Текст книги "Единственная для принца. Книга 3 (СИ)"
Автор книги: Анна Агатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Он притушил свои эмоции и прислушался к чужим. Девушка чего-то от него ждала, что-то хотела. Ожидание, тонкое и хлёсткое, будто жалящее. Что? Чего она ждёт? Зиад сжал кулаки. Сжал так, что заныли плечи. Что она хочет сказать?
Её эмоции помогли ему вспомнить: его магия. Мысль вспыхнула молнией и будто осветила возможности, которые открывал такой вот хамский вопрос старшего принца.
***
К вечеру того дня, когда господин посол просидел весь день в своей комнате и даже выйти из коридора не смог, он сам себе напоминал дикого зверя, запертого в клетке. И потому Перла, вновь появившаяся незаметно среди его тренировки, снова была примером хладнокровия и собранности. Не теряя времени, она вручила ему ковш и стала шептать на ухо, как только первые капли с характерным журчащим звуком соприкоснулись с поверхностью воды.
– Князь! Из всех мест, что указаны в вашем списке, только до картинной галереи и кухни можно добраться потайными ходами. И нам обязательно нужно туда попасть. Но сначала нужно показать хозяевам, что вы не опасны.
У Зиада заиграли желваки.
– Как?! – он набирал ковшиком воду и лил, снова набирал и снова лил, а хотелось швырнуть деревяшку в стену, схватить клинок и от души махать им, чувствуя, как меняется в руке сопротивление оружия, когда отсечённые конечности врагов отлетают от их тел.
Перла глянула на него жёстко.
– Князь, возьмите себя в руки. Вокруг нас враги. Верить нельзя никому. Но нам нужно отсюда выбраться, а для этого можно кое-чем и пожертвовать. Завтра за обедом просите Вретенса о том, чтобы он похлопотал за вас. Нужно, чтобы у вас была хоть самая малая свобода передвижения.
Зиад заскрипел зубами.
– Просить у этого... этого... – не было слов, чтобы дать достойную характеристику второму принцу. – Маркиза, вы разве не помните, что он отказался вам помочь?!
Тяжёлый, совсем не подходящий этому юному созданию взгляд упёрся в него. А упрямо поджатые губы прошептали:
– Мы не в том положении, чтобы выбирать, кто нам нравится, а кто нет. Нужно пользоваться любой помощью. И ещё. Успокойте наших хозяев – покажите им, что ваш магические возможности ничтожны. Докажите им, что вы не опасны!
– Как?! – Зиад прошипел это почти беззвучно, но чувствовал, как глаза наливаются кровью от переполнявших его эмоций, а главное – от невозможности их выплеснуть.
Перла глянула, будто холодом обожгла:
– Включите мозги, князь!
Такие слова подействовали на Зиада, как оплеуха, – он онемел. В следующее мгновенье только настенная обивка всколыхнулось: девушка ушла. А в душе боролись два чувства – неприязни и восхищения. Неприятно принимать выговоры, да ещё и от девчонки. Но оспорить её правоту не получалось – он действительно много злился и мало думал.
***
Зиад смотрел на потешающегося принца исподлобья, а мысли быстрыми белками крутились в голове. Да, те, кто его подслушивают, звуки льющейся воды слышали, а вот всплеска магии не фиксировали. Вот он и включил мозги. Гнев и ярость отступили под успокаивающей прохладой злорадной мысли: "Сам напросился!"
– Тренируюсь, ваше высочие? – подсказал он принцу.
Тот засмеялся ещё громче. И так искренне звучал смех, таким он был радостным и заливистым, что Зиаду хотелось затолкать эти звуки обратно, но он продолжил:
– Магию тренирую.
Варген взорвался новым приступом хохота. Перла смотрела недоуменно. И у Зиада уже не возникало вопроса – играет или в самом деле не понимает. Уже неважно это было. Сейчас он здесь был самым важным актёром. И он снова вздёрнул подбородок – роль обязывала.
– Хвастай успехами! – приказал, утирая слезу, Варген-Фойга.
Зиад перевёл потяжелевший взгляд в сторону.
– Нельзя во дворце. Запрещено, – проговорил тихо, с затаённым облегчением.
