Текст книги "Идеальный вальс"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Анна Грейси
Идеальный вальс
Пролог
...если не сбудется наше представленье о счастье, человеческая натура такова, что тотчас же возникнет иное; если первый расчет окажется неверен, мы сделаем другой, получше...
Джейн Остин. «Мэнсфилд-парк», глава 5. (пер. Р. Облонской)
Манчестер, Англия. Март 1818
Его маленькая сестренка находилась на волосок от смерти, готовая упасть на холодные, серые камни под его ногами!
– Остановись, Кэсси! Не двигайся! – Себастьян Рейн говорил ровным, спокойным голосом, спешиваясь с лошади и передавая поводья груму. Какого черта она делает на крыше? – Продержись еще чуть-чуть. Я поднимусь и спасу тебя.
– Меня не надо спасать! – С презрением выкрикнула Кэсси и, в подтверждение своих слов, двинулась вдоль крутого конька крыши высокого каменного дома.
– Тогда немедленно возвращайся в дом.
– Нет. Я не спущусь, пока там находится эта проклятая старая корова! – Она осторожно двинулась дальше и тут же вздрогнула, поскользнувшись. С крыши полетел шифер и разбился вдребезги у ног Себастьяна.
Себастьян проследил за подбородком Кэсси, дернувшимся туда, где мисс Трингстон, их новая гувернантка, выглянула из окна. Как только та увидела Себастьяна, тут же пронзительно завизжала:
– Она ударила меня! Действительно меня ударила! Эти девчонки совершенно неуправляемы...
Он перебил ее.
– Спускайтесь в мой кабинет, мисс Трингстон! Сейчас же! Я поговорю с вами, как только Кэсси окажется в доме в безопасности.
Гувернантка в нерешительности помедлила, затем с достоинством удалилась.
В то же мгновение Кэсси спросила:
– Она ушла?
– Для ее же блага, – с сарказмом ответил Себастьян. – А если ты знаешь, что лучше для тебя, поговорим об этом внутри, сейчас же спускайся!
– Я не спущусь, если ты тоже будешь надо мной издеваться!
Тоже?
– Я не буду над тобой издеваться, Кэсси. Но ты объяснишь мне свое поведение, и если заслужила, то будешь наказана.
Он, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Кэсси на мгновение задумалась над его словами, затем медленно поползла назад вдоль крыши. Еще один кусок шифера упал на камни, и осколки разлетелись во все стороны. Она влезла в окно детской, и Себастьян наконец-то перевел дух. В течение часа он забивал гвоздями все задвижки на окнах в детской.
***
– Теперь объясните мне, мисс, зачем нужно было так рисковать.
– Никакого риска не было. Я ведь не упала, правда?
– Ты ударила мисс Трингстон?
Кэсси с вызовом кивнула.
– Да, это так! Я знаю, что это плохо, но мне все равно. Я ее ненавижу! – Она обняла свою младшую сестренку. – Мы обе ее ненавидим.
Во всяком случае, она признала, что поступила плохо. Это уже кое-что. Себастьян бросил взгляд на одиннадцатилетнюю Дори. Ее голова была опущена, она съежилась, посматривая на него сквозь путаницу темных волос. Он добавил к голосу мягкости.
– Задача мисс Трингстон – научить вас обеих, как стать благовоспитанными леди. Знаю, это должно быть тяжело. Но вы вступаете в новую жизнь, и мисс Трингстон здесь для того, чтобы подготовить вас к ней.
Кэсси крепче обняла Дори и выпалила:
– Мы ненавидим эту чертову старую суку с лошадиным лицом и не хотим ничему у нее учиться!
Себастьян проигнорировал умышленную грубость. Кэсси была вспыльчивым и трудным ребенком, но за последние четыре месяца он, определенно, понял одну вещь: если ему удавалось проявить настойчивость, то обычно находилась причина для ее оскорбительных выпадов. Причина не обязательно была уважительной, но она несомненно присутствовала.
– Почему вы ее ненавидите? И почему ты ее ударила?
– Потому что она бьет Дори!
Себастьян окаменел. Когда они приехали в этот дом четыре месяца назад, две маленькие худенькие оборванки, молчаливая и дрожащая Дори и враждебная Кэсси, изображающая равнодушие, он узнал эти признаки. Он поклялся себе, что никогда не позволит воспитывать их поркой. Он предупредил гувернантку, что как бы не провинились девочки, она не должна их бить. Ни в коем случае. Если же совершенный проступок слишком серьезен, она обязана обратиться к нему.
Но ему надо удостовериться. Кэсси умна и хитра, она может манипулировать ситуацией в своих целях.
– Она ударила Дори? – переспросил он. – Как? И за что?
– Она ударила ее по лицу. Сильно. – Кэсси решительно взглянула на него и добавила: – За немую дерзость!
