Текст книги "Саймон (СИ)"

Автор книги: Анна Есина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Подземный актовый зал являл собой пустующее помещение. Достроить его не успели: установить сцену и ряды сидений для зрителей планировали лишь к следующему году, так что уместнее было бы назвать его безжизненной бетонной коробкой колоссальных размеров. Здесь легко могли бы уместиться несколько футбольных полей, но сейчас тут и яблоку негде было упасть. Две непримиримые армии застыли друг напротив друга и только ждали команды вцепиться неприятелю в глотку.

В авангарде первой застыл колоссальный кракен – его щупальца, подобно живым змеям, извивались в воздухе, а глаза излучали холодное сияние. Исполинская фигура казалась несокрушимой скалой, готовой обрушиться на любого противника.

За ним выстроились тёмные эльфы – их кожа мерцала, словно полированный обсидиан, а глаза пылали изумрудной яростью. Домовые, вооружённые древними мечами, выкованными в тайных кузницах, стояли плечом к плечу, готовые к схватке.

В центре зала возвышался древоподобный анестезиолог Сильварис – его покрытое рунами тело-ствол ощерилось корой крепче самой стали, а ветви-руки таили силу возмездия. Рядом застыл могучий тролль, чьи мышцы напоминали движущиеся валуны под серой кожей.

Вампиры, обнажив клыки, рычали, демонстрируя звериную сущность. Их глаза горели алым пламенем, а тени под ногами тянулись, словно хищные когти.

Големы Морган и Гаррет, сотворённые из камня и металла, хранили в себе мощь древних механизмов. Гномы с густыми бородами и крепкими руками сжимали топоры и секиры, готовые принять неравный бой.

Сатир, выставив копыта вперёд, застыл в боевой стойке – рога блестели в тусклом свете, а козлиная морда выражала готовность к битве.

Верховным предводителем этого разношёрстного войска являлся древний вампир с крыльями, сотканными из первозданного мрака. Его аура подавляла даже самых отважных существ, заставляя склонять головы в почтении. Крылья колыхались в воздухе, обещая гибель любому врагу.

Напротив выстроилась армия преисподней, воплощённая в самых кошмарных формах.

На переднем флаге скользили злобоглазы – бестелесные существа с телами в форме исполинских глазных яблок с когтистыми лапками, источающие ядовитый зелёный свет. Их пронзительные вопли разрывали воздух.

За ними застыли демонические рыцари в латах из окаменелой магмы. Мечи их отливали тёмным пламенем.

По фронтам шеренгами выстроились церберы с пылающими глазами и языками, похожими на огненные хлысты. Единый вой, который они издавали, заставлял содрогаться стены.

Под потолком парили гарпии с кожистыми крыльями и лицами, искаженными в вечном страдании, когти их жаждали вонзиться во вражескую плоть. Они кружили над противником, выжидая момент для атаки.

В тылу двигались живые тараны – колоссальные создания из плоти и костей, защищённые бронёй из собственных сросшихся позвонков. Их шаги сотрясали пол.

В центре построения возвышались колдуны-бушуки, окутанные клубами тёмной магии. Изломленные руки чертили в воздухе смертоносные знаки.

А впереди всех, конечно же, стояла она – Дана, демонесса высшего порядка. Асфальтово-серое тело казалось высеченным из камня, а кожистые крылья венчали костяные наросты. Огненные вены пульсировали под каменной кожей, словно реки лавы. Глаза, подобные двум чёрным дырам, излучали такую ненависть, что даже самые стойкие отводили взгляд.

От этого войска исходила волна злобы и разрушения столь мощная, что атмосфера вокруг них казалась отравленной самой сущностью преисподней. Каждое движение этих существ было наполнено болью и страданиями бесчисленных душ, а их присутствие заставляло реальность корчиться от отвращения.

Воздух задрожал от напряжения, когда две армии сошлись взглядами. Тишина повисла над ристалищем, словно натянутая струна арфы. И вдруг Дана взмахнула рукой – и адское полчище ринулось в атаку.

– Пузя, на изготовку! – скомандовал Игнат.

Кракен первым принял на себя удар злобоглазов. Его щупальца, словно живые змеи, извивались в воздухе, отражая атаку десятков тварей.

Игнат взмахнул чёрными крыльями, создавая вихрь тьмы, который поглощал вражеские заклинания колдунов, и воспарил под потолок. Мощным рывком он ухватил за шеи двух гарпий и столкнул между собой с такой силой, что сплющились головы.

