Текст книги "Серебряное яблоко (СИ)"

Автор книги: Анна Авильчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Пролог

Я сидел у окна и смотрел на разноцветное сияние в небе – переливы зеленого и фиолетового цветов. Ночь – моя любимая пора. Это время, когда я остаюсь наедине с самим собой, со всех сторон окруженный бесконечным и потрясающим небом. Вдали прогремел салют. Несмотря на всё его великолепие, он все же испортил мне вид из окна. Природные переливы тут же перемешались с разноцветными блестками, образуя невнятную мешанину цвета. Никогда не понимал, зачем люди запускают салюты, если над нами всегда сверкают краски, созданные самой природой? Здесь, в моём мире, всегда красиво, но всем его обитателям почему-то мало этой красоты. Каждый жаждет создать ее своими руками. Каждый ищет восторг в глазах окружающих, вызванный именно его творением. Конечно, здорово создавать что-то прекрасное, но, порой, мне кажется, что в погоне за уникальным явлением, мы уже не испытываем радости от давно существующих вещей. Они кажутся нам привычными и повседневными. Но такая уж наша удача постоянно вмешиваться в чужие жизни, подсматривать за чужими судьбами и совершенствовать все вокруг нас. Какая радость, что моя работа больше не связана со всем этим, я лишь созерцаю все прекрасное, что создали до меня.

Я встал со своего любимого кресла и подошёл к столу. Гладкая поверхность стола как всегда пестрила изображениями. Я оперся на него, осматривая свое жилище. Здесь хорошо. Я люблю свой дом, и все мои друзья говорят, что мы живём лучше прочих. Но до чего же смешно, считать, что идеальнее мира не сыщешь тем, кто каждый день наблюдает за жизнью других. Может наш мир и близок к идеалу, но, сколько счастья есть в чем-то несовершенном…

Я, по привычке, начал листать страницы зеркального стола. На первой из них появился огонь, тьма и разрушение, я еле сдержался, чтобы не закрыть глаза. Каждый день вижу подобные миры, а все равно не хочу думать о том, что в них на самом деле кто-то живёт. Лучше бы наши умники зажгли свет в темных мирах, а не баловались созданием никому не нужных блестяшек в небе. Я бегло просмотрел еще несколько страниц и вот на моем столе красота: зеленый остров, окруженный высокими скалами. А вокруг – бескрайнее синее море, чьи волны ласково приносят с собой песок… такой жемчужный и перламутровый. А на песке – крабы лилового цвета… Какой чудный цвет. Да, не фиолетовый, а именно лиловый – такой пленящий оттенок. Я всегда обожал смотреть на этот мир. Он является нашей гордостью, примером того, что мы можем довести все до того самого совершенства, до идеала. Такую гармонию я испытываю, когда смотрю на него, такое блаженство… Кажется, я даже слышу запах безграничного моря, чувствую, как в его глубинах проплывают рыбы, ощущаю, как ноги местных жителей ступают на золотистый песок, и множество песчинок нежно охватывают их пальцы. Среди густых деревьев резво мчится черная лошадь с горящей на солнце шерстью. Я чувствую поток ветра, который она гонит за собой.

Я закрыл глаза, пытаясь вдохнуть запахи этого места, и снова открыл, чтобы ещё мгновение насладится красотой природы. Да, пожалуй, на этот мир можно смотреть вечно, но я, как обычно, все же пролистал его, чтобы увидеть нечто более особенное лично для меня…

Мимо пролетает птица, солнечные лучи слепят глаза нам обоим. Вокруг кружатся жёлтые и оранжевые листья. Они падают на лужайку, обыкновенного, ничем не примечательного дома и рассыпаются в разные стороны, гонимые попутным ветром. Дом окружён кустами жёлтых роз. Неведомая пожилая женщина проходит по дорожкам, поливая цветы. На лепестках появляются капли воды и солнце отражается в них словно в зеркале. Так красиво. Несмотря на то, что я обожаю все цвета и все их оттенки, но жёлтый всегда считал самым потрясающим цветом. Он даже прелестнее лилового. И здесь, в окрестностях неизвестного старого дома, любимый цвет окутывал меня со всех сторон, согревал своим теплом.

