Текст книги "Саймон (СИ)"

Автор книги: Анна Есина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Драгомир кивнул в ответ на её вопрос.

– Вау! – только и выговорила Ксенька, потом глянула на отца и резко повела ладонью, будто некий телекинезист-шарлатан, утверждающий, что может заряжать воду на успех через экран телевизора.

Вот только от этого пасса рукой всё внутри Игната всколыхнулось, он не смог противиться вящему желанию встать и поднялся на ноги.

Дочка подпрыгнула на месте и захлопала с ладоши, совсем как несмышлёныш ясельного возраста.

– Получилось, деда, получилось! Я велела папе встать, и он встал! – позабыв обо всём на свете, она бросилась в объятия к Королю ночи и звонко поцеловала сухопарую щёку.

– Не злоупотребляй, Оксана, – с вымученной улыбкой напутствовал дедушка. – Помни мои слова: «Большая сила порождает большую ответственность». И ступай с миром, дитя. Мне нужно передохнуть.

Ксенька крутанулась на месте волчком, послала отцу воздушный поцелуй и вприпрыжку помчалась к двери. Игнат только и мог, что моргать да беззвучно открывать рот. Перемены в дочери, её поведении и мировосприятии сразили наповал.

– Отец…

– Теперь посмотрим, как Всеволод удержит трон, – буркнул себе под нос Драгомир и устало прикрыл глаза. – Сын мой, распорядись, чтобы прах мой развеяли в водах Ангары. Я хоть родом и не из этих мест, а за последние века прикипел сердцем к сибирской земле.

– Да, я всё сделаю.

– Вот и славно, мой дорогой. А теперь дай старику отдохнуть.

Главврач неохотно направился к выходу, в дверях обернулся, почувствовав спиной пристальный взгляд.

– Ты самый достойный мужчина из всех моих сыновей, Игнат, – молвил на прощание Король ночи. – Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, отец.

Он так и не понял, сказал ли это вслух или только подумал.

К обеду Драгомир Чернокровный скончался, и весь вампирский мир погрузился в траур.

***

В недрах подземной клиники бес по имени Скверник вынашивал свои зловещие планы. Уродливый пузан с кривыми рогами шнырял по больничным коридорам, подслушивал чужие разговоры, наблюдал за персоналом и обо всём докладывал своей госпоже. После того как он предательски ранил доктора Саймона, его жадный взгляд остановился на хирурге Кире.

«О, великая властительница Дана!» – мысленно воззвал Скверник, склонив рогатую голову. «Ваш покорный слуга подготовил для вас дивный сюрприз. Хирург Кира скоро познает всю глубину моего коварства».

«Продолжай, мой верный Скверник», – раздался в его сознании холодный голос демонессы. Её присутствие окутывало его, словно ледяная мантия. «Я жажду подробностей».

Скверник знал каждый закоулок этого подземного лабиринта. Он долго наблюдал за Кирой, изучал её привычки, слабые места и распорядок дня. В его коварном мозгу созрел план, достойный самого искусного отравителя.

«О, ваше злодейшество!» – продолжал Скверник. «Я наделил хирургические инструменты тёмной силой. Теперь они жаждут крови своей хозяйки. А в самой глубине клиники я подготовил древний алтарь для особого ритуала».

«Интересно…» – протянула Дана. «И что же ты планируешь?»

«О, великая!» – в голосе беса послышалось самодовольство. «Ритуал не только уничтожит Киру, но и навлечёт проклятие на всю клинику. Никто не избежит вашей мести».

Он подробно изложил свой злодейский умысел и получил заслуженную похвалу.

«Превосходно, мой маленький рогатый друг», – усмехнулась в его сознании Дана. «Ты не разочаровал меня. Продолжай в том же духе. Когда всё будет готово?»

«Уже скоро, властительница!» – заверил Скверник. «Осталось лишь дождаться подходящего момента. Кира сама придёт в мои сети, как бабочка в паутину».

Его козни были настолько изощрёнными, что даже самый опытный целитель не смог бы предугадать все последствия. Скверник хихикал в темноте, предвкушая момент, когда его план воплотится в реальность, а клиника погрузится в хаос и тьму.

«Не подведи меня, Скверник», – прозвучало в его мозгу последнее напутствие Даны. «И помни: успех этого предприятия важен для наших дальнейших планов».

«Да, моя повелительница!» – мысленно поклонился бес. «Всё будет исполнено в лучшем виде».

И он продолжил свои приготовления, ощущая на себе пристальный взгляд своей демонической хозяйки.

