Текст книги "Развод. Будущий бывший муж (СИ)"
Автор книги: Анна Кэтрин Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Глава 52
Карина
Самое сложное – это первая ночь.
Первая ночь с осознанием, что все закончилось, он не придёт больше и не прогнется кровать под его весом, а во сне он не сложит на меня свои руки, и ещё во сне он больше не будет лапать меня. Как бы это сейчас грубо не звучало, но во сне Валера был очень сильно несдержанным. Он именно что лапал. Он мог проснуться и схватить меня за задницу, либо притянуть к себе и просунуть руку мне под сорочку и сдавить грудь в ладони. Он говорил, что ему так спокойнее спалось.
Еще было очень смешно, что у него было такое, когда от перенапряжения сон был очень хрупким, и тогда он мог проснуться, ощупать меня целиком, хмыкнуть самому себе под нос и снова лечь спать. На утро обычно шутил:
– Это я проверяю, все ли моё со мной…
Сейчас с ним меня не было…
И мама, нервная, взвинченная, ходила и бурчала до тех пор, пока я не ушла в спальню и не села на кровать.
Она зашла следом за мной, вскинула руки, опустила их в бессилии и аккуратно присела рядом.
Мне почему-то впервые показалось, что все идёт так, как надо, в наших с ней отношениях, и поэтому я, обняв себя руками, выдохнула и слегка наклонилась к матери, положила голову ей на плечо и, всхлипнув, спросила.
– Когда я его разлюблю?
Какими бы не были сложными у меня отношения с матерью, но, наверное, в такие моменты включалось что-то особенное в наших с ней взаимоотношениях, потому что мама всхлипнула, провела рукой себе по глазам и покачала головой.
– Этого засранца ты никогда не разлюбишь, Карин.
Я сквозь слезы усмехнулась и тихо спросила:
– Почему?
– Да потому что, Карин, таких, как Валера, один на миллион. Как вспомню, сколько крови он мне выпил, пока только поженились, аж плохо становится, а потом оборачиваюсь и думаю, а вот кто, кроме него? Родной, дурной такой, но родной! Помнишь, когда у меня в доме крышу крыли. Он на козырьке сидел. Проверял, все ли в порядке, а потом лестница стала падать. И вот любой другой просто сидел и смотрел, как лестница падает. А Валера, ну дурной же, он по коньковой спустился, потом прыгнул на черёмуху и по черёмухе слез, чтобы поймать эту лестницу, которая пыталась упасть прямо на баню. Вот так оборачиваюсь и думаю – вот кто, кроме него, а никого…
От этих воспоминаний мамы стало ещё тяжелее, и поэтому я тяжело задышала.
– Не плачь, не плачь, моя маленькая, – впервые обратилась она ко мне, как к ребёнку. – Дурной, родной. Разлюбить такого тяжело, да и не разлюбишь ты, Карин. Потому что иногда так бывает, что вот смотришь на людей и понимаешь, что никто, кроме них, и у него никого, кроме тебя, тоже не будет. Потому что с таким мужчиной, как Валера, нужна такая женщина, как ты: мягкая, восторженная, нежная. Как же ты меня бесишь вот этой своей покладистостью. Я думала, мне удастся вырастить сильную, независимую. А вырастила принцессу какую-то. И королю самое то быть с принцессой, чтобы сделать её королевой. Поэтому никого, кроме тебя, у него никогда не будет, потому что вы как две половинки одного яблока. Никого он не выдержит рядом с собой, кроме тебя, потому что с таким мужчиной, как Валера, сложно, и надо обладать нереальным терпением и очень сильно его любить, чтобы быть рядом.
Да, первая ночь была самой тяжёлой. Самой сложной и самой непростой, и даже то, что Лидочка спала со мной, ни черта не спасало ситуацию.
Я сдавленно рыдала в подушку и уговаривала себя не думать всякие глупости.
Так случается, люди расходятся, но это не означает, что они в этот момент перестают любить друг друга, поэтому моя любовь к нему – это нормально.
На следующее утро Валера приехал, забрал Лидочку, повёз её на кружки, Тим на это на все фыркал и закатывал глаза. А после тенниса позвонил и сказал, что отец за ним приехал. А вечером рассказывал.
