Текст книги "Полет над грозой"

Автор книги: Анна Бильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Здравствуйте, сэр, – произнес Джонсон, и едва заметная улыбочка коснулась его губ. – Вот уж, признаться, не думал, что вы взлетите так высоко… поздравляю, поздравляю, сэр…

– Да брось ты это, – отмахнулся Майкл. – Я не настолько проникся здешним духом, чтобы важничать со старым приятелем. Думаешь, я забыл, как ты держал пари, что лейтенант О'Хара закончит карьеру майором?

– Похоже, я серьезно проигрываю…

– Не расстраивайся. Что занесло тебя в наши края?

– Я здесь, по одному делу… очень секретному.

– И кто же тебя в него посвятил?

– Генерал Эксман. Он вызвал меня сегодня утром.

Майкл с трудом подавил тяжелый вздох. Слова "Эксман", "дело" и "секретное" звучали приговором для любого, кто был лично знаком с начальником штаба ВВС.

– Генерал Эксман, – продолжил Джонсон, – сделал мне очень необычное предложение. В определенной степени оно касается и тебя.

– Насколько заманчивое?

– Из ряда вон выходящее. Он загнал меня в тупик и мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

– Что конкретно он хотел?

– Если ты согласишься выслушать его, – уклончиво ответил Джонсон, – нам обоим придется немного рискнуть своими жизнями.

– Осторожней с Эксманом, – усмехнулся Майкл. – Его коварные затеи выгодны только ему самому. И если план провалится, никто не приставит нас к посмертной награде и не вернется за нашими трупами.

Глаза Джонсона блеснули хитрыми искорками.

– А я бы сыграл с огнем, – сказал он, взглянув куда-то вверх. – Мирное небо – это прекрасно, не спорю, но летать в нем – сущая скука…

– Вот скажи: ты боишься смерти?

– Меня она не заботит, – бросил Джонсон, так, словно говорил о мелочах. – Уж лучше умереть в бою, неважно, за правду или ложь, чем стать слишком старым для того, чтобы подняться в небо. Полеты – моя жизнь. Отбери у меня крылья, и жить дальше я не смогу.

– Я думаю иначе, – сказал Майкл, и печаль коснулась его слабой улыбки. – Смерти не боится только тот, кто не представляет, что значит умереть.

– Разве кто-либо из живых может это представить? Смерть – дело будущего, никто не знает, где его конечная остановка.

– Что удивительно в людях, так это способность обобщать, – усмехнулся Майкл, чувствуя что заступает за грань дозволенного.

– О чем ты?

– Человеку сложно представить, что другие люди могут в чем-то отличаться от него. Ему с трудом верится, что есть на Земле люди умнее его, правильней и лучше. Если бы кто-нибудь сказал тебе, что точно знает, когда и как он умрет, что бы ты сделал? Конечно, не поверил бы, потому что твой опыт подсказывает тебе, что это абсурд. К несчастью для нашей самоуверенности, не все в жизни измеряется личным опытом.

– А ты странный человек… – произнес майор, и Майкл словил на себе его внимательный взгляд.

– Я так не думаю. Люди не умеют быть странными: они могут скрывать мотивы своих поступков в своей голове, но мысли не так уж сложно… угадать.

– Ты хотел сказать, прочесть?

Майкл пожал плечами.

– Кто как умеет, – сказал он, подумав, что люди эпохи "Quo" становятся на удивление догадливыми. Джонсон улыбнулся в обычной своей манере, и Майклу вдруг показалось, что ему до странности знакома эта улыбка.

– Как насчет Эксмана? – спросил майор.

– Я… поговорю с ним, – ответил Майкл, не понимая, зачем он глотает эту наживку.

– Буду рад, если ты согласишься. Вдвоем погибать не страшно, – шутя, заметил Джонсон.

IV

– Входите, Майкл, – бросил Эксман, оторвавшись от строчек «Portae Lucis», которую по привычке держал перед лицом. Книга тут же исчезла под грудой бумаг. Майкл нахмурился: ему предстоял тяжелый словесный бой, в котором он решил держаться до последнего.

