Текст книги "Sex под запретом (СИ)"
Автор книги: Анель Ромазова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
= 45 =
Кто смотрел все сезоны игр престолов, тот меня поймёт. Я не большой любитель придворных интриг, но по ощущениям прочно в них увязла.
Итак!
Допустим, Лебедев – король. Дальше по цепочке следует: обожаемая им королева – будущая мать.
А между ними прекрасный принц, в которого по уши втрескалась безродная дворняжка.
Пересечением становится момент – они оба спят и видят, как меня отвадить.
У меня так и звенит в ушах, небрежное высказывание Нелли Артуровны: Ты не похожа на тех, кого я видела с сыном раньше.
Читай между строк: Ты ему не пара.
Написано крупным шрифтом и заверено печатью. Мать не одобрила твой выбор.
Всего-то нужно поставить Нелли Артуровну в известность, что мы с Амином разошлись, как в море корабли. Добавлю от себя к известной фразочке. Костров проехался по мне, как трёхэтажный лайнер по сбитому из плохеньких дощечек плоту и потопил.
Забил в мою корзину трёхочковый.
Да!
Я начинаю очковать, глянув на часы и осознав, что до встречи осталось меньше сорока минут, а я голову не просушила. Но чопорную блузку выгладила и юбку парадную для важных экзаменов.
Меня позвали в ресторан, а потом в театр. Рушится моя схема и, масса доводов летят коту под хвост.
О чём она хочет поговорить?
Ответьте кто-нибудь на этот вопрос, ибо я сгрызу себе пальцы до локтя.
Мне страшно и не страшно.
Голос у Нелли Артуровны был дружелюбный. Мягко она стелет, не пришлось бы потом позвоночник выправлять после такого ложа.
Кристина стучится ко мне в спальню.
– Входи, – отзываюсь, но не предусмотрительно. Стою я в капроновых чулках, понятия не имею, откуда они у меня взялись, но целые колготки я не нашла.
На мне ещё везучие, развратные трусики с бантом на попе. Задумываюсь выплеснуть перед выходом водички за порог. К удаче или нет, но я готова кинуться в любую ересь, лишь бы сгладить трения и выпутаться из клубка.
– Ты уходишь? – Кристина сморщившись, загадочно смотрит на мой лифчик. Он из другого комплекта. У модниц моветон надевать что-то не под цвет, а там и качество разное, зато он создаёт видимость груди, соответственно, есть что выпятить, и ты начинаешь чувствовать себя уверенней.
Нет, это не помогает, я чувствую себя, как перед сдачей ЕГЭ. Знаю, что буду говорить досконально. Знаю, что меня выпотрошат негодованием, как икру из лосося, но нервных припадков это не отменяет. Пальцы мои стынут, а поджилки, будто хвосты гремучих змей трещат.
– Ухожу, оставь мне несколько капкейков на вечер, – заем ими стресс, а может, и депрессию.
Чего я не знаю, так это методов Нелли Артуровны. Возможно, она вообще серый кардинал и крутит шей Лебедева, как ей удобно.
Мамочки, зачем я согласилась на встречу!
– Ага, а можно, я воспользуюсь стиральной машинкой. Ещё хочу в ванне полежать. Маску для волос сделаю и для лица. За собой потом приберу, – придраться не к чему, она словно воспитанница института благородных девиц.
По мне колючей рябью проходится ревность. Сиять Кристина собралась для Амина, а я никак не смогу помешать.
Ну почему?
За что?
Впору причитать и заламывать руки к небу, но я так и не просушила голову, а времени в обрез.
– Пользуйся, ради бога, ты теперь здесь живёшь, – машу ладонью, по типу мой дом, временно ваш дом.
– Тогда не мешаю. Спасибо, что приютила, – Кристина прокручивается на пятках, потом добавляет игривым тоном, – Классные трусики. Твоему парню понравятся, а лифчик не подходит, может его снять. Они это любят, когда без белья, – очевидно смущается, сказанув лишнего.
Мы не подружки, чтобы обсуждать интим.
Нет у меня парня, зато с горой навалено проблем.
– Угу, – односложно бубню, не вдаваясь в подробности, коим боком на мне надеты парадно-выходные трусишки.