– И сидит такой, и говорит мне, Тимофей, мальчик мой, папа у тебя идиот, такое случается, но это вовсе не означает, что я перестану быть рядом с тобой, любить тебя и оберегать. Я поступил неправильно, настолько сильно, что всем теперь плохо…
Тим тяжело вздохнул и поднял на меня глаза.
– Мам, ну вот чего он?
Я покачала головой.
– Мама, вот бесит, просто ведь он же хороший, на самом деле хороший. Но почему он так поступил? – зарычал сын.
– Потому что, Тимофей, даже хорошие люди иногда совершают плохие дела. Иногда плохие люди способны совершить что-то хорошее…
Тим, несмотря на всю свою ершистость, выдохнул, подошёл, обнял меня, уткнулся носом мне в грудь, тяжело засопел.
Спустя полтора месяца, когда начался учебный год, когда прошла сентябрьская линейка, когда Лида вся исстрадалась о том, что ей скоро тоже надо будет идти в школу, одним осенним днём в дверь квартиры позвонил Валера.
Я открыла и застыла на пороге, муж не поднимал глаза, старался даже не смотреть на меня.
В его руках была папка для бумаг, и он что-то выдернул из неё, развернул ко мне и произнёс.
– Мы разведены, Карин, вот свидетельство…
Глава 53
Карина
Все валилось из рук.
Я психовала, бесилась, плюс, начавший перетягивать меня вперёд животик, тоже добавлял хаоса в мою жизнь.
Прошло ещё полтора месяца, с момента нашего официального развода с Валерой.
Страшные, непонятные полтора месяца.
И чем больше времени проходило, тем сильнее мне становилось хуже. Наверное, это можно сказать так.
Причём если жизнь мы смогли как-то смоделировать, выправить, то моё эмоциональное состояние становилось хуже. Да, я поняла, что моя беззащитность в реальном мире очень сильно повлияла на моё решение о разводе. И поэтому уже в октябре у меня было открыто ип на швейную мастерскую, причём у меня не было места, не было ничего. У меня просто тупо было ип, которое работало по принципу того-то, что две девочки швеи, с которыми я раньше сотрудничала, они отшивали вещи у себя дома и уже через мой основной аккаунт все это шло в продажу. Иначе я вывозить не могла.
За минусом расходов на ткани, налогов и зарплат, у меня не выходила какая-то прям нереальная сумма, способная прокормить четверых человек, то есть меня и троих детей, но эта сумма уже была, а поскольку у меня было содержание Валеры, я могла не использовать эти деньги и откладывать их на всякий случай.
Мне так было проще и да, именно содержание, которое уходило на детей, на быт, я не тратила никогда на дела своего маленького, но гордого бизнеса.
Мама качала головой и очень сильно помогала мне. Она знала, сколько заказов я беру, и помимо одежды из натуральных тканей, я запустила линейку постельного белья. Это было намного проще, чем кроить платье по размерам. Но вместе с этим мне пришлось и привлекать, соответственно, другую аудиторию, поэтому были какие-то траты на рекламу. Я не считала, что это какая-то мышиная возня, потому что я понимала, что все это может принести большие плоды, и поскольку с цифрами я ладила проблемно, мама помогла просчитать мне все риски, а также эффективность моей работы, которая составляла сорок три процента, чуть меньше половины, но я уже была рада.
Я в очередной раз промахнулась рукой мимо стола, и у меня все-таки стакан полетел на пол.
С началом учебного года очень много нагрузки легло на Тима, поэтому Валера перестроил свой график таким образом, чтобы отвозить сына на тренировки, а также в те дни, когда у Лидочки были кружки и развивайки, этим тоже занялся Валера, по той простой причине, что ему не хотелось, чтобы я, беременная, ездила за рулём.
Ну, на самом деле я и сама бы не села за руль по той простой причине, что я и так была всегда рассеянной, а с беременностью половина внимания у меня ушла непонятно куда.
Валера настолько влился в жизнь детей, что даже поехал с Тимофеем на соревнования.
Сын занял первое место, но приехал злой, как дьявол. Он с порога швырнул рюкзак на полку.
Когда я посмотрела на бывшего мужа, Валера только пожал плечами.
– Я не понял, что его выбесило. Все было хорошо…
Наше общение с мужем сосредотачивалось только на детях.
Мы оба старательно делали вид, как будто бы у нас не было за плечами большого брака, но позже Тим мне признался:
– Мам, он стоял и орал на трибунах: это мой сын, он всех сделал, выкусите все! Мам, я готов был под землю провалиться…
– Тим, он тобой гордится.
