Текст книги "Единственная для принца. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Анна Агатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Королева пригнула голову к груди и всё смотрела в окно. Лишь участившиеся моргание выдавало её чувства.

– Но она всё-таки во дворце, – проговорила твёрдо, требуя признать свою правоту.

– Но с ней все её двадцать два домочадца, а главное – категорическое несогласие выходить за меня замуж.

Принц заметил, как на мгновенье дёрнулись желваки на скуле матери и чуть сжались губы. Это было проявление недовольства.

– Вы можете идти, сын мой, – проронила надменная женщина, внимательно глядя в окно.

Дамиан молча откланялся и так же молча вышел из кабинета.

***

– Не знаю, что с ней делать. Она устроила скандал на улице, кричала на меня, говорила гадости, – бледная Валери сидела на краешки кровати в своей новой просторной комнате и мяла передник, что носила по привычке, хотя в нём уже не было необходимости.

Дамиану было больно. Больно видеть вот эти горестные складки у рта, эти недоумённо приподнятые брови, нервно мнущие ткань пальцы, эти глаза, полные слёз. Подошёл, сел рядом, обнял, поцеловал в макушку.

– Валери, милая, ну что она могла сказать? Опять из-за Виры обижалась?

Под рукой задрожали плечи, и принц заглянул в любимое лицо. Закрытые глаза, закушенная губа, подрагивающий подбородок – она была очень расстроена. Тяжело сглотнула, произнесла медленно, дрожащим голосом:

– Я скажу, только ты не обижайся. Она ведь и тебя так оскорбила. Она обозвала меня грязной потаскухой, подстилкой короля...

И женщина вновь закусила дрожащие губы. Дамиан не смог скрыть изумления и возмущения.

– Валери, за такое полагается наказание! Как она посмела?

– Нет, нет! Не наказывай её! Она глупая, дурная, но она ребёнок! – взмолилась мать. – А причина... Я отказала ей в покупке нового платья. У неё есть уже два новых, и ботинки сейчас, осенью, важнее. Она... – всхлип, – сказала, что я могла бы купить и пять платьев, что мне... любовнице... за мои... и больше отвалят, и я могла бы...

Валери опять расплакалась, и Дамиан крепко прижимал её к себе одной рукой, а другой гладил по голове.

– Чш, чш, моя хорошая, – тихо шептал он. Шептал и легонько качал её в своих объятьях, как матери качают младенцев. – Не буду её наказывать, не буду, если не хочешь. Но она оскорбила тебя, свою мать. Где она сейчас была, если бы не ты?

Валери плакала и вздыхала у него на плече. А Дамиан замирал от такого доверия и нежности, от её доверчивости, от того, что он может утешить свою единственная, такую ранимую, такую родную... Бесценная.

Когда Валери немного успокоилась, принц сказал:

– У меня нет детей. Пока. Но мне всё же кажется, что стоит показать девчонке границы допустимого. Ведь если не ты, не мы скажем ей о том, что так нельзя себя вести, то кто-то другой сделает это намного больнее.

– Нет! Я прошу тебя. Не надо! – прекрасные глаза в мокрых ресницах смотрели на него умоляюще.

И принц, делая над собой усилие, согласился.

– Хорошо, не плачь, – бережно вытер слезинки со щёк Валери. – Хотел тебе кое-что рассказать. Наверное, не сейчас.

Она забеспокоилась.

– Говори сейчас, я уже всё, успокоилась. Говори, – она решительно шмыгнула носом в последний раз.

– Есть один человек, – принц испытующе смотрел на Валери, – он очень хочет с тобой познакомиться.

– Кто это? – она замерла.

Переезд всего приюта в королевский замок Валери приняла не сразу. Она очень долго сердилась на Дамиана и отказывалась с ним говорить, отрезала все его порывы объяснить или извиниться ледяным взглядом и молчанием до тех пор, пока однажды он не поговорил с Нюсей. Реджи застал её во флигеле одну. Старуха привычно сноровисто гремела горшками и чугунами. Все остальные ушли – гуляли по улочкам осенней столицы, пока не холодно и не испортилась погода. А бодрая Нюся, как всегда, занималась обедом .

