Текст книги "Новозеландский дождь (СИ)"
Автор книги: Анна Имейджин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Двадцатое декабря
Я дома… мы с Ли вчера сбежали вниз, и видели Ларсена, но с ним что-то не то! Он будто не видел меня! Либо он совсем сошел с ума, либо решил больше со мной никогда не общаться… обе эти мысли невыносимы. Мама забрала меня домой. А врачи говорят, что у меня какое-то расстройство. Мне все равно. И я не могу больше находиться дома – все здесь напоминает мне о нем. О той ночи… той ночи, когда Ларс буквально признался, что любит меня. Нет… больно обо всем этом теперь вспоминать… скоро день рождения, а настроения никакого…
Двадцать первое декабря
Мама с Алексом ездили за покупками для дня рождения, они хотят устроить праздник… даже папа вернется к тому времени из Окленда, куда он ездил пока к родственникам в гости. Ну, мне все равно, если они хотят порадоваться, то пусть… я не буду портить им праздник. Но мне уже не хочется ничего. Хочется только облегчения…
Двадцать второе декабря
Суд послезавтра. Не могу, все мысли только и о нем, ведь я снова увижу Ларсена. Что с ним, что с ним? Я только и делаю, что задаюсь этим вопросом. Как он? И что с ним теперь будет?
Двадцать третье декабря
Не могу. Суд завтра. Мне страшно. Сегодня приходила Ли, но я не хотела с ней говорить. Я просто не могу больше видеть никого. Надеюсь, она не обиделась. И я вспоминаю ту Веру из клиники – кажется, я начинаю понимать ее. Я понимаю, каково потерять любимого человека. Смерть – это навсегда. Смерть – это не личный выбор, это неизбежность. А то, что сделал Ларсен – его решение, если он решил забыть меня. Для меня это даже страшнее.
Двадцать четвертое декабря
Пишу это, пока собираемся… скоро суд… очень боюсь, как и за результаты, так и за встречу с Ларсом…
–Ники, ты готова? – спрашивает мама, поднимаясь по лестнице.
Я бросаю взгляд на зеркало. Белая блузка, джинсы… все в порядке.
–да, мам, – я тяжело вздыхаю, закрываю тетрадь и откладываю в сторону. Поднимаюсь. Ох, этот день может изменить все.
–помни о том, что ты должна говорить только правду, – напоминает мама, пока мы едем в такси.
–да, – я киваю.
Мы приезжаем к зданию городского суда, вокруг уже толпится множество людей. Где-то неподалеку я даже замечаю маму Ларсена – я знаю ее по фотографиям из твиттера Ларса. Множество журналистов. Прознали уже.
А еще я вижу нескольких фанаток, – странно, как это. В нашем городе были фанатки Ларса, а я не знала, – и мое сердце сжимается. А ведь и я могла быть одной из них, переживающей за своего любимца, но без этой тяжелой боли в сердце… могла стоять, ожидая момента, когда я увижу, хоть на секунду, своего кумира…
–это вы, Ники Маклемур? – суется мне под нос один из журналистов с микрофоном. – что вы можете сказать?
–я… – я в растерянности.
Интервью? У меня. Мне становится неловко, аж голова начинает кружиться, но мама выручает меня.
–отстаньте, пожалуйста, от девочки, – говорит она, и мы проходим в здание суда, не обращая ни на кого внимания.
Краем глаза я вижу, как полицейские ведут Ларсена – он в своей привычной одежде, красной клетчатой рубашке и джинсах – в наручниках в зал, и меня передергивает. Мы с мамой занимаем места в зале. Ларса сажают в клетку рядом со столом прокурора. Господи… как преступника…
Мы встречаемся взглядами, и в его я вижу столько боли – целый океан! Мое сердце сжимается, но я вовремя отворачиваюсь в сторону. Хватит, Ники. Это ведь не твоя история…
Отвернувшись, я замечаю Мелани, сидящую где-то в зале…
–прошу всех встать, суд идет…
Во время всего процесса я нахожусь словно в полусне, и лишь, когда я слышу слова судьи, что приглашается пострадавшая, мисс Николь Маклемур, я, дрожа и бледнея, поднимаюсь и прохожу к трибуне. Взгляды всех в зале обращены на меня… Ларс смотрит на меня преданным и жалостливым, щенячьим взглядом.