Генерал Эксман, начальник штаба ВВС, был незаурядной личностью. Для Майкла и это звучало мягко: не будь между ними огромная пропасть, он с чистой совестью назвал бы Эксмана личностью выдающейся. Генерал казался ему этаким фаустовским персонажем – не в последнюю очередь благодаря темным, слегка вьющимся волосам и прекрасному знанию латыни. Его боялись и ненавидели; непосвященный вряд ли бы понял, как мог этот энергичный, обаятельный человек вызывать в коллегах такие чувства. Причина крылась в том, что Эксман был чертовски умен и поразительно успешен. Семью годами старше Майкла, он смог достичь таких карьерных высот, какие показались бы внушительными даже "солдату времени", попавшему на высокую должность благодаря межвременным махинациям. Майкла пробирала дрожь, когда он пытался представить, сколько людей уже сидит в петле Эксмана и как послушно они исполнят его волю, стоит ему слегка дернуть за веревку. Самого Майкла ни разу не коснулись эти опасные интриги: хоть он и был вторым заместителем Эксмана, тот не посвятил его ни в одно "темное" дело, да и общался с ним на темы отвлеченные. В отличие от коллег, у Эксмана было гуманитарное образование, из-за которого его опасались с удвоенной силой и которое обеспечило бы ему блестящую научную карьеру, но Майкл догадывался, почему Эксман избрал другой жизненный путь. Для гуманитария в нем было слишком мало гуманности.

– Рад, что вы пришли, – заметил Эксман. Его губ коснулась улыбка – восхитительная, скромная, исполненная душевной доброты. Майклу всерьез казалось, что она оказывает на других почти гипнотическое воздействие.

– Это не значит, что я согласен участвовать в ваших интереснейших затеях, – ответил он.

– Мне приятно, что вы считаете их интересными.

– Если за подбор команды беретесь вы, значит, дело предстоит серьезное. Я прав?

Эксман кивнул, подтвердив худшие опасения.

– Вы, я думаю, хотите узнать, зачем я пригласил вас?

– Мой ответ останется прежним. И, поверьте, это мое последнее слово.

– Последним оно стало бы, если бы я держал пистолет у вашего виска, – сказал Эксман с прежней невозмутимостью.

– Вы придираетесь к словам, – заметил Майкл, мрачнея все больше и больше.

– Язык наш таков, что приходится пользоваться очень туманными фразами, чтобы выразить самую простую мысль, и придумывать сверхсложные определения тому, что очевидно. Поэтому…

Эксман взглянул на Майкла с хитрыми искорками в глазах и продолжил:

– …поэтому я предлагаю не отвлекаться на посторонние темы и вернуться к главному. То есть, к тому, что я хотел вам предложить.

Генерал О'Хара едва сдержал тяжелый вздох. Эксман умел найти ключ к любому, с кем его сводила судьба. Самодовольные попадались на крючок его обаяния, слабые – на силу убеждения, циники – на беспримерную практичность в вопросах обоюдной выгоды.

– Итак, о предложении, – сказал начальник штаба, не дав Майклу опомниться. – Вы знаете, что ситуация на Ближнем Востоке очень волнует министра. В последнее время в зоне нашего контроля стали происходить неприятные вещи. В наших солдат стреляют, да и правящий режим постепенно отбивается от рук. Мирный договор фактически доживает свои последние дни…

Майкла нисколько не тронули эти "откровения". Он знал, что выслушивает прелюдию к чему-то важному, и пока Эксман говорил, у него появилось немного времени для размышлений. Глядя на генерала, Майкл отметил, насколько внешнее порой не соответствует внутреннему. Вопреки очевидной циничности начальник штаба умудрялся сопровождать улыбкой почти все, что говорил – и даже то, что к ней совсем не располагало. Но и в такие моменты его глаза не теряли цепкий, холодноватый блеск, который выдавал в нем человека незаурядной воли. Майкл всегда считал, что Эксман гораздо умнее людей, воспринимающих всерьез все эти бесконечные политические игры. С другой стороны, генерал не давал повода усомниться в том, что воспользуется любыми средствами ради достижения своей цели.

– Один вопрос, – сказал Майкл, сцепив пальцы и готовясь к контрнаступлению. – Почему этими… как вы сказали… неприятными вещами должен заниматься именно я?

– Я не сказал, что вы будете ими заниматься, – ответил Эксман, понизив голос, но оставив улыбку. – И я не требую от вас ничего, кроме маленькой услуги.

