Текст книги "Sex под запретом (СИ)"

Автор книги: Анель Ромазова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

= 33=

Не надо меня отсюда вытаскивать!

Резкий запах нашатыря обжигает нос, и всё. Укромного уголка, где я прячусь от всех проблем, больше нет. Я в первый раз, за всю свою жизнь, потеряла сознание, потому что моё сознание становится немезидой, вершащей своё правосудие.

Нет сознания – нет ужасных последствий.

И Нелли Артуровны Костровой, тоже больше с нами нет.

– Солнце, блядь, не пугай меня так больше, – голос Амина максимально нагружен тревогой. Разлепляю тяжёлые веки, пребывая в неведении, отчего он держит меня на руках и вглядывается так, словно моё самочувствие – самое серьёзное, что может его волновать, – Чё за реакция на больницы? С чем связано? – допытывается с пристрастием, но подметив каплю слез, повисшую на моих ресницах, цепляет её пальцем и сжимает меня почти с хрустом.

– Прости…

Это я убила твою мать – течёт с руслом мыслей, но не вслух. Мои глаза перестают внушать в них веру, видя её, стоя́щую возле спинки кровати.

Господи!

Она же, как живая. Бледная, но для своего возраста очень красивая и, Амин так на неё похож.

Ей бы жить, да жить, а не шататься неприкаянным призраком, преследуя своего убийцу.

Она ведь, будет меня преследовать до тех пор, пока я не сойду с ума.

Чувствую, как блаженная темнота подкрадывается к затылку, а глаза закатываются, чему я, кстати, рада безмерно и не сопротивляюсь.

– Стоять и не падать, – какой-то посторонний насмешливый голос, врезается в пока что функционирующий слух, а перед носом качается пузырёк, источающий едкий запах, не дающий впасть в небытие, и оставить неблагополучное житие мое.

– Лий? Солнце…солнышко, – Амин зовёт, похлопывая меня по щеке.

– Амин, положи девочку, ты ей своими обнимашками весь кислород пережал, – она разговаривает.

Нелли Артуровна разговаривает со своим сыном, но он её не слышит, зато прекрасно слышу я.

– Неля, ты бы сама полежала, а не скакала. Голова кружится? – верчу голову на голос Лебедева, подпирающего подоконник и сурово смотрящего на Нелли Артуровну.

Он её видит. Он её тоже видит.

О, боже! Слава тебе, господи!

Она жива и, кажется, вполне здорова.

– Ой, Глеб, вот никогда бы не подумала, что ты такой директор паники.

Виски потягивает пульсирующей болью. Поддаюсь маленькой слабости, притулиться Амину к груди. Прислушаться к гулким ударам его сердца и наблюдать, как экшен сводится к семейным страстям.

– С тобой, Неля, не только им станешь. Значит так! С этой секунды ты уходишь с должности, из своего гадюшника и переезжаешь ко мне, – требует властно и напористо.

– Ты забыл упомянуть про борщи, – она улыбается, хитро сузив глаза.

– Да, Неля. Варить борщи и спокойно носить моего ребёнка, не падая в обморок после очередной гадости, появившейся в прессе. Давно надо было тебе гайки закрутить, а не шкериться, как школьники, по углам. Достало, Нель! – выплеснув что-то такое, что я долго и с трудом перевариваю, затем с опозданием усваиваю, щёлкает крышкой зажигалки, добивая реплику уже на полтона тише, – Я уже не зелёный пацан и хочу нормальную семью. С тобой, Неля, а не с кем-то ещё.

– Глеб, давай выяснять отношения не при детях, – смутившись, Нелли Артуровна, стискивает пальцы на деревяшке.

– Жду тебя в машине. Не выйдешь через пять минут, утащу на руках, – грозит ей на ходу, но вся сцена достойна умиления, а не порицания.

У них походу всё совсем серьёзно, но как же его жена?

– Лучше? – цепляет вопросом Амин, перетягивая к себе моё ошалевшее внимание.

– Да, вроде, – вошкаюсь, проверяя свои конечности на дееспособность. Амин выглядит, как и всегда идеально. Выпирающая мужественность слишком красиво оттеняет заботу.

Обо мне. О той, кто этой заботы недостоин. Пересаживаюсь с его колен на кровать, спускаю ноги, очерчивая зрительно непримечательный ромбик на линолеуме.

