Текст книги "Серебряное яблоко (СИ)"

Автор книги: Анна Авильчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава 10

Эпс Фендерсон активно шевелил губами и бурно жестикулировал руками. Кажется, он что-то говорил королю, но Феликс его почти не слышал. В кузнице всегда было очень шумно, но сейчас помимо привычного грохота в его собственных ушах некая крохотная обезьяна истошно била в огромные тарелки. Постепенно Эпс вместе с кузнецом стали слегка расплываться в стороны и Феликсу пришлось часто моргать, чтобы два силуэта сошлись назад в свои фигуры. Он никогда не чувствовал себя так паршиво. Даже тогда, когда был шестилетним мальчиком. Феликс уже давно позабыл изнуряющие дни своего детства и считал, что самое ужасное в его ежедневной жизни – это вечера, когда он должен присутствовать на нелепых праздниках и свадьбах жителей Айронвуда. Он давно уже не помнил, что такое скверное физическое состояние.

Когда странная девушка с другого мира говорила в доме витражника о болезнях, он прекрасно понимал, о чем идет речь. Люди в её мире испытывали тоже, что и он, только еще хуже. Ведь ему было плохо не беспричинно, а лишь после непомерной траты своих сил. Сегодня все тело ломило, в ушах стоял надоедливый шум, и Король чувствовал себя совершенно обессиленным. Хотя сердце у него не болело. Он вообще не мог представить, что это за чувство, когда твое сердце болит. А она вроде бы говорила, что лечит сердца. Так что в их мире с людьми творится что-то вообще невообразимое и жуткое.

Феликс уже пожалел, что сделал ноги мальчишки нормальными. Безликие жители деревни, словно по ниточке вытягивали всё его нутро, и сегодня в этом исцелении, они схватились за самую плотную нитку, желая вытянуть из него всё. Абсолютно всё. И они сделали это с её помощью, конечно. Какой бы глупой не казалась девица из другого мира, каким-то образом ей удалось все-таки заставить его вылечить “человека зелёной воды”. Король вылечил “человека зелёной воды”! Он до сих пор не мог поверить в то, что сделал. Сложившаяся ситуация раздражала его. Феликс сам дал ей возможность повлиять на него, ведь и подумать не мог, что она действительно сможет. Да она и сама вроде бы не собиралась ничем его изумлять, просто ее искренние наивные порывы привели к тому, что у нее получилось поразить его. И он, конечно, мог обмануть ее, будто речь Тристана вовсе не удивила его, либо предположить, что сам Тристан говорил не правду, но жители Айронвуда никогда не лгали. Ложь – предательство перед самим собой. Ложь приводит к тому, что после смерти люди становятся сухими корягами или черной землей. И Козлоногий не пошел бы на ложь, он и при жизни имеет не очень-то шикарное существование. Все в Айронвуде мечтают стать растениями. И все говорят правду. А Феликс в свою очередь и так слишком много лгал, притворяясь жителем деревни. Поэтому ему пришлось сдержать слово.

Он не ожидал услышать от Козлоногого подобных слов. Феликс с Тристаном – одногодки, и при жизни Отца проводили много времени вместе. В те времена, жители Айронвуда так же избегали людей со странными отклонениями в физическом теле, но Отец учил Феликса относиться к ним так же, как и ко всем прочим. И он относился к ним как к равным, а особенно сдружился с Тристаном. Отец обещал вылечить ноги Козлоногого, но не успел. А потом начался весь тот мрак, который составлял всю его жизнь… Вечная работа Феликса на массу недовольных им же людей. Без цели, без благодарности. И вот, когда Феликс, наконец, приходил отдохнуть, погулять со своим другом, он встречал эти вечно умоляющие глаза Тристана. Каждый день мальчик ждал, что Феликс сделает его ноги человеческими, и каждый день этот взгляд превращался с умоляющего в обвиняющий. Тогда еще маленький король хотел вылечить своего друга, действительно хотел. Но каждый день, приходя со складов, он клал на подушку свои белые от изнеможения руки, которые пекли огнем в каждой клеточке. Он не спал по полночи из-за того, что просто не мог дышать. Иногда ему казалось, что все обитатели Айронвуда забрали у него даже воздух. Он просто их возненавидел, всех до единого, и Тристана в первую очередь.

