Текст книги "Развод. Будущий бывший муж (СИ)"

Автор книги: Анна Кэтрин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Валера

Я как будто бы получил тычок под ребра и хватанул воздух губами.

– Ты о чем сейчас, Карин? – сделал я непонимающий голос, стараясь не нервировать лишний раз беременную супругу.

– Я о том, что ты где-то продолбал ребёнка, – холодно произнесла она, чеканя каждое слово с такой силой, что мне показалось, как будто бы я разговаривал не с моей мягкой, покладистой супругой, а как минимум с какой-то жёсткой Маргарет Тэтчер.

– Что? С чего ты взяла, Карина? Все у нас хорошо, не переживай. Отдыхай, лежи там…

– Валера, не надо мне вешать лапшу на уши. Я прекрасно знаю, что Тим от тебя сбежал. И я даже прекрасно знаю, где он сейчас находится.

У меня сердце забилось в груди так громко, что я приложил ладонь и растёр ребра, это не было похоже на мою Карину. Это был кто-то другой. Это был человек, у которого дохерища власти. Это был человек, который чётко знает, чего хочет. Это был человек, который не жеманно прятал глаза. Этот человек всегда смотрел с вызовом. Я не представлял, что моя Карина так умеет.

– Успокойся, пожалуйста, сейчас все будет хорошо.

– Какого черта все будет хорошо, если ты даже на один вечер не можешь остаться с детьми так, чтобы я не переживала об этом? Ты ещё мне будешь рассказывать про то, что у нас все будет хорошо. Ты только оставь ребёнка. И тогда я подарю тебе небо в алмазах. Валер, нет, это не так работает. Пока я буду рожать третьего ребёнка, ты так и так должен будешь находиться с двумя старшими. И как ты с ними будешь находиться? Я не представляю, если я на один вечер осталась в больнице, а ты уже где-то умудрился просрать сына…

– Карин, не нагнетай, пожалуйста, – меня просто обдало таким льдом. Меня долбануло холодом. Я думал, меня жена сейчас просто сквозь трубку может ушатать. Она никогда не была такой. Она во всех конфликтах очень мягко на все реагировала, но здесь было чувство, как будто бы она, того гляди, возьмёт боевую секиру и навешает мне по ушам. – Успокойся, пожалуйста, все хорошо, не надо нервничать. Ты беременная. Все отлично. У нас, Карина, все хорошо.

Мне кажется, я был похож на какого-то психолога-шарлатана, который пытался убедить в эффективности дыхательной гимнастики.

Карина зарычала мне в трубку, и я чуть было не выронил телефон.

Нет, это была не моя жена, моя жена так не умела рычать.

Моя жена тихонько вздыхала. Моя жена нежно хохотала, но никак не рычала.

– Пока что игра складывается, Валер, не в твою пользу вообще ни разу. Ты творишь какую-то лютую дичь и надеешься на то, что это повлияет на моё решение. Нет, оно если и повлияет, то в негативную сторону!

– Карин, просто скажи мне, где я его могу забрать?

– На корте теннисном ты его можешь забрать! Я засекаю время. От дома до корта десять минут, твою мать.

Я бросил трубку и выругался сквозь зубы, пролетел прямо в обуви по коридору, подхватил ничего не понимающую Лиду с пола.

– Папочка, что случилось? Пап, у нас какие-то новости?

– Да, да, да, малышка, сейчас, сейчас мы заберём Тима, и все будет отлично.

– Пап, ты нашёл его?

– Да, родная? Да, – я провёл рукой по волосам дочери, радуясь тому, что хотя бы она не строила никаких козней, что хотя бы она была рядом со мной.

Я быстро выскочил из квартиры, хлопнул дверью, закрыл её на ключ, пробежал к лифтам, спустился на первый этаж, сел в машину. Лида угнездилась на своём детском кресле, прицепилась ремнями безопасности и выжидательно уставилась на меня.

У меня руки подрагивали, и я с какой-то усталостью понял один нюанс.