Сохранять лицо под изучающим взглядом его матери сложная и неловкая задача. Передаю Амину золотую пальм для пояснений, с какого перепуга я здесь тусуюсь. Главное в каком статусе. Меня устроит мимопроходил, а потом взял и прилёг.

– Глеб прав, и ты зря маринуешь его столько времени. Если он надумает тебя выкрасть, то я сам тебя в ковер замотаю и увезу к нему, – Амин не меньше лев, чем Лебедев. Помладше и поборзее. Авторитет выкатывает завидный. Мама – то у него совсем не трепетная лань, вон как она с властелином дорожных колец разговаривала.

– С девушкой меня познакомь, умник. Устроили переполох два паникёра. Один меня чуть до инфаркта не довёл своей заботой. Второй всю больницу на уши поднял, вместо того чтобы не тискать девочку до обморока, – раздражённо распекает своего сына, улыбается мне.

– Обморок случился ещё до того, как я начал тискать. Это Офелия, моя девушка.

Опрометчиво Костров. Опрометчиво так меня называть. Твоя девушка должна быть эталоном красоты, внешне и душевно. Я испорчу тебе весь вайб и карму.

– Какое интересное имя, а я просто Нелли, без Артуровны, если не хочешь намекнуть на мой возраст, – вежливо, сдержано и явно прощупывая почву.

– Вы очень хорошо выглядите, – распрямляю плечи, чересчур смело выдерживая прямой взгляд её роскошных глаз, цвета золотистого шоколада.

– Спасибо, а ты не похожа на всех, кого я видела с сыном раньше.

– Я никого с тобой не знакомил, – приподнимая брови, смотрит на неё с внушением.

– Вот именно, Амин, а появляешься, только когда мать попадает в больницу.

– Я достаточно взрослый, чтобы перестать цепляться за твою юбку. Займись Глебом и бросай затею загнать меня под каблук. Мы заедем поздравить с новосельем, как-нибудь.

Все заинтересованные в моей исповеди в сборе. Я жду пришествия смелости, а она всё не приходит и не приходит. Момент подходящий. Лебедева нет, а при нём я уж тем более не смогу, что-то вякнуть. Давит он своей харизмой, ровно так же, как Амин – обаянием.

Он гладит меня по спине рефлекторно, удерживая глазами на мушке и отслеживая все жесты, которые я совершаю нервно. Чешусь, пятьсот раз перекидываю волосы слева – направо. Пересчитываю декоративные гвоздики на тумбочке, короче веду себя как типичный преступник, не желающий каяться в содеянном.

Кто ищет – тот всегда найдёт. Вот и шмыгаю в лазейку, притворяясь кисейной барышней с тонкой душевной организацией.

Мама Амина беременна, организовать ей встряску, считай поставить под удар малюсенький и ни в чём не повинный плод.

Понятно же, что суть дел, кардинально меняется. Признаваться нужно Амину и признаваться один на один. И я трусливая овца, потому что не смогу.

Я…

– Неля, пять минут уже прошли, – Лебедев со строгой гримасой, зависает в дверях, держа на согнутой руке плащ.

Нелли Артуровна скомкано с нами прощается и, ведомая под локоток сильным мужчиной, пропадает из поля зрения.

Давай же, Борзая, хватит строить невинную жертву.

– Амин, я…, – должна что-то сказать, но не говорю.

Он присаживается предо мной на корточки, кончиком носа касается моего…носа.

– Хочешь чего-нибудь? – греет свежим дыханием мои губы, запечатывая все слова, готовые с них сорваться. Мотаю головой, ощущая, как крепкие ладони стискивают мои ягодицы, тянут и усаживают на бёдра. Амин встаёт на ноги вместе со мной.

– Всё нормально, поставь, я сама, – блею, но всё же смыкаю кисти вокруг его шеи.

– Ты весишь меньше штанги, – со смешком отбивает мой хиленький протест.

Разглядываю светлый холл, с высоты костровского роста, затем и переход, соединяющий основной корпус с отделениями. Травматология в том числе. В окна виден центральный вход. Он завален бетонными блоками и мешками с цементом, и я дотумкиваю, что именно по этой причине подъезд к нему перекрыт.

Это всё из логического, что мне удаётся построить. Потому что дальше…Амин настаивает отвезти меня к себе домой. Втягиваю крохи кислорода, одичало на него таращась и..... отказываюсь, лепеча полную дичь.