Себастьян резко втянул в себя воздух. Дори посмотрела вверх. Ее волосы откинулись назад, открыв лицо, и Себастьян смог разглядеть довольно четкий красный отпечаток ладони на ее бледном маленьком личике. За немую дерзость!
Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее волос, но обе девочки отшатнулись при его движении. Он сглотнул и спокойно произнес:
– Идите и умойтесь, девочки. Кэсси, ты правильно сделала, защитив свою сестру. Ты не будешь наказана.
***
– Хорошая регулярная порка принесет обеим девочкам только добро! – заявила мисс Трингстон, сидя за его столом лицом к нему. – У них полностью отсутствуют дисциплина, уважение к старшим и все остальные признаки достойного поведения!
– Я считаю, что достаточно ясно выразился насчет телесных наказаний.
Решительно сдерживая свою ярость, Себастьян взял бумагу из стопки на столе, это было рекомендательное письмо, описывающее ее, как «лучшую гувернантку в графстве». Он вернулся к своему письму об ее увольнении.
Мисс Трингстон одернула жакет и опустила вгляд на свой длинный нос.
– Без порки эти девочки никогда не добьются того, чтобы соответствовать приличному обществу, не говоря уже о ваших смехотворных устремлениях!
– В свое время эти девочки войдут в лучшее лондонское общество. – Это была констатация факта.
Мисс Трингстон это не испугало. Будучи из хорошей семьи и с превосходным образованием, она работала в нескольких лучших домах графства. И тоном, предназначенным для того, чтобы уменьшить претензии выскочки-нувориша, она произнесла:
– Мистер Рейн, я сомневаюсь, что ваше собственное окружение позволяет вам принять во внимания все те качества, которые присущи молодым леди из высших слоев общества. Никакие деньги не способны заменить благородного происхождения и образования.
Он язвительно выгнул бровь.
– В самом деле?
Гувернантка топнула ногой.
– Я могу научить любую юную девушку стать безупречной леди, если для этого у нее имеются задатки, но в вашем случае это невозможно. Кассандра слишком дикая. Она грубая, своенравная, любит спорить и говорит на языке, более присущем отбросам общества. – Ее трясло. – Мы уже обсуждали вопрос о том, что она носит на своем теле, поэтому я не хочу к этому возвращаться, только скажу, что так поступают одни дикари!
Он наклонил голову.
– Уверен, что на то у нее имеются свои причины. В конце концов, она почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы отказаться от этой привычки.
Мисс Трингстон фыркнула.
– Позволять невоспитанному ребенку с необузданным темпераментом решать такого рода вопросы – ну, сэр, это граничит с безумием!
Он пожал плечами.
– Возможно. И все же, когда недавно она на вас напала, она пустила в ход всего лишь кулаки.
Гувернантка поджала губы.
– Итак, вы только что сказали, что обе девочки нуждаются в хорошей порке. Надеюсь, вы не ждете, что я поверю в то, что Дори с вами спорила.
Гувернантка покраснела.
– Я так понял, что преступлением явилась «немая дерзость».
Его слова повисли в воздухе.
Мисс Трингстон неловко поджала ноги, избегая смотреть ему в глаза.
С вкрадчивой угрозой в голосе Себастьян произнес:
– Вряд ли могло быть что-то другое.
Гувернантка дерзко воскликнула:
– По-своему, Эудора так же упряма, как и ее сестра, и такая же своенравная. Она отказывается бросать свою привычку воровать!
Он пожал плечами.
– Когда берешь еду в своем собственном доме, это трудно назвать кражей.
Губы мисс Трингстон сжались в тонкую линию.
– Возможно, и нет, когда берешь еду со своего собственного стола. Но она спускается вниз среди ночи и таскает еду с кухни.
– У нас достаточно еды. Эта привычка тоже исчезнет, когда Дори почувствует себя в большей безопастности.
Мисс Трингстон продолжила:
– Дворецкий говорит, что мыши становятся проблемой.
– Да, он и мне говорил об этом. Я посоветовал ему завести кота, но у него аллергия на кошачью шерсть...
Он пожал плечами.
Мисс Трингстон опять топнула ногой.
– И вы вот также будете пожимать плечами, когда Эудора, осознав, что ее кражи остаются безнаказанными, начнет брать более ценные вещи?
Он покачал головой.
– Этого не случится.
Мисс Трингстон всплеснула руками.
– Вот в чем суть проблемы, мистер Рейн! Вы – та причина, по которой эти девочки никогда не будут готовы выйти в свет! Вас просто не волнует их отвратительное поведение и преступные наклонности!
Голос мистера Рейна стал обманчиво мягким.
– О, меня это волнует, мисс Трингстон. Если бы это было не так, я бы позволил вам и дальше избивать их за непокорность. – Он в упор посмотрел на нее холодными серыми глазами. – Задача кажется вам невозможной, но я привык доводить дело до конца. – Он сжал кулак. – Когда придет время, девочки будут представлены ко двору, они будут представлены обществу, и они будут не хуже других юных леди.