– Да блин, мам, я понимаю, но он… он… – Тим рычал, пыхтел, и я видела, что ему отчаянно хочется, чтобы папа снова был его, но по каким-то только его выводам, Тим не мог себе позволить снова любить его и не обижаться, и поэтому да, он рычал, он психовал, но за всем этим я видела, что его сердечко оттаивает.
Наличие Валеры в жизни сына было очень важным и Тим ценил, да, но ругался, возмущался. Но я понимала, что Тим его хочет простить, просто не знает, как это сделать.
Лида была вся в шоколаде.
Из-за того, что Валера чувствовал вину за своё отсутствие в их жизни, дочка научилась вить из него такие верёвки, что мне пришлось вмешаться один раз.
Когда Лида появилась на пороге с новым планшетом, у меня задёргался глаз.
– Валер, – набрала я быстро мужа. – Ты сейчас совершил большую глупость.
– Что случилось, родная?
– Не смей покупать детей!
– Карин, она очень хотела этот планшет…
– Валер, я понимаю, что она хотела этот планшет, а завтра она захочет новый телефон, который ей в принципе пока не нужен. Она не ходит в школу. Послезавтра она тебя запросит купить мак, который тоже ей по факту не нужен. С этого все начинается, а потом все будет дальше и дальше, и дальше. Не балуй её. Не давай ей того, чего ей не нужно.
Валера фырчал, был недоволен, что я вмешивалась в то, как он общался с детьми, но все же покочевряжившись, он признал:
– Хорошо. Впредь я буду умнее. И, наверное, я буду советоваться с тобой, что можно Лиде брать, а что нельзя.
– Я была бы тебе очень благодарна, родной.
Мы старались сохранить дружбу.
В браке между супругами дружба – это неотъемлемая часть. Вот хотя бы её мы старались сохранить, но с каждым божьим днём мне становилось все сложнее и сложнее, потому что, как только Валера появлялся в поле моего зрения, мне хотелось что-то ему высказать, мне хотелось как-то проявить эмоцию, я не понимала, что со мной происходило, я чувствовала собственную раздражительность так ярко, как будто бы я последняя склочница, и вот сейчас, когда этот чёртов бокал ударился об пол, я зарычала.
И слишком не вовремя все это произошло, потому что в дверь позвонили.
Я, переступив осколки, прошла в коридор и дёрнула домофон, увидела Валеру, вскинула бровь.
– Привет, я тут кое-что привёз для Тима.
Я без всяких оправданий, объяснений просто нажала на кнопку и открыла дверь.
Валера же сейчас не пользовался ключами. Он как будто бы провёл границу того, что у нас есть собственное пространство, и он на него не претендует.
Муж зашёл в квартиру и занес набор фирменных ракеток.
– Я просто один раз увидел, как он ими херачит по мячам. А взбесившись – по корту. Мне кажется, эти ему не помешают.
Я закатила глаза и чуть не прорычала.
– В чем дело? – Валера опустил взгляд и наткнулся на животик. Ему очень хотелось погладить его, но я понимала, что, как только он ко мне прикоснётся, взрыв наконец-таки случится и что-то произойдёт.
По крайней мере, первое, что это будет, это мой рык, рёв и обвинения супруга во всех смертных грехах.
Но я понимала, что все это просто от бессилия какого-то, и поэтому я, покачав головой, выдохнула:
– Не бери в голову. Это мои заморочки.
– Карин, ты меня пугаешь, если это что-то связанное с беременностью…
– Нет, Валера, это не связанное с беременностью, – зарычала я все-таки, выйдя из себя, я развернулась и прошла в кладовую, взяла совок и веник.
– Куда ты пошла?
– У меня дела, – заверила я строго.
Валера разулся и пошёл следом.
– Карин, да что происходит? Ты как будто бы сама не своя.
– Валера, ничего не происходит. Понимаешь? Просто вот так вот оказалось, что на протяжении полутора месяцев то, что мы в разводе, я одна, на мне двое детей…
– Карин, я делаю все возможное, чтобы разгрузить тебя. Но ты вместо того, чтобы сейчас проводить нормальную беременность, лезешь ещё куда-то, открываешь ипэшки, устраиваешь кастинг на своих швей…
– Потому что я хочу быть независимой, потому что, если вдруг начнётся какой-то апокалипсис, у меня была возможность не остаться среди хищников.