= 34 =

Амин @Костров: «Вечером приеду, привезу вкусняшек»

ТвОя ОтЛи4нИцА : «Я бы могла в тебя влюбиться»

Амин @Костров «Я думал уже»

ТвОя ОтЛи4нИцА «Не воображай, мы ещё не так близко знакомы».

Амин @Костров: «Моя пошлая фантазия в ахуе»

Стирает.

Загруженное после удалённого сообщения фото, должно бы вогнать в краску, но я смотрю на приспущенные спортивки и эрегированный холм. На руку натянувшую резинку и широкий серебряный браслет на запястье. Впечатляет. Возбуждает и поднимает настроение, как и сам Амин, развлекающий меня перепиской.

Амин @Костров: «Чтоб ты понимала степень моей влюблённости. Пришли что-нибудь».

Лыблюсь, покусывая нижнюю губу. Нахожу и скачиваю фото брюнетки с моей авы. Топлес, но со смайликами на сосках. Оставляю подпись – приятного просмотра.

Амин @Костров: «Чужие сиськи меня не интересуют. Пришли свои».

ТвОя ОтЛи4нИцА: «Мои не в настроении делать селфи».

Амин @Костров: «Понятно, тогда до вечера, Солнце».

ТвОя ОтЛи4нИцА: «Встретимся завтра, а то впечатления с ног валят, хочу отлежаться».

Амин @Костров: «Смотри, чтоб телефон опять не сел. Я позвоню».

Неподъёмный камень с моей запятнанной души никуда не делся. Я как бывалая стерва морочу голову самому афигенскому парню на планете. Должно стать легче, что статья не причинила ощутимого вреда, а скоро и вовсе сольётся с информационным потоком на днище, но осадочек останется у всех.

Я не мразь, а как это по-русски – расчётливая сука.

Обманула Амина, лежу на кровати и апатично плюю в потолок. Ирискина трубку не берёт, а кроме неё, поговорить мне не с кем. Светка будет злорадствовать, сразу после того, как выцарапает мне глаза, но и её нет дома.

Хорошо или плохо – не знаю. Мне плевать.

Снова набираю Василисе, и снова, голосовая почта посылает меня на три внегласных, но всем понятных, буквы. В местных новостях про пикет не прозвучало ни слова, а мы чаяли надежды засветиться на телеканале. В балаклавах и огромных пакетах молока от производителя.

Закидываю сообщение в общий чат.

«Ребят, где вы, отзовитесь?»

Время ожидания ответа растягивается до трёх медленно-почищенных мандаринов и поеданию их по долькам с интервалом в минуту. В сети появляется Федя Барсуков печатая, печатая и печатая.

Ну, наконец. Пальцы, что ли, не рабочие набирать короткий текст почти десять минут.

«Борзый, там конкретная жесть. Наших всех повязала полиция. Сальников расхерачил лобовое на тачке мэра. Я кое-как сбежал, теперь еду на автобусе к бабке в деревню, она мне сделает фиктивный больничный, типа меня там не было, иначе накрылась моя стипендия. Ты молоток, что не пришла, хуйня это, а не акт протеста»

Да, что за задница-то, а?

Подпрыгиваю на кровати и бросаюсь хватать из одежды всё, что попадается под руку. Что конкретно на себя напяливаю, даже не смотрю, торопливо начитывая голосовое.

– А, Василиса Ирискина? Вася она где? С ними? – соплю громче, чем выстреливаю вопросы, натягивая на голову худи Амина.

Да, оно попалось мне случайно. Да, в нём я чувствую уверенность. Нет, оно совершенно не подходит к широким джинсам.

Барсуков испытывает моё терпение. Его меньше чем на одну драку осталось. Меня колотит, как ту селёдку в блендере для паштета.

Кидаю на плечо рюкзак и несусь, сшибая по пути свои грамоты со стен. Прослушиваю послание чавкающего Барсукова.

– Да, ну, да. На неё одну из первых наручники надели, когда она начала качать права и отбивать пленных. Ой,бля..шаурмой обляпался..

Мать твою! Мать мою! Ядрён батон и сраные коромысла!

Дёргаю дверную ручку, со всего размаха впечатываясь в твёрдую мужскую грудь. Белая рубашка и галстук, оцарапавший меня золотой прищепкой. Парфюм отдаёт горьким табаком.

