Текст книги "В объятьях демона (СИ)"
Автор книги: Ангелина Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Света была из Рязанской области – родины моего любимого поэта. Воздух что ли там особенный? Она тоже баловалась писательством. Но её стихи были сплошь о любви. О любви она и мечтала, а точнее, о том принце, о котором я упоминала ранее. Несмотря на этот её минус, мне Света нравилась. Она была проста и открыта, нечета этим московским грациям.
Я хотела предупредить Гену, чтобы он ничего не рассказывал Свете про кино. Но не успела. Как только она поравнялась с нами, тот ей всё выдал.
Она, конечно, расстроилась. До чего же глупые мужчины! Не видят, что творится под носом. Ведь и дураку было понятно, что Гена Свете нравился.
… А в ресторане «Пари» с названием, написанном то ли на английском, то ли на французском языке, заняв лучший столик у окна, сидели, как я уже говорила, трое. Со стороны казалось, что это старые друзья встретились после долгих лет разлуки, и сейчас, улыбаясь друг другу, делятся последними событиями из своей жизни. Но на самом деле это было не так. Обсуждался вопрос цены человеческой жизни, что для её хозяев, которыми те себя считали, было вполне нормальным.
– Итак, по рукам? – протягивал своим собеседникам тонкий бокал, наполненный «Дон Периньон», самым лучшим и дорогим шампанским, который нашёлся в этом заведении, Влад Истомин, намекающий таким образом, что они договорились.
– По рукам! – ударив об его бокал своим, загадочно улыбалась Дубровина.
– Ну, тогда, не смею вас больше задерживать! – так и ни разу не отхлебнув шампанского, поднялся тот и, поклонившись, показав свои идеально белые зубы, поспешил к выходу.
Охранники, занявшие боевую позицию за соседним столиком и наблюдавшие за важной встречей, вскочили со своих мест и через секунду открывали хозяину стеклянные двери ресторана, а потом и двери припаркованного у входа новенького «Рендж Ровера» чёрного цвета.
– Круто! Мой день рождения будет в лучшем клубе Москвы, да ещё и за счёт заведения! – не могла поверить своему счастью Дубровина.
– Не нравится мне не всё это! – покачивал головой Макарский.
– Да расслабься ты, всё будет пучком!
– Зачем ему понадобилась Крылова? – не успокаивался тот.
– Ну, а что тут непонятного? Заскучал мальчик, решил купить себе новую игрушку и заметь, за вполне приличную сумму!
– Ну, ты и стерва, Алина! Тебе её совсем не жалко?
– Кого? Крылову? Да ей тоже будет полезно оттянуться. Засиделась уж в девках! Строит из себя неприступную! Бесит! – недовольно фыркнула та, швырнув пустой бокал на стол и откинувшись на спинку стула.
– А ты знаешь, что с ней будет, если она ему откажет? – смотрел прямо в лицо своей девушке Макарский.
– Да не откажет она ему! На кого ещё такое счастье может свалиться в лице Влада Истомина! Да она ещё и благодарна нам будет за приятно проведённый вечер, да и ночь… – ехидно улыбаясь, продолжала она.
– Не знаю! Не знаю! – покачивал головой Макарский. – Зря мы согласились.
– Мы? Это мой день рождения, я и решаю. Ясно тебе?
Она встала со своего места, кокетливо подошла к Макарскому, села ему на колени и, поглаживая указательным пальцем его милое с ямочкой на подбородке лицо, взглянув в глаза, сказала:
– Твоя задача, котик, пригласить её в клуб, да так, чтобы она согласилась. Остальное я беру на себя. Мне она откажет, я знаю. Но тебе не посмеет. Крылова, хоть и чудная, но всё же девушка. Ясно?
Затем Дубровина грубо взяла его за волосы, потянула, приблизив к себе его очаровательное личико, и впилась своими губами в его.
Так, что и не надо было ожидать ответа. И так всё было понятно!
Глава вторая « Небожители»
– Привет всем! – как всегда в замечательном настроении, готовая к труду и обороне, зашла я в аудиторию.