– И что же я должен делать?

– Вы посетите одну из наших баз в этом регионе.

– И это все? – проговорил Майкл, так и не дождавшись невиданных коварств.

– Когда вокруг километры пустыни, а обстановка становится все напряженнее, наши бойцы могут почувствовать себя забытыми. Приедете, посмотрите базу, пообщаетесь с солдатами и офицерами – больше я не прошу ничего.

– Вы что-то упустили, – усмехнулся Майкл. – Мне кажется, что поднятие боевого духа – не слишком подходящая причина для того, чтобы заместитель начальника штаба ВВС совершал такое путешествие.

– Вы правы, – сказал Эксман, и блеск его глаз стал почти триумфаторским. – На самом деле, до базы вы не доберетесь, потому что на полпути вас захватят в заложники.

Губы Майкла дрогнули. Он в жизни не слышал настолько абсурдного предложения, которое смог парировать лишь слабым "что?"

– Вас захватят в заложники, – невозмутимо повторил Эксман. – Вы, Майкл, и майор Джонсон, который любезно согласился мне помочь, сыграете ключевую роль в расторжении мирного договора. Вы знаете, что мы обсуждаем возможность новой военной операции. Если быть точным, все уже решено, и последнее препятствие тому, чтобы достойно ответить на диверсии повстанцев, – это подходящий предлог. Предлог определяет многое: как отнесется к новой войне мировое сообщество, за кого проголосуют наши граждане, на чью сторону станет ООН. Согласитесь, захват генерала ВВС – не лучшее начало для того, что беспокойные журналисты тут же окрестят "войной за свободу". Насчет технических деталей можете не беспокоиться. Вас "схватят" и отвезут в ближайший город, где вы пробудете два-три дня, после чего наша доблестная армия вернет домой своих героев, сделав несколько холостых выстрелов.

Циничность Эксмана била собственные рекорды. Сбитый с толку, Майкл вдруг осознал, что вот-вот встрянет в одну из самых дерзких эксмановских авантюр.

– Знаете что, генерал? – выдохнул он. – Я не намерен становиться заложником доброй воли!

– А по-вашему, – заметил Эксман, – тем, кто сейчас на базе, понравится, если вместо хорошо спланированной акции, в которой не пострадает никто, их – по плану, который уже одобрили, – принесут в жертву ради того, чтобы расторгнуть договор?

– Как… в жертву?

– Не делайте вид, что слышите подобное впервые. Подкупить пару-тройку стихийных повстанческих отрядов, вооружить их и дать проникнуть на базу – план примитивен, но не менее действеннен. Теперь вы понимаете, к чему приведет ваш отказ?

При этих словах Майкла охватило сильное желание схватить Эксмана за шиворот и пройтись кулаком по его лицу. Генерал усмехнулся – так, словно сам умел читать мысли.

– Это же низость и предательство, – бросил Майкл.

– Нет, Майкл, – парировал Эксман. – Это жизнь. Прекрасная и многообразная. Подобные вещи стары, как мир, а вы удивляетесь, словно слышите о них в первый раз.

– Думаете, вас оправдывает это картинное благородство? Да вам плевать на жизни солдат, лишь бы все было тихо и без шума! Если вы считаете, что у вас есть особое право распоряжаться чужими судьбами, то я с этим никогда не соглашусь. Поверьте на слово: когда-нибудь это станет первой проблемой человечества.

– Вы такой умный человек, а опускаетесь до демагогии, – посмеиваясь, заметил Эксман.

– Я всего лишь сказал вам правду. Неужели это вас так задело?

– Да что вы, Майкл! Мы же с вами не дураки и не генерал Лесли. Только такие, как он, могут обижаться на правду, потому что им стыдно признаться, что они не те, кем себя мнят. А вы всегда приходите ко мне, как на битву с исчадием ада, и вам это, похоже, кажется естестенным.

При всей серьезности ситуации Майкл не мог не улыбнуться: Эксман с его колким взглядом и ехидной ухмылкой вполне бы мог претендовать на эту роль.

