Текст книги "Развод. Будущий бывший муж (СИ)"

Автор книги: Анна Кэтрин Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12

Карина

Я зло дёрнулась к двери и ударила по полотну кулаком. Тут же взвыла от того, что боль прострелила все вплоть до локтя. Я закусила губы, не веря в то, что сделал Валера, как он мог так с нами поступать, как он мог Тима втянуть в это?

Я прикрыла глаза, понимая, что мне сейчас надо будет зайти в спальню и поговорить с сыном.

Я выдохнула, прижала ладонь к животу и закусила губы от отчаяния.

Такая глупость. Еще какое-то время назад я была так счастлива от того, что внутри меня зародилась новая жизнь, а теперь…

А теперь я должна была признать тот факт, что ничего не было. Сделать вид, как будто бы ничего у меня никогда не зарождалось.

Я тяжело шагнула в сторону спальни. Прикоснулась кончиками пальцев к стене, ощущая, как обои царапали кожу.

Я зашла в комнату и увидела Тима, который сидел и лохматил волосы.

– Малыш, – тихо произнесла я. Тим вскинул на меня глаза, в которых плескалась ярость на уровне зрачков.

Он понял все без вопроса.

– Чуть больше месяца назад он приехал меня забирать с тенниса, – дрожащим голосом начал Тим. Он был таким большим, таким взрослым, и одновременно у него оставалось что-то такое, чисто ещё детское, например, обида. Сын прикусил губы, тяжело задышал, пальцы сжались автоматически в кулаки. Лида шмыгнула носом и попыталась обнять Тима за руку, но сын был в таком состоянии, что даже не реагировал. – Он разговаривал по телефону, я сел в тачку, он её завёл, и у него синхронизировался мобильник, и через радио я услышал: «Котик, милый, ну, может быть, мы увидимся?».

Последнее Тим произнёс чванливым капризным голоском, верно пародируя Снежану.

– Отец, когда понял, что произошло, тут же бросил трубку, посмотрел на меня, я посмотрел на него. Мы молча ехали до центральной площади. Он остановился и сказал мне, что я не должен об этом думать и вообще брать это в голову. Я тогда спросил, правда ли, что это какая-то другая телка? Правда ли, что получается, мама ничего не знает, и вы, наверное, разойдётесь, тогда… – Тим не выдержал, шмыгнул носом. А я сделала шаг вперёд. Я боялась к сыну прикоснуться, потому что он мог посчитать, что я его жалела, а жалость его очень сильно унижала, поэтому я села перед ним на колени и просто смотрела на него снизу-вверх, чтобы он понимал, что я не враг ему, и точно я его не буду жалеть по-человечески, но как мать я буду готова и рада его обнять. Лида, увидев меня, тихо вздохнула и сползла с кровати, присела рядом со мной, стараясь прижаться как можно сильнее. Ее тонкие пальчики обхватили мою руку. – А он сказал, что все это дерьмо, и чтобы я не обращал на это никакого внимания. Мам…

Тимофей вытер запястьем нос и отвёл глаза.

– Он типа сказал, что это какая-то тупая телка с обеда и хер знает, как она узнала вообще его номер телефона, и что он только тебя одну любит и никогда вы не разведётесь. Я же не тупой, я все понял и начал орать, – Тим ударил по подушке так, что она свалилась и упала между кроватью и тумбочкой. Я тихонько протянула руку и погладила сына по коленке. Он никак не отреагировал.

– Тим, все хорошо…

– Он сказал, чтобы я не думал тебе говорить и портить настроение, потому что типа это ничего не значит, потому что он настоящий мужик, и он своё слово всегда держит, а ты только расстроишься. Ты только напугаешься. Он взял меня на то, что я, как настоящий мужик, должен брать ответственность на себя. Типа если ты расстроишься, это я буду виноват, – сын зло посмотрел на тумбочку, где стояли цифровые рамки с нашими семейными фото, и в его глазах полыхнула ярость. Он был сыном своего отца, непримиримым, достаточно категоричным. – Я реально не хотел, чтобы ты расстраивалась, мам…

Последнее сын сказал гнусаво.