Первой парой в пятницу у нас была история народов – один из моих любимых предметов. Я, конечно, относила себя к патриотам. Но мне всегда были интересны традиции и менталитет других стран. Сейчас мы изучали Османскую империю. И я восторгалась рассказами нашего преподавателя, а по совместительству и куратора, Левина Германа Петровича, профессора, доктора исторических наук, который в ярких красках описывал жизнь султанов. Я сидела и мечтательно, закрыв глаза, слушала его рассказ, воображая себя на месте любимой женщины падишаха.
После пары неожиданно ко мне подошёл Макарский:
– Я хотел тебе кое-что сказать, – еле выдавил он. – Давай выйдем!
Я обернулась, так как всё ещё не верила, что эти слова были обращены ко мне. Думала, что Макарский и имени-то моего не знает. Сзади никого не было.
Но, на всякий случай, уточнила:
– Ты мне?
– Тебе, конечно, кому же ещё! – пытаясь скрыть своё раздражение, ответил он.
– Ну, давай выйдем, – согласилась я, всё ещё не понимая, что может связывать меня, простую смертную, и воздыхателя Анджелины Джоли.
Повесив сумку через плечо, потянулась за Макарским в коридор.
Он, сначала небрежно бросив на подоконник свой рюкзак, уселся туда сам, положив руки себе на колени. Затем, вытянув шею, так, что его милое с ямочкой и белым ёжиком лицо оказалось в пяти сантиметрах от моего, и, уставившись прямо мне в глаза, сказал:
– Есть дело!
Я, не ожидавшая такого поворота событий, а именно такого близкого поворота событий, сглотнула комок, появившийся в горле:
– Какое? – спросила чуть слышно, боясь услышать ответ.
– Ну, понимаешь, – замялся он, явно не зная, как начать, – в воскресенье у Алины день рождения… – он замолчал.
– Ну и? – я не понимала, какая связь между мной и днём рождения Дубровиной.
– Ну, в общем, я хотел, точнее, она хотела, ну и мы с ней хотели тебя пригласить, – что-то непонятное промямлил Макарский.
И его называют Брэдом Питтом? – промелькнуло в моей голове. – Плейбоем? Покорителем женских сердец? Какое жалкое зрелище – и двух слов связать не может!
– Ну, как? Придёшь? – уверенный в положительном результате возложенной на него миссии, улыбнулся он.
– Макарский, ты что? С дуба рухнул? – у меня не нашлось больше слов, чтобы выразить своё удивление. – Тебя муха укусила? – спросила я, забыв вставить слово «какая».
Ну, думаю, он понял меня, потому как в следующую секунду вскочил с подоконника, взял в руки рюкзак и со словами «Пока» скрылся в толпе студентов, оставив меня в полном недоумении.
– Что это было? – подошла ко мне оторопевшая Света. – Это был Брэд Питт? Я не ослепла? – тёрла она глаза руками.
Я кивнула головой, провожая взглядом убегавшего от своего позора Макарского.
– И чего хотел?
– Точно не поняла, но куда меня приглашал.
– Тебя? Брэд Питт? Он что, с дуба рухнул? – вытаращив глаза, спросила Света.
– Думаю, откуда-то повыше, – пошутила я.
До конца дня звёздная парочка так и не объявилась.
И вот прозвенел звонок с последней пары – древнерусской литературы. И, несмотря на крики такой же древней Аделины Игнатьевны: «Я ещё никого не отпускала», через пять минут аудитория опустела. Мы тоже с Генкой и со Светой подскоками с радостными криками бежали вниз по лестнице, в предвкушении вечера последнего рабочего дня – пятницы!
На выходе из универа нас уже поджидала Анджелина Джоли.
Теперь она начнёт! – подумала я.
И не ошиблась…
Дубровина была одна. И, изобразив улыбку на своём ангельском личике, она перешла сразу к решительной атаке:
– Вася, у меня в воскресенье день рождения! – ласково начала она.
– С чем тебя и поздравляю! – ответила я, пытаясь от неё поскорее избавиться.
Но Дубровина не спешила так просто сдаваться:
– Послушай, ты всегда отказываешься от моих приглашений. Но в воскресенье я бы очень хотела тебя видеть. Иначе обижусь.
По моему выражению лица Алина поняла, что с обидой она, явно, переборщила.
Но я, честно сказать, её недооценивала. Потому как следующий её ход был конём.
