Текст книги "Неприятности по обмену (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Картин Руди здесь пять, – Юджин принялся загибать пальцы. – «Морское дно», «Радужная лагуна», «Деревня Лесовии», «Мосты Простории» и… Ах, да! Портрет жены Руди – Улиссы Флоренс.

– Надеюсь, удастся их увидеть, – Вика постаралась скрыть разочарование.

Интересующее полотно Юджин не упомянул. Возможно, не знал о его существовании. Проход в другой мир могли спрятать от посторонних глаз.

– Попроси завтра после занятий кого-нибудь из слуг показать картины, – предложил Юджин, поднимаясь из-за стола. – Вынужден вас оставить леди и господа, – проговорил он, изображая взрослого. – Неотложные дела.

Дин и Нил пожелали приятелю удачи, Бен хмыкнул, Лейла не посмотрела в сторону звезды, снова уткнулась в учебник. Вика проводила мальчика хмурым взглядом, раздумывая, что делать дальше. Другие дети начали покидать столовую. Уход Юджина послужил для них сигналом. Не торопились лишь друзья заводилы и Лейла с Беном. Дин чертил график на листе, Нил внимательно следил за его действиями, что-то подсказывая на ухо. Они перестали обращать внимание на остальных. Бена это ничуть не напрягало. Он, щурясь, смотрел на Лейлу. Будто дырку на лбу пытался прожечь.

– Хватит меня гипнотизировать, – отреагировала, наконец, девочка. Но взгляда от книги не оторвала. – Я не стану помогать тебе с заданием. Это не моя проблема.

– У тебя проблем вообще не бывает, – съязвил мальчишка, но в голосе прозвучала обида.

Лейла захлопнула учебник и лёгкой походкой направилась к выходу. Но не удержалась, остановилась позади Бена и щёлкнула пальцами по затылку.

– Очень по-взрослому! – крикнул мальчишка ей вслед. – Вредина!

Вика возвела глаза к потолку. Подростки – везде подростки.

– Какое у тебя задание? – спросила она Бена из вежливости, чтобы сгладить неловкость.

Но тот насупился.

– Не твоё дело. Ты новенькая. Тебе многие вещи знать не положено.

Вика усмехнулась. Подумаешь! Не очень-то и хотелось!

Она решила не разговаривать с Беном, но он становился грустнее с каждой минутой.

– Зачем тебе помощь Лейлы? – не сдержалась девочка. – Попроси кого-нибудь другого.

Мальчик странно фыркнул.

– Не получится.

– Почему?

– Узнаешь через пару недель, – объявил он, вскакивая. – Кстати, Юджин соврал. Картин Руди Флоренса в замке семь. Одна тебе должна особенно понравиться.

– Почему?

– Потому! – Бен ударил ладонью по столу. – Не смотри на меня щенячьими глазами. Я тебе не друг. Здесь у тебя вообще не может быть друзей! Поняла?!

Мальчишка пулей бросился вон из столовой. Вика покачала головой и посмотрела на Дина с Нилом, ища поддержки. Но звёздные мальчики, как ни в чем ни бывало, изучали чертеж на листе. Им было всё равно.

Злясь на весь свет, Вика пошла прочь. Нельзя ходить по замку в одиночку? Ну и пусть!

– Вас проводить, леди Микаэла?

Вика подскочила. В коридоре, прислонившись к стене, стоял Барт Моро.

– Буду очень признательна, – быстро сориентировалась девочка.

Неужели, несуразно одетый распорядитель ждал именно её?

К вечеру от прежней любезности Моро не осталось следа. По дороге он не сказал Вике ни слова. Она тоже не задавала вопросов. Хватило грубости Бена и лжи Юджина. Возле спальни поджидала Риа с несчастным лицом. Бедняжку одели, как всю местную прислугу – в красную униформу с накрахмаленным передником. На голову нацепили несуразный чепчик, на пару размеров больше, чем требовалось. Он съезжал девочке на глаза.

– Ужасное место, – пожаловалась Риа, оставшись с подругой наедине. – Слуги ходят хмурые, доброго слова не дождешься. Ругаются. Делай свою работу и не мешай другим.