Настрой у меня, надо пояснить, небоевой. Небо затягивает серым. Сыпет мелкий, противный дождь. Ветер метёт опавшие листья по тротуару. Скачу до маршрутки, на ходу застёгивая молнию на короткой курточке. Полуботинки на мне удобные с тракторной подошвой и до середины икр. Не сочетаются с юбкой, но хоть в них какое-то удобство.
В состоянии сжатой пружины, сажусь на почётное переднее место. Спину держу прямо, опасаясь, шевельнуть суставами. Они скрипят, как не смазанные. Нагрузка на нервы критичная.
Вхожу в уютный ресторанчик, уже бледнее, чем скатерти на столиках. Нелли Артуровна поднимается с места, завидев меня цепким взглядом. Она утончённая женщина, владеет чувством вкуса и стиля. Кашемировое платье до колен, свободно сидит на точёной фигуре. Высокие кремовые сапоги. Минимум украшений и макияжа, но не одной морщинки и возрастных изменений, всё филигранно скрыто тональной основой, а неброская помада подчёркивает контур красивых губ.
Улыбается она мне широко, как родственнице, по которой соскучилась и страстно желает заключить в объятия.
С ума сойти!
– Я тебя наверно напугала своим звонком? – кивком пригласив официантку, продолжает меня разглядывать и смущать.
Удерживаюсь от невольного жеста, потереть шею, а потом выпалить: что вам от меня надо? Заканчивайте меня доводить до нервного срыва.
– Нет, что вы! Неожиданно просто, – я мямлю, попутно отвергая меню у девушки, и прошу стакан негазированной воды. Нелли Артуровна заказывает себе простой салат и воду с лимоном.
– Детка, расслабься, у нас теперь много общего – это мой сын, предлагаю дружить и тесно общаться. У Амина не дождёшься, когда он привезёт тебя в гости и даст ли спокойно поговорить.
– А! То есть, вы за этим меня позвали, но мы с Амином уже не вместе, – решаю не тянуть никого ни за какие органы. Не насиловать себя и не отнимать лишнее время у занятой женщины. Глаза, конечно, пучу от неожиданности.
– Глупости. Я с ним утром разговаривала, и он сказал, что у вас всё прекрасно. Я же видела, как он на тебя смотрел. У моего сына есть одно качество, если он хочет, то добьётся и получит. Его невозможно остановить и уж тем более что-то запретить. Эффект будет обратный. Амин такой же настырный, как и его отец, царство ему небесное.
– Простите, – извиняюсь из вежливости, хоть и не я затронула щепетильную тему.
– Да ну что ты. Это было двадцать лет назад, Амин отца не помнит. Он экстремальным туризмом увлекался и разбился в горах. Кроме фамилии и характера, Амину нечего от него взять. Жили мы, не сказать, чтоб душа в душу. Его вечно не было дома, а деньги тратились на снаряжение, но не на семью, – делится инфой не для моих ушей. Я же как тот ворюга под прикрытием. Маскируюсь и ловлю с жадностью её откровения, – Боюсь я за сына. Опасный спорт, где что ни день, то травма. Он ещё каждое лето к деду в Осетию ездит, горы эти чёртовы покорять, – комкает судорожно салфетку, и я, поддавшись порыву, накрываю её ладонь и поглаживаю. Нелли мягкой улыбкой благодарит меня за участие, – Я вот о чём хотела попросить. Тема деликатная и очень личная.
– Нелли Арту…, – запинаюсь, наколовшись на осуждающий взгляд, исправляюсь, – Нелли, Амин мне нравится. Там намного больше, чем нравится, но…мы расстались, – расширять не стремлюсь. Мы толком и не встречались, чтобы заявлять о чём-то серьёзном.
– Серьёзно у вас или нет, время покажет. И я о другом. К Глебу племянница приехала, я случайно наткнулась на их переписку, а там твой адрес упоминался. Ты не могла бы за ней понаблюдать, втереться в доверие и кое-что для меня разузнать, – смотрит с хитрецой, якобы мы уже спелись на один мотив, и я дала согласие дружить против Кристины.