– Да, Свет, ты тоже приходи, – обратилась она к оторопевшей не то от удивления, не от обрушившегося на неё счастья, моей подруге.
Та сразу засияла и закивала головой, совсем забыв, что сама недавно обвиняла меня в излишней доверчивости по отношению к Дубровиной.
– Спасибо! Приду!
– Мы подумаем! – я схватила за руку Свету и потянула её за собой подальше от чар злобной Малефисенты.
... Дома, надо думать, меня ждал непростой и мучительный разговор. Я, конечно, не собиралась идти на этот день рождения, тем более в ночной клуб с уже страшным названием «Махаон», так как, в принципе, ненавидела всё, что там происходит.
– Ты же там никогда не была, – умоляла меня Света чуть ли не на коленях. – Как ты можешь так подробно описывать то место, о котором ничего не знаешь!
Но мне и не обязательно было его видеть. Если туда ходит «золотая молодёжь», не важно, семьсот пятидесятой пробы, как Макарский и Дубровина, или же триста семьдесят пятой, к какой можно было отнести Смирнову и Полину Нечипоренко из нашей группы. Они и в универе-то не отличается особой скромностью, что же происходит там, в пучине соблазна и разврата.
Как я не старалась, переубедить подругу не вышло. Настроение к вечеру было изрядно испорчено. Масла в огонь подлил ещё и Гена, полчаса оплакивающий купленные билеты в кино.
Найдя компромисс, договорились пойти на этот, будь он неладным, день рождения, но ненадолго.
– Я слышала, в «Махаон» ходят самые красивые и богатые парни Москвы, наследники всяких крупных корпораций, известные певцы и актёры, – мечтала, сидя на кровати Света. – Там строгий фейс-контроль, и нас с тобой никогда бы туда не пустили, но есть пригласительные, – целовала она две листовки, выданные нам Дубровиной.
Мне же было всё равно! Я ненавидела такие заведение и их почитателей!
Тогда я ещё не знала, что именно с этого дня рождения, с модного элитного ночного клуба под названием «Махаон» и начнётся моя история любви, самая необычная и завораживающая….
– И ты собираешься так пойти в ночной клуб? – оглядывая меня, стоящую у зеркала в рваных джинсах и белой обтягивающей футболке, спросила Света.
– Ну, да. Ты же сама умоляла меня купить эти джинсы, уверяя, что они самые модные, – не понимала я её укоризненного взгляда.
– Не для «Махаона» же! Давай снимай, сейчас что-нибудь подберём.
Света открыла шкаф и посмотрела на мою скромную полку.
– Не густо! Что же делать?!
На помощь ей пришла Ольга, полностью вошедшая в наше положение.
– У нас с тобой фигуры одинаковые, – обняв меня за талию и сравнивая с собой перед зеркалом, констатировала факт спасительница.
Она подошла к шкафу и сняла с вешалки своё синее платье, которого, впрочем, я на ней никогда не видела.
– Это, думаю, то, что надо, – добавила она, прикладывая ко мне платье прямо с вешалкой.
Через пять минут я смотрела на своё отражение и не могла понять, я это или не я. Ведь к платью нашлись и такого же цвета туфли на высокой шпильке, в которых я и на месте-то стоять не могла, не то, что передвигаться.
– Мама бы умерла, если бы меня увидела, – сделала вывод я. – И вы хотите, чтобы я так пошла?
Девчонки синхронно кивали.
– Вы в своём уме?
На что они всё так же продолжали кивать.
Я согласилась оставить только платье. Что и так было чудом. Учитывая то, что оно было выше колен и с глубоким декольте.
Через час мы уже стояли у ворот того самого «Махаона», где охранник чуть ли не под лупой рассматривал наши пригласительные, пытаясь найти подвох. Он переводил взгляд с пригласительных на нас, потом наоборот. Даже рассматривал листовки, подняв высоко над собой к прожектору, освещающему вход, наверное, в надежде найти там голограмму.
В результате, смирился, открывая перед нами тяжёлую металлическую дверь.