***

Кира вошла в перевязочную и сразу же увидела их – два бывших сиамских близнеца лежали рядом, каждый на своём отдельном столе, тела обоих были плотно забинтованы.

– Доброе утро, Горыныч, – произнесла Кира бодро. – Как самочувствие?

– Доктор, – прохрипел тот, что всегда был пессимистом, – нельзя ли поменять нас местами? Санитары здесь совсем бестолковые, мы просили положить нас так, чтобы мы могли касаться друг друга, а эти увальни нарочно приткнули нас совсем иначе!

– А мне нравится быть вдали от тебя, – неосмотрительно ляпнул второй близнец. – Теперь ты даже не знаешь, о чём я думаю, и нам нужно общаться вслух.

– После перевязки я попрошу поменять вас местами, – решила пойти на компромисс хирург. – Ну что, готовы взглянуть на себя без бинтов?

– Начните со Змея, – сказал тот, что вечно ныл и жаловался.

– Это почему это я Змей?

– Ну мы же не можем теперь оба быть Горынычами, – резонно возразил пессимист.

– Допускаю, что это будет вызывать путаницу, – согласился близнец. – Но Горынычем должен быть я.

– Аргументируй!

– Я более общительный и все привыкли беседовать со мной, – он поднял вверх указательный палец, – а ты брюзга, значит, тебе и быть Змеем.

Слушая их несмолкаемые препирательства, Кира ловко сняла повязки с «общительного» и с интересом пригляделась к обезображенной части туловища.

Швы, хоть и выглядели грубовато, были наложены профессионально – ровные, плотные. Кожа вокруг них постепенно приобретала здоровый розоватый оттенок, свидетельствуя о хорошем заживлении.

Её взгляд скользил по контурам разделенного тела. Там, где раньше проходила линия слияния, теперь виднелась широкая полоса новой кожи. В некоторых местах она была чуть припухшей, но без признаков воспаления. Маленькие зачатки конечностей, словно нежные ростки, пробивались сквозь старую ткань, стремясь к жизни.

Пальцами она осторожно ощупала швы, проверяя их прочность. Машинально отметила, как равномерно распределяется нагрузка на мышцы, как правильно срастаются ткани. В местах, где раньше была единая плоть, теперь формировались отдельные, самостоятельные участки тела.

– Впечатляет, – негромко произнесла она, не отрывая взгляда от своего исследования. – Регенерация идёт лучше, чем я ожидала.

Её глаза заметили едва заметные следы кровоподтёков, но они были незначительными и не вызывали беспокойства. Мышцы в местах разделения постепенно обретали тонус, а кожа становилась всё более эластичной.

– Смотрите-ка, доктор, – оживился оптимист, – а ведь я говорил, что всё будет хорошо!

Кира улыбнулась, продолжая осмотр. Её профессиональный взгляд подмечал мельчайшие детали: от едва заметных сосудиков, пульсирующих под кожей, до текстуры формирующейся ткани. Всё говорило о том, что операция прошла успешно, а процесс восстановления идёт правильным путём.

– Да, – наконец произнесла она, удовлетворённо кивая. – Ты прав. Восстановление идёт отлично. Эти маленькие конечности растут именно так, как нужно.

– Эти отростки… – забеспокоился тот, кто дожидался своей очереди. – Они появились только вчера. Мы испугались, но решили повременить до вашего осмотра. Всё ли с ними в порядке?

Второй, всегда жизнерадостный, попытался разрядить обстановку:

– Да ладно тебе, братишка! Смотри, какие милые отросточки! Прямо как у новорождённого! Может, у нас теперь будет второй шанс на полноценную жизнь?

Скверная половина Горыныча не унималась:

– А вдруг они вырастут кривыми? Или не такими, как надо? Что тогда?

Жизнерадостный хлопнул здоровой рукой по столу, словно передавая этот ободряющий жест брату:

– Да ты как всегда! Вечно найдёшь повод поныть! Смотри, доктор улыбается – значит, всё идёт как надо!

Кира подтвердила:

– Ты абсолютно прав. При правильном уходе и терапии они достигнут необходимых пропорций. Это чудо регенерации, а нам остаётся помочь им развиться правильно. Пропишу вам обоим примочки из полночной эссенции, они должны ускорить рост.

И хотя тревога всё ещё читалась в глазах пессимиста, слова брата и уверенность доктора понемногу возвращали ему надежду.