Я не знал, где был новый теннисный корт у сына.

Когда я его последний раз подвозил, он был в центре города, но после этого кто-то мне рассказывал о том, что его перенесли в самый большой фитнес-центр, где было несколько теннисных павильонов.

Я выматерился и сел гуглить, вычислил фитнес клуб по громким заголовкам и поехал по адресу.

Меня вымораживало, что я оказался таким не сведущим в делах своей семьи, и что Карина в этих моментах могла просто заткнуть меня за пояс. Когда я остановился на парковке фитнес-центра и вышел из машины, чтобы забрать Лидочку, телефон завибрировал, и я увидел номер своего помощника, который разруливал аварию.

Я нервно принял звонок и выдохнул:

– Что там?

– Все хорошо. Можете не переживать. С первым участником, с тем, в кого въехала ваша жена, мы договорились по страховой, а вот с девушкой мы никак не договорились. Она просто в какой-то момент, не дождавшись аварийных комиссаров, взяла и уехала, прокричав, что она не просто так здесь была, и то, что вы все решите. Я не знаю, что делать, по сути, как бы страховая её нужна, потому что ваша супруга была неактивным участником аварии, и мужчина требует именно найти страховую девушки.

Я выматерился и зажал пальцами глаза.

– Господи, разберись, пожалуйста, я тебе сейчас номер её скину, сам у неё все узнай. Реши все, чтобы по красоте было.

– Да, хорошо, я вас понял. Машину вашей супруги я на эвакуаторе отогнал на нашу рабочую парковку. Там надо её дальше в сервис отогнать. Но если у нас есть время, я этим завтра утром займусь.

– Хорошо. Спасибо. Посмотри там как повреждения. И потом отчитайся мне, чтобы, если что, выставить её быстренько на продажу.

– Да, я вас понял. Все отлично.

– Тогда до связи.

Я открыл дверь, подхватил Лиду. И быстрым шагом направился в сторону одного из павильонов.

Первый был закрыт, во втором ещё горел свет и, зайдя, я увидел сначала ряды сидений: видимо, здесь проходили какие-то чемпионаты или ещё что-то, и в центре было несколько полей. Тим стоял на самом дальнем, и вот эта машинка, которая бросалась мячиками, все время пулялась, но Тим не сдавался. Когда он пропускал удар, то бесился жутко, но потом снова входил в кураж и снова отбивал все. То, с каким остервенением сын занимался, тренировался, было для меня некоторым шоком. И вполне возможно, сейчас я начал понимать, почему каждый сезон я меняю ему ракетки.

Я тихо прошёл вдоль кресел и присел с Лидой на самый нижний ярус. В конце корта, спустя несколько минут, я увидел, что вдоль ряда шел мужчина в спортивном костюме.

– Добрый день. Я так понимаю, вы отец Тимофея?

– Добрый день. Да, а вы…

– Марк Викторович, тренер, – мужчина присел, кивнул Лиде, та разулыбалась, засмущалась и снова уткнулась планшет.

– И давно он здесь прыгает?

– Ну, где-то с час, – поделился со мной тренер. – Вообще очень странно, с учётом того, что последние несколько тренировок он пропускал. Да, когда они были три дня назад, и вчера утром он отказался приходить без объяснения причин. Я пытался поговорить с супругой с вашей, но она сказала, что осведомлена об этом.

Да, здесь мой косяк.

Тренер, тяжело вздохнул. Кивнул на Тима, уточнил:

– В спорт пойдёт или в бизнес?

– А что, есть задатки?

– Очень сильные, очень большие.

Я хмыкнул. Нет, с одной стороны, спортсмены тоже неплохо зарабатывают. Но, с другой стороны – это травмы, это никаких гарантий.

– Тогда это решать только ему, – сказал я сдержанно, и тренер кивнул.

– Я так понимаю, могу его уже остановить, раз вы приехали.

