Текст книги "Новозеландский дождь (СИ)"
Автор книги: Анна Имейджин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
А когда за иллюминаторами становится темно, и стюардесса приносит нам одеяла и подушки, Ларс улыбаясь, двигается и говорит:
–ложись, Ники. Надеюсь, тебе будет удобно, – он пододвигается так, что я могу лечь на два места, свое и его.
Ларсен кладет мою подушку себе на колени, я ложусь, он прикрывает меня одеялом, и гладит по спине. Я прижимаюсь к нему, и уютно устроившись, засыпаю в его объятьях. Это и есть любовь…
Когда Ларс будит меня, за бортом по-прежнему темно, но я встаю – и вижу внизу огни. Лос-Анджелес. Мы прилетели. Ну, здравствуй, город-обманка!
Стюардесса просит сдать одеяла и подушки, Ларс встает, чтобы отдать их, и только тогда я замечаю, что…
–ты не спал? – спрашиваю я.
–да так, немного, – отвечает он, протягивая девушке в форме вещи. – подремал чуть-чуть. Не хотел мешать тебе, Ники, – улыбается он.
–спасибо, – улыбаюсь и я. – ты точно в порядке?
–да, Ники, все хорошо, – спокойно отвечает Ларс, и я улыбаюсь.
И вот уже, вскоре мы сходим по трапу на твердый мраморный пол аэропорта Лос-Анджелеса… мы забираем наши вещи, заказываем такси и молча едем домой к Ларсену.
Вот Ники и снова у меня дома, – думаю я, когда мы переступаем порог, и я включаю свет.
–как ты, Ники? – спрашиваю я. – устала?
–немного. А ты устал? Ты же не спал… – волнуется она.
–нет, что ты, все в порядке, – я улыбаюсь и забираю у Ники вещи. – я отнесу их в твою комнату, хорошо?
Отнеся вещи, я спускаюсь назад к Ники, и мы отправляемся на кухню в поисках чего-нибудь поесть. Я делаю себе кофе – спать после долгого перелета, почему-то не хочется, а значит, надо помочь самому себе поддержать себя. Ники ест пиццу, которая лежит в холодильнике уже почти неделю.
–не боишься отравиться? – усмехаюсь я.
–нет, – смеется Ники. – Ларс, налей мне сока, пожалуйста.
Я выполняю ее просьбу. Да… в прошлый раз, когда мы тут вместе ели, все было иначе, все было проникнуто духом разлуки, а сейчас… сейчас же все совершенно наоборот. Я более чем уверен, что теперь все будет хорошо.
–все, Ларс, я поела, я схожу быстро в душ, ладно? – говорит Ники.
–давай, а я пока приберусь.
Убирая грязную посуду, я невольно задумываюсь, а ведь мы с Ники даже целуемся совсем редко. Не говоря уже о сексе, который у нас был всего один раз… Хотя, это скорее потому, что… что Ники такая маленькая, хрупкая, и наивная. Глядя на нее, хочется одного – прижать ее к себе и защищать ото всех и всего… она не такая как Мелани или Мириам – она не та кукла, которую хочется тупо трахать. Такие, как они – не люди, а так, приложение к парню, обеспечивающее физическое удовлетворение.
Они – не то, что моя Ники.
–Ларс, а ведь какие-то из моих документов у тебя? – спрашивает Ники, выйдя из ванной.
Она в одном только халатике Мириам.
–кстати, ничего, что я взяла?
Я чувствую волнение.
–нет, все нормально. Да, в сумке, где ноутбук, можешь пойти пока, поискать, а я в душ, – говорю я и иду в ванную.
Опять… мы с Ники… одни… у меня дома…
Меня охватывает странное чувство, похожее на дежа вю. И все-таки, тогда, в апреле, мы были намного счастливее… мы еще не знали, что все так плохо, мы верили в лучшее…
Когда я возвращаюсь, я нахожу Ники сидящей в полутьме, – горит один только светильник у кровати, – она сидит на моей кровати, уютно укутавшись в мягкое одеяло.
–не нашла? – улыбаюсь я.
–да черт с ними, с этими документами… – говорит Ники. – на меня что-то опять тоска накатила.
Я улыбаюсь и сажусь рядом.
–почему, Ники?
–не знаю…
–Ники, не грусти, – я приобнимаю ее. – все будет хорошо, ты же сама так говорила…
–а теперь я не знаю, – отвечает она. – мне кажется, что все это неправильно… но, пойми меня правильно, Ларс… прости меня за повтор, мне все равно, что подумают люди. Я знаю тебя в реальности уже почти год, и я понимаю, что я люблю тебя… ты мне нужен. На самом деле, ты еще прекраснее, чем казался, когда я была просто фанаткой. Я люблю тебя, Ларсен, – говорит Ники, глядя мне прямо в глаза.
