Текст книги "Саймон (СИ)"

Автор книги: Анна Есина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Я не против, если ты выберешь место, куда пустят в майке и джинсах, иначе я буду собираться до самого ужина.

– Отлично, тогда я пришлю за тобой такси.

– Эй, полегче! Я и сама могу приехать, ты только скажи, куда.

– Если скажу, тебе придётся показать мне свою сегодняшнюю пижаму. Целиком.

Геля разразилась смехом.

– Серьёзно?

– Более чем, – Семён откинулся на спинку кресла и обхватил рукой затылок. – Так что, вызывать такси?

– А если на мне застиранная футболка и бабкины панталоны?

– Я готов любоваться хоть скафандром, если в нём будешь ты, – льстиво отозвался он.

Геля прижала телефон к груди и беззвучно заверещала, совсем как школьница, впервые влюбившаяся в старшеклассника-хулигана. Потом набралась храбрости, улеглась вдоль кровати и подняла телефон на расстояние вытянутой руки. Медленно повела им вниз, давая обзор на алый велюровый комплект из майки с кружевной окантовкой и шортикам в тон. Её не покидала мысль, что на теле нет бюстгальтера, и весьма аппетитная грудь являет собой бесформенное зрелище. Да и бёдра далеки от идеала.

Закончив с обзорной «экскурсией», Геля перевернулась на живот и прислонила телефон к изголовью.

– Ты уверена, что это ночной костюм твоей бабки? – спросил Семён.

Она кивнула, не в силах произнести что-то вслух. Сердце гулко стучало, в животе ворочался горячий шар желания. Она не смогла бы признаться, но эта выходка наэлектризовала всё внутри. Судя по всему, на Семёна она тоже подействовала опьяняюще. Он неотрывно смотрел в камеру, глаза блестели, словно два озерца во время дождя, а по губам блуждала манящая улыбка.

– Больше не показывайся мне в этой пижаме, пока не надумаешь разрешить её снять, – предостерёг он, прикрыл глаза, потёр переносицу и чуть более мягко сказал, – одевайся. Буду ждать тебя в ресторане «Радиан Холл» на улице Ярославского.

Геля шутливо козырнула и сложила губы трубочкой, отправляя воздушный поцелуй. Семён сделал вид, что поймал её чмоканье и с самым серьёзным видом прижал сжатый кулак к сердцу. Она улыбнулась и завершила звонок. Пулей вскочила с постели и помчалась одеваться.

Оставшиеся «кружочки» досматривала на бегу.

– После обеда я пропадаю в операционной, – вещал Семён из комнаты, которая больше всего напоминала ванную. – Тут без шуток – ответственность огромная. Иногда думаю: вот бы изобрели кнопку «отменить травму», но пока приходится работать руками. Позавчера была операция на колене – четыре часа корпел над микроскопом, как ювелир. А после – чувствуешь себя, будто сам прошёл через операцию, притом самую бесчеловечную.

Ближе к вечеру – бумажная работа. Знаешь, сколько форм нужно заполнить, чтобы просто зафиксировать перелом мизинца? Я уже и не считаю. Иногда мечтаю о том дне, когда все эти бумажки превратятся в пепел… Но пока что пепел остаётся только от моих нервов. А ещё от кофе – пью его литрами.

Ах да, забыл упомянуть, что в обед у меня обычно консилиумы, обсуждения сложных случаев. На днях был пациент с переломом челюсти после драки – представь, он пытался мне доказать, что упал с велосипеда! А его так называемый «велосипед» стоял в углу палаты и тихонько хихикал.

Вечером – консультации, обсуждения с коллегами. И да, я всё ещё заведующий, так что все сложные случаи – ко мне. Иногда хочется сказать: «Ребята, давайте распределим травмы поровну!», но кто ж меня послушает? А ещё приходится разбираться с жалобами – особенно весело, когда пациент жалуется, что мы слишком медленно лечим его перелом. Люди порой такие глупые.

А дома я просто ноль. Без всяких палочек и оговорок. Валюсь на диван напротив телика и убиваю мозговые клетки тупыми сериалами. Чаще всего смотрю «Теорию большого взрыва» или «Секс в большом городе». И не хихикай там, я преданный поклонник творчества Сары Джессики Паркер. Кстати, на днях пересматривал «Скорую помощь», и нет, не из-за Джорджа Клуни, мне больше по нраву Джулианна Маргулис. Вот я ретроград, правда?

