Текст книги "Развод. Будущий бывший муж (СИ)"
Автор книги: Анна Кэтрин Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 22
Во рту проступил неприятный привкус крови, и было чувство, что от его металлического послевкусия у меня скрипели зубы. Я тяжело задышала, стараясь отпихнуть от себя подушку безопасности, и в это время услышала рык.
– Твоя подстилка въехала нам в зад. Маму ударила подушка безопасности. Да ты вообще знаешь кто? – Тим орал, как резаный. Сзади кричала Лида. Я постаралась отпихнуть от себя подушку, но меня перетянуло болью в груди настолько сильно, что казалось, будто бы у меня ребра разъехались в две стороны. – Какая тебе нахрен разница, где мы? Самое главное, что эта дура влетела нам в зад, а мы передом протаранили внедорожник. Да, да, я слышу тебя…
– Тим, скажи адрес, – прошипела я, понимая, что Лида напугана, Тим взбешён, а у меня перед глазами все плыло.
– Мама, – зарычал сын и фыркнул. – Проспект мира тринадцать. Если ты сейчас сам не приедешь, я её ушатаю, я нахрен заберусь на капот и буду долбить ей по лобовому, пока она не заорёт. Не учи…
Тим ещё раз дёрнулся, бросил телефон на панельку и попытался вывернуться из-под ремня безопасности. Я толкнулась правой рукой к своему, и у меня быстро смотался весь ремень, ударив защёлкой прямо по скуле.
Я приложила руки к низу живота, пытаясь понять, что происходило со мной.
– Лида, Лида, девочка моя, не плачь, пожалуйста, – прохрипела я, упираясь головой в подголовник. – Лид, все хорошо, ты не стукнулась, не ударилась?
– Нет, мам, просто страшно…
Тим резко выскочил из-под своего ремня безопасности, спустившись просто на коврик с сиденья, а потом с ногами перелез на заднее и отстегнул от всех ремней Лиду. Резко наклонился, дёрнул ручник, заблокировал колеса.
– Мелочь, тихо, тихо говорю.
А я подняла глаза, увидела, как из внедорожника вышел здоровый волосатый мужик. Он начал размахивать руками. Я прикусила губы и стала мотать головой.
– Тим, сиди в машине, пожалуйста, – хрипло произнесла я.
– Мам, не выходи. Сейчас он приедет. Пусть он разбирается. Это его подстилка все устроила.
– Да, ты прав, – я снова откинулась на подголовник и туго сглотнула. Мужик подошёл, начал стучать мне в окно.
– Вы целы? Вы целы, девушка? Девушка, у вас кровь идёт.
– Мам, он что-то хочет…
У меня так звенело в голове, что я не слышала ни мужика, ни Тима. До меня просто доносились обрывки разговоров. Мне казалось, как будто бы у меня уши ватой набиты.
– Девушка, дверь откройте, дайте я вас вытащу.
Тим что-то верещал, Лида хныкала, я, не понимая, расфокусированным взглядом смотрела на дорогу перед собой.
Тварь мелочная, малолетняя тварь, стерва.
Двое детей в машине.
Эта дрянь не побоялась ничего.
Эта дрянь возомнила себя какой-то всемогущественной от того, что её один раз трахнул богатый папик.
Вместе с болью откуда-то снизу у меня поднималась давящая злость. Она перекрывала мне воздух, и я все чаще сглатывала, боясь, что меня сейчас накроет тошнотой, но вместо этого…
– Тим, сиди, – сказала я хрипло и все-таки схватилась за ручку двери. Машина щёлкнула, мужик отшатнулся.
– Стойте, куда вы? Подождите, на вас лица нет, что случилось?
– Подушка безопасности сработала, в меня въехала девка на тойоте, – сказала я и опёрлась плечом о заднюю дверь, потом увидела, как Снежана что-то трещит по телефону и, сцепив зубы, медленно, аккуратными махонькими шажками дошла до её машины и постучала в окно.
– Что? Что уже настучали Валерию, да? Ну, сейчас приедет, ещё посмотрим, за кого он заступится. Ты меня оскорбила.
В этот момент меня отодвинул этот мужик и резко дёрнул ручку двери. Снежана завизжала.