Я зачарованно смотрю в глаза Ники.
–я тебя понимаю.
–что?
–я тоже люблю тебя, – шепчу я.
Ники поднимает глаза и улыбается.
–правда?
–конечно, – шепотом отвечаю я, начиная целовать.
Чувства захлестывают меня.
–Ларс…
–Ники… ты мне тоже очень дорога… Ники, я тебя люблю! – вдруг громко восклицаю я, обнимаю ее и целую.
Ники прижата к стене, и она отвечает на мои поцелуи, крепко прижимает меня к себе. Пояс на ее халате расходится, она улыбается и отстраняется.
–наверное, это лишнее… – говорит она, и ее рука тянется к поясу, но я перехватываю ее.
–займемся глупостями? – улыбаюсь я.
–конечно, – смеется Ники.
–позволь, я сам?
Остаток моей фразы тонет в поцелуе, и мы падаем, сминая одеяло и сбрасывая подушки на пол. Объятья, поцелуи, ласки, нежность… и весь мир перестает существовать. Остается только она.
Я просыпаюсь утром от ощущения того, что в меня кто-то вцепился. Открываю глаза и улыбаюсь. Ларсен. Он такой милый, когда спит. Его глаза закрыты, и выглядит он весьма умиротворенно, но что-то в нем все равно высказывает его тревогу.
–с добрым утром, Ники, – просыпается Ларсен, наверное, от моего пристального взгляда, приподнимается и целует меня, взяв мое лицо в ладони.
Я просто не могу не ответить.
–вот что такое идеальное утро, – шепчу я в перерыве между одним поцелуем, который сменяется другим, более страстным.
И так мы плавно перемещаемся в горизонталь и зарываемся в одеяло…
-как ты себя чувствуешь, Ники? – спрашиваю я, заливая хлопья молоком.
Ники сидит за стойкой и жует вчерашнюю пиццу, запивая апельсиновым соком. На ней только трусики-шорты и моя красная рубашка, которую она накинула после нашего бурного утра.
–все нормально, Ларс, – отвечает она с набитым ртом. – что будем делать?
–что? – я чуть не роняю тарелку на пол. – о… о чем ты?
–я? – она прожевывает. – ну… – Ники встает с высокого стула и подходит ко мне. – обо всем. Можно, мы поговорим о Мириам? – она принимает такой жалобный вид, но я сдерживаюсь.
–что тебя именно интересует? – спокойно спрашиваю я.
–вы… вы теперь…
–не вместе. – киваю я. – что ты хочешь сказать, Ники?
–Ларс… после всех твоих слов… после того, что было у нас однажды и сегодня… – Ники замолкает.
Одна неприятная догадка мелькает в моей голове, и я бледнею.
–ты что, беременна?
Это было бы ужасно.
–нет, – отвечает Ники уже увереннее. – я же останусь у тебя хотя бы ненадолго? – говорит она, обвивая мою шею руками и заглядывая мне в глаза.
–конечно, Ники. Сколько угодно, – я нежно целую ее, но она отстраняется.
–Ларс…– неуверенно произносит Ники. – так что насчет Мириам?
–при чем тут Мириам? – спрашиваю я. – я все скажу ей, Ники. Она никогда не была мне нужна…
–кто тебе не была нужна? – слышится голос на пороге.
Я в ужасе отскакиваю от Ларса. Мириам! А еще я тут же замечаю на пороге кухни маму и Сэма. Я поплотнее заматываюсь в рубашку, и чувствую себя очень неловко из-за своего внешнего вида. Хотя, это не главное, сейчас меня волнует Мириам. Что она здесь делает?
–так кто, Ларсен? – повторяет она.
Ситуация опасная. Я прячусь за спиной у Ларса, Мириам стоит прямо перед ним, мама, кажется, хочет что-то сказать, но боится выбрать неподходящий момент, а Сэм, держащий мамины сумки, выглядит немного виноватым.
–Мириам… что ты тут делаешь? – спрашивает он.
–а что тут делаешь ты? В буквальном смысле, делаешь? – спрашивает Мириам, заглядывая в глаза Ларсу.
Я пугаюсь и вжимаю голову в плечи. Конечно, она та еще стерва, но только не при маме!!!
–Мириам, это наше с Ники личное дело.
Я заметила, какое мама сделала вопросительное лицо на слове «наше». Все, мне конец.
