Текст книги "Новозеландский дождь (СИ)"

Автор книги: Анна Имейджин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

–нет, а что?

–и правильно. Пока я не убежусь, что эта девчонка не представляет для нас опасности, я не буду спокойна.

Я с трудом объяснил Мелани, что ничего не было, и я просто ночевал у них! Она же просто нагло сняла деньги с моей карточки и прилетела сюда, чертова собственница. Что-то не припомню, чтобы на меня ставили клеймо или вешали этикетку с надписью, что я ее собственность. Однако по приезду Мелани получила такое же обвинение, как и я – ибо нечего было меня бросать! Так ей и надо. Похоже, теперь она использовала меня только чтобы забыться.

–Мелани, хватит, – упрекнул я, встал с кровати и стал одеваться.

–куда ты? – недовольно спросила она, заматываясь посильнее в одеяло.

–я скоро вернусь.

Я поднял телефон со столика, и накинув куртку, вышел во двор гостиницы. Только что прошел дождь, и его капли еще висели в воздухе. Солнце садилось далеко за лугами, океаном…

В твиттере меня ждало новое личное сообщение от Ники.

«я скучаю…»

Всего два слова, а как много они значат! Я тяжело вздохнул. И я тоже. Я не знаю, что со мной творится в последнее время, может быть, я просто никогда не влюблялся? Но, так или иначе, пора на что-то решаться, пока я еще тут, подумал я, и набрал ее номер. Медленно. Гудки…

–Ники, это Ларсен… – начал я.

–Ларс! – восклицает она на другом конце.

–Ники…

–Зачем ты звонишь?

–ты написала мне в твиттере…

–Я зря это сделала. Я просто сошла с ума… я не хочу ехать на суд, и жить вообще больше не хочу! Мне не нужно больше ничего, и зачем меня сбила машина? Лучше бы я всю жизнь и мечтала о тебе! – рыдает Ники в трубку.

Я ничего не понимаю.

–нет… не сдавайся…

–нет, я знаю, что я говорю, Ларс! Мама только что объяснила мне все, и она полностью права! Все это – ошибка! Уж лучше бы я тебя никогда не знала в реальности, переболела бы фанатством, и все прошло бы! Мне все равно будет только хуже, когда ты уедешь! Не звони мне!

–Ники! – ее слова ранят меня в самое сердце.

Как… как… как она может так говорить? С самой первой нашей встречи я увидел, как она меня любит. Она, казалось, жить не могла без меня. Нам было так хорошо вместе… почему, почему, почему, когда кажется, что все наконец-то прекрасно, оказывается, что это было всего лишь затишье перед бурей, перед адом?!

–с кем это ты там говоришь? – от неожиданности я роняю телефон на землю и вижу позади себя Мелани в кружевном красном халате.

–тебе не холодно? – первым делом спрашиваю я.

Ой, кажется, это прозвучало немного резко.

–это мое дело, Ларсен, холодно мне или нет. – так же резко говорит Мелани. – и кто там по кому скучал?

–Мелани… она просто нуждается в поддержке… она моя фанатка… – смущенно бормочу я в оправдание.

–у тебя тысячи фанаток, – прерывает она. – и только одна я. – Мелани поднимает мой телефон с земли и выключает его. – пойдем назад в гостиницу, а то и вправду замерзнем, Ларсен.

Я поражен.

Я поражаюсь ими обеими. Что с Ники? Почему она плачет? Почему она не видит во мне простого парня – а видит недоступную мечту? почему она так не верит в то, что могло произойти? Почему?

А Мелани? Она никогда не вела себя так строго, я бы даже сказал, злобно и сурово. Или… или я просто больше не люблю ее, поэтому больше не вижу в ней того, что видел раньше? Или… я ее и не любил?

Да. Я же никогда не любил ее. Мне просто было неплохо находиться рядом с ней, а ей тоже. Просто… просто так. Но прошло время, и вот, ее недостатки начинают меня бесить. Точно.

–Ларс, ты чего завис, раскрыв рот? – уже дружелюбнее спрашивает Мелани.

Я мотаю головой.

–нет, ничего.

Она смеется.

–пошли уже, погреемся!

Я только рассеянно киваю и плетусь за ней…

-Ники, а кто тебе звонил? – заглядывает мама с порога в мою комнату.

Ого, она даже наверх поднялась и бросила свою кухню – интересно, что же такое случилось, никак, на нас летит метеорит.

–а… а что? – спрашиваю я.

Черт, надеюсь, по мне не видно, что я плакала.