Вика вытянулась на кровати, положив руки под голову.

– Мы и не ждали тёплого приёма. Риа, лучше скажи, ты видела в замке картины Руди? Говорят, их семь.

Лицо белокурой подружки перекосилось.

– Опять? – она упёрла кулачки в бока. – Тебе нельзя в картины прадеда, Мика!

– Я и не собираюсь, – Вика села на постели. – Мне нужно найти одну особенную работу Руди. Там замок-корабль нарисован.

– Я не стану помогать, – Риа была непреклонна. – Это всё магия красок! Нельзя!

Вике пришлось смириться. Слишком грозно выглядела девочка.

– Тогда уходи, – велела она в сердцах. – Сегодня твои услуги мне не понадобятся.

Риа обиженно насупилась, поправляя чепчик.

– Картина делает тебя злой, – объявила она в дверях. – Ты просто не замечаешь.

Вика застонала и рухнула обратно на кровать. Закрыла глаза, прокручивая в памяти события минувшего дня и поведение окружающих. Впечатлений накопилось море. Неприятных впечатлений. Взять недружелюбных детей или замок: уродливый снаружи и якобы приветливый внутри.

Стоп!

Вика ахнула. Она осознала ещё одну странность. Ни в спальне, ни в общей столовой, ни в коридорах не было окон. Но, подъезжая утром, она видела их целые десятки. Со зловещим красным огнём!

Кажется, стоило начинать бояться всерьез.

Глава 17
Отец и дочь

Несмотря на протесты Мики, утром Анфиса Петровна отправила её в торговый центр. Сказала, ни к чему сидеть у постели больного, раз он без сознания. Работа – лучший способ отвлечься от печалей.

– Что говорят врачи? – спросил Тёма сочувственно.

– Они… э-э-э… накачали папу лекарствами, – повторила девочка слова бабушки. – Он спит. Проснётся вечером. Или завтра.

– Дядя Коля поправится, – заверила Таня. – Вот увидишь.

Рыжая подруга испытывала неловкость за вчерашнюю растерянность. Пока она стояла и заламывала руки, докторов вызвал Семён Павлов. В глазах троих друзей, очков неприятелю это не прибавило, но от расправы спасло.

– Накостылять бы ему хорошенько, – проворчал Тёма. – Но пусть пока живёт.

Проблем мальчишке сегодня и без битья хватало. Жёлто-зелёный костюм клоуна сидел на Семёне нелепо. Он сутулился и сжимался, мечтая провалиться сквозь пол или незаметно просочиться в ближайшую щель. Колпак съезжал, а красный накладной нос сливался с пунцовыми щеками. Для соответствия образу мальчишке пришлось снять очки. Он щурился и нервно озирался по сторонам.

– Зато Никольский теперь точно получит! – пообещал Тёма.

– Он выше тебя почти на голову, – напомнила Таня.

– Но ты же присоединишься, – губы Тёмы расплылись в предвкушающей улыбке. – Слышал, пощечина вчера получилась, что надо.

Таня прыснула, но спохватилась и сделала большие глаза брату. Мол, не время для веселья, когда папа подруги в больнице.

Мика едва слышала разговор друзей. Думала о Николасе. Вчерашний вечер прошёл, как в тумане. Перепугавшись за жизнь отца, девочка безропотно села в железную карету лекарей. В других обстоятельствах сопротивлялась бы не хуже дикой кошки. В больнице Николаса куда-то укатили на носилках с колесами, дочь оставили в унылом коридоре с жесткими стульями. Рядом плакала незнакомая женщина. У неё забрали мужа, и она переживала. До приезда бабушки пришлось коротать время в её компании и бояться худшего. Вид-то у Николаса был жуткий: глаза закатились, а губы посинели, как у утопленника!

Не стало легче и с приездом бабушки Анфисы. Старушка разволновалась, глотала пилюли, чтобы не упасть в обморок.

– Вот помру от нервов, – всхлипнула она горько. – На кого вы с Колей останетесь?