Мисс Трингстон вновь фыркнула, на этот раз менее благопристойно.
– Факты на лицо, мистер Рэйн. Все деньги мира не способны сделать из сквернословящей дикой кошки, носящей привязанный к бедру нож, и девочки с ангельским личиком, умственно отсталой и немой, тех леди, которых приняло бы высшее общество.
Она невольно отшатнулась от взгляда, которым ее наградил Себастьян, отступив назад при мысли о том, что он может и ударить. Но его голос прозвучал холодно и равнодушно:
– Ваша работа в этом доме закончена, мисс Трингстон. Вы покинете его в течение часа.
Как только гувернантка вышла из комнаты, Себастьян вернулся в свое кресло и вздохнул. Семь гувернанток за четыре месяца. Без сомнения, найм еще одной гувернантки принесет те же результаты.
Проклятье! Нужен другой выход. Он протянул руку и дернул за шнурок звонка.
– Пошлите за Мортоном Блэком, – приказал Себастьян, как только появился слуга.
Он вытащил чистый лист бумаги и начал писать.
Сорок минут спустя в кабинет вошел своей неровной походкой из-за деревянного протеза ноги, которую потерял в битве при Ватерлоо, агент Себастьяна, Мортон Блэк.
Себастьян кивнул, приветствуя его.
– Есть личное поручение, Блэк. Потребуется съездить в Лондон.
Блэк почти не удивился.
– Очень хорошо, сэр. Что на этот раз?
– Мне нужна жена, особенная. Найти ее будет нелегко. Тут я набросал основные требования. – Он протянул Блэку только что составленный список.
Без всякого выражения Блэк взял листок бумаги и внимательно его прочитал.
– Понятно. И что вы хотите, чтобы я сделал, сэр?
Себастьян нахмурился, раздраженный нетипичной медлительностью своего агента.
– Найди мне женщину, светскую леди, которая бы удовлетворяла всем этим требованиям. Это будет непросто, но я верю в твои возможности. Назовешь мне ее имя, а я сделаю все остальное.
Блэк сглотнул и произнес практически равнодушно:
– Очень хорошо, сэр.
Он мельком взглянул на список.
– Тут ничего не сказано о внешности, сэр.
Себастьян пожал плечами.
– Это не имеет значения. Главное – характер. Красота увядает, а характер крепнет.
Блэк нерешительно заметил:
– Но вы же молодой мужчина, сэр.
Себастьян посмотрел на него.
– Инструкции не ясны, Блэк?
Мортон Блэк застыл и едва не отдал честь.
– Да, сэр, вполне ясны. Я приступаю сейчас же.
После ухода Блэка, Себастьян написал еще одно письмо – своему старому другу Джайлсу Бэмертону. Он поможет ему овладеть искусством ухаживания, такого опыта у Себастьяна не было. Ему понадобятся знания Джайлса о мире и его savoir-faire[1][1]
savoir-faire – (фр.) умение, сметливость; сноровка, ловкость
[Закрыть], чтобы все это выдержать.
Ему не очень-то нравилась эта затея. Он вообще не собирался снова жениться. Но Себастьян Рэйн был человеком, который не станет увиливать от исполнения своего долга.
Глава 1
«Если человеку все ясно с самого начала, в конце его ждут сомнения, но если он благоразумно начнет с сомнений, то к концу ему будет все ясно».
Френсис Бэкон[2][2]
Фрэнсис Бэкон (англ. Francis Bacon), (22 января 1561–9 апреля 1626) – английский философ, историк, политический деятель, основоположник эмпиризма. В 1584 был избран в парламент. С 1617 лорд-хранитель печати, затем – лорд-канцлер; барон Веруламский и виконт Сент-Олбанский. В 1621 привлечен к суду по обвинению во взяточничестве, осужден и отстранён от всех должностей. В дальнейшем был помилован королём, но не вернулся на государственную службу и последние годы жизни посвятил научной и литературной работе.
Он начал свою профессиональную деятельность как юрист, но позже стал широко известен как адвокат-философ и защитник научной революции. Его работы являются основанием и популяризацией индуктивной методологии научного исследования, часто называемой методом Бэкона. Свой подход к проблемам науки Бэкон изложил в трактате «Новый органон», вышедшем в 1620 году. В этом трактате он провозгласил целью науки увеличение власти человека над природой. Индукция получает знание из окружающего мира через эксперимент, наблюдение и проверку гипотез. В контексте своего времени, такие методы использовались алхимиками.
[Закрыть]. «The Advancement of Learning» (The First Book, V, (8))
Лондон, Англия. Апрель 1818
– Но у нее же нет груди! Ты же не можешь жениться на плоскогрудой женщине!
Себастьян Рэйн пожал плечами.