– И когда сегодня она появилась, я подумал, что это скорее всего она. Но отец же, типа, дал слово, что у него ни хрена с ней не было, и я просто ждал, когда он приедет и все объяснит. Я не хотел тебе говорить.

Тим тяжело вздохнул и глубоко шмыгнул носом.

Я ненавидела Валеру за то, что он заставил ребёнка испытать такой стресс. Это неправильно – перекладывать ответственность с себя на сына.

– А потом ты сказала про развод, я понял, что ни хрена, значит все плохо, типа он спал с этой тёлкой.

– Тимофей, малыш…

– Я не малыш, я все понимаю, мам, у нас в классе, блин, у половины нет отцов. Я все понимаю, и мой оказался ни хрена ничем не лучше. Он такой же слизняк, как и остальные. Я ему поверил.

Я тяжело вздохнула и попросила:

– Иди ко мне…

Тим шмыгнул носом, качнул головой, он же взрослый и совсем не будет поддаваться эмоциям, но потом все же сполз с кровати, сел напротив и уткнулся мне лбом в плечо.

Я обняла его. Лида пролезла между нами, схватила его за руку.

– Тимочка, Тимочка, любимый мой, не расстраивайся, – прошептала она. Я запустила пальцы в волосы сына и прошептала следом:

– Не расстраивайся, ничего плохого ты не сделал. Это только наше с папой. Для вас ничего не будет меняться. Так получилось, но тебя и Лиду папа любит очень сильно…

– В жопу его любовь, мам, – дрогнувшим голосом сказал Тим, я ощутила, как у меня по платью на плече расползлось мокрое пятно.

Тим не выдержал.

Спустя полчаса, когда сын наконец-то успокоился, я смогла начать думать логически. Он запер нас в квартире и, значит, выйти мы не сможем. Если сейчас звонить и вызывать службу экстренного открывания замков, я дольше прожду и, скорее всего, Валера успеет вернуться. Тим ходил злой по залу и шмыгал носом. Лида, как привязанная, ходила за ним и пыталась схватить его за руку.

– Мы, наверное, никуда не поедем, Тимофей, – сказала я тяжело и развернулась в сторону гардеробной. Сын вскинул брови. И произнёс категорично:

– Я с ним не останусь.

Я кивнула, принимая к сведению такую реакцию сына. А потом подумала, а почему я должна куда-то уезжать, почему я должна с двумя детьми куда-то ехать, где-то прятаться? Если так рассудить, то мне, ничего не понимающей в госзаказах, вообще не упёрся его бизнес. Значит, я все равно буду получать свою долю пятидесяти процентов от имущества в виде недвижки. Так почему я должна куда-то уезжать?

Я залетела в гардеробную, выхватила с полки его здоровый чемодан и стала пихать туда шмотки: вперемежку рубашки с носками, с трусами. Мне надо было просто вышвырнуть к чёртовой матери все напоминания о Валере и уже потом холодной головой начать думать.

Когда в двери повернулся ключ, я была готова.

К этому времени Тим и Лида уже были в кровати, и если дочка спала, то Тим все ещё зло пыхтел.

Я дождалась, когда Валера откроет дверь ровно настолько, чтобы швырнуть в него чемодан с ноги.

Муж был ошарашен.

Белые лепестки роз рассыпались по лестничной клетке.

Я с силой схватила за ручку дверь и дёрнула на себя, при этом успев крикнуть:

– А ты проваливай вместе со своим чемоданом, своими носками и цветами!

Дверь хлопнула.

Я резко повернула все задвижки. И задрожала всем телом.

Прощения никакого не будет.

Утром я подам на развод.

Глава 13

Карина

Я отшатнулась от двери и кончики пальцев закололо.

Я никогда не думала, что кто-нибудь меня сможет довести до такого, что я наплюю на все нормы воспитания, что мне будет абсолютно безразлично чужое мнение.

