Текст книги "Саймон (СИ)"

Автор книги: Анна Есина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

К вечеру Кира не чувствовала ни рук, ни ног, ни крыльев за спиной. Всё атрофировалось. Она заперлась в служебном помещении, наскоро приняла душ, переоделась в чистый комплект из маечки и коротких шортиков – единственное, что нашлось в личном шкафчике, – и неподъёмным кулём рухнула на диван. От голода сводило желудок. Язык распух и отказывался повиноваться. Она слышала, как кто-то настойчиво тарабанит в дверь, но встать и открыть казалось запредельно сложной миссией.

Наконец, ритмичный звук стих. Чернота перед глазами разрослась до размеров океана, на дно которого она нырнула с огромной охотой. И наступило блаженство, в котором в воздухе витал терпкий запах можжевельника, а слуха касался мягкий рокот прибоя. Когда нега достигла пика, к шелесту волн добавилось звучание мужского голоса:

– Я сказал, выйдите. Все. Я справлюсь.

Она улыбнулась. Игнат. Его голос словно тяжёлая бархатная завеса плавно опускался в тишину комнаты. Глубокий, насыщенный баритон с едва уловимыми металлическими нотками, он заполнял пространство, не оставляя места сомнениям. В каждом слове звучала непоколебимая уверенность.

Тембр голоса обволакивал, как тёплое одеяло в холодный вечер, но в этой мягкости чувствовалась скрытая сила. В ней заключалась мудрость веков и власть, от которой невозможно отказаться. Он не кричал, не требовал – просто говорил, и каждое слово падало тяжёлым золотым слитком, оставляя неизгладимый след в душе слушателя. Этот голос способен успокоить бурю и усмирить непокорных, поработить и вознести до небес.

Она заворочалась, когда звучание его стихло.

– Тише, девочка, тише. С тобой всё хорошо. Лежи смирно.

Она открыла один глаз. Увидела его сидящим на подлокотнике дивана. Рукав рубашки разодран в лоскуты, у сгиба локтя из кожи торчала игла, от которой тянулась тонкая красная трубка. Она подняла свою руку и с удивлением уставилась на точно такую же конструкцию.

– Ты отказалась пить, пришлось подключать фантазию, – пояснил Игнат и до того нежно погладил по волосам, что Кира не удержалась, и сама потёрлась о его руку. – Ответь мне на один нескромный вопрос: твой сексуальный голод можно удовлетворить, если удовольствие получишь только ты? Или половой акт – это обязательное условие?

Она долго боролась с желанием послать его куда подальше с такими интересами, но какая-то часть сознания упорно сопротивлялась.

– Второе.

Он вздохнул.

– Как давно ты воздерживаешься?

– Недели две.

– Почему?

– Потому что блевать тянет от всякой особи мужского пола.

– С женщинами ты не пробовала?

Кира психанула. Вырвала из руки катетер, встала на колени и так же выдрала иглу из его вены, склонилась к ране, мягко выпустила клыки и с той же аккуратностью принялась насыщаться.

– Я не из праздного любопытства спрашиваю, Кир. Ты истощена. Я полчаса приводил тебя в чувство. Ещё пару дней, и все закончится глубокой комой. Что с тобой происходит? Откуда неприязнь к мужчинам? Тебя кто-то обидел?

Последний вопрос выбил из шаткого равновесия. Она вскинулась.

– Подсказать, кто?

– Я сотню раз извинялся за тот случай. Сглупил, доверился твоим словам. Откуда мне было знать, что ты не падший ангел, а неведомая миру луминария и питаешься сексуальной энергией?

– А ты всех тащишь в койку после пяти минут знакомства? – Игнат промолчал. – Я хотя бы делаю это под влиянием инстинктов, которые порой ничем не заглушить. А ты?

– Поддался твоим инстинктам, – пожал он плечами. – Это не делает мне чести, но и насильником меня выставлять, знаешь, как-то слишком.

– То есть на днях ты не поил меня насильно своей кровью?

– Лишь потому что ты в ней нуждалась.

– Как у тебя всё складно выходит, – Кира поднялась с дивана. – Прямо образ сияющего рыцаря, готового во всём услужить женщине. Когда надо – натянуть, когда требуется – покормить. Не умаялся ещё от такой деловитости?