– Она соответствует большинству моих требований, согласно отчету Мортона Блэка. Кроме того, конечно же, у леди Элинор Вайтлоу есть грудь. Она ведь женщина, не так ли?
– Может, и нет, – мрачно заявил его друг, Джайлс Бемертон. – Она постоянно замотана в семнадцать акров серой ткани, разве в этом случае можно хоть что-то сказать наверняка?
– Ты говоришь чепуху, – решительно заявил Себастьян.
Двое мужчин сидели в маленькой, уютной комнате холостяцкой квартиры Джайлса в Лондоне. На дворе стояла поздняя ночь, а в камине весело потрескивал огонь.
– И она старше тебя минимум лет на десять.
– Только на шесть. – Себастьян потягивал свое бренди. – По крайне мере, в такой невесте мужчина найдет зрелость.
Джайлс посмотрел на него с недоверием.
– Все это время она избегала замужества, несмотря на то, что предложения все-таки поступали, а она ведь далеко не красавица. Отец леди Элинор оставил ее достаточно обеспеченной, хотя и жил отдельно от ее матери. Почему же сейчас она вдруг изменит свои взгляды?
– У нее нет выбора. Ее мать умерла в прошлом году, почти ничего ей не оставив. А состояние отца перейдет к ней лишь в том случае, если она выйдет замуж в течение трех лет.
Джайлс поджал губы.
– Понятно. Но тебе ведь не нужны ее деньги, так зачем же влезать в ярмо в виде мелкой холодной рыбешки, звать которую леди Элинор? Представляешь, однажды я с ней танцевал. И она абсолютно недусмысленно дала мне понять, что находит меня невыносимым! Меня! – Негодующе воскликнул Джайлс, бросив взгляд на свою хорошо сложенную фигуру.
Себастьян сдержал усмешку. Из-за высокого самомнения некоторые женщины действительно находили Джайлса невыносимым. Не поддаваясь веселью, он сухо заметил:
– Еще один плюс в ее пользу. Она оказалась проницательной.
– Вот еще! Да, она определенно со странностями! Ее страстью является благотворительность: музеи, сироты и другие благотворительные мероприятия. – Джайлс демонстративно поежился. – Это – безумие, говорю тебе. Почему кто-то должен выбрать в жены эту тощую жердь – леди Элинор Вайтлоу, когда ярмарка невест ломится от более прелестных и жизнерадостных девушек?
На прошлой неделе Себастьян подстроил первую встречу с леди Элинор и нашел ее миниатюрной, спокойной и вполне обыкновенной. Они обсуждали ее благотворительную деятельность, и леди Элинор подтвердила ему свою цель в жизни. Большую часть своего времени она посвящала работе с девочками-сиротами. И неплохо с этим справлялась.
– Прекрати, Джайлс. Я все решил. Более прелестные и жизнерадостные девушки не обладают... той силой духа и женским опытом, которые необходимы, чтобы справиться с моими сестрами.
Джайлс сделал последнюю попытку.
– Но у вас с ней нет ничего общего, Бастиан. Она же похожа на посох! Она – «синий чулок».
– Меня это не волнует. Я не присматриваю себе жену-красавицу. Моим сестрам нужна уверенность и ощущение семьи. Я не могу им этого дать, и потому они мне не доверяют; вот почему я должен жениться, и леди Элинор принадлежит к тому типу женщин...
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что они не доверяют тебе? Ты – самый надежный человек, которого я когда-либо...
Себастьян спокойно оборвал его.
– Спасибо, но вера – ничем не мотивируемое чувство. Жизненный опыт моих сестер... заставляет их мне не верить.
– Извини, Бастиан. Я знаю, как ты заботишься об этих девочках.
Себастьян неловко пожал плечами. Никто в мире не знал, как сильно его ранит отсутствие доверия к нему его маленьких сестер. Но жаловаться он не будет, поскольку ничего хорошего из этого не выйдет
– Вред был нанесен еще до того, как я их вернул. Но я не стану отмахиваться от них. Леди Элинор – женщина со здравым смыслом, почерпнувшая немалый опыт на своей работе, и этот опыт, опыт работы с брошенными детьми, означает, что она не будет также потрясена увиденным, как другие. – Он вздохнул. – Из разговоров не менее чем с семью гувернантками, я понял, что больше всего их шокирует Кэсси.
– Разум и долг! – фыркнул Джайлс. – А как же любовь?
– Любовь – это сказка для детей.
– Нет, это игра, восхитительная игра.
Себастьян цинично фыркнул.
– Когда-то и ты был столь же романтичным. – Джайлс сжал кулаки. – Боже, как бы я был рад, если бы ты никогда не встречал этих проклятых Айртонов. Эту ведьму и ее папашу...
