Текст книги "В плену Морфея (СИ)"

Автор книги: Анна Куртукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Первая глава ==========

Кристина, охваченная животным страхом, быстро взбегает по винтовой кованой лестнице на крышу. Она едва ли не физически ощущает, как её преследует всесильный взгляд её незримого покровителя. Его светящиеся во тьме глаза словно бегут за ней по пятам, прожигая в опустошенной его предательством душе чёрную дыру.

Рауль, встревоженный поведением возлюбленной, едва поспевает следом. Ему ничего не известно о человеке, внушающем Кристине ужас и отчаяние, но он отчетливо осознает – пока он жив, его девочка в сильнейшей опасности.

– Призрак здесь… – сквозь душащие слёзы шепчет Кристина, падая коленями на холодную кладь театральной крыши, – я чувствую, он здесь!

Она прячет мокрое, красное от слез лицо в ладонях, громко всхлипывая. Виконт делает к ней неуверенный шаг, опускается рядом, заботливо укрывая ее своим тёплым плащом, и поджимает губы, размышляя о том, как подарить Кристине спокойствие.

– Его нет, – говорит он мягко, но удивительно уверенно, обнимая девушку за плечи, – Он лишь нелепый вымысел, глупая фантазия, навеянная болью от потери, Кристина…

Плечи девушки вздрагивают от тихих рыданий под сильными руками мужчины. Он протягивает замерзшие от промозглого ветра пальцы к бледному лицу Кристины и твердо обхватывает её острый подбородок, чтобы затем мягко повернуть к себе.

– Ты не понимаешь, – продолжает она едва слышно севшим голосом, – Я сама была в его царстве… В царстве тьмы, где так бесконечна его власть, где я теряю всякий контроль над собой от одного его голоса, звучащего словно Музыка самой настоящей Ночи.

– Милая, – виконт ласково обращается к ней, – ты сильнее всего этого колдовства, слышишь?

Девушка вдруг резко вскидывает голову, перепугано озираясь по сторонам, и учащенно дышит. Наваждение это или правда – Кристина никак не может разобрать, но она уверена в том, что Его нежный и глубоко печальный голос звучит сейчас прямо перед ней, зовет за собой и вновь пленит своей нечеловеческой красотой.

– Его глаза пугают и влекут, – молвит девушка, подавляя жаждущие воли слёзы, – искрятся словно звёзды в зимнем, мрачном небе…

– Кристина! – вдруг громко восклицает де Шаньи, встряхивая девушку за плечи.

Её рассеянный взгляд тотчас обретает ясность, и она вглядывается в лицо донельзя взволнованного виконта, словно отходя от глубокого гипноза.

– Забудь, – тихо просит он, бережно прижимая её к своей груди, – Забудь пустые страхи – я встану меж тобой и мраком, беду предотвращу.

Она самозабвенно вслушивается в его слова и хочет в них верить. Верить каждой клеточкой тела. Верить и доверять, вверять всю себя, как в светлых для них обоих воспоминаниях детства.

В ней словно возрождается та маленькая Кристина, уронившая в реку подаренный когда-то отцом алый шарфик и влюбленная донельзя в мальчишку де Шаньи, пришедшего ей расстроенной на помощь.

– Рауль, – выдыхает Кристина, обвивая его шею и вглядываясь с упоением в светлые глаза мужчины, – я люблю тебя…

По его красивому лицу скользит блаженная улыбка, и он внезапно подхватывает девушку на руки, чтобы затем вскружить, заливаясь счастливым смехом.

– Я ждал этих слов, – шепчет он, аккуратно опуская её на ноги, и тянется под плотную ткань своего сюртука, – ждал, чтобы просить…

Он вынимает руку из внутреннего кармана и протягивает девушке сияющее многочисленными гранями бриллианта кольцо с золотым ободком.

– Просить стать моей женой, – заканчивает мужчина и заглядывает с трепетной надеждой в её светло-небесные глаза, – ты готова пойти на это, Кристина?

Она пораженно замирает, восторженно выдыхая от неожиданности. Её руки тянутся медленно к единственно искреннему знаку любви виконта и обхватывают его дрожащими пальцами.