–ваше? – шипит Мириам. – хорошо. Я ухожу. Я поняла, Ларсен, что я интересовала тебя только ради…
–Мири, заткнись, и не пори чепуху, – резко говорит Ларсен.
Я догадываюсь, что она хочет сказать и молю Бога, чтобы этого не было произнесено вслух, но…
–ради секса – слышу я, – и да, я говорю это при свидетелях, пусть, пусть! Мне уже наплевать. Мы с Сэмом встречали миссис Маклемур, но никто и не мог предположить, чем вы тут занимаетесь. Теперь всем должно быть ясно, почему вы полетели вдвоем. Прощай, – закончив эту речь, Мириам разворачивается и идет к выходу, Ларс быстро идет за ней.
–Мириам! Постой! Одумайся! – говорит он, но я слышу, как хлопает входная дверь.
Потом второй раз – это выходит Ларсен.
Мы остаемся в кухне втроем – я, мама и Сэм, и только тогда я осмеливаюсь произнести:
–привет, мам… привет, Сэм… Сэм, прости, что послала тогда…
–ничего, – отвечает он. – это рубашка Ларсена?
Боже, как же мне стыдно за свой внешний вид! Сэм, вот зачем ты это сказал? Судя по выражению лица мамы, сейчас мне будет взбучка.
–Николь, – говорит она, и я понимаю, что апокалипсиса не избежать.
Мама только в редких случаях называет меня полным именем.
–Николь, – повторяет она, – я, конечно, уважаю твою личную свободу, но, пожалуйста, объясни мне, почему ты находишься в доме чужого мужчины в одних трусах и его рубашке?
Сэм тихо фыркает в сторону, а потом произносит:
–я, наверное, оставлю вас пока одних, – и он выходит из кухни.
–Николь, я жду объяснений, – говорит мама.
–ну мам… в чем ты меня подозреваешь? – спрашиваю я, хотя действительно, подозревать меня есть в чем.
Наверное, мама еще и не догадывается, что у нас с Ларсеном была ночь еще в мае, – такая мысль мелькает у меня в голове, и я еле сдерживаюсь, чтобы не захихикать.
–Ники, хватит меня обманывать, – говорит мама, видимо, злясь уже меньше. – пойми меня правильно…
–мам, все в порядке! Такой ответ тебя устраивает? – закатываю я глаза.
–ох, и в кого ты такая! Ты меня еще и обманула вчера, дав мне обещание… Хорошо, Николь, мы еще вернемся к этой теме. Я хотела сообщить тебе о твоем дальнейшем лечении…
–каком еще лечении, мам? – начинаю злиться я. – пока что моей терапии хватит на два года, ты сама слышала. Знаешь, что Ларсен предложил мне? Он хочет, чтобы я училась в университете в Лос-Анджелесе. За его деньги, – говорю я.
Мама ахает.
–Ники! Ты с ума сошла?
–почему же? – обижаюсь я.
–я обсуждала с ним эту тему, и решила отказаться от этого. во-первых, мы не можем брать столько в долг у Ларсена. Во-вторых, тебя никуда не примут с твоими оценками и здоровьем. В-третьих, тебе здесь не у кого и не с кем жить.
–как не с кем?! – восклицаю я. – а как же с Ларсом?!
Я намерена спорить до конца. И не отступать. Я не позволю никому, даже своей собственной маме, разрушить мои мечты и мое будущее!
–даже и не думай! – гневно говорит мама. – об этом я как раз и хочу с тобой поговорить! Скажи, Ники, вы сегодня переспали с ним?
–что?! Как это грубо! – кричу я. – мам, что ты там про него вообще думаешь?
–ничего, Ники! Ты слышала, что сказала эта Мириам? Ты понимаешь, что ты ему не нужна?
–нет, мам, не смей говорить так! – в ярости кричу я. – ты совсем не знаешь Ларсена!
–и ты не знаешь его, Ники! Пусть он и притворялся добрым – для того, чтобы избежать срока…
–притворялся?! – взвизгиваю я.
–Ники, пойми! – пытается мама перекричать меня. – ты просто влюбилась в него, как фанатка, ты никогда его не знала, и никогда и не узнала бы, и все это прошло бы! Пойми, для твоего Ларсена что ты, что кто-то еще…ты понимаешь, что значила оплата за твой университет? Ники, это статья! Да пойми ты, он тебя использует, потому, что ты влюбилась, как дурочка!
Из моих глаз брызгают слезы.
–замолчи, замолчи, мам!!!
–Ники, ты просто ненормальная фанатка, а твой Ларс – просто хорошо продуманный образ, а на самом деле у него таких как ты, на одну ночь – миллионы!
