Текст книги "В объятьях демона (СИ)"

Автор книги: Ангелина Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Да кто ж от неё ожидал? – качаясь на стуле, по своему обыкновению, прокомментировал Стрельцов.

В каждом уважающем себя коллективе есть такие комментаторы. Ни одно слово учителя или действие студента, если они не связаны с предметом обучения, не остаются без внимания. Ведь если не уточнить информацию, то, конечно же, кто-нибудь обязательно не поймёт – думают они, чьей миссией является донести до широких масс всё без искажения смысла.

В нашем милом коллективе таким «народным вещателем» был Михаил Стрельцов или просто Миха. До внешности Брэда Питта ему, конечно, было далеко, да и с финансовой точки зрения он, явно, не дотягивал. Поэтому, наверное, и недолюбливал вышеупомянутого. Но среди всех остальных он был «своим». Особенно среди прекрасной половины нашего коллектива. Ещё бы, у его папочки была целая клиника пластической хирургии. Да и не из дешёвых. Поэтому девчонки его уважали и с ним дружили, за спиной, правда, называя его «сапожник без сапог», намекая на то, что ему самому не мешало бы кое-что подправить.

Он был, конечно, не красавец, но вполне симпатичный. Высокий, подтянутый, брюнет, причёска под Джастина Бибера. В общем, самой незаурядной внешности. И конь его был из S– класса, что также притягивало поклонниц.

На каждого Дон Кихота найдётся свой Санчо Панчо.

Их у Стрельцова было даже два: Виталик Грибанов и Максим Ежов. В народе – Гриб и Колючий. Они постоянно ошивались возле своего «кумира», соглашаясь со всеми его доводами и всячески его поддерживая.

Как и сейчас…

– Вот тихоня так тихоня! – перехватил Ежов эстафету у Стрельцова.

– Как говорят, в тихом омуте…, – не отставал Грибанов.

– Когда это Крылова кавалером успела обзавестись? – раздавались вокруг восторженные охи и вздохи явно завидующих в ту минуту очнувшихся на поле битвы.

Все смеялись и подкалывали меня. Мне же хотелось от стыда и позора провалиться сквозь землю.

– А что вы смеётесь? – вскочил с места Генка. – Ничего особенного не произошло! Подумаешь, девушке букет подарили!

– Ох, заступничек! – нападал на Генку Стрельцов. – Крокодил, а не ты ли, случаем, этот тайный воздыхатель?

Смех эхом раскатился по аудитории.

– Тише! – стукнув кулаком по столу, крикнула Аделина Игнатьевна. – Забыли, где находитесь? Вы не на базаре! А вас, Крылова, я прошу решать свои личные проблемы во внеучебное время, чтобы, так сказать, не прерывать учебный процесс! Садитесь!

– Извините, Аделина Игнатьевна, больше такого не повторится, – еле слышно промямлила я и с лицом цвета переспелой клубники заняла своё место.

Звонок не заставил себя долго ждать, закончив, наконец, мои страдания.

Я была не рада такому пристальному вниманию к моей персоне и уже думала, куда бы спрятать этот злосчастный букет. Как вдруг ко мне подлетела Дубровина и под восторженные аплодисменты окружающих вырвала из букета записку.

– Отдай! Отдай! – прыгала я, пытаясь её отнять.

К Дубровиной подбежала Лена Смирнова, выхватила записку и, пока Анджелина Джоли держала меня, поднялась на три ряда вверх. Убедившись, что она в безопасном от меня месте, развернула и принялась читать: «Самой обворожительной девушке Москвы. Влад Истомин»

Не поверив увиденному, Смирнова повертела записку, посмотрела с обратной стороны и прочитала про себя ещё несколько раз.

– Крылова, это шутка такая? – ехидно улыбаясь, обратилась она ко мне, убедившись, что другого содержания записка не имеет.

Я смотрела на неё и не знала, что ответить. Сама была в крайнем недоумении. Все девчонки подбежали к Смирновой и, выхватывая друг у друга бедную бумажку, читали вслух ещё и ещё раз.

По обалдевшим выражениям их лиц поняла, что теперь я – враг номер один, и никакие мозги мне не помогут!

В лицах же сильного пола нашего коллектива читалось удивление и появившееся неожиданно уважение к моей персоне.

– Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! – язвительно сказал Стрельцов.

– Истомин и Крылова – это сюжет новой фантастической мелодрамы? – улыбалась Люда Новицкая.

– Вовсе не фантастической, – прервала издевательских смех моих товарищей Анджелина Джоли, неожиданно для меня, вставшая на мою сторону. – А что, если Истомин и впрямь влюбился в Крылову?! Что? От зависти умрёте? А чем вы лучше её: ботексом через каждый сантиметр или платьем из старой коллекции Султаны Французовой? – спросила Дубровина, подойдя к Новицкой и взяв за подол её платье.

Своим поведением она, явно, всех удивила, так как после этого никто и слова больше не проронил.

Древнерусская литература была последней парой, и, воспользовавшись тишиной, я ускользнула из аудитории и направилась в раздевалку. Злосчастный букет был всё ещё в руках. Меня догнали Света и Генка.

– Да, подожди ты! Куда бежишь? – кричала Света. – Что это было? Ты поняла? – спросила она, как только со мной поравнялась. – Это, правда, букет от Истомина?

– Понятия не имею! – буркнула я.

– А вы слышали, что сказала Дубровина? Нет, эта стерва, явно, опять что-то замышляет. Вась, ты с ней поосторожнее! – добавил Генка.

– Как же они мне все надоели! Эти боги Олимпа!

– А с букетом что делать? – спросила Света.

– Выкину в мусорку перед входом, – посмотрев с жалостью на ни в чём не повинные цветы, ответила я.

Через пять минут мы уже выходили из университета.

– Смотри!!! – дёргала меня Света за руку и кивком головы показывала куда-то. Я посмотрела в ту сторону.

Серебристый двухместный «Ягуар» был припаркован прямо напротив входа в универ. Яркое солнце освещало его, создавая вокруг ореол божественности. Ореол божественности, явно, был и у его владельца. На капоте, сложив на груди крестом руки, в блестящем светло-сером костюме, из-под распахнутого пиджака которого виднелась ярко-розовая рубашка с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, сидел самый главный небожитель во всей своей красе – Влад Истомин. Сегодня он был один, без своих верных опричников, чем снискал пристальное внимание со стороны окружающих, выстроившихся в очередь за автографом поклонниц.

Увидев нас, он встал с капота, дёрнул, по обыкновению, головой, поправляя таким образом свою длинную чёлку, снял одной рукой солнечные очки, отправляя их на голову, другой же помахал, смотря в нашу сторону.

Света обернулась.

– Это он нам что ли? – растерялась она. – Что будем делать?

– Я знаю что! – оставив недоумевавших Свету и Генку, я направилась к Истомину.

Тот выпрямил спину, снова надел на глаза солнечные очки и облокотился на капот.

Поклонницы же, увидев меня, расступились, дав мне дорогу.

– Тебе понравились цветы? – показав свои белые зубы, спросил Истомин.

– Какие? А, ты имеешь в виду вот этот веник. Знаешь, не понравился, так что можешь забрать себе обратно! – с этими словами я сунула букет прямо под нос не ожидавшему такого поворота событий Истомину. – И впредь, не надо дарить мне букетов – не трать попросту деньги! – я развернулась и, довольная своим подвигом, пошла обратно к друзьям.

– Стой! – крикнул Истомин. – Ты знаешь, сколько стоит этот веник?! – кричал он.

– Мне это не интересно! – на секунду обернувшись на него, я продолжила шаг.

Вдруг почувствовала, как меня кто-то дёрнул за руку. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, лицом к лицу столкнулась с Истоминым. Он схватил меня за плечи.

– И ты вот так уйдёшь?! – кричал он.

– А что? Тебе цыганочку сплясать перед уходом? – смотрела я прямо в глаза наглецу.

– Ты что, издеваешься? – выйдя из себя, каким-то уже писклявым голосом продолжал Истомин.

– Если кто из нас двоих и издевается, так это ты! – дерзко ответила я.

– Да ты!.. Да знаешь, что!.. Да я!.. – повторял он взахлёб, но не мог подобрать нужные слова.