Игнат безмолвно следил за её метаниями по комнате. Столько понапрасну растраченной энергии, неудивительно, что она проваливается в глубочайшие обмороки.

– Тебе нужно решить проблему с сексом, – просто сказал он, поднимаясь с дивана.

– Без сопливых – скользко, – отбрила Кира. – Помощь свою можешь пропихнуть в то место, куда солнце не заглядывает.

– А всё-таки почему? Что не так с мужчинами? – ему хотелось выведать правду, пускай и с довеском в виде пары ушатов грязных слов и оскорблений.

Она схватила чайник, отпила прямо из носика, потом с ненавистью бросила его на подставку и процедила:

– Мне должно нравится прыгать по чужим койкам, да? Сегодня с одним, завтра с другим и так до бесконечности! Надоело!

– Так найди себе пару, – предложил он логичный выход из ситуации.

Кира сверкнула глазами, открыла рот, чтобы брякнуть очередную пошлость, но осеклась. Из коридора доносились голоса, скорее даже крики. Потом послышался вопль отчаяния:

– Да что же вы делаете?! Отпустите немедленно! Охрана! Охрана!

Игнат в мгновение ока оказался у дверей. Кира бежала следом.

В фойе творилось что-то немыслимое. Посреди зала на полу сидела заплаканная девушка с растрёпанными волосами, у её ног лежал малыш-эльф с окровавленным личиком. Рядом, обнявшись, рыдали друг у друга на плече его мать и отец, тоже эльфы, а над всей этой какофонией непонятного возвышалась статная фигура женщины в рубиново-красном вечернем платье.

– Мама?! – с ужасом выговорила Кира.

– Что здесь происходит? – грозно вопросил Игнат.

– Она отшвырнула его, – всхлипнула полная шатенка, в защитном жесте склоняясь над неподвижным телом ребёнка. – Он просто хотел показать росточек, который вылупился… А она…

Родители зарыдали пуще прежнего. Всё их многочисленное семейство тоже включилось в траур, словно по нажатию клавиши «семейная скорбь».

В фойе вбежали два исполинских голема – Морана и Гаррет. Тёмно-фиолетовый силуэт Мораны украшали мерцающие синие руны, а глаза-кристаллы излучали спокойное величие. Рядом возвышался Гаррет – мощная фигура из отполированного металла, чьи красные огни в глазницах пульсировали в такт работе энергетического ядра. Массивные наплечники покачивались при каждом движении и рождали лязг метала о металл. Они застыли посреди вестибюля словно две неприступные башни – молчаливые стражи, ждущие приказа к немедленному убийству.

– Понятия не имею, о чем толкует эта простушка, – Дана отступила от детского тельца и с некоторой опаской глянула в сторону големов. – Ребёнок сам упал. И вообще, я пришла навестить дочь. Кира, дитя моё, иди скорей к маме!

Кира машинально шагнула за спину к Игнату, прячась от той, кого истово ненавидела все эти годы.

– Это твоя мать? – тихо спросил древний вампир.

Она кивнула.

В фойе прискакали санитары. Радимир – молодой, статный парень-домовёнок с копной рыжеватых волос и озорной улыбкой. Его крепкие руки, покрытые мягким пушком, всегда готовы помочь пациентам, а мускулистое телосложение позволяло легко справляться с тяжёлыми носилками. Он словно вечный двигатель: то бежал с термометром, то катил тележку с лекарствами, при этом успевая подмигнуть каждому встречному.

Рядом с ним возник Бажен, умудрённый опытом старичок с длинной седой бородой и хитринкой в живых карих глазах. Несмотря на почтенный возраст среди домовых, он не отставал от своего молодого напарника, ловко снуя между палатами. Бажен знал все секреты клиники, помнил историю каждого пациента и всегда был готов поделиться мудрым советом. Вместе они – идеальная команда: Радимир привносил энергию и силу, а Бажен – опыт и знания, делая пребывание пациентов в клинике комфортным и безопасным.

Они подхватили малыша-эльфа, вопросительно глянули на Игната.

– В третью, я сейчас подойду, – обронил главврач.

Потом поспешили прочь. Лира, администратор клиники, помогла Геле подняться и подала чистый носовой платок.