То, что я увидела за этой дверью, словами описать невозможно. Громкая музыка молотком била по вискам, не давая никакой возможности опомниться. Мелькая перед глазами, будто звёздочки после крепкого удара по лицу, разными цветами, переливаясь и ослепляя глаза, бегали огни. Вокруг был не то туман, не то дым от сигарет. Но дышать было невозможно. Яркий луч прожектора освещал небольшую сцену, передвигаясь по кругу. В такт ему на той самой сцене трясли своими непристойными местами полуголые девушки и парни. Да и сидящие и стоящие рядом со мной девушки, не сказать, что были тепло одеты.
Мы оглядывались вокруг, пытаясь глазами отыскать виновницу нашего прихода в это злачное место.
– Вася, Света! – доносилось откуда-то сверху. На втором этаже, куда поднималась широкая закрученная лестница, стояла Дубровина и махала нам рукой.
Господи, и что мы здесь делаем? – подумала я.
У меня было желание уйти, даже убежать, скрывшись за входной дверью в ночи улицы. Но было поздно. Света, схватив меня за руку, потащила на второй этаж.
– Я рада, что вы пришли! – как всегда визжала и хлопала в ладоши Дубровина. Как меня раздражала эта её привычка!
– С днём рождения! – протягивала Света виновнице торжества наш подарок – музыкальную шкатулку, завёрнутую в блестящую зелёную бумагу.
– Спасибо, потом посмотрю, – с наигранной улыбкой сказала Дубровина, по очереди чмокнув нас в щёчку.
– Пойдёмте, представлю вас гостям, – продолжала она.– Вика, Антон, Сергей, Влад, Вероника, Людмила…, – она зачем-то перечисляла имена всех сидящих за столом, хотя ни нам, ни им это было не нужно. На нас даже никто не взглянул, за исключением одного парня, который, как мне показалось, просто испепелял меня взглядом.
Я села как раз напротив него, что было мучительной пыткой для меня. Весь вечер смазливый незнакомец не спускал с меня глаз.
– Позвольте налить вам шампанского, – встав с места, подняв бутылку и наклонив её над моим бокалом, учтивым голосом произнёс он.
– Я не пью! – закрыв бокал рукой, сказала я, не поднимая глаз на надоедливого ухажёра.
– Тогда давайте потанцуем, – не отступал он.
– И не танцую! – оборвала я его, не дав договорить.
Тут ко мне подбежала Дубровина, буквально вытащила меня из-за стола, заставив уступить наглецу.
Через минуту мы уже «кружились в ритме вальса» под непонятную музыку.
– Влад, – представился мой партнёр, всё ниже и ниже опуская с моей талии свою руку.
Я подняла его руку повыше.
– О! Какие мы неприступные! – прижав меня к себе с такой силой, что я не могла и вздохнуть и, посмотрев прямо в глаза, добавил Истомин.
– Пусти! – я начала вырываться из его крепких объятий, ещё больше раззадорив.
Кое-как мне удалось вырваться, и я побежала вниз по ступенькам.
– Стой! – крикнул он мне.
Через секунду Истомин тащил меня уже за руку по длинному тёмному коридору.
– А, вообще-то, сопротивляйся, меня это возбуждает! – улыбаясь, томным голосом говорил он.
Я в ужасе закрыла глаза в предвкушении своей страшной участи.
– Пусти её! – раздался незнакомый приятный мужской голос.
Путь Истомину перегородил довольно высокий крепкий парень.
– А то что? – кривлялся Истомин.
Не дождавшись ответа, он потащил меня дальше.
Таинственный незнакомец, стремглав очутившись рядом с нами, схватил руку Истомина, которая держала мою, чего Влад явно не ожидал. Он отпустил меня, я упала на пол, сильно ударившись.
Они стояли передо мной лоб в лоб и смотрели друг другу в глаза, похожие на двух волков, рычащих и не уступающих свою жертву. Незнакомец был одного роста с Истоминым, но шире в плечах. Он был чертовски красив! Чёрная блестящая чёлка закрывала половину лица, выразительные, будто подведённые стрелками глаза, прекрасно сочетающиеся со смуглой кожей, казалось, светились в темноте. От него исходил какой-то демонический магнетизм, который заставлял сердце учащённо биться, а голову идти кругом.
– Не вмешивайся! – вдруг сказал Истомин. – Это не твое дело!
– А твоё ли? – незнакомец всё ещё не отпускал руку Влада.