Светлые брови старшенького взлетели в издевательском удивлении:
– Да? Я разрешаю.
Зиад не смотрел на него. Молчал. Поджал губы.
– Ну?! – смеха уже не было. В голосе старшенького звучала угроза.
Зиад молчал. Не смотрел.
– Приказываю! – прогрохотал Варген-Фойга.
Зиад всё поднял глаза. В светло-голубых, будто вылинявших, глазах увидел обещание расправы. Самой жестокой, самой унизительно. Сглотнул. Отвёл руку в сторону, всё так же глядя в глаза старшенькому, и выпустил искру. Она сорвалась, но почти сразу потухла и осыпалась.
Все в столовой, со страхом наблюдавшие за действиями посла, который умел магичить, зашевелились. За этим чувствовалось удивление и недоверие. Старший принц чуть прищурился и змеиная улыбка медленно-медленно стала проявляться на его лице.
– Повтори! – рявкнул он ещё раз, но не скрывал злорадного удовольствия.
Зиад в упор смотрел на Варгена-Фойгу. И взгляд этот не обещал ничего хорошего. Ненависть, злость, жажда мести за прилюдное унижение. А принц только шире скалился. И снова приказал, только тихим, как шипение самой опасной песчаной гадюки, голосом:
– Ещё!
И Зиад глядя в эти гадючьи глаза, прожигая полным ненависти и боли взглядом в ответ, с силой махнул рукой. Чтобы с пальца слабой звёздочкой скатилась ещё одна, ещё более слабая искра. Он отвёл глаза, стоял, играл желваками и не смотрел на тех, кто во все глаза смотрел на него. И старший принц снова рассмеялся.
– Тренируйся больше! А за горячей водой слуг посылай!
И не прекращая смеяться, вышел из комнаты.
С дивана раздался слабый девичий голос:
– Господин посол, как же так?
– Накопитель кончился, – проговорил Зиад сухо и чуть отвернул от Перлы лицо. Так и не поднял глаз, продолжая играть желваками.
***
На следующий же день прямо во время обеда второй принц предложил господину послу прогуляться. «Для моциона,» – вежливо и добродушно улыбнулся он. Будто и не было вчера той сцены с униженными просьбами господина Зиада Маруна, с позорной демонстрацией своей магической несостоятельности, с приказными воплями старшего принца...
Если бы всё это не было игрой, Зиад не смог бы на следующий день вот так спокойно смотреть на Вретенса, названного при рождении Андра, после пережитого вчера. Было бы слишком стыдно, слишком неловко. Ещё бы! Он, сын князя и сам будущий князь, потерял лицо, опозорился. Конечно, никто здесь не знал о его истинном происхождении, кроме него самого, но...
Однако, вопрос о чести не стоял, сейчас было выгодно быть слабым и немощным.
Зиад с первых же минут пребывания в королевском дворце Оландезии сдерживал свои порывы схватиться за оружие и показать кто чего стоит. Но не только не делала этого, но старался, чтобы у всех складывалось впечатление, что он слаб, труслив, немощен.
Это то, что отец, а затем и разные мастера боя впечатывали в него с самого юного возраста – не дай противнику оценить тебя правильно, пусть он ошибется, пусть недооценит тебя, а в удобный момент ты сделаешь один выпад, который решит исход боя. У всех слова были разные. И примеры из жизни разные, но принцип в основе лежал один и тот же.
И Перла тоже следовала этому принципу. И как показывает время, такая стратегия помогла ей выжить и выдержать жизнь заложницы.
К тому же здесь, в Оландезии, в королевском дворце сила была в почёте, кто сильнее, тот и прав, а кто слабак, того попирают ногами. И Зиад старательно подчёркивал свои слабости. Но у всего есть предел: то, что он показывал, было полезным и правильным, однако гордость сильно мешала ему – непривычное это было для него положение.
Вот и сейчас нужно было поддерживать впечатление о себе, как о слабом создании. Он бы и на обед не пошел после вчерашнего, но сказал себе: "Посол слабый человек, для него нет проблемы выйти после позора на люди, смотреть им в глаза, улыбаться и делать вид, будто ничего не случилось. Но он – это не я. Я лишь играю роль".