В дверь грохотнул удар. Я вздрогнула понимая, что Валера просто так не уйдёт. А Лидочка почти уснула, и если это повторится, сейчас выйдет Тим и снова начнётся скандал.

Я дёрнулась в сторону, схватила со столешницы мобильник, набрала мужа.

– Уходи, – сказала я холодно и максимально чётко.

– Ты что творишь, Карина, пусти меня, я – твой муж и отец твоих детей, – нервно, зло выдал Валера и снова прозвучал удар по двери.

– Прекрати долбиться. Лидочка почти уснула, не буди её, – прошептала я в трубку, стараясь не выдать своего беспокойства и своей нервозности.

– Карина, твою мать, пусти меня. Ты слышишь меня? Я не буду никуда уходить. Это мой дом. Это моя семья. Почему ты меня выгоняешь?

– Наверно, потому что у тебя есть любовница. Наверно, потому, что сын целый месяц был вынужден врать. Наверно, потому, что твоя любовница пришла и сказала, что ты живёшь со своей семьёй тупо из-за того, что у тебя двое детей…

– У меня не двое детей. У меня будет трое детей, – зло выдал Валера, и у меня внутри что-то дрогнуло. Он ей не поверил. Он точно знал, что беременна я. – Что ты молчишь, Карин? Ты думала, я поведусь на это? Я не последний дурак. Это раз и два. Я не врал, когда говорил, что от меня может быть беременна только моя жена.

– Я не хочу ничего слышать про то, кто от тебя может быть беременным, – сказала я, испытывая неимоверную дрожь по всему телу, и совсем нетипичные всполохи огня в крови.

– Карина, прекрати, открой дверь, мы с тобой поговорим. Мы все обсудим…

– Валер, уезжай, ты делаешь только хуже. Ты пугаешь детей своими разговорами. Ты унижаешь меня. Ты заставляешь думать меня о том, что ты женился на никчёмной, никому не нужной девочке из училища.

Слова давались с трудом, потому что при них меня откидывало назад в то время, когда я видела, как ко мне приезжал взрослый парень, уже отслуживший. И довольно серьёзный. Я помнила его глаза, которые сначала презрительно наблюдали за мной, потом снисходительно, и только дальше я смогла в них разглядеть интерес. И он был не таким, как у парней моего возраста, как до этого был у одноклассников. У тех взгляд был маслянистый, неприятный такой, который пачкал. Валера смотрел на меня глазами взрослого мужчины, оценивая, наслаждаясь. От этого я очень сильно смущалась.

– Карина, открой дверь, – шёпотом прозвучал голос мужа. Мы с тобой должны все обсудить. Ты должна понимать, что кроме тебя для меня никто не важен.

– Ты сказал, что влюбился…

– Карин, это влюблённость в эмоцию, эмоция новизны, эмоция эйфории, но ничего более, это не другая женщина.

– Валер, я не хочу с тобой говорить. Даже сейчас мне трудно с тобой говорить, потому что я понимаю, что этот разговор ни к чему не приведёт, кроме как к очередному витку упрёков в том, что я тебе чего-то недодала. А я тебе всего отдавала в меру своих возможностей, скажу тебе больше, я почти весь наш брак думала, что ты меня любишь намного меньше, чем я тебя, и в желании заслужить твою любовь, своей я отдавала в разы больше. Я соглашалась на что-то, что не всегда меня радовало. Я поступалась своими желаниями, своими принципами, лишь бы тебе было комфортно. И честное слово, я очень старалась быть хорошей женой, и сейчас эта хорошая жена поняла, что все годы стараний прошли впустую, и поэтому нет смысла дальше выигрывать эту лотерею у судьбы. Поэтому я не открою тебе дверь. Уходи.

Это безумно больно в один момент разочароваться в человеке. Я понимала, что будет ещё дальше разочарование, скорее всего, слезы. Я испытаю безумно много чувств, которые засядут в голове острыми воспоминаниями, стирающими все прошлое.