К счастью, вскоре вышел лекарь с чёрной бородой и добрыми глазами. Он пообещал, что папа непременно поправится, главное, запастись терпением. Припадки – вещь неприятная, но поправимая. Бабушка Анфиса перестала вздыхать и жаловаться. Но Мика не успокоилась. Лекарь – не колдун и ничего не знает о заклятьях, а, значит, не в силах вылечить папу по-настоящему.

Домой добирались в большой железной карете, именуемой трамваем. Она громыхала и дребезжала, на повороте обильно сыпанула искрами, однако Мика стойко выдержала испытание. Сидела рядом с бабушкой, сжимала зубы и рассеянно слушала истории о лекарях, коих у старушки за всю жизнь накопилось множество.

Сегодня после работы Мике снова предстояла поездка в больницу на жутком транспорте. Девочка смирилась, посчитав её необходимым злом. Время, как никогда, тянулось медленно. Большая стрелка на часах над главным входом в торговом центре нарочно цеплялась за цифры. Тёма и Таня обращались с подругой, как с хрустальной вазой. Тамара Ильинична глядела сочувственно, и Мика сильнее нервничала: каждый жест, каждый взгляд окружающих напоминал о беде.

Но всё изменилось вмиг.

За час до конца смены день перестал быть нудным, а отцовский припадок временно отошёл на второй план. Мика и Таня стояли напротив детского отдела, Тёма раздавал листовки возле движущейся лестницы, Семён куда-то запропастился.

– В туалете, наверное, прячется, – мстительно припечатала Таня и вдруг громко охнула, показывая пальцем в сторону. – Смотри! Это же Полина!

Мика не поверила глазам. Протёрла их на всякий случай.

Подруга не ошиблась. По коридору шагала похищенная колдуньей сотрудница в стандартной униформе: синем платье без рукавов поверх белой блузки. Прическа отличалась от привычной. Светлые волосы девушка прежде собирала в строгий узел или хвост, теперь они свободно неслись следом.

Полина шла к детскому отделу, не замечая изумленных взглядов коллег. Она не считала собственное возвращение на работу делом необычным.

– Девочки, – обратилась Полина к Мике с Таней. – Вы мой телефон не видели? Серебристую раскладушку? Уверена, что в карман положила, но его нет. И кому понадобился, интересно? Он же у меня старый.

Мика молчала, будто вмиг лишилась языка. С губ Тани сорвался нервный хрип.

– Девочки? – Полина подозрительно прищурилась. – Вы в порядке?

Рядом раздался громкий возглас, а следом и грохот. Тамара Ильинична уронила манекен, который вынесла из магазина женской одежды. Того самого, стекло которого на прошлой неделе разбил Семён.

– П-п-п-олина? – пролепетала начальница, оглядывая вернувшуюся девушку с ног до головы. – Ты от-т-ткуда?

– Как откуда? – удивилась та. – Вы же меня сами на склад посылали.

Тамара Ильинична испуганно вытаращила глаза, став похожей на сову, разбуженную посреди дня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– На склад? Деточка, это ещё в четверг было.

– Ну да, сегодня.

– Нет. Сегодня понедельник. Ты пять дней в розыске.

Полина засмеялась.

– Это какой-то розыгрыш? Тамара Ильинична, не думала, что вы у нас шутница.

– Какие шутки! – закудахтала начальница. – Вера – мама твоя – места не находит, а нас полиция допрашивала!

Людей вокруг всё прибавлялось. Сотрудники окружили Полину плотным кольцом, чтобы своими глазами убедиться, что та жива и здорова.

– Вот-вот, полиция! – негодующе заметил охранник дядя Гриша. – Они не поверили, что с тобой беда стряслась. Говорили, в путешествие уехала!

– В путешествие? – задумчиво переспросила девушка.

Никто не заметил произошедшей странности. Только Мика. Светлые глаза Полины затуманились, зрачки расширились. Зловеще мелькнули жёлто-черные искры: разгорелись и растаяли.

– Ну, конечно! Путешествие! – радостно вскричала Полина. – Я ездила в Лондон. Там потрясающее море! И пирамиды!

Сотрудники начали переглядываться.

– Какие пирамиды? – уточнила Тамара Ильинична благоговейным шепотом.