Себастьян прервал его, произнеся спокойно, но со стальными нотами в голосе:
– Говоря о моем покойном тесте и моей покойной жене, изволь делать это с уважением. Если бы не они, я все еще жил бы в нищете, мои сестры потерялись бы навсегда, и ничего нельзя было бы изменить. Надо стойко переносить превратности судьбы.
– Я знаю, но все же то, как они с тобой поступили...
– Ну да, я ведь такой хрупкий цветок. Оставим эту тему, Джайлс.
Джайлс расстроенно на него посмотрел.
– Боже, да ты упрямец.
Себастьян улыбнулся.
– Я знаю. И ты продолжаешь меня терпеть. Ну, так я могу рассчитывать на твою помощь, продираясь сквозь дебри светского общества?
Джайлс рассмеялся.
– Я не пропустил бы это развлечение за все дары мира!
– Спасибо. Странно, но почему-то это не вселяет в меня уверенности. – Себастьян поставил пустой стакан и потянулся.
– Я должен идти. Рано утром у меня встреча.– Он изобразил перекошенное лицо. – Уроки танцев. Ужасно привередливый старый француз. Он пользуется румянами!
Джайлс захохотал.
– У меня отличная идея – прийти и посмотреть!
Себастьян бросил на него предостерегающий взгляд.
– Только попробуй, Бемертон.
***
– Зесь собрались все сливки общества, – заверил Себастьяна Джайлс, как только они вошли в бальный зал дома Фрамптонов десять дней спустя. Джайлс сразу же начал показывать Себастьяну известных личностей. Себастьяна они не интересовали. Он находился здесь только по одной причине.
– А леди Элинор? – Он прикинул, что необходимо пройти через шесть, возможно даже восемь, существенных встреч, прежде чем приличия позволят ему сделать ей предложение.
– Да, да, она здесь, – нетерпеливо ответил Джайлс. – Хотя я и не понимаю, почему ее не волнует, как она одета.
– Хорошо, давай не будем терять время. – Он сразу же через всю комнату направился в сторону леди Элинор.
– Изящнее, мой дорогой Себастьян. Чуть-чуть изящнее, умоляю тебя, – взмолился Джайлс тихим голосом, когда Себастьян потащил его через толпу. – У меня репутация человека тонкой натуры, ты же знаешь! Да, помедленнее же!
Себастьян усмехнулся, но скорость не сбавил. Ему хотелось как можно скорее закончить это ухаживание, после чего вернуться к тому, что у него получалось лучше всего – к работе.
– Леди Элинор. – Он поклонился. Краем глаза Себастьян заметил, что Джайлс безмолвно намекает ему об их недавней беседе, и без лишних раздумий внимательно посмотрел на девушку. Джайлс был прав: у нее совершенно отсутствовала грудь. Он торопливо произнес: – Сегодня вечером вы выглядите очаровательно, леди Элинор.
И она и Джайлс посмотрели на него с сомнением. Леди Элинор была миниатюрной женщиной, очень бледной и худой, с волосами мышиного цвета, туго стянутыми в узелок на затылке, куда было приколото что-то вроде грибной шляпки. Сегодня вечером она оделась в унылое платье из темно-серого бомбазина[3][3]
Бомбазин – шёлковая ткань, обычно чёрного цвета.
[Закрыть]. Серая ткань смыла все цвета с ее кожи, а строгое с вырезом под горло платье никак не смягчало ее худую фигуру. Драгоценностей она не носила.
Себастьян мысленно пожал плечами. Какое имеет значение, идет или нет Леди Элинор ее платье. Все женщины предпочитают комплименты правде. Во всяком случае, Тиа, предпочитала именно их. Кроме того, он ненавидит такие сборища, ему не были присущи легкие забавные шутки, которыми так славился Джайлс. Он решил, что один или два стандартных комплимента – этого вполне достаточно.
– Как ваши дела, мистер Рэйн, – заговорила леди Элинор. – Не ожидала увидеть вас сегодня. – Она бросила быстрый вопрошающий взгляд навлево от него.
– Ах да, это мой друг – мистер Джайлс Бемертон. Бемертон, надеюсь, ты встречал леди Элинор раньше.
Леди Элинор величественно наклонила голову в сторону Джайлса и невозмутимо произнесла:
– Не думаю, хотя и подозреваю, что наши семьи некоторым образом связаны. Вы ведь один из стаффордширских Бемертонов, не так ли?
Очевидно, леди Элинор не помнила танца, который так терзал Джайлса. Себастьян взглянул на друга, преодолевшего свою досаду и изящно поклонившегося.
– Вполне возможно. Рад нашей встрече, леди Элинор.
Опасаясь продолжения беседы, Себастьян тотчас же пригласил леди Элинор на ближайший контрданс[4][4]
Kонтрданс – английский народный танец (название происходит от английских слов country dance – сельский танец). В XVIII – начале XIX в. контрданс был распространен во многих странах как бальный танец. Состоял из чередования различных танцевальных фигур; размеры 2/4, 6/8. В музыкальной литературе известны контрдансы В. А. Моцарта, Л. Бетховена.