– А вы что ж, Анна, не пошли со всеми? – спросил Дамиан, переступив порог.

– Прогуляюся утром, как на рынок пойду, за провизией.

Валери настояла на том, чтобы быт их приюта не изменится с изменением места. Слуг, которых Дамиан предлагал для помощи, она отвергла. Сказала: «Девочки вырастут и уйдут из королевского дворца. Пусть не привыкают к роскоши и слугам». И Дамиан признал её правоту. И старшие помощницы – Нюся и Люся – разделяли это мнение и остались каждая при своих обязанностях: одна крутилась по хозяйству, другая – помогала с детьми .

– Анна, мне нужно поговорить с вами.

– Про Валю-то небось? – круглая старушка вытерла руки о рушник и села против Дамиана.

Он кивнул.

– Что с ней? Она обиделась на меня? Почему молчит?

– Мил человек, не печалься. Не каждый день оказываешься в королевском дворце, – круглое лицо в морщинах улыбалось. – Тяжело ей. Ишшо и ты– принц. В ум не возьмешь такого! Я вот и то не верю. Дай девке привыкнуть. Не умеет она на чужих харчах, понимаешь?

Принц отрицательно покачал головой.

– Нет, не понимаю. Почему?

– Она же всё сама. Всё! И работала, и долги отдавала. Она тогда и жить начала, как сама себе хозяйкой стала. А тут опять новое, да и считай обманом! Как устоять, как не пошатнуться?

Несносный Мальчишка подошёл к старушке сзади, положил ей призрачные пальцы на виски и поцеловал в пробор. Реджи прикрыл ладонью глаза, чтобы не видеть этого. Но мысль понял – нужно оставить Валери в покое хоть ненадолго, дать ей привыкнуть и успокоиться.

Он ждал терпеливо и получил свою награду – однажды глаза Валери потеплели и она пригласила его зайти в обновлённую комнату, служившую приюту гостиной. Уж потом Нюся, ворча и охая, парой фраз намекнула, что устроила своей благодетельнице взбучку, усовестила её и заставила увидеть хорошее.

– Чай не в сарае бросили, а во дворец привезли, от детей не оторвали, ходют вот кажный день, спрашивают про дела! Так и сказала, что совесть иметь надоть. И ничего Валечка, отошла. Она хорошая, только жизнью битая.

Она, конечно, потеплела, но чувствовала себя неуютно, выходила из флигеля редко, и даже незначительная малость могла выбить её из колеи. А уж безобразное поведение Наташки, да ещё и на людях, вообще стало ударом. Поэтому предлагать встречу Дамиан боялся, но затягивать не мог.

– Валери, мой отец очень хочет познакомиться с тобой.

– Что, сам король? – в её глазах застыл ужас.

Дамиан улыбнулся и снова обнял её.

– Глупенькая! Мой отец не король, он просто муж королевы.

– Как это? – глухо спросила женщина ему в рубашку. – Разве муж королевы не король?

– Нет, – Дамиан счастливо вздохнул. Невысокая фигурка крепко прижалась к нему, а у него внутри росло то тёплое и пушистое, что наполняло его восторгом, мощью и радостью. – Это матушка-королева наследовала трон, она правит, она решает всё, а он...

– А он? – эхом заинтересованно спросила Валери и застыла, ожидая ответа.

– А он при ней. Опора и поддержка. Но заменить королеву он не может.

– То есть жена короля ещё не королева?

– Да, милая моя, совсем не королева, – прошептал в тёмные кудри. – Отец очень просил о встрече. Не бойся, он очень приятный человек, и тебя не обидит.

– Хорошо, я согласна, – помолчав, сказала Валери.

***

Дамиан чувствовал, что пальцы Валери подрагивают. «Волнуется или боится?» – думал он и неторопливо шагал по коридорам дворца, поглаживая запястье своей единственной, что лежало на его локте.

Тихий выдох.

– Ты боишься? – спросил тихо и скосил глаза.

Она покусывала нижнюю губу.

– Немного.

– Не бойся, – пальцы принца успокаивающе погладили нежную кожу. – Он очень добрый и невероятно рад, что ты появилась в нашей жизни. Правда. Ты просто не представляешь, как долго он тебя ждал.