Это будет суд. Это будет раздел имущества. Это будет вопрос того, с кем будут жить дети. Я не была уверена, что муж поступит благородно и скажет – забирай все, забирай детей, а сам уйдёт тихо в закат.

Нет.

Валера будет бороться до последнего.

– Карин, не заставляй меня вынести эту дверь к чёртовой матери. Ты же знаешь, что я могу это сделать.

– Я знаю, что ты можешь это сделать, Валера, но ты не хочешь этого делать. Я уверена, ты не хочешь поднимать шум ночью на нашем этаже, чтобы все соседи потом тыкали на тебя пальцем. Ты же очень остро воспринимаешь насмешки, обсуждения. Ты не хочешь создать суету и новый виток истерики сына. Ты же не хочешь снова увидеть слезы дочери.

– Карин, пусти, я все объясню. Я люблю только тебя.

– Валер, ты любишь только себя, не ври мне.

Я положила трубку и застыла в ожидании очередного удара по двери, но ничего не последовало. Я даже включила домофон, чтобы посмотреть и отследить, что будет делать муж, но когда экран загорелся, я поняла, что площадка пуста. Я не верила в такую удачу, я не могла себе представить, что Валера просто взял и развернулся, а потом до меня с диким ужасом дошла мысль о том, что он просто поехал к ней. А зачем стоять и биться в дверь, когда можно спокойно открыть другую?

Тим не спал, Лида свернулась у него под боком в клубочек, а сын нервно и зло что-то искал на планшете.

Я прошла в спальню, и у меня даже не было сил попросить его занять детскую. Я прошла в ванную, переоделась, умылась, стараясь стереть с лица все слезы, но не выходило. Когда я пришла в спальню, Тим уже стянул покрывало и спрятал ноги под одеялом, а Лиду укрыл почти до самого носика.

– Мам, мы сегодня все здесь побудем. Ладно? – он вроде бы спросил, но уже точно знал мой ответ. Я кивнула и легла по другую сторону от Лиды. – Мы уедем, мам…

Тим отложил планшет и посмотрел на меня невозможно взрослым взглядом.

– Мы можем уехать, – сказала я спокойно. – В загородный дом, но скоро начнётся учебный год. Поэтому, думаю, нам лучше остаться в квартире.

– А если он вернётся?

– Я надеюсь, Тим, что он не вернётся.

Лида спала нервно, и всю ночь я просыпалась от того, что она вздрагивала, пинала воздух ногами, скидывая с себя и с нас с Тимом одеяло. Хотя я себе льстила, говоря, что я спала. Я падала просто в какие-то воспоминания, которые раз за разом выбивали из меня воздух. Яркими вспышками перед глазами летели моменты, где Валера пригласил меня первый раз в клуб, а я никогда не была там и даже не представляла, что меня там ждёт. Одета была неправильно. Платье ниже колена, юбка такая воздушная, с выбитым кружевом по краю. И сверху молочная блузка. Ему почему-то нравился этот стиль, ему он до сих пор нравится, но мне было тогда так неуютно и некомфортно, что я просила его побыстрее вернуться домой. И надо было уже тогда подумать и понять, что что-то не так, если мужчина прямые просьбы не исполняет, тем более такие незначительные.

Тим, мне казалось, вообще всю ночь не спал. Он вертелся, словно юла на постели, и несколько раз вставал, уходил и гремел посудой на кухне.

Один раз я не выдержала и прошла за ним. Он стоял, наклонившись к холодильнику, и искал вишнёвый сок, которого не было. Ему не спалось.

Утром мы все уставшие собрались за завтраком. Тим тяжело выдохнул и признался.

– Я сегодня не хочу никуда идти. Я пропущу сегодня теннис…

Я молча кивнула, понимая, что это логично.

Лида вздохнула и призналась:

– Я бы сходила в парк или куда-нибудь ещё. Но только не на танцы.

Спустя пару часов мы все-таки решили выбраться до ближайшего супермаркета и прогуляться.

Когда мы вышли в подъезд и закрыли дверь, на повороте к лифтам я увидела сидящего на полу у стены Валерия.