Засыпаю где-то через час-два после возвращения. Иногда на том самом диване, но чаще стараюсь всё же донести свою тушку до кровати. Правда, порой во сне продолжаю читать истории болезней – просыпаюсь в холодном поту, пытаясь вспомнить, где у пациента был перелом.

Геля прослушала несколько видеозаписей подряд и каждый раз диву давалась, как так вышло, что такое сокровище – и до сих пор одинок? Ответ напрашивался сам собой. У Семёна попросту нет времени и сил на отношения. Работа занимает всё его время и мысли.

Уже в такси она запустила последний оставшийся «кругляш» и с тянущим низ живота предвкушением уставилась на экран.

– И да, я всё ещё живой, несмотря на все эти травмы и бумажки. Видимо, судьба у меня такая – спасать людей и рассказывать тебе об этом в «кружочках». А ещё у меня сегодня был пациент, который поблагодарил меня за то, что я «так профессионально сломал ему гипс» – это, наверное, высшая форма доверия. Впрочем, какую ересь я несу? Всё, пора отключаться – уже заговариваться начинаю.

Сообщение оборвалось. Она хотела было убрать телефон, как Семён поделился фотографией с подписью: «Моя сеструха».

На снимке застыли две поразительные фигуры. Словно две половинки одной души, брат и сестра стояли в рок-позе, подняв руки в характерном знаке «коза».

Он – высокий голубоглазый блондин с выразительными татуировками на руках и тоннелями в ушах. Колечко в носу добавляло его образу бунтарский шик. Чёрная футболка и джинсы подчёркивали его стройную фигуру, а взгляд буквально сражал наповал духом дерзости и свободы.

Она – его зеркальное отражение, но с женственным началом. Те же светлые волосы, но тёмные глаза, придающие облику оттенок загадочности. Пирсинг в языке, так называемая «штанга», добавляли образу роковой соблазнительности. Даже статичная поза не могла скрыть природной грации.

Оба, приподнявшись на цыпочках, высовывали языки в игривом жесте, их улыбки ослепляли, а красота казалась столь совершенной, что от неё пробирало до дрожи – словно два ангела-бунтаря, спустившиеся с небес, чтобы нарушить покой земной ночи.

Глава 7

Работа не клеилась. Семён ни на чём не мог сосредоточиться, то и дело обращаясь мыслями к ночному заявлению Киры. Ангела – ангел. Тавтология, конечно, знатная, но сути вещей не меняла. Чтобы убедиться в правоте сестринских наблюдений достаточно было вкусить крови, и он даже нашёл благовидный предлог. Он мог позвонить и солгать, что получил результаты анализов, что ей срочно требуется пересдать кровь из-за повышенного содержания сои или высокого уровня лейкоцитов – сгодилась бы любая нелепость.

Вот только ему совершенно не хотелось обманывать. И впервые заполучить её кровь из пробирки, а не добровольно отданной из вены, к которой он мог бы прильнуть губами…

Фантазия слишком глубоко въелась в мозг, чтобы от неё просто отмахнуться. А противоречия наскакивали одно на другое, мешая плавному полёту мыслей. Он хотел предложить ей работу в подземной клинике, однако прежде придётся рассказать о себе и том мире, о существовании которого она не догадывалась. Потом их ждёт ещё один неприятный разговор на тему её происхождения.

Близилось обеденное время. Семён так и эдак прокручивал в голове сотни вариантов, подбирая наиболее ёмкие слова.

«Кстати, ты знала, что я почти двухсотлетний вампир? Нет, чёрт, вечно у меня из головы вылетает. Да, и ещё кое-что, ты сама – ангел, внутренний голос подсказывает мне, что твоя бабка по материнской линии была зачата между человеком и ангелом, правда, здорово? Погуляем где-нибудь сегодня?