–я же слышала, как ты назвала его по имени. Да?

Я теряюсь.

–мам…

–Ну зачем тебе этот Ларс? Ох, Ники!

–мам, ну почему ты сразу решила…

Мама перебивает:

–Он издалека. Он старше. Он богат. У него есть девушка. Он знаменитость… пойми, вы из двух разных вселенных!

Мама сейчас меня ранит прямо в сердце. Вот потому я и наговорила Ларсену сейчас всех тех глупостей. Я не ощущаю, что он человек. Он – мечта, плод, созданный моим воображением, который может в любую секунду раствориться… рядом с ним я чувствую себя как во сне. И меня это, если честно, пугает. Я и так никогда не жила реальностью – только мечтами, и вот теперь, цепляться за мечту, которая все равно не сбудется… зацепить самый кусочек этой мечты – а потом весь остаток жизни сидеть и жалеть. Или, сидеть, и переживать, вспоминать все это снова и снова. Жить прошлым. Нет. Это не моя история. Я страдала уже достаточно за свою недолгую жизнь. Все. Пора. Пора перестать давно уже.

–ну так что он звонил?

От мамы не отстанешь.

–он просто спросил, как я…

Телефон у меня в руках предательски вибрирует. Как раз сейчас, когда мы сидим тут с мамой!

–Ники, не отдашь ли ты мне свой телефон? – недружелюбно спрашивает мама.

–зачем? – я бледнею.

Хоть никакого компромата там и нет – в принципе, ничего такого ужасного мы и в реальности не совершали, – эта мысль кажется мне просто невыносимой…

–Николь, я жду.

Обычно, когда мама называет меня полным именем, к добру это не ведет. Лучше повиноваться.

–хорошо… – я кидаю взгляд на экран, на уведомление.

«выгляни в окно и улыбнись…» от Ларсена в твиттере.

–вот и хорошо, Ники, – мама забирает мой телефончик. – ты ведь и так не выходишь из дома, а музыка у тебя вся и в ноутбуке есть, так ведь?

Я киваю.

–да, мам…

–ну, не переживай, Ники. – мама треплет меня по голове и старается говорить, как можно ласковее, хотя понимает, что сейчас это бессмысленно, – началось лето, скоро твой день рождения… – мама видит, что я не радуюсь, и выходит.

Я, оставшись одна, подхожу к окну и вижу за ним большую радугу, освещенную теплыми лучами солнца и действительно улыбаюсь. Наверное, Ларсен сейчас где-то тоже смотрит на нее, и, может быть, думает обо мне… все-таки, эти небольшие моменты стоят того, чтобы их пережить…

Выпроводив Мелани прогуляться перед сном, я запираюсь в своем номере и снова набираю Ники. Гудки… гудки… сброс. Звоню снова… гудки… сброс… ну чем я так перед ней провинился?! Почему она не ответила мне в твиттере? Что происходит? Неужели я теряю ее навсегда? Страшно об этом подумать. Нет, нет, Ники, пожалуйста, не исчезай из моей жизни…

Наконец, с шестой попытки я получаю ответ.

–Ники, Слава Богу! Что такое…

–мистер Столлингворт, я не хотела вам отвечать, но вы меня вынудили. Пожалуйста, перестаньте звонить, в ваших интересах получить меньшее наказание в суде, – строго и спокойно говорит миссис Маклемур.

–что… миссис Маклемур! Вы ли это говорите?!

Я еле удерживаю телефон в руках. Что происходит?!

–миссис Маклемур! Пожалуйста! Послушайте меня…

–до свидания, Ларсен, – она отключается.

–черт!!! Какого черта, за что?! – кричу я, швыряя телефон об стену, он, кстати, даже не разбивается.

Я падаю на кровать и начинаю бить по шкафу кулаками до боли. Почему, почему все так несправедливо? Что теперь будет с Ники? Проживет ли она одна всю жизнь? А я? Вдруг я проведу лучшие годы своей жизни в тюрьме? И потом навсегда останусь один? Зачем мы с Мелани вообще поехали сюда?!

–Ларсен! Ты в порядке? Почему ты закрылся? Открой! – кричит Мелани снаружи.

–отстаньте все от меня! – кричу я, успокаиваюсь, и ложусь лицом к стене.

Действительно. Все это так мелочно… зачем любить, зачем мечтать, зачем надеяться? Никто никогда счастлив не будет…

Вот мы с Ники. Ники всю жизнь мечтала об мне. А я всю жизнь пытался искать любовь. Вроде даже как, настоящую. И потом мы встретились. И обстоятельства даже складывались в определенной степени удачно – и казалось, что вот, счастье, нескончаемое счастье! А что в итоге?! Да ничего!!!