– Да ты не останешься среди хищников, – зарычал на меня Валера, взмахивая руками. – Я – самый главный хищник, и поверь, я любого загрызу, кто приблизится к тебе!
Я сквозь зубы задышала, и в этот момент у меня из рук вылетел веник. Я психанула и бросила ещё рядом совок.
– Знаешь что, Валер, вот во всем, что сейчас происходит, виноват только ты.
Я увидела, как у Валеры вздулись все вены на шее, как у него полыхнул взгляд, и поняла, что, видимо, я что-то задела.
Где-то там тоже произошёл взрыв.
– Знаешь что, ты просто такая злая, потому что недотраханная, – выдал резко муж. Я задохнулась возгласом возмущения.
– Да что ты говоришь? – протянула я зло.
– Ага, – нагло бросил Валера, шагнул вперёд, запустил руку мне волосы, сдавив их у корней и вынудив меня приподнять лицо.
И острым, болезненным поцелуем впился в губы.
Что-то внутри все-таки взорвалось…
Эпилог
Валера
– Карина, хватит, – прохрипел я, зажимая ладонями глаза. Я запрокинул голову, и мне показалось, как будто по позвоночнику пролетела огненная стрела. – Карина, хватит.
– Нет, – мурлыкнула жена снизу, и я, убрав ладони от лица, посмотрел на супругу, которая была у меня на уровне пояса и целовала меня.
– Карин, – выдохнул я. – Это был третий раз за последние три часа.
Карина приподняла на меня глаза, и в них сверкнули молнии.
– Но я ещё хочу, – абсолютно ровным голосом сказала мне супруга.
В беременности она стала другой.
Её тело стало другим, оно таким не было ни в одну из предыдущих беременностей.
У неё грудь стала пышная, нежная, безумно чувствительная, настолько, что, когда я прикасался к ней, Карина стонала так сладко, так протяжно, что у меня, нахрен, отключало мозги.
И бедра мне нравилось сжимать руками.
Мне нравилось, как часто дышала Карина, когда я был внутри неё.
– Карин, прошу тебя, дай мне хоть выдохнуть, хоть десять минут.
Жена мурлыкнула, потянулась и приподнялась ко мне, положила голову мне на плечо и недовольно засопела.
Мы не были вместе, и никто не знал о том, что иногда, во время обеденного перерыва, мы где-то встречались с Кариной. Никто не догадывался, что в конце рабочего дня жена приезжала ко мне на работу и запирала дверь кабинета на ключ.
Все думали, что вот в такие дни, когда три раза за три часа Карина уезжает по работе, и в это время Лида была либо с моей матерью, либо с её, a Тим в школе, мы были вместе.
Мы даже не обсуждали с Кариной, что происходило между нами. Просто в какой-то момент, когда я понял, что её с ума сводит от недостатка секса, я сделал шаг первым и не прогадал, потому что как только на неё накатил первый оргазм, абсолютно стало плевать на разбитые кружки, на то, какие подарки я делаю детям.
Мне казалось, третья беременность что-то изменила в Карине.
Я чуть ли не ссаться готов был от счастья.
Омрачало одно, мы были не в браке, мы скрывались как подростки. Но я хотел скорее решить этот вопрос.
– Ты выйдешь за меня? – спросил я хрипло, пользуясь временной передышкой.
– Нет, – мягко ответила Карина, и её рука скользнула у меня по животу, провела тонкую полоску от пупка к паху, и аккуратные пальчики сдавили основание члена.
Я резко выдохнул и чуть ли не выматерился.
– Карина, хватит, дай отдохнуть…
– Ты начал разговаривать, значит, уже отдохнул, – холодно заметила жена и приподнялась на локте. Она в беременности была офигенной. Настолько чувственной, настолько отзывчивой, что даже несмотря на три раза подряд, у меня все равно член стоял колом.
Мне казалось, что я не мог надышаться ей.
Мне было её мало, хоть я сам просил пощады, но я так боялся, что это прекратится.
– Потому что мне это важно, потому что я не хочу так и дальше встречаться с тобой в гостинице…
– Купи квартиру, – холодно заметила Карина и склонила голову к плечу.
– Карина, я уже купил квартиру.
– Да, целых три. Все круто, купи себе теперь квартиру, хватит жить в гостиничном номере.