Погоди-ка, я снова упустил из виду, что хочу отведать твоей крови – ну надо же убедиться, что ты действительно из небесных созданий. Не переживай, ангелам я симпатизирую, у меня самого отец из их расы, а бэд боем я стал, потому что мама – демон. Да, представь себе, такие коллизии случаются. Дети в межрасовых парах рождаются с особенностями. Вот у меня на первом месте жажда крови, а сестра-близнец, которую мы ещё в детстве нарекли луминарией, потому как ни к одному известному науке виду отродий она не принадлежит, в общем, она зависима от сексуальной энергии, умеет всякие шаманские штуки с погружением в чужое сознание, может, как исцелять, так и калечить, и вообще считается бомбой с часовым механизмом, потому что в ней больше от ангела, но бином демона постоянно вступает в противоборство со светлой стороной её натуры. Не притомилась ещё? К слову, как твоё настроение?»

Бред. Сивой. Кобылы.

Такие тирады здравомыслящие люди не произносят.

Он открыл переписку с Ангелой, пролистал около сотни сообщений, которыми они обменивались накануне, и беззвучно зарычал. Требовалось срочно положить конец этим недомолвкам, поэтому он быстро набрал сообщение:

«Я намерен напроситься к тебе в гости на обед. Мне вести себя прилично или можно позволить себе парочку вольностей?»

Вздохнул, отправил. Положил телефон рядом с клавиатурой и погрузился в работу. Ответ пришёл через пару минут.

«Надеюсь, ты любишь спагетти с соусом болоньезе? По поводу приличий… Мне хочется ответить: «Да, не сдерживайся», но это ведь неправильно. Я боюсь тебя разочаровать».

Он буквально увидел её смущение, отразившееся на щёчках пламенным румянцем, и то, как дрожали пальцы, когда она набирала честный ответ.

«Болоньезе в самый раз. И я разделяю твои страхи, так что нас таких двое. Создадим группу анонимных трусишек?»

Ангела поставила под сообщением смеющийся смайлик со слезами у глаз, потом приписала:

«Спасибо за поддержку, но я с трудом могу представить что-то, чего ты боишься. Какие комплексы скрывает в себе мистер Идеал?»

Он долго раздумывал, прислать ли стикер с клыками, перепачканными в крови, или нет, потом отправил короткое послание:

«Буду через 30 мин. Спрячь подальше бабкину пижаму, не то наброшусь с порога» и добавил в конце колобка с поцелуем и сердечками на месте глаз.

Решение созрело в мгновение ока. И дальше ходить по тонкому льду из лжи и недомолвок ему опротивело. Искренность – тот самый фундамент, который казался наиболее прочным для выстраивания отношений, а если уже на этапе закладки основ идти по извилистой тропинке фальши, то незачем и начинать. Он любил монументальные постройки вроде Тадж-Махала, а с нынешними тайнами мог рассчитывать только на сельскую сараюшку, исполняющую роль нужника. Не то, к чему следует стремиться, верно?

Она открыла дверь ещё до того, как он позвонил, словно караулила в коридоре. Широко улыбнулась, обнажая милейшие ямочки на щеках.

– Привет, – молвила фальцетом. Нижняя губа дёрнулась, выдавая лёгкую дрожь.

На ней были узкие брючки цвета электрик и кремовая футболка-поло с накладным карманом на груди. Волосы душистыми волнами ниспадали на плечи.

Семён оказался столь же немногословен. Ответил ей приветствием, шагнул в прихожую, аккуратно прикрыл дверь и медленно развернулся лицом к хозяйке квартиры.

– Ты на днях спрашивала о родителях, и я ничего не ответил, – начал он издалека.

– Может быть, продолжим на кухне? У меня и стол уже накрыт, – она попробовала совладать с эмоциями, взяла его за руку и повела по узкому коридору.

Семён оглядел небольшую комнатку, чистенькую и аккуратную. Обеденный стол у окна ломился от угощений. Мясные деликатесы, сырная нарезка, овощной салат с заправкой из оливкового масла и семян горчицы, две тарелки с аппетитной пастой под красным соусом, миска солений: хрустящие огурчики, сочные помидоры, квашеная капуста. Два бокала с минеральной водой с ломтиками лимона дополняли картинку.

В груди кольнуло. В приступе небывалой нежности он обнял суетливую кухарку, чмокнул в губы, и всё пошло крахом. Вся его напускная серьёзность и желание поговорить начистоту испарились, точно капля воды со дна раскалённой сковороды. Секунду назад он готовился распахнуть душу, а вместо этого мягким надавливанием разомкнул пухлые губы и запустил между ними свой язык.

