Текст книги "Полет над грозой"

Автор книги: Анна Бильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– За что? – шепнул он, смотря в каменные лица, но встретил лишь пустоту незнания.

– За что? – проговорил он, устремив взгляд на небеса, но свет не стал говорить с тем, кто поставлен на колени.

Майкл поднялся. Промокший насквозь, скованный холодом, он обернулся к своему отражению, коварно поджидавшему его последних слов.

– За что? – прошептал он, сжигая взглядом смертельно-бледного брюнета, в огромных черных глазах которого мелькали проблески силы. Но губы его тени, его судьи и палача, лишь повторили его слова – беззвучно.

Стены скользили сквозь него. Сотни тысяч нитей, на которых держалась красивая иллюзия реальности, были в его бледнеющей ладони: он давно уже потерял счет потолкам, рухнувшим в бескрайнее небо, солнцам, сменившимся за этот бесконечный день, коридорам, сплетенным в неразрывный узел… Если бы несчастье можно было измерить шагами, он бы давно перешагнул черту, за которой отчаяние перерастало в медленную, мучительную смерть. Власть, высшая, абсолютная власть, жгла его руку безумным желанием сложить эти стены в города, миры в галактики, звезды в мириады звезд – или отшвырнуть прочь весь этот мир, бесформенный набор живых и неживых красок, разбив его, словно стекло, прозрачный, бесцветный осколок, способный лишь пропускать свет, но не порождать его… Улыбка отчаяния сковала его губы: он мог то, что было невозможно, знал то, что никогда не проявлялось на этом отрезке реальности, он мог перекроить весь мир, создавать и рушить, играя неисчислимыми оттенками красок… но не мог вернуть ту единственную, ради которой отдал бы все, что вмещала эта реальность. Время терзало его каждой секундой, время смеялось над ним, смеялось над жизнью и смертью, над вечной любовью и вечным страданием.

Арк поджидал его в центре лабиринта из спутанных мыслей. Стены обрели странную четкость, сплетаясь в нечто, похожее на комнату. Весь пол был усыпан осколками надежд, и тому, кто когда-то был Майклом, пришлось ступать по своему прошлому, выслушивая невыносимый звонкий хруст.

– Приветствую, – без единого оттенка чувств произнес он, взглянув на орионца.

Арк кивнул. Губы Майкла сковала усталая улыбка: орионец был больше похож на человека, чем он сам. Наступившая пауза не казалась ему неудобной. Майклу было тяжело разговаривать: его сердце остановилось несколько минут назад, и ужасно бледные руки казались почти прозрачными. Он вдохнул воздух, скорее по привычке, и спросил:

– Значит, ты знал? Все с самого начала?

– Мое сознание непрерывно, Майк, – ответил орионец, спокойным, немного печальным тоном. – Я не существую здесь, не существую вчера или завтра. Мы обречены существовать вдоль нити времени – всегда и никогда.

– Как ему удалось сделать это со мной?

– Он сделал тебя производной от своего сознания.

– Давно?

Орионец усмехнулся.

– Он был великодушным хозяином и подарил тебе свободу на тридцать с лишним лет. Но абсолютная свобода тождественна смерти, Майк.

– Что со мной происходит? – шепнул тот, кто считал себя Майклом О'Хара.

– Клиническая смерть, – ответил орионец. – Твое сердце остановилось.

– И сколько я так просуществую?

– Сколько ему потребуется.

– Так что же такое смерть? Конец – или только начало?

– Майк, Майк, Майк… – вздохнул орионец. – Теперь тебе не нужно спрашивать. Ты все знаешь сам.

– Да… ты прав… – едва слышно произнес Майкл, и тяжелая улыбка сковала его губы. – Как странно говорить и понимать, что слова ничего не значат… даже мои собственные… А я-то думал, что смогу спасти Землю, дать клятву, которая станет нерушимой… Разве ему это неподвластно, Арк?

– Если бы он только мог… – улыбнулся орионец.