Я слышу последние слова миссис Маклемур и застываю на пороге кухни. Так вот… вот… вот кто я в ее глазах.
Я стою на месте, ожидая, чего еще интересного я о себе услышу. Я вижу, что Ники плачет. Но ее мама, заметив меня, поворачивается:
–ой, простите, Ларсен, я вас не заметила…
–не надо, миссис Маклемур. Я все слышал, – апатично произношу я.
Ведь что значат ее слова? А значат то, что все… все кончено…
Они с Ники улетят, и мы никогда больше не встретимся.
Еще двадцать минут назад я был так счастлив, а теперь… а теперь я чувствую, что я морально убит.
–Ларсен, я не хотела вас обидеть… – начинает извиняться миссис Маклемур, но я перебиваю:
–пожалуйста. Делайте то, что считаете нужным. Я закажу вам билеты на самолет… но подумайте, прежде чем совершать ошибку, – последние слова я произношу особенно резко, и выхожу в коридор.
–Ларс? Ты в порядке? – возникает откуда-то Сэм.
–отстань, а, – прошу я. – и без того жизнь к чертям летит.
Я поднимаюсь наверх, в спальню, и падаю на кровать, обхватив голову руками. Обвожу взглядом комнату: еще сегодняшней ночью мы с Ники лежали здесь, целовались и дарили друг другу нашу любовь, а теперь…
Видеть больше не хочу эти стены.
В чем, в чем причина такого отношения? Разве миссис Маклемур не было видно, что я люблю Ники? Почему она считает, что все, что я делаю – ради каких-то корыстных целей? И кто тянул за язык эту стерву Мириам? Зачем, зачем, надо было все рушить?!
Кто-то тихо стучится в дверь.
–да пошло оно все к черту… – произношу я.
–Ларс… – это заходит Ники.
Она все еще в шортах и моей рубашке. Я приподнимаюсь и встаю к ней.
–что, Ники? – равнодушным голосом спрашиваю я.
–что нам делать, Ларс? – в отчаянии шепчет Ники.
В ее глазах появляются слезы. Я бессознательно прижимаю Ники к себе.
–я не знаю, – честно отвечаю я.
Ники плачет. Я тоже чувствую себя весьма хреново.
–Ларс… – Ники поднимает глаза, слезы ее уже высыхают. – давай пообещаем кое-что друг другу, Ларс?
–что, Ники? – в этот момент я готов пообещать что угодно.
–я всегда буду любить тебя, – говорит она.
–я тебя тоже, – произношу я. – я люблю тебя, Ники…
Мы целуемся. Я слышу, как открывается дверь, как охает миссис Маклемур, но нам на нее наплевать, сейчас имеем значение только мы. Дверь закрывается. Мои руки на спине Ники, ее вокруг моей шеи…
–э-э, Ларс, я конечно, все понимаю, – заходит в комнату Сэм, – но меня мама Ники сейчас убьет, если я вас отсюда не вытащу.
Мы с Ники медленно отпускаем друг друга.
–иди, – шепчу я.
Ники кивает, и ее глаза снова полны слез.
–я люблю тебя.
–и я.
Быстро выхожу из комнаты, и натыкаюсь на миссис Маклемур.
–Ларсен, у вас есть пара свободных минут?
–ну? – спрашиваю я.
Мы проходим в мой кабинет.
–Ларсен, сегодня же мы улетим и больше никогда не вернемся, и я не хочу, чтобы эта история принимала неприятный оборот, ведь Ники еще не достигла возраста согласия…
По моей спине пробегают мурашки. Она вздумала напугать меня тюремным сроком?
–что вы имеете в виду?
–вы платите за лечение Ники у нас, в Греймуте, а мы молчим… – говорит миссис Маклемур, и мне хочется ее придушить.
Вот же сука. Еще и на «вы» называет.
–сколько? – спрашиваю я.
Вместо ответа она берет лежащие на столе листочек и ручку и пишет.
–столько.
Я вижу шестизначную цифру и ужасаюсь.
–вы уверены?
–что, не хватит? – она усмехается.
–только ради Ники, – я опускаю глаза. – а вообще, то, что вы делаете – шантаж, это уголовная статья.
–ваша статья намного серьезнее, Ларсен, и вашу вину проще доказать.
–послушайте… какую вину? Вы на Ники вообще наплевали?
–это моя дочь, и я сама разберусь, кто в чем виноват, – холодно произносит миссис Маклемур. – так вы согласны?
–да, – говорю я, опустив глаза.