На нём был чёрный до колен фрак, застёгнутый до последней пуговицы и узкие чёрные брюки, что ещё больше подчёркивало его идеально сложенную фигуру.
Он перевёл на меня взгляд, всё ещё не отпуская противника:
– Ты в порядке? – спросил он.
Я кивнула, потому как, находясь под чарами своего спасителя, не могла произнести ни слова.
На шум прибежала вся компания Дубровиной. Алина же, закрыв рот обеими руками, с ужасом смотрела на схлестнувшихся ребят:
– Влад, Тан, что вы делаете? Прекратите немедленно! – с нотами трагизма, будто произносила речь на митинге, сказала она.
Теперь я знала имя своего спасителя – «Тан» мысленно ещё и ещё раз повторяла я.
Тан отпустил руку Влада и, поклонившись Дубровиной, скрылся так же быстро и неожиданно, как и появился.
– Это кто? Ты его пригласила? – одёргивая руку, за которую держал его противник, скорчив лицо, будто испытывает сильную боль, поинтересовался Истомин.
– Влад, ты, правда, его не знаешь? – удивлённо спросила Дубровина под поддерживающие кивки окружающих.
Истомин бросил на неё исподлобья свой взгляд, что означало: «А что? Должен?»
Анджелина Джоли в ужасе, ещё больше раскрыв глаза, поднесла ко рту ладони:
– Это же Тан. Тан Алтар.
… В ту ночь я не могла уснуть. Дело было не в испорченном дне рождения Дубровиной. О нём я давно забыла.
Я не была злопамятной. Вот и Влада я сразу простила. Даже пожалела его. Человек, явно, потерялся. Ведь, если у тебя всё есть, больше не к чему стремиться. Тогда и появляются апатия и обида на весь мир, что является заразной эпидемий среди «золотых» мальчиков и девочек.
Покоя мне не давали совсем другие мысли. Я, испытывающая презрение к вышеуказанным, думала сейчас об одном из них. Это меня и пугало.
– Знаешь, кто это был? – спросила Света, как только мы оказались на пороге нашей общаги.
Я пыталась сделать вид, что мне всё равно. Но меня так и распирало это узнать.
В комнате нас ждала Ольга. И под её восторженный взгляд Света в деталях рассказала о нашем походе в «Махаон», подробно остановившись на моём спасении, описывая его как в детективном романе.
– И знаешь, кто это был? – спросила она в конце своего увлекательного рассказа у Ольги, найдя в ней более благодарную слушательницу, взглянув при этом на меня с упрёком.
Я отвернулась к окну, всё ещё делая вид, что меня это не волнует.
Света положила себе на колени ноутбук, открыла его, и через минуту я услышала восторженный визг своих соседок.
– Смотри! – она развернула ноутбук в мою сторону – на экране было фото того самого спасителя из «Махаона» в позе Джеймса Бонда всё в том же доисторическом фраке. Руками в кожаных чёрных перчатках он поддерживал тёмные, наполовину закрывающие глаза очки.
– Первое место в рейтинге «Форбс» среди самых завидных женихов столицы в этом месяце… бла –бла-бла… – читала Света, – вот здесь, … занимает Тан Алтар.
– Ох! – закатив глаза, с умилением произнесла Ольга. – Самый богатый жених и такой красавчик!!!
Они вдвоём смотрели на меня, ожидая моей реакции.
Я же с невозмутимым спокойствием повернулась к ним и ответила:
– Мне это не интересно!
– Что? Тебе не интересно, что тебя спас самый богатый и красивый парень во всей Москве? – спросила Света, выпучив глаза.
– Да, и правда, ты чудная! – подытожили Ольга.
Но я соврала им…. На самом деле, сердце моё предательски стучало в тот миг, когда я слышала его имя. Я, ничего не понимающая в любви, всё ещё надеялась, что это лишь из чувства благодарности за спасение…
… В тот самый момент, когда я боролась с непонятным чувством, ворочаясь с одного бока на другой в своей постели, в баре «Махаон» с чувством оскорбления, задетого самолюбия и переполнявшей злости боролся Влад Истомин, изучая тут же собранное досье на своего обидчика.