– Да, и ещё, – Кира вдруг посерьёзнела и строго сказала, – никаких превращений, пока обе конечности не отрастут до нужных размеров. Назначу вам успокаивающий сбор трижды в день.

Горыныч и Змей горестно вздохнули, но спорить не решились.

Глава 23

Ангела чувствовала себя какой-то испорченной. Так происходило всегда после общения с матерью. Казалось бы, за столько лет вполне можно привыкнуть к однообразным замечаниям, вроде «не сутулься», «куда ты столько ешь?», «возьми себя, наконец, в руки, что за бесхребетность? Разве я этому тебя учила?», вот только сегодняшние тычки происходили на глазах у Семёна и это окончательно деморализовало.

Вампир матери категорически не понравился, о чём она не преминула сообщить дочери прямо на кухне, когда они вместе раскладывали угощения по тарелкам.

– Почему тебя вечно тянет к хулиганам? – бурчала мать, наполняя блюдо порционными кусками курицы. – Что за мания такая? Тебе нужен успешный, взрослый, готовый к созданию семьи мужчина, а не пустоголовый подросток с серьгой в носу.

– Мам, ты сейчас судишь по внешности… – попыталась возразить Геля.

– Не перебивай мать! Я дольше твоего живу на свете и за свой век повидала немало таких, как Семён. Доктор медицинских наук, как же! Поди наркотиками торгует, а тебе врёт напропалую…

– Мы познакомились в больнице, сколько раз тебе повторять? Он там заведует отделением травматологии.

Однако мать осталась глуха к её доводам. И вот чем всё закончилось.

– Падай на диван, включай какое-нибудь кино, а я посмотрю, что есть в холодильнике, – Семён принялся командовать с порога, едва они вернулись в его квартиру.

Ангела скинула неудобную обувь, бросила в прихожей сумку, испытывая небывалый восторг от того, что можно допустить неряшливость, и с ногами забралась на диван.

– Сём, я не буду есть, – крикнула она, листая платные каналы.

– Вздор, конечно же, будешь.

– Неа, даже не уговаривай.

– Я и не собирался, – он появился в комнате с разделочной доской, на которой лежали куски хлеба, ломти колбасы, аккуратные кружочки огурца и тонкие слайсы сыра. Под мышкой он держал ванночку ванильного мороженого. – Я просто накормлю тебя. Насильно, если будешь сопротивляться.

Он расставил всё на кофейном столике, потом вернулся на кухню и притащил коробку яблочного сока.

– Мне было лень заваривать чай, – словно извиняясь, он водрузил напиток на столик и плюхнулся на диван.

Геля попыталась встать, но он не дал.

– Я хотя бы стаканы принесу, – она пробовала настоять на своём. – Да и салфетки не помешают.

– Смотри сюда.

Он наспех набросал на ломоть хлеба сыр, колбасу и огурец, откусил добрую половину бутерброда, запил соком прямо из коробки и лениво вытер руку о футболку.

– Так что твои салфетки и стаканы даром никому не нужны.

– А мороженое ты собрался есть руками?

– Какая ты проницательная, – Семён дожевал остатки бутерброда, наспех изготовил ещё парочку и протянул один из них Геле. – Ешь, иначе заставлю.

Ей оставалось лишь согласиться.

– Сём, как так вышло, что во мне течёт ангельская кровь? – спросила она после третьего бутерброда.

– Кира сказала, у тебя бабка была полукровкой, – с набитым ртом проговорил он. Очевидно, общение с матушкой дурно повлияло на его манеры, точнее вызвало некий бунт против правил. – То есть мать твоей матери родилась от союза ангела и человека, уж не знаю, правда, кто там был мужчиной, а кто женщиной.

Фильм попался забавный, некий комедийный боевик с очень юным Биллом Скарсгардом в роли глухонемого борца за справедливость [фильм называется «Пацан против всех» (2023)], однако Гелю больше заботило собственное происхождение и всё связанное с этим вопросом.

– Именно матери? – уточнила Ангела.

– Кирка так сказала, она у нас спец в этих вопросах. Когда хочется кого-нибудь вкусненького, я всегда к ней обращаюсь. Она с одного взгляда определяет, кто эльф, а кто демон.

– Ты пьёшь кровь демонов?

– Фу-у, нет, она слишком… отдаёт пеплом и разложением. И пахнет тошнотворно.

– А самые вкусные?..

– Ангелы, разумеется, – он поцеловал её в макушку и снял крышку с мороженого, обмакнул палец и мечтательно затолкал в рот.

Геля внимательно следила за его действиями, потом сама потянулась к ванночке с пломбиром и получила по руке.