Все стало только хуже. Хуже. Намного хуже. Я разочарован опять. Я опять брошен и одинок. Я снова убеждаюсь, что любви не существует. Ну, предположим, что вы любите друг друга, и что? А кто сказал, что вам дадут насладиться этим чувством? Кто сказал, что его не отнимут? Кто гарантирует вам спокойную и счастливую жизнь? Да никто!!! Потому что никому уже в нашем мире ничего не нужно!!!

А Ники? Что будет с Ники? Наверное, она проведет всю свою жизнь в четырех стенах своего дома или психиатрической больницы, как повезет, – ведь травмы головы часто дают серьезные последствия. А уж после того, что она пережила в последние дни… Ники. Бедная Ники. Она слишком слаба, чтобы пережить все это. Чтобы справиться с такими тяжелыми переживаниями. Ей не удержать этого на своих хрупких плечах. И она умрет старой девой, проклиная любовь. Потому что уже никогда она никого не полюбит. Прикоснувшись к мечте один раз, она совсем останется жить в этом мире… В полном одиночестве…

Я? Мелани? Ну, наверное, Мелани дождется, когда залетит от меня, потом потребует шикарную свадьбу со всеми роскошами, а потом родит, бросит и потребует от меня денег… она же меня не любит. Я ей не нужен. Я просто так. Я знаменит, за мой счет можно неплохо пропиариться. Ну и, вроде, лицом вышел, не урод там какой-нибудь. А так, я не вижу больше ничего, что могло бы связывать нас с ней. Нас… ее и меня.

Я. Ларсен Столлингворт. Кому я нужен? Кто воспринимает меня за человека? Кто видит во мне не смазливую мордашку? Кто видит во мне не мешок денег? Правильно, никто! Так-то… с этими мыслями я встаю и медленно открываю Мелани.

–Ларс, ну ты чего? – спрашивает она.

–я задремал, – говорю я первое, что приходит в голову и вдруг я чувствую такую слабость во всем теле…

–а кто кричал?

–мне приснился кошмар… Мелани, пожалуйста, можешь вытащить покрывало из шкафа? Мне холодно, – жалуюсь я.

Плохо как-то себя чувствую.

Мелани сразу же преображается.

–ой, Ларсен, конечно, тебе плохо? Ложись… – она укладывает меня, накрывает покрывалом, садится рядом и начинает гладить по голове. – прости, что я так грубо себя с тобой вела…

Я потихоньку согреваюсь и успокаиваюсь. Может, жизнь моя еще не безнадежна. Да и Мелани сейчас ведет себя как-то по-особому, я бы даже сказал – нежно. Да. Тепло, забота и нежность, – вот все, что мне нужно. Я просто хочу, чтобы меня любили. Я слишком устал от своей жизни. Я устал от этих перелетов, выступлений, тусовок, девочек, выпивки… я просто хочу найти свой дом. Точнее, даже так. Я хочу найти место, которое смогу называть домом. Куда я захочу возвращаться снова и снова. Где меня будут ждать и любить. Уф, становится слишком жарко.

–мне что-то, жарко, Мелани, – осторожно высвобождаюсь я из-под покрывала и ее рук. – открой окно.

–что ты! Ты же заболеешь…

–тогда я сделаю это сам, – говорю я, но, поднявшись с постели, я чувствую такую ужасную слабость, что, не сделав и двух шагов, я чувствую, как темнеет у меня в глазах и бессильно падаю на пол.

Девятое декабря

Все еще сижу дома. Заходили Этан с Ли, но я не хочу их видеть в данный момент… только сижу с ноутбуком в обнимку и слушаю треки Ларсена по сто раз… и плачу. Я не могу понять саму себя. Я не понимаю, как нам всем будет лучше? Только тебе я и могу высказаться, дневник… мне так плохо…

Десятое декабря

Приходили из школы, что-то по поводу экзаменов. Я даже не видела директрису, она разговаривала с мамой внизу. С маминых слов – все в порядке. Так что я просто продолжаю сидеть здесь все каникулы и медленно умирать. Я не знаю, как мне справиться со всем этим.

Одиннадцатое декабря

Две недели до дня рождения… хотя веселого ничего. А мама сегодня сказала, что мы с ней поедем в психиатрическую клинику в Уэстпарк. Нет, она не считает меня сумасшедшей – просто нужно провериться… хотя мне уже все равно, делайте со мной, что хотите.