Он то опускал взгляд, внимательно изучая написанное, в то же время, рисуя закорючки карандашом на бумаге. То вдруг, загадочно улыбаясь, откидывался на спинку стула и, зажав зубами карандаш, отворачивался в другую сторону.
В дверях стоял Макс – его охранник и по совместительству правая рука.
– Значит « Уанхандрет дейс»? – ехидно улыбнувшись, сам с собой разговаривал Истомин.
– «Уанхандрет дейс», – повторил Макс.
– Я-то думал, что Казарновский – владелец.
– Казарновский – подставное лицо. Только на бумажке и для СМИ. На самом деле – Тан Алтар. Это точная информация.
– Да… – задумчиво произнёс Истомин, – крепкий орешек. Но ничего, нам и такие по зубам. У нас же зубы крепкие, не так ли Макс? – обратился он к охраннику. – А про родителей ничего нет?
– Ничего.
– Но не из капусты же он взялся! Найди! – приказным тоном сказал Истомин.
– Он в Россию приехал из Германии. Но там ничего!
– Такое может быть? – укоризненным взглядом посмотрел Влад на охранника.
– Говорят, он с Востока. Араб или турок.
– Ну, так там поищи! Макс, мне что, учить тебя надо? – разозлился Истомин.
– Попробую.
– Неправильный ответ, – делая вид, что стреляет в охранника, подытожил «хозяин жизни». – Оставь меня! – соскочив вдруг с места, приказал Влад.
Макс вышел.
Истомин подошёл к окну, из которого открывался прекрасный вид на ночной город. Но Влад даже не замечал этого.
– Кто же ты, Тан Алтар?
Он смотрел сквозь стекло, по которому стучали капли начавшегося неожиданно дождя, но думал не о Тане. Другие мысли пришли ему в голову при этом звуке, который, казалось, просто давил своим грохотом, заставляя содрогаться и всё тело.
Истомин тяжело вздохнул, и на глазах его показались отблески слёз. В памяти была ещё жива та картина из детства.
Был первый юбилей. Возле огромного праздничного стола гостиной, во главе которого как на троне восседал нарядный именинник с шутливым колпаком на голове, суетились слуги. Две кухарки с тарелками бегали то на кухню, то в гостиную, пополняя и без того заставленный угощениями праздничный стол. Гувернантка Анна Ивановна стояла по правую сторону от воспитанника. По другую сторону от него, опустив глаза, находились две горничные и дворецкий.
Именинник был не весел.
– Пустите меня! Сынок! – услышал он знакомый голос.
– Мама! – мальчик вскочил из-за стола и бросился в коридор, откуда голос и раздавался.
– Влад! Сынок! – нечеловеческим голосом кричала женщина, вырываясь из рук охранников, пытающихся выставить её за дверь.
– Мама! – Влад подскочил к женщине и обнял её. – Пустите! Это моя мама! Что вы делаете? – слёзы текли из его глаз.
У подъезда в эту минуту остановился внедорожник. Мужчина, вышедший из него, направился прямиком к дому.
– Что ты здесь делаешь? – он грубо схватил несчастную женщину за руку.
– Нет! Папа! – кричал во весь голос Влад. – Не надо! Прошу тебя!
– Разве я не приказал тебе забыть дорогу сюда! – продолжал он, не обращая внимания на слёзы и мольбы сына. – Ты сама вынуждаешь меня пойти на крайние меры.
Влад схватился за подол пиджака отца:
– Нет! Папа! Прошу тебя! Не трогай маму!
– Заткнись, щенок! Что стоите? – крикнул он оторопевшим охранникам. – Уведите мальчишку!
Два огромных бугая подбежали к Владу, и, схватив его за руки-за ноги, потащили в дом. Влад плакал и вырывался.
– А ты, – крикнул Истомин-старший жене, – поедешь со мной!
Он схватил её за руку и поволок несчастную женщине к машине. Дождь усилился. Огромные капли, с грохотом стучащие по крыше, перебивали крики обезумевшей от горя матери:
– Влад! Сынок! Сыночек мой!
Напрасно она кричала…. Влад ничего не слышал кроме стука тяжёлых капель дождя о металл подоконника.