– Сам тебя покормлю.

Семён снова полез рукой к десерту, а потом испачкал её губы. Она облизнулась, он повторил, только на сей раз вымазал мороженым подбородок.

– Издеваешься?

– Неа, промазал, – он хохотнул, притянул её лицо к себе и слизал всю сладость.

Новая порция мороженого снова оказалась на её губах, хотя Геля и старалась поймать его палец ртом. Семён наклонился и языком протолкнул лакомство внутрь, потом уложил её спиной на диван, расстегнул несколько верхних пуговиц на блузке, зачерпнул целую пригоршню холодного пломбира и без предупреждения шмякнул на грудь.

Ангела взвилась, но он очень быстро всё съел и, конечно, весь вымазался. Она обняла его лицо руками и слизала белые следы с носа, щёк и подбородка.

– Неряха, – пожурила она.

– Ты хотела сказать «вкусняха», – он ухмыльнулся.

– Хотела бы – сказала.

– А больше ты ничего не хочешь? – спросил с намёком, развел в стороны её ноги, удобно устроился между ними и игриво потёрся бёдрами.

– М-м, водички? Слишком сладко во рту.

– Давай я попробую это исправить.

Семён припал к её губам в искусном поцелуе и принялся вылизывать каждый миллиметр, сбивая с дыхания.

Когда она уже начала задыхаться от переизбытка удовольствия, он выпустил клыки и чуть прикусил нижнюю губу, чтобы потом с жадностью втянуть её в рот и нежно посасывать, смакуя капельки крови.

Геля задрожала. Его вампирский облик всегда действовал на неё одуряюще.

– Сём, – выдохнула, когда он повёл клыками по шее.

– Ещё мороженого? – спросил шёпотом и выпустил тоненькую струйку воздуха за ухо.

– Нет, кусай.

– Нельзя, – он разочаровано убрал клыки, но целовать горло не перестал, – не чаще одного раза в месяц. Зато всё остальное – сколько душе угодно.

Он поднял её с дивана и начал раздевать. Медленно, неторопливо. Изредка набирал в ладонь мороженое и размазывал по телу, чтобы тут же собрать губами и языком. Геля не отставала и на всякое его баловство отвечала взаимностью.

Скоро оба с ног до головы оказались вымазаны сладкой массой.

– Если обнимемся – слипнемся насовсем, – засмеялась Ангела.

– На то и расчёт был, – Семён провёл рукой от груди до живота и подушечкой пальца погладил очень отзывчивое местечко. – Хочу тебя в свою жизнь навсегда.

Геля прикрыла глаза, наслаждаясь и его пальцами, и словами. Смешливость быстро превращалась в томление. Она царапнула его по плечам и прижалась теснее.

– Сделаешь для меня одну вещь? – спросил вкрадчиво, словно говорил о чем-то непристойном.

Она кивнула и опустилась на колени, с улыбкой облизнулась, глядя на него снизу-вверх.

– Я вообще-то о другом, но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.

Его завораживала её старательность, и шёлковое касание полной груди к ногам добавляло искр, а потрясающий влажный звук, с которым она двигалась взад и вперёд ударял по нервам.

– Ангела, – он специально прервал эту сладкую пытку, – скажи мне, что ты красивая. Только не останавливайся, гладь рукой, у тебя чертовски хорошо получается.

Она подняла голову и с расстановкой выговорила каждое слово:

– Ты очень красивый, Сём.

– Ах, вот значит как? – он поднял её к себе, придерживая за подбородок, протолкнул себя ей между бёдер, не проникая, но потираясь о нежные складочки. – Что хотим, то и слышим, верно? Я просил сказать другое.

– А я сказала правду, – она закатила глаза, когда он задвигался чуть резче.

– Половину правды. Теперь скажи целиком. Ну же, Ангела, я не возьму тебя, пока не скажешь.

– Хорошо, – она немножко разозлилась и охнула, почувствовав, как Семён зажал сосок между двумя пальцами. – Я красивая.

– Самая красивая, – он наградил её коротким поцелуем и смял руками попу, не переставая тереться. – Теперь повтори громче.

– Я красивая, – Геля добавила громкости.

– Ещё громче. Выкрикни мне это в лицо, если хочешь ощутить меня внутри. Кричи!

Она протяжно простонала и ухватилась за мужские плечи.

– Я красивая, красивая. Я. Красивая!

– Да, вот так, мой Ангел. Теперь развернись, встань на диван коленями и возьмись руками за спинку. Я уже с трудом сдерживаюсь.