Черт, и во что мы с Ники только попали… не дай Бог, ее сумасшедшая мать куда-нибудь обратится…
Всю осень я провел один. Я почти не выступал, кроме как в паре Лос-Анджелесских клубов, и не выпустил свой новый альбом. Я писал музыку, вдохновленную Ники, в основном дома… Да, я признаюсь, я совсем ушел из публичной жизни.
Признаться, честно, самые первые недели мне было совсем плохо. Я не мог смириться с той мыслью, что мы больше никогда не увидим друг друга. Я не поглажу ее по щеке. Она не обнимет меня. Если бы не Сэм, я бы, наверное, совсем загнулся.
А потом мне стало легче. Мы с Ники переписывались в твиттере, и я попросил ее больше не писать ни о чем грустном – мы просто рассказывали друг другу о своей жизни. Жаль, что у Ники не было веб-камеры – и мы не могли видеть друг друга по скайпу, но нас спасали хотя бы эти переписки. Я начинал понимать: это не конец. Я еще побываю в Новой Зеландии. Я еще увижу Ники. В конце концов, скоро она вырастет, и никто нас уже не остановит. Я писал ей о жизни в Лос-Анджелесе, а она мне – о своей.
А Ники становилось все хуже и хуже, вопреки пройденному в Германии курсу лечения. У нее вечно болела голова, ее тошнило и рвало. Ее настроение стало совсем непредсказуемым.
Я знал, что все будет так. Что все пойдет к концу. Именно так. Точно так, как и говорил доктор Кальвин. Но я надеялся, что это произойдет нескоро. Но, похоже, путь к точке невозврата начался.
И другой путь тоже – я сдался. Я снова с Мириам. Я не знаю почему, но… как только мы с Ники разлучились, она сразу же оказалась рядом. Казалось, она была готова простить мне все, что я сделал… я не сопротивлялся. Я слишком устал. Мириам была права – я не выживу в одиночку. Мне нужен кто-то рядом, просто какое-то существо. Мне нужна… физическая близость.
И все началось сначала. Мы с Мириам появлялись на разных мероприятиях, и жили вместе, но… нас ничего не связывало. Ей нравилось думать, что я принадлежу ей. А мне это просто помогало отвлечься.
Эта весна стала самой худшей в моей жизни. Я часто вспоминаю весну год назад, когда все только началось – и все-таки, благодарю судьбу за этот случай, перевернувший мою жизнь.
Я провела сентябрь, октябрь и ноябрь дома. Школу я как-то неофициально закончила, но ясно, что ни о каком университете речь и не идет. О работе тоже – и, хоть я чувствую себя виноватой, я сижу дома. Мама работает, папа забыл о нашем существовании, Алекс учится, Ли и Этан тоже, а я… я сижу дома и живу воспоминаниями. Иногда, правда, мы переписываемся с Ларсом, но толку от этого мало. Я не чувствую, что это он, настоящий. Мне нужен он рядом со мной.
А еще, несмотря на лечение, мне становилось все хуже и хуже. Болела голова, тошнило, все время было плохо и тоскливо. Мама предложила отправить меня в Уэстпарк, но в городской больнице сказали, что перед этим я должна сдать им все анализы. Что же, мне все равно.
-Ники, ты готова? – спрашивает мама.
Двадцать третье ноября две тысячи девятого года. Мы с мамой собираемся ехать за моими результатами в больницу.
–да, мам, я иду, – я откладываю дневник в сторону и спускаюсь вниз.
Мы с мамой садимся в такси и молча едем в больницу. Мы поднимаемся по мраморным ступеням, идем к кабинету моего врача-терапевта и ждем очереди. Маме позвонили и сказали, что там что-то такое, что нужно обсудить с родителями.
–проходите.
Предыдущие посетители выходят, и заходим мы с мамой.
–мисс Маклемур?
–да, здравствуйте, – говорит мама. – вы говорили, что вам нужно поговорить с нами насчет результатов.
–а, да… – кивает доктор, мисс Рослоу. – Ники, присаживайся.
Я нервно сажусь на краешек стула перед столом врача. Ну, и что там такое? Если честно, ничто уже меня не пугает.
–миссис Маклемур, вы только не пугайтесь… Ники, не нервничай, – говорит мне доктор. – наша больница возместит вам все расходы…
У меня начинает кружиться голова.
–ну что там такое? – еле слышно спрашиваю я.
–Ники, тебе лучше выйти…
Начинается…
–тебе плохо? – спрашивает мисс Рослоу.
–нет, нет, все в порядке, – еле выдавливаю я, выхожу и, не обращая внимания на взгляды людей рядом, сажусь на свободный стул.
Боже. Что опять?