– Он ведь всесилен. Он победил "стража", он овладел вашими тайнами, пока я был без сознания, пока со мной возился дарк… Теперь я проиграл. Его ничто не остановит.

– Помни, – шепнул орионец. – Бороться можно лишь с самим собой.

Холодный страх, оставленный его прощальными словами, заставил Майкла взглянуть ему вслед. Хаос смятых красок превратился в матово-черное стекло, за которым виднелись туманные контуры одинокой фигуры. Майкл шагнул вперед, хотя внутренний голос убеждал его закрыть глаза и отвернуться. Искушение оказалось слишком сильным – и он увидел то, что заставило мир помутнеть в его глазах. Он видел себя; мрачное отражение того, кем он был на самом деле, взирало на него из мира тьмы и серебряного тумана. По той стороне стекла стекали капли дождя, отражая свет спутанной нити звезд в бесконечных зловещих небесах. Майкл дотронулся до стекла. То же самое сделал и он.

– Говори, – прошептал он. На губах отражения появилась ужасная, безжалостная улыбка. Майкл отшатнулся от стекла… боль пробила его висок, черная ночь рухнула в неизвестность, бледный призрак луны сменился ослепительным диском ее исконного врага… Предметы теряли свои имена, слова теряли силу, ничто больше не держало его в цепях привычного мирка. Тишина окружила его, и капли черного дождя безмолвно растворялись у ног его отражения, по ту сторону тонкого стекла. Он хотел заговорить – и не мог, чувствуя, как черные воды безмолвия смыкаются над его головой, не в силах избавиться от привязанности к словам – последней нити, не дававшей его сознанию умереть. Дождь усиливался, падая на его двойника сплошной стеной, вбирая в себя глубины бесконечного космоса с его звездами и планетами. Капли дождя превращались в огненные искры, словно капли огня, стекавшие с пылающего неба. Черно-белая молния сверкнула взрывной волной света. Шторм силы поглотил отражение Земли, взлетая вверх… все выше и выше…

И Майкл понял.

Земля должна погибнуть.

Для него.

Бесцветные слезы касались его щек, а он неподвижно смотрел в пустоту, на далекую планету под штормовыми небесами… Он знал: стоит ему закрыть глаза – и все исчезнет, рухнет, сотрется, растворится блеклыми красками на бесконечном полотне Вселенной. Земля должна была погибнуть под его веками, умереть в его глазах, быть похороненной в его памяти. И ее гибель станет новым началом – началом бесконечности… Майкл вытянул перед собой слабеющую руку, сжимая пальцы в кулак. Тот, кто был его отражением, изменился: черная шинель без нашивок сменилась на светло-серую форму КС, замысловатый значок сверкнул на берете, а рука отчаянно сжала оружие…

И Майкл ударил. Стекло взорвалось с невыносимо громким звуком. Бесцветный осколок пронзил его лазерным зарядом, призраком из прошлого, несущим неминуемую смерть.

"Как странно…" – подумал Майкл. Он не помнил ни одного чувства или имени, способного стать его последней мыслью. Отодвинув гибель на неопределенный срок, остановив палец, сжимавший пластину лазера, он окунулся в сверкающую туманность, в бесконечность, нанизанную на холодное сияние звезд.

ХXVIII

Он сидел к ним спиной. Спинка кресла доходила ему до затылка, и пальцы левой руки скользили сквозь спутанные волосы тяжелыми, медленными движениями. Его правая рука бессильно свисала с подлокотника – бледная, неподвижная, словно покинутая жизнью. Черная нашивка главкома на рукаве казалась незаживающей раной. Зиггард ответил Флэтчеру уверенным кивком. Роджерс вынул стеклышко монокля, отражавшее неестественный свет ламп, прищурился и взглянул на часы.

– Мы здесь, Майкл, – сказал Флэтчер, и безликое равнодушие его тона вступило в борьбу против первых симптомов волнения.

– Я вижу.

