Текст книги "Sex под запретом (СИ)"
Автор книги: Анель Ромазова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
= 24 =
– Барков сильно нахлобучил за наше отсутствие? – Тёма Лаврентьев холодной бутылкой воды лечит больную с похмелья голову, прикладывая её к причинному месту.
Заявились они с Яриком, как нельзя кстати, когда тренер по делам отлучился. А я после выматывающей тренировки, стужу горящие мышцы в раздевалке. Весь огонь тренерского гнева за раздолбайство этих двоих, пришёлся на меня. Кто не загасился, с того и спрос, вот такая у него политика, в отношении всех без исключения.
Знал бы он про вчерашние нарушения, то на этой планете нам всем места стало бы мало.
– Сильно, – не вдаюсь в подробности, которые им и без пояснений известны. Вытрясти дух, чтобы следующий раз неповадно было. Один отвечает за всех и реже всё за одного.
– Объясни мне на трезвую, если мы звонком тебя с какой-то крошки стащили, то кто тогда эта розовая. Мару же нам все уши прожужжала, что с этой, как её там, Светой, кажется, вы встречаетесь? – Ярик зависает, катая на уме произошедшую путаницу.
Но там действительно черт ногу сломит. Лийкина подружка на танцполе вертела хвостом перед каким-то неадекватом, после он попытался её под шумок оприходовать в туалете, но, как мне пояснила Мару, она сама его спровоцировала. Тема и Ярик, конечно же не могли удержаться от рукоблудства в сторонке. Зачетно почесали кулаки об эту, по сути, невинную жертву недопонимания.
Когда я подъехал там уже и полиция подтянулась. Мару со Светкой рвали друг на друге волосы и ломали маникюр. Если бабы дерутся, откровенная жесть, пацаны их кое-как растащили. А мне пришлось ночью звонить матери и просить, чтобы отмазала их и обошлось без огласки.
Бурная ночка выдалась.
Но если мне за нарушение спортивного режима от крокодила Геныча максимум светит ор и порванные барабанные перепонки. А вот пацанам я не завидую за драку, да еще прилюдно, короче тушите свет, кидай гранату. Он их разъебет во все возможные места, а потом с позором выгонит.
– Ну так чо, годная тёлка хоть была? – Артём, видимо, не до конца от алко проветрился, раз осмеливается с таким вопросом ко мне соваться.
Не из тех Лия девушек, которых в мужских междусобойчиках обсуждают по шкале ЖСП.
Передать вкратце, меня страшно злит, что Тёмыч лезет сейчас туда, куда лезть, не рекомендую.
– Я хоть и полуживой, но обеспечить внеплановый визит к стоматологу или хирургу вполне, – цежу сквозь барьер стиснутых зубов.
– А к хирургу зачем?
–Язык тебе вырву, чтобы не трепал лишнего.
– Это не лишнее, это компенсация. Мы так-то из твоих сосок чуть не впухли.
Резко встаю с лавки, отчего Тема, присевший на край, падает задницей на пол. Стягиваю пропотевшую насквозь майку, бросаю в сумку. Беру бутылку с водой и лью себе на голову. Отряхиваюсь под приглушённое чертыханье Ярика.
– Костёр? – выдавливает Лаврентьев. Чешет затылок, вроде не решаясь о чём-то спросить.
– Угу, – морщусь, смахивая с глаз и волос остатки воды.
– Ну, Светка эта, ничо такая. Не против будешь если я к ней попристаю?
– От меня что благословение требуется. Благословляю тебя сын мой. Встань и иди, – перекрестив Тёмыча дистанционно, добавляю уже натуральным своим голосом, – Иди на хер и делай с ней, что хочешь. Раз двести уже сказано. Я к ней никак и никаким боком.
– Ни хуя не понял, но ладно. Даёшь добро её драть, не откажусь.
Кто о чём, а Тема о своём, о блядском, но, как говорится, проехали Светку и муторное послевкусие похода в клуб. Вообще я намеревался иначе провести с Лией время, а вышло так, что букетно – конфетный период мы пролетели со скоростью световой волны. Охренел и это без разъяснений понятно.