Я так люблю смотреть, как пожилая женщина поливает цветы. Я хочу взять из ее рук лейку и полить растения вместе с ней. Как же это забавно! В моём мире нет таких роз, не бывает жёлтых листьев, и растения не нуждаются в уходе, они растут сами по себе. А я бы так хотел, чтобы под моим окном вырос цветок, а быть может даже дерево, которое взросло бы лишь благодаря моей любви, лишь благодаря той животворящей струе, что вытекает из моей зелёной лейки…

Женщина взяла в руки огромные ножницы и принялась подстригать ими низенькие кустики с маленькими круглыми листочками. Наверное, она хотела придать им вполне обыкновенную форму, но я всегда вижу в очертаниях ее кустов каких-нибудь зверей. И меня всегда веселит эта зелёная компания. Как здорово делать в жизни что-то вот такое… простое.

"Какая красивая осень", – сказала вдруг женщина, обращаясь к самой себе. И я мысленно согласился.

Вновь подул лёгкий ветерок, и листья, оставшиеся лежать на лужайке, поднялись вверх. Один из них прилип к лицу женщины, она звонко расхохоталась, и по моему телу разлилось блаженство. До чего же чудесный смех! Она убрала лист от лица, и он полетел в небо. Мы вместе посмотрели ему вслед: возможно она думала о том, куда же он прилетит, а я думал лишь о том, где он уже побывал. Он касался ее лица, он смог ее рассмешить, а ведь он – всего лишь маленький листик. Как бы я хотел быть на его месте.

Часть 1. Глава 1

Солнце уже заполнило мягким светом всю спальню, когда Джейн открыла глаза и села в постели. Ей всегда удавалось просыпаться без будильника и в неизменно хорошем настроении. Сегодня ей нужно быть на интернатуре к одиннадцати часам, так что можно будет спокойно собраться, с удовольствием позавтракать и зайти по дороге в кафе к Серхио. Серхио – ее друг детства, он работает официантом в местном кафе недалеко от её дома. Иногда она заходит к нему перекинуться парочкой фраз, пока его начальник не видит. У Джейн никогда не было родного брата, но Серхио удалось исправить эту оплошность и занять его место в сердце Джейн. С детства они были неразлучны: их отцы работали вместе в офтальмологическом центре, и детьми они часами торчали в их кабинетах, примеряя очки и делая вид, будто проверяют друг другу зрение. Для Джейн эти игры не прошли даром: после школы она поступила в медицинскую академию и стала врачом. Правда, не офтальмологом, а кардиологом. Но все-таки пошла по стопам отца. Серхио же в свою очередь заявил, что будет танцором и под громкую брань своих родителей уехал за границу. Он прожил там несколько лет – практически все время учебы Джейн. Друзья все равно часто общались по телефону: Серхио рассказывал Джейн захватывающие истории из своей новой жизни, а она – из своей. Но, видимо, что-то он таки недоговаривал, так как однажды, он просто приехал в родной город без всяких объяснений и устроился в местное кафе официантом. Он не рассказывал о причинах своего поступка. И Джейн в свою очередь не могла спросить, почему он бросил свою мечту. Она знала его слишком хорошо для того, чтобы понимать – если Серхио не хочет говорить о чем-либо, сколько не задавай вопросов – ответы на них получить не удастся. Тем более, что все общие знакомые их родителей не раз ставили Джейн ему в пример. Хотя сама Джейн не понимала, чем она так выделилась перед Серхио. Окончить высшее учебное заведение – еще не признак успеха. Джейн не видела в своей жизни поводов для гордости. Она еще не стала полноценным врачом и не спасла ни одной жизни. А ведь именно для этого она и пошла учиться на кардиолога. Джейн хотела делать что-то важное, лечить и спасать людей. И да, еще раз спасать людей. Она заканчивает интернатуру в этом году, но к самостоятельной работе приступит только через пару месяцев. Пока она помогает доктору Перльсу, и ее работа в отделении незначительна. Джейн участвует в утреннем обходе, измеряет давление, напоминает пациентам о приеме лекарств и выслушивает миллион историй из жизни больных. Впрочем, как ей казалось, даже такие простые обязанности она старалась выполнять с большой ответственностью и энтузиазмом.