–итак, мисс Маклемур, вы клянетесь, что будете говорить суду правду и только правду? – спрашивает пожилой судья.
–клянусь, – киваю я, не поднимая глаз.
–хорошо. Итак, мисс Маклемур, расскажите, что произошло двадцать седьмого ноября две тысячи восьмого года.
–ну, – я делаю глубокий вздох, – утром я, как всегда, встала и пошла в школу. В то утро я очень сильно опаздывала. Уроки в школе начинаются в восемь часов утра, а я выбежала из дома без десяти восемь. Я шла очень быстро и торопилась, а в наушниках у меня очень сильно играла музыка… я была невнимательна на светофоре на пешеходном светофоре. Я думала, что я успею пробежать на мигающий зеленый, – как заученный рассказ, отвечаю я, и потом прибавляю: – Ларсен не виноват…
–что же, это все, что вы можете сказать, мисс Маклемур?
–да, ваша честь. Я рассказала всю правду. – говорю я, и мне становится как-то неловко под проницательным взглядом судьи.
–хорошо, садитесь, – говорит он.
Я спускаюсь и занимаю свое место в зале, боясь даже одним глазком посмотреть на Ларсена. Мне так его жалко, а ведь все из-за меня, из-за какой-то ничтожной девчонки, которую он никогда не знал…
–…приглашается свидетель защиты, мисс Мелани Ди-Ди.
Я зачарованно гляжу, как она поднимается со своего места в зале и занимает место за трибуной. Как всегда, неотразимая, как красивая кукла… или даже нет: как кошечка, всегда готовая выпустить свои коготки.
–мисс Ди-Ди, вы клянетесь говорить правду и только правду?
–да, ваша честь.
–отлично. Итак, мисс Ди-Ди, вы согласны со словами мисс Маклемур?
–да, ваша честь. Все было именно так. Мы ехали на красный свет. Она просто не успела. И к тому же, на улице было пасмурно, а дорога была скользкой от прошедшего дождя, – говорит Мелани.
–да, мисс Палмертон, – говорит судья секретарю, – передайте погодную сводку по Греймуту за двадцать седьмое ноября…
Остаток заседания проходит словно в тумане, лишь в конце, когда Ларсену дают последнее слово, я словно просыпаюсь.
–мистер Столлингворт, что вы хотели бы сказать, пока готовится к вынесению ваш приговор?
Ларс медленно поднимается в своей клетке и грустно оглядывает зал.
–я хотел бы сказать лишь одно… – тут взгляд Ларсена обращается ко мне. – Ники, не вини себя ни в чем. Во всем только моя вина. Это все, ваша честь, – он опускает голову и садится.
У меня на уме сейчас только одно: нет, Ларс, зачем, зачем…
–прошу всех встать. Суд выносит приговор…
У меня кружится голова.
–…приговаривается к пятистам часам общественных работ по месту проживания…
Я чувствую легкую эйфорию, Ларсен свободен…
–Ники, тебе хорошо? Кто-нибудь, врача! – зовет мама, и в тот же момент я чувствую, что падаю на пол…
Я, все еще не веря своей удаче, пробираюсь сквозь толпу людей и ищу среди них Мелани. Это все ее работа с моими врачами, это они помогли мне… как я мог отпустить ее так легко?
–Мелани! – кричу я, пробираясь сквозь толпу. – Мелани!
Она стоит где-то, терпеливо ожидая, когда можно будет выйти.
–Мелани!
Она поворачивается. Я спешу к ней, настигаю и крепко обнимаю.
–Ларс! Ты с ума сошел?
–Мелани! Прости меня, Мелани, – говорю я ей прямо на ухо. – это было очень большой ошибкой, позволить тебе уйти. Только услышав твои слова тогда вечером, я понял, как много ты для меня значила. Я никогда не осознавал этого и не ценил. Теперь же я понимаю, что ты – это все, что у меня есть… Мелани! Ты выйдешь за меня?...
Конец первой части
-как прошел первый учебный день, Ники? – спрашивает мама.
Я в белой блузке и серых джинсах, не сняв даже куртку, сижу на кухне за столом и жую салат.
–да вроде, неплохо, – пожимаю плечами я.