Одним моментом в её голове сменяются одна за другой картинки…

Самым непростым временем в жизни Кристины стал первый год в Театре. Именно тогда в её жизни появился Призрак, прозванный Ангелом Музыки и несший ей лишь свет и тепло.

Совсем ещё дитя, ставшее столь рано сиротой, сидит с изрядно потрепанным молитвословом в руках у скромного алтаря, организованного в Опере Гарнье, и вполголоса читает молебен об отце. По её аккуратному личику, повязанному светлым платочком, сползают горестные слёзы, и она тихо всхлипывает, утирая их ладонями. Именно в это время к ней приходит её Ангел… Ангел Музыки, и она с трепетом ждёт его появления каждый вечер, искренне надеясь, что он вновь споёт ей одну из прекрасных французский колыбельных, и она забудется сном, отбросив прочь все печальные мысли.

Время шло, Кристина взрослела и, вместе с тем, всё больше погружалась в себя, замыкалась от людей. Единственным, кому она позволяла оставаться рядом, был Призрак.

Юная балерина труппы Гранд Оперы одиноко присаживается в уголке одного из чердачных помещений театра и смотрит пустым взглядом в маленькое окошко, за которым медленно кружит снежный вальс, и суетятся люди, охваченные рождественскими заботами. Почти все сегодня покинули здание Оперы, разошлись по своим домам или хотя бы отправились в гости. В горле Кристины твёрдо стоит ком, и ей страшно хочется плакать от пустоты, окружившей её в этот праздничный сочельник.

– Почему ты грустишь, дитя моё? – вдруг слышится где-то совсем рядом волшебный голос её незримого гения.

– Ангел, – с тёплой улыбкой шепчет Кристина, тотчас оглядываясь по сторонам, будто надеясь увидеть его, – мне так одиноко, а этот праздник… Он только лишнее напоминание о том, что я никому уже давно не нужна.

– У тебя так много друзей, – тихо говорит наставник, надеясь хоть немного взбодрить свою подопечную, – неужели тебя не позвали отпраздновать с ними?

– Конечно, звали, – кивает она и затем поджимает губы, подтягивая худые колени к груди, – но я не хочу быть обузой, знаешь…

– Дитя моё, – слышит она прямо над своим ухом и ощущает, как кожа её шеи мгновенно покрывается приятными мурашками, – ты всегда будешь нужна мне, помни об этом, хорошо?

– Как и ты мне, – на выдохе отвечает девушка, прикрывая в забвении глаза, – мой Ангел.

– Я приготовил кое-что для тебя, – шепчет он, и она готова поклясться, что ощущает его улыбку, – загляни под реквизит, ну же.

Она послушно тянется за увесистые коробки и почти сразу нащупывает ладонью крупную плитку самого вкусного шоколада, к которой аккуратно оказалась привязана черной лентой алая роза. Девушка просто не может сдержать счастливой улыбки.

– Этот сочельник прекрасен, лишь благодаря тебе… – шепчет тихо она, торопливо распаковывая лакомство.

Больше всего на свете Кристина желала однажды встретится с Призраком, не покидающим её на протяжении многих лет, остающегося рядом, несмотря ни на что, понимающего и бесконечно преданного.

Она замирает перед широким зеркалом гримерной, внимательно вглядываясь в свое отражение, ища за серебристой гладью нечто неземное, взывающее к ней. Его гипнотический голос заполняет всё пространство и проникает в непостижимые глубины её души, заполняя собой.

– Явись же мне, Ангел, – выдыхает Кристина и касается ладонью своего отражения, не догадываясь о том, что Призрак, стоящий в зазеркалье прямо сейчас, обводит с нескрываемым трепетом тень её аккуратной руки.

Дрожащими от волнения пальцами мужчина тянется к едва заметному механизму, чтобы спешно привести его в действие и, наконец, показаться ей.

Мгновение, когда она сталкивается взглядом с его сияющими золотом глазами, останется в памяти Кристины навсегда, как и момент, когда она впервые прижимается к нему в отчаянном объятии, не смутившись при виде его мрачного образа, маски, укрывающей его лицо, – пускай он оказался лишь человеком, но для неё он навсегда останется самым настоящим Ангелом.