Я, воспользовавшись моментом, выскользнула из его рук, и, подойдя к друзьям, наблюдавшим за этой картиной со стороны, взяла Свету и Гену под руки. И со словами «Быстрее, уходим!» мы побежали прочь от университета и оставшегося в полном недоумении Истомина.

Он, придя в себя, нецензурно выругался, ударил ногой по колесу машины и, не обращая никакого внимания на оторопевших поклонниц, прыгнул в своего коня и, с визгом тормозов рванул с места, оставляя за собой облако пыли.

… – Круто ты его! – восторгалась Света, уже сидя в комнате общаги и отхлёбывая чай из кружки. – Прям так и сказала «Забери свой веник обратно»! – описывала она открывшей рот Ольге мой героический поступок.

– Молодец, Вася! Отшить самого Истомина – прямо как в кино! – восторгалась мной Ольга.

В дверь постучали:

– К вам можно? – сунув голову, спросил Генка.

– А ты с конфетами? – улыбнулась Света.

– А как же!

– Тогда милости просим!

Через полчаса Света и Оля вышли на кухню. Мы остались с Генкой в комнате одни.

– Спасибо тебе! – сказала я.

– За что? – удивился тот.

– За то, что заступился за меня сегодня.

– Ах, это! Да без проблем! Обращайся! Мы же друзья! – с ударением на последнее слово произнёс Генка.

– А знаешь, что? Пойдём в кино! У меня сегодня работы нет! – предложила я.

Генка засветился:

– Конечно, пойдём! А во сколько?

– Есть сеанс в восемь. Как?

– Отлично! Я в семь за тобой зайду.

– Нет! – остановила я его, подумав о чувствах Светы. – Давай встретимся внизу в холле.

– Договорились, – крикнул на ходу счастливый Генка и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Как же легко сделать человека счастливым! – думала я о Генке, которому, действительно, была благодарна за сочувствие и за рыцарство.

Нечета Истомину, который, наверняка, и слова-то такого не знает, – поморщившись, вспомнила я сегодняшнюю историю.

… Неудавшийся же рыцарь в ту самую минуту обдумывал причины своего поражения.

В личном кабинете в клубе «Махаон» Истомин то садился на большое кожаное кресло, то, вставал и нервно ходил по кабинету взад – вперёд, поглядывая время от времени в окно.

Вдруг он остановился посередине кабинета, вытащил из заднего кармана брюк «айфон» и сказав: «Ты мне нужен срочно» успокоился, сел на диван и, облокотившись, стал ждать единственного друга, которому хотел рассказать о странных, доселе неизвестных чувствах, появившихся у него на душе.

… – Слушаю тебя, – усаживаясь рядом с Истоминым на диван, сказал Макарский.

Влад вскочил с дивана и, жестикулируя, на повышенных тонах, стал ещё раз расписывать своё величие.

– Ещё никто ни разу мне не отказывал! Мне, Владу Истомину! Понимаешь? – обращался он к Макарскому.

Тот же, внимательно слушая, поддакивал.

– Что о себе возомнила эта выскочка? Да, кто она вообще такая? Назвала мой букет веником! При всех меня унизила! И она думает, что я всё это так просто оставлю?! – разговаривал сам с собой Истомин, поглядывая изредка на Макарского. – Надо что-нибудь этакое придумать, чтобы проучить её! – обратился Истомин к товарищу.

– Я не понял, что ты хочешь: проучить её или приручить и выиграть пари? – спросил Сева, открывая бар и доставая бутылку «Джек Дэниэлс».

– Чёрт, ты прав! – потёр лоб указательным пальцем Истомин. – Я заставлю эту недотёпу влюбиться в меня, затащу в постель, а на следующий день расскажу про пари. Как?

– Узнаю своего друга! – хлопал Макарский в ладоши.

– Подарю ей кольцо с брюлликами. От него она точно не откажется. – Макс! – крикнул он тут же своего опричника.

Через секунду Макс стоял уже возле двери:

– Звали?

– Давай в ювелирный! Мне нужно шикарное кольцо, и не менее десяти бриллиантов.

Макс стоял как вкопанный.

– Тебе повторить? – кривлялся Истомин.

– А Константин Евгеньевич в курсе?

– Не надо сюда отца вмешивать.

– Боюсь, он не одобрит подарка со столькими бриллиантами. Вы в этом месяце и так немало потратили.