И всё равно было трудно. Нужно было переступать через себя и просто заставлять себя тщательно одеться и в положенное время собраться и выйти из комнаты.
Зиад шел по сумрачным, серым коридорам дворца и глаз не прятал, хотя очень хотелось, и улыбался вежливо, хоть и не сильно, и когда принц пригласил прогуляться по замку, откликнулся. Хотя сам разговор с принцем уже был неприятностью. Уже в конце трапезы, когда господин посол принял приглашение и улыбался, показывая, что очень рад возможности, второй принц пригласил на прогулку по дворцу и Перлу. Но потупив глаза и чуть сжав губы, чтобы было не так заметно, как они подрагивают, она отговорилась неважным самочувствием и ушла к себе.
Зиад и здесь отметил разумность поступка девушки – у неё была свобода передвижения куда большая, чем, у Зиада. И пока он будет демонстрировать свою покладистость, прогуливаясь по дворцу, она займётся другими делами. А что они у неё есть, сомневаться не приходилось.
Второй принц такой же меланхоличный и безмятежный, как и прежде, повёл господина посла по первому этажу, начав с общего зала – огромного помещения высотой во все три этажа, открывающееся прямо от входа.
Это была самая старинная часть замка, где в давние времена (именно так об этом рассказывал Вретенс) пировали первые короли и их свита после побед и великолепных охот в зимних лесах. Все стены здесь были украшены чучелами трофеев – головами медведей, кабанов и оленей. Зиад внимательно рассматривал всё, на что обращал его внимание принц. А заодно пытался сориентироваться в постройке замка. Здесь, внизу он уже бывал, когда только попал сюда.
Нужно было запомнить каждую деталь в этом зале. Но помещение было большим, а освещение из окошек, похожих на бойницы, да ещё и расположенных на уровне второго этажа, не хватало. Приходилось очень неспешно прохаживаться вдоль пыльных морд убитых животных, интересоваться историей той или иной победы. Да и просто стоило показать интерес ко всему – он именно для этого и просил провести его по дворцу.
Прогулка получилась хоть и долгой, почти до самого ужина, но не очень успешной – один-единственный первый этаж, да и то вот этот большой зал. Но Зиаду удалось понять, откуда начинается лестница, что ведёт в крыло, где разместили его, и что комната госпожи Перлы Инвиато где-то не очень далеко. А ещё он понял, что второй принц не прочь поговорить. И осторожничая в этот раз, вопросы свои о Раде задавать не стал. Была надежда, что прогулка эта не последняя и более удобный случай ещё подвернётся.
В картинную галерею они в этот день не добрались, и спрашивать Зиад не стал. Но поблагодарить радушного хозяина не забыл и, если есть ещё что-нибудь интересное, попросил показать это завтра. Вретенс-Андра с задумчивым видом склонил голову на бок.
– Даже не знаю. Возможно, библиотека? – спросил будто сам себя.
Зиад радостно, но сдержанно закивал.
– О, прекрасно! Было бы просто прекрасно!
– Умеете читать на оландези? – чуть заметно удивился второй принц.
– К сожалению, нет, – и в сожалении Зиада не было ни капли наигранности.
Он понимал, что знание языка как преимущество сейчас не на его стороне. И каждый раз в этом убеждался, слыша вокруг себя иностранную речь, непонятную, чуждую. И именно в эти мгновенья, когда о чем-то говорили рядом люди, настроенные совсем не дружелюбно, ловил себя на мысли о легкомысленности всей этой затеи.
Когда планировали эту авантюру в королевском замке Бенестарии, всё казалось продуманным до мелочей, учтённым и идеально выверенным. Но только попав сюда, он смог оценить, как много осталось для импровизации и как было бы хорошо, даже необходимо, знать язык. Хоть самые азы, хоть небольшое количество слов! Только поспешность, с которой он собирался в это рискованное путешествие, могли оправдать прибытие в чужую страну без знания её языка.
– Ну просто полюбуетесь нашей коллекцией. Она, правда, плохо пополнялась в последнее время, – и Вретенс-Андра грустно вздохнул, – но посмотреть есть на что.