Она сделала, как просят, выставила аппетитные ягодицы на его обозрение. Семён наклонился, смял ладонью пышную грудь и медленно овладел.

Геля вся подалась назад. Он отступил, затем неспешно вернулся. Оба застонали.

– Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? Какой я твёрдый из-за тебя?

– Да-а.

– Тогда не смей больше никого слушать. Ты. Моё. Совершенство. Вся. Целиком.

Каждое слово он сопровождал скользящим движением, которое сводило с ума. Она совершенно потерялась в его голосе и ощущениях и в ответ только могла тяжело дышать и жадно подаваться навстречу. Острое желание сорваться в пучину блаженства заставило её опустить руку между бёдер и коснуться себя там.

Сёма крепче ухватился за её талию и стал куда менее сдержанным. Их тела соприкасались с каким-то совершенно неприличным звуком, который только усиливал удовольствие.

Продолжая круговые движения пальцами, она извернулась и посмотрела на Семёна. Он являл собой икону мужской страсти: брови нахмурены, глаза неотрывно следят за каждым её действием, взгляд проникает под самую кожу и воспламеняет до основания, рот приоткрыт, а кончик языка скользит по выпущенным клыкам, словно именно сейчас он воскрешал в памяти тот момент, когда впервые попробовал её кровь.

Ангела уронила голову на руку и глухо вскрикнула, потом ещё и ещё, содрогаясь от ярких спазмов. Через пару минут к ней присоединился Семён, и внутри всё будто воспарило ввысь. Он накрыл её спину своим телом и поцеловал в затылок.

Они ещё долго нежились в объятиях, липкие, но безмерно довольные.

– Ты сказал, что хочешь меня в свою жизнь навсегда, – внезапно вспомнила Геля, приподняла голову от его груди и задумчиво постучала пальчиками по животу. – Это ведь не следует понимать буквально?

– Почему? Я на полном серьёзе говорил, – Семён закинул руку за голову и лениво потянулся.

– Но ведь у нас есть только лет 10–15, это вовсе не навсегда.

– Не понял, ты куда-то собралась через десять лет?

– Я ведь не становлюсь моложе…

– Погоди-ка, – он резко сел, и ей тоже пришлось подняться, – это новый таракаша, который у тебя появился? Теперь ты ещё и на теме возраста готова зацикливаться?

– Нет, я просто мыслю логически, – она обрисовала на его груди контур татуировки в виде кадуцея – крылатый жезл, обвитый двумя змеями. – Ты молод и останешься таким ещё очень долго. Вон Игнату шесть сотен лет, а выглядит он максимум на сорок.

– То есть тебя смущает моя внешность?

– Сём, ты прекрасно понимаешь, к чему я веду. Я уже выгляжу старше тебя.

– А я блондинистее, и что с того?

Она беззлобно зарычала и куснула его за плечо.

– Выключай дурачка, тебе не идёт.

– Сейчас-сейчас, – дурашливо засуетился он и начал хлопать себя по бёдрам и животу, – только очки найду, чтобы умным выглядеть.

Геля надула губы. Семён хохотнул, провалился обратно в диванные подушки и увлёк её за собой.

– Что ты выдумываешь проблемы на пустом месте? Ты красавица и останешься такой ещё долгие годы. И знаешь, почему?

Она положила ладонь ему на рёбра и водрузила поверх подбородок.

– Потому что я нашёл для тебя лучшую в мире работу. Ангел, занимающийся врачеванием, продлевает себе жизнь. Спасая других, ты омолаживаешь себя. Приведу простой пример: мой отец. Он потерял божественный статус ещё до моего рождения, помнишь, я рассказывал? Его изгнали с небес, отобрали крылья, но он здравствует и по сей день, хотя и превратился в смертного. Целительство – вот ключ к долголетию. Если бы твоя мать занималась тем же, сейчас могла бы выглядеть моей ровесницей.

– Хочешь сказать, – Геля несказанно воодушевилась и даже приподнялась в волнении, – я не превращусь в беззубое отродье годам к шестидесяти?

– Именно это я и втолковываю. Мой отец и ныне мог бы выглядеть крепким мужчиной, но тот поступок матери что-то переломил в нём. Когда она сожгла дом бабушки и дедушки и убила их, он постарел за одну ночь, а потом и вовсе начал терять рассудок. Живительная сила покинула его. Конечно, немалую роль играет тот факт, что он полнокровный ангел, а в тебе лишь восьмая часть небесной крови, но, думаю, пару столетий у нас точно есть. А потом я найду себе молодуху, – Семён осклабился.