– Ты ещё будешь пререкаться? Я сказал – дуй в ювелирный! С отцом я сам разберусь! – разозлился Влад.

– Хозяин – барин! – отрезал охранник и исчез за дверью.

– Представляю её лицо, когда она увидит это колечко… – ехидно улыбался Истомин.

– За наше пари! – наливая два стакана виски и протягивая один другу, подытожил Макарский.

… – Как тебе фильм? Понравился? – спросил Генка, учтиво открывая передо мной дверь кинотеатра.

– Ничего! Только конец не очень. Никак не ожидала, что главный герой умрёт, – ответила я.

– Ну, так классика жанра! – будто что-то понимая в истинных отношениях, добавил Генка.

– Ты считаешь это закономерностью?

– Сама подумай: любовный треугольник, их двое, она – одна. С кем ей остаться? Она не знает, не знает и зритель. Зато Бог всё решил. Поэтому один должен умереть! – трагичным голосом выделяя каждое слово в последнем предложении, сделал вывод Генка.

– Лучше бы она с другим героем осталась!

– Ты считаешь с одним, кто-то скажет – с другим. В жизни так не бывает! У жизни свой сценарий!

– Скучный ты, Генка! – сделав вид, что обиделась, сказала я, толкнув друга в бок.

Тот согнулся, будто корчится от боли. Я побежала. Генка бросился за мной. В тот миг я чувствовала себя счастливой. Под впечатлением фильма, не думая о проблемах, наслаждаясь тёплым апрельским вечером, кружилась на мостовой в компании своего лучшего друга, на которого могла положиться в трудную минуту, которому могла доверить самое сокровенное. Кроме одного… Я никак не могла рассказать ему о том, которого, казалось, забыла. Но после фильма, красивого фильма о любви, моё чувство вспыхнуло с новой силой – странное влечение к загадочному Тану.

– Куда теперь? Домой? – спросил Генка.

– Только не домой, – продолжая кружиться, ответила я.

– Может, в «Уют»?

– Отличная идея.

«Уютом» называлось небольшое кафе недалеко от нашей общаги. Его интерьер полностью соответствовал названию. Тишина и спокойствие, ненадоедливая музыка, доступные цены, внимательный персонал – всё это делало его привлекательным для молодёжи. И каждый вечер там можно было наблюдать счастливые воркующие парочки. Как и сегодня. Один столик был свободен. И я, вздохнув, расстроившись, что рядом со мной не моя вторая половинка, направилась к столику.

Но сегодня было не так тихо и спокойно, как обычно. Через три столика от нас сидела подвыпившая компания крепких ребят и о чём-то горячо спорила.

Молоденькая официантка не раз им делала замечания. Но всё было тщетно. Не обращая никакого внимания на перепуганную девушку и недовольные взгляды других отдыхающих, спор за столиком разгорался с каждой минутой.

– Это ты мне? – крикнул лысый здоровяк и встал из-за стола. Резким движением руки он сдёрнул скатерть, так что посуда с едой, стаканы, бутылки, одним, словом, всё содержимое этого стола полетело вниз под дикие вопли присутствующих за столиком девушек и грозные крики ребят.

– Ты в своём уме? Чего творишь? – выскочил из-за стола второй парень, не уступающий по ширине в плечах первому.

– Ты хотел меня кинуть? – ещё больше расходился первый.

Находившиеся за соседними столиками зрители сей захватывающей картины, напоминавшей разборки в фильме «Бандитский Петербург» или что-то в этом роде, явно, были взволнованы.

На шум прибежал охранник из вестибюля. Он пытался скрутить разбуянившегося здоровяка. Но силы были неравны. Хулиган одной правой оттолкнул блюстителя порядка, так, что тот упал на соседний столик, вызвав в кафе ещё большую панику.

– Лиза, звони в полицию! – вставая со стола и снимая с лица брокколи под сливочным соусом, кричал охранник совсем обезумевшей от страха официантке. – Чего стоишь?

Но Лиза и с места не могла сойти от испуга.

Пьяные дебоширы вцепились друг в друга мёртвой хваткой и уже катались по полу.

Посетители же один за другим оставляли опасное место.

