Текст книги "Идеальный вальс"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
Себастьян нахмурился. Она была одной из близняшек? Он быстро пробежался по другим танцующим и понял, что там присутствовала и другая девушка, очень похожая на счастливого эльфа. Но от ее красоты не исходило сияние.
Джайлс, изнывая от нетерпения, подтолкнул его локтем в ребро.
– Так какое же платье – лазурное или небесно-голубое?
Себастьян взглянул на друга.
– Вот дьявол, откуда мне знать оттенки голубого? Голубой – он и есть голубой! – Себастьян лгал. Вероятно, ему удалось бы назвать все компоненты, перемешанные в чане с краской, пошедшей на эту ткань, но делать этого он не собирался. Джайлс его не поймет, да, к тому же, это было не важно. Все, что он знал, или все, что его заботило, так это то, что тонкий лазурный шелк платья кружился и облегал ее гибкое молодое тело, а у него при этом пересохло в горле, и сердце забилось сильнее. Он тяжело сглотнул.
Джайлс покачал головой и строго произнес:
– Если ты собираешься войти в светское общество, мой дорогой Бастиан, тебе следует изучить некоторые вещи.
– Я ухаживаю за женщиной, не сверяясь с мнением модистки. – Прорычал Себастьян. – И, между прочим, у меня нет намерения входить в высшее общество. Как только я женюсь на леди Элинор, я немедленно оставлю всю эту чепуху.
Джайлс покачал головой с фальшивым сожалением.
– Бедный, наивный парень. Для начала, ты ведь не знаешь, согласится ли с тобой леди Элинор. – Он выставил руку, предупреждая возражения Себастьяна. – И даже если она согласится, тебе-таки следует узнать, как вести светскую беседу с женщинами, поскольку леди Элинор – все же женщина, хотя в это трудно поверить. И твои сестры, кажется, тоже женщины. И у них появятся подруги. Поверь мне, эти пустячки очень важны для леди, благослави их прелест... э-э, странные, покорные, благоразумные головки. Ну, а теперь скажи, какая же из девушек в голубом?
Повисло долгое молчание. В конце концов, Себастьян выдавил из себя:
– Та, что сейчас танцует с пожилым джентльменом.
Джайлс посмотрел в ту сторону.
– Ага! Все-таки в лазурном. Старик – сэр Освальд Мерридью, а его партнерша – его же внучатая племянница. Кажется, мисс Хоуп[11][11]
мисс Надежда – по-английски – miss Hope
[Закрыть].
Себастьян нахмурился, игнорируя ту нелепость, которую нес Джайлс.
– Безнадежность[12][12]
Безнадежность – по-английски – Mis-hope (mis– приставка, выражающее противоположное значение)
[Закрыть]? – Что за имечко? Он занал, что высшее общество было склонно награждать людей всевозможными прозвищами, но Безнадежность?
– Да, или мисс Фейт. Я же говорил тебе, что вечно их путаю.
– О! Понятно! – Мисс Хоуп. Ее звали Хоуп. А возможно Фейт. Сделав над собой усилие, Себастьян отвел взгляд от эльфа в голубом шелковом платье и посмотрел на ее двойняшку. Она была очаровательна, но не шла ни в какое сравнение с золотистым эльфом.
Мисс Хоуп – если именно так ее звали – казалось, вся светилась изнутри. Ее так и переполняли жизненная энергия и joie de vivre[13][13]
joie de vivre – (фр.) радость бытия
[Закрыть], что было почти осязаемо.
Он не мог оторвать от нее взгляда. Нет. Нет. И нет. В этом не было никакого смысла, поскольку в невесты он выбрал себе леди Элинор. Просто безумие – смотреть на этого эльфа.
Но он не мог остановиться.
Следующий вопрос вырвался против его желания.
– Кто она – эта мисс Хоуп? Вирту?
– Нет, их фамилия Мерридью. Из норфолдских Мерридью. А сестрами Вирту[14][14]
Вирту – (англ.) – добродетельный, добродетель (так прозвали всех сестер в свете). Имена близняшек: Хоуп – надежда, Фейт – вера. Остальные сестры: Пруденс – благоразумие, Чарити – милосердие, Грейс – вежливость, грация.
[Закрыть] их прозвали потому, что все они названы в честь каких-либо человеческих добродетелей, или что-то в этом роде. – Он начал быстро загибать пальцы. – Пруденс[15][15]
Пруденс – (англ.) – благоразумие, дальновидность, предусмотрительность, рассудительность, осторожность
[Закрыть] теперь уже леди Каррадайс, затем Чарити[16][16]
Чарити – (англ.) – благотворительность, милосердие, милость
[Закрыть], вышедшая замуж за герцога Динстейбла. Фейт[17][17]
Фейт – (англ.) – вера, доверие
[Закрыть] и Хоуп[18][18]
Хоуп – (англ.) – надежда
[Закрыть] – близняшки. И я уверен, что есть еще одна, ее зовут Грейс[19][19]
Грейс – (англ.) – вежливость, учтивость, любезность (а также грация; изящество; плавность)
[Закрыть], тоже красавица, хотя еще и не вышла из школьного возраста. Во всяком случае, кто-то назвал их сестрами Вирту, и это имя прижилось. Но фамилия у них – Мерридью. Во время сезона двойняшки живут у сэра Освальда. В остальное время – у лорда и леди Каррадайс или у герцога и герцогини Динстейбл.
Список имен моментально выветрился из сознания Себастьяна. И только одно из них занозой засело у него в голове. Ее зовут Хоуп. Хоуп Мерридью. А возможно, это была Фейт. Тяжесть, сковывавшая его грудь, ушла, и он снова вздохнул свободно, но устало.
Потирая руки, Джайлс предложил:
– Что ж, пошли, я тебя представлю.
Себастьян попридержал его, накрыв его руку своею.
– Нет, спасибо. Я всего лишь... полюбопытствовал.
Его друг остановился.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что не хочешь с ними знакомиться? Дьявольски привлекательные крошки, эти близняшки Вирту. – Он нахмурился, увидев выражение лица Себастьяна. – Обе необычайно красивы. Ты увидишь, как любая из них постоянно меняет свое мнение, вгоняя своих поклонников в уныние, просто так ради забавы. Мисс Фейт очаровательна и тиха, а мисс Хоуп – я почти уверен, что это именно она в лазурном платье – яркая молодая девушка, очень задорная. Хотя ты и сам это заметил.
– Действительно, заметил. – Голос Себастьяна стал резким, хотя он и старался выглядеть равнодушным. – Она лишь на минуту привлекла мое внимание, пока танцевала. Точнее...ее необычная живость.
– Ах да, живость, – согласился Джайлс, мгновенно посерьезнев. – Это правда. Она определенно очень живая. Но всегда в рамках приличия. Мне кажется, что это очень благоразумная живость. То есть в разумных пределах. Ничуть не легкомысленная. Она ведет себя вполне прилично.
– Заткнись ты, Джайлс! – проворчал Себастьян.
Его друг засмеялся.
– Нет, ну, действительно. Мне кажется, что тебе следует с ними познакомиться. Девушки такие разные, но очень непосредственные. Они никогда не притворяются, что скучают или пресыщены жизнью, как делает это большинство других. Когда им что-то нравится, они этого не скрывают!
– Понятно.
Себастьян наблюдал за мисс Хоуп Мерридью, с восторгом танцующей «обдери иву»[20][20]
«обдери иву» – strip the willow – (англ.) быстрый шотландский народный танец
[Закрыть], отходя от каждого следующего партнера, она оставляла его по-дурацки улыбающимся, и только потому, что он имел счастье всего лишь немного покружиться с ней в танце.
– Эх, хорошо. Чертовски приятно, что так оно и есть на самом деле!
Себастьян скривился и холодно произнес:
– Это ты так считаешь. А я вижу девушку, слишком легко улыбающуюся, дарующую свои улыбки каждому мужчине, оказавшемуся с ней рядом, не важно, молод он или стар. Полагаю, это именно то, чем восхищается высшее общество.
Он отвернулся, будучи не в состоянии наблюдать за ней и дальше. Он знал, что его друг смотрит на него, разинув рот, но ему необходимо срочно уйти. Она – опасна. Он понял это с первого взгляда. В ней заключается все то, чего он не хотел – такая жена ему была не нужна. Леди Элинор Вайтлоу – вот замечательная кандидатура. Ощущение, что голова пошла кругом, прошло. Ему необходимо двигаться дальше, восстановить свое дыхание, нормализовать сердцебиение. Удержаться от соблазна. Вернуться к своей цели.
– А я говорю нет, Бастиан! Ты ошибаешься! Я вовсе не то имел в виду. Она – идеально респектабельная девушка, прекрасного поведения. Совсем не такая, как ты о ней подумал...
Себастьян поднял руку.
– Я и не говорил, что у нее имеются изъны в репутации, Джайлс. Но я нахожусь здесь, чтобы ухаживать за леди Элинор Вайтлоу. И мне нет дела до других девушек, тем более каких-то избалованных красоток, привыкших, чтобы все их прихоти исполнялись. Леди Элинор – более зрелая и ответственная, чем любая мисс Мерридью. Ну, а теперь, мы можем двигаться дальше? Мне кажется, что ты хочешь понаблюдать и за другими дамами, выставленными на показ сегодня ночью.
Он не стал ждать ответа своего друга, а начал прохаживаться по краю комнаты, медленно дыша, следя за спокойным биением своего сердца.
Джайлс, как и предполагалось, купился на приманку.
– На показ? – Он артистически поморщился и последовал за Себастьяном, поясняя обиженным голосом: – Я могу принять в тебе отсутствие утонченности – хотя я чертовски уверен, ты можешь быть утонченным, когда захочешь, когда это тебя устраивает – но, в самом деле, Бастиан – на показ! Это почти вульгарно! И раз тебя, похоже, не заботит то, что ты выглядишь в глазах света полным болваном, прими во внимание хотя бы мое положение.
Себастьян сардонически приподнял бровь.
Джайлс продолжал:
– У меня репутация обаятельного, утонченного, обходительного, искусного...
– Скромного человека.
– И это тоже. И я дорожу своей репутацией!
– Что ж, хорошо, с такой обходительностью и всяческими достоинствами до самых кончиков ногтей, твоя необъяснимая дружба с полным болваном с севера должна продолжиться, чтобы стать символом глубины твоей натуры.
Джайлс рассмеялся, но добавил более серьезным тоном:
– Именно это я и имею в виду, Бас. Тебе нужно следить за своим языком. Ты излише груб. Ты неминуемо разозлишь людей. Уже находятся некоторые... которые тебя обсуждают. Они интересуются, откуда ты приехал, судачат о твоем происхождении, да ты и сам знаешь такие вещи.
Себастьян бросил на него непроницаемый взгляд.
– Люди всегда будут... обсуждать. Разговоры вечно скучающих болтунов ничего для меня не значит. – Он поднял голову. – Не котильон ли это начался? Ты танцуешь с леди Элинор, Джайлс, не так ли?
Джайлс тихо выругался и поспешил через весь зал туда, где в одиночестве стояла леди Элинор, невысокая, худая, словно палка, женщина. Себастьян почти улыбался, наблюдая за танцующей парой; Джайлс, одетый в безукоризненно чистый смокинг, всем своим видом излучал обходительность и очарование, а леди Элинор, в этом своем бесформенном сером платье, – угловатось и равнодушный формализм.
Себастьян неторопливо прохаживался, наблюдая за тем, как его друг пытается во время танца разговорить леди Элинор. Успех ему не сопутствовал. Себастьян был рад этому. Женщина-болтушка может стать весьма утомительной.
До его «танца перед ужином» оставалось еще три других. Он все больше хмурился, поскольку снова и снова безуспешно пытался отвести взгляд от девушки в лазурном платье.
Глава 2
Тебя я знал и обожал
Еще до первого свиданья...
Хоть я любил тебя не раз,
Твой облик был неведом мне...
Джон Донн[21][21]
Джон Донн – (англ. John Donne, 22 января 1572, Лондон – 31 марта 1631) – английский поэт, крупнейший представитель метафизического направления. Автор ряда любовных стихов, элегий, сонетов, эпиграмм, а также религиозных проповедей.
[Закрыть]. «Облако и Ангел» (перевод Г. М. Кружкова, 1989)
– Миссис Дженнер, а кто этот мужчина? – спросила Хоуп Мерридью, слегка толкнув локтем свою компаньонку, модно одетую женщину средних лет.
Хоуп заметила его во время заключительной части кадрили[22][22]
Кадриль – французский танец, являющийся разновидностью контрданса и возникший в конце XVIII в. и весьма популярный до конца XIX в. в Европе и России.
Исполняется двумя или четырьмя парами, расположенными по четырехугольнику (фр. quadrille), друг против друга. Кадриль развилась из сельского танца и сначала содержала пять фигур со следующими французскими названиями: Le Pantalon (Штаны; название популярной французской песенки), Et (Лето), La Poule (Курица; наверное, самая ранняя мелодия, в которой имитируется куриное кудахтанье), La Pastourelle (Пастораль) и Finale (Финал): к нему танцмейстер Трениц добавил шестую фигуру, которая стала носить его имя. В кадрили часто используются известные мелодии на 2/4 или 6/8; нередко они заимствованы из опер или оперетт, к примеру из оперетты Иоганна Штрауса «Летучая мышь».
Шотландские бальные танцы (от англ. «Scottish country dance» или сокр. SCD) – это вид танцев, зародившийся в Шотландии в XVIII в. Слово «country dance» в данном контексте переводится именно как «бальные», так как его этимология базируется на французском термине «контрданс», что означает – линия мужчин против линии дам. Шотландский танец состоит из групп пар, которые под определенные музыкальные размеры, используя прогрессию, танцуют определенный набор фигур. Часто ШБТ относят к типу народных танцев, что верно лишь отчасти: корни их берут свое начало в придворных танцах эпохи Ренессанса, перешедших затем в бальные залы английских аристократов.
[Закрыть]. Она ощутила на себе его пристальный взгляд, словно он прикасался к ней физически, от чего ее бросило в дрожь. Высокий и мускулистый, он имел крепкое и плотное телосложение, вызвавшее в ней трепет.
Она выросла, подчиняясь правилам своего чрезмерно строгого и невероятно властного, безумного деда. И сейчас ей вовсе не хотелось снова оказаться во власти подобного человека. Она отдавала предпочтение изысканности и утонченным манерам, а не грубой физической силе.
Хоуп вновь вздрогнула. Не то чтобы она была напугана, нет. Она приобрела богатый опыт и уверенность, после того как они с сестрой освободились от опеки жестокого деда, и теперь ее не так-то просто было напугать. Но в том, как он смотрел на нее... было что-то особенное.
По приезде в Лондон Хоуп быстро привыкла, что люди постоянно смотрят на нее, практически, уставившись в упор. Все решили, что близняшки восхитительны, а потому продолжали их рассматривать, сравнивая одну с другой, пытаясь обнаружить в них как общие черты, так и различия. При этом Хоуп уже давно перестала испытывать неловкость, хотя ее близняшка Фэйт все еще иногда расстраивалась по этому поводу. Но то, что Хоуп почувствовала сейчас, было чем-то иным. У нее возникло такое ощущение, что он смотрел не на них обеих, а наблюдал только за ней одной.
Мужчина наклонился и что-то сказал Джайлсу Бемертону. Контраст между ними был просто поразительным; мистер Бемертон – типичный светский денди, воплощение утонченной элегантности и красоты в самом ее расцвете. Его друг – широкоплечий загадочный незнакомец, во всех смыслах был похож на ястреба и являл собой гнетущую, темную силу.
Красавец... и чудовище. Не то чтобы, он на самом деле был чудовищем, но жизнь оставила на его лице свои отметины; даже с такого расстояния ей удалось разглядеть, что его нос хоть однажды да был сломан. Но не серьезный и мрачный взгляд заинтриговал ее, а то, как он подавал себя, со смелостью и безразличием принца-воина, неожиданно оказавшегося в цивилизованной стране. В нем не было самодовольства и безразличия, а лишь – спокойствие и уверенность. Хоуп снова вздрогнула. Вот мистер Бемертон, несомненно, в ее стиле: беззаботный, очаровательный, забавный, всегда в курсе всех последних сплетен.
Мужчины решили пройтись, и Хоуп увидела, что ни она одна наблюдает за высоким темноволосым мужчиной. Хоуп заметила это, как только мужчины прошли мимо небольшой группки болтающих девиц, для которых этот сезон являлся первым в жизни. Их щебетанье вмиг затихло, и все головки с красиво уложенными прическами как одна повернулись в его сторону – как пропустить такого высокого мужчину – и посмотрели ему в след.
И Хоуп представила его тигром, крадущимся сквозь джунгли, мгновенно умолкающие при его приближении. Ни одна обезьяна, ни одна птица не издают при этом ни звука.
Она видела, как он прошел мимо, совершенно не замечая их интереса к своей персоне, а девушки за его спиной вновь собрались в группку, взволнованно перешептываясь. Хоуп улыбнулась и подумала: «Интересно, кто же здесь добыча – болтающие обезьяны... или тигр?»
– Так вы знаете, кто он? – вновь спросила Хоуп свою компаньонку.
– Хм, который из них, дорогая? – спросила миссис Дженнер, оглядываясь по сторонам.
– Вон тот высокий. Одетый так, словно пришел на похороны, а не на бал, тот, который ходит по залу и смотрит на всех голодными злыми глазами. Не думаю, что видела его раньше.
Она и не видела. Разве можно забыть такого мужчину?
– Какой же из джентльменов? – Миссис Дженнер поднесла к глазам монокль. – Похороны, ты говоришь? Хм! Половина молодых людей в наше время одеваются так, словно пришли на похороны вместо бала. В мое время они были бы похожи на молодых павлинов, одетые в бриджи из атласа и в превосходно вышитый... о Боже, вот так мужчина!
Миссис Дженер слегка вздрогнула, проследив за направлением взгляда своей подопечной.
– Несчастный мальчик, Джайлс Бемертон, пытается ввести своего приятеля в высшее общество и не может – положительно не может! – избежать намеков на нежелательность его действий.
– Почему же мистер Бемертон не представил его? – Спросила Хоуп, заинтригованная.
– Какие плечи, словно у портового грузчика! – Миссис Дженнер фыркнула. – Хотя в этом нет ничего удивительного, учитывая его происхождение.
Словно почувствовав, что является предметом обсуждения, темноволосый мужчина слегка повернул голову и посмотрел прямо на них. Точнее, прямо на Хоуп. Не на нее вместе с ее сестрой-близняшкой. Не обвел взглядом зал. Этот мужчина смотрел именно на Хоуп. В его взгляде не чувствовалось никакой тонкости обхождения. Только неприкрытое желание. Желание обладать Хоуп.
Не способная сопротивляться силе его пристального взгляда, она ощутила, как постепенно возрастающая нервная дрожь охватила все ее тело.
Миссис Дженнер хлопнула Хоуп по руке:
– О, моя дорогая, перестань на него пялиться. Он не должен находиться в одной комнате с леди, и, уж тем более, он – совершенно неподходящая партия для красивых незамужних девушек. – Она повернулась и энергично зашагала прочь, уводя девушек за собой.
Фэйт подмигнула своей сестре, как только они укрылись в небольшой нише с высокими французскими окнами, выходящими на террасу, но Хоуп была не в том состоянии, чтобы ответить ей тем же.
Краткий безмолвный обмен взглядами потряс ее до глубины души. Этот мужчина прогуливался по залу с видом человека, уверенного в себе и знающего себе цену, с видом человека, равнодушного ко всем окружающим. Но когда он посмотрел на Хоуп, она увидела в его взгляде нечто вроде голода. Свирепое, ненасытное желание. Направленное исключительно на нее.
И это затронуло ту часть ее души, о которой она ничего до сих пор не знала. Ей хотелось вернуться в бальный зал, подойти к нему и коснуться его руки. Ей снова захотелось заглянуть в его глаза и услышать его голос.
Неужели это и есть тот удар молнии, о котором она мечтала? Этого не может быть. Судьба не должна быть настолько жестокой. Она не хочет, чтобы рядом с ней находился огромный, сильный мужчина, так похожий на ее деда.
Они нашли места и Хоуп с облегчением села. Ее колени дрожали. Миссис Дженнер попросила нескольких находящихся поблизости молодых людей принести им по бокалу миндального ликера, и как только те выполнили ее просьбу, она отослала их прочь.
– Джентльмены, оставьте нас сию же минуту, – приказала она. – Девочки и я должны отдышаться.
Миссис Дженнер взмахнула руками, прогоняя поклонников, устремившихся было к ним, чтобы поговорить. Выглядело это так, словно она пыталась прогнать стаю любопытных гусей.
Со своего места в алькове Хоуп продолжила наблюдение. Высокий рост мужчины позволял с легкостью следить за ним. Мистер Бемертон то и дело здоровался со своими знакомыми, представляя им своего друга, который сухо их приветствовал, а затем, сдерживая нетерпение, которое ощущалось даже с такого расстояния, дожидался окончания разговора.
Как-то раз Хоуп наблюдала за тигром в клетке, недавно доставленным в здание Королевской биржи. Тот вышагивал взад и вперед по ограниченному пространству, нетерпеливо размахивая хвостом, совершенно равнодушный к зрителям, находящимся по другую сторону решетки.
Хмуро сдвинув брови, мужчина сделал замечание, в ответ на которое мистер Бемертон, запрокинув голову назад, рассмеялся. Тигриный взгляд исчез, уступив место иронии. Он оказался моложе, чем Хоуп думала сначала. Она решила, что мужчина примерно одного возраста с Джайлзом Бемертоном, то есть ему должно быть не больше тридцати. Странно, почему он показался ей гораздо старше, словно его что-то тяготило.
«Какая занятная дружба», – подумала Хоуп. Она не очень-то хорошо знала мистера Бемертона, но он всегда казался ей этаким беззаботным, необычайно говорливым малым, в общем, как сказала бы миссис Дженнер, настоящим повесой. Она и предположить не могла, что Джайлз Бемертон может водить дружбу с кем-то столь мрачным и нелюдимым.
Хоуп сделала глоток и как бы случайно заметила:
– Миссис Дженнер, вы должны мне объяснить. Кто он такой? Признаюсь, мне очень любопытно. Он выделяется из общей массы, но разве это его волнует? Вовсе нет!
Миссис Дженнер засопела, сомневаясь, но потом, вздохнув, заявила с благородным презрением:
– Он – гриб-выскочка[23][23]
В оригинале: «a Mushroom» – гриб = имеется в виду «выскочка»
[Закрыть].
Хоуп хихикнула, представив гриб, одетый в вечернюю одежду.
– Довольно большой гриб, вам не кажется? Должно быть, шесть футов высотой.
– Фу! Ты же знаешь, что я имею в виду – он parvenu[24][24]
parvenu – (фр.) выскочка
[Закрыть], честолюбец и контрабандист! Более того, он – Недопустимая Персона для гостиной леди. Мистера Бемертона стоит как следует отшлепать – бедного мальчика! Этот дьявол, похоже, имеет над ним власть. Другого объяснения я не нахожу. Мать Джайлза считает все это дурным тоном.
– Неужели? – выдохнула Фэйт восторженно. – Вы же не имеете в виду, что он с помощью шантажа заставил мистера Бемертона взять его с собой и представить обществу?
Миссис Дженнер раздраженно пожала плечами.
– Как же я могу знать о таких грязных подробностях? Но, несомненно, существует что-то типа карточного долга или нечто подобное, помяните мое слово.
– Я бы не была в этом столь уверена.
Хоуп устремила задумчивый взгляд на этих двух мужчин. Она определенно чувствовала, что между ними существовала истинная дружба. И хотя этот высокий мужчина выглядел так, как будто он не стал бы волноваться по поводу соблюдения законов, в это же самое время он выглядел... слишком внушительно для того, чтобы опуститься до шантажа. Шантаж – удел слабого человека. Этого же мужчину слабым назвать было нельзя, особенно, взглянув на его телосложение.
Как человек, только что представленный обществу, он, на удивление, не пытался снискать его расположения. Parvenu приложил бы все усилия для того, чтобы выглядеть очаровательным. А этот мужчина, как заметила Хоуп, мог быть вежливым и очаровать кого угодно. Если только он не начинал думать, сердито хмурясь и делая вид, что ему все надоело, и его все раздражает, что как раз и было очаровательно, подумала про себя Хоуп, внутренне рассмеявшись.
– Так как, вы говорите, его зовут?
– А я и не говорила. – Миссис Дженнер медленно сделала большой глоток миндального ликера. – Не правда ли, сегодня все оформлено особенно изысканно?
– Да, очень изысканно, – согласилась Хоуп. – А его зовут?..
Она находила отчаянные попытки компаньонки защитить их чрезвычайно раздражительными. Хоуп была прекрасно осведомлена о стремлении их двоюродного дяди Освальда найти для нее и Фэйт блестящие партии, предпочтение отдавалось герцогам или маркизам. Но шел уже второй их сезон, и они вышли из классной комнаты, где их оберегали от неприятных сторон жизни.
Миссис Дженнер достала свой веер и начала отчаянно им обмахиваться.
– Возможно, Фрэмтонам и нравится принимать гостей такой толпой, но, по правде говоря, я нахожу, что в этой комнате чрезвычайно душно.
– Да, очень душно, – любезно согласилась Хоуп. – Но легкий ветерок из этих окон достаточно освежает, не так ли? Вы же знаете, что я всегда могу спросить его имя у кого-нибудь еще. Я уверена, что найдется дюжина желающих мне все рассказать. Разве вы не знаете, как склонно светское общество к сплетням?
– Только те, что достойны осуждения, – сдаваясь, заметила миссис Дженнер.– Ох, ну хорошо, его зовут Рейн, мистер Себастьян Рейн.
Себастьян Рейн. Это имя ему подходит. Крупный, темноволосый и какой-то... таинственный.
– И?.. – подтолкнула компаньонку Хоуп.
Миссис Дженнер закатила глаза.
– Он появился из ниоткуда, денег куры не клюют, хотя источник его богатства, скорее всего... нечистый.
– И у него нет семьи, так?
Миссис Дженнер поджала губы.
– Относительно этого могу сказать, что семья Рейнов хорошо известна, но его они не признают.
Хоуп нахмурилась.
– Вы хотите сказать, что он незаконнорожденный? Досадно, но если это правда, разве мы можем обвинять в этом его. Это не причина избегать кого-либо, ведь мы и так знаем множество людей, рожденных вне брака, и это ни для кого не секрет.
Миссис Дженнер была шокирована.
– Тише! Не думай, что можно сравнивать благородных господ с такими как он! Я только хотела сказать, что Рейны с ним не знаются. Любой может присвоить себе имя. Но имеет ли он на это право, вот вопрос.
– Хорошо, почему же тогда его не принимают? – спросила сестра Хоуп. – Хотя, конечно, выглядит он довольно зловеще. А его хмурый взгляд оттолкнет кого угодно. Вы это имели в виду?
Зловеще – это, пожалуй, чересчур, подумала Хоуп. Пугающе – это точнее. Он посмотрел на нее так, словно хотел подойти, схватить и унести отсюда.
На какое-то мгновение ей захотелось узнать, на что это было бы похоже, если бы ее схватил и унес такой мужчина как он. Нет, она бы этого не хотела, решила Хоуп.
Миссис Дженнер покачала головой.
– Мое мнение основывается не только на его внешности, хотя я с тобой согласна, моя дорогая, он действительно ужасен.
– Ужасен! – Невольно воскликнула Хоуп.– Мне он не кажется ужасным. Что и говорить, выглядит он довольно суровым, но в нем чувствуется определенная... мужская сила, которую многие считают привлекательной.
Она замолчала, поймав на себе удивленные взгляды сестры и компаньонки. Покраснев, она тут же исправилась:
– Но не я! Фэйт, ты же отлично знаешь, что он не в моем вкусе. Но даже вы не можете отрицать, что он довольно интересный мужчина.
Интересный – еще слабо сказано. Он наблюдал за ней исподтишка, но очень настойчиво. А когда он посмотрел ей прямо в лицо, выражение его глаз заставило Хоуп задохнуться.
В них горело такое сильное желание, какого она никогда в жизни не видела.
Она сделала глоток ликера, надеясь, что никто не заметил, как дрожат ее пальцы. Это сбивало с толку.
Между тем ее сестра спокойно произнесла:
– Вы не должны беспокоиться, миссис Дженнер! Хоуп никогда не заинтересуется подобным мужчиной.
Хоуп с удивлением посмотрела на сестру.
– Почему ты так считаешь, Фэйт?– спросила миссис Дженнер.
Фэйт улыбнулась.
– Это же очевидно. Попробуйте немного изменить его лицо, прибавьте лет этак пятьдесят, и кого вы увидите? Дедушку!
Хоуп моргнула.
– Он ни на гран[25][25]
Гран – 1 гран (лат. granum, сокр. gr) (до 1985 года) = 64,79891 мг (Британская Имперская система мер массы)
[Закрыть] не похож на нашего дедушку.
– Похож, чуть-чуть. А по телосложению очень похож, наверное, поэтому он вызывает у нас неприязнь.
На это Хоуп ответить было нечего. Это было правдой. Или могло бы быть...
Однако, несмотря на слова Фэйт, миссис Дженнер продолжала следить за Хоуп, словно недоверчивый ястреб. А с противоположной стороны комнаты за ней наблюдал мужчина; самый огромный и намного более свирепый ястреб. Вызов был брошен, и он был непреодолим.
Хоуп выждала, когда он вновь на нее посмотрит, и в ту же секунду, как только это произошло, она несколько раз кокетливо взмахнула веером, но сделала это осторожно, чтобы ее действия не выглядели открытым приглашением, при этом давая понять, что она о нем знает.
Он напрягся и резко отвернулся, его хмурый взгляд потемнел еще больше. Хоуп про себя улыбнулась. Так-так, мистер Тигр не одобряет флирта. Почему-то ей это понравилось.
Миссис Дженнер настойчиво положила свою руку на руку Хоуп.
– Не стоит играть с огнем, милая, этот человек опасен. Ходят слухи, что он ищет жену, и мне жаль бедную девочку, которой он достанется.
– Почему? – Спросила Хоуп, слегка встревоженная горячностью компаньонки. – Почему вам было бы ее жаль?
Но прежде, чем компаньонка успела открыть рот, чтобы объяснить свои слова, к близняшкам подошли два молодых человека и пригласили их на танец, момент был упущен.
***
Хоуп танцевала котильон, повторяя давно знакомые шаги, и чувствовала, что он опять за ней наблюдает. Она физически ощущала покалывание в затылке, и на всем протяжении танца у нее постепенно усиливалось странное понимание того, что кто-то все время дышит ей в затылок.
Почему миссис Дженнер предупредила насчет него?
Он действительно выглядел опасным. Но в таком случае очень многие, собравшиеся здесь мужчины, должны быть отнесены к опасной компании для молодой незамужней леди. Был опубликован официальный бюллетень, содержащий список всех повес, охотников за приданым, игроков, алкоголиков и других подозрительных личностей. Фэйт и Хоуп все о них знали.
После того, как их сестры Пруденс и Чарити вышли замуж, их двоюродный дядя Освальд решил, что близняшки нуждаются в компаньонке, поскольку сам он сосредоточился на ухаживании за леди Августой Монтэгуа де Фуэго. Он нанял миссис Дженнер, свою дальнюю вдовую родственницу. Временами она выглядела невероятно глупой, но, не смотря на это, у нее имелся довольно богатый жизненный опыт. Общими усилиями дядя Освальд, леди Гасси и миссис Дженнер научили близняшек распознавать ловушки и скрытые опасности лондонского высшего света. Однако они считали, что существуют и такие вещи, которые не должны достигать ушей молодых леди. Возможно, это был как раз тот самый случай. Хоуп нахмурилась. Ее раздражало, когда с ними обращались так, словно они – все еще несмышленые дети.
Наконец подошло время «танца перед ужином». Она бросила взгляд через всю комнату. Внимание мистера Рейна переместилось с нее на кого-то или что-то еще. Хоуп вытянула шею, высматривая, к кому же он направился. Подобно темному ятагану он начал пробираться сквозь толпу, сокращая расстояние до своей цели.
И ею являлась леди Элинор Уайтлоу.
Хоуп моргнула от удивления. Леди Элинор? Кто бы мог подумать, что такого видного, сильного мужчину может заинтересовать старая дева, вроде леди Элинор. Хоуп пожала плечами и позволила своему партнеру вывести ее в круг танцующих.
Мистер Рейн вел в «танце перед ужином» леди Элинор. Они составляли странную пару, он – такой большой, смуглый и пугающий, и она – маленькая, бледная и беспомощная. Между ними не было ничего общего.
Как только музыка смолкла, мистер Рейн повел леди Элинор на ужин. Они сели рядом с мистером Бемертоном и его партнершей, роскошной леди в зеленом шелковом платье. Окруженная семьей и друзьями, Хоуп, пока ела, продолжала наблюдать за их компанией. В основном беседу вели мистер Бемертон и леди в зеленом.
Почему миссис Дженнер было бы жаль его жену? Вопрос вертелся на языке, но за столом было слишком многолюдно, и удобный случай так и не представился среди общего разговора о ничего не значащих вещах.
После ужина Хоуп танцевала еще больше, делая это с присущей ей грацией. Хотя она и вела себя молчаливее, чем обычно, ее партнерам это нисколько не мешало, они были счастливы потчевать ее рассказами о своих приключениях. Хоуп слушала их в пол уха, обводя глазами комнату в поисках высокого смуглого мужчины и надеясь, что ее ответы своим кавалерам имели хоть какой-то смысл.
Вечер продолжался, и Хоуп начала на себя сердиться. Надо же так глупо себя вести, весь вечер находясь во власти мужчины, который даже после того, как она позволила себе взглянуть на него столь откровенно, не потрудился ее отыскать. Она пришла сюда веселиться, и она будет это делать. Она сию же минуту перестанет думать об этом ужасном человеке. На балу имеется множество других мужчин, с кем ей еще не довелось познакомиться. Подошло время последнего танца. И это был вальс.
Заключительный вальс – особое событие для Хоуп. Однажды ночью, несколько лет назад, когда сестры были еще совсем юными и находились в ужасном отчаянии, каждой из них приснился волшебный сон о любви, о том, что ждет их в будущем. Они были уверены, что это заслуга их мамы. Одновременно проснувшись среди ночи, двойняшки сравнили свои сны и нашли их довольно странными: сновидения были очень похожи, имелись лишь небольшие, но существенные отличия.
В своем сне Хоуп стояла под ясным холодным лунным светом, и ее обступали угрожающие тени. Она чего-то ждала, находясь там одна, безнадежно одинокая. И тут, отделившись от теней, к ней подошел мужчина. Лица его она не видела, но он заключил ее в свои объятия, и неожиданно они завальсировали. Тени ушли, а Хоуп больше никогда не была одинока и несчастна.
Сон Фэйт практически совпадал со сном Хоуп, только в ее сне мужчина не танцевал, а писал музыку.
Такова была сила сна, и ни одна из них никогда об этом не забывала. Он питал их надежды все те ужасные годы, что они провели с дедом, направлял их действия во время первого лондонского сезона, не оставляя ни на минуту даже сейчас. Близняшки получили множество предложений руки и сердца, но ни одно из них не было принято. Мужчины их мечты еще не появились.
С первого же бала своего первого сезона Хоуп отказывалась заполнять последний вальс в своей карточке, оставляя себе возможность выбора до самого последнего момента. Она не знала кто он такой, и на кого он может быть похож, но мрачная и решительная фигура из ее сна не станет послушно вписываться в ее карточку и ждать своей очереди на танец. И потому Хоуп всегда оставляла свободным последний вальс вечера, ожидая, что однажды он придет, и, вальсируя, она его узнает. Этот вальс должен быть идеальным.