А затем… Затем она вспоминает Буке, повисшего в петле и бьющегося в предсмертной агонии на глазах всего Театра, вспоминает каждую историю о кровожадном Призраке Оперы и его злодеяниях. По её коже бежит крупная дрожь. Он убийца – нет ничего страшнее этого.

– Да, – выдыхает Кристина, отчаянно боясь передумать, и торопливо надевает на тонкий пальчик помолвочное кольцо.

Холодные ладони Рауля мгновенно обхватывают пылающее от переполняющих эмоций лицо девушки, чтобы затем приблизить её для чувственного поцелуя.

– Нет… – в тот же миг доносится со стороны статуи Ники Самофракийской, и Кристина резко оборачивается на знакомый до щемящей боли голос.

Словно в замедленном времени, она глядит на то, как Призрак, отрешенно мотающий в неверии головой, бездумно шагает спиной к самому краю неровной крыши и внезапно оступается.

Сердце девушки пропускает удар, когда её преданный Маэстро резко срывается с каймы здания, и она тотчас вырывается, словно в самом страшном кошмаре, из крепких объятий рук жениха.

– Кристина, стой! – восклицает Рауль, бросаясь за девушкой и едва успевая схватить её за вспотевшую от страха ладонь у самого обрыва.

Она валится с ног и безвольно повисает на краю ледяной кровли, глядя вниз широко распахнутыми от ужаса глазами – Призрак успевает случайно зацепиться рукой за острую абаку коринфской колонны в нескольких метрах над землей. В тот дикий момент, когда пальцы мужчины соскальзывают с пилястры, их испуганные взгляды сталкиваются, и дыхание Кристины сбивается – она вся сотрясается от беззвучного крика, затерявшегося в отчаянных слезах.

Виконт опускается рядом с ней, надеясь поднять шокированную до глубины души девушку, но та только грубо его отталкивает от себя и вскакивает на ноги, срываясь к лестнице, ведущей вниз, в Театр.

Она должна спасти Его, если только есть на то возможность. Она должна спасти своего Ангела Музыки, своего верного друга и трепетного наставника. Остальное теперь теряет всякое значение пред этой целью.

Она быстро сбегает по лестнице и спешит найти единственного человека, способного помочь покинутому Богом мужчине, единственного человека, знающего легендарного Призрака Оперы едва ли не всю свою жизнь, единственного человека, ставшего ему по-настоящему родным.

– Мадам Жири! – вскрикивает Кристина, едва ворвавшись в главный зал Оперы, где активно идет репетиция балетной труппы, – Мадам, скорее сюда!

Женщина, завидев заплаканное личико своей подопечной, невольно хмурится и тотчас останавливает репетицию, позволяя утомленным девушкам отдохнуть, чтобы выяснить причину тревоги Кристины.

– В чём дело, дорогая? – взволнованно спрашивает женщина, заглядывая в потухшие, лишенные всякой жизни и затуманенные пеленой слез глаза девушки, – На тебе лица нет.

– Боже, – рвано шепчет Кристина, задыхаясь от тяжелых рыданий, и резко обхватывает руку Жири, чтобы затем торопливо направиться к выходу из Театра и позволить женщине увидеть всё лично.

Когда Даае срывается на бег и заворачивает за угол величественного здания, до слуха едва поспевающей за девушкой дамы доносится, пропитанное дрожью:

– Ты только дыши, – слышит она надломленный голос Кристины и торопиться к ней на помощь, – умоляю тебя…

На ватных ногах женщина подступает к склонившейся над обездвиженным Призраком Кристине. В её глазах темнеет, и она отшатывается от них, когда замечает кровь на руках девушки, судорожно скользящих по его телу.

– Нужен врач, – слезно кричит Кристина, резко оборачиваясь на замершею за её спиной мадам.

– Нельзя, – опустошенно шепчет Жири, опускаясь на колени рядом с одним из самых дорогих ей людей, – нельзя, иначе всё обернется настоящей катастрофой, дорогая.

– Что? – не понимает Кристина, удерживающая в дрожащих руках Призрака.

Женщина только качает головой и поднимается на ноги, оглядывая все повреждения, полученные мужчиной.