– Пошли скорее отсюда! – схватил меня Генка за руку и потащил к выходу.

– А наша пицца? – вдруг вспомнила я про заказанные нами две порции «Маргариты». Точнее, про то, что мы не можем уйти, не расплатившись.

– Да чёрт с ней, с пиццей! Бежим, говорю!

Мы поспешили к выходу. И вот добрались уже до половины зала, как вдруг один из противников вытащил из кармана пистолет и прицелился в другого. Тот вытолкнул пистолет из рук стрелявшего…. Грянул выстрел…. Раздался дикий женский крик: «Мамочки!!!»

Последнее, что я видела, было дуло пистолета, явно, направленное на меня…. Я закрыла глаза и почувствовала, как лечу в бездну…. Всё было как на замедленной плёнке. Я всё ниже и ниже падала…. Мне казалось, что я потеряла сознание, так как я не ощущала своего тела, всё было как в тумане….

Вдруг почувствовала жар дыхания на себе. Крепкие мужские руки схватили меня на лету словно бабочку. Я открыла глаза. В нескольких сантиметрах от моего было то самое лицо. Лицо, которое мечтала увидеть последние несколько дней. Лицо, красивее которого раньше не встречала. Сейчас я могла разглядеть каждый миллиметр на нём. Чёрная длинная чёлка развевалась, будто от дуновения ветра, открывая выступающие скулы. Словно подведённые его глаза тоже были тёмного цвета, но с каким-то непонятным отблеском. Небольшая щетина покрывала подбородок. Спаситель мой был серьёзен, но глаза его, казалось, улыбались. На секунду мне показалось, они вдруг изменились в цвете, став ярко-зелёными.

Я зажмурилась, думая, что это сон. Открыв глаза, увидела то же. Было чувство, будто внутри меня разливается горячий кисель, заставляя онеметь сначала ноги, а потом и всё тело. Мой рыцарь стоял, согнув одну ногу в колене в позе волка перед прыжком, я же была жертвой в его объятьях. В первый раз парень был так близок ко мне, тем более парень, к которому меня тянуло со страшной силой.

Околдованной чарами его демонического взгляда, мне показалось, будто время вокруг остановилось, были лишь я и он, чьё имя мне хотелось повторять снова и снова – «Тан»….

Голос Гены вернул меня к реальности:

– Ты в порядке?

Ответа на этот вопрос я не знала. Можно ли было назвать порядком то, что со мной происходило сейчас.

Я взяла Тана за руку.

– Что это? Это кровь? Ты ранен? – из его ладони, я видела, точно, сочилась тонкая алая струйка.

– Ерунда! Всё в порядке!

– В порядке? Да у тебя рана! Тебе нужно в больницу! – совсем забыла я о себе.

Это мне нужна была скорая помощь. Но такой диагноз, увы, никто не лечит!

– Мне пора! – пропустив мои слова мимо ушей, продолжал Тан, помогая мне встать на ноги. – Береги себя!

И он исчез также неожиданно, как и появился, не дав опомниться, оставив меня наедине с моими непонятными чувствами.

Ночка выдалась славная: происшествие в «Уюте», три часа в полиции в качестве главных свидетелей, объяснение по несколько раз ничего не понимавшим спросонья Ольге и Свете!

Только часа в три ночи мне удалось оказаться в постели. Но я и не думала спать. Я ещё и ещё раз рисовала себе картину, произошедшую сегодня в кафе, отматывая назад плёнку в своей голове.

Странно, но я не видела Тана в тот день и, тем более, недалеко от себя, настолько, что тот мог быстро среагировать и уклонить меня от шальной пули. Как же он смог это сделать?

А пуля летела точно на меня, я была в этом уверена!

Голова моя шла кругом от этих мыслей….

Его рука была в крови…. Он поймал пулю? Но каким образом? Разве человек мог такое сделать?

Потом я вспомнила его взгляд – мурашки пробежали по телу. С каждой минутой увеличивалось моё влечение к загадочному спасителю!

… Утром в универе я почувствовала себя звездой. Во-первых, после вчерашнего букета мне тут же приплели роман с главный плейбоем столицы. Во-вторых, уже ходили легенды о покушении на мою жизнь, которое, надо думать, сразу же связали с эти самым плейбоем…

– Это она! – показывали пальцем в мою сторону.