– А ты кто такой? Пошёл нахрен отсюда!
– Я кто такой? Ты сейчас у меня быстро и имя моё запомнишь, и должность мою запомнишь, и тачилу, в которую ты долбанулась, тоже запомнишь навсегда.
Мужик выхватил из её рук мобильник и зашвырнул куда-то в салон, следом перехватил её плечо и дёрнул на себя.
– Пошёл вон! – Снежана упёрлась всеми руками в проем двери и попыталась пнуть его ногой, но в этот момент мужчина вытащил мобилу и сказал:
– Слушай, подъедь, пожалуйста, да ментов тоже прихвати. Здесь одна полоумная чуть девчонку не угробила с детьми в машине, так ещё и мне тачилу раздолбила.
– Эй, что ты несёшь, не было ничего такого.
Но в этот момент он отвлёкся, толкнул Снежану обратно в салон и развернулся что-то говоря по телефону.
Я наклонилась и прошипела:
– Я тебя сейчас удушу…
На Снежану не повлиял этот мужчина, который стоял огромной скалой и нависал над ней. На Снежану не повлияли слова Валеры, который ей тут же позвонил, поэтому она тут сидела с мобильником, но то, как я произнесла всего три слова, заставило её распахнуть глаза и обнять себя руками.
– Я тебя сейчас удушу, ты посмела покуситься на моих детей, – каждое слово вырывалось у меня с хрипом, я опёрлась рукой о крышу машины и смотрела немигающим взглядом в глаза Снежане. – Ты решила поиграть на бесценном…
Я резко дёрнулась вперёд и схватила Снежану прям за декольте. Она взвизгнула, попыталась вырваться, но, понимая, что я не тот мужик, она это быстро прекратила, и я, подтягивая её за футболку, вытащила наружу, придавила всем телом к задней двери.
– Я на тебя такую заяву накатаю, что ты по гроб жизни будешь выплачивать компенсацию. Если ты считаешь, что один раз отсосала мужу моему, и поэтому можешь творить все, что угодно, то ты глубоко ошибаешься. Чтобы ты понимала, в нашей семье абсолютным злом всегда была я, тихая и покладистая жена, которой достаточно было одного слова, чтобы привести в действие настоящее чудовище. Если ты считаешь, что мой муж сейчас приедет и расплывётся перед тобой лужицей, то ты ошибаешься, потому что ты только что убила его третьего ребёнка. У меня по ногам течёт, и это кровь. И в этом виновата ты, а он этого ребёнка хотел. На коленях, ползал, умолял.
Губы Снежаны тряслись, глаза бегали по моему лицу, от неё резко и остро стало пахнуть духами и влажностью. Мне показалось, что у меня даже кровь на губах стала сильнее ощущаться. Я переместила свои руки с её груди на шею и сдавила.
– Я тебя уничтожу, дрянь, ещё раз увижу возле своего дома, либо своих детей. Мне тоже будет наплевать на уголовный кодекс, я буду бить тебя лицом об асфальт. А все-таки у меня опыта в жизни побольше.
– Больная, – дрожащим голосом сказала Снежана и оттолкнула меня от себя. Я неудачно оступилась и влетела прямо спиной в грудь мужчины. Он почему-то по инерции перехватил меня, обнимая за талию.
– Вы в порядке? Вас шатает…
– Пустите, все хорошо. Вы вызвали полицию, да?
– Не переживайте, сейчас все приедут. Меня зовут Айдар. Айдар Асханов…
Мне эта фамилия и имя ничего не говорили, но я из правил хорошего тона все равно кивнула и попыталась все-таки оттолкнуться от мужчины, но в этот момент вместе с звуками сигналов проезжающих машин, с воплями прохожих, где-то рядом зазвенел визг шин.
Я облизала губы и повернула голову.
Из своего внедорожника вылетел разъярённый, как дикий зверь, Валера, и почему-то первое, что он сделал, это бросился на Айдара.
– Какого хрена ты лапаешь мою жену?
Глава 23
Я замотала головой, пытаясь показать Валере, что это не тот виновник аварии, о котором он думает, но в это время Асханов выпрямился, выпятил вперёд грудь и как-то очень быстро и одновременно мягко задвинул меня себе за спину, протянул руку.