Феликс поддержал идею Деянов о переселении людей зеленой воды в один дом на окраине, из которого им не следовало выходить. Он терпеть не мог священнослужителей здешнего храма, ведь их религия была чужда ему. Как Отец не пытался её привить, родной она так и не стала. Но он все-таки их поддержал. Впервые. Он хотел убрать своего друга из поля зрения, так как чувство данного обещания не давало ему спокойно жить. А исполнение его, сулило Феликсу потерей последних остатков своих детских сил. “Люди зелёной воды” годами жили в своем доме, скрытые от прочих глаз. Феликс стал забывать, как выглядел Тристан. На представлениях в честь прославления Отца, он смотрел на сцену, как требовали того приличия. Смотрел, но не видел жителей серого дома. Он не видел их. Так, первая ненависть переросла в безразличие и это безразличие укоренилось в нем так сильно, что избавиться от него было уже невозможно. И он всегда думал, что равнодушие к существованию друг друга взаимно. И вот они, слова, прозвучавшие из уст его бывшего друга… Как он мог сохранить к королю такое отношение, после того, что за столько лет он так и не вылечил его ноги? Более того, король сделал вид, что Тристана попросту нет в Великих Садах. И как Джейн смогла попасть в нужное место? Неужели Козлоногий рассказал ей об их детской дружбе?

Феликс всегда считал, что исцеление людей или возрождение земли может привести к его гибели, и поклялся себе ни за что не совершать этого поступка. И он не понимал, почему так легко поддался. Почему сделал то, чего не собирался делать никогда. Он всегда делал только то, что сам хотел. Даже если его действия противоречили всем правилам и уговорам.

Выходит… Он все же хотел. Где-то в самой глубине души, так глубоко, что он не позволял себе даже осознать это, он Хотел исцелить кого-то из них. Хотел ещё тогда, в детстве, и даже не знал, способен ли… Но теперь знает. И больше не станет испытывать свои силы на прочность. Любопытство удовлетворено в полной мере.

Он сдержал слово, данное девушке невесть откуда прибывшей. Он закрыл ту страницу, что лежала перед ним как вечное напоминание его слабости. Он может. Его силы огромны. И на этом всё.

Феликс переговорил с кузнецами, оставил металлы, и они с Эпсом вышли на улицу. Фендерсон поглядывал на короля с беспокойством.

– Вы плохо себя чувствуете. Точно, как раньше, – он не спрашивал, он знал. В детстве лучший друг отца пытался облегчить страдания короля как мог. Жаль, только что средств для этого не существовало. – Что произошло? Где вы истратили столько сил?

– Я не могу лгать, но и не хочу говорить. Верховному Совету мой поступок придется не по душе. А так, никто не заметит изменений.

– Вы истратили так много сил, и никто даже не заметит куда именно?

– Верно. Люди во дворце редко смотрят на кого-либо, им больше нравится любоваться своим собственным отражением.

Эпс закинул голову к небу:

– Не знаю, чем вы там занимались, но небо сегодня радует. Стало прохладнее и свежее.

И правда, одно в его плохом самочувствии радовало – погода наконец-то поменялась. В Айронвуде погода менялась в зависимости от настроения короля. Явление совершенно необъяснимое, ведь в мире Отца все люди имели сверхсилы, разве могли они все влиять на окружающую среду? Неизвестно. Но здесь практически всегда была одинаковая погода отличная умеренно солнечная. Феликс всегда был спокоен и безразличен, поэтому и небо было спокойным. В душе он давно мечтал, как и остальные жители увидеть яркое солнце или дождь с грозой. Но ничего не злило его по-настоящему, как ничего и не радовало. Поэтому погода оставалась неизменной уже долгое время. Последний раз дождь шел три года назад. Сейчас благодаря его болезни стало пасмурно и уныло. Не самый лучший вариант, зато – хоть что-то новое.