– Мы должны поскорее вернуть его домой, – твердо говорит женщина, – но нужно быть осторожнее…

Когда они как можно бережнее подхватывают бессознательного мужчину на руки и торопливо движутся к неприметному входу в здание, то не обращают никакого внимания на застывшую на крыше фигуру жениха Кристины, виконта де Шаньи, провожающего их напряженным, мрачным взглядом.

***

Многое в доме у озера изменилось за то время, что прошло с последнего визита Кристины. Теперь убежище Призрака – прямое отражение его души, где царит чистый хаос: повсюду разбросаны кипы пергаментов, опрокинуты многочисленные канделябры и перебиты вдребезги такие ненавистные им зеркала.

Как только они бережно уложили бессознательного мужчину в пышную постель в спальне Луи-Филиппа, созданной заботливо им когда-то для Кристины, мадам Жири покинула дом, отправившись за самыми необходимыми препаратами в аптеку.

С ухода дамы Кристина никак не может перестать плакать. Её не покидает ощущение, что прямо сейчас он завис где-то на грани Жизни и Смерти, что он вовсе не хочет сражаться за своё дрянное существование, что его здесь ничто не держит.

– Мой Ангел, – едва слышно шепчет Кристина, осторожно расстегивая его плотный жилет и перепачканную рубашку, вынимая из петель одну тугую пуговицу за другой, – ты ведь обещал не покидать меня никогда…

Её голос срывается на громком всхлипе, и она неловко стягивает с плеч Призрака одежду, обнажая своему взору его исполосованное, искалеченное тело. С её губ срывается тяжелый вздох. На его костлявой груди багровеет обширный кровоподтек и девушка протягивает к нему свои руки, затем невесомо проводя по потемневшей коже.

Сердце Кристины замирает в груди, пока она скользит самыми подушечками пальцев по совсем ещё свежим рубцам на его торсе, появившимся от силы пару недель назад, и отрешенно качает головой, не понимая, чем он заслужил такую жестокость.

– Сколько же тебе пришлось пережить, – вполголоса говорит Кристина и её ладонь сама собой замирает на пунцовом синяке на тощем бедре, – сколько ненависти…

Она вдруг замолкает, вспоминая о том, как сама была безжалостна к нему, когда собственноручно сорвала с его безобразного лица маску, когда загнала его в угол словно раненого зверя.

– Простишь ли ты меня когда-нибудь? – спрашивает подавлено Кристина и отрывает руку от его впалого бока, чтобы затем протянуть к не укрытой маской половине лица, – Простишь, – отвечает она сама себе, – а я и правда попытаюсь тебя таким принять.

Окончательно решившись на этот шаг, она поддевает короткими ноготками кайму чёрного домино и медленно стягивает его с лица мужчины. Девушка отчаянно жмурится, страшась распахнуть свои веки и взглянуть в глаза страху. Усилием воли она себя заставляет это сделать.

Дыра, зияющая вместо носа, бросается в глаза Кристины первым делом, и она сглатывает ком, резко подступивший к горлу. Её взгляд скользит по его покрытыми грубыми шрамами скулам, по вискам и лбу бледно-серого цвета. Жалость, засевшая в душе Даае, пожирает её изнутри. Затем Кристина опускает глаза на его тонкие шелушащиеся губы, и она задумывается о том, как была красива его улыбка в те редкие моменты, что она была к нему нежна.

Девушка невольно понимает, как Призраку сейчас необходима её ласка, как он нуждается в её мягких руках и бережных прикосновениях, и осторожно кладет ладонь на его впалую щеку, до боли прикусывая губу. Кожа мужчины сухая, грубоватая от многочисленных царапин, но очень податливая и приятная – пальцы девушки невесомо поглаживают её, внимая таким странным ощущениям внутри.

– Видишь, я больше не боюсь, – чуть улыбнувшись, шепчет Кристина, – ты только не сдавайся, слышишь?

До её музыкального слуха доносятся тихие шаги балетмейстера и она тотчас отдергивает руку от лица мужчины, словно бы её застали за чем-то непристойным. Женщина быстро проходит вглубь спальни и резко вкладывает в ладонь Кристины объемный шприц.