Прозрачный голубой взгляд взметнулся вверх. Столько в нём было надежды, неуверенности, вопроса, что Дамиан махнул рукой на необходимость держать лицо и улыбнулся открыто.

– Да, – ответил на незаданный вопрос. – Ему неважно ни кто ты, ни почему. Главное, что ты есть. Сама всё увидишь. Мы не задержимся: выпьем чаю и пойдём. У матушки дела, её не будет.

Рука на его предплечье чуть расслабилась. Облегчённый выдох.

– Ты боялась встречи с королевой? – изумление в голосе всё же проскользнуло.

Валери только приподняла брови: разве не понятно?

Реджи сдержал смех.

– Ты не вздрогнула, когда на тебя брызнули мозги застреленного бандита, но боишься моей матери?

– Не просто матери, а королевы между прочим, – почти не разжимая губ, пробормотала Валери.

Оставшийся путь Дамиан шел и смотрел в окно. В самые верхние, почти не видимые за тяжёлыми шторами рамы. Шел и держался. Держался, чтобы не расплескать веселье, не рассмеяться. Уже не важно было держать лицо перед гардами, челядью или слугами. Главное, что она не поймёт этой его улыбки, обидится.

Хотя бы волноваться перестала. Уже хорошо.

Отец встретил их, встав со своего кресла. А ещё улыбкой.

Принц заметил, как у Валери дёрнулось лицо при виде кресла с большими колёсами позади принца-консорта. Но она приветливо улыбнулась, подошла, подала руку навстречу протянутой отцовской. И моргнула, жалобно взглянула на Дамиана, когда муж королевы поцеловал её руку.

– Спасибо вам, дорогая!

Его ласковый взгляд и улыбка сказали больше.

– Позволь представить тебе моего отца, его высочие Исакия, – Дамиан церемонно кивнул, а принц-консорт укоризненно покачал головой, глядя на сына.

– Дорогая моя Валери, – сказал и чуть покачнулся, но отказался от помощи принца, – простите меня, но присяду в своё кресло.

Она кивнула, но было видно, что не понимает. А его высочие Исакий сделал два неуверенных шага и сел обратно, туда, откуда так недавно стал подниматься. Дамиан подкатил его к столу, затем подвинул стул и Валери.

Тихо задвигались слуги, разливая чай и внося свежую ароматную сдобу, а старший принц всё так же умилённо смотрел на избранницу сына. Когда слуги, наконец, вышли, он сказал:

– Пробуйте, сударыня, чай. Это любимый час моего младшего сына.

Валери было немного неловко от этой доброй улыбки, от слов гостеприимства, от роскоши, что окружала их в маленькой гостиной личных королевских покоев. И оттого, что муж королевы, оказывается, инвалид.

Когда чай был испробован, как и тонкие печенья, и воздушные пирожные, принц-консорт снова обратился к Валери.

– Я давно прошу сына представить вас. Я очень рад, и хочу выразить вам свою признательность. Вы – наше общее спасение.

Она скованно пила чай, боясь что-то сделать не так, оскорбить своими плохими манерами мужа королевы. Но после этих слов голубизна глаз Валери стала удивлённой. А принц-консорт покивал и снова улыбнулся.

– Вы сегодня видели небольшое чудо: я уже хожу. И всё благодаря вам!

Женщина недоверчиво улыбнулась и чуть двинула головой, будто хотела отрицательно качнуть головой. Но не решилась.

– Я вижу, вы не верите.

– Я просто не понимаю, о чём ваше высочие говорите, – Валери немного побледнела, запинаясь на каждом слове, волнуясь, правильно ли она называет мужа королевы.

– Я помню день, когда мой сын встретил вас впервые.

Валери метнула тревожный взгляд на Дамиана.

– О, нет! Что вы! Он ещё сам не знал, а я уже почувствовал. Это был совсем слабый, почти незаметный знак. И я даже не поверил сначала. А сегодня – вы видели? – сегодня я уже хожу.

Валери, что смотрела на принца-консорта во все глаза, нервно сглотнула.

– Это всё потому, что мой сын и преемник королевы, встретил свою единственную! Я счастлив! Очень-очень счастлив! Благодарю вас, милая Валери, за то, что вы есть, и что вы любите моего сына!