Вот тут английский контрданс в современном исполнении http://www.youtube.com/watch?v=lghNoyVe-2o
[Закрыть], а также на на «танец перед ужином»[5][5]
Tанец перед ужином – во-первых, это действительно последний танец перед ужином; во-вторых, даму на ужин сопровождает именно тот джентльмен, с которым она танцевала этот танец.
Из «Этикета во время танцев»: Кавалер должен вести к ужину ту даму, с которою он танцевал последий танец перед ужином, а после ужина снова отвести ее в бальный зал.
[Закрыть]. Джайлс поторопился сделать то же самое поскольку, как он объяснил позже, он не хотел видеть, как его друг ухаживает за признанной желтофиолью[6][6]
Желтофиоль – – девушка, всегда подпирающая стенку бального зала, которую никто не приглашает на танец.
Роберт Геррик (1591–1674)
Как появилась Желтофиоль и почему она так называется
Девы, слушайте о том,
Почему мы так зовём
Сей цветок; он был с рожденья
Девой, что ходила тенью,
Как Даная в заточенье.
Страстью к юноше полна,
Чтоб с ним встретиться, она
Поднялась на стену ловко,
Вниз скользнула по веревке,
Но верёвка развязалась,
И она, упав, скончалась.
Полный жалости Эрот
За поступок смелый тот,
Превратил её в цветок,
Что цвести на стенах мог.
/пер. Александр Лукьянов /
***
Robert Herrick (1591–1674)
How the Wall-flower came first, and why so called.
Why this Flower is now call'd so,
List' sweet maids, and you shall know.
Understand, this First-ling was
Once a brisk and bonny Lass,
Kept as close as Danae was:
Who a sprightly Springall lov'd,
And to have it fully prov'd,
Up she got upon a wall,
Tempting down to slide withal:
But the silken twist unty'd,
So she fell, and bruis'd, she dy'd.
Love, in pity of the deed,
And her loving-luckless speed,
Turn'd her to this Plant, we call
Now, The Flower of the Wall.
[Закрыть]. В результате Джайлс пригласил ее на котильон[7][7]
Котильон – (франц. cotillon), бальный танец французского происхождения, близок контрдансу. Известен с 18 в. Особое распространение получил с середине 19 в. в странах Европы, в том числе в России. К. объединял несколько самостоятельных танцев (вальс, мазурка, полька). Исполнялся всеми участниками в конце бала. Разнообразие котильона зависело от ведущей пары – кавалер-кондуктор давал сигнал оркестру, громко называя фигуры, следил за согласованностью движения пар.
[Закрыть] и вальс. Себастьян был ему за это благодарен.
***
Себастьян нетерпеливо вышагивал по краю танцевального зала. Ухаживание – ужасно утомительное занятие. Он станцевал с леди Элинор свой первый танец и сейчас ожидал следующий – «танец перед ужином». К сожалению, до него еще оставалось слишком много времени. А он уже был сыт по горло видом развлекающегося бомонда.
Бомонд – это высшие слои общества. Люди, для которых нет ничего увлекательнее, чем проводить свое время, украшая себя косметикой и драгоценностями. Одежда для них также является украшением, призванным подчеркнуть фигуру, а не предметом, предназначенным для защиты тела от холода и дождя.
Он стоял и наблюдал, как они танцуют, кружатся, смеются и пьют, отчего его настроение постепенно портилось. Красивые. Легкомысленные. Никаких забот. Жизнь мыльных пузырей. Они понятия не имеют о борьбе за существование, которое испытывают обслуживающие их люди. Их тела накормлены и хорошо сложены, они не изнурены голодом и не изуродованны долгими часами монотонной работы на фабрике, подтачивающими здоровье. Они не покалечены на войне за короля и отечество, как Мортон Блэк.
Себастьян чувствовал себя не на своем месте. Он был здесь чужим. Он никогда не предавался беззаботной жизни, той, которую вело большинство из этих них. Он мельком взглянул на свои покрытые шрамами руки, на два изуродованных пальца левой руки. Джайлс советовал ему постоянно носить перчатки, но Себастьян не хотел. Он не станет скрывать то, кем он является.
Скоро он покончит с этим ухаживанием и возвратится к жизни, которую понимает гораздо лучше. Его взгляд бесцельно блуждал по разноцветной толпе. И вдруг замер, прикованный к чему-то.
Он схватил Джайлса за руку.
– Кто это? – Не отрываясь, выдохнул он, высматривая кого-то через весь танцевальный зал.
Джайлс издал вздох облегчения.
– Наконец-то! Э-э, я имел в виду, прекрасно, я знал, что на балу у Фрамптонов будет весело. Здесь масса привлека... э-э, исполненных долга девушек. Понимаю, что ни одну из них ты не предпочтешь леди Элинор. Но посмотреть-то ведь можно. На которой же остановился твой взгляд?