Пока они с Эпсом шли к складам мимо домов жителей деревни, Феликс мечтал лишь о том, чтобы рабочий день скорее закончился, и он мог отправиться в свое укромное место – скальную пещеру. Эти пещеры находились глубоко внутри скал, к ним вело множество водных тоннелей, вход в которые начинался из больших пещер, видимых с пляжа. Он нырял под светом исходящим от сенеял и отодвигал воду с одной из пещер, закрывая вход шторой из воды. Часто в пещере оказывалось несколько сенеял, которые не успели выплыть. И они, развалившись на камнях, лежали, излучая свой невероятный свет, и смотрели на Феликса. Иногда они парили над камнями. А он смотрел на них и ни о чем не думал. Просто покой, просто отсутствие всех этих людей, до которых ему нет дела. Иногда мысли все-таки настигали его. Он думал о своей утраченной семье, хоть воспоминания о них все больше расплывались с годами в невнятные отрывки. Думал о Кассандре или еще о какой-нибудь даме. Но думать о родителях долго не получалось, ведь это сразу напоминало ему, что, будь они рядом, вся его жизнь могла бы быть другой, а тема о женщинах вообще всегда была самой короткой в его мыслях. Ему нравилось спать с ними, наверное, как и любому мужчине, и больше они его не интересовали. Кассандру он знал с детства, она была не такой как все остальные: умной, рассудительной, понимающей. В детстве она поддерживала его изможденного работой, можно даже сказать, что они дружили. Во взрослой жизни ему нравилось разговаривать с ней, он хотел ее больше остальных, но та детская близость потерялась вместе с его утраченным детством.

Все говорят, что он ее любит. Он слышал это не раз. Но сам он никогда этого не говорил. А испытывал ли он вообще это чувство? Вряд ли. Феликс хотел, чтобы она стала его женой. Впрочем, когда-то так и будет. Но любовь… Он не любил её. Никогда. Просто потому, что он никого не любил.

Король, погруженный в свои мысли повернул голову на какой-то шум. Вдали у дома с желтыми ставнями потихоньку собирались люди. Феликс остановился, хотя обычно его не особо интересовали простолюдинские сборища. Он увидел её – Джейн и того мальчика, которого он вылечил вчера вечером. Джейн в прекрасном золотом платье стояла на коленях посреди земли и пыли и целовала ноги мальчика. Целовала Ноги Мальчика!

Король так и встал, словно перед ним резко выросла невидимая стена. Он был настолько обескуражен и изумлен, что следуй он сейчас уговору с Джейн, он должен был бы вылечить ещё одного жителя серого дома. Почему она не волнуется о своем внешнем виде, о том, что о ней подумают окружающие? Таких зевак резко замерших, как и король уже собралось немало. У нее вообще есть чувство брезгливости?

В этот момент Джейн подняла глаза. Ее щеки были мокрыми от слез, но при этом она широко улыбалась. Она увидела Феликса и, прижав ладонь к сердцу, слегка опустила голову. Знак благодарности? Зачем она держалась за сердце?

Мальчик, тоже увидев короля начал радостно ему махать. Королю никогда не махали дети. Все только кланялись при виде его. Что за фамильярность! Люди вокруг переводили взгляд то на короля, то на мальчика. Мальчишка начал подбегать к зевакам и кричать:

– Теперь я такой как все. И вы не можете со мной не разговаривать.

И, весело оббежав несколько домов, он схватил воздушного змея и умчался за пределы Великих Садов к бывшим полям. Жители Айронвуда уже обступили мать мальчика, задавая вопросы. Вдруг все как один повернулись в сторону Феликса. Он стоял достаточно далеко, что бы слышать их разговоры, но предположил по их реакции, что она как раз сказала, что это его рук дело. Они смотрели одновременно ошарашено и перепугано. А сам Феликс захотел вдруг убежать и скрыться ото всех. Его наполнили сразу столько эмоций, в которых он не мог разобраться.