Дамиан пил чай, который прислала Милэда, и с удовольствием наблюдал за своей любимой женщиной. Сейчас, как никогда раньше, он мог представить, какой она была в юности – настолько яркие, искренние чувства проявлялись на её лице. Удивление, недоверие, осторожность, любопытство. Опять удивление. Жалость? Радость? И снова удивление и недоверие.

– Ильдария тоже рада. Очень рада! Она торопится, но её можно понять. Не сердитесь на неё, милая. Пожалуйста!

Валери опустила ресницы, закусила губу и пробормотала:

– Могу ли я сердится на королеву? Да Плодородная с вами!

Принц-консорт снова улыбнулся, и Дамиан заметил, как много морщин добавилось на его лице за последние годы.

– Просто знайте, что вам благодарны, что вас не обидят и защитят.

Валери не поднимая глаз, дернула бровью – да неужели? Но промолчала. И нарушила неловкую тишину лишь спустя пару минут:

– Спасибо! Очень вкусно. У Демьяна замечательный вкус, я в самом деле никогда не пила такого вкусного чая.

Реджи опять сдержал смех, вспоминая фруктовый узвар, которым его угощали когда-то в странном доме на краю села. Милая девочка, пробовала ли она вообще чай? Встал, предложил руку Валери и вежливо поклонился.

– Позволь, отец, мы пойдём. У моей любимой ещё дела. Благодарю тебя за угощение.

– Да, конечно, сын мой, – и принц-консорт встал прощаясь.

Валери сделала движенье, чтобы поддержать его, но отец с улыбкой остановил её, мол, всё нормально. И единственная только кивнула мелко раз, другой, соглашаясь – да-да, конечно.

– До свиданья! – уже в дверях сказала Валери.

Весь путь до флигеля она молчала. Потом, уже на ступенях, спросила:

– Получается, если я выйду за тебя замуж, твой отец поправится?

И взгляд такой требовательный, суровый. Дамиан только кивнул в ответ.

– Поэтому твоя матушка так ведёт себя? Хочет, чтобы он... стал ходить?

Дамиан опять кивнул, глядя в светлые её глаза, режущие своей голубизной и требованием честного ответа. Она закусила губу и задумалась, глядя в сторону.

– Твой отец очень милый, – сказала она, заходя в дом. – Мне нужно подумать.

***

– Вы можете поговорить с ней, сын мой. У вас получилось в тот раз, должно получиться и в этот.

Дамиан слегка наклонил голову – да, получилось, да в тот раз.

– Однако я поддерживаю её мнение. Я также считаю, что подобные переговоры излишни. И вопрос даже не в безопасности – они, безусловно, опасны. Вряд ли Оландезия простит то, что произошло. Вы же сами читали их письмо, матушка. Беспринципная наглость этих людей невероятна: не имея никаких ресурсов или прав, они продолжают настаивать в ультимативной форме на своих требованиях. Это возмутительно!

Принц ощущал какое-то вялое, смутное беспокойство, которое делало разговор ещё неприятнее, чем он был, а интонации его слов – более возмущенными, чем следовало. Крылья носа королевы гневно дрогнули, подбородок опустился, но она всё так же смотрела вперёд и продолжала медленно и плавно двигаться по коридору.

– Это не меняет необходимости решить этот вопрос, – голос царапал льдинками, почти скрипел в ушах, и был мало похож на женский. – Это наши ближайшие соседи, и мы должны решить проблему взаимоотношений с ними.

– Матушка, – принц незаметно перевел дух, – я предлагаю не форсировать события, подождать. Пока угрозы нет, не вступать в переговоры.

«Зуб, что ли, болит?» – какое-то тянущее чувство мешало сосредоточиться на разговоре, и реджи чувствовал, что подбирает неправильные слова. Неубедительные.

Они были уже у дверей столовой. Оттуда слышался громкий раздражённый голос, и Дамиан наконец понял – что-то с единственной. С предосудительной поспешностью, опередив слугу, рванул на себя дверь и застал довольно мирную картину: в небольшой гостиной собрались Валери с детьми и отец с королевским секретарём.