Гарпии ринулись на него с яростью. Одна взгромоздилась на плечи и попыталась укусить за горло. Игнат поймал её за крыло, вытащил из-за спины и с рычанием разодрал пополам.

– Эльфы, цельсь! Огонь! Пли! – отдавал приказы зычный голос древнего вампира.

Град метких стрел, пущенных тёмными эльфами, обрушился на летучих бестий. Игнат поймал одну такую в воздухе и пронзил ею сразу двух гарпий.

Семён, оскалившись, ринулся навстречу демоническим рыцарям. Рядом с ним бок о бок сражался оборотень в облике молодого волка.

– Ну же, тварина, иди к папочке! – Сёма бравировал, подманивая к себе как можно больше отродий из преисподней.

Первый рыцарь, закованный в тёмные доспехи, с громким рёвом бросился на вампира. Семён увернулся от удара, потом нанёс собственный – прямо в челюсть неповоротливого исчадья.

– Я покажу вам, как обращаются у нас с незваными гостями! – прорычал он, и глаза полыхнули яростью, способной испепелить саму тьму.

Ретивый Серж сражался сразу с двумя рыцарями и вполне преуспевал, так что вампир потихоньку начал подбираться к предводителю.

– Серж, берегись! – внезапно крикнул Семён, заметив, как одна из тварей материализовалась за спиной лохматого чёрного волка.

Оборотень успел отпрыгнуть в последний момент, избежав удара магического клинка. В ответ он бросился на рыцарей с удвоенной яростью, разрывая их строй, как бумагу.

Семён, воспользовавшись моментом, наконец добрался до предводителя рыцарей. Их схватка была короткой, но жестокой. Семён сжал врага в своих объятиях, пустил в ход клыки, разрывая глотку неприятеля, и тот растворился в темноте, словно его никогда не существовало.

Битва продолжалась. Демонические рыцари падали один за другим под натиском вампира и оборотня. Каждый удар, каждый прыжок были наполнены силой и яростью, способной сокрушить саму ночь. Серж, в пылу сражения, потерял контроль и был ранен в плечо, но даже боль не могла остановить его.

Семён, кружась в смертоносном танце, уворачивался от ударов демонических мечей, его клыки блестели в полумраке, обагрённые кровью врагов.

«Мы не устанем, пока бьются наши сердца!» – мысленно прорычал Серж, снова бросаясь в атаку и разметая неприятелей, как буря разносит целые барханы песка.

Семён в пылу азарта издал боевой клич и ринулся вперёд. Кулаками и зубами он пробивал себе путь, а Серж добивал уцелевших когтями и клыками.

В это время Дана силилась изобрести что-то против исполинского защитника Пузи, чудовищно-огромное тело которого отгораживало армию клиники от демонических тварей. Она прохаживалась между рядами колдунов-бушуков и требовала от них смертельных заклинаний, способных ранить неприятеля.

– Пробуйте! Стихийные заклинания! Адово пламя! Проклятия! Порчи! Что угодно!

Пузя обрушил свои щупальца на злобоглазов, раздавливая их, словно насекомых, затем накинулся на демонических рыцарей, что уцелели в схватке с вампиром и оборотнем.

Игнат, подняв руки, создал стену из чистой тьмы, которая защищала Пузю от атак колдунов-бушуков, затем переключился на церберов. Руки, словно покрытые невидимой броней, начали двигаться с невероятной скоростью. Пульсирующая тьма вокруг него лишь преумножала его силу, делая удары ещё более смертоносными.

Дана в отчаянии крикнула колдунам:

– Барьер! Защитный барьер для церберов!

– Думаешь, магия их защитит? – прорычал Игнат, глядя на ненавистную демонессу. – Я сражаюсь по-настоящему!

Первый цербер бросился на него, но древний вампир молниеносно перехватил его челюсти и с хрустом разорвал пополам. Монстр издал оглушительный рёв боли, а спустя миг затих навсегда.

Второй цербер атаковал сбоку, пытаясь сбить Игната с ног. Вампир ловко уклонился от удара и, развернувшись, схватил монстра за горло, сжимая с невероятной силой. Цербер захрипел, глаза начали вылезать из орбит, пока, наконец, он не обмяк тряпичной куклой.

Третий и последний монстр, осознав свою участь, попытался отступить, но Игнат настиг его в мгновение ока. Руки сомкнулись на горле цербера, ломая его защиту и разрывая плоть.

– Слабые создания! – прорычал он, чувствуя хмель от обилия крови и адреналина. – Я показал вам, что значит истинная сила!