– Должно быть, – говорит встревожено Антуанетта, – у Эрика травма головы… Если он не придет в себя в ближайшее время, то вообще уже никогда не придет.

Мадам Жири резко отворачивается к стене и опирается на неё ладонью, тяжело выдыхая, а затем тихо всхлипывая от душащих её слёз.

– Его имя – Эрик?.. – спрашивает девушка донельзя ласково, чем удивляет даму.

– Эрик… – кивает она и тихонько подходит к его постели, чтобы опуститься к нему рядом с Кристиной.

Мадам Жири вдруг склоняется к его холодному лбу и запечатлеет на нём невесомый, бесконечно трепетный поцелуй.

– Ты сняла маску, – замечает женщина, и в её голосе сквозят нотки радости, – он особенный, знаешь.

– Знаю, – подтверждает Кристина, утирая ладонями выступившие на глазах слёзы.

Ей страшно думать о том, что он может больше не проснуться, что все те слова, что она обратила к нему, так и не будут донесены, что она никогда больше не услышит его волшебной Музыки Ночи.

– Он мне, как сын, – вдруг говорит Антуанетта, нежно поправляя спавшие на его жуткое лицо пряди жидких волос, – как брат… Он был рядом в самое тяжелое для нашей семьи время и не позволял нам лишиться последней надежды.

– Я понимаю, – выдыхает Кристина, неловко накрывая ладонью его костлявую руку, безвольно лежащую на багровом от травмы торсе.

Сидя вот так рядом с ним и держа за тонкую руку, Даае не понимает, почему она боялась, почему так бездумно осудила этого глубоко несчастного, изможденного Судьбой человека, почему даже не дала Эрику шанса объясниться.

– Могу я просить тебя остаться с ним этой ночью? – спрашивает напряженно женщина, боясь отказа, – Думаю, Мэг уже вся извелась дома, но если ты против…

– Сколько будет необходимо, – твердо прерывает её Кристина, вглядываясь в неживые черты лица мужчины, – меня не нужно просить.

Мадам Жири расплывается в усталой улыбке и аккуратно поднимается с кровати, чтобы затем заключить Кристину в теплые объятия.

– Дай Бог, если он придет в себя, – шепчет Антуанетта, вынимая из принесенного пакета ампулки, – вколи ему морфий. Боль будет почти не выносима, а он об этом даже не обмолвится, уж я знаю.

– Всё сделаю, – откликается девушка, не сводя глаз со своего Ангела, – Вам не о чем переживать.

Женщина облегченно выдыхает и, плотнее закутавшись в плащ, торопливо покидает дом у озера, оставляя Кристину наедине с её вечным покровителем, наедине с её собственными спутанными мыслями и обвинениями.

– Эрик, – тихо выдыхает девушка, будто пробуя на вкус и смакуя, – до чего же красивое имя…

В этот вечер она так и не выпускает его холодных пальцев из своей окольцованной де Шаньи руки, напротив, лишь отчаяннее сжимает их, надеясь почувствовать хоть мимолетное движение, надеясь ощутить долгожданное тепло такого робкого, нужного жеста.

========== Вторая глава ==========

Сдавленный стон, прозвучавший где-то над ухом, заставляет Кристину пробудиться ото сна. Она рассеяно моргает, не сразу понимая, отчего в спальне так темно, и лишь затем осознает, что проспала так долго, что все свечи успели сгореть, кроме одной, стоящей в изящном подсвечнике у постели.

Холодные пальцы мужчины, до этого недвижимо покоящиеся в её ладони, вдруг судорожно сжимают её руку – сердце Кристины пропускает удар. Она подскакивает с кровати, словно обожженная, и хватает с прикроватного столика шприц и ампулу, оставленные так предусмотрительно мадам Жири.

– Тише, родной, – шепчет Даае на грани паники, протыкая острой иглой флакон морфия, – тише, сейчас будет легче.

Девушка действует лишь интуитивно, не зная наверняка, как выполнять укол правильно. Выпустив из шприца лишний воздух, она крепко обхватывает запястье содрогающегося от повсеместной боли Призрака, и поджимает губы, вводя осторожно, но очень-очень быстро, в вену на тыльной стороне его хрупкой руки болеутоляющее.