Да, это был мой косяк, но мне как бы было не до себя, мне важно было в максимально короткие сроки дать Карине, что я обещал.
– Я не хочу покупать себе квартиру, – сказал я резко, и в этот момент ладонь Карины скользнула вверх по члену, и я, дёрнув подушку, зажал ей лицо, чтобы не стонать в голос. – Женщина, ты меня с ума сводишь. Прекрати, я не могу говорить!
– И правильно. Поэтому не говори, – заметила мягко Карина и улыбнулась.
– Но я хочу говорить. Я хочу, чтобы мы снова стали мужем и женой. Я хочу просыпаться с тобой в одной кровати. Я хочу видеть, какая ты бываешь по утрам. В конце концов, я хочу трогать твой живот, Карин, я уже не могу. Я очень скучаю. Мне очень тяжело…
– Нет, – капризно заявила Карина и, присев на кровати, посмотрела на меня оценивающим взглядом, и взгляд у неё был такой, словно бы кошка смотрела на сметану, облизывалась, щурила глаза. – Как только все вернётся на круги своя, тебе снова будет чего-то не хватать. Я снова буду ощущать, что нахожусь в безопасности, а потом ты у меня её отнимешь. Поэтому нет, мы не будем вместе. Прими тот факт, что мы просто трахаемся и все.
– То есть теперь это так называется? – ошеломлённо выдохнул я. Мне даже показалось, что на мгновение у меня член опал, но Карина, не дав случиться ничему фатальному, провела ладонью вниз, и в яйцах зазвенело.
– А как ты хотел, чтобы это называлось. Или, может быть, ты мне предлагаешь, хотя я беременна твоим ребёнком, найти кого-то, чтобы кто-то другой удовлетворял мои потребности, да?
Перед глазами метнулась красная пелена, я думал, дёрнусь и придушу жену от одного намёка на то, что у неё может быть кто-то другой, но Карина доводила меня, она меня злила, она не была моей женой, которую я помнил до развода, она была немножко вредной, ехидной, а ещё она не избегала конфликтов. Но самое смешное, что, даже не избегая конфликтов, а говоря откровенно вещи, о которых она обычно молчала, у нас все равно не возникало недопонимания.
– Я хожу беременная, мне нужны положительные эмоции. Мне нужны мои оргазмы. И кто мне это даст, как никто иной, как бывший муж, чьего ребёнка я, собственно, и ношу? – глубокомысленно заметила Карина и в один момент оказалась на мне.
Она слегка подалась бёдрами назад, скользнув влажными складками мне по члену, и я от удовольствия речь потерял.
– Карин, ну так не может продолжаться.
– Так может продолжаться, Валер.
Ладонь упёрлась мне в грудь, и Карина провела по ней ноготочками.
– Мы ничего постыдного не делаем.
– Тогда почему мы ото всех скрываемся?
– Ну, может быть, потому что я не готова снова выйти замуж за тебя. Может быть, потому что, как только я рожу, мне уже ничего не нужно будет. Может быть, потому, что, ну, скажем так, ты этого заслуживаешь.
– Карин, что мне ещё сделать, чтобы ты простила меня?
– Я тебя не прощу, – заметила строго жена и, приподнявшись тут же опустилась, но уже на мой член.
Я хрипло выдохнул, у меня душа в пятки убежала.
Карина так туго обхватывала собой мой член, что у меня звезды из глаз сыпались.
Карина протяжно выдохнула и повторила:
– Я тебя не прощу.
– Карина, но так не может продолжаться. Мы не можем как два студента встречаться где-то, трахаться и расходиться, и дальше делать вид, как будто бы между нами ничего нет.
– Между нами ничего нет. Ты же сам мне говорил – это всего лишь секс. Есть секс, есть семья. Секс у нас сейчас с тобой. А домой я возвращаюсь к своей семье, к своим детям.
Карина раскачивалась на мне и, несмотря на то, что мне было так кайфово, каждое её слово высекало на сердце глубокую рану.
– Ты меня специально прогоняешь по всем кругам ада?
– Да, – мягко выдохнула Карина. И в этот момент я дёрнулся, провёл ладонями по её груди, спустился ниже и просунул руку между нами. – Не торопи меня, – попросила Карина, но мне показалось, что я достаточно пробыл в шкуре виноватого. Либо она мне ответит сейчас «да», либо я её не выпущу из этой постели, пока она с хрипами, со всхлипами не простонет мне о том, что готова выйти за меня замуж.