– Кажется, не так уж и незаметно все прошло, – Фендерсон нередко озвучивал собственные мысли Феликса. Старый друг отца выглядел ошарашенным, но эмоций на счёт исцеления не высказал вслух. Он всегда знал, когда у короля можно спросить, о чем либо, а когда нельзя.

– Вы как обычно правы. Но до дворца не дойдёт. Люди там слишком заняты, чтобы вообще лишний раз выйти в деревню. Эпс.

– Да, Ваше Величество.

– Я хочу отдохнуть пару часов, продолжим позже.

Фендерсон кивнул:

– Что-то желаете?

– Нет, ты можешь быть свободен, – Феликс быстрым шагом, насколько это было возможно в его физическом состоянии, пошел в сторону дворца. Он уже не хотел посетить пещеру с сенеялами. На это тоже нужно было бы потратить много сил. Он хотел просто сесть в кресло и немного подремать.

Когда Феликс опустился в мягкую пелену обивки, события этого утра начали мелькать в его сознании. Казалось бы, ничего особенного: все удивились, что он это сделал, ведь раньше он никого не лечил. Но, что-то внутри него было особенным. Это чувство. Ему понравилось. Их удивление и восхищение. И крики этого мальчика, о том, что он теперь нормальный. И то, как он убежал со своим змеем так быстро, словно ветер. И это Феликсу тоже понравилось. И эта девушка из другого мира – Джейн. Она целовала ноги мальчишки, плакала, и ладонь к сердцу прижала с благодарностью к королю. Она ведь знает мальчика всего лишь пару недель. Почему ей не наплевать? Она выглядела так, будто эти ноги сделали ее самой счастливой на свете… Если бы Феликс мог почувствовать себя счастливым, лишь от вида чьих-то здоровых ног. Или чьей-то радости. И может быть…

Нет, нет, это все неважно. Он не позволит себе жалеть их или радоваться за них. Ему нет до них никакого дела. Больше он никого лечить, не намерен. Отец уже совершил эту ошибку, но он не совершит. Отец любил жителей Айронвуда, проникся к ним всей душой и заплатил за это своей жизнью и жизнями своей семьи. Он не повторит этого. Никогда.

Мысли начали путаться, и король погрузился в блаженный сон.

* * *

Джейн знала Эдмунда всего две недели, но она была так за него счастлива. Ведь все дети во всех возможных мирах заслуживают того, чтобы быть здоровыми. Как же так вышло, что Феликс вылечил его? Она не понимала. Неужели ей удалось убедить короля проникнуться к проблеме этих людей!

Когда наконец-то жители деревни разошлись по своим делам, мать Эдмунда еще раз ее обняла.

– Спасибо вам, леди Джейн.

– Я не понимаю, почему вы меня все время благодарите, ведь это король вылечил ноги Эдмунда.

– Да, король. Но вы определенно имеете к этому отношение. Он никогда никого не лечил и вдруг через две недели после вашего появления исцелил ноги моего сына. Тем более все знают, что вы проводите много времени в сером доме. Вам небезразличны эти люди. Вы сделали что-то, из-за чего король Феликс вылечил моего сына. Не зря многие думали, что ваше появление будет для нас таким же знаменательным как и появление Отца. Я так счастлива, что Эдмунд не уйдет от меня в жуткое отрешенное место и теперь он такой же как все, – женщина сияла от счастья.

– Может я и причастна к выздоровлению Эдмунда, но не стоит меня благодарить. И тем более – не стоит сравнивать меня с Отцом. Я всего лишь обычная девушка. И, фактически, можете считать, что я просто поговорила с королем. И если бы король сам не захотел это сделать, то не сделал бы, несмотря ни на что.