– Ну этого… как его… Хеопса! – девушка расплылась в счастливой улыбке.

– В Лондоне? – глаза начальницы полезли на лоб.

– Ну да. В пустыне, – Полина быстро закивала. – Мама зря волновалась. Я её предупреждала, а она, наверное, забыла. Возраст.

– Вера на три года моложе меня, между прочим, – обиделась Тамара Ильинична и решила зайти с другой стороны. – Хорошо. Допустим, мама забыла. А на работе ты кого-нибудь предупредила? Где заявление?

– Заявление? – взгляд Полины снова стал туманным.

– На отпуск!

Девушка задумчиво нахмурила лоб. Факты в голове складывались плохо.

– Какой отпуск, Тамара Ильинична? Я на склад ходила.

Толпа ахнула в унисон.

– Так, Полина, – начальница взяла девушку за локоть. – Тебе срочно нужно показаться врачам. Пусть обследование проведут.

– Обследование? – повторила Полина эхом. – Ну, конечно! Надо же прививки сделать. Тамара Ильинична, я уезжаю! В тропики! А там этот… как его… птичий грипп!

– Надо бы и полицию вызвать, – предложил дядя Гриша. – Чудные дела творятся.

С охранником согласились и остальные. Поведение Полины выглядело крайне загадочным и подозрительным. В больницу Тамара Ильинична отвезла девушку лично. Туда же – пообщаться с жертвой похищения – отправились и полицейские. Перед отъездом начальница велела сотрудникам возвращаться на места. Приказ они выполнили, но работали спустя рукава. Обсуждали происшествие, позабыв о покупателях.

Не стали исключением и Лавровы.

– Полину загипнотизировали, – предположил Тёма, убрав стопочку буклетов в карман. – Но работал дилетант. Вот Полина и путается.

– А может, она того, – Таня бросила извиняющийся взгляд на Мику. – Может, у неё с головой не всё в порядке.

Тёма не согласился. Собственная версия ему нравилась больше.

– Голова ни при чём. Полина раньше адекватная была. Значит, точно гипноз.

– Ты говоришь, как Серафима Фёдоровна! – припечатала Таня язвительно. – Скажи ещё, что и других пропавших гипнотизировали. Что все их рассказы о путешествиях – чушь.

Тёма примолк и почесал затылок. Недавно он сам высмеивал старушку и утверждал, что не верит в колдовство.

У Мики имелась собственная версия. У колдуньи в мужском костюме или самого короля Эдуарда Четвёртого что-то снова пошло наперекосяк. Они не сумели внушить Полине нужную информацию. Жертва запомнила, что рассказывать надо о путешествии, но делала это невпопад.

К концу смены у брата с сестрой появились новые предположения. Охранники просмотрели записи с «окон» и с удивлением обнаружили, что Полина вышла из служебного коридора. Для Мики это открытием не стало. Понятное дело, девушка вернулась в Обыкновению через картину Руди Флоренса. Но остальные оказались перед новой загадкой.

– Камеры у них глючат, – заключила Таня. Рыжая подруга всему старалась найти обычное объяснение.

– Похититель – директор, – объявил Тёма. – Он странный, нелюдимый.

– Может, охранники? Им проще такое провернуть, – усмехнулась Таня, нарочно подначивая брата.

– А, может, колдовство? – не удержалась Мика, уставшая от череды версий. – Вдруг в кабинете директора есть вход в другой мир? Колдуны похищают людей и возвращают с подчищенной памятью?

Всё сказанное было чистой правдой, но девочка говорила ядовито, и брат с сестрой решили, что она дразнится. Хмуро переглянулись и, наконец, примолкли.

В последние полчаса рабочего дня друзья разбрелись по торговому центру. Мика осталась на первом этаже, снова и снова бросая взгляды на часы над входом. Но стрелки упрямились, и девочка демонстративно отвернулась от циферблата. Может, так время побежит быстрее? Мика обвела взглядом коридор и задохнулась от возмущения. У движущейся лестницы стоял Семён Павлов в компании дружков Юры Никольского и Славы Сидорова.