Влад вытер рукавом, появившуюся на глазах слезу. Нет, он должен взять себя в руки! Он не должен поддаваться минутной слабости. Он не имеет права на слёзы и на жалость, даже к себе! Ведь он – Влад Истомин! Наследник огромного бизнеса. И он в свои неполных двадцать лет имеет всё, о чём только можно мечтать!
На следующее утро меня не было никакого желания идти в универ. Сделав вид, что не слышала будильник, я накрылась с головой одеялом и отвернулась к стене.
Ольга и Света занимались утренним туалетом, не обращая на меня никакого внимания, видимо, почувствовав моё состояние.
Потом, не выдержав, Света села на мою кровать:
– И ты теперь в универ ходить перестанешь из-за этой стервы? Ведь и дураку понятно, что Анджелина Джоли всё это подстроила. Сваха, чтоб её!
Я промолчала.
– А ты помнишь, что у нас сегодня семинар по праву?
Я не реагировала.
– Ну, хочешь, я её побью? Мы с Ольгой надаём ей? А? Чтобы следующий раз неповадно было.
Наивные! Они даже не знали истинную причину моей депрессии. Вчера, после того, как я узнала, с их же помощью, о том, что Тан учился в нашем университете на пятом курсе, у меня было желание отчислиться оттуда.
Что он сделал со мной? – думала я. – Почему, как только закрою глаза, сразу же вижу его образ?
Я двадцать раз открывала и закрывала глаза. Он не исчезал. Я вытащила из-под головы подушку, накрыла ей лицо и закричала, что есть мочи.
Подруги мои переглянулись.
– Ты в порядке? – полушёпотом спросила Света, когда я успокоилась.
– Всё нормально, – вставая с кровати, ответила я.
Всё же я решила пойти в университет. «От проблем не убежишь» – всегда говорила мама или что-то вроде « Проблемы надо решать по мере их поступления». Не знаю, какая поговорка здесь уместнее, но проблема у меня сейчас была одна – Тан. Точнее, мой нездоровый интерес к этому загадочному парню, который относился к ненавистным мне «золотым» мальчикам. Но в то же время совершенно на такого не походил.
Что ещё больше меня бесило…
В универе, надо думать, в этот день мне пришлось несколько раз выслушать длинную нотацию Дубровиной о Мальчише-Кибальчише, которым, по её словам, и являлся Влад Истомин, вставший вчера, видимо, не с той ноги.
– Да, да, я всё понимаю, – пыталась я в который раз от неё отвязаться.
Но после очередной пары нотация начиналась заново.
Раздражало и то, что Дубровина целый день ходила за мной по пятам, не давая мне прохода. Я же хотела остаться одна. Дабы никто не заметил моего пристального внимания ко всем проходящим мимо. Глаза мои искали только одного.
Но я не видела Тана ни в этот день, ни на следующий. Неделю ходила в университет с одной целью. Даже съехала на «четвёрки», что было непростительно для заядлой отличницы.
Но он так и не появился там.
Чем ещё больше задел мою девичью гордость, заставляя меня втайне ото всех бороздить просторы интернета в надежде выудить хоть какую-то информацию о нём.
Но я и не догадывалась, что не только я интересовалась Таном.
… – А ты знаешь Тана Алтара? – спросил Истомин у Макарского, заехавшего субботним вечером в «Махаон» навестить друга. – Он же с тобой в универе учится.
– Видел пару раз. Он там редко появляется. Оно и понятно, зачем учиться, когда и так денег навалом! – отвечал Макарский.
– И что о нём знаешь? – не успокаивался Влад.
– Да ничего особенного, то же, что и все. Ты «Форбс» открой – там всё написано.
– А точнее? – Истомин подошёл вплотную к другу, сидевшему за столиком и потягивающему дорогое виски, и взглянул тому прямо в глаза.
Макарский выпрямился, начал загибать пальцы:
– Богатый, – загнул он большой палец, – в каждой стране по заводу, хорош собой – о нём мечтают все девушки столицы, умный – говорят, он шесть или семь языков знает, самоуверенный. Короче, вот такой клёвый чувак!
– А про предков его что-нибудь слышал? Ну, там, откуда он? Чем родители занимаются?
– Неа! – ответил Макарский, подбросив в воздух виноградину и поймав её ртом. – Этого никто не знает. Так и говорят о нём: «тёмная лошадка». Но я думаю, батя у него арабский шейх – не меньше. У него денег!!! Всю Москву купить может.