Зиад заметил эту грусть и вцепился в неё. На эмоциональном плане у второго принца тоже появилось облачко грусти. И это было практически первой более-менее выразительной эмоцией, которую считал с него Зиад за всё время пребывания в Оландезии.
– Вы любите читать? – догадался он.
Вретенс покивал с грустной улыбкой.
– И у вас есть книги на бенестари? – спросил с надеждой.
– Очень мало, господин посол.
– А вам нравятся книги на бенестари? – продолжил разведку посол, ощущая дрожь предчувствия, как перед открытием чего-то нового.
Принц коротко рассмеялся:
– Не так книги... Больше то, что они отличаются о наших. В них мир видится другим, – глаза второго принца стали задумчивыми и мечтательными.
– Как жаль, что я не знал о вашей любви к книгам! – Зиаду действительно было жаль – ведь книги это мощный способ!
Но на этих мыслях он себя осадил – не стоит преувеличивать влияние книг на жизнь одного конкретного принца, а его влияние – на своих более высокопоставленных родственников. Подтверждением этого мог служить полный штиль в эмоциях второго принца, быстро сменивший всплеск эмоций. Так ли уж его интересуют книги на бенестари?
Расстались они после прогулки у двери комнаты Зиада. Сопровождали их, как и прежде, два стражника, однако уже можно было видеть результаты вчерашнего события: бравые ребята не тянули руки к оружию при каждом более или менее движении господина посла. Зиад только косился на такой эскорт, но молчал. Не доверяют, но уже нет такого напряжения. Вот и хорошо, не напрасно он вчера давал представление.
Неприятный осадок после вчерашнего снова всколыхнулся со дна души, и пришлось сразу же приняться за упражнения – голова должна быть свежей.
***
Но на следующий день прогулка не состоялась.
Вретенс, названный при рождении Андра, на обед не пришёл, и Зиаду осталось только глотать слова негодования и клясть на чём свет стоит всех королевских отпрысков и их отнюдь не королевскую необязательность.
Робкий вопрос Перлы жене короля вывел его из состояния озлобления.
– Ваше величие, – Перла даже встала из-за стола, чтобы сделать необходимый по этикету Бенестарии реверанс перед особами королевской крови.
Зиад заметил, как в эмоциях королевской жены, которая всё же не была королевой, промелькнуло и расплылось удовольствие. Она жестом подозвала маленького слугу, который торопливо зашептал ей толкование слов гостьи.
– Разрешите задать вопрос, ваше величие, – Перла так и оставалась в согнутом положении, а удовольствие королевской жены становилось всё более осязаемым.
"Неужели она чувствует?" – Зиад жевал что-то рыбное, почти безвкусное. Чуть прикрыл глаза, будто погрузившись в ощущения на языке, а сам, обострив до предела свои чувства, ощущал эту картину.
Женщине хотелось власти, и даже такие крохи почтения льстили ей неимоверно. А Перла?.. Перла-то какова! Восхищение ею снова загорелось в душе Зиада – девушка давила именно на те чувствительные места в душе королевской жены, которые отзывались самым лучшим образом. Откуда она могла знать, чего хочет королева? Откуда в ней, молодой девушке, столько умений, столько хитрости и коварства?
– Да, задавайте, – позволила с величественным и немного напыщенным видом пышка и сделала рукой жест самому младшему принцу, чтобы он помолчал. Толмач перевёл, и Перла склонилась ещё ниже.
– О моя госпожа, – проговорила она, бледнея и краснея, – ваш сын, его высочие Вретенс, названные при рождении Андра, обещал нам с господином послом прогулку по дворцу. Сегодня...
В недосказанности застыл вопрос. И жена короля, размягчённая обходительностью Перлы, чуть улыбнулась и, расправив плечи, с проскальзывающим самолюбованием произнесла:
– О, деточка, – толмач, казалось, даже интонации старался передать, и это вызывало улыбку, – у моих старших сыновей какие-то дела. Варген, названный при рождении Фойга, призвал Вретенса, названного при рождении Андра, и тот не смог прийти на обед.