Голос был совсем тихим. В нем слышались едва уловимые хриплые нотки. Флэтчер слабо улыбнулся. Изгиб его губ был не столь безжалостен, сколько насмешлив.

– Вы знаете, что должно случиться с Землей через неполных пятнадцать минут? – спросил он.

– Знаю, – ответил Майкл.

– Планетарному щиту не удастся отразить эту атаку. Росса позаботился об этом.

– Как вы создали ракеты?

– Ракеты? – бесстрастно спросил Флэтчер. Голос Майкла был слишком слабым, а в его тоне читалась безмерная усталость – и обреченность.

– Земля никогда не создавала столько ракет системы AVES.

– Земля не создавала, мы создали, – криво усмехнулся Зиггард. – Думаешь, зря Фабио выстроил ту установку? Вы, наивные, считали, что она уничтожит Землю… а это была просто верфь, цех, завод – называй, как хочешь. Любой ракетчик понял бы это с первого взгляда, но ты не взял ракетчиков в свою команду, Майк…

– Сегодня угроза реальна, – прервад его Флэтчер. – Ни вы, Майкл, ни кто-либо другой не в силах их остановить.

– Что вы хотите от меня?

– Вам остается сделать выбор.

– Мне нечего выбирать, – холодно бросил Майкл. – Вы были на высоте, Флэтчер. Вы предусмотрели все. Для меня огромная честь быть частью вашего сознания.

– Увы, – вздохнул Роджерс. – Я слишком умен для этой планеты. Вашим предшественникам стоило учесть это, когда они предпочли выслуживаться перед чужаками. Столетия вы и ваши коллеги заставляли одну из сильнейших наций Галактики пресмыкаться перед алленами, дарками, орионцами. Вы внушили людям, что они бессильны, что они "просто люди". Сегодня я намерен разрушить этот миф. Я знаю, что вам уже известно о моем плане, но хочу разъяснить все еще раз, чтобы ваш выбор был так же доброволен, как и предыдущие, которые – собственно – и привели вас сюда, снабдив нашивкой на рукаве.

Итак, через неполные четверть часа Землю ожидает неизбежное уничтожение. Спасти планету может лишь вмешательство Координаторов, которым будет доверено восстановить течение земной истории, сделав ее проекцией их собственного сознания. Как видите, сегодня Координаторов только двое, но их силы… моей силы, если быть точным, хватит на полное восстановление Земли. Однако я не намерен этого делать, и вы отлично знаете, как я хочу поступить. Я переделаю историю, точно так же, как во времена Четвертой Империи я пытался переделать самих землян. Я выстрою такую историю, такую прочную цепь случайностей и закономерностей, что ни один из высших не-землян больше не будет иметь над нами власти. Черная эра, скажете вы? Пусть так… но мне она больше по душе, чем эра рабства. Земля станет великой, Майкл, и "свобода" больше не будет красивым, но лживым словцом.

Ваш выбор, в сущности своей, прост. Вы можете помочь мне или хотя бы согласиться не мешать. В этом случае история Земли будет перестроена по моему плану и для вас найдется место среди сильнейших нового мира. Вы можете бездействовать либо отослать нас обратно по эпохам – воля ваша, но тогда ракеты, уже запущенные с нового флагмана КС, достигнут цели и этот год станет последним в земной истории. И, наконец, вы можете остановить меня – убить, уничтожить, те силы, которые мы с вами получили, победив "стража", это вполне позволяют. Затем вы возьмете ситуацию в свои руки и попытаетесь самостоятельно восстановить историю Земли. Я знаю, что будь ваша воля, вы бы выбрали именно этот вариант. Но вы, Майкл, – всего лишь часть меня. Убейте меня – и вы мгновенно исчезнете. И если мы оба погибнем, то спасать Землю будет некому: мы с вами сильнейшие и никто другой не потянет этот груз. Вы не сможете вычеркнуть меня из земной истории, иначе погибнете сами, как только начнете восстанавливать эпоху Четвертой Империи, в которой я сейчас нахожусь и из которой говорю с вами. Поток столетий в вашем сознании прервется, и земная история вновь начнется с Черной эры, на которой невольно оборвется ваша попытка. Не говорите мне, что я не дал вам право выбора. Вы вольны выбирать. Слово за вами.