– Ты уверен? – она всё ещё боялась поверить в столь оптимистичный исход.

– В том, что лет через двести найду себе такую же красотку? Не очень, но я попытаюсь, – он лучился изнутри самодовольством.

– Да нет же, ветреная твоя душонка, – Ангела пихнула его локтем в бок, – я спрашиваю насчёт моего долголетия.

– А, да. За десять лет ты от меня точно не отделаешься.

Он поцеловал её в нос, потом игриво укусил за подбородок и вечер плавно перетёк в ночь.

***

Кира проснулась раньше Игната, влезла в его махровый халат, с удовольствием зарылась носом в воротник, чтобы вдохнуть терпкий запах можжевельника, переплетённый с древесными нотками, и на цыпочках отправилась в ванную. По пути заглянула на кухню, хотела выпить стакан воды, но замерла в удивлении.

За столом сидели двое. Он – рослый детина с буйной шевелюрой цвета горького шоколада, крепко сложенный и довольно симпатичный вампир. Она – обольстительная русоволосая нимфа, в которой Кира с трудом признала Ксюшу. Парочка потягивала свежий кофе, вполголоса обменивалась какими-то репликами и похихикавала.

– Э-э, доброе утро, – Кира решила поздороваться, чтобы убедиться, что лучезарная девчонка, воркующая с кровососом и впрямь дочь Игната.

– О, Кира, привет! – Ксюша повернулась, отсалютовала ей кружкой и кивком головы указала на парня. – Это Фадей. Мы познакомились на днях в ночном клубе. Фадь, а это Кира, избранница моего отца.

– Да мы кажись знакомы, – вампир откинулся на спинку стула. – Помнишь, док, как удаляла мне лишний клык из носа?

Кира закатала рукава излишне длинной одежды, взяла из посудомойки чистую кружку и налила себе кофе.

– Ты тот самый с эктопией зуба? Как не вспомнить, – она прислонилась к кухонной тумбе и отпила глоток блаженной жидкости.

– Прикинь, случилась со мной такая штука, – с жаром принялся рассказывать Фадей, – на насморк пробило. День мучаюсь, два – неделю. Ясно дело, потопал в больницу к твоему родичу. Ну смешно же, вампир с соплями. Попал как раз к доктору Кире, она живо в томограф меня запихала, нашла этот клятый зуб, который застрял в носу…

– … полноценный вампирский клык, который почему-то начал прорастать в носовой полости. Явление довольно редкое, а для вампиров и вовсе нетипичное, – подтвердила Кира.

– Во-во, ты мне его мигом удалила и всё тип-топ, больше не сопливлю.

Ксюша засмеялась, как-то очень легко и непринуждённо. Фадей тоже заржал, залпом опрокинул кофе.

– По какому случаю веселимся, девочки? – в кухню, позёвывая, вошёл Игнат.

Склонился к дочери, клюнул её в щёку, потом так же завис над лицом Киры и вдруг углядел раннего гостя. Застыл.

– Папуль, это Фадей, мой приятель. Фадь, а это мой отец.

В кухне повисла тишина. Игнат хмурился, переводил взгляд с молодого вампира на дочь и обратно, словно старался уличить их в чем-то непристойном.

– Ксю много о тебе рассказывала, – дружелюбно ответил Фадей и протянул родителю руку, – рад встрече.

Древний вампир явно был иного мнения. Судя по яростным движениям крыльев носа, его разгневало появление гостя.

Кира попыталась сгладить острые углы. Обняла ревнивого папашу за шею, приложилась губами к щеке.

– Кофе будешь, милый? – спросила с подтекстом, как бы говоря, будь мягче.

Игнат поддался ласке, вытянул руку и тряхнул ею ладонь Фадея.

– Буду, – отозвался глухо.

– Тогда возвращайся в постель, я побуду феей-крёстной.

– Завтракайте спокойно, мы пойдём, – Ксения встала из-за стола, уцепила приятеля за руку и потащила в коридор. Тот только и успел промямлить: «Хорошего дня».

Из прихожей послышались шепотки и смешочки. И громче всего звучали именно женские интонации.

Кира хмыкнула.

– Что бы там не передал ей твой отец – это явно пошло девчонке на пользу. Честно признаться, я даже не сразу её узнала. Совсем другой вампир.

Игнат рассеянно согласился, а между тем внутри него зрело опасение, что столь внушительная сила легко может обернуться против своего носителя.