Джейн зашла в ванну и первым делом, посмотревшись в зеркало, улыбнулась своему отражению. Она всегда так делала, чтобы подбодрить себя на весь предстоящий день. Наверное, может показаться, будто Джейн невероятная оптимистка, но это не совсем так. Она не воспринимала все чудесным само по себе. Просто в её жизни все было хорошо, и она об этом знала и всегда помнила. Её семья всегда была обеспеченной: она могла есть вкусную еду и носить красивую одежду, имела возможность получить образование. В её семье все живы и здоровы. Она определенно не оптимистка, она просто знает, что при её условиях жизни не радоваться каждому дню – это просто хамство в глазах вселенной. А в силы вселенной она верила беспрекословно, поэтому не хотела ее сердить.

Закончив с умыванием, она принялась собирать сумку, сгребая как всегда кучу ненужных вещей, которые когда-нибудь обязательно должны пригодиться. Она всегда носила в сумке шприц, ампулу адреналина, скальпель и ручку. Наверное, для многих этот набор показался бы как минимум странным, но только не для Джейн. Она не просто просиживала время в мединституте. Нет. Она всегда была готова спасти жизнь случайному прохожему, броситься на помощь первому встречному и для этого она всегда должна быть во всеоружии. Спасение жизней была главной миссией Джейн. Она знала об этом и никогда не отклонялась от намеченного курса. Раз в неделю она стабильно пересматривала видео с экстренной трахеотомией, где молодой актер с драматичным лицом харизматично выкидывал из ручки пасту и решительно вставлял оставшуюся трубку в трахею пострадавшему. Джейн настолько засмотрела видео до дыр, что была уверена – она сможет оказать первую помощь любому, кто будет в ней нуждаться. И сделает она все ещё лучше, нежели парень на видео.

Джейн надела легкое бирюзовое платье, взяла с собой свою незаменимо наполненную сумку и спустилась на первый этаж. Мама жарила блинчики и тут же поливала их малиновым сиропом.

‒ Доброе утро! Ты как раз вовремя к горяченьким блинам, но тебе же сегодня на одиннадцать, могла поспать и подольше.

‒ Доброе утро, мамочка. С такими запахами с кухни долго в кровати не улежишь. И тем более думаю пройтись к больнице пешком, зайти к Серхио поболтать. Да и с Анной всегда есть, о чем поговорить, посидим с ней в ординаторской обсудим наши девчачьи проблемы.

Мама положила ей на тарелку два аппетитных блинчика и пододвинула чашку с чаем:

‒ Пройтись пешком это всегда полезно, тем более наконец пришли теплые деньки, скоро оглянуться не успеешь ‒ уже и снег будет лежать.

‒ Это точно, ‒ Джейн с наслаждением жевала мамины шедевры, ‒ а в эту субботу Лекси с Аннабель приедут? Я так скучаю по Аннабель.

Мама, улыбаясь, пыталась отскоблить подгоревший блин:

‒ Не знаю, все зависит от работы Виктора, у них там сейчас сокращения и ему приходиться выходить сверх своей смены, поэтому они еще точно не сказали, будут ли.

Лекси ‒ старшая сестра Джейн, а Аннабель ‒ ее прелестная семилетняя племянница. Она только первый год ходит в школу, но уже стала любимицей всех учителей. Она безумно добрая, с красивыми серыми глазами и Джейн ее очень любит. Сестра со своим мужем Виктором живут в соседнем городе. Расстояние между их городами небольшое, поэтому они стараются приезжать каждые выходные в гости.