– Вы очень добрая. Просто поговорили… С ним разговаривают толпы людей каждый день, но почему-то именно после вашего разговора он совершил такой поступок.

Джейн чувствовала себя неловко от услышанной в свой адрес похвалы. Доброе дело уже не считается таковым, если просыпается гордыня от того, какой ты молодец, что совершил его. А от излишней благодарности она просыпается всегда.

– Я не спросила в прошлый раз ваше имя…

– Нелия.

– Мне пора, Нелия, – Джейн хотелось поскорее уйти. Её не должна так горячо благодарить эта женщина. – А вам нужно теперь научиться следить лучше за Эдмундом. По-моему он убежал куда-то очень далеко.

Женщина засмеялась, вытирая рукой глаза, в которых опять стояли слезы.

– Да, нужно следить лучше. Я не привыкла, что он может убежать так далеко от деревни.

И она вновь обняла девушку. Не передать словами, какое счастье царило в душе Джейн в этот момент. Она ощущала, как жизнь двоих человек изменилась навсегда.

Джейн неспешным шагом пошла к парку и через несколько минут уже сидела на лавочке возле одного из маленьких озерец. В воде плескалась неизвестная ей маленькая пестрая птичка, которая сразу же напомнила ей таких горячо любимых мандариновок Аннабель. На мгновение ей стало грустно, но сегодня определенно был не день печальных мыслей. Её сердце переполняла такая радость. Она уже не случайно оказалась в этом мире, теперь в ее пребывании здесь есть смысл. И даже если она никогда больше не увидит своих родных, всё не будет напрасно. Её стараниями один маленький мальчик стал счастлив. Его мать счастлива. Жители Великих Садов лучше будут относиться к королю. А сам он, возможно, станет на шаг ближе к ним.

Феликс выглядел таким бледным и обессиленным, видимо лечить этих людей не так просто, как она могла подумать. Видимо трата сил сказывается на его здоровье. За все время в Айронвуде она уже успела привыкнуть, что здесь никто не болеет, но Феликс из другого мира и так ли прекрасно он себя чувствует как остальные?

Джейн посмотрела вдаль: верхушки гор перестали быть видны из-за облаков. Ну, наконец-то погода поменялась, даже долгожданная прохлада появилась. Может, скоро и дождь пойдет? Вайолет говорила, что в Айронвуде дождя не видели уже три года. Точно, Вайолет и Жозеф… Она совсем забыла, что вчера обидела их и сегодня собиралась прийти с извинениями.

Джейн поспешно встала и, пройдя мимо нескольких домов, уже стояла возле дома витражника. Девушка, проигнорировав их колокольчик, постучала прямо в двери. Вайолет, сухо и официально поздоровавшись, провела ее в дом. Внутри все уже было накрыто к завтраку, но кроме женщины в комнатах никого не было.

– Вайолет, – робко начала Джейн, – простите меня за мое вчерашнее поведение. Я не хотела вас обидеть, и я здесь не так давно, чтобы кого-либо осуждать.

К радости Джейн, Вайолет заметно потеплела и улыбнулась:

– Ничего, я не сержусь. Ты просто очень добрая, Джейн. В этом твоя награда, но в этом и твоя беда. Если ты считаешь, что наш король хороший, пусть так. Но одного ты отрицать не можешь: он заставил нас солгать тебе, притворяясь нашим сыном при том, что в Айронвуде ложь – большой грех. Я, конечно, читала молитву Матери Природы каждый раз, когда лгала тебе, но не уверена, что природа это учла. Лгать – ужасно. Я обманула тебя по его приказу. Все мы обманули.

Джейн понимала, что у местных свои правила и своя вера. Но для нее аргумент того, что он заставил их солгать, все равно не казался таким уж страшным.