Он с презрением посмотрел на поверженные тела, чувствуя удовлетворение от выполненной работы.

Дана, решив побороть кракена собственными силами, выпустила поток тёмной энергии. Пузя, увернувшись, ответил залпом из своих щупалец, которые теперь светились синим пламенем. Игнат, взмахнув крыльями, создал вихрь, который полетел в демонессу, но та укрылась за спинами колдунов.

Стены зала дрожали от мощи сражающихся, а воздух наполнился запахом крови, озона и древней магии. Никто не собирался отступать – ни защитники клиники, ни армия преисподней.

Семён, пробившись через редеющие ряды демонических рыцарей, столкнулся с живыми таранами. Оставалось лишь дивиться глупости матери – выставить такую мощь в тылу, видно, стратег из неё никакой.

Его скорость была невероятной – он двигался так быстро, что оставлял за собой лишь размытые тени. Несколько вампиров присоединились к Семёну, и единым фронтом они атаковали безобразных тварей в костяных панцирях.

– Ха! А я всерьёз беспокоился, что эти костяные мешки меня остановят, – грянул хохотом Саймон, нанося сокрушительный удар по ближайшему существу.

Пузя, заметив друга, окружённого врагами со всех сторон, направил свои щупальца на поддержку.

Тут подоспели ещё несколько вампиров и, конечно же, оборотень. Ощетинившись, Серж вонзил зубы в уродливую тварь, куснул ещё одну, запрыгнул на того, что намеревался втоптать одного из кровососов в пол.

Семён не отставал и сновал среди недругов с быстротой молнии. Одно из существ попыталось контратаковать, выставив острые шипы на своём пути. Вампир оскалился и зарычал, попытался схватить тарана, но не учёл, что шипы могут оказаться не только острыми, но и ядовитыми. Всего одно касание, и реальность разлетелась на манер разбитой миски.

Пол и потолок поменялись местами. Взгляд заволокло белым туманом. Сёма попытался устоять на ногах, но тело воспротивилось, и он повалился навзничь, а сверху на него взгромоздились сразу несколько живых таранов. Послышался хруст костей. Руку обожгло такой лютой болью, что вампир закричал.

Игнат резко обернулся на звук, увидел своего травматолога, распростёртого на полу, горстку неприятелей над ним, и устремился к дальнему концу зала.

Пузя и Серж уже разделывались с тлетворными чудищами, вернее, оборотень расшвыривал в стороны врагов, а кракен лишь силился протянуть щупальце в плотные ряды демонических существ и вызволить Саймона.

Тут подоспел главврач. Хлёсткими ударами он разметал таранов по разным углам и дал Пузе возможность уволочь бесчувственное тело Семёна в безопасность тыла.

Дана, понимая, что проигрывает инициативу, призвала все свои силы. Демонические глаза вспыхнули алым пламенем, крылья раскрылись шире. Но было слишком поздно.

Двери зала раскрылись, впуская обоих Горынычей в обличии толстых мужчин. Окинув взглядами поле брани, оба взвыли от запаха крови и смрада преисподней и, не сговариваясь, начали превращение.

Два исполинских силуэта, некогда бывшие единым целым, теперь возвышались над землёй, подобно древним божествам возмездия. Их чешуйчатые бока сочились алой кровью в местах незаживших швов, а в глазах пылала такая ярость, что колдуны в ужасе отпрянули прочь, закрывая лица руками.

Горынычи – два брата-дракона – двигались с невероятной синхронностью, словно никогда и не были разделены. Один, гибкий и стремительный, с изумрудными чешуйками и крыльями, похожими на расплавленное золото, заходил с фланга. Второй, массивный и грозный, с тёмно-синей чешуёй и шрамами на крыльях, прикрывал тыл.

Демон Дана, самодовольная и жестокая, стояла посреди зала, окружённая трепещущими колдунами. Чёрные глаза сверкали злобой, но сейчас в них промелькнуло удивление. Она не могла поверить, что её план провалился.

Первый Горыныч, издав оглушительный рёв, извергнул поток пламени прямо в лицо демонессе. Если бы вокруг не гремел шум битвы, наверняка можно было расслышать слова дракона:

– Злая тётка!

Огненная струя получилась такой мощной, что воздух вокруг раскалился до предела. Дана закричала, пытаясь закрыться руками, но тщетно. Второй Горыныч, молниеносно метнувшись вперёд, схватил её лапами.