– Вы считаете, что я и подобные мне люди не имеем права распоряжаться судьбами других людей? Возможно, если оценивать с точки зрения морали. Но разве этим можно оправдать бездействие? Неужели вы считаете, что мир стал бы лучше, если бы люди, несущие ответственность за его судьбу, вдруг отказались принимать решения только потому, что любой выбор неизбежно приведет к потерям и жертвам?

Майкл смолчал. Эксман говорил разумные вещи, и это бесило его еще больше, чем если бы генерал нес откровенную чушь. Он не мог отказаться, но и сдаваться на чужую милость не хотел. Скромное контрнаступление началось с того, что Майкл извлек книгу Эксмана из-под кипы бумаг.

– Предположим, я соглашусь, – сказал он, небрежно листая страницы. – Могу ли я выдвинуть пару-тройку своих условий?

– Конечно, – ответил Эксман. Его губы слегка дрогнули, когда Майкл грубо согнул переплет.

– Мне бы не хотелось, – начал Майкл, – чтобы в случае провала меня прикончили в какой-нибудь песочной норе, а затем объявили погибшим в инсценированной аварии или утонувшим на рыбалке вместе с дневным уловом. Ваши гарантии, что со мной и Джонсоном ничего не случится?

Эксман не спешил с ответом. Майкл усмехнулся про себя: невинная затея с книгой вывела генерала из тонкого равновения, служившего ему первоклассным щитом.

– С вами ничего не случится, – наконец, ответил он.

– Рад, что мы нашли общий язык, – сказал Майкл, демонстративно захлопнув книгу.

– Удачной поездки, – улыбнулся Эксман.

– Удачной войны, – ответил Майкл.

В глазах Экмсана вновь вспыхнули искорки. Попрощавшись, генерал вернулся к чтению, листая страницы с непринужденностью оркестранта, который просматривает партитуру. Майкл и раньше замечал почти музыкальную мягкость движений его рук, вещь, не характерную для людей, всю жизнь державших штурвал или таскавших винтовку. Человек стольких талантов, Эксман вполне бы мог подойти и для этой роли, но представить его скрипачом или пианистом мешала привычка прятать запястья под манжетами, которой он никогда не изменял. Оказавшись в коридоре, Майкл задумался о том, какой финал ожидает эту увертюру, в которой солировала флейта Эксмана, заманивая его и Джонсона в аккуратно расставленную ловушку.

Осадок от разговора с начальником штаба преследовал Майкла добрых несколько часов. Эксман и не догадывался, что может беспокоить его «заложника»: побывать во вражеском плену казалось Майклу пустяком в сравнении с самой дорогой, в которой его поджидали серьезные неприятности. В арсенал высшего, богатый сверхспособностями, входил и навык безошибочно вычислять, где находится тот или иной человек. Запредельный успел доказать, что владеет этой техникой, но если на земле Майкл еще мог надеяться на свою реакцию, то увернуться от смертельного удара в движущейся кабине самолета было практически невозможно. Создать тоннель на такой скорости считалось безрассудным риском, на который не решались даже в отчаянных ситуациях. Решиться на это дважды Майкл бы не смог. Из тупика, в который его загнали, был только один – и довольно неприятный – выход, но судьба редко баловала Майкла возможностью выбирать.

Плотно прикрыв дверь кабинета, он достал ресивер. Маленький прямоугольный предмет, по внешнему виду которого было сложно догадаться о его предназначении, был единственным средством связи с родной эпохой. Ресивер разработали специально для межвременных миссий: в него был встроен транссубстанционный сканер, настроенный на ритм сердца, и если бы с Майклом что-нибудь случилось, ресивер сразу бы перешел в режим безопасного самоуничтожения.

Прижав к виску небольшой "сенсор", необходимый для мысленного управления устройством, Майкл повторил про себя шестнадцатизначный код доступа к межвременной сети. Небольшая прорезь блеснула ярко-голубым, выстроив двумерную проекцию кабинета заместителя главкома.

– …автокатастрофа? – сухо переспросил Ронштфельд, говоря с кем-то по внутренней связи.

– Да, сэр.

– Этого еще не хватало… Когда это случилось?

– Около трех часов назад. Вы бы видели, сэр… Автомобиль – в щепки, переднее стекло – вдребезги, везде кровь… Когда я прибыл, на месте аварии уже дежурили полиция и медики, так что пробиться к нему я никак не мог.