‒ Буду надеяться, что у них получиться, ‒ Джейн доела свой завтрак, быстро помыла тарелку и чашку и побежала надевать сандалии. ‒ Спасибо мамуля, как всегда очень вкусно, ‒ сказала Джейн, приобняв маму, и поцеловала ее в щеку. ‒ Вечером увидимся.

‒ Передавай привет Серхио и Анне.

‒ Обязательно.

Джейн уже взялась за ручку входной двери, когда мама окликнула ее:

‒ Костюм взяла?

‒ Спасибо, ‒ вернувшись, она взяла с кухонной тумбочки пакет с медицинским костюмом, ‒ теперь взяла.

Поразительно, но она постоянно его забывала.

Выйдя на улицу и вдохнув теплый весенний воздух, Джейн в прекрасном настроении пошла по дорожке к кафе. Она любила май. В этом месяце уже вовсю пели птички и цвели деревья. В мае день рождения любимой Аннабель. Девушка на мгновение вспомнила, какой чудесный торт Лекси заказала на семилетие дочери. Он был восхитителен: оранжевый с большой мандариновкой по центру. Мандариновки ‒ любимые птицы Аннабель. Она увидела их в прошлом году в Ирландии, где она отдыхала вместе со своими родителями. И с тех пор они покорили ее не на шутку. В комнате девочки висело с десяток плакатов с ними. Аннабель объясняет всем свою любовь к ним тем, что они красивые и в китайской культуре пара мандаринок, называемая по-китайски "юаньян" (в этом месте у нее всегда серьезнейшее лицо), символизирует пару на всю жизнь и является символом верности. Удивительно, как маленькая девочка понимает ценность верности больше, чем большинство взрослых. Порой, она называет Лекси и Виктора, своих родителей, мандаринками. И это так мило. Джейн поражается настолько развитому уму своей племянницы. Кажется, в её возрасте сама Джейн только и делала, что протирала штаны об горку.

За потоком мыслей она и не заметила, как дошла до кафе. Зазвененел колокольчик на двери, и вот она уже внутри. Серхио протирал влажной тряпкой столик в углу зала. Он был явно чем-то озабочен, задумчиво тер одно и тоже место, мрачно уставившись в тряпку.

‒ Привет, Серхио ‒ Джейн весело помахала другу.

Серхио беспокойно осмотрел зал в поисках начальства, и, не обнаружив его, двинулся в её сторону:

‒ Привет, ты чего не в больнице?

‒ Сегодня у врачей семинар в модульном корпусе, так что мне на 11, и то – еще пару часов посидим без них, попивая кофе. А у тебя все в порядке?

‒ Конечно, все хорошо, просто я в основном целыми днями на работе, однообразие серых будней медленно, но верно, меня пожирает: возьми заказ, принеси, вытри стол и так по кругу. Никакой личной жизни. И он разгневано бросил тряпку на стойку с кофе-машиной.

Джейн расстроилась. Мало того, что она в тайне переживала за резкий поворот в его жизни и необъяснимую смену профессии, так теперь она ещё и видит, как он несчастен уже в новой жизни.

‒ Серхио, а почему ты бросил танцы? ‒ она сама не поняла, почему вдруг это спросила. Почему-то именно сегодня этот вопрос словно созрел.

Парень посмотрел вдаль мимо Джейн, как будто размышляя отвечать или нет.

‒ Знаешь, все думают, что там что-то такое стряслось, но на самом деле ничего страшного не произошло. Просто, когда я уехал за границу, то увидел, что таких как я, там тысячи, тысячи посредственностей, умеющих повторять движения, которые кто-то выдумал.

На его лице зияло выражение полнейшего разочарования.

‒ Я не великий талант со своим неповторимым стилем, с необычной фактурой и пластикой. Я просто стандартный танцор, которого можно взять на работу в балет, а на следующий день заменить кем-то другим и для всех подмена останется не замеченной. В нашей последней постановке было пять уровней танцоров, и крайний уровень играл роль тени для создания 3D-эффекта. У нас были черные костюмы и из зрительного зала за четырьмя уровнями более лучших танцоров мы выглядели лишь еле уловимым движением темноты. Я не хочу всю жизнь быть тенью. Лучше уже вообще никем, здесь. Хотя, почему никем? Здесь я хотя бы "Эй ты, парень", а к тени никто не обращается даже так, ‒ он печально улыбнулся.