За окном первое марта две тысячи восьмого года, и только что я пошла в последний, тринадцатый класс. Честно признаться, меня все это очень пугает, потому что я даже не решила, кем стать… честно говоря, учусь я так себе… по всем предметам мои оценки чуть ниже среднего. Учителем? Нет, ни за что, не люблю, когда множество людей вокруг. Юристом, как я хотела раньше, до… до ноября? С моим здоровьем это невозможно. Литературным агентом, как я всегда мечтала? Но у нас в стране таких учебных заведений нет. Психологом? То же чертово здоровье, я сама без этих психологов еле протяну. Налоговым инспектором, как мама? Или просто пойти после школы к ним секретарем? Черт, это так сложно! Я не хочу становиться взрослой. Да и кем стать, когда ты безвылазно сидишь на антидепрессантах и транквилизаторах?!
Потому что тот день рождения изменил практически все.
Тот день рождения стал самым ужасным днем в моей жизни.
Накануне, после суда, когда я упала в обморок, мы приехали домой, и вроде бы, дальше все было нормально до самого вечера. Я убедила маму в том, что все в порядке и мне не нужны врачи. Я просидела до самой ночи внизу… на кухне, в гостиной, даже попробовала вспомнить свои старые уроки, перебирая клавиши старенького фортепиано. Я помогла маме готовить, помогла с чем-то Алексу… я держалась, я старалась. Мы не говорили о суде, как будто его и не было. Все казалось нормальным и обычным, казалось, что все хорошо… До тех пор, пока я не зашла в свою комнату…
Я зашла, и что-то сначала словно кольнуло меня прямо в сердце, а потом меня пронзила ужасная боль. Я упала на колени… я не могла. Я видела его везде. Куда бы не упал мой взгляд, все – каждая вещь в моей комнате напоминала мне о нем. Я буквально видела его – как он стоял около двери, как он стоял около кровати рядом со мной, как мы с ним обнимались на ней…
Я с трудом поднялась, закрыла за собой дверь, сбросила свои вещи, затолкала в шкаф и залезла под одеяло. Меня трясло – я вспоминала нашу ночь… когда он признался мне…
Я проплакала полночи, а наутро честно старалась радоваться подаркам и поздравлениям. Надеюсь, родители не обратили внимание на огромные мешки под моими глазами. Или, сделали вид, что не заметили, за что я им очень благодарна. Рождество же, выпадавшее на этот же день, мы собирались отметить тихо вечером… Весь день я, наша семья и мои друзья и знакомые, в том числе Ли и Этан, провели вроде бы весело, в шутках, конкурсах и развлечениях… я честно старалась делать вид, что мне весело и все такое… но подсознание будто спрашивало: где он? Где же он? Он же мог быть сегодня рядом, он мог остаться…
Но никто не заговаривал о нем, словно никакой такой истории и не случалось. До тех пор, пока моя одноклассница Джули намеренно не спросила, мол, где же твой выдуманный ди-джейчик?
Честно сказать, после этих слов меня просто прорвало. Мне даже было страшно. Не только больно. Я чувствовала, что умираю и разрываюсь изнутри. Я не знаю, зачем она это сделала… все смотрели на меня с интересом, никому не приходило в голову, что это мог быть конец… конец. Конец всему. Я больше так не могла.
Конечно, это все очень глупо звучит. Но я ничего не могу с собой поделать.
Конец декабря
До самого Нового Года я просидела в одиночной палате в той самой больнице в Уэстпарке. Не хотелось даже вспоминать, что там был… он. Это была одна из самых страшных недель в моей жизни. Я сидела в выкрашенной белой краской небольшой палате, у меня была всего лишь пара книг, читать которые нам задали в школе. Ко мне приходили, приносили мне еду, водили в туалет и спрашивали: как я? О чем я думаю? Чего бы мне хотелось? Что я буду делать завтра? И так далее. Мне кажется, никому из этих чертовых врачей не было до меня дела. Я не знаю, что им сказали, когда я поступила в больницу, но никто не воспринимал меня всерьез. Конечно, маленькая девочка, первая любовь, безответность и тому подобное… нет. Я испытала настоящую любовь. Я была бы счастлива. Все дело было только в одном: ее было недостаточно. Получила дозу – а потом наступила ломка. Я люблю тебя…
На Новый год меня отпустили домой, но даже Алекс уже смотрел на меня с опаской. Родителям, кажется, было немного неловко перед родственниками за то, какой я стала. Глупости. Хотя мне уже все равно.