Ей доставляло удовольствие каждое слово – Зиад наблюдал это как короткие вспышки вкуса-цвета-запаха эмоций: и на слове "старших", и на слове "сыновей", и на именах, особенно – на тех, что даны от рождения – ею даны! А первое слово, переведенное как "деточка", было наполнено приторно-горьковатым запахом снисходительности.
Пришлось ещё больше заинтересоваться своим блюдом, внимательно ковыряя еду, чтобы не усмехнуться. Только и усмешка была не радостная или насмешливая... Злая она была, очень злая.
Этот... старшенький, вечную ему зиму, вряд ли случайно вызвал братца для какого-то дела. Странно, конечно, было предполагать такое – кто он такой, Зиад Марун? Посол. А потому что-то подсказывало, что пренебрежению его статусом, обязанностями и, по сути, представительством всей королевской власти Бенестарии в его лице, говорило, что Варген, названный при рождении Фойга, даже в таких мелочах пытается навредить.
Злость наплывала тугими, липкими волнами, желтым туманом застилала глаза. И Зиад всё шире улыбался, не в силах сдержать этой злобной улыбки.
– Жаль, – тихо и кротко ответила Перла и чуть присела в благодарственном книксене. – Благодарю вас, ваше величие. Позвольте откланяться?
– Деточка, не оставляйте нас! – с покровительственной улыбкой проговорила мать принцев и, отмахнувшись от какого-то вопроса младшего, ответила всем: – У нас ещё десерт.
Зиада разбирала злость. Он смотрел в тарелку, но уже плохо видел, что там лежит. Всё, буквально всё вызывало желание взорваться – и этот тон толстухи, и ноющий голос мальчишки-принца, и интонации толмача, которые ещё несколько мгновений назад казались забавными.
А всё потому, что ещё на один день отодвигается возможность передать весть о себе, ещё на один... Ложка, сжатая пальцами, больно врезалась в ладонь. Как же он ненавидел этого Варгена, названного при рожеднии Фойга!
– Благодарю вас, – услышал он вежливый и даже будто оживлённый голос Перлы.
А в эмоциях её неожиданно проскользнула злость.
Зиад поднял на неё глаза. Девушка сидела за столом и потирала висок. Будто только что, сию минуту у неё вдруг заболела голова, – легонько, подушечкой среднего пальца потирала. А когда их глаза встретились, вдруг так же мягко стукнула себя в висок.
Господин посол в недоумении опустил глаза. Знак? Тогда он и губами шевелила, едва заметно произнося слово «магия»... А сейчас что? В голове всплыли слова маркизы "Включите мозги, князь!", ему стало стыдно. И он кивнул, будто бы своим мыслям – верно, сейчас нужна холодная, думающая голова.
***
"И кто здесь из нас двоих "почти ребёнок"?" – сокрушенно думал Зиад, направляясь после обеда к себе в комнату. Следом, как и всегда, шли стражники.
То, что они следовали за ним лишь издали, Зиад осознал только, когда дал нагрузку мышцам по-полной и умылся. Умылся тёплой водой, которую ему натаскали в ванну слуги самыми обычными деревянными бадейками. А потом завалился в кровать. В голове, как всегда после упражнений, прояснилось.
Стражники сегодня сопровождали его издали, и эскорт был скорее символическим – это первое. Перла ещё раз дала ему понять, что он редко включает голову и плохо контролирует эмоции – это второе. Третье: терпение в их положении – главная добродетель. А четвёртое...
А вот четвёртое было самым интересным. Если старший принц нарочно отозвал брата, чтобы господин посол сегодня не мог прогуляться по дворцу, то это совсем не вяжется с подчёркнуто пренебрежительным и даже оскорбительным поведением старшего принца. Такое поведение – демонстрация неуважения не просто послу, а всей Бененстарии, которую он представляет. В чём причина?
Вывод напрашивался один: что-то Варгена, названного при рождении Фойга, в после или в его миссии задевает. Но что?
Стоит внимательнее присмотреться к старшему принцу именно с этой стороны. Повлиять на ситуацию посол не в состоянии, он лишь передаёт сведения от своей королевы королю соседнего государства.