– Ну да! Ну да! – задумался Влад, присаживаясь на кожаный диван напротив своего собеседника.
Тот же оставил своё интересное занятие, перекинулся через стол и, пытаясь поймать блуждающий взгляд Истомина, спросил:
– А тебе зачем всё это?
Влад опомнился:
– Да, ничего, не бери в голову! Да, кстати, как там наша Елена премудрая поживает? – поспешил он сменить тему.
– Какая Елена премудрая? А! Ты про Васю! – догадался Макарский. – Да ничего, вроде! Я надеюсь, ты не собираешься заключать очередную сделку?
– Ага! – улыбнулся Истомин. – Эта девочка будет моей! Владу Истомину ещё никто не отказывал!
– Да забудь ты её! Сдалась она тебе. Я вчера с такими девочками познакомился. Хочешь, вместе сегодня рванём?
Но Истомин был не из тех, кто привык сдаваться. Вот уже неделю в голове он вынашивал план боевых действий.
– Заключим пари?! – предложил он Макарскому.
–????
– Через месяц она будет в моей постели.
– Не получится! – ехидно улыбался Макарский.
– Спорим?! – протягивая ему руку для пожатия, спросил Влад.
– На что? – пожал Истомину руку тот.
– Проиграешь – отдашь «Мазерати».
Макарский изменился в лице…
– Ну, или Анджелину Джоли? Как тебе?
Второй вариант был ему больше по душе. Дубровину было не так жалко, тем более что она порядком надоела ему, и Макарский уже подумывал отшить подружку. На том и договорились.
Макарский был уверен в полном поражении Истомина. А насчет «Мазерати» просто перестраховался.
– Твоя возьмёт – забирай любого коня.
– И серебристую новенькую «Ламборджини», что тебе на днях пригнали из штатов? – загорелись глаза у Макарского.
– А у тебя губа – не дура, я смотрю. Далеко пойдешь. Ну, «Ламборджини» – так «Ламборджини»!
Пожав друг другу руки, оба друга улыбались, почувствовав неимоверное наслаждение от игры – игры с судьбами людей, что им казалось вполне нормальным и очень даже увлекательным.
Глава третья «Новые чувства»
Неделя пролетела как один день. Днём я посещала лекции, вечером раздавала листовки и мыла посуду в ресторане. В общем, жизнь моя шла своим чередом. Я, кажется, уже стала забывать того, кто мучил меня все эти семь дней.
Как на горизонте появился другой мучитель.
Была лекция по древнерусской литературе. Аделина Игнатьевна, по возрасту главная конкурентка своему предмету, вошла в образ и вот уже битый час пела нам исторические песни начиная со «Взятия Казани» и дойдя до «Емельян ты наш, родной батюшка!»
Видимо, среди нас было мало почитателей её бесспорного таланта, так как аудитория в этот момент напоминала, скорее, Казань после её взятия. Кто лежал на парте, кто спал, откинувшись на спинку стула, кто – на плече соседа. Наверное, только я, Генка и Света, наконец, обрадовались появлению Емельяна, поняв, что действие подходит к логическому завершению.
Вдруг в дверь постучали, прервав Аделину Игнатьевну на самом интересном месте, вызвав, естественно, её негодование. И даже не дав ей сказать «войдите», скромный служащий из доставки цветов открыл дверь и со словами: «Кто здесь Василиса Крылова?» уже направлялся по длинному проходу аудитории.
– Это я! – удивлённо ответила я, сначала и не поняв, что нужно от меня этому незнакомому парню в джинсовке, рваных джинсах и смешным кепариком на голове, держащему в руках огромный букет из роз.
Он подскочил ко мне и, сунув мне букет, сказал:
– Распишитесь в получении.
И, обрадовавшись, что отделался, наконец, от столь тяжёлой ноши, выбежал из аудитории.
Я стояла как вкопанная с этим букетом под вопросительные взгляды моих одногруппников и укоризненный взор Аделины Игнатьевны, не зная, как повести себя в следующую минуту.
– O tempora! O mores! Крылова, от вас я никак не ожидала! – покачала головой Аделина Игнатьевна.