– Думаю, да…

Тренер встал, спустился с ряда, прошёл и выключил машинку, которая подавала мячи.

– Тимофей, за тобой приехали, – сказал холодно Марк Викторович, и в этот момент сын обернулся.

Его глаза встретились с моими, и я понял, что ночка у меня будет очень весёлая.

Но, собственно, я это заслужил…

Глава 30

Валера

Тим швырнул рюкзак, который был в машине, прямо на пол коридора. Сын быстро скинул кроссовки и прошёл в свою спальню.

Я поджал губы.

В этот момент Лидочка, обогнув меня, подняла рюкзак и поставила его на полку.

– Папа, что мы кушать будем? Мы собирались на дачу, мы ничего не готовили.

Дочка наивно хлопнула глазками, и я закатил свои, потому что я знал, что кушают дети, но я не понимал, как Карина успевает это все готовить. Я мотнул головой и предложил:

– Может, пиццу?

– Ура, пицца, – взмахнула вверх ручками Лидочка и побежала по коридору. – Тим, ты слышал, сегодня будет пицца, Тим.

Я выдохнул и набрал Карину. Она долго не отвечала, а потом все-таки в трубке послышался её тихий голос.

– Что?

– Все в порядке, мы дома.

Она молчала, мне хотелось сказать, что я очень благодарен ей за то, что она мне вовремя позвонила, но язык будто бы отсох, это звучало бы как слабость, и слабым быть перед ней было унизительнее всего, потому, что для неё я всегда оставался и был сильным.

– Я рада, – сухо сказала. Карина, и я подумал, что она вот-вот бросит трубку и успел крикнуть:

– Спасибо, что подсказала где Тим, и я наконец-то понял, почему так часто и так много мы меняем ему ракеток.

Карина фыркнула, и в этот момент я понял, что она скоро оборвет разговор, и поэтому задал вопрос:

– Как ты? У тебя что-то болит?

– Тебя это не касается, Валер, – тихо отозвалась Карина, и я почувствовал в её голосе неимоверную усталость. Я прикусил губы и попытался зайти с другой стороны.

– Врач приходил, что-нибудь говорил, ты ужинала?

Карина молчала, а потом с тяжёлым выдохом призналась:

– Тебя это не касается, Валер. Все, что теперь происходит со мной, это только моё дело.

– Карин, ты не понимаешь, я же от чистого сердца, я же беспокоюсь о тебе.

– Беспокойся о своей любовнице. Обо мне не надо. Все твоё беспокойство обходится мне очень дорого, – в трубке зазвучали короткие гудки, и я, с психу, чуть не швырнул телефон прямо об стену, но по коридору раздались громкие шаги Лидочки. Она, притащив планшет, сунула мне его в руки.

– Пицца, заказывай пиццу, пап.

Я кивнул, разулся, взял планшет, второй рукой перехватил дочку и прошёл в зал, сделал заказ и выдохнул.

Лида, забрав у меня планшет, убежала в свою спальню, и я услышал ворчливое что-то от Тима, встал, прошёл на кухню, огляделся, не понимая, за что хвататься и что делать. Поставил чайник, вытащил заварку в этот момент телефон снова разразился трелью. Я поморщился, увидев на нём номер Снежаны.

Пришлось взять.

– Валера, котик мой. Ты представляешь, мне сейчас позвонили и сказали, что я должна выплачивать. То есть моя страховая должна будет выплачивать этому мудаку какие-то деньги, – капризно, нервно и раздражающе затараторила Снежана, и я вдруг понял, что если бы она была где-то рядом, в поле досягаемости, я бы просто её придушил.

– Так, слушай сюда. Я не знаю, на каком основании ты решила, что тебе все сходит с рук, но за то, что ты сделала с моей семьёй, за то, что ты сделала с моей женой, я тебя в порошок сотру. Поэтому ротик на замок закрыла и слушаешь меня. Да, ты обязана выплатить. Это твоя страховая обязана все выплатить. Да, это ты виновница аварии. Несколько видеорегистраторов записали, как ты таранила машину моей жены. Сейчас твои красивые глазки нихрена ничему не помогут. Ты совершила проступок, ты за него должна поплатиться.