Январь
Январь так же прошел в Уэстпарке… правда, я уже не сидела в палате-одиночке. Я была с Верой – той девочкой, с которой познакомилась в прошлом году. Ей исполнилось четырнадцать лет. Она такая маленькая, но у нее уже такое горе… у Веры почти нет никаких улучшений, и поэтому нас поселили вместе – вдвоем выкарабкиваться должно быть легче. Вера сразу вспомнила меня. Она поняла меня. Поняла мою боль. И рассказала мне о своей.
Они дружили с Францем с самого детства. Он был старше ее на шесть лет, но это им не мешало. Когда Вера была еще совсем маленькой, Франц, вместо того, чтобы носиться с мальчишками, возился с ней. Когда Вера пошла в школу, Франц уже учился в средней школе – в седьмом классе. Он был другом Вериной семьи, можно сказать, что они с Верой были как брат и сестра, но вскоре все изменилось… в шестнадцать Франц уехал в колледж, а в семнадцать вернулся и не узнал Веру. Ей было одиннадцать с половиной, но она сильно изменилась. Они полюбили друг друга – примерно так же, как мы с Ларсом. Ничего пошлого. Первая, настоящая, нежная любовь… шло время. В прошлом году, в июле, двадцатого числа, друзья Франца устроили вечеринку в честь его дня рождения. Францу исполнилось девятнадцать, ему подарили мотоцикл. Праздник должен был проходить за городом. Веру и ее сестру туда привезли родители, а сам Франц собирался приехать на новом мотоцикле. Он не приехал…
Вера пробовала резать вены – после того, как после похорон пришло то ужасное сознание. Сознание того, что уже ничего не вернуть. Не изменить. Так она и попала в Уэстпарк.
Я не думала о том пути, который выбрала Вера – зачем умирать? Все это очень глупо. Я не хочу, чтобы мои родители плакали, чтобы моему классному руководителю было стыдно… чтобы это показывали по телевизору, что вот, фанатку сбил знаменитый ди-джей, а потом она кончает с жизнью.
И потом… самое главное: я не хотела этого делать потому, что где-то в глубине души у меня оставалась надежда. Призрачная, совсем невесомая. Но я верила. Я не могла сдаться просто так, не могла превратить в пыль все то, что было. Я должна была бороться. Но у меня совершенно не было никаких сил на это.
Февраль
В феврале мои врачи решили, что меня нужно вытаскивать назад в мир земной и отправили в пансионат в окрестностях Инверкаргилла. Честно говоря, мне там очень понравилось. Мы ночевали под открытым небом, варили еду на костре и купались в прохладном море. Правда, я все время переживала за Веру –в неприветливой клинике Уэстпарка она стала единственным человеком, который был мне близок. Но Инвер превзошел мои ожидания. В основном, в пансионате жили ребята-инвалиды. Были те, кто ездил на инвалидных колясках. У кого-то не было руки. Кто-то родился слепым, глухим, немым… глядя на этих ребят, на какое-то время я понимала: все это зря. Я страдаю от любви, но я здорова. У меня все есть… а у них нет. И все равно они счастливы. Например, с нами был слепой парень, Макс. Он был уже взрослый, восемнадцать лет. К нему приезжала девушка, и в те моменты, когда ему это говорили при всех, я все-таки ненавидела весь мир вокруг. Даже его любили. Только я страдала.
Но, все-таки, и наши врачи-воспитатели, и ребята – все были очень добры ко мне. Наверное, потому сейчас мне намного легче…
–ты так и не решила, кем стать, Ники? – спрашивает мама.
Я пожимаю плечами.
–меня никуда не возьмут.
–что за глупости, Ники. Задумайся. В конце концов, я могу помочь тебе устроиться секретарем у нас в налоговой инспекции, а учиться можно и заочно.
–ма-ам, меня раздражают эти мысли о поступлении. – я закатываю глаза.
Не хочу быть взрослой.
–узнаю прежнюю Ники! – улыбаясь, в кухню заходит папа. – ну что, как дела? Решила уже, куда поступать?
–ох, да отстаньте вы от меня все!
В прихожей слышен звук открывающейся двери, это пришел Алекс. Я оставляю свой сок недопитым и иду к себе наверх.
–Ники! – зовет мама, но я делаю вид, что не слышу.