Двенадцатое декабря

Надоело. Скучно дома…

-эй, Ники!

–Ли! – я отложила тетрадь и ручку и посмотрела на подругу, поднимающуюся по лестнице. Чего-чего, а вот увидеть ее в своем доме поздно вечером я никак не ожидала.

–почему ты так поздно?

–мы с бабулей приехали на машине. Твоя мама считает, что дружба и смех – лучшие лекарства, поэтому хватай пижамку и поехали! – узнаю свою Ли.

На сердце сразу же теплеет, и вспоминаются прежние времена.

–Куда?

–ко мне, с ночевкой! Помнишь, что было в последний раз?

–когда мы запустили твоего хомяка на воздушном шарике? – я смеюсь.

С Ли никогда не бывает скучно. Хотя, конечно, большинство людей сказало бы, что мы, в лучшем случае, странные, а в худшем – сумасшедшие, потому что устраивать то, что творим мы далеко не каждому нормальному человеку придет в голову. Хотя, за это я и люблю свою подругу. Вот и сейчас мое настроение впервые за долгие недели поднимается.

–ты спросила мою маму? – спрашиваю я.

–да, Ники, ты чего! А ты думаешь, я тайком пролезла в ваш дом? – она смеется. – Собирайся и поехали!

–здорово! – кричу я и быстро кидаю первые попавшиеся вещи в сумку. Тетрадь и ручку так и хочется взять, но я думаю, и оставляю их.

–пошли! – Ли вырывает у меня сумку, и мы сбегаем по лестнице.

–хорошо проведите время, Ники! – кричит мама из своей спальни.

–да, пока, мам!

По дороге к дому Ли мы сидим на заднем сиденье машины ее бабушки, вспоминаем наши старые приколы и хохочем. Все-таки, что-то хорошее еще осталось в моей жизни. Наших прогулок и ночевок с Ли у меня никто никогда не отнимет. Бабушка моей подруги лишь улыбается, глядя на нас в зеркало заднего вида.

Вот мы и подъезжаем, на улице совсем темно, но на заборе вокруг дома закреплено несколько фонарей на солнечных батареях – и сейчас они горят, освещая дорожку к дому. Мы с Ли беремся за руки, проходим по тропинке и поднимаемся на второй этаж их ветхого домика. На этом этаже – комната Ли и ванная.

–располагайся, Ники! – говорит миссис Боул, бабушка Ли. – давайте я вам сейчас что-нибудь приготовлю…

–нет, бабуль, иди спать, мы с Ники возьмем в холодильнике что-нибудь! – говорит Ли и идет опустошать его, бабушка ложится спать в своей спальне внизу, а я пока осматриваю комнату подруги.

Давно я здесь не была!

Широкая кровать, застеленная старым покрывалом, а на ней куча плюшевых мишек и всяких разных мягких игрушек. Плакаты любимых рок-групп Ли над кроватью, стеллаж шкафов, тянущийся вдоль одной из стен, а внутри книги, фотографии в рамках, всякие интересные штуки… Компьютерный стол с кучей журналов… на одном из последних я вижу лицо Ларсена, и, не в силах сдержаться, хватаю его.

Заголовок гласит: «Ларсен Столлингворт попал в психбольницу?!». Журнал вышел вчера… Я в ужасе ищу нужную страницу и бросаюсь читать.

«Знаменитый ди-джей Ларсен Столлингворт, обвиняемый в покушении на убийство фанатки в Греймуте…» – тут они загнули, меня убивать никто не хотел! Я с трепетом читаю дальше: «вчера упал в обморок в гостинице в присутствии своей девушки. Как она рассказала, он очень странно себя вел. Сам же Ларс только и говорит о том, что они никогда не будут вместе и жизнь бессмысленна… кто «они»? похоже, Ларсен пережил серьезную паническую атаку, что может свидетельствовать о шизофрении, часто проявляющейся впервые именно в его возрасте…»

Тут я бросила читать. Не может быть. Из-за меня? Нет. Невозможно. Это все неправда. Ларсен не псих. Я смотрю на фотографии еще раз…

«Мы очень надеемся, что с Ларсом все будет в порядке, но, пока что он находится в психиатрической клинике Уэстпарка, куда был доставлен вчера. Очнувшись, Ларсен был немного невменяем, поэтому ему срочно сделали успокоительный укол и направили в одиночную камеру… хорошо, что усмирительная рубашка не понадобилась» – тут я уже не могу читать.