Он поднял на меня усталые глаза и спросил:

– Довольны? Как пёс бродячий ждал вас всю ночь…

Глава 14

Карина

Тим дёрнулся в сторону и резко загородил меня от Валеры. Я успела только положить руку на плечо сыну, притянула его к себе. Муж поморщился, на его лице проступила такая маска, словно бы он презирал саму мысль, что может как-то навредить, и его безумно оскорбило, что Тим об этом подумал первым.

– Мог не ждать, – холодно сказал сын, и я потянула его снова к себе. Лидочка сначала дёрнулась в сторону Валеры, пытаясь подать ему руку, но Тим поступил жёстко, он перехватил сестру и развернул к себе. Лида упёрлась руками ему в живот, стараясь вывернуться, но ничего не вышло.

– Тим, рот закрой, – холодно сказал Валера и медленно встал, стряхнул с брюк опавшие лепестки роз и посмотрел на меня исподлобья. – Может быть, мы с тобой поговорим?

Тим глухо зарычал, стараясь снова закрыть меня, но я только погладила его по плечу.

– Тимофей, может быть, ты сходишь с Лидой на детскую площадку? Я сейчас спущусь…

– Мам, ну, он… – развернулся Тим, и в его глазах я увидела такой всплеск пламени, что врагу не пожелаешь.

– Все хорошо, Тимофей, просто идите с Лидочкой погулять. Сейчас мы с папой поговорим и спустимся.

Я понимала, что нельзя Тиму видеть наши скандалы, потому что он – ребёнок, но и игнорировать его чувства я тоже не могла. Он боялся, он переживал, ему было до одури обидно, а ещё, мне кажется, он пытался компенсировать то чувство вины, которое испытывал передо мной все это время.

Тим нахохлился, свёл брови на переносице и надул щеки, молча взял у меня из рук карточку и, наклонившись, подхватил Лиду на руки.

– Папа, я тебя люблю, – прошептала Лида, глядя на Валеру, а у меня в этот момент перед глазами как будто бы фейерверки начали взрываться. Я только сглотнула, потеряв координацию, потому что нет ничего ужаснее осознавать, что одна ошибка, одно предательство способно разрушить жизнь нескольких людей. И если Тим сейчас был зол, то Лида не понимала, что происходило между нами, поэтому ей тяжелее всего будет с этим справиться.

Валера мягко улыбнулся. И чмокнул губами вслед дочери. Лида стала махать рукой, а эта картинка отпечаталась у меня на душе, словно бы выбитый манускрипт: настолько остро и ярко. Я ощутила ту боль, которая придёт ко мне вместе с разводом. Дети вот так будут постоянно находиться в стрессе. Лида будет плакать от непонимания. Тим – злиться.

– Я тебя слушаю, – дрогнул мой голос. Валера склонил голову к плечу, расправил плечи.

– Я не буду с тобой говорить в подъезде, давай вернёмся в квартиру.

– Я не буду с тобой говорить в квартире. Потому что ты потом из неё просто не выйдешь.

– Не говори чепухи, – вздохнул Валера и, обойдя меня, звякнул ключами. Я прикрыла глаза, понимая, что куда-то переезжать все равно надо будет, потому что он в любой момент мог так заявиться к нам, и в этом не было ничего плохого, потому что со мной оставались его дети, но на данный момент для меня это было просто больно.

Я пошла вслед за мужем и застыла посреди холла. Валера, разувшись, прошёл в ванну, заплескалась вода, а потом, спустя несколько минут, вернулся в зал. И сел на диван, запрокинул голову на спинку, прикрыл глаза.

– Ты ночевал в машине, – сказал я не с обвинением, а с констатацией.

– Я ночевал в подъезде, и чтобы ты понимала – это самое дерьмовое, что может произойти с мужиком, который приехал к своей семье и вместо того, чтобы его встретить, ему указали на дверь и ещё саданули по коленке чемоданом.