Тут в фойе показался Саймон в компании какого-то пузатого мужичка лет сорока, и обстановка снова накалилась до предела. Семён разом охватил взглядом плачущую Ангелу, притаившуюся за спиной Игната близняшку и матушку с приклеенной улыбкой в духе «я ничего дурного не сделала». Лицо его помрачнело, руки сжались в кулаки.

– Тебе что здесь надо? – прорычал он.

– И я рада тебя видеть, дитя! Заехала пригласить вас обоих на торжественный ужин.

– Пригласила. Нас не будет. Отчаливай.

– Да как ты смеешь? – Дана прищурилась и собралась уже принять более грозную форму, но вид двух решительно настроенных големов заставил одуматься. – Повежливее, всё же с матерью разговариваешь.

– Не имею ни малейшего на то желания. Спасибо. Что. Навестила. Теперь. Катись.

– Саймон…

– Дана… – тем же предостерегающим тоном отозвался сын.

– Тебе и впрямь лучше подняться на поверхность, – мирно посоветовал Игнат.

Демонесса презрительно сощурилась, словно проверяя, кто перед ней, потом учуяла шлейф запаха древнего вампира и как-то разом сникла.

– Рестобар «KULTURA» на Декабрьских событий, вечеринка начнётся ровно в полночь, – шелковистым голосом пропела Дана и, подобрав подол вульгарного платья, плывущей походкой направилась к лифту, а войдя в него, обернулась и добавила, – приходите, дети мои. Представлю вам ваши вторые половинки.

Кира чертыхнулась. Саймон обнял свою девушку и попытался забыть о месте встречи, но в ушах так и гремело название.

– Пузя, – Игнат позвал полного мужичка с добродушным лицом, – пойдём глянем, что с эльфом.

– Я с тобой, – тут же влезла Кира.

– Ты – нет, – твёрдо отказал главврач, – пока не решишь свою маленькую проблему, о работе можешь забыть. Я не хочу иметь в штате хирурга, который в любую секунду может утратить контроль и свалиться в голодный обморок. Возьми оплачиваемый недельный отпуск и приведи себя в форму.

Кира попыталась спорить, но с тем же успехом могла бы пыжиться разогнать ночь руками.

***

Ангелина осторожно постучала в дверь, когда раздалось: «Войдите», несмело переступила порог и замерла в нерешительности. Напутственные слова Семёна разом выветрились из головы. Она посмотрела на Игната (кстати, как его по отчеству?), и всё внутри скукожилось, как смятый конфетный фантик.

Красивый. Явно старше неё. В тусклом освещении ему легко можно было дать и 35, и даже 45 лет, однако она помнила, что истинный возраст перевалил за отметку в шесть столетий. Подумать только, он родился во времена правления Ивана Грозного [Геля ошибается, Иван IV Васильевич Грозный правил позднее, в период с 1533 по 1584 год – 50 лет, что является рекордом среди правителей России. А 600 лет назад, в 1425 году, на Руси правил Василий I Дмитриевич, который скончался в том же году. После его смерти престол перешёл к его сыну Василию II Тёмному, начавшему своё правление в 1425 году и правившему до 1462 года. Это время было периодом феодальной раздробленности и междоусобных войн]. Было от чего очумело таращить взгляд.

– Проходи, Ангела, – Игнат небрежно махнул рукой, предлагая кресло у стола.

– Можно просто Геля. А как вас по отчеству?

– Мы здесь не «выкаем» друг другу, можешь спокойно обращаться на «ты» и по имени. Саймон вкратце рассказал о тебе, упомянул, что в твоих жилах течёт кровь ангела.

– Так думает его сестра-близнец, – спешно пояснила Геля.

– Тогда я склонен верить им обоим, Кира редко ошибается. Дара целителя у тебя нет?

– Видимо, нет. Мы пробовали исцелить маленькую царапину у Семёна – с нулевым результатом.

– Ты позволишь? – он протянул крупную ладонь с неожиданно красивыми и ровными пальцами.

– Э-э, да, – она с некоторым сомнением подала свою руку.

Игнат обхватил её всеми пальцами и на миг сомкнул веки, точно настраивался на какие-то внешние потоки или ещё что. Потом удовлетворённо улыбнулся.