Ему не нравится предложение королевы Ильдарии? Или сам Зиад? Вот о чём стоит узнать на прогулке по дворцу у второго принца. А если личность самого посла тревожит Варгена-Фойгу, то...
Зиад считал себя закалённым и повидавшим многое. Он точно знал: его нельзя смутить трудностями походной жизни и скромного быта адепта, он не боится боя и физических нагрузок, он спокойно противостоит ментальным ударам, приёмами влияния на большие массы людей. Но вот под ударом простого пренебрежения не выстоял. Почти не выстоял – спасибо девочке Перле, помогла, вовремя встряхнула.
Но почему он так легко потерял контроль над ситуацией?
Она сделает тебя сильным, брат. Джавад, самый близкий до недавнего времени человек, знал, что значит встретить единственную. Он знал, что это делает мужчину сильнее. Но и придаёт уязвимость. Именно Джавад из них двоих чаще брата возвращался домой, тратя немало денег и сил на портальные переходы к границам Песчаного княжества – он не мог долго находиться вдали от своей единственной.
Зиад сейчас непросто был далеко от своей Рада-сти. Он всей кожей ощущал опасность.
И дело было не в охранниках, держащих руки у пояса с оружием. Хотя и в них тоже. Но больше – во всей здешней обстановке. Опасность поблёскивала на лицах стражников, сгущалась в присутствии старшенького принца, в тронном зале вообще была густой, словно засыхающая на солнце смола. И при этом ускользала, стоило присмотреться, напрячь зрение.
Это было как наваждение, и от этого нервы Зиада напрягались ещё больше, а в животе то и дело холодело от нехорошего предчувствия.
Ему нужно вернуться. Обязательно нужно! Его ждёт Рада-сть. Но при этом ещё нужно выполнить поручение и освободить Перлу. Нужно успокоиться, нужно привести себя в порядок.
Что мешает ему? Что тревожит и беспокоит?
Зиад расслабился, позволив мыслям течь свободно и...
Удар. Удар. Поворот. И мокрые пряди волос хлещут по глазам, разбрызгивая солёный пот. Одна капля потекла по лицу. Следующий поворот, удар. Есть! Рука отсечена! Ещё удар. Удар плашмя, потом лезвием – по ране, глубже, металл чиркает по кости с противным звуком. Вот так, чтобы врагу было ещё больнее! Перед глазами – обезумевшие от ярости и боли глаза принца Варгена-Фойги. Ещё один удар – по этому лицу, по этим глазам. Раз! И наискось! Ещё! Но враг ещё не повержен. Он рычит и валится на Зиада всем своим весом. Отскочить, уклониться. Да! Он падает, окровавленный, обезображенный, беспомощный. И Зиад, запрокинув голову к черному звёздному небу, издаём победный вопль зверя...
Фух! Зиад вернулся к реальности. Вот что его тревожит больше всего – старший принц. И если отпущенная на волю злость, зверь по имени Ярость, проявилась вот так – жестоко, болезненно убивала принца Варгена, названного при рожеднии Фойга – то это означало, что подсознание Зиада определило, кто здесь главный враг. И это хорошо, это подсказка: враг известен и теперь нужно искать возможность его нейтрализовать.
Согласится король Юзеппи, названный при рождении Карху, на брак своей дочери или нет, уже неважно. И без этого Зиад заберёт Перлу и вернётся в Бенестарию через маленькую дверцу, которую откроет сам или с помощью Рады. Но перед этим обязательно, любой ценой, остановит принца Варгена-Фойгу.
***
Всё как всегда. Утро. Завтрак. Королевская жена уговаривает младшего принца проесть, младший принц капризничает и ноет. На языке – вкус рыбных блюд, надоевших своей монотонностью и безвкусием. Напротив – Перла, боязливо косящаяся по сторонам, едва отрывая взгляд от своей тарелки. Тихо звякают приборы. Слуги бесшумно снуют по столовой. Первые солнечные лучи пробиваются сквозь замёрзшие окна. Всё как всегда, всё обычно.
Внезапно открылась дверь. Задвигалась, заскрипела мебель – все стали вставать, чтобы поприветствовать второго принца. Но Вретенс пресёк эту попытку одним меланхоличным движением кисти. Сидите, дескать, уже поздоровались. Принц так же, как и всегда, принялся за еду, неспешно двигая челюстями.