– Это ловушка, – ответил Майкл с горьким, усталым смешком.

– Это самая справедливая ловушка из всех, в какие вы попадали. Просто сделайте свой выбор. Слово "главком" давно стало синонимом компромисса. Я не предлагаю вам компромисс. Я предлагаю будущее.

– Моя роль была предрешена с самого начала?

– Безусловно. Я был заключен в Черной эре и не смог бы все провернуть собственными руками. История с "воином из будущего" была лучшей зацепкой, на которую могли купиться не только Юджин, но и аллены с дарками. В конечном счете каждый из них получил по заслугам. Мы проникнули в сознание Монка через Холстена, который давно находился в нашей власти, соблазненный шансом отомстить бывшим вожакам из Черной эры. Вот как нам удалось заставить всех поверить в существование "воина из будущего". Монк признал подлинным фальшивый межвременной тоннель; он же внес в систему данные о несуществующих ракетах AVES, которые были якобы запущены. Перемещение в прошлое было действенным трюком для того, чтобы заставить вас, Майкл, вернуться в эпоху "Quo", где находился мой самый верный соратник.

При этих словах Зиггард криво усмехнулся.

– Кто был Запредельным? – спросил Майкл.

– Все просто, боец, – ответил Цвайфель. – Вы нуждались во враге? Я готов был его предоставить. Тот, кого вы называли воином из будущего, на поверку оказался мной – конечно, исключая подлинного "стража". Что меня больше всего умиляет в этой истории? Да то, что толпа высших, включая Юджина, так и не смогла разобраться, что к чему. Хьюз, каэровский шпионишка… великие Ронштфельд и Симмонс… А Руди так старался продать нас Лотту, из кожи вон лез… Черт возьми, мы промыли мозги даже Кэнаду: он-то всерьез поверил, что с его ресурсами и нашим старанием мы предотвратим неизбежное расторжение договора с алленами и передачу Земли под "власть" дарков. Он поставлял нам нужное оборудование; мы, в свою очередь, добились сделки с Росса, который выстроил Земле космический флот, а заодно придумал дестабилизатор Нереальности и построил на верфи с два десятка межпланетных ракет, которые мы запустили с новенького флагмана Комических Сил и которые сейчас летят к Земле. Бедняга Юджин опомнился только тогда, когда мы сделали первую, пробную попытку с несуществующими ракетами. А мы-то хотели сделать ставку на него: только главком может собрать всех Координаторов, вернуть их в настоящее – и дать им разрешение перекроить историю. Но Юджин был умен, чертовски умен. Он вышел на Монка, потом на тебя.

– Зачем вы пытались сделать из меня высшего?

– Эх, Майк… – вздохнул Зиггард. – Если бы ты знал, каких усилий мне это стоило… Ты оказался прекрасным кандидатом: с твоей врожденной нелюбовью к соседям по Галактике мы не боялись, что ты примкнешь к нашим недругам. Шаг за шагом, ты учился ощущать свою силу, приближаясь к тому порогу, за которым ты бы окончательно растворился в сознании Флэтча. Если бы не крайне счастливая случайность с Юджином, который, как ты знаешь, погиб, это был бы наш главный способ вернуться в настоящее. Лотт высчитал нас через Стила, который – по старой дружбе с Флэтчем – согласился вытренировать тебя как высшего. Как он это сделал? Слишком долгая история. Скажу лишь, что он вовремя закрыл тебе глаза. Честно говоря, не представляю, на что рассчитывал Лотт: вступить в конфликт с Эшли мог либо сумасшедший, либо самоубийца. А он ведь пронюхал, кто ты такой, Майк, у них на эти дела острое чутье…

– Почему Стил? Что он получит от передела земной истории?