Вы издеваетесь – не то заорать на весь ресторан, завопить хочется, а потом упасть, биться головой о пол и трясти ногами.
– Я стесняюсь спросить, как вы поняли, что мой адрес – это мой адрес, – пережидаю, пока психанувшая во мне девочка угомонится. Иначе пошлю я Нелли туда, куда её не посылали.
– Детка, я очень люблю своего сына, а уж тем более хочу знать от и до, с кем именно он спит. Не обижайся, твоё резюме меня полностью устраивает, кроме одного…
Дальше из-за поднявшегося свиста в ушах, я ничего не слышу.
= 46 =
Пью мелкими глоточками воду, по причине того, что выкраиваю себе передышку. Мой достаточно развитый мозг не справляется с обработкой поступающей в него информации.
Кажется, зря я покупала курсы Викиум для увеличения активности. Торможу, дико, застряв на мысли.
Как же всё запущено в этом механизме. Как остановить колесо фортуны, продолжающей выдавать мне билеты с сомнительными выигрышами?
Ладно, хорошо. Может, даже прекрасно, что Нелли Артуровна не испытывает ко мне антипатии, но требует невозможного. Следить и наушничать за Кристиной для меня противоестественно. К тому же на меня собрано досье. Это не так сильно волнует, если только Нелли не узнала про…
– Милая, да не расстраивайся ты так. Я помню свою молодость и помню, как амбиции кружат голову. Хочется всему миру донести свою правду. Это уже с возрастом понимаешь, что между чёрным и белым, есть серые тона и не всегда всё именно так, как кажется. Твоя статья меня огорчила, но не настолько.
Капец! Она тоже в курсе, кто прячется за псевдонимом Фила Борзого.
– Я начала собирать материал, ещё до того, как познакомилась с Амином. Потом передумала, а потом…– начинаю оправдываться, но посредине случатся затык, и я не нахожу, как адекватно обставить причинно-следственную связь своих поступков. Одно налипло на другой и получился снежный ком. Он на меня безбожно давит. Честно, у меня больше не хватает сил всё это выдерживать.
Я сдаюсь и умываю руки. Мне не стрёмно перед ней извиниться, но только исправить я уже ничего не исправлю.
– Это не первая статья, но, надеюсь,последняя. Глеб удалил из сети всё о ней напоминания и знаешь, как оказалось, всё вышло даже к лучшему. Я бы сроду не оставила должность, если бы не пинок под зад. Буквально утром встала и поняла, как же хорошо наслаждаться беременностью, наводить в доме уют. Я вот варила Глебу борщ и мне вдруг жутко понравилось, ждать его на обед, смотреть лёгкое кулинарное шоу, а не висеть на телефоне и что-то решать. Само́й удивительно, что думаю про груши в саду и клумбы, – мечтательно вздохнув, выглядит не совсем леди, а как одна из отчаянных домохозяек, привыкшей всегда и всё держать под своим контролем. Лебедеву далеко до Нелли в мастерстве держать напряжение и интригу на высоте, – К чему я это всё, а к тому, что больше благодарна тебе, чем злюсь. Ты сберегла кучу моих нервов, а волноваться в моём положении и возрасте небезопасно.
– Ясно, но я всё равно извинюсь. Я уже сто раз пожалела о статье, – умнею стремительно.
Не то у меня положение, чтобы гнуть правдоруба. И я не поддерживаю их махинации, но правы те, кто говорят, что своя рубашка ближе к телу. Вертеться ужом на раскалённой сковородке не очень -то приятно. Я эгоистично выбираю себя, ну и осознаю в полной мере, что силёнок у студентов журфака с гулькин нос для серьёзных дел.
Главный редактор газеты, взрослый дядька и матёрый писака, да и того прижали к ногтю, и он спалил мой псевдоним и Нелли, и Лебедеву, а обещал оставить инкогнито.
Что скрывать, обескураживает меня вынужденная ситуация. Ещё Кристина эта, будь она неладна. Вот нафига мне защищать её личное пространство, но гнусно становится.
– Извиняться не нужно, окажи мне услугу и будем считать, что ничего не было. Амину совсем необязательно знать о разговоре, между нами, девочками. Присмотри за Кристиной и по возможности достань мне фото её сына, – компромиссом здесь не пахнет.