Спустя несколько минут, показавшихся Кристине часами, напряжение мужчины начинает сходить на нет: гримаса боли, искажающая его лицо, уходит, кулаки, отчаянно удерживающие в жесткой хватке простыни, расслабляются и он делает глубокий, такой необходимый вдох.

В свете догорающей свечи Даае замечает на тусклой коже его худых щек дорожки слёз и машинально протягивает, будто боясь спугнуть, руку к лицу Эрика, чтобы мягко стереть пальцами соленую влагу.

– Я рядом, – выдыхает Кристина, а её ладони сами собой замирают на его острых скулах, – Эрик, рядом.

Взгляд его усталых глаз медленно скользит по лицу девушки, словно не веря, что это не иллюзия, не наваждение и даже не сон.

– Как, ты тут? – спрашивает он севшим голосом, неловко кладя ослабшую руку на колено сидящей на кровати девушки.

– Не могла же я оставить тебя там, – шепчет Кристина, не силясь отвести глаз от янтарных огоньков, горящих в его глубоких глазницах, – я так перепугалась, Боже…

– Почему? – не понимает Эрик, когда пальцы девушки мягко очерчивают шрамы на его лице.

– Ты оберегал меня с самого детства, – отвечает она, не колеблясь ни секунды, – я хочу дать тебе хоть толику той заботы, что была обращена лишь мне одной.

Призрак сглатывает подступивший к горлу ком и отводит взгляд, не силясь больше видеть жалости, яро плещущейся в глазах Кристины. Он совсем не может вспомнить, как оказался в таком плачевном состоянии, как попал в дом у озера… Полная пустота – зарождается ощущение, словно сразу несколько лет жизни выпали из его памяти в одночасье.

– Мадам Жири ужасно переживает за тебя, – решает сказать Даае, не зная, как ещё устранить повисшую тишину, – утром она обязательно придет сюда.

– Кто это? – вполголоса спрашивает Призрак, глядя рассеяно куда-то сквозь Кристину.

– Эрик, – серьезно обращается к нему Кристина, – ты чего?

– Мне не знакомо это имя, – поясняет он ей, словно ребенку, – кто она?

Девушку посещает страшная догадка, которую она страшится подтвердить. Выбора у нее не остается и она решается задать вопрос:

– А месье Андре? – спрашивает Кристина, и мужчина только отрицательно качает головой, – Может быть, виконт де Шаньи?

Он не понимает. Не понимает, о каких людях говорит Кристина – для него это только набор ничего не значащих имен. Не понимает, чего она хочет этим добиться.

– Ты не помнишь… – выдыхает она пораженно, хмуря аккуратные бровки.

– Чего? – теряется окончательно Эрик, чуть приподнимаясь на локтях и тут же шипя от боли, пронзающей всё его тело.

– Осторожнее, прошу тебя, – тут же шепчет взволнованная девушка, бережно укладывая мужчину обратно в кровать, – ты сорвался с большой высоты и, похоже, получил серьезную травму.

– Как это могло произойти? – спрашивает он хрипло, пока Кристина подтыкает под его искалеченное тело мягкое одеяло.

– Я еще успею рассказать, а пока попробуй поспать, родной, – обращается она к нему ласково, – пожалуйста…

– Ты останешься? – тихо спрашивает он, вглядываясь в её глаза с нескрываемой надеждой и беспокойством.

– Сколько тебе потребуется, – едва слышно шепчет Кристина и, повинуясь неизвестному порыву, склоняется к его жуткому лицу для едва уловимого поцелуя в висок, – отдыхай, мой Ангел.

На её глазах всё лицо Эрика преображается: тонкие, бледные губы вытягиваются в кривоватой улыбке, а в темных глазах зажигается такой красивый, яркий огонек трепетного счастья.

Она не может его узнать. Словно время обернулось вспять, отбросив их в такое нежное и приятное прошлое, где не было места крикам и обвинениям, боли и слезам, где были только он и она – незримый покровитель и его чистое сердцем дитя.