– Добрый день, Айдар Асханов, так сказать, потерпевший в этой аварии…
Валеру как ведром ледяной воды окатило. Он затормозил и, не думая ни секунды, ударил по руке своей ладонью.
– Валерий Ржевский, муж.
– Ну что, муж, давай тогда сам разбирайся. Ментов я вызвал. А тёлочка в тойоте всю аварию состряпала.
Валера скользнул глазами на Снежану, и та тут же заверещала:
– Валерочка, родной мой, милый, любимый, мой самый хороший, не верь им. Я просто не увидела, что она ехала передо мной, и она ударила по тормозам!
– По тормозам, говоришь, ударила? – включился Асханов. – Тогда с какого хрена она так затормозила? И дважды долбанулась в меня?
Снежана открыла рот и выпучила глаза.
– Слушай, Ржевский, у меня регистратор, и он прекрасно видел, как было два удара. Сначала один, потом второй, после которого сработала подушка безопасности.
Валера дёрнулся в сторону, обходя Асханова, и завернул ко мне, перехватил меня за талию, сжал руками, тут же сцепил пальцы на моём подбородке.
– Откуда на скуле удар?
– Ремень безопасности, – холодно сказала я, выдёргивая подбородок у него из пальцев. – Отпусти меня.
Асханов хохотнул и протянул:
– Да я, похоже, в середине семейной драмы: жена, любовница…
– Валерик, милый!
Валера медленно, словно дикий зверь, готовящийся к прыжку, повернул голову к Асханову.
– Иди, жди ментов, – сказал он спокойно, – у себя в тачке. А я как-нибудь сам разберусь.
Асханов усмехнулся, поднял руки вверх и только покачал головой.
– Да вообще без вопросов, разбирайся в чем хочешь, – поймав мой взгляд, Асханов подмигнул и одними губами прошептал: – Я найду твой номер.
Я в непонимании покачала головой, в этот момент вклинилась Снежана.
– Видишь, видишь, это они все подстроили. Они знакомы. Они наверняка любовники. Видишь, вот ты весь такой хороший, а она тебе все равно изменяет, как бы ты не любил детей. Она вот такая вот.
В этот момент Валера резко, слишком неожиданно выпустил меня из рук. Я пошатнулась, а потом раздался звонкий хлопок. Я растерянно обернулась, увидела, как Снежана, прижимаясь к боку машины, зажала ладонью щеку.
– Я тебе что сказал, если ты ещё раз приблизишься к моей жене или к моим детям, я с тебя шкуру спущу. В машину села, заткнулась и ждёшь.
Он перехватил её за плечо и втолкнул в тачку, выдернул ключи из зажигания, хлопнул дверью и заблокировал ее. Снежана молча осталась сидеть, прижимая ладонь к щеке, а я неверяще покачала головой.
– Ты, ты…
– Тебе надо в больницу, Карин, – подошёл и мягким голосом сказал Валера. Я отшатнулась от него, как от прокаженного.
–Ты её ударил…
– Она не понимает слов, а я уже обещал, что если с твоей головы упадёт хоть волос, ей не поздоровится. Это ничто по сравнению с твоей разбитой губой, синяком на скуле и ударом подушки безопасности… – его голос был пропитан холодом, и от каждого слова у меня застывала кровь в жилах. Я только сглотнула и помотала головой. – Сядь в машину, в мою, детей сейчас пересажу. Тебе надо в больницу…
– Авария…
– Мне похер на аварию! Приедут комиссары, сами все разрулят. Уж поверь, тачку ещё одну я тебе купить в состоянии, чтобы сейчас из-за этого рисковать твоим здоровьем.
Я осталась стоять, не понимая, что мне надо делать, и с каждым его произнесённым словом я осознавала, насколько циничен был мой муж.
Ему было абсолютно наплевать на то, что хочу я, что хочет Тим. Он уже решил, что нам надо ехать в больницу, и все. Да, я сама тоже собиралась ехать именно туда, но не так, как он это предлагал сделать.
Я замотала головой, но у Валеры сдали нервы, и я бы не удивилась, если бы и мне выписали оплеуху, но Валера лишь шагнул ко мне, резко перехватил меня за талию, вторую руку подсунул мне под колени и поднял на руки.