– Надеюсь, его не забрали в морг? – съязвил зам главкома, постукивая ложкой по дну кофейной чашки.

– К сожалению, мне не удалось им помешать.

– Орст! – выдохнул Ронштфельд. – Ты, я вижу, добиваешься, чтобы врачи эпохи "Quo" уверовали в чудесные воскрешения? Немедленно вытащи его, верни сюда и заставь написать подробнейший отчет!

– Но, сэр…

– Не может писать – пусть надиктует, – бросил Ронштфельд. – Конец связи, Орст. Майкл, я тебя слушаю.

– Я видел Запредельного, – сообщил Майкл, пытаясь говорить как можно будничнее.

– Что?.. – выдохнул Ронштфельд. Его рука дрогнула, и чашка кофе опрокинулась на линейный трансформатор.

– Сочувствую, – произнес Майкл, с трудом скрывая улыбку.

– Спасибо. Так что с Запредельным?

– Он явился ко мне в Министерство и предложил сотрудничать. Я отказался. Он наградил меня умными наставлениями и исчез.

– Чем он пользовался – оружием или силой?

– Силой, наверное. Он был не слишком агрессивен, но застрелить его из лазера мне так и не удалось. В свете этих событий…

Рыжеватая бровь Ронштфельда выжидающе изогнулась.

– …мне крайне необходимо "проскользнуть" несколько утренних часов пятницы.

Если бы чашка до сих пор была в руке Ронштфельда, никто бы не поручился за сохранность его рубашки и брюк. Пальцы зам главкома медленно сжались – так, если бы Майкл сказал нечто оскорбительное.

– Ты понимаешь, что говоришь? – прошипел Ронштфельд, придвинувшись ближе к экрану. – Ты ведь не пробовал, не знаешь, как это делается! А если ты сойдешь с ума или затеряешься во временном потоке?

– Да не сойду я с ума. Ты же не сошел, – невинным тоном заметил Майкл.

– Я – совершенно другой случай, – ответил зам главкома, не уловив смысл шутки. – И не очень-то верю, что седьмой может с этим справиться.

– Хорошо. Отлично, – произнес Майкл немного обиженным тоном. Больше всего на свете он не терпел, когда высшие – люди, орионцы, да кто угодно, – позволяли себе едкие намеки в адрес тех, кто не достиг их заоблачных высот.

– Великолепно, – продолжил Майкл, сохраняя тон для пользы дела. – Тогда вместо отчета я, пожалуй, вышлю тебе завещание. Погибнуть в эпоху бензиновых двигателей – в этом чувствуется особый героизм…

– Ладно, ладно! – прервал его Ронштфельд. – Добиваешься благословения на безрассудство? Пожалуйста, я не против. А завещание все-таки пришли.

– Спасибо, – улыбнулся Майкл. – Жаль, что в КС столько бюрократических проволочек…

– Ты о чем?

– Об этих разрешениях. Я не совсем понимаю, зачем они нужны в подобных случаях. Ну, "прокручу" я пару часов или дней, и что? Никто из посторонних ничего странного не заметит, а что касается моей личной безопасности…

– Вечно ты тянешь все на себя! Майкл О'Хара, величайший из великих, видите ли, не усматривает в "скольжении" никакой угрозы! Ты прекрасно знаешь, в каких мы отношениях со временем. Многие манипуляции с ним до сих пор опасны. "Скольжение", проделанное в прошлом, – бледная тень того, что можно сделать с его помощью в ближайшем прошлом, и если мы будем позволять каждому играть с тканью времени, то рано или поздно вся система безопасности полетит к чертям. Мое разрешение ты получил. Будь осторожен.

Погас мерцающий огонек синхронизатора и ресивер отключился. Финал переговоров вышел на редкость удачным: вспыльчивый характер Ронштфельда не раз заводил Майкла в тупики, поиски выхода из которых часто исчерпывали само задание. Спрятав прибор во внутренний карман, генерал О'Хара прошелся к окну и взглянул на краешек неба, венчавший автостоянку. "Скольжение" могло спасти от удара, но предупредить удар он пока не мог.