Мои грязные фантазии ни при чём. Они просто воплотились в непорочной зажигалочке. Удивительная девочка. Без лишней скромности, там она совсем была не к месту. Живой интерес и отдача, даже не знаю, как описать свои ощущения.
Господи, блядь, помилуй меня нечестивого, а заодно спасибо. Лия она эммм…вашу мать, ахуенная и абсолютно зря парится по поводу миниатюрности.
Происходящее ниже пояса анализировать легче – лёгкого. Член порывается встать. Собственно говоря, эрекция тревожит гораздо больше, чем нужно. Малодушно прикидываю, сбросить в душевой часть напряжения.
Так. Так.Так. Тормозим ,да! Возбуждаться.
Геныч мне этого не простит. На двери висит его портрет в полный рост, как напоминание: ни делай того, о чём пожалеешь.
Споласкиваюсь в скором темпе и еду домой отсыпаться. Четыре часа крепкого сна и я готов, пуститься во все тяжкие эротические приключения.
Тот самый вечер, о котором мы у подъезда договаривались. Семь часов, всё как надо чика – в– чику проснулся за пять минут до будильника. Делаю себе омлет из шести яиц без желтков, но жрать охота так, что слона бы съел. Добиваю блюдо куском запечённого мяса. Похер, что по клетчатке в меню недобор. Это не критично. Подходящих овощей в холодильнике нет, а отваривать гречку нет желания.
Пока удовлетворяю потребности сосущего желудка, пишу своей ОтЛи4нИце. Подставной аккаунт меня не смутил и не обескуражил, многие девчонки так делают, когда их внешность не устраивает. Сегодня проработаю с Лией этот загон. Выложу у себя на странице хулиард совместных фоток и донесу доходчиво, насколько сильно меня от неё торкает.
« Предлагаю встретиться через час. Свободна?»
ТвОя ОтЛи4нИцА : Нет, не свободна.
Почему?
Амин @ Костров: Номер пришли. Я позвоню.
ТвОя ОтЛи4нИцА: У меня телефон совсем старый. Батарея быстро садится.
На этом пользователь выходит из сети.
Я предупредил, что подъеду, и меня не касается, чем же Лия так занята. Чувствую острую необходимость, поставить солнышко в известность. Я крайне нетерпим к скачкам напряжения. Я понимающий и чуткий до поры до времени, а конкретно до пятого выгибона. Лия уже использовала три.
Размазанную по мне сперму не считаю, тут я сам облажался. Букет и кролик – это раз. Платье – это два. Олень, которого она представила своим парнем – три.
Еду и покупаю ей новый телефон, в комплекте с дополнительной батареей. Велика вероятность, с погрешностью в ноль. Лия, возможно, и не возьмёт подарок. Возможно, рассердится, но я привык. Более того, хочу, баловать свою девочку.
Что со мной такое? Переключение скоростей конкретно обескураживает. Чем Лия меня зацепила? Неординарная. Сексапильная. Не заглядывает в рот, а имеет своё мнение. Похоже на то, что проснулся во мне дух завоевателя и взыграла частично разбавленная осетинская кровь.
Прислоняюсь плечом к косяку. Давлю на звонок заветной двери. Как ребус гадаю альтернативу, в каком настроении Солнце откроет.
Лучше начать в приветственного жаркого поцелуя. Дальше уже моя порочная фантазия несёт в аморальное русло. Довести до кровати. Раздеть. Раздвинуть охренительные ножки. Пальцами ласкать нежную, никем, кроме меня, не тронутую, киску. Для и обворожительных сосков, в воображении отдельная секция. Их до чёртиков необходимо прихватить губами, а затем легонечко сомкнуть на упругих вершинках зубы.
Плохо, очень плохо.
Открывает мне не Лия, а совершенно другая особь. Схлопываю обаятельную улыбочку до скупой вежливости. Очаровывать ей некого.
– Лия дома? – интересуюсь чисто формально.
– Нет её. За ней Лекс приехал полчаса назад. Сказала, ночевать домой не придёт, у него останется. Они помирились вроде бы, целовались так, мне через стенку слышно было, – она замолкает с приоткрытым ртом. Выглядит при этом так, словно сболтнула лишнего. Нивинно хлопает глазами, – А-а..она тебя не предупредила?