Пройдя наверх, я кидаю сумку, вытаскиваю телефон и наушники. В ушах – рок… теперь я стараюсь слушать музыку Ларсена как можно реже, ведь каждый трек связан с какими-то воспоминаниями… эх. Не буду об этом. Но побороть соблазн не удается – и вот я уже достаю ноутбук, устраиваюсь на кровати поудобнее и загружаю его страничку в твиттере. Я почти каждый день продолжаю следить за тем, что он пишет, хотя, в основном, сейчас он занят общественными работами. Эх, и все из-за меня…– эта мысль снова вызывает у меня чувство вины. Та-ак, спокойно.
«огромные новости!!! Я и моя любимая @MelanieDeeDee женимся в мае!!!».
Два часа назад из: Лос Анджелес, Калифорния.
Тук. Тук. Мое сердце.
Черт дернул меня зайти в твиттер.
Я хватаю ртом воздух и пытаюсь успокоиться. Ники, он не твоя собственность, и никогда ей не был. Успокойся. Не умирай.
Любимая… стоит это слово перед глазами. Я прямо слышу в своих ушах, как голос Ларса произносит эти слова, я буквально вижу их…моему воображению предстают Ларсен и Мелани, он обнимает ее и шепчет ей на ухо:
Любимая…
Черт. Я пытаюсь отогнать эти мысли подальше и трясу головой.
Он любит ее, несмотря на то, что она чуть не убила меня. Вывод напрашивается сам собой.
Мой взгляд падает на значок в углу: у меня висит личное сообщение. Что ж, открываю.
От Ларса. Неделю назад.
«Ники, привет!!! Как ты? Я очень давно не знал, что с тобой и где ты… мы в начале марта будем в Веллингтоне у родителей Мелани и один день в Греймуте, проведаем приют. Встретимся?»
Прислано неделю назад… попытка не пытка. Не в силах сделать что-то с собой, я медленно набираю на клавиатуре одно слово.
«когда?»
Ответ приходит незамедлительно. Ну надо же, какое совпадение. Когда у нас здесь день, в Лос-Анджелесе… тоже день, только прошлый? Не в курсе: по географии у меня тройка.
«привет, почему ты не отвечала, Ники? Мы прилетаем в Велли 2-го, а у вас будем 3-го. Напиши мне свой номер…»
Нет. Я не выдерживаю и захлопываю ноутбук. Я не выдержу встречи с ним. Зачем я проходила курс восстановления в Инвере? Чтобы спустя месяц снова оказаться в больнице? Все, с меня хватит. Нужно бы вообще удалиться из твиттера, раз уж я такая слабохарактерная и не могу удалить сообщение, не читая. К черту все это…
–Ники, ты в порядке? – на мой чердак поднимается мама. – я слышала, как ты захлопнула ноутбук…
Видимо, у меня из глаз текут слезы, раз мама испуганно восклицает:
–Боже! Только не это! Опять он? – и подходит ко мне, заставляет сесть на моей кровати рядом. – Ники, это Л… – она не договаривает.
–да, – всхлипываю я.
–что он сделал?!
–он написал в твиттере, что женится. А еще, мне, что он будет в нашем городе послезавтра и хочет встретиться, – и слезы снова льются из моих глаз.
Я даже не пытаюсь их сдерживать.
–Ники, Ники, бедная моя Ники… тебе нужно понять, что у вас с ним нет общего будущего и обратить внимание на кого-то реального… как насчет Этана? По-моему, отличный вариант.
Этан. Мой друг, младше меня на два года. Я на секунду перестаю плакать и улыбаюсь.
–прости, мам, но он для меня словно младший брат.
Мама улыбается тоже.
–ну и ладно, все еще будет. Все впереди, Ники, все впереди… не все лучшее достается сразу… – говорит мама, заметив, что я снова начинаю плакать. – Ты же не встретишься с ним?
–даже если и встретилась бы, то зачем? – поднимаю я голову.
Можно подумать, увидев меня, Ларс бросит свою невесту нахрен. Увы, но такому не бывать.
Такой ответ, похоже удовлетворяет маму.
–хорошо…– кажется, она поверила.
И она уходит, а я остаюсь одна. Я откидываюсь на кровати и обнимаю подушку, прижимая ее к себе… я представляю, что это он, я снова и снова тону в воспоминаниях... Ларсен, как же ты мне нужен…
Я люблю тебя.
Первое марта
Началась школа снова… и ужасные новости: Ларсен женится… на той… Мелани… в мае… и он написал мне, что завтра приедет в Зеландию, а послезавтра будет в нашем городе у бабушки Мелани… я боюсь встретиться с ним… почему, почему все так странно и сложно? Я хочу видеть его, но я не могу. Мне будет только хуже.