– Валер, ну все не так. Я же думала, что у нас ничего не изменилось. Я хотела с ней подружиться. Я хотела рассказать ей всю правду.

– Какую правду ты ей хотела рассказать? – нервно спросил я.

– Ну, всю, про нас…

– Про нас есть что рассказывать? Ты можешь что-то рассказать или ты можешь многое придумать? Как, например, ты придумала тот факт, что я со своей семьёй остаюсь только из-за детей или, может быть, как тот факт, что я давно не люблю свою жену. А люблю только тебя. Если ты считаешь, что я ничего не знаю, если ты считаешь, что все то, что я спустил в прошлый раз на тормозах, сейчас тебе выйдет такой же стороной, то ты ошибаешься. Я тебе уже в баре сказал, что между нами все кончено. Но ты как-то этому не веришь.

– В смысле все кончено? У нас же все было в порядке.

– За исключением того, что ты стала сталкерить мою жену. Любовница должна знать своё место, а хорошая любовница ещё и предугадывать желания своего мужчины. Ты хреновая любовница, Снежана, ты не можешь даже выучить элементарных правил, главное из которых гласит не приближаться к семье мужика. Поэтому нахрен забудь все, что было. Колечко можешь не возвращать, считай это такие отступные.

– Валер, ты не смеешь, ты… Ты… Я же знаю, как ты ко мне относишься.

– Я к тебе никак не отношусь. Ты всего лишь девка на какой-то вечер. Не надо строить себе каких-то иллюзий. Ты залезла туда, куда тебя не просили. Ты разрушила мою семью, если ты считаешь, что после такого любой мужик обрадуется и побежит к любовнице, то нет, нихрена! Самый главный закон, который стоит запомнить: ты с мужиком ровно до тех пор, пока он со своей семьёй, как только он лишается семьи, виновником в этом становишься ты. Уясни на будущее!

Я бросил трубку и опёрся руками о столешницу, запрокинул голову, тяжело вздохнул, и в этот момент со стороны входа послышалось ехидное:

– Что, все не можешь перестать с ней созваниваться. Да?

Тим стоял и скалился.

Я понимал, что он прекрасно слышал весь разговор и что, скорее всего, для него это не будет каким-то оправданием, как и то, что у меня ничего ни с кем не было. Тим вступил на тропу войны.

– И что? Желаешь поучить меня жизни?

Тим пожал плечами и холодно сказал.

– Нет, ты мне просто омерзителен. Я просто не понимаю, как мама вообще с тобой жила.

– Ты за языком следи, – тихо произнёс я, проходясь по сыну неприятным, колючим взглядом.

– Я-то за языком слежу, а ты вот, походу, кое за чем не следишь, если твоя девка совсем охамела в край. И мне, если честно, плевать, что там у тебя с ней было. Мне не плевать на то, что все это вылезло. И мама пострадала. Мне не плевать, потому что так как ты – поступают трусы, а я не хочу быть сыном труса. Я вообще сыном предателя не хочу быть, усёк?

Тим набычился, засунул руки в карманы трико и стал в один момент как-то шире, крупнее.

– Ты чего добиваешься? – тихо спросил я и сделал шаг к нему навстречу. Сын напрягся. Я заметил, как у него в карманах руки сжались в кулаки. – Чего ты добиваешься? Ты что, считаешь, что имеешь какое-то моральное право мне что-то высказывать? Ты ещё ничего не понимаешь, Тим. Ты – ребёнок, и лезть во взрослые дела у тебя ещё нос не вырос.

– Ты сам меня в эти взрослые дела засунул, когда подставился и дал мне услышать про свою любовницу. Так что не надо сейчас включать папика. С тех пор, как я знаю о том, что у тебя есть какая-то девка, я уже не считаю тебя отцом. Ты просто какой-то мужик, который доставляет неприятности, и сейчас эти неприятности зашкалили.