– Не поняла? – обалдело на неё взираю.
– Этот секрет я не буду раскрывать, просто, в свою очередь, сохраню в тайне от Глеба, кто автор статьи.
– Ваш Глеб …он..он вынудил меня угрозами расстаться с Амином. Он всё узнал, раньше вас и пообещал, почти что закатать меня в асфальт. А ещё, обвинил в том, что я специально с Амином начала встречаться, ради паршивого хейта, но это не так…Я влюбилась, но…, – глубоким вдохом, пытаюсь восстановить рассудительность и не сказануть лишнего, но с опозданием спохватываюсь, оттарабанив всё, что можно и нельзя. И вот из сказанного нельзя ничего.
Мама миа! Язык у меня без костей, как размягчённый пластилин даже не запнулся во рту, а надо было придержать его за зубами. Сфигали вот я ей всё выложила подчистую. Таращусь на висящую за её спиной икебану. Сухая композиция удачно висит, что если расфокусировать взгляд, то у Нелли над головой появляется венец из рябины. Ни дать ни взять богиня плодородия. Цветёт и пахнет вкусными духами. Может, у неё и правда всё лучше, чем раньше, и мне не сто́ит волноваться.
Что греха таить. Я себя переоценила, есть люди поумнее.
– Да верю я, верю. Я куда наблюдательней Глеба и смотрю намного глубже фактов. Сделаем так: с Лебедевым я поговорю, можешь его не опасаться. Даю добро встречаться с моим сыном, но при одном условии. Ты от меня ничего не скрываешь и отвечаешь честно, на любой вопрос, чтобы я не спросила.
– Я не хочу следить за Крис, – подбираюсь, расправляя плечи, переживая конкретный шок. Она не против, чтобы мы с Амином…Несмотря на…
Ох, Офелия, бесплатный-то сырок он ведь только в мышеловке.
– Придётся. Я же иду на уступки, а ты мне должна как никак, – вот и оно.
– Я попробую, – выкручиваюсь пространным ответом, – Вы не обидитесь, если я не пойду в театр? – театр я люблю, но вряд ли получу удовольствие, когда противоречиями распирает изнутри.
– Нисколько. Подруге позвоню, сто лет не виделись. Имей в виду, Детка, со мной гораздо приятней дружить, – подмигивает, и вроде как меня это должно расслабить, но что-то дурно и хочется на свежий воздух.
Прощаюсь по-быстрому, вылетая из-за стола. Забираю куртку в гардеробе, а надеваю на крыльце.
Благо набухший язык, не пускает кучу ругательств вслух. Представляю, как удивятся интеллигентные посетители, услышав из уст приличной девочки крепкий мужицкий мат.
Хорошо -то хорошо, но ничего хорошего. Карантин Лебедева снят, но так-то не грамма ни легче.
Моросящий дождь усиливается. Лупит по лицу, а в меня вдруг чертовщина какая-то вселяется.
Сколько можно на меня давить. Я устала молчать в тряпочку. Что может быть хуже того, что Амин считает меня нечестной давалкой.
Не добежав до остановки, круто разворачиваюсь и, шлепая по лужам, бегу, огибая прохожих, к его дому. Возможно, Амина нет, тогда прошмыгну в подъезд и подожду. Перехвачу, пока Крис не пристроилась, но…Выложу про статью и меня фигурно побреют.
Одуматься бы, но где я, а где адекватность. Лопнуло моё терпение и помахало ручкой.
Ноги гудят, и я задыхаюсь, но меня несут крылья. Непонятно откуда они взялись. Живность в солнечном сплетении совсем разбушевалась. Трепыхается, а я ведь ненормальная и невменяемая до трясучки.
Машина Амина стоит во дворе. Облегчения никакого, поджимает и будоражит каждую частичку моего тела.
Набираю в домофоне номер его квартиры. Что скажу я так и не придумала, но мне открывают без вопросов.
Залетаю в лифт, не чувствуя ни холода, ни влаги на своей одежде. С концов волос капает вода, и на пол в кабине набегает приличная лужица.