День, два, три.
Плевать, неделя, месяц.
Да, я преувеличивал, но по факту я уже не знал, что надо было сделать, чтобы Карина вернулась ко мне, и эти наши отношения only sex…
Они были словно наказанием, и это безумно, люто, страшно, когда ты кайфуешь и одновременно испытываешь боль.
Оргазм накрыл Карину яркий, со всхлипами, она дрожала вся, внутри сжимала меня плотно.
– Ну же, девочка моя, пожалуйста, пожалуйста. Согласись, снова выйти за меня замуж…
– Нет, Валер, – даже затуманенным оргазмом голосом, все равно холодно произнесла супруга.
И был не один раз, не два, не три, не десяток, прежде, чем накануне рождения третьего ребёнка, я вымолил у жены долгожданное «я подумаю».
Рожать мы поехали вместе.
Я никогда не думал, что взрослый, уравновешенный мужик сможет заплакать при виде маленького комочка: пищащего, розового, настолько беззащитного и настолько сильно пробившего сердце, что ноги не будут держать.
Глядя на малыша, который сонно пытался схватить губками грудь Карины, я понимал, что она имела ввиду, когда мне рассказывала про то, что осталась одна среди хищников.
Сейчас я видел, как это, когда полностью человечек зависит от тебя.
Только глядя на новорождённого сына, я понял, что моя семья превыше всего, что это я – главный хищник, и всех остальных я загрызу, но моя семья будет в безопасности.
Мальчишку мы назвали Стёпой, и Тимофей, конечно, очень долго вздыхал. И фырчал. Но вместе с тем он радовался при виде братишки, и даже когда я нелепо как-то попытался заговорить о том, что вот ещё один сын, Тим коротко бросил:
– На тебя совсем не похож.
– А на кого?
– На меня, – так серьёзно ответил старший, что я невольно усмехнулся.
– Еще скажи, что не мой…
– Конечно, не твой, – ощетинился Тимофей, а я уточнил:
– А чей, мамин?
– Ну ладно, так и быть, твой наполовину.
Я усмехнулся и впервые понял, что так нелепо, немножко грубовато, но мы с сыном восстанавливали контакт.
Лидочка была вне себя от счастья. Она требовала поднять её на руки, чтобы она смотрела в колыбельку, и долго и восторженно разглядывала маленькие пальчики Стёпы.
А по поводу Снежаны, Карина ни разу не спросила, ей было не интересно, что подцепил я эту дуру после обеда с компаньоном, и что по большей части играл в делового мачо, на которого и купилась алчная девица. Но новость о том, что ей назначили исправительные работы за аварию и выплату компенсации, Карина восприняла спокойно, а я только побесился, что Снежана не стала никуда прятаться и сбегать от следствия, а то можно было бы ужесточить наказание. Но, как сказал Женька Осипов: «я делал все, что мог, чтобы ее спугнуть».
Но на самом деле я до одури боялся, что однажды Карина крикнет мне, что пожалела о том, что позволила мне быть частью ее жизни.
Но после рождения младшего сына, когда мы оказались дома, после того, как испытали все немало чувств и эмоций, я, ещё раз встав на колени перед собственной, пока что бывшей, женой, признался:
– Ты – самое большое чудо в моей жизни, ты – самое великое счастье. Я тебе благодарен за сына. За старшего, за младшего и за чудесную дочь.
Глаза Карины подёрнулись дымкой слез, и она, вздохнув, опустилась рядом со мной. Положила ладони мне на плечи, сама прижалась, уткнулась носом в шею и тихо призналась.
– Нет, Валер, это я должна поблагодарить тебя за сыновей, за дочь.
– Так значит, снова вместе?
Карина напряглась. Мне показалось, что она вся превратилась в натянутую струну, но в какой-то момент совладав с собой, она тяжело выдохнула мне в шею и произнесла.
– Снова вместе и навсегда, Валера… Но я отстрелю тебе яйца, если ты хоть раз посмотришь куда-то в сторону.
Я был вне себя от счастья, поэтому хмельно, пьяно расхохотался и крикнул на всю квартиру:
– Карин, я так тебя люблю, сильнее жизни, родная.
Она смутилась, опустила глаза, а потом прошептала:
– А я тебя даже прощаю, Валер…
Конец