– Она и Истомин? Такое возможно? – слышала я вздохи своих «соперниц».

Не знаю, как без конвоя охраны мне удалось добраться до аудитории.

– Вася! Это правда? – сразу окружили меня одногруппники.

Дубровина возглавляла армию моих «фанатов».

– В тебя вчера стреляли? – изобразив ужас на своём ангельском личике, спросила она.

Я же, к их полному разочарованию, поспешила развеять все сомнения:

– Нет! Это была случайность. Со мной всё в порядке, как видите!

Света и Гена, как настоящие друзья, не отходили на меня ни на шаг, нападав всякий раз на приставучих товарищей, решивших поиграть в репортёров.

– Чего вы к человеку пристали? – говорила Света, – она и так сама не своя, ещё вы тут со своими расспросами.

В глазах же одногруппников при этих словах я видела сочувствие к моей несчастной персоне.

Прозвенел звонок, в аудиторию вошёл преподаватель истории народов – Герман Петрович. Я надеялась, что любимый предмет спасёт меня от грустных мыслей….

Профессор Левин вошёл не один. Я сначала даже глаза на него не подняла, продолжая думать о своём.

– Студенты! – сказал профессор. – Подходит к концу изучение эпохи Средневековья в странах Азии и Восточных цивилизаций. Завтра вас ожидает выездная лекция в музей. С целью лучшего понимания вами значимости эпохи Средневековья для всемирной истории я пригласил самых лучших своих студентов-пятикурсников, которые готовят диплом по этой теме. Итак, прошу любить и жаловать: Семён Логинов и Тан Алтар….

Услышав знакомое имя, я, наконец, оторвала свой взгляд от окна и перевела его на профессора Левина и его свиту.

Наши с Таном глаза встретились…. Сердце моё бешено забилось, по спине, словно, ток пробежал. В тот момент я, наверное, покраснела, так как чувствовала огонь и внутри себя. Тан, увидев меня, тоже изменился в лице. Он побледнел и, немного пошатнувшись, отвернулся в другую сторону. Конечно, никто этого не заметил. Кому было дело до двоих, испытывающих друг к другу странное притяжение.

В этот день Тана я в университете больше не видела.

… – Всё ещё будешь отпираться, что он тебя не интересует? – довольная, что застала меня врасплох своим вопросом, улыбалась Света.

Она приподнялась со своей кровати, увидев, что я тоже ещё не сплю.

– Ты о чём? – сделала вид, будто не понимаю её.

– Я про Тана.

– Не понимаю тебя!

– Нет! Это я тебя не понимаю! Думаешь, я слепая? Не вижу, как ты на него смотришь! И не признаёшься! Мне? Своей лучшей подруге! – разошлась Света.

– А в чём я должна признаться? – пыталась я от неё избавиться.

– Ведь он тебе нравится!

– Тебе показалось! Между нами ничего нет, и быть не может!

– Почему не может?

– Кто он и кто я?

– Мы живём в свободной стране. Да, если захочешь, можешь выйти замуж хоть за принца Монако.

Я улыбнулась:

– Ладно, давай спать. Завтра рано вставать – едем в музей, не забыла?

– Да, тут забудешь! Дура ты, Василиса, такие парни вокруг тебя! А ты! Эх, я бы не растерялась!

Мечтательно вздохнув, Света легла обратно в кровать. Через пять минут она уже вовсю храпела. Я же думала над её словами. Нравился ли мне Тан? Безусловно, он был мне интересен. Но с какой стороны больше, я до сих пор не могла понять: как отличающийся от остальных «золотых» мальчиков воспитанностью их же представитель или загадочный, манящей своей тайной и нечеловеческой силой мой вечный спаситель.

… Ночь пролетела быстро. И вот наша группа во главе с профессором Левиным и двумя экскурсоводами в лице его лучших студентов стояла в холле музея в ожидании опоздавших.

– Итак, разделимся, – сказал профессор Левин. – Со мной идут Васюкова, Бочкин, Баранов, Грибанов, Головко, Дубровина, – перечислял он фамилии студентов. – Дмитриченко, Ежов, Ершова, – продолжал он, – отправятся с Семёном Логиновым, а все остальные, кого не назвал, – с Таном.