‒ Спасибо, что наконец-то задала этот вопрос Джейн, я хотел бросить всю эту фуд-индустрию к чертям собачьим, но ты своим вопросом напомнила мне, что здесь мне и место, самое то, для посредственности.

‒ Что? Я не это хотела сказать, я просто решила наконец-то спросить, ‒Джейн была обескуражена таким поворотом. Причина, по которой он бросил танцы, казалась ей еще более нелепой. То есть он уехал не из-за отсутствия работы, а из-за отсутствия славы и величия?

‒ Ты не виновата в моих умозаключениях. Извини Джейн, мне пора, босс сегодня свирепый. Спасибо что зашла, удачи тебе на интернатуре сегодня, ‒ и, спешно послав ей воздушный поцелуй, он убежал в служебное помещение.

Джейн так и не поняла, что происходит с Серхио, весь этот разговор был таким внезапным и сумбурным. Не следовало ей начинать его вот так на работе, в неподходящей обстановке. Она пообещала себе поговорить с ним позже, объяснить ему, как он заблуждается в своих выводах. Джейн пошла к выходу, бросив последний взгляд на друга, когда ее окликнул молодой человек, сидящий за столиком у окна:

‒ Эй, красавица, давай я угощу тебя коктейлем. Познакомимся, что скажешь?

Вздохнув, Джейн вышла на улицу. Терпеть не могла этих приставаний на каждом углу. Она всегда была красавицей, по крайней мере, так говорили все знакомые. Джейн – натуральная блондинка с большими голубыми глазами, со светлой кожей. Многие видели этот набор крайне привлекательным. Сама Джейн всегда считала, что самые красивые люди не с хорошенькими чертами лица, а с сильным энергетическим посылом. Как бы странно это не звучало. Общаешься с такими людьми, начинаешь видеть что-то необъяснимое в их глазах и понимаешь, что не можешь отвести от них взгляд. С такими людьми, поговорив пять минут, хочется пойти покорять мир. Чувствуешь вокруг них какое-то силовое поле, которое подпитывает энергией всех, кто под него попадает. Такие люди – истинные красавчики. Однажды мама рассказывала ей о женщине, у которой невесть чем было изуродовано лицо, но она словно этого и не замечала, так чарующе вела беседу, что все только ее и слушали и смотрели заворожено лишь на нее одну.

Ну а что касаемо красоты Джейн, у нее всегда было много поклонников, но девушка не хотела размениваться. Возможно, для многих современных людей подобные убеждения старомодны, но она мечтала, что будет встречаться только со своим мужем. К сожалению, как в сказках не вышло, и у нее уже были отношения, которые продлилось около двух лет и в итоге, увы, закончились. Хотя, может быть, и не увы, наверное, они слишком друг другу не подходили. Джейн иногда вспоминала его, ведь это были, чуть ли не единственные ее отношения. Помимо них, она просто гуляла с некоторыми парнями, ходила в кино, и длились подобные встречи не больше месяца. Но эти воспоминания были лишь мимолётным отголоском. Он был хорошим парнем, он был ее первым мужчиной и, может быть, даже был бы чудесным мужем, но в какой-то момент она почувствовала, что это просто не ОН, и все. Будто все их общение было игрой в куклы Барби: они что-то говорили друг другу, проводили вместе время, но порой казалось, что девочка-хозяйка ушла заниматься своими делами, и куклы их персонажей оставались валяться на полу абсолютно чужими друг для друга. И сразу ставало ясно, что вся их жизнь была лишь плодом чьей-то фантазии. Вот так они расстались без особых причин, так же глупо, как Серхио бросил свои танцы и приехал работать в кафе. Хотя, может быть, не так уж и глупо, просто иногда ты понимаешь, что ты не там, где хотел бы быть или просто не с тем человеком.

