Текст книги "Sex под запретом (СИ)"
Автор книги: Анель Ромазова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
=19 =
Он обещал высушить меня языком. Тогда может мне не оборачивать вокруг груди полотенце и оставить всё как есть?
Не обтирать порозовевшую после горячего душа кожу.
А с волосами что делать?
Будет совсем не секси, если заверну голову в махровый тюрбан.
Выпрошенные у Амина пять минут, меня не спасли. Я трухнула, когда он с порога начал стаскивать с меня мокрую одежду. Переволновалась, перегрелась и дала задний ход. Не до конца, конечно, но прилично тормознула, распинаясь про середину сентября, потом про бабье лето, потом про вирусы какие-то ему несла. Чёрт ногу сломит в том, что я ему наплела, чтобы уединиться, глубоко вдохнуть, но с трезвостью всё как и прежде тухло.
Чем дольше оттягивать свой выход, тем хуже.
Кручу на себя полотенце. Сжимаю губы. Выхожу.
Амин пасёт меня в дверном проходе одной из спален. Здесь их несколько, а ещё кухня и...не о том я думаю. Нафиг мне планировка его квартиры когда…
– Согрелась? – бросает единственное слово, но смягчает резкость игривой усмешкой.
– Да…ну..ага, – такая вот неожиданность, у меня скончался словарный запас.
Амин, как и я, одет практически, в чём мать родила, не считая лоскутка ткани небрежно и низко повязанного на бёдрах. Я прикрыта чуть больше, но это ничего не меняет. Мы идём к тому, чтобы…
Фух! Щёки у меня, как у девственницы заливаются краской. Надо ли его предупредить про первый мой раз? Не все хотят брать на себя ответственность. А мне позарез надо её лишиться. И не менее важно сделать это с Амином. Физически он меня сильно привлекает, потом такой тяги до старости, может, не случится.
Чушь у меня в голове и каша.
Тереблю узел на полотенце.
Развязать? Оставить так? Предложить ему освободить моё тело от махровых оков?
Рассыпаюсь в предположениях, пока Амин, навалившись на косяк, противоположный тому, где стою я, что-то усердно обдумывает. Образ у него такой полуголого мыслителя.
– Энциклопедии точно нет? – покусав губы, первой решаюсь расколоть тишину хрустящим голосом.
– В печатном варианте – нет, есть наглядное пособие, – смешливые черти скачут в его чёрных зрачках.
– Какое?
– Пиздец, какое возбуждённое ..пособие, – смеётся он и я вместе с ним.
Вытягивает руку, просовывая палец в ложбинку между вздрогнувшей груди. Тянет к себе полотенце, делая его на мне свободней.
Предугадав, что засмущаюсь, стоять перед Амином совершенно голой. Кладу ладонь на пресс, вдавливая подушечки пальцев в нижние два кубика, затем по дорожке тёмных волосков крадусь ещё ниже, по блядской дорожке приближаюсь к сводам мышц над тем самым органом, крепко стоя́щим под махровой занавеской.
Выпуклость приличная. Будоражит мою фантазию посылом, а вдруг на вид он мне не понравится. На ощупь он был классным, но вот визуалочка может подкачать, поэтому дёргаю с Амина полотенце и зажмуриваюсь. Уже вслепую обвожу туго натянутую головку, гибкий каменный ствол, опаливший сразу же кожу ладоней. Ощущения такие, словно ведёшь по дереву , обтянутому чем-то шелковым, а под ним пульсируют борозды вен.
Большой такой. Весь большой. У меня пальцы на его половом органе не сходятся. Приоткрываю один глаз, второй оставляя на стрёме, вдруг член повергнет меня в ужас, тогда я вслепую ринусь бежать.
Прекрасный план, но…
Член офигительный. Стоит ровно, красиво и гордо. Как будто хвастается, смотри я какой привлекательный.
Сжимаю ладонь туже.
Амин выдыхает сипло и рыча, струю горячего воздуха мне на лоб, затем к нему же прикладывается своим. От него пахнет мятой и свежестью, а ещё вкусным здоровым телом. Дезик потрясающий, прям лизнуть его хочется и прихватить зубами.
– Не торопись, – направив в моё лицо одурманенный взгляд. Трогает больши́м пальцем мои выпяченные от стараний губы. Легонечко давит на них и расплющивает. Меня это как-то обездвиживает. Обхватываю ртом, касаюсь кончиком языка солоноватой подушечки. Посасываю заторможено. Он словно телепат глазами доносит, чего от меня требует, – Хочу кайфануть от тебя, – слова растянутые.
Действия Амина плавные. Согласно моим ощущениям, опасается спугнуть неосторожностью или же резкостью. Промежность горит и сокращается, выталкивая между бёдер что-то густое и вязкое.
Всхлипываю.
Амин рывком освобождает меня от полотенца, и я снова со всей силы жму веки. Есть такое, что ему может не вкатить отсутствие выдающихся форм.
Двигаю рукой по каменному стояку. Сосу прилежно, втягивая и выпуская одну его фалангу, не потому, что настаивает, а потому что мне само́й так хочется.
Не смотрю, но слышу, частую тягучую отдышку из груди Амина, потом сама задыхаюсь, когда мои соски подвергаются пощипыванию, натягиванию и продуманному растиранию.
Поздно. Поздно мне метаться.
Амин как-то опасно дёрнувшись, втискивается в меня. Расплющивает на узком косяке. Позвоночник обдаёт холодком от древесины за спиной. Ахаю не единожды.
Он же скрепив за талию, поднимает меня вверх, заставляя проехаться животом, грудью, чувствительными сосками по его великолепно упругим и раздающими жар повсеместно мускулам.
Это невероятно приятно. Голову откидываю, затылком приложившись в стену. Ноги скрепляю на его пояснице, вздрогнув и восхищённо простонав. Его поразительно волнующий член, проехавшись всей длиной по мокрым складочкам, головкой задевает самый центр. По ноющему клитору скользит и это именно то, чего я ждала.
– Ахренеть, Солнце, у меня первый раз так. Бомбит от тебя нереально, – густо выдыхает мне над ухом, пока тащит в неизвестном направлении. Вышагивая и натирая припухшую жемчужину в моей безбожно искрящей ракушке.
Жуть просто, какое сравнение приходит на ум, но что с меня взять в полубезумном, возбуждённом состоянии.
Падаем на кровать.
– Давай уже целуй, – выпрашиваю крайне требовательно. Слишком часто прерываюсь, чтобы сделать вдох.
– Куда? – слышится мне подвох в его голосе, а тарахтящее сердечко чует, что сейчас ляпну дичь.
– Куда хочешь, – ляпаю.
Снимаю с его поясницы ноги, ёрзая мне, удаётся их свести и выставить коленки Амину под солнечное сплетение. Всем понятно, что безобразие в нижнем ярусе мной не предусмотрено.
Амин облизывается похотливо и голодно. Амин сверкает глазами и склоняется. Поверхностно целует, надавливая на колени и заставляя выпрямиться под ним.
– Люблю, когда девочка на всё согласна, – выгружает хрипловато, словно возбуждение прихватило его за горло и мешает расслабленно звучать.
Смущённая. Шокированная. Лежу и перевариваю, что значит, на всё согласна. Я же не …не..не легкого поведения, хотя попробуй ему это докажи теперь.
Амин чмокает меня в нос. Покрывает поцелуями лицо, спускаясь на подбородок, а затем обхаживает частыми – частыми поцелуями горло. Набросившись на грудь, которой, казалось бы, у меня нет, зарождает неугомонный трепет. Вплетаю пальцы в его загривок, царапаю и извиваюсь под приливами умопомрачительной дрожи.
О, боги!
Как он проворачивает с моим телом фокусы. Вылизал, искусал, но слов нет, как мне нравится. На губах сироп от предвкушения, что дальше будет ещё лучше.
Проморгав момент и проморгав бдительность, поддаюсь без всякого сопротивления. Он проводит ребром ладони между ног. Языком скользит от пупка к лобку и ниже. Раскрывает самое сокровенное. Поднимает голову и с полным бесстыдством разглядывает, несколько мучительных секунд.
Я вся в его власти. Вся. Балансирую на тонкой ниточке между стыдом и нездоровым интересом. А ещё призывно покачиваю бёдрами от забродившего в крови хмеля.
Вот нельзя мне пить.
Нельзя!
Слабенькое оправдание, обвинять алкоголь, когда он здесь совсем ни при чём.
– Правила помнишь?
Я и имя своё не выговорю, какие могут быть правила.
– М-м-м…, – мычу невнятно и качаю отрицательно.
– Всё, что я рисую. Вслух и громко, – требовательный взгляд шарит по мне. Киваю, как болванчик, выражая полное согласие и подчинение.
Внизу живота всё стягивает, похоже на то, что желание кто-то невидимый сматывает во мне, как леску. Оно становится ярым напряжением и бурлящей кровью. Я, блин, закипаю, в момент погружения Амина лицом в то самое неприличное местечко.
На клиторе образуется раздатчик беспрерывного тока. Амин дотрагивается языком и снизу доверху прошибает разрядом.
Дальше я уже беспорядочно мечусь по постели то шепча, то выкрикивая.
К-О-С-Т-Р-О-В.
До самой последней буквы держусь, но нахожусь не в себе.
Он обещал меня высушить, но с каждым мазком, промежность увлажняется намного сильнее. Давящую тяжесть терпеть всё сложнее.
Амин решительно удерживает меня за попу и не прерывается, кружа по складкам языком так, что вставка про искры из глаз будет в тему. От них моё зрение и страдает, когда всё остальное пищит и стонет от восторга, волшебных спазмов и чувственных пульсаций.
Перебираю жёсткие волоски на его макушке. Стопами вожу по покатым бугрящимся склонам внушительных плеч. Поджимаю пальчики на ногах, готовясь вот-вот разразиться стоном от удовольствия.
Вот-вот!
Почти!
Да! Пожалуйста!
Спасибо!
Ниточка между мной и сознанием рвётся. Я рвусь, потерявшись в волнах божественного оргазма. Круть! Невероятная круть! Не представляю, что может быть лучше.
Амин тянется к тумбочке, и я замечаю на ней ленту презервативов. На этот раз он подготовился и исключил форс-мажор. Отцепив один фольгированный квадратик,надрывает упаковку зубами. Отточенным движением прикладывает прозрачную плёнку к поблескивающей пухлой головке. Раскатывает презик по стволу уверенно, со знанием дела.
Моргаю учащённо и силюсь навести резкость. Озвучивать какие-то мысли даже не пытаюсь, потому что мыслей нет, а пушистее облака качают меня и лишают воли.
Амин ложится на меня сверху. Накидывается на губы, заглушив напрочь писк, когда его член врезается во влагалище и треском рвёт девственный барьер. Звон и резкая боль отзываются даже в ушах. Дышать я перестаю мгновенно.
– Нихрена себе сюрприз. Ты когда собиралась предупредить, что девственница? – бросает, просверливая меня недобрым взглядом, и мое сердце отрывается и летит в пятки.
= 20 =
Размер имеет значение. Огромное значение, растянувшее моё влагалище, убийственно твёрдой и громадной эрекцией. Сузиться и вытолкнуть из себя член, абсолютно никакой возможности. Столкнуть Амина с себя, накрыться подушкой и порыдать, а желательно в ней задохнуться, гордость не позволяет.
В моих сухих широко открытых глазах отражается вся боль, которую я познала, потеряв девственность, стыд и совесть. Последние две эмоции хапаю из выражения немого упрёка на лице Амина.
Я больше никогда не буду заниматься сексом.
Никогда! Никогда! Никогда!
Как бы вежливо попросить ЕГО из меня выйти?
– Амин..., – шепчу, с трудом разомкнув , сведённые до онемения губы, на другие подробности объёма моих лёгких не хватает. Дышать немного сложновато.
Прячу лицо у него на груди. Завожу ладони за спину и обнимаю там, где сходятся лопатки. Он весь застыл, нависнув надо мной грозной массой. Если потеряет опору и упадёт то, безо всяких сомнений, раздавит. Это, конечно, приятно, быть распятой под его идеально сформированным телом. Но, не мне и не сейчас.
Колючая волна набегает от груди книзу живота. Стенки влагалища силятся сжаться на твердыне поразившего органа, а получается, от этого становится только хуже, но Амин и сам чувствует, что лежу как деревяшка, опасаясь, шевельнутся и расколоться на две части там, где по мне как будто рубанули топором.
Он молчит. Я молчу. Аргументы закончились, как и волшебство.
С опозданием , но до меня доходит, почему многие не торопятся прощаться с невинностью, чтобы такое вытерпеть и захотеть продолжения, надо тронуться умом от любви. Иные разумные объяснения, моё пострадавшее естество отказывается принимать.
– Пояснишь? – выпихивает, сцепив челюсти и подняв подбородок, чтобы спустить носом шумный выдох. Эмоции в нём клокочут, выступая наружу ветками сухожилий на плечах и крепкой шее. Что-то среднее между злостью и вынужденным терпением.
– Нет. Вытащи из меня член и...я пойду домой, – сипло лепечу, отнимая от надёжного укрытия слипшиеся ресницы. Я ведь в Амина вдавилась так, что почти срослась с ним, особенно промежностью. Он врезался по самый пах и там, в соединении очень мокро, щиплет и саднит, но уже тише.
Ответом мне служит сдавленный брутальный стон. Извлекает карательный орган с аккуратностью, но хочется побыстрее, сама начинаю качаться, но, расширив глаза, прекращаю. Стенки влагалища отчего-то странно отзываются на все наши ритмичные движения, томительно дрогнув, как бы подстраиваются под растяжение.
Охаю, спуская Амину куда-то подмышку длинный выдох. Малюсенький всполох удовольствия вспыхивает и, не разгоревшись ярче, гаснет. Болевой спазм ощущается куда сильнее.
– Блядь, Лия, давай я сам, – осипше рычит Амин, жмурится и с муками, исказившими его красивое лицо, избавляет от давления сверху и снизу тоже.
Ненавижу секс! Ненавижу! С ним я завязала до конца своих дней.
Сползаю потихонечку с кровати, краем глаза, поглядывая, как Костров стаскивает испачканный кровью презерватив. Шурую кривой походкой мимо него в ванную, чтобы забрать выстиранные трусики с полотенцесушителя, потом натянуть на себя до неприятия мокрую одежду и смотаться домой, оплакивать потери.
Да, Офелия, да! Секс – это не твоё. Твоё зубрить и, так сказать, набираться теории. Практика она…пошла бы она нафиг.
– Отпусти же, ну, – взвизгиваю вяло, отбиваюсь нехотя.
Амин, захомутав вокруг талии, прикладывается ко мне со спины. Членом таранит ягодицы, его я опасаюсь и его первым чувствую, а уж потом покусывание шеи и томные поползновения в сторону груди, но до неё Амин не добирается, оставив руки под краем рёбер.
Ведёт перед собой в том направлении, куда я и сама собиралась. В ванную. Происходит совершенно невероятное. Переставляю синхронно с Амином ноги, потому что мне деваться некуда. Силищи немерено, не скажу про грубость, скорее ласковый напор, которому невозможно сопротивляться.
Член, умостившись на попке, чувствует себя весьма комфортно, двигаясь при нашей ходьбе. Дыхание сбивается. Болючий узел внизу живота постепенно рассасывается, забирая с собой аффирмации про секс , про не буду и никогда.
Нагота Амина смущает. Близость распаляет. А я по всем признакам утратила объективность. То пугаюсь, то хочу. Разве это нормально?
Зайдя в ванную, усаживает меня на борт углового джакузи. Стеклянный душ остаётся с левого бока от нас. Амин откидывает кран. Проверяя температуру воды, затем удерживая меня одной рукой, снимает с полки стеклянную чашечку с разноцветными шариками. Кидает несколько на дно.
– Дашь мне ещё одну попытку? – предложение сделано удивительно-привлекательным тоном вряд ли хоть одна дура сказала бы нет.
– Не думаю, – формулирую по – иному. Я не дура. Я абсолютная дурища, потому что откусила кусок, а проглотить не смогла.
Вздыхаю и никак не определюсь в само́й себе.
– Вот и правильно, – сбрасывает налегке.
– Амин, я не…– голос трясётся, якобы вот-вот захнычу, но это мне не свойственно. Он прикладывает указательный палец мне ко рту, откровенно намекая замолчать и дать ему высказаться.
– Если бы сказала мне раньше, то сделал бы твой первый раз незабываемым. Теперь придётся вернуться и начать заново, – разводит мои ноги, чтобы тут же между них вклиниться. Склониться, гипнотизируя чернотой возбуждённого взгляда. Заразить томлением по новой.
Ничем хорошим это не кончится.
– Я не думаю, Амин, что хочу…, – пытаюсь. Да, я пытаюсь добраться до ясности, но безуспешно. С грохотом в груди проваливаюсь в ощущения.
– Всё, что касается секса, думать буду я. Твоя задача расслабиться и получить удовольствие, – договорив, накладывает алчные губы на торчащий сосок, нежно сдавив зубы у само́й ореолы, потягивает и проходится по верхушечке языком.
Пальцы неторопливо скользят по складкам, растягивают смазку по малым губкам до самого входа. Беззвучно хватаю воздух ртом.
– Амин, – выразительно всхлипываю, когда он проталкивает палец внутрь и надавливает на переднюю стенку влагалища. Хочется на месте подпрыгнуть, но соски поочерёдно оказываются в плену его губ. Зубы смыкаются. Язык вылизывает с жадностью. По коже струйно хлещет жар.
– Ты ахуенно горячая девочка, просто ещё не поняла, как это трахаться на всю катушку, и кайфовать от члена, – тягучими интонациями вводит в какой-то транс, уперев глаза в моё раскрасневшееся от ласк и пара лицо, но, не отрываясь от вылизывания сосков.
Вводит второй палец в лоно, ритмично притрахивая. И я теку, спускаю густые соки ему на запястье и смотрю, едва успевая проглатывать подступающую слюну.
Я же..
О,да!
Знакомый клубок скручивается туже. Самовоспламеняется. Сокращаясь влагалищем, сжимаю его пальцы.
– Кайфовая киска, – довольно урчит Амин.
Грязные словечки заводят с неведомой мне силой. Перестаю замечать, как сама насаживаюсь, раскачиваюсь и отчаянно ловлю каждый толчок и поглаживания.
С ума сойти.
Перед глазами несутся белые круги. Вихри закручиваются там, где он касается. Сгусток восторга приближается, чтобы подхватить меня и подкинуть до небес.
– Тебе нравится?
– Да...очень, – кое-как выговариваю мучась отдышкой и раскалываясь от незавершённости, – Так нравится, а вот когда…нет, – свожу взгляд к детородному органу, пугающему не только размерами, но и воспоминаниями.
Обратно ведь не отмотаешь, а жаль. Напишу статью, к чему приводят хождения по тёмным подворотням. К беспорядочным половым связям, которые на минуточку, ещё пару часов назад я отрицала. Это камень в лобовое стекло Кострова, но благо я о нём не думаю. Зачем Кострова приплетать, когда передо мной Амин.
– С членом, поверь, ещё круче, – нарочно выделяет тоном, предмет нашего обсуждения и моего пристального разглядывания.
Перешагивает борт и, опустившись, усаживает меня верхом себе на бёдра. Лицом к лицу и по пояс в воду.
Ощутив под собой каменную громадину, невольно зажимаюсь, испытав напряжение и страх. Амин тонко определяет причину, вынудившую затаить дыхание, ссутулить плечи, а расправленные ладошки, скомкать в кулаки.
–У тебя невероятные глаза, Солнце, – в них он и вглядывается, осеняясь плотоядной усмешкой, – Губы такие, что их хочется постоянно целовать, здесь, – тронув мимолётно за рот, скатывается к скрытому водой и пеной треугольнику, – И здесь. Не могу определиться, где слаще.
Вспыхнув от комплиментов, порхаю ресницами, а он, переместившись руками на поясницу, тянет меня к себе. Въедается таким поцелуем, от которого рассыпается бурная дрожь. Кошкой хочется тереться об него и ластиться, чтобы как-то унять многочисленные покалывания на коже. Горячо и вкусно от его языка, ласкающего изнутри мой рот.
Крупные кисти без труда поднимают мои ягодицы. Опускает на член, и я сама не верю, как легко сдаются стенки, приняв сначала головку, затем растягиваются, вбирая треть его ствола. Оседаю на него целиком. Привыкаю с минуту. Тёплая вода или что-то ещё, но боли как не было, даже ни единого отголоска не рождается.
– Всё хорошо? – шепчет Амин, в очередной раз искусав мои губы, которые, кажется, опухли от его одурелых поцелуев. Не сообразив, как выразить, распирающее изнутри чувство наполненности, трясу головой.
Практически взахлёб выплёскиваю набор гласных, когда он приподнимает и снова опускает, двигаю мной по стволу. Стонать хочется до хрипоты от тугого скольжения его толстого члена в моём тесном влагалище.
Обнимаю Амина за шею, изгибаюсь на нём и разбалтывая воду, подстраиваюсь, встречая следующие один за одним ритмичные толчки.
– Солнце, твою мать! Ты потрясающая...двинуться можно, какая горячая…узкая, – Амин не сдерживается.
Комкает мою попу. Стоп-кадром фиксирую напрягшиеся жилы на предплечьях. Уверенный подбородок. Почти чёрные от поплывших зрачков глаза, с разлитым в них океаном похоти.
Инициатива принадлежит ему, мне и правда можно расслабиться. Вода в ванне раскачивается от борта к борту. Раскачиваюсь я. В ритм с сердцем, пульсом и наслаждением. Извиваюсь на твёрдом члене и верю, что круче этого ничего быть не может. Мне даже нравятся нарастающие спазмы.
Острые...
Скручивают...
На грани и близко...
Мышцы живота и ног мелко дрожат, но не оттого, что мне приходится, приподнимаясь, их напрягать. Обороты оргазма, как по нарастающей идут вверх, и я возможно умру и не выдержу, оказавшись на пике.
– Амин..Амин..Амин, – трижды выкрикиваю, – Костро-о-ов!!! – следом восклицаю и срываюсь заливистым стоном.
Тяну в себя воздух, до такой степени, что лёгкие треснут. Стягиваю вокруг члена внутренние мышцы. Дыхание Амина тоже ускоряется. Бьёт сухим жаром мне в висок.
Трахает по-другому. Резче, чем до...Грубее, чем во время…Продлевая мои пульсации до бесконечности.
Они не прекращают литься, пока он не выдёргивает из меня член, спуская упругую струю спермы внутри бёдер. Мы не предохранялись, но он успел, я же об этом думать забыла.
Укладываюсь ему на плечо. Полежу чуть-чуть, приду в себя после первого ошеломительного секса. Потом…
Без разницы, что потом. В голове пусто.