– Вы с Саймоном оказались не правы, сила у тебя есть и огромная.

– Правда? – Геля захлопала глазами и с неверием посмотрела на свои руки, словно впервые в жизни узрела эту часть себя.

– Да. И я с большой охотой возьму тебя в целители. Мне нужны такие люди.

– Такие?

– Сострадание – тоже дар, Геля, и многие лишены его от природы. Я видел, как ты убивалась по тому эльфийскому мальчику, будто то был твой собственный сын. Это дорогого стоит, особенно по отношению к существу не твоей расы.

Она зарделась, потупила взор.

– Он выжил? – спросила с надеждой.

– Конечно. Смерть в нашей клинике – явление крайне редкое. И если подобное происходит, мы все скорбим по усопшему. Ты скоро привыкнешь к нашим обычаям и устоям. Но я должен предупредить, что тебя впереди ждёт нелёгкий труд. Придётся пройти обучение, и я намерен просить тебя совмещать образование с работой, поскольку остро нуждаюсь в специалистах. На сегодняшний день у меня всего четверо врачей, включая меня самого, и только один целитель, да и тот не блещет умом. Ты согласна?

– А что будет, если я не справлюсь? Допущу ошибку или…

– Об этом не волнуйся. Рядом всегда будет Саймон, он у нас мастер на все руки, да и любой другой сотрудник клиники никогда не откажет в помощи.

– Хорошо, я готова попробовать, – уверенно заявила Геля.

– Отлично, тогда приступай с завтрашнего дня. Заработную плату обсудим позже, когда ты освоишься и сумеешь оценить свой труд по достоинству.

– Заработную плату?

– Мы частная контора, по полису ОМС [полис обязательного медицинского страхования] не принимаем. Каждый случай оказания помощи имеет фиксированную цену. Конечно, бывают исключения, например, детей, независимо от происхождения, мы лечим бесплатно, но это уже мои финансовые тонкости, в которые тебе вдаваться ни к чему.

– Ладно, – она медленно привстала. – Рада была знакомству. И спасибо, что уделили мне время.

– Я тоже весьма впечатлён. У Саймона намётан глаз на людей. Завтра к восьми утра жду тебя в клинике.

– Договорились. До свидания, Игнат.

– До завтра, Геля.

Она быстро направилась к двери. Сердце гулко ухало. Ладони вспотели. Её не покидало ощущение иррациональности и в то же время всё казалось таким ярким, чересчур настоящим, словно пёстрая копия бледного оригинала.

Семён ждал в коридоре, едва заметив её, отлип от стены и вразвалочку двинулся навстречу.

– Ну как?

– Завтра приступаю, – просияла в ответ Геля. – Он взял меня целителем, сказал, сила у меня есть и огромная.

Вампир тоже посветлел лицом, приподнял её над полом и покружил на месте.

– Ай, ты что, дурачок, спину сорвёшь! Пусти, Сёма, пусти!

– Я тебе не хлюпик какой-нибудь, а злой и страшный дядька с клыками, могу себе позволить пару вольностей, – он всё же опустил её на пол, потом склонился к лицу и жарко поцеловал, почти как тогда у неё в квартире.

Мысли слиплись в единый ком. Колени налились свинцом. Геля ответила на движения его языка и почти сразу забылась. Зарылась пальчиками в волосы на его макушке, скользнула по затылку, спустилась к груди и до того жадно ощупывала каждую мышцу и выступающий рельеф, что сама не заметила, как забралась под ткань футболки.

– Так, успокаиваемся, – шепнул Семён и сделал небольшой шаг назад. – Не то затащу в ближайший оперблок, и всячески распробую.

Она хихикнула.

– Домой?

– Или по домам? – нарочно уточнил он, явно давая шанс выбрать, готова ли она к продолжению или хочет ещё повременить.

– Домой. Пригласишь меня в гости?

– В самое логово вампира? – Семён якобы ужаснулся.

– Я рисковая, – поддакнула Геля.

– Тогда позвольте вашу ручку, мадемуазель, – он взял её ладонь, нацепил на свой локоть и, насвистывая, повел к лифту. Всю дорогу они дурачились и щипали друг друга.