Она казалась вкуснее самого изысканного напитка и ярче любого оттенка в цветовой палитре. Пьянила, как выдержанное вино, и воспламеняла, слово пылающий факел.

Он толкнул её к дверце холодильника, навалился сверху и медленно спустил руки от лица к груди. Смял обеими ладонями эту притягательную тяжесть, нащупал проступившие сквозь ткань соски, тугие и крупные, и потянул на себя.

Она выгнулась дугой, простонала ему в рот и запуталась пальчиками в блондинистой шевелюре.

Семён наслаждался каждой её реакцией, каждым быстрым вдохом и гулким биением сердца. Её запах забивал ноздри, сладкий, манящий. Корица и ваниль. Он с ума сходил от желания попробовать её. Всю. Её кровь, её слёзы, её пот, влагу у неё между ног. Завладеть ей всеми возможными способами.

Он спустился к шее, безошибочно нашёл ту её часть, которая манила больше всего, и провёл языком по бьющейся под кожей жилке, словно намечая место укуса.

И вспомнил, с какой целью явился.

– Ангела?

– М-м? – она уже запустила руки ему под футболку и сейчас с интересом изучала рельеф мышц брюшного пресса. Глаза закрыты, голова чуть откинута назад, выпячивая вперёд аппетитное горло.

– Посмотри на меня, – с этими словами Семён чуть отстранился и спустил вампира с короткого поводка.

Лицо его исказила гримаса первобытной жажды. Глаза, некогда голубые и тёплые, теперь пылали кровавым огнём, а черты лица заострились, превращая его облик в нечто хищное и опасное. Ноздри раздувались, жадно втягивая воздух, пропитанный ароматом её тела.

Верхняя губа приподнялась в немом рыке, обнажая клыки – острые, смертоносные, готовые впиться в нежную плоть. В этот момент он был воплощением древнего зла, хранителем тёмной силы, что дремала в его венах почти два столетия.

Он не боялся навредить – его воля была крепка, а контроль над инстинктами абсолютен. Но в глубине души таился страх: страх увидеть отвращение в её глазах, страх оттолкнуть того, кто был ему дорог. Человеческий облик казался теперь таким невинным по сравнению с этой демонической формой, порождённой жаждой крови.

Тело оставалось прежним, но обретало сверхчеловеческую силу. Мышцы наливались мощью, рефлексы обострялись до предела. Он становился воплощением смерти, но даже в этой форме сохранял человечность, которая делала его не просто хищником, а существом, способным на чувства и эмоции.

Геля открыла глаза и шарахнулась в сторону. Прикрыла рот рукой, удерживая рвущийся изнутри вопль ужаса.

Семён понуро отошёл, плюхнулся на стул и уставился в пол. Вот такой реакции он и опасался. Сейчас его обольют святой водой, если таковая в доме найдётся, треснут по лбу распятьем, пихнут под жопу рукояткой деревянной швабры и навсегда откажут от дома. Знаем, проходили сотню раз. А-а, черт, про чеснок забыл. Им тоже швырялись.

– Господи, что ты такое? – шокировано спросила Ангела, пятясь к двери.

– Вампир, – кисло ответил Саймон, рассматривая свои ногти на предмет грязи под ними. Это ведь нехорошо, когда у доктора чёрные полумесяцы на руках.

– В смысле, это грим? – она слегка воодушевилась, услышав его привычный голос, и даже прекратила попытки сбежать.

– Сама потрогай, – вяло предложил, не надеясь, впрочем, на успех.

Она приблизилась, погладила по волосам на макушке, словно убеждаясь, что перед ней всё ещё Семён, потом нежно приподняла лицо за подбородок и уставилась в тёмные глаза с рубиновым отливом.

– Это линзы?

Он отрицательно покачал головой.

Ангела большим пальцем тронула левый клык, прижимающий край нижней губы.

– Бутафория, правда? Ну же, Сём, скажи, что они не настоящие.

– Как твоя грудь, – довольно плоско пошутил он и с тоской уставился на упомянутую часть тела, будто оплакивая упущенную возможность зарыться в неё лицом.

– Бред какой-то. Ты же обрабатывал мне царапину… Да ты в больнице работаешь! Как это возможно вообще?

– Вампирам, по-твоему, нельзя бывать рядом с кровью?