В другой момент, Мика бы посочувствовала Семёну. Щёки мальчишки горели от стыда, а дружки вовсю веселились – Слава стащил с головы приятеля клоунский колпак. Но от одного взгляда на Юру запылало собственное лицо. Вчера нахал издевался над Микиным отцом, и никто его не наказал. Даже бабушка Анфиса не восприняла внучкины слова всерьез. Повздыхала только: дети, есть дети.

Вот бы наколдовать Юре склизкую кожу, как Вика леди Малене! Или превратить в крохотную рыбёшку и выпустить в море. На радость подводным хищникам!

– Не нравится мне их заговорщицкий вид. Наверняка, пакость планируют.

Мика не заметила, как к ней присоединилась Таня. Подруга смотрела на троих мальчишек, морща высокий лоб.

– Юра злится из-за пощечины, – протянула Мика. – По одному нам лучше не ходить.

– Точно, – кивнула рыжая подруга сосредоточенно. – Ты в больницу поедешь?

– Да. Проводите меня на причал? То есть, на… э-э-э…

– На остановку? – подсказала Таня удивленно.

– Да, на остановку, я слово забыла, – сориентировалась Мика. – У меня папа заболел. Я нервничаю.

Таня ничего не сказала, но, кажется, приняла спешное объяснение на веру.

* * *

Вопреки опасениям, по дороге ничего плохого не случилось. Таня с Тёмой посадили подругу на трамвай. Их помощь пришлась кстати. Мика забыла, какой номер ей требуется – четвёртый или пятый. Лавровы же точно знали, что в больницу едет третий. Зато с деньгами девочка не опростоволосилась, ловко отсчитала нужное количество медяков. И даже мимо пункта назначения не проехала. Усилитель голоса объявлял названия остановок.

Бабушка Анфиса ждала на крыльце девятиэтажного бежевого здания.

– Наконец-то! – всплеснула она руками. – Отец твой проснулся. Нервный – жуть! Тебя требует. Мол, приведи Вику, и точка. Никогда его таким не видела.

Широкая улыбка сползла с лица девочки. Радость сменилась озабоченностью. Вчера перед припадком отец начал превращаться в себя настоящего. Но кто он сейчас? И что может сказать? Вдруг примется доказывать, что дочь – не Вика? Лекари решат, что он буйный, и никогда домой не отпустят.

На кроссовки пришлось натянуть прозрачные синие чехлы, которые неприятно шуршали при каждом шаге. В коридорах пахло лекарствами и вареной капустой. Бабушка шла рядом, горестно вздыхая. Мика хмуро оглядывалась. Не дайте, боги моря, остаться здесь, как папа. В крохотных комнатках поставили аж по пять кроватей. Ну и условия для больных людей! В «Жемчужной короне» даже слугам выделяли отдельные спальни, пусть и маленькие, со скромной мебелью.

– Пришли, – оповестила бабушка, заворачивая в комнату № 23.

Николас лежал, сплетя руки на животе, и бесцельно смотрел в потолок. Выглядел хуже вчерашнего: щеки ввалились, словно неделю не ел. Под глазами появилась чернота. Три соседние кровати пустовали. На четвертой сидел старичок, уткнувшись в газету.

– Привела! – громко объявила бабушка Анфиса. – Вот она – дочь твоя.

Отец сел на кровати, жадно глядя на Мику. Но вскрикнул и упал назад, хватаясь за грудь.

– Коля, что с тобой?! – запричитала старушка. – Сердце прихватило? Сердце?!

Николас, морщась, затряс лохматой головой.

– Уйди, – проговорил он хрипло. – Просто уйди.

Бабушка обиженно поджала губы.

– Сама с ним разбирайся неблагодарным, – бросила она внучке и прошаркала в коридор.

Мика, нервничая всё сильнее, присела на край отцовской кровати. В глазах Николаса не осталось и следа от привычной дымки. Такими ясными они не были ни разу. Разве что на портрете в «Жемчужной короне». Николас сердито покосился на кровать соседа. Общаться при старичке он хотел не больше, чем при Анфисе Петровне.