– Если бы я знал… Быть может, удовлетворенное честолюбие. Он давно стал врагом алленского правящего режима, а свобода от алленов – наша первичная цель. Впрочем, не берусь судить. Его цели – это его цели. А вот до достижения наших остается меньше десяти минут…

– Что же… – произнес главком КС, и его бледные пальцы слегка шевельнулись. – Наши позиции предельно ясны. Вы мастерски загнали Майкла в угол, не дав ему ни единого шанса на спасение. Я понимаю это и мне нечего добавить, кроме одной маленькой детали, необходимой для того, чтобы вы, Флэтчер, могли понять мой выбор.

Роджерс медленно кивнул. Пальцы главкома сжались в холодной хватке и голос, вдруг набравший силу, спокойно произнес:

– У меня для вас плохие новости.

– Какие же?

– Я не Майкл.

– Что?.. – прошептал Флэтчер.

Чужая ладонь уперлась в подлокотник. Шрам рассекал ее касанием маятника, застывшего между прошлым и настоящим в плену бесконечно долгой секунды. Худая, невысокая фигура отделилась от спинки кресла – тень собственной тени, бледнее мела, слабее предсмертного вздоха.

– Ты… – выдохнул Зиггард сквозь бешеный оскал.

Эксман вернул его взгляд с болезненной холодностью. Блеск его глаз, прозрачных, немигающих, напоминал бесстрастное стекло, отражавшее в себе двух палачей Земли.

– Значит, высший… – бросил Флэтчер. Его пальцы слегка шевельнулись, но первая проба силы погасла тусклым огоньком, разбившись о непробиваемую стену.

– Флэтч… – шепнул Зиггард, чьи пальцы намертво вцепились в ремешок винтовки. – Он же… он…

Но Роджерс не нуждался в его словах. Лицо Эксмана вбирало в себя сотни лиц, глаза – тысячи глаз, пустых, будто его душа, разделанная ударом в сердце и проданная по кусочкам. Он видел то, чего не знали Флэтч и Зиггард, пойманные, словно пауки в банке, готовой разлететься на куски.

Земля не должна погибнуть.

Вверенная ему Земля.

Сознание Эксмана распахнулось навстречу бесконечности. Память, дарованная Майклом, и жизнь, возвращенная Стилом, вспыхнули пламенем на пальцах, вырвавших первую страницу из книги земной истории.

– Зиггард!.. – грянуло на другом конце времен, но Эксман был недостижим. Тонкий лед Реальности почернел – мгновенно и пугающе, лопнув, будто мутное стекло. Небо раскололось на две половины, два солнца – белое и алое – впились в землю холостым вращением. Мир гибнул и воскресал под безумное вращение стрелок: росчерки на камнях сменялись нитями строк, чьи гроздья спели над кострами на площадях, пропитавшись чумой, будто машинным маслом, струившимся с подшивки веков, что пылилась в картонной папке, вздрагивая от дьявольского перестука печатных машинок. Век сломался с громовым хрустом, отголоском бури в небесах-шестеренках, вращавших раскаленные суставы солнц. Очертания фонарей… тусклые, неживые лампы… а за ними, все глубже и глубже, – мертвые вышки, дома с заколоченными окнами… здания, здания, стены, поблекшая краска, битое стекло, отравленный дождь, капли, бьющие по ржавому металлу… Его рука взметнулась вверх, оборвав колючую проволоку, и кровь, хлестнувшая из плеча, падала на пожелтевшие страницы агитброшюр. Черная эра вцепилась в его шею бесцветной удавкой, сводя с ума бледными лицами, безымянными звездами, пеплом костров, на которых жгли историю, так, как он делал это сейчас, пытаясь вырвать из омута дрожащих теней высшего, чье имя несло гибель, того, кто хотел новой Земли, новых легенд, новой крови… Он забывал его. Вычеркивал из памяти высокую фигуру, вытянутое лицо, монокль, каждую секунду, которую прожил Флэтчер. Кровавый след протянулся на века: вытравить зло, спасти планету от гибели, помнить, помнить, помнить… Новая площадь всплыла перед ним, новый костер взметнулся к небу – и в лесах факелов, взращенных ночью, он услышал тихую мелодию "флейты"…

За ним скользила тень. Промчавшись сквозь годы, Эксман замер у перекрестка, источавшего блеклый свет фонарей. Тень выскользнула из полумрака, обретая очертания, возвращая память о себе. Он отвернулся; он не должен был позволить себе помнить.