= 25 =
Василиса Ирискина, высунув кончик языка от стараний, обводит чёрной гуашью контур красных букв. «Мы не потерпим этот произвол».
Любовник Нелли Юрьевны Костровой , вдруг, ни с того ни с сего, получил грант на модернизацию молокозавода. А до этого с её лёгкой руки к нему же перешло управление. Место хлебное, вот только вместо развития, все сотрудники ушли в бессрочный неоплачиваемый отпуск, с последующим увольнением. И это я уже молчу про работяг пенсионного возраста. Им прямым текстом указали на дверь, заявив, что будут набрана молодые кадры, способные разобраться с новомодной техникой.
Глупо отрицать, но мне немного не по себе. И Костров, и его мать заслужили публичного порицания. Амин, так вообще, достоин, как в старые добрые времена самого унизительного наказания. Раздеть, вымазать дёгтем, обвалять в перьях и пустить прогуляться голым по улицам, чтобы все сразу поняли, что он из себя представляет.
Но вот беда, содеянное им уже не исправить. Моя обида даже так не будет удовлетворена. Накопить денег на гименопластику. Вернуть себе девственность. Боже упаси лишаться её адски больно. Дважды пережить такое я, и под пытками не соглашусь.
– Тебе сообщение пришло, – Ирискина врезается в моё потерянное лицо, дотошно пытаясь уловить, что со мной происходит.
Я два плаката запорола корявой росписью. Разлила воду. А сейчас задумавшись, изодрала в мелкие кусочки второй блокнот с мегаважными записями. Они больше не пригодятся. Статью я написала под шквалом бушующих эмоций за три часа. Отправила за секунду и жду одобрение от редактора. Само́й страшно, сколько желчи вылилось на мать Амина в тексте.
– А? – не сразу сообразив, о чём Васька говорит, по инерции оживляю экран. На почте висит уведомление от Милы Редкой. Статья написана с экспрессией. Она кое-что поправит, а завтра утром сенсация встряхнёт жителей нашего города и не только первой полосой. По умолчанию за печать на первой странице мне выплатят гонорар в двойном размере.
Дело – то не в деньгах. В поруганной чести. Ещё вчера я бы скакала от радости, а сегодня уныло свожу уголки губ к низу.
– Ну что там? – Ваську ,буквально, распирает от нетерпения. Набрав полную грудь воздуха, так и замирает, машинально болтая кисточку в стакане.
– Статью приняли, – флегматично озвучиваю ей результат. Открываю второе сообщение. Оно от Лекса, – Орловский ещё пишет. Интересуется, почему меня не было на занятиях.
– А так его же за курсовик сегодня натянули. Евгений Палыч лишил допуска к экзамену, сказал, даёт два дня, не сдаст курсовую, рассмотрят вопрос об отчислении. Так, Орловскому и надо, – бубнит Васька, сжав губы в тонкую линию.
М-да. А я– то, грешным делом, решила, что Лекс хочет извиниться за подлянку. Если б он меня не бросил, Амин бы не увёз. Не зацепил дебильным спором и не …
Стоит об этом подумать, в животе стягивается болючий узел и не известно, когда он рассосётся. Под ложечкой сосёт и хочется плакать. Поделиться с Ирискиной самым сильный своим разочарованием от мужской подлости, но она меня не поймёт. Я и сама себя не понимаю, как же я могла потерять голову и поддаться чарам бесстыжего Кострова.
Нет лучшей мотивации, чем злость.
– Это то, что мне нужно! – восклицаю и строчу Орловскому послание, встретиться возле дома Василисы через сорок минут.
– Что именно? – она непонимающе глядит на мою бесноватость. Мгновенно подскакиваю с кровати, плюхаюсь перед ней на колени и хватаю за плечи.
– Твоя сестра ходит на курсы визажиста?
– Да, а тебе зачем?
– Надо.
Развратный самбист поплатится своей же неразборчивостью. Его отличница пригласит его якобы на свидание, а там я с Лексом. Амин получит двойной удар. Он, поди, уже нацелился растерзать своим обаянием новую бестолковую дичь. Светка останется про запас, про меня он и думать забыл. Уверена +100500. Калинину я как-нибудь из прочных сетей вытащу. Свожу к психологу, куплю ей билет в Сочи, проветрится, так, может, придёт в себя. Она же не вела себя раньше, как стерва.