Второе марта
Хорошо, что сегодня воскресенье. Корю себя за это, но не могу терпеть и смотрю фотографии – Ларсен и Мелани в Веллингтоне. Хотя, видно, что фотографии какие-то показные. Ларс все время обнимает Мелани и целует, а она его – нет. Я ревную конечно, сильно, но такие, как Мелани, меня бесили всегда – они какие-то приторные, какие-то показные. Слишком слащавые, чтобы быть такими в реальности.
Утренний свет бьет в мое окно. Я просыпаюсь и вижу, что на часах еще только семь. В школу – к восьми. Хочется полежать и не думать о сегодняшнем дне… Хотя, помня ноябрь, лучше сильно не стараться опаздывать, а то мало ли… – с такого вот черного юмора начинается мое утро. Ну а что, не хочешь умирать – выживай, не сдавайся, воспринимай любую неудачу как жизненный урок.
Глядя на лазурно-голубое небо за окном – ни облачка! – я собираюсь в школу. Сегодня первый учебный день, когда у нас есть уроки. И первая – философия. Кажется, это будет сложно.
Мама только встала. Я желаю ей доброго утра, завтракаю и собираюсь. Кажется, мама немного удивлена моим спокойствием, как и я, впрочем. Я решаюсь держаться, чего бы мне это не стоило – и пока что справляюсь с поставленной задачей более-менее успешно.
Я отправляюсь в школу пешком. Неторопливо шагаю по улицам, любуясь природой. Все-таки, наша страна очень красива, особенно Южный остров, на котором расположен наш Греймут. Осень только началась, и деревья пока что еще зеленые.
–Ники! – на перекрестке я встречаю Этана.
А вот и жених, – хихикаю я.
–хай, Ники!
–привет, – здороваюсь я.
–тебя тоже так рано в школу выгнали? – спрашивает он.
–нет, сама проснулась, – мысли о Ларсене так и гонят меня прочь из дома, туда, где ничто не напоминало бы о нем, например, в школу.
–а меня разбудили, – друг выглядит недовольным, и я улыбаюсь.
–не повезло.
Всю дорогу мы молча шагаем рядом, но когда мы настигаем тот участок Фокс-стрит, где произошла авария, мое сердце обливается кровью. Вот, это место изменило всю мою жизнь…
–Ники… это тот самый перекресток? – спрашивает Этан.
–да, – вполголоса отвечаю я.
–а… – друг хочет что-то спросить, но замолкает.
–ты что-то хотел узнать? – спрашиваю я.
–нет, ничего, прости, Ники, – кажется, он смущен.
–ничего страшного, – отвечаю я.
Спокойно, спокойно, все это прошлое, это страницы моей жизни, моей истории, которые уже давно перелистнуты…
Мы быстро проходим мимо и прибываем в школу, там расходимся.
–встретимся, Ники!
–да, Этан! – говорю я в ответ.
Весь день прошел как во сне, хорошо хоть, что Ли сидит рядом. Ни с кем больше в классе я не разговаривала. Хотя и с Ли мы как-то отдалились друг от друга – да и потом, у нее появились свои проблемы. Оценки все хуже, дома ругают, да еще она влюбилась в новенького мальчика из нашего класса, но он – ноль внимания в ее сторону…
Я слышала, как все шептались за моей спиной, и особенно – Джули. Ехидно посмеивалась. Стерва.
После уроков мы с Ли вышли в школьный двор.
–ну, Ники, как тебе школа?
–все очень плохо, – уныло отвечаю я. – как будто от школы можно ожидать чего-то хорошего?
Ли пожимает плечами.
–а как тебе наш новенький, Серж?
Кажется, сейчас она разведет разговор на полчаса, но тут я слышу спасительный звонок телефона. Я вытаскиваю его и вижу: Ларсен.
Странно, что он не сменил свой номер… – проносится в голове у меня.
Я сбрасываю и убираю мобильник назад в сумку.
–кто там? – спрашивает Ли с интересом.
–да так, – отвечаю я. – куда пойдем?
–я думала, ты сразу домой, но если хочешь, можем зайти в закусочную тут… – предлагает подруга.
–отлично, а то я есть хочу…
–ой! Ники! Я забыла взять учебник по экономике в библиотеке! Подождешь меня тут? – вдруг спохватывается Ли.
–да, конечно.
Я сажусь на лавочку в тени раскидистого тиса. Телефон в кармане сумки по-прежнему продолжает надрываться. Ларс.
Стараюсь не думать о нем. Не думать о том, что он где-то рядом… что мы могли бы встретиться… ведь, судя по тому, что я вижу в твиттере, мама права: я просто все нафантазировала.
Я игнорирую звонки и рассматриваю проходящих мимо учеников. Оказывается, большинство из них мне даже незнакомы. Эх, как же быстро пролетает время… – с грустью замечаю я.
Скоро возвращается Ли с учебником и со словами:
–Ники, да ответь ты, не надоело уже?
Телефон все еще трезвонит, периодически прерываясь.
–зачем?
–Ники, не будь вредной.
–кому будет лучше? Ты же догадываешься, кто там.
–Ла… он?
–да. Ну, пусть будет, по-твоему. – я нажимаю «принять», и прежде чем успею сказать что-то, слышу голос Ларсена.
Такой знакомый и любимый…
–Ники, пожалуйста, послушай меня. Пожалуйста. Я сейчас в Греймуте. Я около твоего дома. Где ты? Уроки не закончились? Я очень хочу видеть тебя. Ники. – говорит он.
Я лишь молча слушаю его. Потом молчу где-то минуту… в сердце разливается тепло от его слов, но в голове проносятся самые ужасные и мрачные мысли. У нас нет будущего.
–Ники? Ники? Почему ты молчишь? – тревожно спрашивает Ларсен на другом конце.
Я секунду колеблюсь, а потом спокойно, твердо и раздельно отвечаю:
–нет. Нет. Тебе. Лучше. Уехать! Я. Не. Хочу. Тебя… видеть!!! – и тут я вдруг ударяюсь в слезы.
Боже. Я не хотела делать этого, но мне приходится…
–Ники, Ники… – я швыряю телефон на землю.
Ли в ужасе спрашивает:
–что с тобой, Ники, тебе плохо? Что он сказал? Скажи мне, я ему отомщу!!! – за меня подруга всегда горой, но сегодня не самый подходящий для этого случай, это Ли зря.
Меня это не успокаивает.
–нет, нет, он просто сейчас ждет меня у моего дома… – я наклоняюсь за мобильником в траву. – пойдем… как можно скорее…
Я не знаю, куда я зову Ли – домой мне сейчас точно нельзя – иначе потом мне будет очень плохо. Это как наркотик… я делаю сейчас все для своего же собственного блага, иначе очень скоро моя пошатнувшаяся психика не выдержит…
–нет, Ники, посиди, пожалуйста, – испуганно говорит Ли.
Я повинуюсь. Мы с подругой молча сидим в тени кленов, глядим в небо и на проходящих мимо школьников и одноклассников.
–ладно. Пойдем. – говорю наконец я.
Но когда мы подходим к школьным воротам, откуда-то подъезжает черный феррари, и я вижу за рулем…
Боже.
–Господи, мне плохо, – шепчу я и в тот же момент валюсь с ног…
–Ники! Ники!
Я чувствую, что лежу на каком-то диване, а надо мной стоит, склонившись, Ларсен. Ларс…
В этот момент я готова простить ему все.
Да. Да. Это он. Он рядом со мной. Он все тот же. Все те же большие добрые зеленые глаза. Непослушные русые волосы. Милая улыбка. Все то же внутреннее тепло, которое привлекает к нему. Которое влечет, как свеча – мотылька. Вот только опаленные крылышки – это уже под вопросом.
Ларс нежно проводит ладонью по моему лбу, и по моей спине пробегаются мурашки.
–ты хорошо себя чувствуешь? – Ларсен присаживается рядом со мной на краешек дивана.
–где мы? – вместо ответа спрашиваю я и пытаюсь приподняться. – ого… на улице уже темнеет?
Я вижу за окном океан…
–мы в гостинице? Нет! Тут же может прийти Мелани… – вспоминаю я.
–Мелани в Веллингтоне, – говорит Ларсен, помогая мне сесть.
Странно, я так долго не видела его, да и последняя встреча ударила меня прямо ножом по сердцу, но сейчас я держусь абсолютно спокойно, пожирая его взглядом. Хочется запомнить абсолютно каждую деталь в нем, ведь неизвестно, когда мы еще встретимся…
У меня в голове вертятся тысячи вопросов, все происходящее вновь кажется нереальным и сюрреалистичным, ну не может так просто все взять и произойти таким странным образом!
–а где Ли? Почему так поздно?
–Ли поехала на курсы испанского языка, а поздно потому, Ники, что, когда я привез тебя сюда, ты очнулась, но тут же заснула. Как твое здоровье? – интересуется Ларсен.
Я? Заснула? Быть не может.
–нормально… ты видел Ли?
–да, она просто ужасно удивилась, когда увидела меня собственными глазами, – смеется Ларс.
–ясно, – мы замолкаем, потом я говорю:
–Ларсен, вызови мне такси. Мама с папой, наверное, сошли уже с ума.
–нет. Я позвонил им и предупредил их. – невозмутимо отвечает он.
–что?! Как они не убили тебя через телефонную трубку?! – я пытаюсь шутить, начиная закипать от бешенства.
Что он творит?! Он что, решил меня похитить, судя по тому, что никто, кроме Ли, не знает, где я и с кем? Ох, наверное, я сейчас бред несу, но я больше не вижу никаких оправданий происходящему.
–я сказал им, что ты даешь интервью, – отвечает Ларс.
–а если они потом захотят проверить?
Ларс улыбается, и я любуюсь его хитрой, но доброй улыбкой. Серо-зеленые глаза ласково смеются.
–ну, изданий много, так что даже при желании можно не найти интервью, – говорит Ларсен.
–и что тебе от меня нужно? – пристально смотрю я на него.
–что?
–зачем ты хотел встретиться со мной? – спрашиваю я. – у тебя есть невеста. Она любит тебя. Ты отработал свое наказание. Зачем тебе я?
Что же, пора все прояснить, пусть это и будет тяжело…
–Ники, что за ерунду ты несешь… – Ларс пытается увильнуть от ответа.
–нет, это не ерунда, – резко говорю я, отталкивая Ларсена и поднимаясь. – прости меня, но я пойду.
–Ники, стой!
–пусти.
–а вот никуда ты и не пойдешь!
–это почему же? – спрашиваю я, обернувшись.
–вот почему! – Ларсен хватает меня, берет мое лицо в ладони и целует.
Я поймана врасплох. Каким-то краем сознания я понимаю, что нужно сопротивляться.
–нет, нет, Ларсен, что ты делаешь, пусти! – одна его рука спускается на мою талию, другая гладит меня по спине. – Ларсен!!!
Однако, вторая часть моего сознания ликует. Ах, как я соскучилась по этому ощущению. Плевать. Дайте мне насладиться этим поцелуем, этой близостью к Ларсу… мне все равно, что будет, сейчас ничего больше для меня не существует, кроме него.
Я схожу с ума от него.
Нет, нет, Ники – мелькает у меня в голове. Хватит. Хватит.
–хватит! – пытаюсь я отстраниться.
–Ники! Ты дорога мне! – жалобно произносит Ларс, но я не обращаю на это внимания.
Мне наконец удается вырваться, и, тяжело дыша, я окидываю его злобным и разъяренным взглядом.
–Ники, ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце! – оправдывающим голосом кричит он.
–нет, Ларсен. – я стараюсь успокоиться, хоть это и трудно. – У тебя будет жена и дети, ты будешь жить с ними в Лос-Анджелесе. Ты так же будешь выступать по всему миру, и у тебя будут тысячи фанаток. И ты не должен будешь думать… – я срываюсь на крик, – о какой-то мелкой больной девчонке из неизвестного городка хрен знает где!!!
–Ники, Ники, успокойся! – он подбегает ко мне и пытается обнять. – не говори так, пожалуйста!
–убери руки!!! Прочь!!! С меня хватит, – мне удается вырваться.
–да почему ты мне не веришь? – восклицает Ларсен.
–нет. Я не хочу, чтобы кому-то из нас было плохо. Так будет лучше… – отвечаю я, и не произнося больше ни слова, я хватаю сумку и выскакиваю из номера, хлопая дверью.
Я быстро спускаюсь по лестнице, нахожу выход в конце зала гостиницы, выхожу на улицу, где догорает закат и холодает… черт, а денег-то у меня нет. Да уж, весело. Беру назад свои слова про то, что мне нравится наш город – в данный момент я адски ненавижу этот чертов Греймут!!!