Всё как всегда: причитания королевской жены, капризный голос младшего принца, запуганная Перла, рыбные блюда, тихие слуги. Но! Принц, пришедший на завтрак вместо обеда, сильно выбивался из общего строя событий. И это не могло быть случайностью!
Зиад был, словно стрела на натянутой тетиве лука, кожей впитывая любой сигнал. Он не смотрел на принца в открытую. Но боковым зрением наблюдал за ним, мысленно подбадривая: «Ну же, твоё высочие, давай! Ну, не молчи! Скажи, скажи же!..»
Но его высочие Вретенс молчал, жевал, куда смотрел – было не ясно, но на мысленные уговоры господина посла не поддавался.
Случайно совпавшее движение руки принца и посла, одновременно поднесших свои вилки ко рту прострелило Зиада вспышкой замечательной идеи. «Ну всё, высочие, ты сегодня ответишь на все мои вопросы!»
К концу завтрака Зиад успел продышаться несколько раз, чтобы успокоить колотящееся сердце. А успокоиться было просто необходимо.
Покой. Безмятежность. Тишина. Плавные, неспешные движения.
Нельзя... Нельзя торопить события – всё должно идти своим чередом, течь медленно, как тут привыкли, и течь самым естественным образом, чтобы не вызвать подозрений.
Конечно, хотелось вскочить. Хотелось встряхнуть второго принца разок, а лучше – несколько раз. Да что там! Хотелось потрясти от души, чтобы у него зубы клацали, а глаза вылезали из орбит, и поорать на него хотелось. Что-нибудь вроде «Говори уже скорее! Что ты молчишь, скотина?!»
Но... Перед глазами вставало лицо Перлы Инвиато, скорбное, с опущенными глазами, и её палец, легонько стукающий по виску. «Включите голову, князь, включите голову!»
Да, маленькая хитрюга, выжившая в этом змеином гнезде, тебя стоит послушать!
И потому...
Покой. Безмятежность. Тишина. Плавные, неспешные движения.
«Я стрела на натянутом луке, я готов к полёту, пусть только дичь приблизится. Я спокоен, я наведён на цель. Я поражу её в первое же удобное мгновенье!»
– Не изволите ли, господин Марун, прогуляться по дворцу?
Вот оно! Прекрасно!
Вопрос ожидаемый. Ведь принц обещал. А умение держать слово – достоинство королей. Так тут принято.
Вот только обычно принц появляется к обеду, а сегодня к завтраку. И если здесь ничего не кроется, то Зиад готов укусить себя за локоть!
– Да, благодарю, – вежливая улыбка. Добавить немного удовольствия в выражение лица – господину послу льстит, что его высочие принц Вретенс явился так рано, чтобы выполнить своё обещание. Это честь! Это почтение! Уважение, в конце концов, к Бенестарии, в лице её посла, конечно же.
– Госпож Инвиато? – посмотрел второй принц на Перлу, отводящую глаза и жующую свою пухлую нижнюю губу.
– Позволено ли мне... Позволено ли мне не пойти? – наконец выдавливает девушка из себя и сжимается, будто кто-то замахивается на неё, чтобы ударить.
Принц смотрит вопросительно, одним взглядом прося пояснить причину отказа. Перла нервно облизывает губы и, опять немного пожевав ими, выдаёт, жалко смотря в глаза Вретенса:
– Ваше высочие, дни коротки нынче. А у меня вышивка не окончена. П-простите, пожалуйста!
Прямо отчаяние какое-то и безысходность звучат в этом блеянии на грани слёз.
– Не расстраивайтесь так, маркиза! – в эмоциях принца мелькнула жалость и облегчение. Зиад только бровью повёл. Жалость? Ну-ну!
Всё сложилось очень удачно: широкая лестница вверх, короткий, мало хоженый коридор и узкий проход на винтовую лестницу. Стражники немного отстали, растянувшись цепочкой. Стоило начать.