Я взвизгнула.
– Тихо, тихо сейчас, сейчас.
Валера донёс меня до своего внедорожника и посадил на переднее сиденье. В этот момент у него завибрировал телефон, и он нервно ответил.
– Бугатов, приедь, здесь авария, мне надо срочно жену везти в больницу. Она пострадала. Ещё неизвестно, что с детьми, – Валера резко дёрнулся к моей тачке, открыл заднюю дверь. Лида, завизжав, тут же ему влетела в грудь, он перехватил её, как маленькую обезьянку, и дёрнулся ещё раз внутрь, но раздался резкий голос Тима:
– Да пошёл ты.
Сын, не стесняясь в выражениях, орал на Валеру, но тот, все равно наплевав на что-либо, просто дёрнул его за шиворот и вытащил из машины. Тим, упираясь, пыхтел, но Валере было достаточно двух шагов для того, чтобы пересадить сына в свою тачку.
Лида села сама и начала плакать о том, что «папочка, было все плохо, было все страшно, и мне вообще всегда было страшно, пока тебя не было».
Валера на все это кивал.
Я понимала, что мне становилось очень плохо.
Подъехав к машине Асханова, Валера приоткрыл окно и рявкнул:
– Сейчас приедет мой человечек, сам все разрулит, если ты не хочешь оставаться, просто кинь мне свой номер и разойдёмся по баблу.
Но Айдар покачал головой и махнул на Валеру рукой. Муж пожал плечами и газанул.
Когда мы оказались в больнице, я с трудом могла собрать себя по кусочкам, потому что у меня на коленях сидела плачущая Лида, а сбоку стоял Тим, который обнимал меня за плечи. Валера все это время разговаривал с врачами и с регистратурой, чтобы нас быстро приняли, а я сидела и не понимала, что осталось у меня теперь? Одна нелепая поездка лишила меня того, от чего я сама хотела избавиться, и это было ужасно, потому что, когда ты осознаешь что делаешь – это твой выбор, а когда происходит фатальная случайность, получается, тебя этого выбора лишили. И никто не может дать гарантию, что если бы в понедельник я оказалась в кабинете врача, я бы вышла оттуда без своей маленькой любви под сердцем, потому что тогда у меня оставался выбор. В понедельник без этой аварии у меня оставался выбор.
Сейчас меня лишили этого выбора. И от этого было больно. От этого было страшно, и меня всю затрясло при словах врача:
– Так, давайте вы – в смотровую, детишек отдадим няне, а маму нам надо обследовать, особенно с открывшимися обстоятельствами.
Лида кричала и плакала. Тим забрал её к себе на руки и пошёл за медсестрой в детскую комнату.
Валера остался со мной, он старался приблизиться, обнять меня, но я на каждое его движение реагировала шипением, и поэтому, когда мы остались в смотровом кабинете вдвоём, дожидаясь врача, Валера дрогнувшим от страха голосом произнёс:
– Карин, я не хотел, я не думал, что так все развернётся. Я порвал с ней, и ничего у нас не было. И Карин, наш ребёнок…
У меня нервы сдали, раздражало его лицемерие. Меня унижали его эти слова, которые были лживыми насквозь.
– Да с чего ты решил, что это наш ребёнок? Это мой ребёнок, а ты даже участия не принимал в его зачатии!
Глава 24
Лживые, обманчивые слова прозвенели и упали в бездну времени.
Валера ошарашенно замер.
Он глядел на меня, и в его глазах плясало пламя, я понимала, что не имела права так поступать, но мне так отчаянно было больно, что хотелось, чтобы он прочувствовал все это. Хотелось, чтобы он хотя бы на секунду поставил себя на моё место.
– Ты что такое говоришь, Карин? – зло немного, с шальной ухмылкой произнёс Валера и дёрнулся ко мне. Я обессиленно упала на смотровую кушетку и обняла себя руками. Внизу живота тянуло, а между ног было влажно. – В смысле я не принимал участия в его зачатии? Ты что сейчас такое говоришь?
Я смотрела в пол перед своими глазами. Старалась не поднимать их, чтобы муж не разглядел всю ложь.