О вечеринке, организованной матерью по случаю помолвки, Семён напрочь забыл.

Глава 12

Кира кипела от злости. Надо же, громовержец какой, отлучил её от работы на целую неделю! И с какой изящной формулировкой: «Реши свою маленькую проблему». Да без труда! Сейчас она всё решит.

Она припарковалась прямо у дверей подъезда. Всего-то и делов, что подняться на шестой этаж, надавать по роже обнаглевшему начальнику и можно с чистой душой ехать домой. Здоровый восьмичасовой сон ей гарантирован.

Дверь она попинала ногой, игнорируя всякие приличия и кнопку звонка. Пару секунд ожидания лишь подкинули поленьев в жаркий костёр страстей. Если идя сюда, она хотела ограничиться парой оплеух, то уже к концу этой минуты собиралась крепко наподдать шефу по его самодовольной вампирской заднице.

В проёме возник Игнат. И вся спесь с неё слетела одним махом.

С его официальной ипостасью Кира сталкивалась десятилетиями. Он был воплощением власти и спокойствия. Строгий деловой костюм сидел безупречно, подчёркивая подтянутую фигуру и крепкое телосложение. Длинные волосы, собранные в хвост, придавали образу элегантную небрежность, а пронзительные изумрудные глаза, казалось, видели собеседника насквозь.

Но, оказывается, существовал и другой Игнат – тот, кого видели лишь избранные. В простой белой футболке и домашних штанах, с распущенными волосами, мягко обрамляющими лицо, он выглядел совершенно иначе. Даже черты лица, обычно строгие и непреклонные, смягчились подобно солнцу, выглянувшему из-за туч. Но более всего остального её «добили» босые ноги. Такая простая деталь, а произвела эффект разорвавшейся водородной бомбы.

В этом домашнем облике не было ни следа той властности, что так пугала окружающих. Только тепло, уют и какая-то обезоруживающая искренность. Глядя на него сейчас, невозможно было не поддаться его очарованию, не почувствовать желание довериться и, может быть, даже прижаться к его груди, ища защиты и покоя.

Кира так и замерла с раскрытым ртом, точно рыба, выброшенная на берег особенно суровой волной. И эти его ступни… На ум шло глупое словцо «обнажённые», которое застревало в мозгу на манер штопора.

И тут она увидела за его «обнажёнными» ногами изящную пару женских туфель, потом сумочку на столике – лаковую, дорогую, на тоненьком ремешке. Реальность треснула, как тонкая корка льда. Она тяжело сглотнула, с ужасом поняла, что вот-вот расплачется (совсем ополоумела, идиотка!) и живо крутанулась на каблуках.

Игнат железной рукой впился в предплечье, останавливая беглянку.

– Кир, ты всё не так поняла.

– Катись. В. Жопу.

Она дёрнула плечом, желая сбросить пальцы мерзкой пиявки, и дёрнулась к лестнице.

– Ты прямо наказание какое-то, – он сдавил руку сильнее, рванул к себе и почти распластал хрупкое девичье тело у себя на груди. – Это моя дочь. Она в гости заехала.

– Да ну как же! Не пошёл бы ты…

До неё внезапно дошёл смысл фразы. Дочь? У домашнего босого Игната есть дочь?

– Угомонилась? – с раздражением спросил он и ослабил хватку. – Пойдём, познакомлю.

– Эм, я вообще-то не собиралась… В смысле, у меня дела… То есть я только хотела…

Кира замолчала. Игнат завёл её в прихожую, закрыл дверь и чуть подтолкнул в спину, предлагая пройти.

– Мы как раз смотрели фильм, «Иван Васильевич меняет профессию», наш любимый. Ксенька, познакомься, это моя коллега и давний друг – Кира. Кира, это Ксюша, моя дочь.

С дивана привстала тоненькая, как тростинка, девушка. В ней словно воплотилась вся нежность и красота отцовского рода. Выглядела она на двадцать с небольшим лет.

У неё были те же высокие скулы и волевой подбородок, но смягчённые юностью и женственностью. Изумрудные глаза, унаследованные от отца, смотрели на мир с любопытством, робостью и какой-то удивительной чистотой. Длинные волосы, словно шёлковые волны, спускались по спине, обрамляя лицо мягкими прядями.