Каждый шаг впивался в следы Эксмана, стряхивая пыль с сутулых плеч, сдавленных погонами, сметая землю с гибкой спины. Ветер срывал белые языки пламени с его белых волос; кость в глотке мира, он следовал за ним, осторожно, хищно, глотая запах. Сердце Эксмана обгоняло смерть, но цепкая хватка Зиггарда сжимала его в тисках холода, и все, к чему касались его дрожащие пальцы, все, что он видел, чувствовал, создавал и разрушал, любил и ненавидел, медленно поглощала гнетущая тень… Время сворачивалось, время не терпело промедлений и тонкая линия, зачеркнувшая имя Флэтчера, могла оборваться в любой миг. Еще год… полгода… месяц… замкнуть круг времен… ударить по запавшей клавише, вернуть Землю, достроить стену, остановить прекрасный, но смертельный миг…

Палец в перчатке коснулся клавиши с отрывистым, глухим стуком. Дрожа безмолвным страхом, она слилась с зовом флейты, в котором гремели тысячи труб.

XIX

Крупные капли дождя барабанили по старой вывеске, отвечавшей скрипом на удары ветра. Над летной школой «Моррис и Ко» сгущалась туманная дымка. Дождевой фронт шел с севера на юг, оставив на поле зеркальные пятна луж, вода в которых вновь бурлила после ночного затишья. В ангаре пахло сыростью и маслом. Пропеллер ветхого «Мустанга» отбрасывал причудливые тени на стены и пол.

Рэй Моррис, хозяин школы, приютившейся на окраине столицы, медленно провел тряпкой по гаечному ключу. Телевизор, устроенный на ящиках, работал из рук вон плохо: гроза сбивала сигнал, отчего черный костюм диктора казался бледным и сероватым, а галстук принял грязно-малиновый окрас.

– …президенту Лимену, заявившему, что думать о новой войне на Ближнем Востоке могут только оголтелые милитаристы и реваншисты, – сообщил ведущий. – Слова верховного главнокомандующего с готовностью подтвердил министр обороны, что вызвало резкую критику со стороны генерала Мэдли, нового начальника штаба ВВС. Напомним, что Министерство продолжает оставаться в центре громкого скандала: бумаги, оставленные недавно скончавшимся генералом Стилом, обличили финансовую связь высших военных чинов с компанией "Локхид", в частности, по проекту "Шторм". В сенатском комитете по вооружениям продолжаются экстренные слушания. Министр обещает кадровые чистки. В ходе сегодняшней пресс-конференции начальник Объединенного комитета штабов заявил, что все виновные понесут заслуженное и справедливое…

– Чушь какая… – бросил Рэй, дернув сутулыми плечами. Дешевая сигара, купленная в магазинчике на заправке, отправилась в пепельницу, забитую окурками.

– Что там? – откликнулся младший Моррис, занятый ремонтом двигателя.

– Сам погляди, – буркнул Рэй.

Вынырнув из-под корпуса, Тед скептически посмотрел на экран.

– Накажут их, говорят, – пробормотал старший Моррис. – Думают, мы их уважать вдруг станем за одно показное судилище…

– Почему "показное"? – безо всякого интереса бросил Тед.

– Все они в этом замешаны… Об заклад биться готов, что и этот, в погонах, начальник… Лишь бы встрять, лишь бы в ящике засветиться… Думает, мы здесь только с тем и собрались, чтобы его хитрую улыбочку лицезреть и выдумки выслушивать…

Отмахнувшись рукой от экрана, старший Моррис потер подбородок и спросил:

– Что там с часами? Сверил?