Она проигнорировала вопрос и обвела указательным пальцем своё лицо.

– А ты можешь, эхм, вернуться обратно? В смысле убрать это…

Семён кивнул и вернулся в человеческий образ. Ангела с вытаращенными глазами наблюдала за трансформацией, потом потянулась к бокалу с водой и залпом осушила его.

– Матерь божья, ты не прикалываешься. Ты и впрямь вампир?

– Нас ещё называют кровососами, пиявками, упырями, вурдалаками, стригоями, носферату, вриколакасами, драугами, ходячими мертвецами, нежитью, нечистью, ночными охотниками, ночными хищниками, тёмными лордами и мрачными аристократами. Уверен, парочку имён я точно упустил из виду. Тебе какой термин кажется подходящим?

Она не отреагировала на ёрничество, лишь прижалась рукой к его щеке.

– Но ты тёплый, – заключила она, – и ешь обычную еду. И дышишь! Солнце тебя не убивает. И… – она упала рядом с ним на колени и прижалась ухом к груди. – Да у тебя же сердце бьётся!

Саймона немало повеселил этот спектакль на тему «Окстись, ты не вампир!»

– К сожалению, у меня нет официальной бумаги, способной подтвердить мои слова, но я вампир, Ангела. С рождения, – он погладил её по шёлковым волосам и криво усмехнулся, увидев в глубине карих глаз отчаянное желание спорить.

– Да как такое возможно? – она так и продолжала стоять на коленях и в сердцах лягнула ногой ни в чём не повинный холодильник. Потом додумалась спросить, – что значит «с рождения»?

– Значит, что я таким появился на свет. Почти два столетия назад.

– Чего-чего?

– Мы с Кирой родились первого января 1841 года с разницей в три часа. Она считается старшей в нашей паре, я – младшим.

– Тысяча восемьсот сорок первого года, – эхом повторила она и поскребла ногтем татуировку с размашистым бутоном розы у него на предплечье. – Можешь вернуть вампира? И скажи, это не опасно? Ты ведь не намерен меня убить?

– Я вообще не убиваю. Никого и никогда.

– А как же жажда? – последнее слово она произнесла шёпотом, будто само оно могло пробудить к жизни инстинкты хищника.

– Она требует утоления примерно раз в неделю или чаще, если мои дни наполнены физической активностью. Но для сытости мне достаточно получить около полулитра крови, от подобной дозы никто не умирает.

– И сейчас ты пришёл за моей кровью, так?

– Нет. Я пришёл рассказать правду.

– Вот почему я тебе понравилась! – внезапная догадка озарила её лицо. – Моя кровь не вызывает у тебя жажды, так?

– Твоей крови я хочу больше, чем чьей бы то ни было, – разуверил Семён. – Физическое влечение лишь усиливает потребность в питании.

– Ты испытываешь ко мне физическое влечение? – с сомнением спросила Ангела.

Ох, спишем это на чрезмерное волнение.

– Если ты дашь мне руку, я могу наглядно продемонстрировать размер своего физического влечения к тебе, раз уж оно так быстро стёрлось из памяти.

Она бросила короткий взгляд на низ его живота, смутилась и поспешила вернуться к допросу:

– Так что насчёт опасности? Твой вампир, он представляет для меня угрозу?

– Если не намерена играть с ним в Блэйда, то абсолютно никакой. Я остаюсь собой в любом из обликов и полностью контролирую ситуацию. Всегда. Всё это чушь о звериных инстинктах и мании отгрызать головы.

Ангела внимательно выслушала, затем подползла ближе, упёрлась ладонями ему в бёдра и ласково попросила:

– Тогда верни его ненадолго обратно.

Семён прикрыл глаза, а спустя миг распахнул их черно-красный эквивалент. Блеснул клыками.

Она с любопытством следила за трансформацией в зверя, подмечая даже незначительные детали. Кожа побледнела, пропала щетина, цвет губ стал более бледным и эти клыки… Они чертовски красиво впивались кончиками в мягкую плоть нижней губы.

– Можно, я потрогаю? – она указала пальцем на выступающий зуб.

Он кивнул.

Но предлагала она вовсе не касания пальцев. Она прижалась губами к его рту и провела кончиком языка вначале по всей длине правого клыка, а затем переместилась к левому.