Исполинская пасть разверзлась будто жерло преисподней, обнажив ряды острых как кинжалы зубов. Одним движением он поглотил голову Даны, и зал наполнился жутким хрустом ломающихся костей. Тело демонессы рухнуло на пол, дёрнулось в последних конвульсиях, а братья-драконы, тяжело дыша, с воинственной решимостью посмотрели на результат своего возмездия.

Кровь продолжала сочиться у них из разошедшихся швов, стекая по чешуе и капая на пол. Раны горели огнём, но во взглядах теперь читалось удовлетворение. Справедливость восторжествовала, хотя цена была высока. Колдуны, парализованные ужасом, наблюдали за происходящим, не в силах пошевелиться.

Братья переглянулись, и в этом безмолвном диалоге читалось всё: боль разделения, радость воссоединения и торжество победы. Они знали, что впереди их ждёт долгий путь исцеления, но теперь они были вместе, и это давало им силы двигаться дальше.

Игнат спикировал вниз и обрушил ботинок на голову последнего уцелевшего цербера. Череп хрустнул, как переспелый плод, тварь изумлённо взвизгнула и повалилась навзничь, бездыханная. И тут сознание древнего вампира окутала такая боль, что всё происходящее отошло на второй план. Он почувствовал не просто опасность, которая грозила Кире, а в полной мере ощутил её предсмертную агонию.

– Пузя! – гаркнул он, обращаясь к кракену. – Дави их всех! Никому не видать пощады!

Он снова воспарил под потолок, оглядел нестройные ряды врагов, которые уменьшались с каждой секундой, и поспешил на выход. Кровь Киры в нём стенала и выла, корчась в предсмертных муках. Игнат не летел, он мчался со всей возможной поспешностью и молил всех известных богов о снисхождении.

Беса во главе своры адских гончих он заприметил сразу. Игнат замер на мгновение, алые глаза впились в уродливую фигуру. Скверник резко обернулся на шорох крыльев, помертвел рожей и драпанул со всех ног.

– Думаешь, сможешь скрыться? – прорычал Игнат, его голос эхом отразился от стен.

Спикировав вниз с грацией хищника, Игнат вцепился в беса. Когти прорезали чёрную плоть, словно бумагу. Существо завизжало, но вампир не дал ему шанса на спасение. Одним мощным движением он разорвал беса в клочья, и кровь фонтаном хлынула на пол.

Адские гончие, почуяв запах смерти, бросились в атаку. Клыки сверкали в полумраке, а глаза горели неистовым пламенем. Игнат встретил их с яростным хохотом.

– Ну что, псы, хотите поиграть? – оскалился он, жестом подзывая первую гончую.

Кулаки молотили по их телам, когти вспарывали шкуры, а зубы вгрызались в плоть. Кровь разлеталась во все стороны, окрашивая стены в багровый цвет.

Внезапно воздух задрожал от мощной ауры. Ксюша появилась словно из ниоткуда, её облик был поистине ужасающим – воплощение самой смерти. Тёмное свечение окутывало её, а из тела вырывались волны разрушительной силы, похожие на щупальца Пузи.

– Отец, ты как всегда торопишься! – её голос был холоднее льда.

За спиной у неё толпились вампиры, тридцать или даже больше перекошенных яростью лиц с глазами, которые горели жаждой битвы. Они были готовы к войне.

– Дочка, ты вовремя! – прохрипел Игнат, отбрасывая очередную гончую. – Я уж думал, что придётся веселиться одному.

– Не надейся! – усмехнулась Ксюша, и её глаза полыхнули столь непривычной жаждой убийства. – Мы ещё покажем им, что такое настоящий гнев.

Вампиры ринулись в бой, их клыки и когти обрушились на свору. Гончие выли от боли и страха, но было уже поздно. Через минуту от них остались лишь кровавые ошмётки, разбросанные по полу.

– В актовый зал! – приказал Игнат и Ксюша передала команду своим подданным. – Там ещё много работы. Никто не уйдёт живым!

Их общий голос эхом разнёсся по коридорам, и вампиры, повинуясь приказу, устремились вперёд. Игнат, тяжело дыша, бросился к Кире, сердце грохотало в груди, наполненное смесью ярости и триумфа, а сознание заволокло маревом страха.

В тусклом свете смотровой комнаты, среди осколков разбитых приборов и опрокинутых столов, лежала Кира. Её некогда великолепные крылья, ныне изорванные и изуродованные, напоминали рваные полотнища, будто их пропустили через мясорубку. Каждое пёрышко, каждая жилка были искалечены, словно сама судьба поиздевалась над её красотой.