– А ты что, считаешь, что ты один был недоволен нашим браком? Или, может быть, ты думаешь, что каждая женщина считает пределом своих мечтаний холодный, безэмоциональный, жёсткий секс?
Я врала так безбожно, как не врала никогда в жизни. Именно вот эта вот его животная страсть, его сводящие с ума руки, которые, казалось, охватывали каждый миллиметр моего тела, его пальцы, которые больно сжимали мои волосы, вот это все меня всегда сводило с ума. Как выяснилось, в недостаточной мере, чтобы ему этого хватило, и поэтому я решила бить по самому больному.
– Карин, ты сейчас издеваешься? – навис надо мной Валера здоровенной скалой.
– Нет, – произнесла я холодно. Я старалась, чтобы в моих глазах не проступило ни намёка на страх, ни намёка на раздумья. – Я не издеваюсь, я констатирую факт, что если ты считаешь, будто бы я холодная рыба в постели, и тебя эти два раза в неделю никогда не устраивали, то и я могу смело тебе заявить, что меня тоже эти два раза в неделю не устраивали, особенно с бесшабашным самцом. Меня не устраивало, как ты вёл себя со мной в постели. Меня жутко бесило, когда ты разворачивал меня к себе спиной, я ненавидела эту позу по той простой причине, что мне всегда в ней было больно.
Нет, мне не было больно. Это я узнала от одной из своих клиенток, которая на одной из примерок рассказывала про неудачное свидание, и я даже представить не могла, что в интимной жизни могут быть такие эмоции, потому что я всегда испытывала другие. Когда Валера разворачивал меня к себе спиной, я становилась словно ласковая кошка, переступала с ноги на ногу, чтобы быстрее толкнуться попой в его пах. Мне нравилась эта поза, мне нравилось то, как он проводил, надавливая больно на позвонки мне своими пальцами, я млела от того, как он прикусывал кожу у меня на шее, как он проходился шершавым языком мне до ключицы. Мне все это безумно нравилось, но сейчас ему об этом знать необязательно.
У меня было горе, и я хотела, чтобы он черпал его ложкой.
– То есть ты все пятнадцать лет страдала от постели со мной? – Валера запустил пальцем волосы и отшагнул от меня чуть назад, прикусил губы и со всей силы ударил в стену напротив ладонью. – То есть ты все это время не могла мне ничего сказать?
Я молча прикусила губы и снова опустила взгляд. Я понимала, что с беременностью уже ничего хорошего не будет. Я все это прекрасно понимала. И когда я высказывала все Снежане, я лукавила, по ногам не текло, но я чувствовала, что нижнее белье было влажным, а это означало одно: у меня начало кровить, и, скорее всего, это будет выкидыш. И перед ним мне хотелось сделать неимоверно больно Валере за то, что он пропустил меня по всем кругам ада, за то, что он заставил меня усомниться в нерушимости наших клятв, за то, что он сотворил с нашей жизнью. Он её разрушил, оставил одни руины, и специально игнорируя меня все эти дни, он наказывал меня, как будто бы я была виновата в том, что он изменял. Но я не чувствовала за собой вины, я была хорошей женой.
– Я хотя бы это сказала, а ты просто взял и сходил налево, – произнесла я холодно.
– Так и ты выходит, взяла и сходила налево, – вызверился на меня Валера и, развернувшись, дёрнулся ко мне, сел на корточки, схватил за плечи и заставил меня посмотреть ему в глаза. – Кто он? Кто этот сморчок? Я не верю. Я, во-первых, не верю в то, что ты могла с кем-то переспать. С учётом того, что тебе и меня одного было много. Это раз. А во-вторых, я не верю, что это кто-то достойный по той простой причине, что ты должна была быть инициатором отношений, а ты бы не смогла подойти к мужику, который сильнее тебя, ты ко мне не могла подойти. Я за тобой ходил, это я тебя покорял. Это я делал выбор, а не ты.