– За это, я не буду его оправдывать. Я просто хочу, чтобы вы понимали, как много сил он, должно быть, тратит. Может, у него, просто нет возможности сделать все, что вы хотите. И он не может признаться вам в своей слабости. Этого ведь никто не знает. Вы так ужасались существованию болезней в моем мире. А король Феликс выглядел сегодня так, будто он болен. Было видно, что ему очень плохо. Вам не понять этого. А я знаю. Возможно, он болеет, когда истратит силы на что-то серьезное. И никто об этом не задумывается!

– И на что он мог потратить так много сил?

– Вы еще не слышали? Король вылечил ноги одного мальчика – Эдмунда.

– Вылечил ноги? Король? Этого не может быть. Не всегда милая нужно верить сплетням.

Сплетням? Естественно история с Эдмундом не была пустыми пересудами, но прежде чем это объяснить Джейн решила выяснить этот странный момент.

– У вас же здесь никто не лжет, какие сплетни!

– Сплетни могут появляться лишь от того, что кто-то не так услышал информацию и понес ее дальше.

– Но, то есть фактически, он неправильно услышал и распространяет ложь. У вас с этим так строго, но люди даже не проверяют информацию прежде чем передать её? Сплетник тот же грешник получается.

– Нет, он ведь не знает, что врет!

– Мать Природа знает, – для самой Джейн стало сюрпризом, как она ловко завлекла Вайолет в ловушку в собственной же религии.

– Меня это не касается. Я не разношу сплетни.

– Ну, в общем, это неважно, – отмахнулась девушка, – главное, что это правда. Я сама видела. Мальчик абсолютно здоров.

– Этого просто не может быть! Ты причастна к этому?

– Нет, я здесь ни при чем. Король сам пришел и вылечил его.

Лицо Вайолет было восхищенным и подозрительным одновременно.

Как хорошо, что в Айронвуде так строго с ложью. Местным даже в голову не приходит мысль, что кто-то может солгать. Но для Джейн ложь во благо не казалась чем-то безумно страшным.

– Король сам решил вылечить кого-то из “людей зеленой воды”? Это просто невероятно!

– Но это так. Потому я и хотела вам донести, что вы зря на него злитесь.

В дом вошли Жозеф и Рон.

– Леди Джейн, здравствуйте, – лишь одна Вайолет уже привыкла общаться с ней без дворцовых почестей. Жозеф с сыном все равно говорил с ней, как с благородной дамой.

Джейн подошла к ним поближе, а Вайолет побежала на кухню за горячим.

– Здравствуйте, Жозеф, Рон. Я пришла попросить у вас прощения.

– Король вылечил ноги мальчика, сына прачки Нелии, – перебила ее Вайолет, выглянув с кухни.

– Этого не может быть! – воскликнули в один голос Рон и Жозеф.

Муж Вайолет пристально посмотрел на Джейн:

– Это вы что-то сделали, леди Джейн?

– Почему все думают, что я к этому причастна? – сыграла она искреннее негодование.

– Потому что королю наплевать на всех нас, мы ему абсолютно безразличны.

– Значит, вы ошибались. И я пришла извиниться перед вами, но, честно говоря, не уверена, что стоит. Вы мне очень дороги и я не хотела вас обидеть, но, наверное, я была права, защищая его, раз он все-таки пришел к этому мальчику.

Никто не ответил. Видимо переубедить этих людей ей не удастся, даже если Феликс насажает серебряных яблонь возле каждого дома. Наверное, в этом мире все настолько чудесно, что без выдумывания злодея всем было бы просто скучно. И Джейн портит жителям Великих Садов всю систему.

Семья витражника пребывала в замешательстве после услышанного.

Все сели за стол. Слышен был лишь стук вилок по тарелкам. Вайолет нарушила тишину привычной свадебной темой:

– Сегодня я договорилась с кузнецом, он сделает для Сары кулон, точно такой же, как был у матери короля, – Рональд, жуя, одобрительно закивал головой. – Все очень ее любили, и было бы здорово, если бы у Сары на свадьбе было подобное украшение. Я очень хорошо его помню и мы, восстановим его до мелочей.