Валера не умел разговаривать так, чтобы я не испытывала при этом чувства вины. Мне казалось, что, наверное, я всегда делала что-то не так, но теперь, оборачиваясь и видя его предательство, я понимала, что у него просто сам такой стиль общения. Вместо объяснительной сразу писать докладную.

– Было два варианта: либо ты уходишь, либо мы уходим, но ты нас запер, поэтому мы остались, а ты ушёл, мог не возвращаться, мог остаться со Снежаной.

Валера тяжело вздохнул, зарычал, зажал пальцами глаза, провёл ладонями по лицу.

– Господи, Карин, – обессиленно выдохнул муж. – Это такая фатальная глупость. Ничего у меня с ней не было. У меня вообще никогда ни с кем ничего не было.

– А как же твоя первая, вторая, третья, десятая? – усмехнувшись, зло спросила я, ощущая, как по крови разгонялся снова адреналин, и то вчерашнее чувство, когда я собирала чемодан: злость вместе с обидой опять затмевали мне все перед глазами. Если до этого я ощущала беспомощность, растерянность, страх и боль, то при такой лжи от мужа у меня просто включались рецепторы на то, чтобы ненавидеть.

– Ну, контекст вспомни, я не говорил, что у меня были любовницы. Первая, вторая, третья, десятая. Я говорил, что я не буду свидетельствовать против себя и привёл пример.

Я закусила губы от злости, запрокинула лицо к потолку, зажала рот ладонью, стараясь не закричать

– Господи, ты сам себя слышишь, Валера? Да ты выкручиваешься сейчас как уж. Но ты уже облажался. Как ты этого понять не можешь? Она пришла ко мне и сказала, что ты со мной только из-за детей, что тебе со мной очень плохо. Какие мне ещё нужны доказательства?

– Карин, я не спал с ней. Я ни с кем, кроме тебя, не спал, поэтому никто, кроме тебя, не мог быть беременным…

– Но ты же поехал проверять все равно, – зло усмехнулась я. И так получилось, что вместо смеха изо рта вырвался хрип.

– Это все очень логично объясняется. Я поехал проверять не беременность, а то, что она сделала это специально. Она посчитала, что имеет какие-то права, чтобы прийти к моей жене, к моей семье, и все разрушить. Такие вещи не оставляют безнаказанными…

– Хорошо наказал, отдохнул, пока наказывал.

Валера непонимающе покачал головой, свёл брови у переносицы, и я почему-то зло, хмельно рассмеялась и произнесла следом.

– Все, о чем мы вчера говорили. Тебе же всегда не хватало чего-то в постели, поэтому хорошо съездил, наказал, дополучил то, чего не хватало. Да?

Я не знала, почему меня так рвало на этой теме. Я же вчера почти успокоилась. Я приняла тот факт, что я буду разведёнкой с двумя детьми, и все на этом. Но нет, сегодня меня снова взвинчивала вся эта ситуация.

Валера медленно встал с дивана, обошёл его. Он приближался ко мне, как злой хищник. Когда между нами осталось расстояние меньше метра, он замер. И холодным голосом, которым обычно люди зачитывают приговор, сказал:

– Карина, я сделаю это всего лишь один раз. Ты должна это понимать.

Я растерянно посмотрела на мужа, не осознавая, что он имел ввиду, но в следующий момент Валера дёрнул ткань брюк повыше и начал опускаться на колени. Он встал передо мной, посмотрел на меня снизу-вверх, туго глотнул, что кадык пробежался снизу-вверх.

– Карина, любовь всей моей жизни, я умоляю тебя простить меня за то, что я причинил тебе боль, за то, что я посчитал, что имею право на что-то большее вне нашего с тобой брака. Я прошу тебя простить меня за то, что тебе вчера пришлось испытать. Я прошу тебя простить меня за то, что ты ощутила эхо предательства. Я не должен был так поступать. Я не имел прав никаких на это, и я умоляю тебя не разрушай все, пожалуйста, и прости меня. И клянусь, до конца своих дней, я на руках буду тебя носить. Я отдам тебе все, что хочешь. Я подарю тебе целый мир, Карина, пожалуйста, прости меня…