Невольно Кристина задумывается о том, что так могло быть всегда, если бы не…не её бессердечное поведение, не треклятое любопытство. Девушка отчего-то уверена, что будь она хоть немного терпеливее и мягче, то можно было бы избежать и жертв, и невыносимых страданий их душ.

Корить себя за это слишком поздно – Кристина тяжело вздыхает и оборачивается на Эрика, успевшего забыться тревожным сном. Она прикусывает губу, наблюдая за тем, как он хмурится и сжимает руки, до этого расслабленно лежащие вдоль его тела, в кулаки до побеления костяшек.

– Эрик, – ласково обращается к нему девушка и бережно берет его за одну из донельзя напряженных рук, а он лишь резко её выдергивает из мягких ладоней Кристины и сцепляет за головой, словно защищаясь.

– Не бей, – срывается хриплый шепот с его губ, – пожалуйста, мама.

Глаза Кристины распахиваются в ужасе, когда она осознает, что снится её Ангелу, и она тотчас склоняется к нему, чтобы обхватить его искаженное болью лицо ладонями.

– Ангел мой, – зовет она нежно, – Эрик, это лишь сон…

Но Призрак не просыпается, а только выворачивается из её слабых рук, стремясь укрыться в кипе многочисленных подушек.

– Мне больно, – выкрикивает он дрожащим голосом, сворачиваясь клубком, – мама, пожалуйста!

По сердцу Кристины будто бы высекают острым лезвием ножа, пока она вслушивается в его перепуганные, отчаянные слова. Ей невыносимо знать, что прямо сейчас он вновь окунается в своё детство, полное ненависти и жестокости.

– Проснись же! – не выдерживает Даае, громко вскрикивая, и резко прижимает его судорожно мечущиеся руки к постели с невероятной, не понятно откуда взявшейся силой.

Его заплаканные, раскрасневшиеся глаза тотчас распахиваются, а всё тело мякнет под весом Кристины. Тяжелое дыхание помаленьку начинает приходить в норму, пока он потерянно глядит на девушку, нависшую над ним.

– Всё хорошо, – ласково шепчет Даае, осторожно садясь под его искалеченным боком, – ты в безопасности, Эрик. Я рядом.

Он смаргивает застоявшиеся в глазах слёзы и сглатывает подступивший к горлу ком. Девушка медленно протягивает к нему руки, а Призрак бессознательно вздрагивает даже от этого легкого движения. Она тепло улыбается ему одними уголками губ, вверяя спокойствие, и трепетно проводит ладонью по спутанным, взмокшим от ночной агонии волосам.

– Тебе нужно поспать, – тихо говорит Кристина, задерживая руку на его горячем затылке, – хорошо?

– Я не хочу, – пытается соврать Эрик, но страх, плещущийся в глубине янтарных глаз, не позволяет обману свершиться.

– Прошу тебя, – едва слышно шепчет девушка, глядя на него молящим взглядом, – я ни на секунду тебя не оставлю.

Тихо вздохнув, Призрак, всё-таки, кивает и чуть ерзает на месте, устраиваясь в кровати поудобнее, а Кристина победно улыбается, поправляя одеяло на его бледной, исполосованной груди.

Этой ночью она так и не засыпает – только почти невесомо поглаживает его впалые щеки, тонкую шею и острые плечи, размышляя о том, как мало он ощущал таких простых человеческих прикосновений, как мало слышал добрых слов, как мало видел теплых улыбок, адресованных ему. Она виновато осознает и то, что оказалась ничем не лучше других людей, что подвела самого преданного ей человека, что осудила его, не дав права на раскаяние и прощение. Это понимание вдруг заставляет Кристину горько заплакать, сотрястись от рыданий, обжигающих легкие, и беззвучно попросить прощения у этого глубоко несчастного, одинокого мужчины, у своего родного Ангела Музыки, павшего из рая прямиком в ад, в руки бессердечного, жадного до свежей крови общества.

***

Головная боль ужасной силы заставляет Эрика очнуться от удивительно спокойного для него сна. С его губ сам собой слетает тяжелый стон, когда он пытается хоть немного приподняться с кровати, – всё его тело будто бы налито тягучим свинцом.