Я смутно слышу голоса мамы и врача за стеной, но не слушаю, что они говорят. Я внезапно осознаю, как же жалка и ничтожна моя жизнь, как и я сама. Зачем я, собственно, существую?
Наконец, дверь открывается, мама выходит из нее вместе с доктором.
–подождите полчаса, пожалуйста, это очень срочно, – говорит мисс Рослоу.
Толпа возмущается. Мама берет меня за руку, и мы идем куда-то за доктором. Ого. Мы пришли к заведующей.
–что со мной? – тихо спрашиваю я, но никто не отвечает.
–Ники, подожди здесь, – говорит мама.
Они заходят в кабинет, я снова сижу и жду… захожу в твиттер с телефона: новое сообщение от Ларса.
«привет! Ты давно не писала. Я скучаю хх»
Я улыбаюсь.
«привет, Ларс. Я тоже…»
Мама и мисс Рослоу выходят, и я убираю телефон в карман.
–Ники, не волнуйся, – говорит доктор. – я тебе все объясню. Вы с мамой поедете на лечение в Лос-Анджелес. Снова.
На мгновение мне становится радостно.
–в Лос-Анджелес?!
Значит, я опять увижу Ларсена!
–на этот раз ты будешь в другой клинике, Ники. Вам придется найти временное жилье, мисс Маклемур, так как Ники уже исполнится восемнадцать…
Значит, мы будем жить с Ларсом!
–а почему мы туда едем? – спрашиваю я.
Все-таки, мне кажется, что что-то тут серьезно.
–нет, Ники, ничего, – поспешно говорит доктор. – просто тебе лучше пройти курс лечения сейчас, и все будет хорошо…
Мама молчит, и я чувствую, что они что-то недоговаривают.
–хорошо… – говорю я. – ну, мам, когда мы уже обсудим все? – спрашиваю я, когда мы садимся в такси.
В руках у мамы куча документов.
–Ники, давай не здесь, – говорит мама.
–ну мам!
Машина отъезжает от больницы.
–мы же по-любому должны лететь туда?
–да, Ники.
–мы будем жить у Ларсена? Если мне не дадут место в самой больнице? – спрашиваю я.
–Ники, давай мы хотя бы до дома доедем, – говорит мама.
–ну мам! – я обижаюсь и замолкаю, глядя за окно.
Вот вечно так, всегда нужно взять и без того небольшую радость испортить!
Вскоре мы приезжаем домой. Папа еще на работе, Алекс в школе.
–ладно, Ники, я поеду на работу, – говорит мама, переодеваясь у себя в комнате.
Я сижу в гостиной на диване и разглядываю свои документы. Направление уже в другую клинику… в центре Лос-Анджелеса. Так…диагноз…
–Ники, положи документы, пожалуйста, в мой стол! – просит мама.
«Глиобластома. (рак мозга)» – читаю я и у меня перехватывает дыхание. Что… что? Какой рак?
Потом до меня доходит… нет… о Боже…
–мам… – испуганно зову я.
–ну что там у тебя, Ни… Ники! Положи! – кричит мама.
–мам… я умру? – тихо спрашиваю я и чувствую, как из глаз начинают капать слезы, одна за одной.
–Ники, не говори глупос…
–нам говорили в школе, – говорю я сквозь слезы, – что люди с этим диагнозом умирают максимум через два года… мам… мам… а это будет больно? – тихо спрашиваю я, плача.
Мне не верится. Все, все… весь мир рухнул. До самого последнего, как бы я не отчаивалась, я видела, что все возможно, но теперь… теперь я сдаюсь. Я устала верить.
–Ники, Ники…
–не надо, мам, – я уклоняюсь и убегаю в свою комнату.
Я плачу всю ночь без остановки, и даже не из-за того, что я умру и так и не познаю этот большой мир и эту сложную жизнь, а от того, что мы с Ларсеном никогда не будем счастливы. Год или полтора… может два… все это будет в мучениях… я – умираю? Не хочется умирать… я так люблю Ларсена. Я хотела бы прожить рядом с ним всю жизнь… я вышла бы за него замуж… у нас бы родились дети… Господи! За что ты так?
–Ники! – несколько раз за ночь мама поднимается наверх, но я не отвечаю, продолжая рыдать.
На следующий день к нам приезжает бабушка Виола и остается со мной дома, но я не выхожу из комнаты, разве только чтобы сходить в ванную или поесть. Я слушаю треки Ларсена, мечтаю и плачу… я захожу в твиттер, но Ларсен уже два дня ничего не пишет. Эти мысли тоже терзают меня.