Меня аккуратно отстраняют, а я ещё минуту или две пялюсь в суровое лицо Лебедева.

– Куда-то спешишь? – прошагивает в квартиру, вынуждая меня пятиться.

– Да, спешу, – никак не показываю, что я его побаиваюсь. Есть люди, внушающие страх только присутствием. Так вот, он, именно та самая личность.

– Не спеши. У меня к тебе очень серьёзный и неприятный разговор. Понимаешь, о чём пойдёт речь? – обдаёт таким холодом в голосе. Я невольно обнимаю свои плечи и растираю. Я вижу по его глазам – он вычислил, кто настрочил чёртову статью и пришёл снимать с меня стружку, – Понимаешь. Вот и славно, не придётся долго препираться, – проходит мимо парализованной меня и по-хозяйски осматривает квартиру, пока не исчезает в дверном проёме кухни.

Думая про пытки утюгом, кляпе во рту, о разогретой плойке и прочих приятностях. Плетусь за ним и застаю возле окна.

– Хороший район. Благополучный. Квартира хорошая. Прекрасный университет и светлое будущее. Я почему-то уверен, что ты не хочешь его омрачать, – стоя ко мне спиной, распахивает пластиковую створку и закуривает, выглядя при этом максимально угрожающе.

В коленях концентрируется слабость. Я нащупываю попой стул и бесшумно на него сажусь, уронив на пол рюкзак, но едва удержав телефон, дрожащими пальцами. Криминал никто не приглашал. Он сам пришёл ко мне в дом.

Жутко. Стыдно.

Стыдно. Жутко.

– Я сожалею о статье, – тихо признаю́сь, не видя смысла притворяться тупицей.

– Молчи и слушай. Мотивы беспардонной шмакодявки, накатавшей на меня гнусь, не особо интересны. Я таких девиц вижу на каждом углу. Сделать карьеру через постель, не осуждаю, но отношусь без уважения.

– Я не понимаю, на что вы намекаете. Какая карьера? Какая постель?

– Не намекаю, а говорю как есть. Ты присосалась к Амину, чтобы вытянуть из него как можно больше подробностей для сенсации, – твёрдо и якобы дав мне куском слежавшегося асфальта по затылку.

Не отрицаю, что в момент выкладки мои мозги прилично так закоротило. Но не всякий готов адекватно рассуждать, потеряв девственность, а потом выслушав от подруги сущую хрень. Амина я знаю меньше, чем Светку, а репутация у него соответствующая. Список перетраханных им тёлочек, можно продолжать до бесконечности. Половина, таких как Калинина, привирает, но и оставшейся половины достаточно, чтобы поверить в его "подвиги"

– Что за бред ? !!! – возгораюсь гневно, немного очумев от выводов.

– Бред написан в твоей статье. Бред устроили твои друзья – клоуны возле мэрии. Хочешь составить им компанию? Я ведь легко могу испортить не только твою карьеру, но и жизнь, тебе и твоим близким, – запугивает, не повышая голоса. Пускает сизые клубы дыма, прованивая, не знавшие этого тяжёлого запаха, стены.

На улице не мог посмалить, или спецом пакостит.

Сомневаться глупо. Я не глупая. Ловлю причинно-следственную связь мгновенно.

– Не надо ничего портить, – не дрожа, но судорожно вздыхая.

– А раз не надо, то ты прекращаешь встречаться с Амином. Молчишь о Борзом Филе, выкручивайся как хочешь, но причина вашего расставания должна быть убедительной. Я не допущу, чтобы Неля начала волноваться за своего сына и навредила моему ребёнку.

Его волнует Нелли. Его волнует их ребёнок. Амин волнует мало. А я уж точно вызываю отвращение. Плечами Лебедев передёргивает часто, вроде ему противно находиться в одном помещении.

– А если Амин не согласится…

Строгий костюм и белый воротничок стремительно поворачивается. Он,блин, как тот Василиск. Глянешь ему в глаза и каменеешь.

– Ты сейчас о чём? Невзрачная моль, птица не его высокого полёта. Урвала кусок, вот и будет с тебя, – гнёт оскорбление саркастически. Тушит сигарету в цветочном горшке и оставляет там дымиться.