И если Галиний сохранял обычное для себя отрешённое спокойствие и отсутствующий взгляд, то отец казался удивлённым. Валери сидела на краешке дивана застывшая, с прямой спиной и красными пятнами лице, а старшая её дочь метала злые взгляды вокруг и чем-то очень напоминала королеву в гневе. Наверное, подрагиваем крыльев носа.

Вот только подбородок не был прижат к груди. Он вызывающе был приподнят.

Все, и младшие дочери в том числе, обернулись к открывшейся двери и встали, приветствуя королеву – кто поклоном, кто книксеном. И только Наташка смотрела в сторону.

Дамиан сделал несколько порывистых шагов к Валери. Она подняла на него свои пронзительно светлые глаза, чуть влажные от слёз, и вымученно улыбнулась – всё хорошо.

– Благодарю вас и ваше семейство, госпожа Бодинская, что почтили нас своим визитом, – проговорила королева с улыбкой, вежливой настолько же, насколько неестественной.

Принц взял под руку Валери, которая вежливо кивнула, отвечая на фразу королевы.

– Надеюсь, всё в порядке? – принц не мог не спросить, хоть и понимал, что никто ему не скажет правды.

Валери, кусая губу, кивнула, а отец с улыбкой сказал:

– Пройдёмте в столовую.

«Эта Наташка – тот ещё больной зуб», – усаживая единственную за стол, думал Дамиан и наблюдал за старшей из детей. Та с независимым и вызывающим видом уселась безо всякой помощи.

Младшие девочки робели, но помнили правила – позволили лакеям усадить себя за стол, подвинуть стулья. Маленькая Вирель круглыми глазами смотрела то на королеву, застывшую в ледяном спокойствии, то на принца-консорта, что подмигивал ребёнку. Он явно хотел помочь ребёнку справиться шоком: не часто девочки, которые ещё недавно бегали по двору сельского дома, сидели за одним столом с королевой.

Лейта, средняя дочь, была хоть и немного скованна, но быстрее взяла себя в руки и с живым интересом рассматривала убранство столовой, стараясь не вертеть сильно головой.

Это была та самая девочка, которая обещала принцу подарок, ещё там, в старом доме. И она выполнила своё обещание. Как-то, когда Дамиан пришёл к ним во флигель, она вручила ему меленькую тряпичную куколку.

– Это тебе, принц, – сказала с самым серьёзным видом. – Это не простая куколка, посмотри. Это куколка, исполняющая желания.

Реджи присмотрелся и вдруг понял, что тряпичная игрушка как-то подозрительно похожа на Валери – то ли формами, то ли темными, нитяными волосами, то ли ярко-лазоревыми точками вышитых глаз. А может, тонким кружевом, что украшало всю одежду маленького шедевра. Принц глянул на девочку, и понял, что не на его единственную похожа куколка, а на саму Лейту.

– Ты сама это сделала? – спросил, ощущая что-то удивительное: то ли радость, то ли подступающие слёзы.

– Да, конечно, – ответила девочка и пояснила, – баба Люся говорит, что только сделанное с чувством будет прекрасным. Я делала этот подарок для тебя и очень хотела, чтобы ты был счастливым. Я знаю, так нужно.

Дамиан тогда принял подарок, задержал детскую руку в своей и поцеловал её, как поцеловал бы взрослой – с признательностью и уважением.

И когда придворный маг случайно увидел эту вещицу (она выпала из кармана при их разговоре), попросил посмотреть. Повертел, подержал в руках, прикрыв глаза, и улыбнулся.

– Отличный артефакт, ваше высочие. Очень интересный и какой-то... странный. Неклассическая школа.

Дамиан даже засмеялся:

– Это просто подарок одной девочки. Чтобы я был счастливым.

– Вот как? – маг с новым интересом повертел в руках куколку. – Этой девочке явно стоит поучиться, что-то из неё да получится.

И принц, переводя взгляд от недовольной Наташки к Лейте, согревался. Такие разные! Валери уже успокоилась, и то, что ощущалось как нытьё больного зуба, тоже улеглось. Что-то надо делать со старшей – это было очевидно. Вот только что? И как?..