Она держалась скромно, почти застенчиво, словно боялась привлечь к себе лишнее внимание.

– Привет, – еле ворочая языком от изумления выговорила Кира.

– Здравствуйте, – девушка улыбнулась, притом открыто и искренне.

– Вы извините, что я вот так заявилась, без приглашения, и прервала семейный вечер, просто у меня были…

– Кир, садись, – Игнат снова мягко подтолкнул в спину. – У нас как раз пицца на подходе. Ксень, сбегай, глянь, как она там.

Только юная вампирша скрылась из виду, луминария попыталась ретироваться.

– Я пойду. Правда, извини за этот цирк, я не знала, что у тебя есть дочь.

– Не глупи, останься, – Игнат не командовал, он уговаривал. – Поедим пиццы, посмотрим кино – всяко лучше, чем в одиночку разглядывать стены пустой квартиры.

Он подошёл почти вплотную и аккуратно, словно давая возможность отступить, положил руку ей на талию.

– Ты ведь согласилась сегодня на обед, но его прервали. Так давай поужинаем.

Она не знала, куда смотреть. На стоящего перед ней вампира – слишком остро, в груди всё лопалось от одного его присутствия. На экран телевизора – так изображение застыло на моменте, где Иван Васильевич Бунша с перевязанным зубом засел на царском троне. Обстановка тоже не поражала великолепием. Много света, тёплые тона, минимум мебели. Куда больше её манили его распущенные волосы. Пальцы ощутимо покалывало от желания провести по ним рукой.

– Пап, всё готово! – донёсся из кухни голос Ксюши. Папа?! С ума взбеситься. – Я режу и подаю на стол. Кира, а вы что предпочитаете? Морс, чай или апельсиновый сок?

– Молоко! – брякнула, не подумав, Кира.

– Ксень, тебе помочь?

– Не, развлекай гостью.

– Тебя развлечь? – гораздо тише спросил он.

– Лучше ущипни.

Он сделал куда правильнее – поцеловал. Невесомо, в самый уголок рта, но её всю скрутило от жара и безудержной внутренней пульсации. Она попыталась скрыть свою реакцию, но разве от Игната можно что-то утаить?

– Я только усугубляю твоё состояние, да?

– Есть такой момент.

Он тут же отодвинулся.

– Чувствуй себя как дома, а я пойду помогу с напитками. Тебе молоко подогреть?

– Если не сложно.

Он улыбнулся и исчез вслед за дочерью. Кира потопталась немного на месте, потом устроилась на диване. Провела рукой по тёмно-серому велюру, окинула взглядом книжную полку у дальней стены и торшер с креслом, укрытым пушистым клетчатым пледом. Ей представилась мужская фигура, сидящая в нём уютными зимними вечерами, шелест страниц и золотистый свет, укрывающий эту идиллию.

Когда вернулась семейка кровопийц, она уже совсем расслабилась, подобрала под себя ноги и почти заснула, удобно устроив голову на большой подушке.

Игнат сел рядом, подал ей тарелку с куском ароматной домашней пиццы и поставил на подлокотник стакан с молоком.

– Ешь, и я отвезу тебя домой.

Она кивнула, откусила маленький кусочек, прожевала и с удивлением поняла, что зверски голодна. За этим куском последовал ещё один, а потом и ещё. Папа с дочкой вели себя куда сдержаннее, спокойно жевали пиццу, смотрели на экран и изредка заранее выкрикивали реплики персонажей.

К середине фильма Кира совершенно разомлела, пересела на другой бок и чуть толкнула плечом вампира. Он повернулся. Она кивком головы указала на девушку, вопрошая, поймёт ли та, если…

Он понял с полувзгляда. Поднял руку и позволил прижаться щекой к своей груди.

– Она понятливая, не переживай, – шепнул и убрал за ухо несколько прядей.

– Часто таскаешь баб домой? – привычно сострила Кира.

– Ты первая, она потому и прибалдела. И тоже всё время сбежать просится.

– Ты отталкиваешь от себя женщин.

Однако вопреки словам Кира просунула руку ему за спину, другую перебросила через живот и крепко обняла, мечтая, чтобы этот вечер растянулся в бесконечность.