– Прошу прощения, – Мика пересилила обычное нежелание извиняться и просить об одолжении. – Вас не затруднит оставить нас одних, – девочка невольно заговорила, как леди, поэтому добавила. – У моего отца… э-э-э… обострение. Он не станет говорить при посторонних.

Старичок отложил газету, голубые глаза задорно блеснули.

– Конечно-конечно, я подожду в коридоре, – заверил он с улыбкой. – Но сначала скажи, как зовут твою бабушку?

– Анфиса Петровна, – пролепетала девочка, глядя, как пожилой мужчина ловко приглаживает седую шевелюру.

– Красивое имя. Редкое.

Мика скривилась: только молодящихся поклонников бабушке не хватало! Впрочем, сейчас это меньшее из зол. Анфиса Петровна сама справится с любвеобильным дедом.

Николас заговорил, едва сосед выскочил из комнаты.

– Обострение, – повторил он. – Здесь это так называется?

– Ты хотел меня видеть? – напомнила Мика.

Сердце ушло в пятки. На нее точно смотрел не Николай Волков. Отец стал самим собой. Но надолго ли?

– Да, хотел, – Николас нервно оглянулся на дверь, потом на окно. – Времени мало, прошу, не лги, – он медленно сел, навалившись на спинку кровати, и застонал от боли.

– Что с тобой? – заволновалась Мика. – Тебе плохо?

– Тело горит, – признался отец нехотя. – Но это ерунда. Мне нужно знать правду. Ты Виктория или…

Он замялся, а дочь тяжело вздохнула, понимая, что врать глупо.

– Или, – призналась она. – Я – Микаэла.

Отец понимал, что такой ответ возможен, но не удержался от возгласа.

– Но как? Когда? И где… где твоя сестра?

– Вика в «Жемчужной короне», – приукрасила истину Мика. – Помнишь картину Руди? С тремя дамами? Её Серафима Фёдоровна выбросила, а ты подобрал. Это всё она – картина! Поменяла нас местами. Мы с Викой дотронулись до неё одновременно. Теперь три дамы не пускают нас обратно.

Николас схватился за голову.

– В «Жемчужной короне»! О, боги леса! Виктории нельзя там оставаться!

– Почему?

– Это опасно!

Мику накрыла обида. Обожгла изнутри раскаленным железом.

– Мне, значит, было безопасно жить в бабушкином замке четырнадцать лет?!

Отцовское лицо исказилось.

– Ты не понимаешь, – проговорил он с горестным стоном. – У вас с сестрой разная магия. Если кто-то использует способности Виктории во вред, быть беде. Поэтому я её увез. Хотел спрятать.

– А какие у Вики… – начала ошарашенная Мика, но Николас перебил.

– Не спрашивай, всё очень сложно. Лучше ответь: кто ещё знает о подмене? Леди Деметра? Доминика?

Упоминание матери вызвало новую волну гнева.

– Никто не знает. Вика не очень-то доверчивая. Она решила, вас пыталась убить бабушка. Вместе с дворецким Клаусом.

Николас усмехнулся. Взгляд стал жестоким. Опасным.

– О! Уверен, леди Деметра летала по замку от счастья, когда я сгинул. Но напала на нас не она, а колдун, с которым я договорился встретиться на границе с Лесовией. Я доверял ему, как никому другому. Его имя вряд ли тебе что-то скажет. Предателя зовут Томас Франк.

Настал черёд Мики закричать. И подпрыгнуть на кровати.

– Магистр Том?! На вас с Викой напал магистр Том?!

Глаза Николаса поползли на лоб.

– Ты его знаешь?

– Разумеется! – Мика ударила ладонями по коленкам. – Он мой учитель! – девочка нервно засмеялась и потёрла вмиг занывшие виски. – Это ошибка. Магистр Том не мог сотворить такое. Он – мой друг!

– Нет! – отец схватил Мику за руки, но застонал от боли и рухнул на подушку. – Я тоже считал Тома другом, – затараторил он, отдышавшись. – Братом! Но он предал нас. Я так и не понял, почему. Он не потрудился объяснить. Напал без предупреждения.