Светка – эгоистка, и этого не отнять, но есть в ней и хорошее. Лет в десять точно было. Я, когда ногу сломала, она от меня не вылазила. Веселила, пока я за нас обоих домашку делала. Не дала умереть от скуки. Просто с психа и не такое наговоришь. Я не злопамятная.
Во всём виноват Костров!
Бросаю Васю в полной растерянности. У меня сводит челюсти от стремительно развивающегося мозгового штурма. По ощущениям, якобы приняла горсть таблеток, стимулирующих нездоровую активность.
Ё-моё, как меня накрывает, аж в висках трещит.
Предупредительно стучусь к Иринке в спальню, но без ожиданий, когда она откроет, распахиваю сама.
– Сделай из меня красотку, – выпаливаю прямо с порога, а уже после прикрываю за собой дверь.
Ира откладывает планшет, глядя на меня с опаской.
– Вы с Васей краской надышались, что ли?
– Ага. Но мне позарез надо стать супер стар.
– Для кого это? – подозрительно щурится кареглазая мисс топ-сторис.
Сиреневые волосы не внушают доверия, но я без комментариев и тормозов. Иринка любительница всего экстравагантного. Мини, чулки, шпильки, броский мейк. Сам собой напрашивается вопрос, кто в семье Ирискиных подкидыш.
– Для себя, – вякаю с важным видом, – И это…одолжишь что-то раскованное из своей одежды. Обувь тоже….понадобится.
– Ага, конечно, для себя. Садись, сделаем из заучки дерзкую сучку.
– А получится? – тяну с сомнением в голосе. Кардинальную смену образа, я как-то не пробовала. Теплятся подозрения, что вместо сучки из меня сделают мартышку.
– Нанесём всё это, – Ира обводит рукой пугающий до усрачек набор косметики на туалетном столике. Щёлкает светильник над зеркалом, – Не ссы, мастер знает, что нужно делать. Волосы соберём в высокий хвост, откроем уши. У меня есть офигенные каффы. Глаза подчеркнём, губы выделим, – перечисляет и начинает подбирать всё необходимое.
Кажется, я погорячилась, но крикнул «Оп!» – прыгай.
= 26 =
«ТвОя ОтЛи4нИцА»: Я освободилась. Если ещё не передумал. Жду на смотровой площадке у пруда.
Амин @ Костров: Скоро буду.
Склонившись над деревянным бордюром, смотрю на тёмный городок и огни. Можно по лестнице подняться выше и полюбоваться с высоты птичьего полёта, но полуботинки на мне не самые удобные, на высоком каблуке. Да, к тому же на полтора размера больше, пришлось надеть их с тёплым шерстяным носком, а он скользит по подошве внутри. Переставлять ноги лишний раз неохота.
Орловского моё превращение из ботана в жар-птицу, лишило дара речи. Он молча сопит, пристроившись около моего плеча. О чём-то беседовать, нет никакого желания. У меня внутренности перемешиваются в преддверии столкновения с Амином глаза в глаза. Ума не приложу, как буду ему врать и притворяться, как будто у нас с Лексом роман со всеми вытекающими интимными шалостями.
Меня хватило лишь на скупое изъяснение, что действуем по прежнему плану. Орловский пылает ко мне фальшивой страстью, я пишу за него такой курсач, после которого экзамен проставят автоматом.
Откровенно пошлое платье никак не вдохновляет. От туши чешутся ресницы, так тянет потереть глаза, приходится периодически сжимать кулаки и останавливать себя. Панды выглядят мило, но ими никому не докажешь свою привлекательность. От тоналки и тонны румян у меня скоро кожа на щеках потрескается и отвалится. Не комфортно мне носить грим. И это был первый и последний раз, когда прибегаю к подобным инсинуациям.
– Он тебе нравится, – Лекс не спрашивает, а больше утверждает.
– Красиво. Жаль, фотоаппарат не взяла, снимки бы получились невероятные.
– Я про Кострова. Он тебе нравится, но ты упорно его отшиваешь, мне интересно почему?