Саймон глухо заворчал. Она отстранилась.

– Что-то не так?

– Слишком даже так, – прошипелявил он, тщательно выговаривая слова, – просто учти, что у вампира реакции острее. И то, что заводит в человеческом обличии, внутри хищника вызывает как бы… Ядерный взрыв. Слишком острые ощущения.

– Тебя заводит, когда лижут твои клыки? – она засмеялась.

– Меня заводит всё, что делаешь ты, – мрачно подтвердил он, словно предостерегая.

Ангела выдохнула, с опорой на его бёдра приподнялась с пола и выпрямилась. Ещё раз огладила щеку, точно убеждаясь в правильности своих тактильных ощущений.

– Давай я всё же тебя покормлю, эм-м, обычной едой, а потом мы подумаем, что со всем этим делать дальше. Честно говоря, ты меня огорошил. Мне в дурном сне такое привидеться не могло… Вся эта злость и агрессия, ар-р-р, да ещё эти клыки. Вау! Просто нет слов. Ты не просто пирсингованый и татуированный доктор, ты вампир. Очуметь.

Она плюхнулась за стол и схватила хрустящий огурчик, аккуратно надкусила. Семён развернулся к своей тарелке, с тоской воткнул вилку в пасту, поднёс ко рту. Понял, что так и не вернулся в человеческий облик, исправился и проглотил еду, не жуя. Вкус его восхитил, но не порадовал.

– В соусе, если что, есть два зубчика чеснока, – вдруг предупредила Ангела. – И в соленьях тоже, я же не знала…

– Я не имею ничего против чеснока, – хмыкнул Семён. – Нательные крестики меня тоже не пугают.

– А спишь ты?.. – она улыбнулась.

– В мягкой постели, к гробам не тянет.

Она попробовала есть, однако быстро поняла, что не может сосредоточиться на простом процессе жевания и отставила тарелку. Опёрлась локтем о стол и подмяла щеку рукой, обратив всё внимание на вампира.

– Я могу засыпать тебя вопросами или это невежливо?

– Можешь, – Семён чуть повеселел и с аппетитом уплел новую порцию макарон. – Я обещаю полную откровенность.

– Есть какие-то запреты? Входить в дом только по приглашению или появляться под солнцем?

– Никаких ограничений, всё это выдумка и бабкины сказки. Я даже загорать могу.

– Кровь только живого человека или сойдёт из пакета?

Саймон расхохотался.

– Нет, Ангела, никаких пакетов. И вот почему. Ты ведь знаешь, что человеческая кровь – это не просто «красная жидкость», как думают некоторые? О нет! Это сложная смесь, состоящая из плазмы, эритроцитов, тромбоцитов и прочих компонентов. И поверь, то, что находится в этих донорских пакетах, едва ли способно удовлетворить истинные потребности настоящего вампира.

Кровь в пакетах хранится с добавлением консервантов. Эти химические соединения, конечно, продлевают срок хранения, но делают её совершенно непригодной для употребления в пищу. К тому же, такая кровь лишена той жизненной энергии, которая делает её по-настоящему ценной.

Схожая ситуация с гематогеном, кровяной колбасой и прочими кулинарными изысками. Смех, да и только! Пять процентов крови и море добавок – это как пытаться насытиться сахарной ватой вместо сочного стейка.

Так что оставим донорские пакеты тем, кто в них действительно нуждается – людям. А мы, вампиры, знаем толк в настоящем кровавом деликатесе, – в завершении своей маленькой речи он облизнулся, накрутил на вилку пасту под красным соусом и демонстративно слопал.

– Кто вкуснее, мужчины или женщины?

– А сама, как думаешь?

– Понятно, женщины, – она немного пожевала нижнюю губу, потом тихо спросила, – когда ты питаешься, это связано с сексом?

– Если я свободен, почему бы нет. Я был и остаюсь мужчиной со всеми вытекающими желаниями и потребностями организма.

Она обдумала ответ.

– Ты сказал, что пьёшь примерно раз в неделю, и тебе необходимо около полулитра крови, то есть это всегда разные женщины, да?

Семён кивнул, примерно улавливая направление её мыслей.

– Тут не о чем переживать. Питание не равно секс, инстинкты так не работают. Я вполне могу отделять одно от другого.