Двадцать третье ноября
Господи, Господи, дневник! Я знаю всю правду! У меня рак мозга! Что мне теперь делать?! Я в шоке! Мне страшно! Я не хочу умирать……
Двадцать четвертое ноября
Зачем вообще жить?
Проходит вторая ночь… двадцать пятое ноября. Через месяц мое восемнадцатилетие…
Утро. Серое новозеландское утро. Кажется, природа забыла, что сейчас лето. Десять часов утра.
–Ники! – слышу я, как мама поднимается по лестнице.
–отстань от меня, мам, – равнодушно отвечаю я ей, кутаясь в одеяло. – еще два дня до вылета.
–она не хочет никого видеть, – обеспокоенно говорит мама кому-то, стоящему с ней на лестнице.
–давайте я сам, миссис Маклемур?
Я слышу я знакомый голос, и не успевает его обладатель появиться в моей комнате, как я сама вскакиваю с кровати – и плевать, что я в пижаме, – несусь к нему и крепко обнимаю.
–Ларсен! – кажется, я сразу же забываю о том, о чем рыдала два дня. – я так скучала! – шепчу я, крепко прижавшись к нему.
–и я. Успокойся, Ники. Я здесь. Теперь все будет хорошо, – говорит Ларс, гладя меня по спине.
Краем глаза я вижу, как мама и поднявшаяся наверх бабушка умиленно смотрят на нас.
–все-таки, мы были неправы, – говорит мама со слезами на глазах. – я думаю, мы отойдем?
Они с бабушкой уходят вниз, и только тогда я отпускаю Ларсена, внимательно рассматривая каждую его черточку. Как же давно я его не видела! Но вот, он снова передо мной – настоящий, живой и любимый.
–я так люблю тебя, Ларс, – произношу я. – мне до сих пор не верится! Как ты сюда прилетел?
–может, мы присядем? – Ларсен улыбается и садится на мою незастеленную кровать.
Я присаживаюсь рядом, Ларс берет меня за руку.
–мне позвонила твоя мама и рассказала все. Я просто не мог не прилететь, – говорит он.
Я решаю пока не поднимать тяжелую для меня тему смерти, и вместо этого спрашиваю:
–ты же в курсе про Лос-Анджелес?
–про то, что вы полетите к нам лечиться? Снова.
–да, – я опускаю глаза.
–я понимаю, что тебе тяжело, Ники…
Я перебиваю:
–мы сможем пожить у тебя?
–конечно, Ники, – Ларсен тепло улыбается, заглядывая мне в глаза, и сжимает мою ладонь. – я никогда не оставлю тебя.
Вместо ответа я крепко обнимаю его.
–я люблю тебя, Ларс…
–я тебя тоже, – шепчет он и целует меня.
–неужели мои родственники это поняли? – я начинаю улыбаться.
Ну вот, хоть что-то еще не потеряно…
–надеюсь, – он улыбается снова и легко целует в губы. – я пойду вниз, а ты, Ники, пока оденься и спускайся, позавтракай.
Ларс уходит вниз, а я быстро одеваюсь. Все, хватит рыдать, нужно жить настоящим! Ларсен прилетел сюда ради меня, а значит, действительно меня любит. И пусть я смертельно больна… но зато я сейчас нахожусь рядом с любимым человеком…
И вот, мы снова сидим на кухне все вместе и завтракаем, как когда-то давно… как же давно это было! Вот только папы с нами нет…
–какие у вас планы, Ларсен? – спрашивает бабушка.
–для начала, завтра мы вылетаем в Лос-Анджелес. Я хочу помочь Ники, чтобы она чувствовала себя как дома, – улыбается мне Ларсен, и я улыбаюсь тоже.
Просто не верится!
–лечение начинается двадцать восьмого ноября, так? – спрашивает Ларс.
Мама кивает.
–оно длится два месяца с перерывом на праздники…
–я думаю, что Ники сможет остаться в Кали. Как насчет того, чтобы отпраздновать всем вместе у меня? – спрашивает Ларс.
Кажется, все немного удивлены, включая меня, только мой младший брат Алекс сразу кричит:
–да! Круто! Пожалуйста, мам!
–кажется, это было бы неплохо, – говорит бабушка.
–ну, хорошо, – неуверенно кивает мама. – Ларсен, ты уже поел? Идите, погуляйте с Ники, а то она совсем давно никуда не выходила.
Я закатываю глаза.
–ну, мам…
–мама права, Ники. Пойдем, – Ларс встает из-за стола.
Мне остается только повиноваться…
Мы с Ники выходим из дома семейства Маклемур и молча шагаем по улице, держась за руки. Нам не нужно слов, мы просто наслаждаемся совместным одиночеством.
Когда пару дней назад миссис Маклемур позвонила мне и прямо сказала, что у Ники рак, я был готов сам упасть в обморок и умереть. Я едва нашел силы ответить. Конечно же, я сразу рванул в Греймут. В общем, мне уже плевать на все. Я уже давно пожертвовал своей собственной жизнью ради Ники.
Когда я услышал, стоя на старенькой лестнице дома Маклемур, как Ники отвечает маме, что ничего не хочет, мое сердце вздрогнуло. Я боялся… сам не зная, чего, но я боялся. Я переживал.
Увидев Ники, я почувствовал себя так, будто мы и не расставались. Я люблю ее. А она любит меня. Даже ее семья это уже признала. Господи… наверное, наша история со стороны выглядит очень жалобно.
Черт. Все мысли перемешались в голове.
–Ларс… – решается Ники заговорить. – мы так и будем молчать?
–я просто наслаждаюсь нашим совместным одиночеством, – спокойно отвечаю я ей.
Сейчас не хочется думать ни о чем. Особенно о том, что привело меня сюда, в Греймут.
–Ларс! – вскрикивает Ники.
–что? – спрашиваю я.
Мне совершенно непонятна ее обида. Ники останавливается.
–я больше никуда не пойду…
–Ники, ну что случилось? – я поворачиваюсь к ней и ласково провожу рукой по ее щеке.
–Ларс… почему ты опять с этой? С Мириам? – обиженно спрашивает Ники.
Я облегченно вздыхаю.
–это долгая история, Ники. Поверь, что я люблю только тебя, – я тепло улыбаюсь. – но если ты хочешь, чтобы я все тебе рассказал, пойдем, сядем куда-нибудь, и ты все узнаешь.
Ники несмело улыбается и кивает.
–пойдем…
Мы видим неподалеку лавочку в тени кленов и присаживаемся.
–так что, Ларс? – спрашивает Ники. – почему Мириам снова с тобой? Она же тогда такого наговорила…
Я отмечаю эту неприятную резкость в тоне Ники.
–Ники, мне очень тяжело без тебя, – говорю я, собравшись с мыслями. – я… я боюсь одиночества.
–ты, Ларс? – она удивляется. – но у тебя же столько фанатов. У тебя есть лучший друг, Сэм…
–да… – произношу я.
–так почему же она снова вертится вокруг тебя?
–это тяжело объяснить… – я вздыхаю.
–ну, а ты попробуй, – говорит Ники. – это же не одиночество. А то, о чем она говорила?
Мне становится неловко.
–Ники, ты имеешь в виду…
–да, я говорю о сексе.
Это слово, произнесенное ей, звучит ужасно глупо и нелепо. Я заминаюсь.
–я понимаю, что я еще недостаточно взрослая, Ларс, но…
–все я порядке. Я умею ждать, – кратко отвечаю я.
Ники вздыхает.
–все равно, все это как-то неправильно…
–Ники, ты обижаешься на то, что я тебя обманывал? Ты так думаешь?
–не знаю…
–прости меня, – говорю я, прижимая Ники к себе. – если ты из-за этого переживаешь, то я сделаю все, чтобы ты больше не переживала. Хорошо? – заглядываю я ей в глаза.
–Да… но, Ларсен, я не могу понять, зачем все это? – поднимает голову Ники.
–что ты имеешь в виду?
–зачем все это, напоказ? Зачем ходить куда-то с Мириам? Разве это обязательно? – спрашивает она.
–ну…
Тут я не знаю, что ответить. Если честно, я запутался сам в себе. А может, я просто неисправимый кобель, как мне часто говорили в прошлом?
Я отгоняю все эти мысли от себя и пытаюсь ответить:
–увы, но так принято в нашем мире, Ники…
–в вашем? А почему ты не можешь отказаться от этого ради меня? – спрашивает она.
Ох. Кажется, мы с Ники слишком отдалились друг от друга за такой долгий период.
–Ники… ты хочешь ходить со мной на все эти мероприятия? – смеюсь я.
–я хотела бы, чтобы вы с Мириам никуда не ходили, но этого уже не изменить, – говорит Ники.
И я, похоже, начинаю злиться.
–Ники, почему ты говоришь об этой ерунде? Ты что, не рада меня видеть?
–потому, что эта ерунда портила мне жизнь! – громко отвечает она. – мало того, что я торчала дома с мыслями о том, что я неизлечимо больна, и ты далеко, так я еще и видела, что ты проводишь время с какой-то… с какой-то там! – Ники срывается на крик.