Шагаю прочь. Давлю на дверной звонок.
Все мои переживания компенсируются слишком. Слишком…
Слишком неожиданным явлением полуголого атлета перед моим лицом.
Амин. Костров. Костров. Амин.
Путаюсь в обращениях, врезавшись и разбившись о каменный торс, покрытый росой после недавнего душа. Мускулы в покое, но их рельеф, только слепую оставит равнодушной. Монашкам в этом случае придётся усердно молиться.
Я не та и не другая. Смачиваю языком моментально пересохшие губы.
Боже, как удержаться и не слизать с его позолоченной кожи капельки воды. Сочный и дерзкий аромат геля – это статический транс. Покачиваюсь от головокружения.
Скольжу глазами до края полотенца, низко повязанного на узких бёдрах.
И почему он так близко. Почему я не могу противостоять соблазну. Почему мыльный пузырь моих порочных фантазий никак не лопается. Всё покрыто туманом.
Прежде чем он или я произносят хоть слово. Обхватываю его шею, запрыгиваю на руки и целую со страстью.
= 47 =
Слепившись губами меня, сметает быстрее, чем пух с одуванчика в порыве бушующего ветра. Ураган закручивается внутри, а снаружи благодаря рукам, сжавшим мою попу и закрепившим затылок, просто горячие тиски.
Даже захоти я вырваться или одуматься, то ни на что не повлияла. Я целую. Амин набрасывается. Сдвинувшись и прислонив меня к стене. Узкая юбка, естественно, задралась выше некуда. Его полотенце и мои трусики – считай незначительный барьер между его мужским концом и моим женским началом.
Сжимает он меня крепко, прям до боли, постанываю и от этого, и от его языка, бьющего мне в рот. Взрывающего своим вкусом рецепторы и моё тело встряхивается с шипением, как откупоренная бутылка с газировкой, но перед тем, как отвинтили крышку, меня знатно разболтали.
Полагаю, разговоры по душам переносятся на поздний срок. Нам никто не мешает. Между нами ничего не стоит. Статья меня парит, но как-то внезапно приходит уверенность, что у меня получится донести про Светку и её козни.
Амин поймёт. Он обязательно поймёт. На этом мысль теряется в атаках его губ. Толкается пахом в промежность, имитируя трахающие рывки.
Ластовица трусиков, пожалуй, единственное сухое местечко из всей моей одежды, но она мокреет. Влагалище откликается, сокращаясь постыдными импульсами.
– Амин, я влюбилась в тебя, – исторгаю из себя неопознанный звук. На стон не похоже. На мурлыканье тоже. Больше отчаянное требование, снять с меня влажные тряпки и обтереть досконально голыми руками, голое тело.
Меня будто зефирку плавит на литых мускулах парня. Я растекаюсь по нему и липну к сладкой патоке его возбуждения и своих потребностей. Тут уж не до высокого и морали.
Амин целиком оправдывает свою фамилию. Он Костёр. Он пламя. Он огненная стихия, а со стихиями, всем известно, борются лишь смельчаки.
– В меня влюбилась или в классный член? – вроде не злобно. Без унизительного подтекста.
– В обоих, – пронзает удовольствием от покалываний его кротких жёстких волосков на затылке.
Погружаю в них пальцы, подставляю рот для внеочередной акции захвата. Языками вразнобой исследуем полости, влажно чмокаясь. Целуясь даже не взасос, а до вакуума, который вытягивает из лёгких весь воздух.
Поначалу не пойму, что происходит. Или я переполнилась желанием и теперь тяжесть набухшего тела силой гравитации тянет к земле или…
Амин ставит меня на ноги.
Всё-таки второе.
Дотягивается до дверной ручки, налегая на меня, и прикрывает. Вдавливаюсь в плечи, поразившие меня великолепием грубой мужской силы.
Вожу губами по гладкой и горячей коже. И это так хорошо, словно мне ничего больше не надо. Чувствовать на себе его руки. Впитывать его острый запах и хорошо.
Двести раз могу повторить, но лучше крикнуть. ХОРОШО!