– А те, кого ты кусаешь, они впоследствии становятся вампирами или как?

– Вампиром невозможно стать, эта часть тоже выдумка чистой воды. Вампиром можно только родиться.

– То есть твои родители тоже вампиры? И сестра-близнец?

– Вот тут всё запутано, я могу только вкратце рассказать, потому что обстоятельный рассказ займёт уйму времени. Мой отец – ангел, мать – демон, а сестра вообще не пойми кто, про себя я её зову эмпатом-сексоголиком, но есть и более туманный термин – луминария.

– Ага, – согласилась Ангела и вышла из-за стола, чтобы налить себе ещё воды. – Ангел и демон – это какая-то разновидность вампиров или…

– Нет, в прямом смысле. Отец из небесного воинства, а мать… С ней всё очень сложно. Но оба с виду обычные люди, только с «двойным дном», как и я, как и любое сверхъестественное существо.

– Хочешь сказать, что все твари из сериала про братьев Винчестеров – реально встречаются в природе?

– Да, но они не твари.

– Ой, прости, я как-то не подумала.

– Не извиняйся, я немного о другом говорил, – он с лёгкой нерешительностью протянул руку через стол и сдавил аккуратные пальчики. Ангела не воспротивилась и даже улыбнулась – добрый знак. – Я имел в виду внешний облик. От рождения до двадцати лет мы живём исключительно в ипостаси своей основной сущности, то есть если ты оборотень – обитаешь в теле волка, если фея – то хрупкое создание с крыльями. Способность принимать человеческий облик приходит вместе со взрослением. Кто-то отказывается от этой возможности, кто-то принимает, как данность и учится жить в ладу с людьми.

– Получается, ты был клыкастым розовощёким мальчуганом?

– Абсолютно верно. У младенцев-вампиров, кстати, клыки прорезаются первыми.

И тут Ангела вскинула голову, словно подобравшись к самой мучительной части.

– У тебя есть дети?

– Нет, я всегда очень осторожен по этой части.

– За сто с лишним лет тебе ни разу не захотелось завести семью?

– О, когда ты познакомишься с моей – поймёшь, почему.

– Всё так ужасно?

– Из демонов получаются отвратительные матери, – угрюмо кивнул Саймон. – Нашим воспитанием в основном занимались дедушка и бабушка.

Он бросил взгляд на часы на микроволновке и покачал головой.

– Ангела, ты извини, мне, правда, пора возвращаться к работе. Спасибо за вкусный обед. Могу я надеяться на…

Она вскочила с места, обошла его со спины и повисла сзади на плечах, прижавшись подбородком к макушке.

– Видимо, у нас всё в порядке? – с облегчением выдохнул он, поглаживая её руки от запястий к локтям.

– У меня в голове не укладывается всё, что ты тут рассказал, но да – между нами полный порядок. Могу представить, как сложно тебе было открыться.

– Вот как? – Семён повернул голову и уставился на неё снизу-вверх. – У тебя тоже есть страшные тайны?

– Скорее масса проблем по части принятия себя, но об этом как-нибудь в другой раз. Можно попросить тебя на прощание показать клыки? А то мне уже чудится, что я их выдумала.

Он с лёгкостью выполнил её просьбу. Ангела чуть вздрогнула при виде ярко-алых глаз, однако не отстранилась, а наоборот, прижалась своим лбом к его и снова стала водить кончиком языка по клыку, будто то был её новый фетиш.

– Ты больно кусаешь? – спросила с придыханием.

– Да, но знаю способ, как снизить дискомфорт до минимума, – медленно проговорил Семён, отчаянно артикулируя, чтобы слова получались внятными и раздельными.

– И какой же? – она коснулась губами вершины клыка у самой десны и медленно повела вниз, будто играясь.

– Если довести тебя до оргазма, а потом укусить, боли почти не будет, – тихо проговорил он и на сей раз поймал её язык, втянул в рот и нежно посасывал, пока она осмысливала ответ.

Она отстранилась, шумно вобрала побольше воздуха и шёпотом спросила:

– Во сколько ты сегодня заканчиваешь?

Семён рассмеялся, убрал излишне крупные зубы вкупе с красными глазами и чмокнул авантюристку в нос.

– Вначале обдумай всё хорошенько. Мне вполне достаточно и обычных человеческих отношений.