– И что, ты втащить мне хочешь? Да? – оскалился я и понял, что да, мой мальчик вырос. Мой мальчик готов отстаивать свою территорию.

– Хочу втащить, – сказал холодно, сын.

Я, распахнув руки, ухмыльнулся.

– Ну давай, вперёд, малыш…

Глава 31

Валера

Тим влетел в меня с остервенением, молотя в живот кулаками.

– Ненавижу, – зарычал он, дёрнулся вперёд, резко повалил меня на столешницу, зазвенели чашки, которые стояли в качестве декоративных. – Предатель, чёртов предатель, ненавижу тебя, ненавижу.

Тим рычал, кричал, и я в его голосе чувствовал такой срыв, что у самого на сердце становилось так паскудно, как будто бы я котят в детстве топил.

Сын орал, рычал, брыкался, он махал кулаками, промахивался, шипел, когда костяшки бились об мраморную столешницу.

Я даже не сопротивлялся, потому что знал, что это нормально. Дёрнувшись, Тим резко с локтя ударил мне в челюсть, я чуть было не прикусил язык и зашипел.

Сын резко отпрянул и снова зарычал.

– Предатель, ненавижу тебя, знал бы ты, как я тебя ненавижу.

Он сжимал кулаки, стискивал зубы, а в глазах у него стояли слезы.

Мой ребёнок, который в мгновение вырос от моей ошибки. У него стояли слезы в глазах…

– Ненавижу тебя, пап. Проклинаю, что ты мой отец, – Тим произнёс это медленно, тихо, и у него дрогнули губы, затрясся подбородок, и я оттолкнулся от столешницы, приоткрыл рот, проверяя на месте ли до сих пор стояла челюсть, шагнул вперёд и, размахнувшись, резко прижал к себе сына. Он уткнулся мне в грудак. Тяжело задышал. – Ненавижу тебя, отец, ненавижу…

От бессилия и ярости Тим захрипел.

Я запустил пальцы ему в волосы, хлопнул по спине ладонью.

– Я знаю, малыш. Только ты можешь меня ненавидеть, ты можешь меня презирать, но я тебя любить от этого не перестану. Как бы ты не изгалялся, как бы ты не махал кулаками, каким бы взрослым ты себе не казался. Я тебя любить не перестану.

– Нахрена ты это сделал? Зачем? Она же самая лучшая! Мама же самая лучшая! – Тим весь затрясся, его забило в судороге, он снова замахнулся, ударил меня кулаком по груди. А я прижимал его к себе и не знал, что ответить…

– Потому что идиот, Тим. Потому что забыл, что она самая лучшая. Потому что проверить хотел.

– Ненавижу тебя…

Он стоял, и я понимал, что его душат слезы, но он, как истинный мужик, не позволял себе такого, чтобы разныться. Он рычал, хрипел, сдерживался, а я прижимал к себе своего сына, свою копию, до зубовного скрежета похожего на меня, такого же нетерпимого, такого же резкого…

Мой сын – самый яркий показатель моей причастности. И третий ребёнок тоже мой будет. С моим противным характером.

– Я просто тебя ненавижу и не хочу с тобой рядом находиться…

– Терпи, скоро все изменится, скоро все станет лучше, Тим…

– Нихрена не станет лучше, все будет с каждым разом только хуже и хуже, – хрипло рыкнул сын и в один момент упёрся в меня руками и резко оттолкнулся. Он посмотрел расфокусированным взглядом на меня и прохрипел. – Ненавижу.

Я прекрасно знал, что он меня ненавидел. Если честно, я и сам себя ненавидел, и она меня тоже ненавидела.

Во всей этой картине мира меня любила только Лида, и то пока не понимая, что любить меня, наверное, неправильно.

Я зажал пальцами переносицу, увидев, как сын развернулся и вышел из кухни.

Он зло ударил по дверному полотну так, что оно долбанулось в стену.