Проглатываю, даже не встрепенувшись. Меня лихорадит. Зуб на зуб не попадает, а попав стучат и едва не крошатся. Ирискина мыкается за решёткой, её надо спасать. С Амином, при любом стечении обстоятельств, долго и счастливо не выйдет. А Васька – пятое колесо в, наехавшей на меня, телеге. Пострадала ни за что.

– Вытащите их из полиции. Вы же можете, – условно говоря, выпрашиваю у Лебедева бонус за своё согласие.

– Могу, тебе нужно всего лишь поклясться, а мне сделать один звонок.

– Клянусь, – полностью потухнув, вяло как-то бормочу.

Лебедев кивает, вытягивая из кармана телефон. Гудок короткий, как будто там его сидели и ждали.

– Макар, выпусти бедолаг и по домам развези, чтобы на улице смуту не наводили,– отдав распоряжение, не удостаивает меня ни словом, ни взглядом.

Плетусь в коридор, закрывать за посетителем дверь. Калинина заносится вихрем, а потом резко даёт по тормозам. Настырно разглядывая Лебедева.

– Филь, ты чо себе папика нашла. Во ты шустрая. Прикольный такой. Солидный. Сделаешь ему хорошо, купит тебе айфон, – дебильно подхихикивая, крутит на палец жвачку.

– Проститутки, журналистки – две древнейших профессии. Молодцы девочки, далеко пойдёте, – Лебедев одёргивает безупречно сидящий на нём пиджак, качая головой в нашем направлении с осуждением.

= 35 =

– Ты рылась в моих вещах? – вглядываюсь в мать прямо.

За ней не заржавеет покопаться, чтобы что-то там добыть, как ей кажется ценное. Я всегда помню, где у меня что лежит, а всё секретное хранится под замком.

Водится за ней плохая привычка, изредка наведываться с инспекцией и отпирать дверь в мою квартиру своим ключом. Отобрать я пытался, но всегда находится неучтённый дубликат.

Сейчас она пребывает в интересном положении, поэтому наезд отпадает. Лебедев кружит над ней, как коршун над гнездом.

Я не против. Я рад, если не сказать в восторге, ожидая момент полного переключения, своего душного материнского внимания, на новую семью. Искренне желаю личного счастья.

Я справляюсь со всем сам. Обеспечиваю себя и даже ей могу денег подкинуть. Мягко говоря, моя мать – любитель рулить всеми и её коробит от любой независимости.

– Глеб подтвердит, что я ничего из твоих вещей не трогала. Мы привезли твои кубки. Нам нужно было в подъезде тебя дожидаться? – она делает вид, что возмущена, с упором на то – я не сын, а какашка, не встретил родную мать и её друга, в непонятном для меня пока статусе, хлебом-солью и красной дорожкой. И ткнул носом в грешок.

– Зачем дожидаться. Я мог и сам за ними заехать, – свожу глаза на приоткрытую крышку ноутбука и непогасший экран.

Что и требовалось, блядь, доказать. Я живу один, с паролем не заморачиваюсь.

– Заехал бы, ага. Лет через сто, – вздыхает.

– А если бы я был не один и занимался кое-чем со своей девушкой? – в надежде, что в матери совесть проснётся и она перестанет ходить сюда, когда ей вздумается.

В большинстве своём, я обожаю свою мать, но отсутствие элементарного такта вымораживает.

– Как у вас дела с Офелией? Милая девочка, но я не так себе представляла твою спутницу, – игнорит мой красноречивый намёк не краснея.

Вопрос на засыпку. Как у нас дела с Лией? Ответ : Хер его знает, я пока сам не в курсе, мою мать не устроит. Меня он тоже не устраивает.

По телефону мы с ней общались два дня назад. Виделись три. Она написала, что едет к родителям на две недели. Предупредила, что связь там не ахти, и пропала с радаров.

Теплятся подозрения, что скоро стану Хатико и начну скулить, но не предъявишь же ничего. Возможно, я сам загоняюсь, но её долбанутая подружка сказала, что моя Лийка завела себе упакованного старпера. Тёма пригласил Светку к нам на треню, а я теперь не перестаю мотать в голове то, что она мне ляпнула.

Сущая паранойя, верить патологической стерве. Короче, со Светкой мне всё понятно, а с Лийкой нихрена, кроме очевидного, я на неё жёстко запал. Она мне нравится пиздецки сильно и разочароваться не хотелось бы, но всё к тому идёт.