Оу…
Не буди во мне язву и грубиянку неудобными вопросами.
– Не твоё дело. Хочешь получить нормальный курсач, вот и отрабатывай, нормально, а не как вчера, – нарочно гашу его пытливость высокомерным тоном.
– Мне плевать на курсач. Курсач я, если что, могу у Палыча купить и гораздо дешевле, а ещё могу попросить отца, и он оплатит сессию, без сдач и посещений.
– Ты же сказал, он не даёт денег?– уточняю озадаченно.
– Соврал. Вообще, хотел предложить, поработать личным водителем. Отвезти, привезти, куда скажешь, но ты меня опередила. Я по тебе со второго курса сохну, Борзик.
Сердце теряет предупреждающий удар, переходя к оголтелому бою. Ой, как неожиданно. Я не потрясена, но удивлена сверх меры.
Это на него платье, что ли, так подействовало. Или я в зеркало не глянула перед выходом, а на лице что-то провоцирующее накалякано.
А! Точно!
Пуш-ап ввел Орловского в заблуждение. Грудь у меня не выросла.
– Очень смешно, Орловский, – не сдерживаю ядовитый сарказм.
– А по мне видно, что я смеюсь. Я вчера, как последний дебил, помчался разыскивать имбирный шейк, потому что в баре его не было и потому что ты его всегда в универ таскаешь, а когда пьёшь над губой прикольная ямочка появляется, когда улыбаешься тоже. А за ухом три маленьких родинки. Когда на улице влажно, у тебя волосы колечками закручиваются сильнее. Мило так, – дёргает губой в усмешке.
Офигеть! У меня двухсекундный стопор. К родинкам нужно с лупой приглядываться.
– Не гони, Лекс. Не надо косить под тайного воздыхателя, не поверю, – пренебрежительно фыркаю, поражаясь его внимательности.
Блин, звучит всё это гладенько и убедительно. Та ещё шарада, но как-то не смешно. У него сбито дыхание и блеск в глазах довольно подозрительный.
– Бутылка до сих пор в машине валяется. Не веришь мне, у Светки спроси. Спроси, почему мы с ней встречались, – сопровождает вкрадчивые интонации, загадочным взглядом.
– Почему же? – жду, когда же он растянется в привычной бесстыжей ухмылке, устанет выдумывать и скажет, что пошутил.
– Я уговаривал её устроить нам с тобой свидание, но только так, чтоб ты этого не знала. Типа случайно. А Светка…Ну…Светке нужно было попасть на тусовки, помогать мне, в её планы не входило.
Вон оно как.
Калинина совсем в ином свете преподносила мне инфо об их отношениях. Орловский в кои веки серьёзен, обходится без скабрёзных подкатов.
– Лекс, ты…не вовремя решил открыться, – надеюсь отмахнуться, и он собьётся с мысли.
– Когда у вас с Костровым начнётся роман, будет поздно. И…ты единственная с кем нормального общения у меня не складывается. Я каждый раз речь готовлю, а потом…несу такое, от чего у самого уши вянут. Поехали отсюда, Борзик. Накормлю тебя мороженым. За коленку подержусь, потом стырю поцелуй, а ты за это дашь мне по лицу.
– По лицу я могу и просто так вмазать, без прелюдий.
– Не, – Лекс громко ржет, откинув голову к тёмно-синему беззвёздному небу, – В моих мечтах, Борзик, у нас уже всё было. Ты очень просила не останавливаться.
Замахиваюсь, чтобы отвесить Орловскому звонкую отрезвляющую пощёчину, но он как-то шустро перестраивается. Блокирует мою занесённую руку, вталкивая своим не хилым телом в жёсткий барьер. Склоняется и со всего маху врезается в мои губы. Его язык толкается и оставляет не высказанным возмущение от беспардонности.
У меня для себя плохие новости.
Лекс настроен решительно изнасиловать мой рот и измять задницу. Ладони его скатываются по спине, захватывают из-под низу обе половины ягодиц. Головой верти не верти, но положение не самое удобное. Поднять колено и двинуть ему между ног, хоть как выкручивайся, не выходит. Я изогнута и весьма уязвима. Просто недовольно мычу, но он расценивает это как – Ок, продолжаем.