Чуть прикрыл глаза и всем существом потянулся к шедшему впереди принцу. Расслабился. Уловил ощущение растворяющихся рук и ног, и задержал его. А потом стал повторять жесты принца Вретенса: опора руки о перила, движение ноги, упирающейся на ступеньку, поворот головы.
Дыхание изменилось. Через мгновенье Зиад почувствовал, что и сердце бьётся по-другому, и в настроении появилась лёгкая меланхолия. Вот тогда господин посол и неплохой менталист стал в мыслях сплетать нужные вопросы. И чуть изменившимся голосом, с интонациями, немного похожими на интонации самого принца, тихо, едва слышно проговорил:
– Разрешите задать вам вопрос, ваше высочие.
– Да, конечно, – тот даже не обернулся.
– Когда ваш отец даст ответ на мой вопрос? И каков он будет?
– Когда – не знаю. Не думаю, что скоро. И будет он отрицательным. Не отдаст отец Тойво никому. Да и брат...
– Что брат? – напрягся Зиад.
– Не хочет отпускать.
– Почему? – тревога заполняла душу.
– Он... не совсем нормально к ней относится. Слишком привязан. Как болезнь.
– Он издевался над ней?
– И это тоже, – принц шёл вперёд. И Зиад не видел его лица. Но по голосу казалось, что Вретенсу больно об этом говорить.
Марун не мог точно оценить, правильно ли он понял объяснения принца: всё же Вретенс владел бенестари не идеально, а его всплески эмоций были настолько ничтожными, что их легко перекрывали опасения, настороженность и несильное, но явное ожидание неприятностей от охранников, что шли где-то позади.
– Что тогда будет со мной и маркизой Инвиато?
– Вы могли бы вернуться, если бы с вами прибыла Тойво, но пока... Вас вряд ли отпустят.
Лестница закончилась. И принц Вретенс сказал, распахивая дверь:
– Только поединок...
Зиад напряжённо прислушивался к словам и эмоциям, делая шаг в библиотеку. Поединок? Какой поединок?! О чём он?
Но взметнувшаяся из-под сапога Вретенса пыль и яркие солнечные столбы света защекотали в носу, и господин посол неожиданно чихнул. Это было ошибкой! Отстроиться от принца нужно было плавно, а не рывком, хотя время было самое удачное – позади слышалось звучное, словно кузнечные мехи, дыхание стражников, что уже стояли на пороге библиотеки.
Плохо вот так резко прерывать контакт. Тот, к кому подстраивается менталист, ничего не замечает, а вот сам любопытный... Именно поэтому вопрос второго принца стал неожиданностью для дезориентированного Зиада:
– Правда ли, что в Бенестарии все люди – маги?
Зиад состроил удивлённое лицо, пытаясь отвоевать себе хоть небольшую паузу, чтобы не сболтнуть случайно чего-нибудь лишнего.
Но и тянуть было нельзя, хотя хотелось не подыскивать ответ, а продолжать спрашивать. Какой поединок? О чём вообще речь? Как это узнать? У кого?
– Маги? – повторил Зиад последнее, что уловил в вопросе. Пытаясь унять звон в голове.
Но теперь принц взял инициативу в свои руки и вопросы задавал уже он:
– Да, пыльно здесь. Господин посол, – Вретенс с доброй улыбкой развернулся к нему, – не могли бы вы прибрать здесь?
Господин посол споткнулся на ровном месте. У него ещё оставалось слишком много непонятного, в голове ещё мелькало и позванивало от внезапно оборванной подстройки, загадочные слова о поединке ещё звучали в ушах, и вдруг – убрать? Зиад удивлённо уставился на второго принца. Тот неопределённо покрутил кистью правой руки.
– Магией. Я об этом, – пояснил с ещё более мягкой и располагающей улыбкой.
Вот оно что! Им нужна информация о способностях Зиада. И господин посол тут же не менее дружелюбно улыбнулся и с готовностью, как делает любой, привыкший это делать между прочим, призывал магию. С большого пальца сорвалась искра и... рассыпалась блестящим песком, даже не долетев до пола. Зиад мгновенно перестал улыбаться, кровь отлила от лица. Он прикрыл глаза, замер на мгновенье и замкнулся – сложил на груди руки и уставился в распахнутое окно.