Тело девушки покрывали багровые следы укусов – глубокие борозды от когтей, словно кто-то пытался разорвать её на части. Одежда превратилась в окровавленные лохмотья, а кожа, некогда нежная и гладкая, теперь напоминала карту страданий. Лицо, залитое кровью, казалось высеченным из мрамора – настолько оно было бледным. В глазах медленно угасала последняя искорка жизни.

Она попыталась сфокусировать взгляд на появившемся Игнате. Её губы дрогнули, словно пытаясь произнести слова прощания или признания в любви. Но Игнат не дал ей времени на слова.

С яростным рыком он в одно движение разодрал своё горло когтями, не заботясь о собственной боли. Кровь хлынула из раны, пульсируя в такт с его сердцем. Нежно, почти трепетно, он поднял Киру на руки, прижимая её к себе так бережно, словно она была сделана из тончайшего стекла.

– Пей! – прорычал он, прижимая её губы к своей ране. – Пей хоть всё до последней капли, но пей! Я не отпущу тебя, слышишь? Никогда! Ты моя, моя. Навеки!

Его голос дрожал от смеси ярости и отчаяния. Кровь струилась по её губам, капала на разорванную одежду, но он продолжал удерживать её, не давая отстраниться. В глазах читалась такая решимость, что даже смерть могла бы отступить.

– Пей, любовь моя, – прошептал он, когда она, наконец, сделала первый глоток. – Я не позволю тебе уйти. Ты будешь жить. Будешь.

Он чувствовал, как жизнь медленно возвращается в её тело – как розовеют щёки, как учащается пульс, как в глазах появляется блеск. Но не ослаблял хватку, продолжая питать её своей кровью, пока не убедился, что она действительно спасена.

– Я люблю тебя, – прошептал он, когда её дыхание стало ровным. – И всегда буду любить.

Голос дрожал от переполнявших его чувств, а в глазах стояли слёзы – слёзы радости и облегчения.

***

Отныне путанные лабиринты подземной клиники хранили следы страшного сражения. Разрушенные стены актового зала покрылись багровыми разводами, а в трещинах камней застыла кровь павших героев. Каждый уголок этого места рассказывал свою историю о мужестве и самопожертвовании.

Два могучих Горыныча, чьи разноцветные чешуи когда-то сверкали ярче солнца, теперь покоились в земле. Их тела, не пережившие превращения в драконов, были погребены с почестями. Однако их жертва не была напрасной – они унесли с собой тьму, угрожавшую всему живому, и их имена навсегда останутся в легендах как символ отваги и преданности.

Семён, бесстрашный воин с сердцем льва, выжил, но его правая рука была искалечена мощными ударами живых таранов. Кости раздроблены, мышцы порваны – врачи, призванные на помощь из соседнего Красноярского края, бились за его конечность несколько дней. Теперь его рука навеки останется изуродованной, но он благодарил судьбу за саму возможность жить.

Домовые, эти маленькие хранители домашнего очага, отделались сравнительно легко – синяки и ссадины покрывали тела, но дух остался не сломлен. Они рассказывали о битве своим детям, превращая её в легенду, которая будет передаваться из поколения в поколение.

Кракен Пузя, могучий защитник, потерял два десятка своих щупалец – его тело было изуродовано в схватке с живыми таранами и горсткой колдунов. Долгие месяцы он проведёт в таинственной клинике под Владивостоком, где искусные морские целители помогут ему восстановиться. Теперь ему предстояло заново учиться управлять своим телом.

Профессор Магдалена Новакова исчезла бесследно, словно её никогда и не существовало. Игнат, верный своему слову, провёл месяцы в поисках предательницы, и наконец его месть свершилась – голова суккубы была выставлена в фойе клиники как предупреждение всем, кто осмелится встать на пути света.

Кире, чья храбрость спасла Ангелу, предстояло пройти через месяцы мучительного лечения. Её тело, израненное и истощённое, боролось с гниющими ранами. Врачи прикладывали все усилия, чтобы спасти её, и постепенно жизнь возвращалась в измученное тело.

День битвы с преисподней навсегда остался в памяти выживших как день великого мужества и самопожертвования. В анналах истории он был отмечен как пример того, как свет может победить тьму. Имена павших – дриады Лиры, змея Горыныча и других героев – стали символом надежды для будущих поколений.

Их подвиг, запечатлённый в камне и металле, в песнях и сказаниях, напоминал всем живущим о том, что даже в самые тёмные времена есть место для света, и что истинная сила заключается не в могуществе, а в готовности пожертвовать собой ради других.