Впивается и вылизывает. Оставляя на моём лице очень-очень много слюны и неприятных ощущений.
– Борзик, я, кажется, щас кончу, – воспалённым голосом хрипит Орловский, бросается целовать с куда бо́льшим энтузиазмом.
Вот этого не надо. Нет. Нет. Держи все свои жидкости при себе. Мне одного реактивного по горло хватило. Как здесь в панику не удариться, когда подлейший придурок распускает руки.
Амин, где ты ходишь? – мысленно призываю спасителя, на пару секунд простив ему все грехи. Силён Орловский, как бычара. Натаскали аисты на нашу голову спортсменов, а они творят, что хотят, и никого не спрашивают.
Отлепляюсь от губ с боем, расцарапав Лексу подбородок. Сглатываю тревожно, потом травлю наполнившись неподдельным гневом.
– Орловский, блин, фу! Отсосись от меня, – выплёскиваю шипение, раздув ноздри. Бью его по лицу, чуть не сломав руку.
Ничего себе я его приложила. Орловский клонится назад, якобы его кто-то за шкирку дёрнул. Встряхнул за грудки. И вот уже крупный кулак, ломает ему нос.
Не мой кулак. Мой по окружности сантиметров на десять меньше.
– Охуел ,блядь! – рявкнув матом. Лекс зажимает кровоточащий нос, но не сдаётся, кидаясь драться с чемпионом по боевому самбо.
Самоубийца!
Можно мне попкорн.
Не часто увидишь, как твой первый мужчина избивает твоего же фальшивого парня.
= 27 =
Не дожидаясь второго удара, обещающего превратить Орловского в овощное пюре – это при позитивном прогнозировании. Но вероятнее, что отправится Лекс на небеса обетованные, к дедушке. На первом курсе он часто пояснял свои прогулы именно необъятной скорбью по любимому родственнику, а никак не дичайшим похмельем.
Встав между ними, с облегчением внимаю, что у Амина отменная реакция. Он моментально отпихивает, летящего по инерции мне в спину Лекса, оборачивается вместе со мной, тем самым прикрывая.
– Амин, не бей его. Не бей. У него и так с головой не всё в порядке, – торопливо изъясняясь, всё же надеюсь перевести конфликт в русло матерного диалога. Обзовите друг друга последними словами, но наносить увечья, как по мне, так перебор.
– Тогда какого хрена лысого ты с ним попёрлась? – со свистом высекает упрек.
Чтобы припрятать понадёжнее свои махинации и стать невинной овечкой, застигнутой врасплох и в пикантном положении, дрожу нижней губой. С перепуганными и виноватыми глазами нет проблем, я после драки не отошла.
– А я..а..я, – растерявшись, ничего дельного сформулировать не получается.
Головка я от сломанного патефона. Жмурюсь что есть силы, пересчитываю под веками красно-белые круги, потом открываю глаза, падая в Костровские тёмные очи, будто бы в никуда.
Спокойно, Офелия, вдохни, выдохни и ещё раз вдохни, потом уже приступай разыгрывать шок, непонимание, а заодно застуканную на месте преступления изменщицу.
Я в прыжке метр с кепкой, на каблуках чуть выше, но один фиг ниже Амина на полголовы.
– Руки от неё убрал, это моя девушка, – гундосо вставляет Орловский, сплёвывая кровь на деревянную площадку.
– Да, ну. Лие было не очень приятно, когда ты её тискал, – Амин переводит на Лекса взгляд.
У меня поджилки охают и начинают трястись. Лететь Лексу головой вниз. Он хоть и носит фамилию Орловский, но далеко не орёл. Ничего качественно провернуть не может. Надо от него избавляться, пока не пришлось топить в пруду его бездыханное тело. Убийство свяжет нас с Амином на веки вечные. Мы будем прятаться от полиции и бояться, что нас вычислят.
Нет, я люблю ходить по улицам с высоко поднятой головой и не оглядываться.
Пусть живёт.
– Лекс, прошу тебя, иди домой, – прошу более менее миролюбиво.