Мою фамилию не назвали. Я пойду с ним! – пронеслось в голове. С одной стороны, обрадовалась, так как могла его видеть и наслаждаться этим присутствием. Но, с другой, я боялась его, боялась демонического взгляда, под чарами которого становилась беззащитной заложницей своих чувств.

– Пойдёмте! – коротко сказал Тан, при этом, даже не взглянув в мою сторону.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж музея.

Тан шёл впереди. Сегодня он был в строгом чёрном костюме, идеально подчёркивающим его прекрасно сложенную фигуру. Первая пуговица его белоснежной рубашки была расстёгнута. Так и хотелось вытянуть шею и посмотреть на то место, откуда начиналась крепкая, по-настоящему мужская грудь. Волосы были гладко зачёсаны назад. Смотреть на него было одно удовольствие.

– Итак, мы находимся в зале Османской империи, – начал он свой рассказ. – Перед вами точные копии экспонатов музея Топкапы в Стамбуле, сохранившиеся до наших дней некоторые вещи, принадлежавшие различным султанам могучей державы, начиная с Мехмеда Завоевателя.

Я стояла как заворожённая, не могла оторвать глаз от рассказчика. Тан с таким чувством и эмоциями рассказывал о жизни во дворце, будто всё это сам переживал.

Все студенты слушали его, затаив дыхание и ни разу не перебив.

В конце своего рассказа он спросил:

– Есть вопросы?

Смирнова, которая, к несчастью, оказалась в одной группе со мной, подняла руку:

– У меня вопрос.

– Какой же? – Тан вытянулся в струнку.

– А вы знаете имена всех турецких султанов?

– Да, разумеется.

– А это правда, что султаны очень страстно любили своих жён?

– Так говорят.

– А ещё вопрос можно задать? – не унималась Смирнова.

– Слушаю.

– А что вы делаете сегодня вечером?

Зал Османской империи наполнился смехом. Как же она меня бесила в тот момент! Так и чесались руки!

Тан же серьёзным голосом, не отвечая на заигрывания Смирновой, произнёс:

– Сегодня вечером я делаю то же самое, что и вчера. Но моя личная жизнь вас никоим образом не касается. У вас есть десять минут посмотреть ещё раз экспонаты, и мы направимся в другой зал, – обращался он уже ко всем.

Смирнова, явно не ожидавшая такого ответа, позеленела и, поняв, что надеется ей больше не на что, сняла маску роковой красотки.

Все разбрелись по залу, с интересом разглядывая одежды султана и наряды наложниц. Я же осталась одна. Генка и Света в мою группу не попали, поэтому я чувствовала себя одинокой. Одинокой чувствовала себя и потому, что «султан моего сердца» не обращал на меня никакого внимания, несмотря на то, что я весь день не сводила с него глаз. И сердце моё болело.

Вот и сейчас, он исчез с поля зрения, а я так хотела поговорить с ним о вчерашнем.

Я направилась к окну, прекрасным видом на утренний город надеялась себя успокоить. Но до окна не дошла. Меня привлекла висевшая на стене необычная картина. Она абсолютно отличалась от остальных: портретов грациозно восседающих на тронах султанов, картин, изображающих быт во дворце и сражения на поле боя. Рядом с сими отголосками древней могучей державы висел абсолютно не сочетавшийся с ними портрет волка. Хищник с блестящей голубоватой шерстью и янтарными глазами, светившимися ярким блеском, выл на луну, освещающую всю картину.

Он был благороден и красив, и чем-то напоминал нашего волка с Иван-царевичем на спине. Его глаза были грустные и походили скорее на человеческие, чем на глаза свирепого хозяина леса.

Я стояла, заворожённая картиной, и мне казалось, будто в тот самый момент волк смотрит прямо на меня. На душе стало тревожно, но я не могла сойти и с места, будто околдованная им.

– Понравилась картина? – раздался позади меня голос.

Я узнала этот голос сразу. Но не обернулась, боясь один на один оказаться с виновником той самой боли в моём сердце.

– А кто на ней? – с дрожью в голосе спросила я.

– Бозкурт, – спокойно ответил Тан.

– Бозкурт?

– Небесное существо, в которое верили древние тюрки.