– С чего ты взял, что ко мне не мог сам подойти такой же, как ты? – я склонила голову к плечу. И волосы упали мне на глаза. Валера оскалился, усмехаясь, дрожащими пальцами, отвёл мне прядь с глаз и выдохнул:
– Да это глупость какая-то. Я же прекрасно знаю тебя, я же знаю все, начиная от того, какой завтрак ты любишь и заканчивая твоим нижним бельём. Я, блять, все твоё нижнее белье знаю. Я знаю, что тебе безумно нравятся хлопковые простые трусики, и знаю, что ты бесишься от кружева. И поэтому нет, ты мне не изменяла. Я тебе просто не верю. Ты мне стараешься сделать больно, и правильно. Старайся сделать так больно, как только можешь. Ведь я это заслужил.
Я отшатнулась от мужа и посмотрела на него с лёгкой издёвкой.
– И что ты считаешь, что за твою заслуженную боль я тебя смогу простить? Ты понимаешь, что нас было трое в машине? А если бы она разогналась, долбанула сзади, там сидела Лидочка. А если бы она в бочину в правую шлёпнула, там сидел Тим, что бы тогда ты делал? Она твоих детей чуть не угробила.
– Ты больше о ней не услышишь и никогда не узнаешь, – холодно, глядя мне в глаза, произнёс Валера. Я почему-то была уверена, что он не бросал слов на ветер. Дверь кабинета открылась, и влетел врач с медсестрой. Они замерли, увидев нас в противоречивой позе, но потом быстро доктор сориентировался и тут же начал осмотр. Меня отправили на узи, меня отправили сдать анализы и спустя полтора часа, когда меня наконец-таки вернули в палату, где меня ждал Валера, прозвучал закономерный вопрос.
– А вы уже решили, что вы будете делать с беременностью?
Глава 25
На протяжении всего обследования, всего осмотра я не могла успокоиться, пока не услышала этот вопрос, потому что в кабинете гинеколога из-за того, что была авария, удар подушки безопасности, меня очень быстро осматривали, так, что практически не давали мне возможности задать никакие вопросы. Я даже не понимала, что происходило с моим организмом и как он отреагировал на аварию.
Только когда прозвучал вопрос доктора, какое-то глупое, нелепое, маненькое счастье взвизгнуло внутри меня, и да, не хотела я никогда делать этот аборт, просто голос разума, голос взрослой Карины говорил о том, что не выкарабкаюсь я одна с тремя детьми. Сначала будет беременность, и это не будет беременность как с Лидой. Это будет другая беременность, наполненная отчаянием, ощущением ненужности. Это будет та беременность, про которую говорят, что лучше бы её вообще не было. Потом первые несколько месяцев я не смогу никак работать по той простой причине, что на мне будут двое взрослых детей и грудничок. А даже когда малышу исполнится полгода, я все равно не смогу в полной мере обеспечивать себя, а жить содержанкой у бывшего мужа… Это такое себе счастье, потому что никогда не знаешь, когда случится тот момент, когда Валера вдруг решит, что я слишком много получаю, или когда женщина Валеры решит, что бывшая жена как-то зажралась. И поэтому как бы я не хотела сохранить эту беременность, как бы больно мне не было от осознания того, что авария могла послужить причиной выкидыша, я не могла решить этот вопрос самостоятельно.
– Правильно ли я понимаю… – холодно прозвучал голос мужа, который стоял возле кровати и демонстративно не обращал на меня никакого внимания, – что с ребёнком все в порядке?
– Мы пока не можем дать точного прогноза. Все-таки срок очень маленький, но в целом было небольшое кровянистое пятно, но на этом все. Плодное яйцо прикреплено к стенке матки достаточно хорошо. И вообще, ваша жена как будто бы в рубашке родилась, потому что лёгкое сотрясение и несколько ссадин – это многого стоит при ударе подушкой безопасности. Один раз к нам привезли мужчину, которому неплохо так прилетело, и у него село очень сильно зрение.
Валера стиснул челюсти так сильно, что у него заходили желваки.
Я только сглотнула.
– Когда уже можно будет узнать более точный прогноз по поводу беременности? – сквозь зубы процедил муж.
– По срокам сейчас примерно около пяти недель. Значит, где-то недели через три будет полное обследование, сдача анализов. Сейчас все равно на узи мало что видно. Но в целом уже сейчас можно сделать выводы, что с плодом все хорошо.
– А что по общему состоянию? – рубил короткими фразами Валера.