Вдали уже показалась больница, со всех сторон подъезжали служебные машины, на лужайках суетились санитары. Внутри происходили обычные больничные будни: море писанины и потоки пациентов. Джейн поднялась на третий этаж в свое отделение и, переодевшись в свой, такой же, как и платье, голубой костюм пошла в ординаторскую. Там уже сидела ее лучшая подруга Анна. С Анной они вместе учились в медицинской академии, вместе и, к счастью, обеих девушек, попали на интернатуру в их родном городке.

‒ Привет, ‒ Джейн повесила сумку на крючок и села рядом с подругой.

‒ Привет, что-то ты кислая какая-то. На тебя не похоже.

‒ Зашла к Серхио в кафе…

‒ И? Из Серхио шутки выливаются чаще, чем моча из уток в здешних палатах. Ты должна была прийти веселой.

Джейн закатила глаза. Анна имела единственный недостаток – ее черный медицинский юмор.

‒ Он вовсе не шутил. Дернуло меня спросить у него, почему он бросил танцы.

Анна удивлённо вскинула брови.

‒ Он сказал, что был там посредственностью, и что у него нет таланта для того, чтобы стать звездой. Вроде бы что-то в таком роде и убежал работать. ‒ Джейн замолчала. ‒ Не знаю, я думала у него все хорошо. Даже когда он вернулся, мне казалось, что таково его решение и ему нравится его нынешняя работа. Он ведь всегда такой весёлый. И да, с него шутки всегда льются… ‒ Джейн посмотрела на Анну, ‒ просто льются.

Они обе рассмеялись, но тут же стали опять серьезными.

‒ Выходит, мы совсем не знаем, что у него на душе. Кажется, он вообще рассказал об этом просто потому, что разочарование жило в нём, съедало его и просто в один день вырвалось наружу.

‒ Не расстраивайся, у всех бывают плохие дни. Мы обязательно вытянем его куда-то на выходные, пообщаемся, подбодрим. Его слова вовсе не означают, что он все время думал о своих несбывшихся планах и мечтах. Ну, это знаешь как бывает: день не задался, ничего не получается и вот, ты уже вспоминаешь, как в школе каждую перемену тебя гнобила та мерзкая толстуха, которая умудрялась ударить каждого, кто хоть немного проигрывал в ее весовой категории.

Джейн вопросительно посмотрела на подругу.

‒ Это просто пример, ‒ хихикнула Анна.

‒ Ладно, надеюсь, ты права, ‒ согласилась с ней Джейн. ‒ Я собиралась пойти после работы в приют, но после разговора с Серхио совсем пропало настроение. Все же стоит поговорить с ним после смены, а то я не смогу заснуть.

‒ Ты, конечно, молодец, что помогаешь в собачьем приюте, но ты и так слишком часто там бываешь. Один раз можешь и пропустить.

‒ Ты же знаешь, что этим собачкам нужен уход. Приют держится только на волонтерской помощи, а я теперь не приду.

‒ Удивительно, что у тебя самой дома нет собаки.

‒ Это вопрос времени, когда-то у меня будет пес, а пока я буду помогать чужим. Скажи лучше, что у нас тут нового?

‒ Все размеренно, врачи на семинаре, мы за старших всего на час, но хоть немного побудем за главных, ‒ она хитро подмигнула Джейн. ‒ В отделении все спокойно, всего несколько человек в палатах, остальных выписали еще в пятницу.

‒ Как там поживает миссис Кларк? Вчера, когда я уходила, она была такая грустная, что у меня сердце разрывалось, как-то не очень ей помогают препараты.

Джейн достала из сумки телефон и положила его в карман костюма. Пациенты, которые не могли прийти самостоятельно, звонили ей, когда она была на смене.

‒ Да, она вроде ничего, бодрячком сегодня, Алисия уже поставила ей капельницу, так что она, наверное, уже читает свои любимые сказки.

‒ Какие еще сказки?