Когда сын скрылся в коридоре, я устало опёрся о холодильник спиной и готов был взвыть. Сил нихрена никаких не было, и в этом был виноват только я. Только мои решения и поступки привели меня в данную точку. Чем дольше проходило времени, тем больше я понимал, что я – дерьмо, не человек…

Пиццу привезли буквально через пятнадцать минут, и счастливая Лида провела со мной ужин, в то время как Тим просто вышел, спёр несколько кусков и скрылся в своей спальне.

Лида что-то щебетала, лезла ко мне на колени, пыталась накормить меня, но мне кусок в горло не лез, поэтому я просто старался, чтобы она хотя бы поела и после повёл её готовиться ко сну. Она была гипервозбуждённая и никак не могла улечься, и только спустя несколько часов я смог встать и выйти из детской. Наткнулся на недовольного Тима, который слонялся по квартире и поджимал губы.

– Я бабушке позвоню, – сказал я тихо.

– И мне-то что? – с вызовом спросил сын и вздернул подбородок вверх. Я поджал губы и хмыкнул про себя. Позвонил матери.

– Ну что там у тебя? Что там случилось?

– Слушай, давай ты со мной не будешь разговаривать в таком тоне, по той простой причине, что меня сейчас это выбешивает.

Мать тяжело засопела в трубку, и я спросил:

– Ты сейчас сможешь приехать, если я тебе вызову такси?

– Что там у вас происходит?

– Ну, я тебе уже все объяснил, Карина в больнице, дети дома. Ты можешь какое-то время посидеть с ними, побыть, переночевать у нас, чтобы я съездил к Карине?

– Ох, что-то ты мне не договариваешь, Валера, что-то ты меня расстраиваешь.

– Ты можешь не читать нотации, а просто сказать «да» или «нет»? – зарычал я.

– Сиди уже, сейчас отца подниму, сами приедем…

Через час мать с отцом зашли в квартиру, но Тим вёл себя настолько отвратно, что до их приезда я успел только проронить.

– Языком не трепи попусту, не заставляй бабку с дедом нервничать.

Тим оскалился, но ничего не сказал, а когда родители приехали, то, высунув нос из своей спальни, сын только поздоровался и опять скрылся. Я дал объяснение, которое мать от меня выжимала и, быстро собравшись, запихав в сумку вещи Карины, зубную щётку, гель для душа, косметику, нижнее белье, пижамы, выскочил из дома.

Доехал до больницы.

Буквально за пятнадцать минут девушка на ресепшене, поджимая тоненькие ручонки, закатывала глаза.

– Но мы не можем вас пустить. Уже ночное время, время посещения кончилось…

– Мне, казалось мы с вами в частной клинике, – холодно проговорил я, вытаскивая из кармана кошелёк. – И поэтому пройти к своей супруге я могу в любое время дня и ночи.

Девушка закатывала глаза и все больше становилась похожа на припадошную лебедь.

Я покачал головой и положил на стойку пятитысячную купюру.

– Не провожайте, я знаю, в какой палате лежит моя супруга…

Когда я поднялся на этаж, то понял, что все уже давным-давно спят.

Я тихо прошёл, чтобы никого не разбудить, и приоткрыл дверь палаты.

Карина лежала спиной к двери и была сжата вся в комок. Я тихонечко поставил сумку с вещами на кресло и застыл возле спящей жены.

Если её не остановит ничего и она решит сделать аборт, то она в первую очередь себя проклянёт.

Меня пусть проклинает.

Наверное, я заслужил. Да не, я точно заслужил, но Карина себя никогда за это не простит.

Я тяжело вздохнул, прошёл к кровати, отвёл от лица её густые волосы. И провёл пальцами по хрупкому плечу. Присел на край сначала. Потом, поддавшись какому-то мимолётному мгновению, зачем-то прилёг, обнял жену со спины и тихо прошептал:

– Девочка моя, моя маленькая девочка, что же я натворил?