Хорошо, когда он сам расстёгивает на мне куртку, затем отводит полы в сторону. Разглядывает прилипшую к груди блузку. Прозрачная тряпочка облепила выпуклость, а выпирающие соски не в состоянии скрыть лифчиком.
– На улице дождь, я поэтому мокрая, – поясняю простуженным голосом.
Меня целенаправленно склоняют к сексу, а я склоняюсь, как неправильная форма глагола в английском – позволять.
– Не смотри на меня, Няша, как будто ты не…, – Амин обрывает себя, прочищая горло. Забирается пальцами под юбку. Сдвигает трусики и разводит припухшие складочки. Напористо всё это проделывает. Меня кидает к стене властно-касательным давлением.
Я уже в неё вмята грудой тестостерона, куда до него моим эстрогенам. Они в данный момент пичкают либидо до помутнения.
– Выслушай меня…сначала. Я с Лексом не..., – давлюсь слюной, всхлипнув и хватаясь ладошками за прохладную поверхность позади себя. Слиться со стеной нереально. Амин продуманно гладит, подрастающий бугорок клитора. Водит по кругу, трёт и наблюдает, как у меня расширяются зрачки.
Ловлю губами что-то, но не воздух, когда он резко насаживает меня на два пальца.
– Не хочу. Хочу твои губы на члене, – режет хрипло. И в подтверждение расплющивает, проталкивая солоноватую фалангу большого пальца мне в рот.
Не знаю, как ему отказать. Особенно тем местом, в котором концентрированное возбуждение сжато в комок и хлюпает от ритмичных толчков. Моя узкая дырочка вроде и незначительно растянута. И трахает Амин пока что не членом, но вкупе с тем, что параллельно сосу, то – отказать – это не моя опера. Репертуар противоположный. Ахаю, задыхаюсь, стону тихонечко.
Глаза у него темнее, чем всегда. Почти яростно. Ненасытно. Подозрительно обескураживают. Гипнотизируют. Подчиняют. Такого Амина я не видела. Такому Амину невозможно сопротивляться. Он берёт меня мануально со всех локаций.
И да, и нет одновременно в моей голове, но пальцы во влагалище притормаживают за долю секунды до оргазма. Не кончив, колыхаюсь беспокойно, а он освобождает рот, размазав по губам слюну. Заводит руку мне за спину и накручивает волосы на кулак. Давит на затылок, опуская на колени.
Всё как-то не так. Амин возбуждён и сильно меня хочет. Понимаю, куда ведут его тиранские замашки. Ещё утром я рвала голос, доказывая, что встречаюсь с Лексом. До этого обидела, потом вообще рассталась, поэтому мне надо доказать, что он единственный к кому пылаю страстью и чувствами, и сожалениями за проступки.
Начались наши отношения не с того, но я сделаю всё, чтобы исправить.
К тому же мне тоже хочется…
Я влюбилась в Амина. Влюбилась в его член. Почему нет, когда да.
Берусь за узел и с выдохом распахиваю полотенце. Прижатый чёрной тканью орган выскакивает и хлопает куполом головки по щеке.
Очевидной становится грубость. Амину позарез нужно разрядиться. Сбросить запал, чтобы потом вдумчиво выслушать моё признание.
Его член – восторг, как напряжён. Опыт был. Всё нормально.
Принимаю в руки основание. Всё никак не понимая отчего веду себя развратно, но смущаюсь, впервые и заинтересованно трогая тяжёлые мешочки яиц. Выделенная на пунцовом конце смазка, белёсая и гуще дразнит порочным ароматом. Робко собираю её языком, накрывая ртом, как будто в глубоком поцелуе втягивая бархатную и по-особому нежную вершину ствола.
Вылизываю уздечку, припоминая из теории: это должно нравиться. Дрочу крепко закалённую арматуру, создавая немыслимый спектр ощущений. У меня воспаляется низ живота, сокращаясь, выталкивает смазку и на трусики, и между бёдер. Пальцев Амина там не хватает. А член пока занят.
– Да, Солнце, так, – Амин, в прямом смысле, скрипит связками. Мужественно, без всяких там фальцетов, стонет.