‒ Да я не знаю, у стариков всегда свои причуды, какие-то сказки про доброго гнома, что-то такое. Наверное, у внуков отобрала, ‒ Анна хихикнула. ‒ Сама почему не зайдешь к ней? Можете вместе и почитать, времени у нас полно.

Джейн сомневалась, что у миссис Кларк есть внуки. По крайней мере, пока она лежала в больнице, к ней приходила только ее подруга. Хотя, возможно, её родные жили где-то очень далеко. Сама Джейн не хотела спрашивать. Она слишком привыкла к тому, что обитатели больницы обычно сами рассказывали про себя всё. А миссис Кларк не выдавала о себе никакой информации, что наводило на мысль, что все-таки у нее никого нет, и она не хочет об этом говорить.

‒ Конечно зайду. Хотела в начале занести вещи и выпить кофе, но знаешь, наверное, кофе подождёт, прямо сейчас и пойду, а ты пока любезно поставишь чайничек, а заодно может, и кофе заваришь, ‒ Джейн игриво улыбнулась подруге.

Анна в ответ засмеялась:

‒ Ладно, все сделаю, будем считать, что ты на обходе.

Джейн пригладила слегка помявшийся в дороге костюм и вышла в коридор. Через окна струился мягкий весенний свет. Надо же такой умиротворенный денек, просто прелесть. Даже в их всегда темном отделении светло как никогда.

‒ Миссис Кларк, добрый день, ‒ начала она веселым громким голосом, зайдя в палату, но вовремя заметила, что женщина спит, и замолчала. Джейн тихонько подошла к окну, чтобы сильнее раздвинуть шторы. Ее нога запнулась о книжку, лежащую на полу. Девушка нагнулась, чтобы поднять книгу, когда заметила, что рука женщины как-то слишком расслаблено свисает с кровати… Сердце начало бешено колотиться в груди. Джейн бросилась к постели миссис Кларк, в голове ругая себя за очередную панику. Но на этот раз ее тревоги были небеспочвенными. Она приложила руку к сонной артерии ‒ пульс отсутствовал, дыхание ‒ тоже. Кожа женщины была синюшного цвета…

На самом деле ещё с самых первых курсов своей учебы Джейн не раз представляла момент, когда ей нужно будет спасать чью-то жизнь. Ведь именно для этого она и пришла в медицину. Она представляла себе весь алгоритм мероприятий, которые она должна будет сделать. И она сделает все правильно и быстро, как истинный врач. Иначе и быть не может, это ее призвание. И вот он – момент истины, тот самый случай. Но вместо продуманных алгоритмов вокруг царил хаос среди тумана. Беготня, крики, медсестра, набирающая в шприц адреналин. Аппараты, подключающиеся со всех сторон. Джейн увидела на мониторе признаки фибрилляции желудочков и крикнула Анне провести дефибрилляцию. Как они все собрались вместе, когда покинули палату миссис Кларк, осталось где-то на задворках ее подсознания. Все происходило словно в размытом облаке: Анна тянет за собой дефибриллятор, Джейн делает искусственное дыхание и дает всем команды во время массажа сердца. Она слышала свой голос со стороны – "Разряд", – и пыталась весь воздух из своей груди вдохнуть в умирающую женщину. Со всей силы нажимала на грудную клетку, а комната все плыла: то ли от слез, то ли от нагрянувшей жары. Нет, врачи не должны так себя вести. Они не должны плакать, кричать, суетиться. Они должны трезво делать свою работу. Анна вообще, казалось, была мысленно в другом месте, хоть и орудовала электродами дефибриллятора, но ее лицо выражало полнейшее отсутствие. Хотя, кто знает, присутствовала ли здесь сама Джейн на самом деле или ей это все только снилось.

В какой-то момент, лишившись сил, Джейн просто взяла миссис Кларк за руку. На запястье женщины висел браслет в виде ниточки с жемчужиной. Джейн отвела взгляд от браслета и в это мгновение увидела как Анна, приблизившись с электродами, самовольно дала разряд дефибрилляции. Джейн даже успела подумать, а успеют ли реанимировать ее саму, прежде чем наступила тьма.