– А как он выглядит? – поинтересовалась Джейн, обрадовавшаяся вновь возникшей привычной теме для разговора.

– Он похож на большую каплю воды, окруженную рубинами вытянутой формы. Кулон открывался и внутри него была маленькая ниша с засушеным цветком венеликса. Этот цветок – первое, что Отец смог вырастить на восстановленной земле. У нас такого растения не существовало ранее. Но Отец говорил, что в его мире эти цветы очень любят. И королева их тоже очень любила. А Сара сможет положить в кулон то, что она захочет и что дорого ей. Желательно, чтобы вы не говорили ей. Пусть это будет сюрприз.

– А где мы возьмем рубины? – нахмурившись, спросил Жозеф.

Судя по лицу Вайолет, она уже хотела пожаловаться на то, что король не дает рубины, но кинув взгляд на Джейн, вовремя остановилась.

– Рубины мы заменим красными витражными стеклами.

– Да, это реально сделать, – согласился мужчина. – Неплохая идея, ты очень хорошо придумала дорогая.

– А почему вы не попросите оригинал, чтобы лучше вспомнить как он выглядел? Или король его не даст? – спросила Джейн.

– Потому что оригинал утонул вместе с его хозяйкой. Помню, даже как Феликс после той трагедии постоянно спрашивал у Фендерсона, где кулон его мамы. Хотел иметь его на память о ней. Но, к сожалению, кулон покоится где-то в морских глубинах.

Они еще много всего обсудили, говорили и смеялись. А Джейн все держала в голове мысль о кулоне. На дне моря лежала дорогая для Феликса вещь. Почему он не достал его, наверное, со сверхсилами это нетрудно сделать? Тем более, если спрашивал о нем у Фендерсона.

Джейн провела в доме у витражника немало времени, а после отправилась назад во дворец. По дороге она встречала людей, оживленно обсуждающих исцеление Эдмунда. Видимо, эта тема не стихала в деревне все это время. Душу Джейн наполняло неописуемое счастье. Радостное личико Эдмунда запечатлелось в её сердце навечно. Она будто сделала воображаемый фотоснимок сегодняшнего утра, и будет беречь этот снимок в своей памяти как святыню. Джейн не раз оборачивалась, любуясь Эдмундом, который бегал между всеми домами Великих Садов и, кажется, не собирался останавливаться.

Придя во дворец, Джейн вместе с Сарой и Мелисой выпили чай, снова проговорили о свадьбе и девушки ушли спать. Взгляд Джейн упал на слепое окно тартулы, стоящей в углу и впервые ей захотелось туда войти. Она тронула ручку двери, и оказалось внутри тесной кабины. Чем-то вся эта конструкция напомнила Джейн солярий. Вначале она чувствовала себя нелепо. Зачем заходить в какую-то кабину и говорить в пустую раму? Неужели нельзя поблагодарить себя за все сидя на диване? Но нет, наверное, нельзя. Она ведь не делала этого раньше, а эту тартулу и создали как раз для того, чтобы не забывать поговорить с самим собой.

Она поблагодарила себя за стойкость, что так хорошо держится, находясь неизвестно где, без своих близких. Она попыталась себя простить за то, что сделала для миссис Кларк слишком мало, что вообще в жизни сделала слишком мало, а теперь уже неизвестно попадет ли она когда-то домой, чтобы смочь все исправить. Она говорила с собой так долго, что даже потеряла счет времени и не заметила, как наступила глубокая ночь. Наконец, она сказала себе "спасибо", что смогла хоть как-то повлиять на короля, и теперь один мальчик здоров. Она смотрела в пустую раму, и в конце разговора с самой собой ей стало казаться, что она видит свое отражение, словно в раме все это время было зеркало, которое она сразу и не заметила. Интересно, это лишь иллюзия или она так долго смотрела внутрь себя, что её лицо действительно отразилось в раме? Кто знает, в этом мире, возможно все, почему бы и не это?