– Я бы рекомендовал сегодня остаться у нас в больнице. Мы назначили несколько капельниц и покой.
Это очень унизительно было находиться в таком состоянии, что кто-то что-то решал за взрослого человека. Мне было больно от того, как Валера себя вёл по той простой причине, что он вообще не имел права распоряжаться моей судьбой и моим телом в данный момент.
Я сидела и перебирала пальцы, смотрела в одну точку.
Когда врач вышел, Валера обернулся ко мне и тяжело задышал:
– Видишь, с беременностью все хорошо, – произнёс он холодно.
– Тебе какое дело до этого?
– Мне прямое дело до этого, Карин, хватит играть в эти нелепые игры. Хватит мне вешать лапшу на уши, что это не мой ребёнок. Я прекрасно знаю, что это мой ребёнок.
– Тебе первые два ребёнка не нужны никогда были. Что ты в третьего вцепился?
Валера поджал губы, запрокинул голову к потолку и с рыком выдохнул.
– Что ты со мной возишься? Езжай, там у тебя Снежана, она так переживает, что ты ей не звонишь…
– А может быть ты порадуешься, что я ей не звоню? – спросил зло муж, и у меня от ненависти сковало все тело. Казалось, каждую клеточку парализовало.
– Да, извини, забыла краковяк станцевать на радостях. Как же, он любовницу свою бросил, да все в угоду своей семье. Как же он вот такой вот весь смелый приехал, увёз меня в больничку сразу. А ничего, что по его вине я оказалась в больнице, а ничего, что по его вине дети пострадали.
– Я не контролирую её, она не на цепи сидит, и да, за этот случай она получит! – выдал с раком Валера, а я усмехнулась:
– Что, не так интенсивно её потрахаешь?
Мне, если честно, хотелось с ним разосраться в пух и прах. Мне хотелось, чтобы мы кричали, оскорбляли друг друга. Тогда бы у меня исчезло то противное чувство, что я делаю что-то неправильное. Я не хотела, чтобы Валера создавал ситуацию, когда я жалела о своём решении развестись.
– Сколько раз тебе говорить, что я никого кроме тебя не трахал? Сколько раз мне надо это повторить, какие доказательства тебе принести?
Я поджала губы, тяжело задышала. Валера стоял ко мне боком, и я видела, как у него дёргался кадык, как он периодически сжимал пальцы в кулаки, и как по его телу проходила дрожь.
– Карин, ну что ты козлишься, ну что, что? Ну объясни мне, что… – он дёрнулся ко мне, резко оказался возле кушетки, встал на колени, чтобы быть одного уровня со мной, перехватил мою мои сведённые пальцы. – Вот объясни мне, ну накосячил я, облажался по полной. Ну что ты сейчас из меня жилы-то вытягиваешь? Что ты мне нервы в клубки сматываешь?
– Ты влюбился, – произнесла я тихо. – Ты влюбился, Валер. Так люби дальше, а я как-нибудь сама, с детьми и без тебя.
Муж сцепил зубы. Ему не нравилось, что я говорила.
– Мне не интересно – спал ты с ней, не спал. Я просто не хочу, чтобы больше наши жизни пересекались. Я просто не хочу просыпаться с тобой в одной кровати. Я не хочу слышать, как ты по ночам тяжело дышишь во сне. Я не хочу ощущать твой запах на своём теле. Я не хочу, чтобы ты приходил после работы, распахивал руки и обнимал меня. Меня воротит от этого. Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной в моей жизни.
– То есть твоя любовь так быстро кончилась? – спросил тихо Валера и опустил глаза.
Моя любовь не кончилась. Вот в чем проблема. Даже сейчас, головой осознавая, рационально обо всем думая, я не могла без слез подумать о том, что когда-то разлюблю этого наглеца. Он сделал нашу жизнь такой, какой я её всегда представляла себе: сильный, уверенный в себе мужчина, мягкая, ласковая жена, чудесные дети. Большой дом. Любимая работа. Он все это всю жизнь делал для меня. Я любила его так сильно, что, наверное, просто не замечала никаких намёков на предательство.
– Да, Валер… – сказала я, глядя мужу в лицо. – Моя любовь кончилась. Ты её всю истратил…