Дом встретил его привычной тишиной и беспорядком. Майкл неспешно снял китель и швырнул его на кровать, бросив туда же галстук и часы. Свет рассекал комнату заточенным до блеска лучом, проникавшим сквозь щель в гардинах. Встав сбоку от узкой прорези, Майкл лениво выглянул наружу. В вечернем хаосе теней, грубоватых, словно штрихи углем, выделялась единственная тень, застывшая на другой стороне дороги. Ее нерешительное скольжение вдоль бордюра вызвало у Майкла сочувственную улыбку: горе-наемник, ехавший за ним почти от самого Министерства, не знал, что ждет его, попробуй он сунуться в дом седьмого. Ход мыслей генерала Лесли был проще букваря. По длинным министерским коридорам постоянно витали слухи о тех или иных кадровых перестановках; пронюхав о скором отъезде Майкла и решив, что лучшего шанса может не представиться, генерал послал за ненавистным О'Хара наемного убийцу. Неопытность «орудия мести» стала очевидной еще тогда, когда черный «Крайслер» едва не врезался в бампер Майкла на светофоре. Развернув стул к окну, генерал О'Хара подтащил к нему три тома «Истории стрелкового оружия», положил на них ноги, устроился поудобнее, приготовил пистолет и погрузился в полусонное ожидание.

Наемник проявил себя через неполных пятнадцать минут. Человек в черном, пригнувшись и стараясь не шуметь, благополучно добрался до входной двери, нервно осмотрел замок и достал отмычку. Пригодиться она не успела: дверь распахнулась без его участия.

– Если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я редко, вы, молодой человек, в очень большой беде.

Насмешливый тон Майкла привел парня в ужас: бедняга окончательно уверился, что ему не жить. Выбритый затылок и цепочка от солдатского жетона подсказали Майклу, что незваный гость, чьи глаза блестели почти детским испугом, – его армейский коллега.

– Отличная маскировка, – усмехнулся Майкл, поддев пальцем цепочку.

Парень сжался так, будто к его шее приставили нож.

– Фамилия, звание, цель прибытия. Очень надеюсь на честный ответ.

Наемник-неудачник перевел взгляд с улыбки Майкла на пистолет в его руке. Промедлив секунду-другую, он произнес:

– Я Смит. Рядовой Смит.

– Вот как… Быть может, Смит, если я дам тебе еще пару минут, ты сочинишь фамилию пооригинальней?

– Это правда, – проговорил пленник.

– Хорошо. И что же заставило вас пойти на такое сомнительное дело? Мне всегда казалось, что ни один нормальный человек не свяжется с генералом Лесли по доброй воле. Что он вам сказал? Что я изменник родины? Или, может, шпион немецкий, а?

– Меня заставили! – выпалил парень и тут же прикрыл рот ладонью.

– Дело в том, – продолжил он чуть тише, – дело в том, что со мной произошел очень неприятный случай.

– Неужели?

– Меня обвинили в хранении наркотиков, – проговорил парень, потупив взгляд. – Я… не знаю, как это случилось, мне и минуты лишней не дали, после обыска сразу под арест. Я уже думал, мне конец, когда в дело вмешался генерал Лесли. Он намекнул, что делу не дадут ход в обмен на небольшую услугу, и… Сэр, я, честное слово, не хотел вас убивать, я только хотел…

– Если вы так честны, не проще было бы скрыться, раз уж вы на свободе?

– Я не могу скрыться! – испуганно шепнул парень. – Понимаете, я… я хотел вас предупредить, попросить у вас помощи… Мой отец, сэр, он работает в Министерстве, и представляете, что бы он подумал, если бы узнал, что его сына арестовали из-за наркотиков, а он еще и сбежал!

Слушая этот сбивчивый монолог, Майкл едва удерживался от смеха. Смит был до того наивен, что с радостью взялся бы за любое дело, которое ему бы поручили, пообещав ничего не говорить отцу.

– Вот что: не будем сгущать краски, – сказал Майкл, дружески потрепав Смита по плечу. – Исправиться никогда не поздно. Если тебя это интересует, можешь узнать у меня, как.

– Конечно, сэр, – прошептал рядовой.

– Сыграем в игру нашего дорогого Лесли. Ты неудачно покушаешься на его жизнь, а я прикрываю это надуманное дело о наркотиках.

– Я согласен, – поспешно ответил Смит.