– Ага. Спросил у Джонни, с ним вчера точно такое же было. Часы вдруг остановились на пять минут. Потом пошли нормально. Чертовщина…

Внимание Теда отвлек далекий звук. Сквозь мерную дробь дождя послышался шум мотора.

– Ждешь кого-то? – спросил Рэй.

– Нет, не жду…

Черный "Крайслер" замер напротив входа в ангар, подняв в воздух фонтан грязных брызг. Тед вытер ладони о тряпку и выжидающе проследил за тем, как одинокий посетитель вылез из машины и нырнул в ангар, закрывшись от дождя тонким осенним плащом.

– Угораздило вас ездить в такую погоду… – вздохнул Рэй. Свернув плащ, гость встряхнул головой, усмехнулся и заметил:

– Следить за погодой – большая роскошь для тех, кто следит за временем. Вы мистер Моррис, я полагаю?

– Он самый, – мрачно отозвался Рэй. Посетитель, брюнет среднего роста в форменных брюках и рубашке, не вызвал в нем особого доверия.

– Мне нужен ваш "Мустанг" и полный бак топлива.

– Сынок, сегодня мы закрыты. Никто не летает в такую грозу.

Бровь посетителя слегка приподнялась.

– Сколько вы хотите? – с улыбкой спросил он.

– А нисколько, – отрезал Рэй. – Бывали здесь всякие… любители летать с ветерком… Хочешь сломать шею – я тебе не в помощь. Нас месяц назад и так едва не прикрыли…

– "Мустанг" – и проверка к вам больше не придет, – парировал гость. Улыбка посетителя, скромно загнанная в уголки губ, вдруг сделалась обаятельно-хитрой. Рэй притих. Взгляд старого механика метнулся от его лица до мерцающего экрана телевизора.

– Сид Эксман, – заметил гость, протянув ему руку. Ошарашенный Рэй пожал ее. Тед едва не вытянулся по струнке и подавленно притих.

– Новости? – заметил Эксман, поглядев на экран, где его отражение милостиво отвечало на вопросы журналистов.

– Да-а… – протянул Рэй, не зная, что ему следует говорить.

– Впечатляет, – усмехнулся Эксман. – Какие же подлые воротилы из "Локхид"… а вот этому типу с улыбочкой я бы не стал доверять. Только представьте, вдруг бы его выбрали президентом. Эта усмешка – да по всем каналам, каждый день. Куда же катится наш с вами общий мир…

Покачав головой, Эксман легко вздохнул. Рэй переглянулся с Тедом. Финальные титры новостей влились в музыкальную программу. Из слабых динамиков послышался скрипучий голос Гатри и его "This Land".

– Сынок, – заметил Рэй, слегка кашлянув после этого слова. – Зачем тебе "Мустанг" в такой-то ливень?

– Я не был в небе двенадцать лет, – сказал Эксман с мальчишеским блеском в глазах. – Вы поймете. Вы ведь летчик.

Подмигнув Рэю, Эксман доверительно раскрыл ладонь. Лицо Морриса, покрытое морщинами, расплылось в улыбке, которой была чужда фальшь. Открыв ящик, он порылся в нем, извлек ключи и швырнул их Эксману. Ладонь генерала сжала их, словно руку старого друга.

Тед вывел "Мустанг" из ангара. Гладкие бока машины взорвались тысячами брызг. Переживший немало бурь, боевой самолет вновь примерялся к небу, гремевшему не пушками ПВО, а тихими громовыми раскатами. Увязая в бурлящих лужах, Эксман добрался до машины и вскочил на крыло. Дождь бил по корпусу перестуком звонких клавиш. Земля готовилась остаться позади.

– Удачи! – крикнул Рэй. – Расскажешь, как там, над грозой!

(22.01.2010)

snake charmer – англ. "заклинатель змей"

* боже мой (итал).

** на старт, внимание, марш! (нем.)