Он вдруг ощущает, как его оголенную сползшим одеялом грудь поглаживают нежно и неторопливо теплые пальцы, и опускает взгляд вниз, обнаруживая там задремавшую Кристину, волосы которой так красиво рассыпались по светлым простыням.

– Это сон, – выдыхает он едва слышно, – самый чудесный сон…

Его тихие слова доносятся до чуткого слуха Кристины – она медленно поднимает на него рассеянный взгляд заспанных глаз и смущенно улыбается, осознавая, как нелепо выглядит сейчас, лежа под его обнаженным боком и беспардонно скользя руками по прохладной, бледной коже костлявой груди.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она севшим голосом, усаживаясь рядом на кровати.

– Хорошо, – вновь пытается соврать Эрик, и Даае только укоризненно качает головой, протягивая руку к столику, на котором лежит еще один шприц с морфием, подготовленный ею ещё ночью на крайний случай.

– Тебе не обязательно храбриться передо мной, – шепчет Кристина, бережно беря мужчину за худую руку и поднося иглу к его вене, – я и без того знаю, какой ты сильный, Эрик.

Он поджимает губы, когда девушка аккуратно вводит препарат в его кровь, и невольно поражается тому, как, всё-таки, с ним нежна и осторожна Кристина.

– Ты, должно быть, проголодался, да? – обращается к нему Даае, заботливо прикладывая к месту укола мягкую вату.

– Не переживай ни о чём, – откликается Призрак, с замиранием сердца наблюдая за тем, как её пальцы скользят по его руке, – ты ничем не обязана мне.

– Значит, голоден, – отвечает сама себе девушка и поднимается с кровати, затем склоняясь к нему, чтобы поправить одеяло, – потерпи немножко, я что-нибудь приготовлю.

Девушка тихонько удаляется за дверь, тяжело вздыхая. Её пугает то, что она начинает чувствовать, находясь рядом с таким беззащитным и скромным Призраком, – тепло так и разливается где-то в груди, когда она невольно касается его сухой кожи, когда сталкивается с его утомленными болью глазами.

Она замирает посреди кухни, растерянно оглядываясь по сторонам и никак не замечая ничего съедобного. Пройдя к холодильнику, девушка отворяет его дверцу и тут же находит там яйца и молоко, чего вполне хватит, чтобы сделать сытный завтрак.

Из спальни в стиле Луи-Филиппа внезапно доносится глухой грохот – Кристина тотчас бросает всё на столе и срывается с места, спеша скорее оказаться в комнате.

Сердце Кристины бьется так сильно, что она слышит шум собственной крови в ушах и задыхается от страха.

– Эрик! – восклицает Даае, резко отворяя дверь в комнату с мужчиной, и тут же замирает в оцепенении на пороге.

Она обнаруживает Призрака, лежащим на полу в полуметре от кровати, отчаянно сжимающим руками свою голову. Его тихие стенания доносятся до слуха Кристины и буквально сводят её с ума.

– Что же ты натворил? – шепчет Кристина, падая рядом с ним на колени, и осторожно касается его худого тела, вынуждая Эрика вовсе взвыть от боли.

Она тут же одергивает руку и прикусывает губу, хмуря брови и отчаянно соображая, как ему можно помочь. В любом случае, она причинит ему боль, как бы осторожно не действовала.

– Родной, – обращается к мужчине Кристина, – я тебе помогу встать, давай…

Она аккуратно проскальзывает ладонями под его руки, чтобы затем как можно бережнее потянуть наверх. Собрав все свои силы и волю, Эрик все же опирается на искалеченные ноги и делает неловкий шаг к постели, чтобы затем безвольно на неё повалиться.

– Ты с ума сошел, Эрик?! – срывается Даае, не выдержав плещущихся в ней чересчур сильно эмоций, – Я и так боюсь за тебя! И так страшусь оставить даже на секунду! О чём ты только думал?!

Она пытается уловить его взгляд, но вдруг понимает, что глаза Эрика словно застилает мрачная пелена, а сам он медленно, но верно теряет сознание, теряет всякую связь с реальностью.

– Ангел мой… – выдыхает Кристина, внезапно замечая каплю крови, скатывающуюся по его бледной шее.