Какая устельная рубашка? Какая клиника? Вы о чем? Ларсен… Мой Ларс. Он не может быть сумасшедшим. Боже! Что происходит?

Уэстпарк… это название режет по сердцу, словно ножом. Мы с мамой скоро едем туда, а значит, опять. Опять боль и опять переживания. Я не смогу спокойно находиться там, зная, что там Ларсен…

Мне в глаза снова бросается заголовок. В голове вертится: «пережил серьезную паническую атаку…»… «может свидетельствовать о шизофрении…»…

–ну что, Ники, как тебе моя хата? – в комнату входит Ли с кучей вкусняшек в руках, но тут же кидает их на кровать и подскакивает ко мне. – Боже! Ники! Ты в порядке?

Она трясет меня за плечи. Нет, все в порядке, – хочу сказать я, но вместо этого валюсь на пол…

-Мелани, мне здесь надоело, – заявляю я на пятый день. – сколько они еще будут меня здесь держать?

Я обвожу глазами свою палату. Хорошо еще, что мама, папа и прочие родственники не знают. Они бы так испугались… да мне и самому не по себе находиться в психиатрической больнице. Как подумаю, так сразу передергивает. И становится стыдно за свою слабость тогда, в гостинице.

–Мелани, я же не псих? – жалобно спрашиваю я.

Все это кажется мне каким-то неправдоподобным. Теперь я понимаю, что имела в виду Ники под отключенной реальностью.

Мел садится рядом и гладит меня по голове.

–что ты, Ларсен, – говорит Мелани.

Я лишь жалостливо гляжу за окно, где темно и снова льет дождь. Дождь… я нахожусь в Новой Зеландии меньше месяца, но этот дождь уже полностью достал меня. Неудивительно, что Ники очень тяжело. Атмосфера тут такая… довольно угнетающая, еще бы.

–смотри, еще кого-то привезли, – говорит Мелани.

Я закатываю глаза.

–Мелани, пожалуйста, если я здесь, это все еще не значит, что я невменяемый. Говори со мной нормально…

–что-то знакомая там девчонка, – ехидно говорит Мелани.

Знакомая.

Я вскакиваю с кровати и бросаюсь к окну. Дождь льет как из ведра, но я силюсь разглядеть хоть что-то. Вот, вот… дежурные врачи под руки выводят маленькую девушку из машины скорой помощи, рядом с ней какие-то девушка, пожилая женщина и женщина лет сорока…

В душе у меня поднимается смутное предчувствие.

Свет фар падает на лицо девушки.

Ники.

–черт! – я ударяю кулаком по стеклу. Это она!

–ты чего, Ларсен? – с опаской спрашивает Мелани.

–Мелани, к черту все! – кричу я, обуваю больничные тапочки, набрасываю на плечи белый халат и выбегаю в коридор. Мне плевать, что будет потом, и как я получу за этот побег, но я не могу сидеть на месте. С Ники что-то случилось, что-то серьезное, и я обязан быть рядом с ней. Она не переживет. Это я во всем виноват.

Кровь стучит в висках, я проношусь вихрем мимо удивленного санитара, моющего пол в коридоре, слетаю вниз по лестнице и в приемное отделение.

–молодой человек, с вами все в порядке? – испуганно спрашивает девушка в регистрационной.

Мой взгляд падает на мое собственное отражение в большом коридорном зеркале. Да уж, выгляжу я неважно. Волосы не расчесаны и растрепаны, халат накинут поверх любимой, но мятой красной рубашки в клетку, взгляд тусклых серо-зеленых глаз, бегающих по сторонам, безумен.

–я… – я начинаю сознавать свою ничтожность.

–вы же не посетитель, вы больной? Что вы здесь делаете? – девушка выходит из-за стойки ко мне и подает руку. – позвольте, я отведу вас назад…

–нет, нет! Сейчас сюда приведут молодую девушку… я обязан ее увидеть!

–ну что вы, что вы, потом, она придет к вам… – этот успокаивающе-ласковый тон бесит меня, и я вырываюсь, переходя на крик:

–да почему, идиоты, вы решили, что я больной? Я в порядке!!! Пустите. Я должен видеть ее!!! – вырываюсь я.

На помощь девушке приходит санитар, и они вдвоем крепко хватают меня за запястья. Вырываться бессмысленно.

Но тут входные двери распахиваются, и я вижу Ли, подругу Ники, женщину средних лет, судя по всему, ее бабушку, миссис Маклемур и саму Ники, которую ведут под руки двое врачей.