Но Мика не могла с легкостью назвать предателем магистра. Единственного колдуна, которому все эти годы было до неё дело.

– Я тебе не верю, – отчеканила девочка, глядя на отца исподлобья. – Я тебя не знаю. Магистр Том всегда был рядом, помогал мне.

– Разумеется, помогал, – Николас вытер вспотевший лоб. – Искал выгоду. Не понимаю, как Доминика это допустила. Том ей никогда не нравился.

По телу Мики прошёл жар. Вот и всплыла опасная тема. Что делать? Врать?

Отец заметил растерянность, промелькнувшую на дочкином лице.

– В чём дело? – он подался вперёд, невзирая на боль. – Что с твоей мамой? Она…

Николас не смог закончить фразу, стал белее свежевыпавшего снега.

– Она жива, – процедила Мика сквозь зубы. – Прекрасно себя чувствует.

– Сколько ненависти в твоём голосе, – прошептал отец шокировано. – Почему ты так относишься к маме, Микаэла? В семье Флоренс ненависть испокон веков считалась самым недостойным чувством.

Девочка понимала, что нельзя обрушивать на больного отца правду. Но ведь Николас о ней тоже не беспокоится. Не спросил, как она жила без него столько лет. Отец волновался только за Вику! За её безопасность!

– В семье Флоренс, может, и считается. Но я не Флоренс, а Ларье. Мой опекун – леди Деметра. Мама отказалась от прав на меня сразу после твоей… твоей смерти.

Николас протестующе выставил ладони вперёд.

– Нет. Доминика не могла. Моя жена…

– Она больше не твоя жена! – не выдержала Мика, срываясь на крик. – Её муж – Себастьен Винклер! Она недолго горевала. Года не прошло!

Бледность на отцовских щеках сменили красные пятна.

– Это не… – он медленно покачал головой. – Этому должно быть объяснение.

– Оно есть, – проговорила Мика жестко. – Доминика Ларье – чудовище.

Николас хотел что-то возразить, но не посмел. Посмотрел в горящие дочкины глаза, и перевёл тему. Заговорил деловито, будто с посторонней.

– У нас есть более насущная проблема. Всё остальное подождёт.

– Вика, – подсказала дочь мрачно.

– Верно, – отец не почувствовал Микиной обиды. Или не захотел услышать в зазвеневшем голосе. – Нужно вернуть твою сестру. Поскорее.

– Ты знаешь способ?

– Да. В юности я помешался на работах деда. Заходил внутрь каждый день, пропадал там часами. Надеялся разгадать тайны Руди. Искал подсказки.

– Нашёл?

Девочка заерзала от любопытства. Она тоже не раз проникала в картины знаменитого родственника. По той же причине.

– Кое-что нашёл, – признался Николас. – Однажды я переусердствовал, потерял счёт времени и застрял внутри картины.

– Ого! – вскричала Мика. Она знала, что длительное пребывание там опасно, но никогда не относилась к предупреждениям в книгах с должным вниманием.

– Я бы погиб. К счастью, мой отец владел магией красок. Крохами по сравнению с талантом деда. Но их хватило, чтобы вытащить меня. Пришлось уничтожить полотно. С тех пор картины Руди перестали пускать нас обоих. Однако у меня остались знания.

Николас закашлялся, скрывая усиливающуюся боль. Но Мика видела: отцу с каждым словом труднее говорить. Дыхание сбилось, руки дрожали, как при лихорадке.

– Невидимую преграду, которая не выпускает Викторию, можно разрушить, – выговорил Николас через огромное усилие, жуткий кашель разрывал ему горло. Старое заклятье противилось, пыталось подчинить жертву. – Микаэла, тебе лишь нужно…

Отец замолчал, поперхнувшись словами. Задышал часто-часто. Громко охнул и упал на кровать, ударив левую руку о стену.

– Папа! – перепугалась Мика. Почудилось, отец не дышит.

Но прежде чем девочка кинулась за помощью, Николас очнулся. Глаза наполнила привычная дымка.

– Вика, – по-детски улыбнулся он. И объявил, свешивая ноги с кровати. – Ник пойдёт гулять!