Обед, на который Валери наконец согласилась, был событием важным. Для королевского семейства он был знаковым – единственная наследника делает шаги навстречу. Королева жаждала отдать наконец корону сыну, а тот вместе с принцем-консортом убеждали её не спешить.

Способы у них были разные. Очень разные. Но и тот и другой были убедительны. И королева не спешила. Хоть ей и приходилось прикладывать немало усилий.

– Госпожа Бодинская, – королева обратилась к Валери, и та заметно напряглась, – мне докладывают, что Лейта делает успехи?

– Да, ваше величие, – Валери побледнела от волнения. – Помощник королевского мага очень её хвалит.

Девочка, слыша, что говорят о ней, глянула на королеву и улыбнулась. Дамиан даже пожалел, что не может вот так же искренне и открыто улыбаться.

– А вам, сударыня, – обратилась её величие к девочке, – вам нравится учиться?

Лейта готовилась поступать в магическую школу, и готовил её первый помощник королевского мага. Она оказалась не просто подающим большие надежды ребёнком, но удивительно рассудительным человеком. Её наставник восхищался недетской мудрости, с улыбкой говорил о её успехах как матери, так и главному королевскому магу, который не мог не рассказать об этом королеве.

– Ваше величие! Огромное вам спасибо! – глаза Лейты сияли восторгом. – Я ведь и не знала! И мама не знала! Это так замечательно! Господин наставник так интересно рассказывает, даёт мне читать книги, и у меня многое получается!

Дамиан глянул на королеву. Её эта непосредственная детская улыбка ничуть не развеселила, но благодарность она приняла. Кивком головы.

Зато принц-консорт улыбался так же счастливо, как и девочка.

И Дамиан со щемящим чувством вспомнил детские годы, когда отец был ещё здоров, и мог возиться с ним и братом подолгу, к их общему удовольствию. А он, Дамиан, так же, как Лейта, мог улыбаться – искренне и весело.

«А ведь отцу не хватает таких вот звонких детских голосов и пытливых глаз», – подумал Дамиан, глядя на принца-консорта с внезапным сожалением, с болезненным уколом в сердце.

– А ваши успехи, маленькая госпожа, каковы? – королева обратила своё внимание на Вирель.

Та, во все глаза смотревшая на королеву, вдруг зажмурилась и сжала кулачки. Валери поспешно встала со своего места, подошла к малышке и взяла её на руки. Прижала к себе, погладила по голове, ласково зашептала что-то на ушко, и села обратно на своё место. Но с ребёнком на руках. Как сделал бы это у себя дома.

Королева промолчала, а недовольство выразила только тем, что отвела взгляд – этикет предписывал детьми заниматься няням, а матерям на высочайшей аудиенции всё внимание уделять её величию. И без того единственной принца было сделано исключение: детей посадили за один стол со взрослыми, а это небывалое, невиданное нарушение всех правил.

Но принц, как ни странно, испытал прилив благодарности к Валери, которая по незнанию нарушила этикет, но проявила себя доброй матерью, а не хорошей подданной, и тем самым показала королеве, что её попытки соединить несоединимое – семью единственной и высокие королевские требования – невозможно.

Вирель наконец открыла глаза: на руках у матери она не так боялась королевы. И вообще, чувствовала себя намного лучше. Лакеи оживились и перенесли приборы малышки на новое место.

– Простите, ваше величие, – подняла свои пронзительно-голубые глаза Валери на королеву, – она немного боится новых людей. Всех новых людей.

– Да, я понимаю, – кивнула королева и обратилась к Натали. – Как вы, сударыня, находите дворец?

Долго молчавшая девчонка, с ненавистью наблюдавшая за разговором королевы с младшими сёстрами, вспыхнула:

– А разве не по старшинству нужно разговаривать с гостями? Вы начали с Лейты, потом с этой вечно орущей дурочкой заговорили, теперь вот ко мне с вопросами цепляетесь. Да я не хочу отвечать на ваши вопросы. С мамашей говорите вон!

Валери замерла, побелела, уставилась всё расширяющимися глазами на старшую дочь.

– Наташа, нет! – выдохнула тихо.

– А! – пренебрежительно махнула та рукой. – Мы все одинаковые: руки, ноги, голова. Подумаешь, королева...