На которой? Изумленно подумал Себастьян. Там была всего одна. Джайлс может думать, что в комнате присутствует множество прелестных девушек, и он, конечно же, прав. Но эта девушка была не просто прелестна; она была ослепительна. Она блистала среди всех как звезда, случайно попавшая в ряд свечей.
Она кружилась в руках партнера, улыбаясь, и вдруг, на мгновение, взглянула прямо в глаза Себастьяна. Он затаил дыхание. Она была среднего роста, со стройной и гибкой, самой прекрасной фигурой. Ее волосы были из чистого золота – не желтые или льняные, а именно золотистые, красиво накрученные и уложенные вокруг головы мягкими локонами. Кожу покрывал легкий румянец. С такого расстояния он не мог рассмотреть цвет ее глаз, но они были огомные, и ему казалось, что они – голубые. Что же касается лица, то у него не было слов, чтобы описать его, просто это было самое прекрасное лицо, какое ему когда-либо приходилось видеть.
Ангельское личико, но без самодовольства и искусственного спокойствия, которые обычно свойственны накрашенным лицам ангелов, виденных им ранее. Этот же ангел светился жизнью, обаянием и озорством, легко читалось, что она просто в восторге от жизни. И от танца.
Даже слепой заметил бы, что она жила для того, чтобы танцевать. Это был обычный деревенский рил[8][8]
Рил – Возник примерно в 1750 годах в Шотландии, и ирландские мастера танца дали ему дальнейшее развитие (два рила – «Kelsey’s Wee Reel» и «Miss MacLeod’s Reel»). Музыкальный размер рила 4/4. Рил по характеру «бегущий» танец. Рил танцуют как женщины, так и мужчины. Женщины танцуют рил в мягкой обуви, мужчины – в специальных мягких ботинках с каблуками (англ. reel shoes).
Изначально являлся шотландским танцем, упрощенно название можно перевести как «колесо прялки». Ноги танцоров как-будто плетут орнамент. На примере данного танца можно привести деление по уровню сложности: easy reel, advanced reel. По стилю (софт или степ): light reel, treble reel.
[Закрыть], его движения настолько привычны, что механически повторяются всеми танцующими, но она – воплощение грациозности – привнесла в этот танец новое очарование, которое было весьма заразительным.
Себастьян наблюдал за ней, словно зачарованный. До настоящего момента он считал танцы пустой тратой времени. Танец для него являлся привычным исполнением определенных шагов и движений, так он себе его представлял. Но здесь Себастьян увидел нечто... волшебное.
Она улыбалась своему партнеру с искренним весельем, и он отвечал ей тем же. Ее улыбка принадлежала только ее партнеру. Она закружилась в танце со следующим кавалером, и ее улыбка согрела и его. Себастьян сглотнул. Ах, если бы эта улыбка была предназначена ему...
Ее новым партнером оказался подвижный, элегантный пожилой джентльмен, которому было хорошо за шестьдесят. Что он сделал, чтобы заслужить такую... такое теплое обращение со стороны этого восхитительного создания?
Себастьян рассеянно потянул за шейный платок, смяв одну из его строгих, безупречных складок.
Пожилой мужчина что-то произнес, и девушка опять засмеялась. Себастьян совершенно отчетливо слышал ее смех, даже в такой шумной комнате. Ему казалось, что он звучал, свловно вода в фонтане, как дождевые капли, со звоном отскакивающие от алмазов...
Этот смех звал его. Он навечно запечатлелся в его памяти.
Она была царицей бомонда, изнеженной и избалованной, защищенной от всех пороков этого мира. Она была рождена для удовольствий и веселья. Всего лишь посмотрев на нее, он сделал вывод, что красавица рассчитывает протанцевать всю свою жизнь. И так оно и будет.
Себастьян же провел большую часть своей жизни в шуме и копоти, подвергаясь различным трудностям и лишениям. Даже если теперь он богат, его жизнь все еще проходила совсем в другом месте, так не похожем на это. Единственной причиной, по которой он посетил этот яркий мир мишуры, стали поиски подходящей жены, совершенно необходимой его сестрам. Нельзя позволить себе безрассудно увлечься глупыми, несбыточными мечтами.
Ему нужна женщина, обладающая силой духа, повидавшая на свое веку неприглядную изнанку жизни, женщина, чье чувство долга, удерживало бы ее рядом с ним в тяжелые периоды его жизни.
Это маленький эльф, лучившийся весельем и радостью – не для него.
Разве кто-то покупает горячего чистокровного скакуна, чтобы впрячь его в телегу, и возить на ней уголь. Если он возьмет ее в свой жестокий беспощадный мир, она быстро лишится всей своей радости и живости. Он наблюдал за своей матерью, медленно умирающей от разочарования. Никто не сможет пройти через такое дважды. В том числе и Себастьян. Ему достаточно и этого чувства вины, чтобы жить с ним дальше.
Однако не будет никакого вреда, если он просто понаблюдает, как она танцует. Если уж и кошка может смотреть на королеву[9][9]
Кошка, смотрящая на королеву – «Даже кошке позволено смотреть на королеву (короля)» – «A Cat May Look At A Queen» – английская пословица – Возможно, возникла в те далекие времена, когда кошки держались только для ловли мышей, а значит, имели самый низкий статус. А Королева (король) – самый высокий. Смысл – что любой человек может иметь доступ к другому, несмотря на разницу в социальном статусе.
[Закрыть], то и Себастьян может смотреть на ангела.
Она с такой легкостью двигалась в танце, что пожилой джентльмен сиял от удовольствия, изо всех сил стараясь поспевать за ней. Она, кажется, тоже заметила это, поскольку сделала обманный выпад в сторону, в попытке поддразнить партнера, но не зло, а весело и озорно. Пожилой джентльмен негромко засмеялся. Вслед за ним не смог удержаться и Себастьян, он тоже рассмеялся.
Звук пробудил его сознание. Оказывается, он стоял на ступенях, ведущих вниз в бальный зал, загораживая проход. Огромная комната была заполнена незнакомыми аристократами, а он стоял совершенно неподвижно и по-дурацки ухмылялся, смотря через всю комнату, полную самыми высокородными англичанами, на девушку, которую никогда прежде не видел и не знал.
И по-дурацки ухмылялся.
Себастьян закашлялся, поправил шейный платок и торопливо стал спускаться вниз.
Джайлс проводил его к украшенному лепниной алькову, прилегающему к танцевальному залу.
– Отсюда мы многое сможем увидеть. – Щелкнув пальцами, он подозвал проходящего мимо официанта и заказал напитки, затем вернулся к прерванной теме разговора. – Ну, а теперь скажи, какая же из девушек привлекла твое внимание? – Он поднял свой монокль и присмотрелся. – Ах да, конечно же, без всяких сомнений, это одна из близняшек Вирту. Ты не мог их пропустить. Восхитительные девушки. Похожи, как две капли воды. Зеркальное отражение друг друга во всех отношениях.
Себастьян резко мотнул головой. Его девушка, как он заметил, была уникальна.
– Не важно, – прервал он друга. – Это – всего лишь любопытство. Ты же знаешь, что я здесь ради леди Элинор.
Джайлс не обратил на это внимание.
– Любопытная вещь – одна из них левша, в отличие от другой – только я никак не могу запомнить, кто есть кто. Девушка, что является левшой, предпочитает, чтобы об этом не знали. Но я считаю, что это как раз та характерная черта, которая позволяет их различать. Мисс Фейт более спокойная, а мисс Хоуп более живая. Я, как ты понимаешь, знаком с ними не слишком близко. Респектабельные девушки на выданье – не мой стиль, ты же знаешь.
– Да, знаю. Послушай, это не имеет значение, Джайлс. Я здесь не для того, чтобы крутить со всеми подряд. Я свой выбор сделал, – твердо заявил Себастьян.
Джайлс, однако же, продолжил:
– Одна двойняшка танцует рядом с «Долговязой Мэг»[10][1]
savoir-faire – (фр.) умение, сметливость; сноровка, ловкость
[Закрыть] в желтом, а другая стоит возле леди Августы, которая выглядит маленькой пышечкой в пурпурном шелке, видишь? Очаровательная пожилая дама – эта леди Августа. Сэр Освальд Мерридью, пожилой джентльмен с положением, без ума от нее, но она последние два года только и делает, что водит его за нос.
Себастьян проворчал нечто, как он надеялся, наподобие вежливого интереса по отношению к тому, о чем так пространно раглагольствовал Джайл. Меньше всего на свете его волновала невысокая пухленькая леди в пурпурном, и ему было совсем не важно, кто был или не был без ума от нее. Он хотел знать, как зовут это восхитительное создание в голубом. Конечно, Себастьян мог бы сказать: «Та, что в голубом», но произнести это вслух он почему-то не решался.
Это бы... что-то значило. Стало бы своего рода заявлением. Что было бы нелепо. Себастьян хотел, чтобы это ничего не означало. У него не было никакой заинтересованности. Он просто... смотрел. Ему надо было как-то скоротать время до «танца перед ужином». Он снова поправил свой шейный платок, а слова вырвались сами собою:
– В голубом.
– Близняшки Вирту – обе в голубом. Не могу придраться к твоему вкусу, Бас. Обе они – восхитительные создания. То есть, я хочу сказать, восхитительно практичны, серьезны, и исполнены чувства долга! – Быстро поправился Джайлс. – Итак, какая же из близняшек?