– С Офелией у нас всё отлично. Мам, мне, правда, некогда, я заскочил на пару минут, переодеться. У меня важное мероприятие, а я опаздываю, и вы задерживаете, – так отлично, что у меня скоро мозговой процессор в отказную пойдёт, не сумев переработать суть происходящего.

Дурят меня в каком –то месте, но в каком ?

Мама пожимает плечами, поворачиваясь к Лебедеву. Они классно смотрятся вместе. Лебедев надежный, и матери повезло с ним, не будь женат, цены б ему не было.

И он в меня чересчур дотошно вглядывается, словно мой ответ его чем-то не устроил. Не тот, где выставляю их за дверь. Он такой же. Ценит своё время и с уважением относится ко времени зависящих от него людей. Мы знакомы не первый год.

Лебедев – главный меценат нашей спортивной школы и оказывает громадную поддержку детям из неблагополучных семей, оплачивая их занятия, покупая форму и ещё кучу всего по мере необходимости.

Их бурный роман с матерью – моя заслуга. Они познакомились на одной такой благотворительной сходке.

– Амин, у меня к тебе небольшая просьба. Ко мне племянница завтра приезжает, поживёт в квартире Нели, чтоб лишними хлопотами её не нагружать. Покажи Кристине город, развлеки. Девушка она красивая и ..тебе понравится. Все финансовые расходы беру на себя, – Глеб, как всегда, лаконично заходит с неожиданного ракурса.

– Ладно, возьму шефство над гостьей. Дай мне её контакты и, простите, но вам пора, – совсем нелюбезно киваю на коридор и выпроваживаю.

Тренер насилует мой телефон частыми звоночками, уже на взводе добираюсь до торгового центра, в котором установили стенд для фотосессии со звездой местного разлива. Не любимая мной часть продвижения, но без неё никак.

Совершенно не моё кино, три с лишним часа фоткаться со всеми желающими, но куда деваться. Через неделю у малышни показательные выступления. Это на мои бои билеты по предзаказу за секунду расхватывают, а к ним хер кого на аркане затащишь. Чем могу, тем и помогаю.

В данном случае отсвечиваю фейсом, впихивая билеты и обжимаясь с визжащими тёлками. Парни, слава богу, ведут себя намного скромнее.

Выдержка лопается в момент, когда очередь вместо того, чтобы идти на убыль, становится на километр длиннее. У меня уже зрение от вспышек уходит в минуса, а рот заебался растягиваться. Скидываю на Ярика нелёгкую миссию, он всегда ходит запасным после меня, на Тёмыча надежды всегда мало, он, как правило, на подхвате и больше вникает в организационные темы.

В общем, мне нужен фреш. Тишина. Изоляция. Заряд бодрости и какая-то определённость с Лией.

Поднимаюсь на лифте до третьего этажа, по пути черканув на двух парах сисек свой автограф. В баре спортивного питания заказываю углеводно-белковую смесь.

Дожидаясь заказ, оттираю перед зеркалом помаду и блеск от лица, потом ищу укромный уголок в фойе и натыкаюсь на массажные кресла. Достаю телефон для оплаты короткого сеанса расслабления зажатых нервяком мышц, как перед глазами проносятся они.

Шариковая ручка и блокнот с эмблемой нашего ТГУ. Девчонки одетые как письменные принадлежности спорят и пихаются, доходя до столика, сиротливо примостившегося в углу.

Забавная парочка. Увлекаюсь слежкой и забываю про массажное кресло.

Блокнот в очках поворачивается ко мне, зацепив стопку листовок.

– Приходите к нам в университет на ознакомительную экскурсию, – монотонно заводит шарманку.

Честное слово, ржать по – конски – я не планировал, оно случается самопроизвольно. Проштрафились девчонки по-крупному, раз их подписали позориться, можно сказать, на весь город.

Шариковая ручка стаскивает свой чехол, выпуская на волю золотистые кудри. По очертаниям фигуры мигом признаю́ ту, что уже побывала в моих руках и смех превращается в кашель. Роняю челюсть.

Вот у этих родителей она от меня морозится.

Лия, твою мать, блять, оборачивается, но с ходу решает шмыгнуть к вазонам с пальмами.

Срываюсь с точки опоры за ней, сука, раздув все паруса.