Она выглядит безжизненной и равнодушной. Взгляд серых глаз потух, и вся ее миниатюрная фигурка выглядит поникшей и обмякшей. Нет, нет, Ники, что я с тобой сделал…

Завидев ее, я отчаянно вырываюсь, и мне удается это сделать. Я подбегаю к Ники…

Ларсен. Он здесь. От этой мысли мне на сердце сразу становится легче, хоть в голове и проскакивает мысль – почему он в халате? Почему его пытались держать? Он… он… он не может быть опасен!

–Ники! – кричит Ларс, подбегая ко мне, но не рассчитывает, и падает передо мной на каменный пол, вцепившись мне в колени.

–Господи, Ники!!! С тобой все в порядке? – он поднимает глаза.

Нелепость этой сцены перевешивает всю ее трогательность. Ли с ее бабушкой стоят, удивленно глядя на нас, девушка из приемной и санитар рты пооткрывали от удивления, а мама от ужаса. Даже врачи, которые вели меня, и те, не знают, что делать, переглядываясь между собой.

Ларс смотрит на меня, в его глаза я вижу какую-то каплю безумия и вину, раскаяние… за что, Ларсен?

Я решаю исправить ситуацию.

–Ларсен. Встань, пожалуйста. – прошу я.

–нет, Ники! Я заслужил этого, – говорит он, все еще прижимаясь к моим ногам и полулежа на полу.

–Ларсен… – я гляжу в его зеленые глаза сверху вниз. Несмело провожу рукой по его волосам. – хватит.

–нет, Ники. Прости меня…

–Ларс, тебе не за что просить у меня прощения. Хватит.

–Хватит, – доходит до одного из врачей. – больной, встаньте.

Работница приемной и санитар спешат к Ларсену, но тут в вестибюле появляется Мелани. Черт! Вот уж кого мне хотелось тут видеть меньше всего.

-Ларс!

Черт. Мелани.

Я замираю от ужаса, все еще продолжая держать Ники, лежа на полу. Ситуация ужасная. И зачем я вообще упал? Конечно, это же я, только со мной такое всегда происходит. Какой же я идиот…

–Ларсен! Что с тобой? – Мелани подбегает ко мне и пробует разомкнуть мои руки. Я не сопротивляюсь. – пойдем! Ну куда ты убежал? – начинает приговаривать она, ведя меня наверх. – вызовите лечащего врача срочно, – бросает она девушке из приемной.

Мелани берет меня за руку и медленно ведет по лестнице. Я не сопротивляюсь, но успеваю обернуться и бросить быстрый взгляд на присутствующих в вестибюле, и, особенно, – на Ники. В ее серых глазах обида и боль, кажется, я даже вижу стоящие в них блестящие слезы. Наверняка ей казалось, хоть на мгновение, что мечта не была призрачной, что все еще можно было вернуть, что у нас был второй шанс… Ох, как я хочу подойти к ней, обнять, утешить… но вместо этого я тупо плетусь вместе с Мелани.

Доходим до палаты, я сажусь на кровать, Мелани рядом и начинает меня отчитывать:

–Ларсен! Куда ты побежал? Ты же видишь, что с тобой! Ты упал на пол! Неудачно, правда, что рядом с этой девчонкой. Это же та, да?

Я только киваю, глядя на темные капли дождя за стеклом.

–обещай, что больше никогда не будешь так делать!

Я киваю.

–и не будешь заставлять меня волноваться!

–да.

–и забудешь ее, наконец!

–да, Мелани… – говорю я, и тут до меня доходит: – что?!

–Ларсен, я все вижу, – Мелани поднимается и встает передо мной. – я вижу, как ты смотришь на девчонку. Я давно все уже поняла. Но, Ларс, дорогой – это статья. Я могу понять, что я тебя не удовлетворяю, тебе нужно разнообразие, да. Но, прости, ты же и так снимаешь девочек везде, где бы ты ни выступал? Так вот, милый, всему есть предел, и твоя Ники – это уже какая-то Лолита. Ники, Ники! Смотри, как эта твоя малолетка, не залетела там, а? Ты разочаровал меня, Столлингворт, – последние слова Мелани произносит мне прямо в лицо.

Я поражен ее речью. Меня поражает не столько ее ненависть к Ники. Меня поражает то, что она знала… знала все. Все, чем я занимаюсь, когда ее нет рядом.