Я обернулась. Тан стоял в полуметре от меня, скрестив руки перед грудью, и так же внимательно рассматривал картину.

– Так это не волк? – смотрела я на Тана.

– Сын человека и волчицы, – не отрывая свой взгляд от картины, ответил он.

– И во что же они верили? Тюрки?

Тан перевёл свой взгляд на меня, посмотрев прямо в глаза. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тот же спокойно ответил:

– Бозкурт мог принимать и человеческое обличие. Он спускался с неба всякий раз, когда тюркский народ нуждался в помощи, и помогал.

– Так он, выходит, хороший? Я думала, что оборотни все опасны и жестоки, – эта история всё больше интересовала меня.

– Бозкурт не оборотень. Скорее, божество в обличии волка. Ведь волк умён, самоотвержен, свободолюбив. И отличается от служилых собак и подлых шакалов.

Тан говорил это таким тоном, будто оправдывал того самого волка с картины. Сказав последнее, он отвернулся от меня и хотел уйти.

Не знаю, как мне хватило смелости, но я взяла его за руку. Она мне показалось очень холодной, просто ледяной.

Он остановился, выдернул свою руку из моей, но не обернулся, застыв в одной позе.

– Как такое возможно? – спросила я.

– Ты о чём? – делая вид, что не понимает, вопросом на вопрос ответил Тан.

– О руке. Два дня назад там была рана от пули. А сейчас не осталось и следа.

– Там не было никакой раны.

– Как же не было? Тогда, в кафе. Я видела собственными глазами.

– Тебе показалось в темноте, – ответил он и собрался уйти.

Но я и не думала сдаваться, решив докопаться до истины:

– А как ты это сделал?

– Что именно? – Тан был на удивление спокоен.

– Поймал пулю!

Он рассмеялся.

– Ха-ха-ха. Поймал пулю? Ты о чём?

– Я не видела тебя в тот вечер в кафе. Но ты оказался около меня и спас. Как такое возможно?

– Я быстро бегаю. А в тот вечер я сидел за соседним столиком, ты просто не заметила.

Я закрыла глаза и вспомнила всех людей, сидящих за соседними столиками. Тана я не помнила.

– Но я и, правда, не видела тебя.

– Хорошо, в следующий раз обязательно подойду, поздороваюсь. Если тебе так важно знать, что я оказался с тобой в одном кафе.

Я растерялась. Тан, воспользовавшись этим моментом, вновь скрылся из виду.

Глава четвёртая «Золушка»

Через час мы уже сидели в аудитории, обсуждая сегодняшнюю экскурсию.

– Как вам погружение в мир Средневековья? – спросил профессор Левин. – Я не случайно это запланировал. Хотел, чтобы вы окунулись в ту эпоху, почувствовали себя на месте султанов и императоров. И надеюсь, рассказы Семёна и Тана помогли мне справиться с задачей.

Услышав дорогое сердцу имя, я покраснела и опустила глаза, к счастью, никто не обратил внимания на мое волнение. Все были заняты интересным разговором с профессором.

– О, да, – язвил Макарский, – хотел бы оказаться на месте султана, завёл бы себе гарееем… – вытягивая последнее слово, произнёс он.

Все засмеялись. Мишка Стрельцов, кивнув в сторону Дубровиной, спросил:

– А как же Анджелина Джоли?

Макарский выпрямил спину и, высоко подняв голову, ответил:

– Не боись, Стрельцов, всё продумано, Алина будет главной женой падишаха!

Дубровина, которой, явно не по вкусу пришлась отведённая ей роль в гареме, встала с места, подошла к Макарскому и стукнула его учебником по голове.

– Ай! Ай! Ай! – продолжал тот паясничать. – Ты знаешь, что на Востоке делают с мужеубийцами?

Вся аудитория стояла на ушах.

– Не хочет она быть в гареме! – хохотал, катаясь на стуле взад-вперёд Стрельцов. – А ты Смирновой предложи, та точно не откажется.

– Ну, всё! Посмеялись, и хватит, – успокаивал студентов профессор Левин. – А из вас, Макарский, не выйдет султана. Для того чтобы управлять могучей державой, нужно иметь железную силу воли и стремление к победе. У вас же я не заметил ни того ни другого.