– Ты путаешь меня с собой, – Игнат накрыл её спину рукой и стал медленно поглаживать поясницу.

По экрану поползли финальные титры. Ксюша звонко чмокнула отца в щёку, подхватила со стола пустые чашки и кружки и ретировалась на кухню. Кира тоже поднялась, хоть и с большой неохотой.

– Я пойду, не провожай, – сказала едва слышно.

– Ты же спишь на ходу, – Игнат тоже выпрямился, широкой пятернёй зачесал волосы назад. – Давай отвезу.

Она разрывалась между желанием сбежать и намерением напроситься на ночёвку. Как и прежде, статный кровосос вызывал бурю эмоций, но теперь они стали со знаком «плюс», что решительно всё портило. Ненавидеть его куда привычнее, а вот восхищаться со всеми вытекающими последствиями – это уже из разряда фантастики.

Тем не менее она пошлёпала в коридор. Медленно обулась. Игнат молча наблюдал за её движениями.

– Если я попрошу тебя решить мою «маленькую проблему», – она заговорила, трусливо обращаясь к двери, – что ты на это скажешь?

– Что в разовых акциях нет никакого смысла. Тебе нужна комплексная терапия. Долговременная.

Она кивнула, так и не обернувшись, прикусила дрожащую губу и медленно взялась за дверную ручку.

– Ты был женат? – резко повернулась, чтобы задать вопрос.

– Был. Она умерла в начале прошлого столетия. Внематочная беременность. Тогда плохо умели диагностировать подобные случаи.

Кира только и сумела молвить:

– Мне жаль.

– Ксенька очень на неё похожа, – с тёплой улыбкой произнес Игнат. – Я слышал, твои бабушка и дедушка тоже погибли. Саймон как-то обмолвился пару раз.

– Да, – подтвердила холодно, – мамаша их так отблагодарила за то, что они вырастили её детей. Спасибо за ужин.

Она вышла в подъезд, держась очень прямо и с высоко поднятой головой. В грудь словно ржавый прут воткнули. Ну зачем, зачем он упомянул о бабушке и дедушке? Хотел, чтобы их сплотила боль от потери близких?

– Кир?

Она не оглянулась, а продолжила упрямо спускаться. Но уже через мгновение вынужденно остановилась. В кармане завибрировал мобильный. На дисплее высветилось бестолковое слово «Мать». Тупая боль вонзилась в виски.

– Слушаю.

– Надеюсь, ты не намерена проигнорировать моё приглашение на вечеринку? Потому что мы с отцом уже подъезжаем к ресторану.

– Что?! – Кира перешла на крик. – Как ты посмела?

– Солнышко, он был и остаётся моим мужем. Как я могла допустить, чтобы он пропустил помолвку собственных детей?

– Ах ты… Учти, если с ним хоть что-то случится, если рядом хотя бы ветерок дунет, я тебя из-под земли достану, изрежу на мелкие полоски, потом обратно в землю затолкаю, – половину слов она просто не договорила и пулей выскочила во двор.

Сзади послышалась поступь чужих шагов.

– Узнаю мою девочку, – с нежностью отозвалась матушка. – Братцу позвони, а то он почему-то игнорирует мои звонки.

Кира взвыла от ярости, на бегу выхватила из кармана ключи от автомобиля и попыталась отключить сигнализацию, но пальцы так тряслись, что брелок выпал из рук. Она склонилась, чтобы подобрать его с тротуара, и больно врезалась лбом в макушку Игната.

– Ты же попросила меня решать твои проблемы, ведь так? – спросил он, поднимая зловредный пульт от машины.

Затоптав гордость, она кивнула.

– Отлично, тогда садись в машину и начинай рассказывать.

***

Квартира молодого травматолога скорее напоминала больничную палату, чем жилое помещение. На безупречно белых стенах висели абстрактные картины, выбранные не Семёном, а скорее дизайнером – жизни в них не чувствовалось, да и с духом бунтарства они плохо сочетались.

В гостиной на спинке дивана висела мятая рубашка. На стеклянном журнальном столике громоздились стопки медицинских журналов с пометками красным маркером, между ними примостился недоеденный сэндвич в смятой упаковке.

В спальне царил особый хаос: дорогой ортопедический матрас щеголял смятым постельным бельем, на прикроватной тумбочке выстроились в ряд чашки с остатками кофе, а между ними – путаница проводков от зарядных устройств.

Словом, всё здесь кричало о том, что хозяин квартиры – человек, для которого больница стала вторым домом, а собственная квартира – лишь местом для короткого отдыха между сменами в обоих медицинских учреждениях: для людей и сверхъестественных существ.

Впрочем, интерьером и порядком Геля интересовалась мало. Всё её внимание было сконцентрировано на мужских губах и руках, которые хаотично блуждали по телу. Она не отставала и жадно касалась всего, до чего могла дотянуться.

Они сплелись в объятиях ещё на пороге, долго возились с обувью, не желая прерывать поцелуй, потом каким-то образом очутились в гостиной. Семён прижал её к стене у двери спальни, переключился на шею и принялся вытаскивать из петель пуговицы на блузке.

Геля тоже попыталась избавиться от его футболки. Общими усилиями они кое-как сняли её через голову, а потом в его кармане запел телефон.

– Очень подходящий момент, – со смешком сказала она, бросая футболку куда-то на пол.

– Меня нет, – беспечно отозвался Семён, достал смартфон, не глядя на дисплей, активировал режим полёта, затем кинул аппарат за спину и вернулся к прерванному занятию. – Помнишь, я как-то предположил, что снаружи ты – мягкая сливочность? Так вот я точно провидец, хотя в роду у меня ангелы, а не цыгане.

Он с преувеличенной пылкостью распахнул края блузки и жадно впился губами в кожу над лифом. Снял и бюстгальтер, и блузку, являя глазам нежные островки молочно-белой кожи.

Геля тихонько простонала. Её, конечно, радовало, что свет они так и не зажгли, но даже будь в комнате ярко, как в операционной, она бы не вспомнила о смущении. Разум воспламенялся от его ласк, по телу расходились волны дрожи. Низ живота тянуло от предвкушения небывалого удовольствия. Ей попросту некогда было задуматься, так ли она хороша и не отпугнёт ли любовника лишняя жировая складка. Она целиком отдавалась ощущениям.

– Сём?

– Я тебя… слушаю, – он спустился с поцелуями до самого пупка, встал на колени и неторопливо расстегнул пуговицу на её джинсах.

– А ты не мог бы, м-м, выпустить вампира?

Он замер, глянул на неё исподлобья, словно убеждаясь, что не ослышался, потом стянул с бёдер брюки.

– Только вначале предупрежу, что в облике вампира я чуточку… агрессивен. И если тебе больше нравится нежный секс, то лучше всё оставить, как есть.

Он снова поднялся к её лицу и облизал пересохшие губы.

– Я учту на будущее, когда захочется нежности, – Ангела хитро улыбнулась и провела языком по его шее от яремной впадины до подбородка.

– Авантюристка, – Семён тряхнул волосами и с лёгкостью выпустил наружу все инстинкты.

Геля тут же впилась губами в клыки, проталкивая между ними язык. Руки её споро избавляли вампира от остатков одежды. Они поменялись местами. Теперь Семён подпирал стену затылком, а она медленно блуждала по его телу губами и руками, наслаждаясь плавностью каждой линии и той таинственной дрожью, что сокращала всякий мускул на теле.

Он дал снять с себя джинсы и трусы, а потом подхватил на руки и понёс на кровать.

– Ещё у меня проблемы с терпением, – запоздало припомнил он, укладывая Ангелу на спину и накрывая своим телом. – Так что если ты хотела растянуть прелюдию…

Семён не договорил, провёл ладонью у неё между ног, тихо зашипел от ощущения влаги на пальцах, быстро снял мешающую ткань и медленно погрузился внутрь.

Геля выгнулась от невероятно тесного контакта, вонзила ноготки в его спину и быстро-быстро задышала, силясь пережить этот момент блаженства.

Он двигался плавно и не сводил взгляда с её лица.

– Не закрывай глаза, – попросил, лаская большим пальцем губы и подбородок. Остальными четырьмя держал её за горло. – Я хочу видеть, когда ты будешь близко.

Она старалась смотреть в глаза, пока он уверенно подводил её к краю.