Нет, я не считал тех девочек чем-то серьезным – если меня спросить сейчас о тех, кого я снимал год назад, я не вспомню ни их лиц, не имен… но Мелани… она знала все. Она терпела. Как же я мог думать, что она не знала… как я мог так ранить ее сердце день за днем? Может быть, мы не любили друг друга. Может быть, Мелани всегда была сволочью, но мне очень не хочется сознавать, что таким же был и я – что я также обманывал, что я также причинял кому-то боль…

–нет… Мелани… Мелани… останься… – шепчу я, понимая, что уже поздно. – Мелани, прости меня…

–ты сделал свой выбор, Ларсен. Ты не оставил выбора мне – я должна уйти. Не волнуйся, с полицией я разберусь. Прощай. Удачи с Ники. – с этими словами Мелани выходит из моей палаты.

Следующие несколько дней я провожу в глубокой апатии. Я не хочу ничего. Мелани нет, Мелани ушла… она меня любила… она любила меня, она всегда была рядом со мной, просто она не умела выражать свою любовь… а я? А я так пользовался этим… я не думал о ней, я думал только о себе… какой же я был эгоист…

А Ники? Ники рядом, но нам нельзя быть вместе, Ники никогда не будет моей… Мы не должны были никогда встречаться, и наша встреча – это просто случайность. Такая случайность, одна из тех, какие происходят в нашей жизни каждый день, но мы не обращаем на них внимания… мы просто проходим мимо, вот и я должен пройти мимо нее так же…

Я ем лишь таблетки и гляжу за окно, где периодически выглядывает из-за туч солнце, но это не вдохновляет меня, я не чувствую ничего, моя жизнь потеряна, и я сломлен… я только сижу и часами думаю о нас, обо мне, Мелани и Ники. Только теперь я понимаю, сколько Мелани значила для меня. Мы так часто теряем близких нам людей в погоне за чем-то мимолетным и невесомым, что никогда не будет принадлежать нам…

Тринадцатое декабря

Вчера я пошла ночевать к Ли, но я увидела у нее в журнале статью о Ларсе, что у него психиатрические проблемы, и мне стало плохо… мы приехали в ту же больницу, где был и он, он выбежал ко мне и упал на колени… ох, как я хотела поговорить с ним, но там была мама! Я так не могу. Меня пока тоже поместили в отдельную палату. Сегодня еще не выходила из нее. Приходят разные психологи, хорошие и добрые люди… я верю, что все это знак свыше. И мы с Ларсеном встретимся здесь и уже никогда не отпустим друг друга.

Четырнадцатое декабря

Приходила мама с Ли. Сказала им, что все хорошо… Ли сказала, что видела Ларсена у кофе-автомата внизу… прошу, чтобы меня отпустили прогуляться по больнице хоть на минутку…

Пятнадцатое декабря

Просидела в палате весь день. Со всех сторон шумят, ударяют по стенам… дурка же, однако. Не могли определить куда-нибудь в более спокойный отсек?! Скоро сама сойду с ума. Интересно, как там Ларс… чувствуется мне, у нас дома нам обоим было бы психологически спокойнее…

Шестнадцатое декабря

Никто не приходил. Даже психологи. Таблеток нет. Зато взяли в кинозал – там спокойные пациенты вроде меня смотрят разные фильмы. И я там даже познакомилась с одной девчонкой по имени Вера. Ее парень разбился на машине, и она резала вены… ах, страшно подумать, что было бы, если не дай Бог, Ларсен бы погиб… Сегодня смотрели Хатико, прослезилась… я надеялась встретить Ларсена, но его не было. Не хочет? Или… даже думать не хочу: ему… опасно выходить?

Семнадцатое декабря

Чуть больше недели до моего дня рождения… семнадцатилетия. И ровно неделя до суда. Господи, этот декабрь изменил все.

Восемнадцатое декабря

Стану на год старее через неделю. Весело. Снова приходили психологи. Спрашивали. Картинки с кляксами показывали. Ну, напридумывала что-то. А мама все занята… правда Ли звонила, говорит, что завтра будем меня спасать.

Девятнадцатое декабря

Жду Ли…

–Ники-и! – врывается подруга в мою палату вихрем.

–Ли! – я радостно кидаюсь обнимать подругу.

Мне сразу же становится намного лучше, я вспоминаю, что у меня есть дом, и что этот кошмар длится не вечно. Что у меня было прошлое, счастливое прошлое, которое никто никогда не заставит меня выкинуть из своего сердца.

–ну, как ты? – спрашивает она, разжимая объятья.