– Я тебя с ним не оставлю, – где было твоё благородство, когда ты пихал в меня язык по самые гланды. До сих пор продёргивает от привкуса бананового вейпа.
– Иди ,Лекс, – шиплю с нажимом.
– Уйду, если обещаешь послать этого мудозвона на хуй, – выдаёт что-то вроде кодового сигнала, всем моим нервным клеткам сжаться и забить тревогу.
Катапультируемся в безопасное место – вопит инстинкт самосохранения. Я с ним согласна, но я уже соучастник и зачинщик грядущего убийства.
Кошмарит меня конкретно и люто. Чувствую, как скала мускулов под моими руками оживает, поэтому хватаюсь за воротник куртки Амина как можно крепче. Такая я, конечно, самоуверенная, надеясь своими пальцами удержать, бурлящую тестостероном махину.
По пояснице ползёт липкая испарина.
– Амин, я кое что скажу, но ты не злись, – шепчу Кострову в его брутально выдвинутый подбородок, так тихо, чтобы Лекс не слышал. Вот ему я говорю, нажав на громкость по полной, – Обещаю. Клянусь. Железобетонно.
Нужно отдать Амину должное, превосходство его очевидно, но втаптывать мордой в грязь поверженного соперника, он не торопится. Наблюдая за мной свысока, чую фибрами, перемалывает ситуацию внутри себя. И его злость отчётливо сквозит изо всех пор. Дыхание густое и тяжёлое. Взгляд припекает моё лицо, словно горячий камень, упавший сверху.
Да уж!
Не приятненько быть яблоком раздора. Как будто оба они хотят ухватить от меня свой кусь. Облом им , потому что я действую по принципу – так не доставайся же ты никому и это не то, о чём все подумали. Я не брошусь со смотровой площадки вниз, оставив их страдать от неразделенной любви.
Поставлю Амина на место, выдам ему, что знаю про Светку, а потом гордо уйду. Завтрашняя статья меня утешит, а сталкивать лбами его и Лекса было глупо и недальновидно. Каюсь. Грешна.
Но…
Интуиция меня подводит.
Рарр!
Сколько же агрессии выплёскивается в моменте. Амин одним шагом, выкинув руки и без предупреждения, сносит Орловского к барьеру. Склоняет и боже…
Скинет! Ей-богу, скинет!
– Ещё раз увижу тебя возле Лии, ты у меня всех врачей в травматологии будешь поимённо знать, – рявкает предельно злостно.
Тряхнув как следует опешившего оппонента, переключается на меня, замершую в полуобморочном состоянии.
– Амм..инь, – успеваю пискнуть, до того как взлетаю тряпочкой ему на плечо.
Получаю жгучий и болезненный шлепок по заднице, а там и до него лапы Лекса отметились, поэтому кожа отзывается вдвойне чувствительней.
Шикаю и прикрываюсь руками, дабы уберечь мягкое место от страданий. Хватит уже, моя попа и без того приключений нахваталась.
У меня полное ощущение, что Амин ведёт себя излишне правильно, несмотря на варварские замашки. Откуда оно взялось, хоть режь, не понимаю.
Второе ощущение похлеще. Я ловлю кайф, болтаясь на его широком плече. Чуть не пищу от восторга от его ладоней поглаживающих и согревающих мои подмёрзшие ноги.
В повадках пещерного человека есть своё очарование.
Впрочем, неважно.
Здесь самое время энергично возмущаться, а не балдеть и принюхиваться к привлекательно-острому аромату кожи и дерзкому парфюму, уничтожающему напрочь сопротивление.
Увы, и тягостное ах. Хотеть я его, как ни отрицай, не перестала.
Пока Амин тащит меня по ступенькам к нижнему ярусу площадки, а затем, свернув на тропинку, ведущую к искусственному пруду и резным мостикам, успеваю обдумать многое.
Например, что Светка запросто сподобилась на обман. Приукрасила свои фантазии и выдала их за желаемое, но тогда получается, я сдуру накуролесила со статьёй.
Тревожный звоночек разрастается до колокольного гула. Уж лучше бы у меня внутричерепное давление шандарахнуло, чем посетила здравая искра.
Может, было. А может, не было.
Если я спрошу у Амина прямо, то как пойму, что он говорит правду.