Она хмыкнула и со скрежетом наколола на вилку кусочек мяса, забросила его в рот и принялась неаккуратно жевать. Королева глядела на хамку в упор.

Молчала.

Слушала.

И Дамиан понимал – хорошо это не закончится.

А Наташа заговорила, не прожевав до конца. Отчего изо рта выпадали кусочки еды.

– Я бы тоже поучилась у мага, он и нестарый, между прочим. Только меня не зовут. Рожей не вышла, наверное. Небось мать за Лейту попросила принца своего, – и девчонка бросила насмешливый взгляд на Дамиана, – а за меня нет.

– Прекратите немедленно, – сказала королева низким, спокойным голосом.

Валери закаменела, с ужасом смотря на дочь – все её увещевания и разговоры о том, что нужно быть очень вежливой, сдержанной, что это не просто так, это приём у самой королевы! Но все слова пролетели мимо злобной девчонки.

И она, взрослый человек, понимала, что её величие Ильдария не простит оскорбления. Но Наташка не услышала, не заметила угрозы в холодном и спокойном тоне королевы. Продолжила:

– Почему же прекратить? Про успехи же хотите знать. Какие уж тут успехи? Мать не порадуется моим успехам. Она просто не любит меня, потому что я на папку похожа. Вот. А я папку как раз и люблю. И жду его. Приедет, а мамаша наша за принца вышла. Вот ведь дура!

Королева резко встала. Не отрывая ледяного взгляда от Наташки, приказала:

– Гардов сюда! Галиний, пиши.

И секретарь, что сидел за отдельным столиком в сторонке, тут же взялся за перо. В столовую быстро вошли двое гардов. Королева махнула в сторону Натали:

– Взять её. За оскорбление матери в присутствии особ королевской крови, за неуважение, за несоблюдение требований этикета, за неподобающее поведение Натали Бодинская приговаривается к лишению речи. К целителям её!

– Да как вы смеете! – взвизгнула Наташка, когда двое крепких гардов вытаскивали её из-за стола и волокли к дверям. – Вы спросили, я ответила! Не смейте!

Королева приподняла подбородок и едва заметно – голос:

– Галиний, запишите: пожизненно!

Валери сунула Вирель в руки Дамиану, бросилась к королеве, упала перед ней на колени:

– Ваше величие! Прошу вас! Не надо! Она глупая девчонка. Пощадите!

Дверь закрылась. Из коридора слышался удаляющийся визг Наташки, а в столовой стояла мёртвая тишина – все были потрясены случившимся, а Валери смотрела на королеву умоляющими глазами, из которых катились слёзы. Её величие села на свой стул и, беря в руку вилку, сказала Валери:

– Встаньте, госпожа Бодинская. Ваша дочь не ребёнок, и уже всё понимает. Её не однажды предупреждали о недопустимости такого поведения. Мне жаль, что вы не смогли её удержать от ошибки, но платить ей придётся самой. Она уже взрослая. Давайте закончим обед, – и занялась едой в своей тарелке.

Дамиан всё это время держал на руках Вирель, которая проявляла недетское мужество – жмурилась из последних сил, молчала и сдерживалась от плача.

***

Дамиан снова был во флигеле и прижимал к груди голову Валери.

– Что, родная?

Она вздохнула, заговорила немного невнятно.

– Ты был прав. Её раньше, ещё тогда нужно было воспитывать, когда мы в селе жили. Но всё равно жалко её, дурочку.

И она опять вздохнула, глубоко, прерывисто.

Наташка молчала. И, наконец, все, кто жил в большой семье Валери, вздохнули свободнее. Младшие девочки, и свои, и приёмные, даже вслух рассуждали о величии королевы, которая так замечательно умеет вершить суд. И даже песенку придумали про мудрую королеву Ильдарию, которая может победить любую змею, даже если змея эта – злая Наташка.

Нюся гоняла малявок за такие песенки, Люся молчала, делая вид, что ничего не слышит и не понимает. Но когда Валери в очередной раз пришла в комнату, где теперь пряталась ото всех Наташка, чтобы погоревать и пожалеть бедняжку, первыми бросились на помощь.