–я неплохо… почти…

–Ларсен? – догадывается она, заглянув мне в глаза. – а он сейчас у автомата с конфетами. Кстати, он милый такой в реальности! Короче, я одобряю.

–он внизу? Он все-таки вышел? Пошли быстрее, быстрее, Ли!

Мое сердце начинает биться очень часто. Мне нужно видеть его срочно. Он мне необходим. Словно кислород.

Ли выглядывает в коридор.

–санитарка!

Мы выжидаем, пока девушка со шваброй свернет за угол, переглядываемся, беремся за руки и несемся что есть сил по коридору, по лестнице… мы радостно улыбаемся и смеемся, ведь любая боль должна заканчиваться! Оказываемся внизу, и я вижу Ларсена. Он в задумчивости стоит у автомата с конфетами, я бы даже сказала, в рассеянности. На нем все так же накинут белый больничный халат поверх красной рубашки в клеточку, серые джинсы, конверсы… тот Ларсен, каким я его впервые увидела рядом с собой. И каким он будет в моем сердце всегда. Я люблю его.

Мне очень хочется подойти к нему и погладить его по растрепанным русым волосам… прижаться и положить голову на плечо… провести рукой по его щеке… заглянуть в добрые зеленые глаза…

Несмотря на присутствие Ли, я уверенно делаю шаг, но потом… застываю.

Ларсен будто и не видит меня. Он так и стоит, уставившись на автомат, будто в непонимании, смотрит на него застывшими полустеклянными глазами.

–Ларсен? – тихо спрашиваю я.

Я отказываюсь в это верить. Он… он не мог тронуться умом.

Ларсен механически, как робот, разворачивается, и медленно бредет мимо меня, по лестнице, вверх…

Я стою на месте. Даже Ли не смеет ко мне подойти. Видимо, что-то останавливает Ларса, и он застывает, обернувшись, и глядя на меня. Я даже решаюсь сделать пару шагов вперед.

–Ларсен…

Он глядит на меня так, словно я зову не его. Глядит долю секунды, а потом поворачивается и идет дальше.

Я стою, не веря своим глазам. Ли подбегает ко мне и обнимает.

–Ники, Ники, ты в порядке? Ники, что с тобой? Что с ним?

Я не отвечаю. Ларсен… Ларсен! Что с ним? Нет. Нет. Я не верю. Он не мог сойти с ума за неделю. Значит, остается одно. Он решил меня забыть. Я ему больше не нужна. Он не хочет меня помнить. Ничего больше нет. Ничего словно и не было. Мой мир рассыпается на тысячу мелких кусочком, словно что-то внутри меня, наверное, мое сердце, разбилось вдребезги…

Подруга зовет кого-то на помощь, меня ведут наверх, в палату, укрывают одеялом, дают таблетки… звонят маме…

–…миссис Маклемур, у вашей дочери пограничное расстройство личности… да, оно может быть связано с сотрясением… припомните, не было ли для девочки никаких потрясений в последнее время?

–…честно признаться, были… – слышу я голос мамы.

Ого. Она уже здесь. Так быстро.

–Ваш пациент, Ларсен, Ларсен Столлингворт, ди-джей… он сбил ее, когда Ники получила сотрясение… а она влюбилась в него… бедная, бедная моя девочка…

Обрывки фраз долетают до меня сквозь сон, потом я чувствую мамину руку на своем плече.

–просыпайся, Ники, милая, мы едем домой.

Сонную, меня ведут к машине такси, сажают, привозят, отводят наверх, в мою уютную комнатку, где я ложусь на кровать и засыпаю…

Я в ужасе просыпаюсь среди ночи. Мне приснился Ларсен. Что он рядом. Как он обнимал меня и целовал. Мне снился счастливый мир, мир, где мы вместе. Где мы любим друг друга. Я люблю Ларсена. И Ларсен любит меня. Но я просыпаюсь – и оказываюсь в другой реальности. Где нас нет. Где его нет. Вспоминаю его поведение в больнице и начинаю безудержно рыдать и биться в истерике, я утыкаюсь лицом в подушку и рыдаю, вцепившись в нее зубами, ударяя кулаками по спинке кровати, пока не приходит мама, и не приносит мне таблетки и мятный чай. Я послушно выпиваю все, мама гладит меня по голове, уходит, я гашу свет, ложусь, натягиваю одеяло до головы, но все равно до самого утра потихоньку поливаю подушку слезами и успокаиваюсь только тогда, когда на улице начинает дребезжать рассвет. Я проваливаюсь в дрему, но в моей голове все еще только одни мысли – о нем…