Упирается кистью в стену, другой жестковато фиксирует за волосы. Надо бы напрячься уязвимостью положения, но чувствую, как ему сильно надо закрепить доминирующие позиции. Да и с членом во рту не так-то просто возмутиться.
Сложно остановить, когда Амин качает бёдрами, заполняя полость целиком. До корня языка затем ударяет в заднюю стенку горла, причиняя дискомфорт, но расслабляет другим. Мне в удовольствие ощущать в себе такое на него воздействие.
Втягиваю щёки, наращивая остроту в его скольжениях. Неприличность ситуации заводит и меня. Я сосу усердно и с энтузиазмом в коридоре его квартиры и не раздеваясь полностью. Типа заскочила на секунду сделать своему парню приятный сюрприз, но…
Парень сюрпризом недоволен.
В неприлично быстром темпе раскрывая мои губы, чтобы толкаться и не прислушиваться, как я, не успевая подстраиваться и глотать слюну, захлёбываюсь ею.
Ладошками выставляю ограничение, но это как спичами сдерживать каток. Если не можешь побороть беспредел, тогда возглавь его. По твёрдости ствола Амин уже скоро спустит пар.
Ему хорошо. А мне пока непонятно…
Не больно, но и не так, как я себе представляла. Он словно механически отрабатывает, на холодную голову или слишком торопится, кайфуя в одного.
Содрогнувшись и прорычав нелестное словцо, выплёскивает сперму, обжигая язык обильной струёй. Не вынимает, пока я всё не сглатываю и не очищаю член до скрипа облизав. Натруженное горло саднит, а моё чувство собственного достоинства больше смахивает на обветшалую тряпку или коврик, постеленный у порога.
Амин не проявляет прежней чуткости. Выравнивается, одаривая меня взглядом равнодушного засранца. Типа окей, минет доставили, где расписаться и на выход.
Он поднимает полотенце с пола, затем ни слова не говоря, поворачивается ко мне крепкой мужской задницей и пропадает с полей зрения. Я, пребывая в неловком шоке, поднимаюсь с колен, поправляя на себе одежду.
За ним не иду, меня не приглашали.
Обиваю порог, не догадываясь, куда себя деть.
– Я тебе такси вызвал, – объявляет Костров, вернувшись из спальни уже в спортивных трико.
– Амин, выслушай меня, пожалуйста. Ты злишься, я понимаю, – набираю побольше воздуха в стеснённую грудь. Глаза мои заполшенно мечутся, но натыкаются и ударяются в непоколебимую стойку.
– Выслушать про статью, в которой ты облила грязью мою мать и меня заодно? Или про бурную ночку? Не утруждайся, вопросов у меня нет. Лекс поделился подробностями, – дёргает мою руку, насильно разжимает сведённые в кулаки пальцы и заставляет взять коробку с телефоном.
Встряхиваюсь, как от смачной пощёчины. Всё это, блин, вправду происходит со мной?
Орловский подлая скотина!
– Амин, но всё же не так, как он преподнёс, – выпаливаю в отчаянии, растоптав остатки своей гордости.
– А как? Ты с ним не трахалась или не писала статью, пока я, расшибая лоб, к тебе подкатывал? – иронизирует зло.
– Я не помню, и да, это моя статья, – опускаю глаза с чётким пониманием, что люблю его, а наивность моя сыграла против.
– Мне это уже неинтересно. На этом всё. Теперь ты с Лексом, пусть он и разгребает, но я бы на его месте не стал, – окатывает с ног о головы презрением, – Минет крутой и телефон ты заслужила. Такси скоро подъедет, можешь идти. Сказать мне больше нечего. Крис предупреди, что я заеду за ней в девять.
Внутри поднимается бунт против его слов. Вытер ноги и перешагнул, вот как я это воспринимаю, но унижаться перед ним сильнее не стану, но сердце моё, кажется, только что вырвали.
Швыряю в Амина тяжёлую коробку с телефоном, наперёд зная, что увернётся. Дверью не хлопаю, а прикрываю за собой тихо. Рвущиеся слёзы держу до последнего, но выйдя на улицу, выпускаю солёную влагу на волю. Дождик капает, омывая мои зарёванные щеки, и никто из прохожих не видит, как я плачу.