Они услышали шум и болезненные стоны Валери и, влетев в комнату, застали жутковатую картину – Наташка с остервенением трепала мать за волосы, повалив её на пол. Валери с трудом отбили у озверевшей девчонки. Благо, Нюся прихватила с собой скалку по случаю предобеденного времени и пустила её в дело совсем не по назначению – била глупую злую девчонку по спине, а Люся так же за волосы оттаскивала её от матери.

А потом наорала на несчастную:

– Ладно эта озлобленная дура! А ты-то чего к ней пошла? Не понимаешь, что зверь она дикий, тебя во всём винит?! Чего под руку к ней лезешь? Придёт твой Демьян, и вовсе ненормальную эту в тюрьму посадит! Чтобы ты с жалостью своей не лезла, куда не нужно!

И потом выгнала всех, сходила на конюшню, взяла вожжи (ремней в женском семействе не водилось) и отлупила от души Наташку, приговаривая, чтобы все слышали:

– Не смей на мать руку поднимать, не смей!

А потом ещё и норму работы такую Наташке отписала, что та, с трудом устраивая отбитое место на стуле, вынуждена была работать с раннего утра до поздней ночи. Еду ей в комнату приносила Нюся, молча, сторожко, боясь, что обозлённая Наташка и на неё накинется. Но та, поняв, что на мать только и получится руку поднимать, а она больше к ней не придёт, оставила свои попытки подраться.

Да ещё и Люся, отходив вожжами глупую девчонку, строго велела помнить, что вожжи прописаны Наташке и как лекарство от лени. И ей, старухе, видно, придётся самой поддержать королеву в воспитании Наташки, если её мать не может сама с этим справиться.

Вот про эти события Валери и рассказывала сейчас Дамиану.

– Она права, Люся наша. Суровая она очень, да, но справедливая. Я ведь не умею бить. Одно ли дело если на меня нападут, а другое – ребёнок.

Дамиану хотелось сказать, что Наташка уже не ребёнок, что такую подлость нужно душить в зародыше, что вот на таком вырастают перевороты и прочие беды государств.

Но только вздохнул и промолчал.

Валери подняла на него заплаканные и оттого ещё более яркие глаза.

– Спасибо, что не ругаешь меня, – и она снова уткнулась ему в плечо.

Дамиан пришёл после острого разговора с матерью и молодой четой Марун, и чувствовала себя не лучшим образом. Королева пыталась надавить на молодожёнов, чтобы они ещё послужили на благо Бенестарии, установив отношения с Оландезией, а те, ясное дело, отказывались.

Дамиан легко понимал и Зиада, и Тойво, которая теперь звалась Рада – после всего пережитого ни желания, ни обязательства уже не могли сработать как причина, по которой они могли бы снова засунуть голову в пасть разъярённого северного медведя.

Поэтому перед тем, как чета Марун прибыла в кабинет королевы, Дамиан долго пояснял матери всю недальновидной этой идеи. Да только она по обыкновению упёрлась и не слышала ни единого аргумента.

– Нам нужно наконец решить этот вопрос! – это было единственное, что она сказала сыну.

И вот, Рада, доведенная до отчаяния, сидела на стуле, сложив на груди руки и отвернувшись от королевы, поправ все мыслимые и немыслимые правила этикета, а Зиад прикрывал её собой и неустанно повторял, что ни за что на свете не допустит, чтобы его жена участвовала хоть в чем-то, связанном с Оландезией.

Дамиан поддерживал всей душой эти слова, хотя и молчал. Он прекрасно понимал, что после всего, что оба они пережили, любое упоминание о родине принцессы не может вызвать ничего, кроме глубоко отрицательных эмоций.

Но королева...

Она смотрела на молодую пару, едва не положив подбородок на грудь – жест упрямства, который Дамиан так хорошо знал. И ещё он знал, что раз мать стала в такую позицию, то она сломит сопротивление Марунов. Ему было жаль ещё хромающего Зиада и Раду, которая цеплялась за его локоть, словно в этом жесте были сконцентрированы самые главные жизненные ценности, а отцепись она, то всё – потеряет мужа.

Матушка отпустила молодожёнов, сказав напоследок: