Текст книги "Восстание проклятых (СИ)"

Автор книги: Андрей Журкович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я слушал их и не верил своим ушам. Мир, в котором мормилай Алексей Яровицын оказался совсем недавно, становился всё шире и туманнее. Его границы исчезали на глазах, а законы переписывались и попирались, будто во сне.

– Не смейте говорить со мной в таком тоне. И успокойтесь. Вы позоритесь перед «обвиняемым», – и глазом не моргнув ответил Маркус, издевательски выделив последнее слово.

– Чем обязан визиту, Маркус Авалос? – взял быка за рога Матей. – Я на службе и веду допрос.

– Я разыскиваю одного человека. Он не местный, но по моей информации должен был навестить Крампор.

– Почему тогда вы обращаетесь к инквизиции и ко мне лично? Для розыска людей существует городовой, – заметил Матей.

– Потому, что тот, кто мне нужен, лежит на столе перед вами.

– Позвольте… – нервозно выдавил из себя Матей, вставая. – Что это значит?!

– Этот человек принадлежит ордену Карающей плети. Он наш агент. Произошло недоразумение, арест ошибочен.

Матей побагровел, его руки затряслись, сжимаясь в кулаки.

– Вот, грамота, подписанная Отражением Великой Эвт, – пророкотал паладин, опуская на стол грамоту со множеством цветных лент, скрепленную печатью. – Вы обязаны отдать предъявителю сего любого человека, на которого я укажу.

Инквизитор дрожащими руками поднял документ, принявшись жадно читать. Дойдя до последней строчки, он благоговейно припал губами к сургучному оттиску, и нехотя, но с достоинством поклонился рыцарю.

Глава 3

Смысл обретается лишь в истине, но, если она запрятана за пеленой собственной лжи, человек не способен её разглядеть.

Стук колес кареты время от времени сменялся шуршанием. Слуха доносились всхлипывания воды, шелест травы и деревьев. Я уже битый час притворялся спящим. После того как загадочный рыцарь забрал меня из застенок инквизиции, мы не разговаривали. Маркус Авалос грубо затолкал меня в карету, действуя с какой-то излишней поспешностью. Не взирая на всю помпезность, продемонстрированную рыцарем в момент своего явления в пыточную, едва мы оказались на улице, она улетучилась, будто унесённая ветром. Потом была долгая дорога в неизвестном направлении и томительная тишина. Я притворялся спящим, лежал с закрытыми глазами, обдумывая произошедшее.

«Кто он такой? Зачем я ему нужен? Стоп. Всё сначала, по порядку! Арест производил городской прокурор, но позднее я оказался в руках инквизиции. Как такое могло произойти? За всё время, что я прожил в Крампоре, не припомню, чтобы хоть что-то слышал о работе этого ведомства. Мне даже не было известно, где у них штаб? В вопросах религии господствовал компромиссный политеизм. Кто-то поклонялся мёртвому богу Лот, кто-то его ни то жене, ни то сестре Эвт. Лишь фигура Атраши витала где-то в сумерках, стыдливо спрятанная и позабытая. Зачем им инквизиция? Что считается ересью?».

Я припомнил слова инквизитора, пытавшего меня.

«К какому виду нечисти вы причисляете себя, заблудший? Чёрт, подери… Что он имел ввиду? Ему было известно, что я мормилай или же нет? Допустим, что нет, тогда какие могут быть варианты? Мормилай или вампир? Но вампир выглядит иначе, я сам видел. Впрочем, возможно, то чудовище – это не его первоначальный образ, а следствие длительной мутации, пока твари удалось до меня добраться. Но инквизитор не просто меня терзал, он изучал мою кровь. Тогда возвращаясь к вопросу о видах нечисти… А есть ли какие-то ещё?».

Маркус закашлялся, затем пробормотав ругательство. Я замер, вслушиваясь, но кроме скрипа колёс, более не раздавалось ни звука.

«Был ещё один любопытный момент на допросе. Инквизитор осведомился, какую именно семью я имею ввиду, назвав меня заблудшим. Ту, что поклоняется Атраше и терзает праведников в преисподней? – спросил он. Резюмируя услышанное, можно предположить, что они считают, будто кто-то втайне от церкви поклоняется Атраше, которая в свою очередь взращивает некий культ, условно, назовём его «культом про́клятых», что терзает праведников… Где? В преисподней. Бред какой-то. Если они считают себя праведниками, то как попадают в плен к той, кого отрицают? Ещё эта преисподняя. Что это за место? То, что я видел? Амбраморкс? Но там живёт не Атраша, если она вообще когда-то существовала. В Амбраморксе всем заправляет жирная тварь Дулкруд, который… Хм… Что ещё более странно… Вообще никак не отмечен во всеобщей религиозной бредятине, которая и без того не согласовывается!».

Я понял, что если пролежу ещё хоть минуту с закрытыми глазами, то совершенно точно рехнусь. Бесконечные вопросы, что сыпались на голову, вызывали уже не интерес или страх, а раздражение, граничащее с озверением. Хотелось вскочить и крушить всё вокруг. Я резко распахнул глаза, уставившись на паладина.

– Доброе утро, рыцарь Маркус Авалос, – поздоровался я, садясь.

– Скорее вечер, сударь, – заметил рыцарь.

Маркус сидел напротив, глядя так, словно ждал моего пробуждения, как второго пришествия Лот. В его глазах было нетерпение и интерес. Дождавшись, пока я приду в себя и сяду, рыцарь, не отрывая от меня взгляда, подхватил с сидения кожаный бурдюк. Вырвав зубами пробку, он сделал глоток и вытер пепельные усы, довольно причмокнув. В нос ударил пленительный аромат благородного виноградного вина. Рыцарь протянул бурдюк, ухмыльнувшись, и сообщил:

– Кровь Его.

– Ну, раз Его, – устало бросил я. – Тогда можно.

Учитывая контекст, с позволения сказать застолья, я без сомнений употребил бы и все содержимое бурдюка, но вынужденно отпрянул. Живительное тепло скользнуло по горлу, устремляясь дальше в пищевод, и наполняя тело жаром, разрастающимся в груди.

– Положите руки на стол, я осмотрю раны.

– Благодарю покорно, ничего не нужно. Ран нет, так пустяки.

– И всё же.

– Я отказался. Разве это не понятно?

– Вы не шибко то вежливо разговариваете с тем, кто спас вашу шкуру… Как бишь вас… Ах, да… Александр Веленский, если мне не изменяет память.

– Отнюдь, благородный рыцарь Маркус. Я же сказал «благодарю». Не вежлива была лишь ваша настойчивость.

Паладин зыркнул на меня тяжёлым, близким к раздражению взглядом. Шумно выдохнув, он смолк, изучающе глядя мне в глаза.

– У меня к вам очень серьёзное дело. Оно касается судьбы не только вашей, но и судеб многих других людей, – заговорил он, неспешно выстраивая слова в предложения, обстоятельно их проговаривая, будто беседовал с ребёнком. – Для того, чтобы не терять время, которого у нас с вами увы не в достатке, нужно достичь определённого доверия. Как я понимаю, тот факт, что вас освободили моими усилиями, не в счёт?

– Меня арестовали, не предъявив обвинения. Затем пытали, не предъявив обвинения. Затем вы освободили меня, предъявив поддельный документ. Я же никакой не ваш агент, сударь! Откуда мне знать, что вы и Матей Кнедлик не заодно?

– С какой стати мне быть заодно с этим мясником? – пророкотал рыцарь, глядя на меня стальным взглядом.

– Ну, даже и не знаю. Например, с такой, что освобождение может быть фикцией, призванной развязать мне язык.

– Вы меня разочаровали, – помолчав, заявил великан.

– Чем же?

– Очевидно, сударь, что вы мерите окружающих по себе. А то, что звучит из ваших уст, не делает чести говорящему.

– То есть по-вашему я подлец и интриган? – уточнил я.

– Выходит, что так, – пожав плечами, словно бы равнодушно ответил Маркус.

– Остановите карету.

– Сударь, прошу не глупите…

– Остановите карету! – взревел я, вскакивая.

Рыцарь и не подумал пошевелиться. Даже встав, я был немногим выше него. Маркус смотрел на меня с ещё большей антипатией, но всё же грохнул тяжёлым кулаком в стенку позади себя, зычно гаркнув:

– Алейо, останови!

– Тпрррр! – раздался голос невидимого возничего.

Не дожидаясь, пока карета полностью остановится, я открыл дверцу и выпрыгнул наружу. Мы были посреди тракта, где-то в глуши. Куда не глядь, убранные поля, то тут, то там с проседью снега. Повертев головой, я уставился на Маркуса, который последовав за мной, выбрался из экипажа.

– Вы забрали мои вещи?

– Да, – кивнул паладин.

– Когда планируете вернуть?

Рыцарь неспешно подошёл к объёмному сундуку, привязанному позади кареты. Вальяжно и будто бы даже сонно извлёк из объёмного кошеля на поясе связку ключей, затем отпер замок. Запустив огромную ручищу внутрь сундука, он извлёк нечто, обёрнутое плотной тканью, и передал мне. Я нетерпеливо сбросил ткань и чуть не ахнул. В ладони лежал амулет Арона. Поспешно осмотрев его, я нашёл заветную гравировку: «Ф.К».

«Подлинник, сомнений быть не может!».

Поскорее надев его на шею, я ощутил прежнее спокойствие. Очнувшись в застенках Крампорской инквизиции, самое большое разочарование заключалось в утрате амулета – единственной ниточки, связывавшей меня и мир Амбраморкс, в котором остались двое последних на всём свете людей, которые были за меня.

– Ваше оружие хранится там же. Вы сможете его забрать, как только выслушаете меня.

Маркусу действительно удалось меня заинтриговать.

– Спасибо, – бросил я, возвращаясь в экипаж.

Маркус последовал за мной. Всё так же невидимый кучер по имени Алейо взвизгнул на козлах, и карета снова тронулась в путь.

– Ладно, ваша взяла, – примирительно проговорил я. – Прошу простить мой прежний тон. Увы, некоторые обстоятельства моей недавней жизни, заставили меня стать прямолинейным и раздражительным.

– Вам не за что извиняться, я прекрасно понимаю о чём идёт речь, хоть мне и не известных все подробности ваших злоключений.

– Хорошо. Вы обещали мне что-то рассказать. Я очень внимательно вас слушаю.

– Да, так и есть, обещал. Но этот разговор будет долгим, и возможно, займёт не один день. Однако, прежде, чем начать, я желаю вернуться к тому, месту на котором мы остановились, до того, как начали ругаться.

– Извольте.

– Положите руки на стол, я осмотрю раны, – всё тем же ледяным тоном, что и обычно, невозмутимо заявил рыцарь.

Я вдруг понял, что Маркус Авалос оказался не только умнее, но намного хитрее меня.

«Купил амулетом, чтобы снова вернуться к теме, на которой я взорвался в прошлый раз. Ему зачем-то это надо. Вот только зачем? Инквизитор изучал мою кровь. Этот тоже будет? Что именно интересовало и первого, и второго?».

Ответ был очевиден.

«То, что стало частью меня, новой личности. Их интересует мормилай, но не обычный, а такой как я. Сумевший освободиться. Значит для них, я в чём-то опасен или уникален. Означаешь ли это, что Маркус не спасал меня, а лишь представляет иное ведомство, которое, как и инквизиция желает заполучить подопытного? Такой вариант нельзя отметать. Как он тогда сказал? Маркус Авалос, паладин ордена Карающей плети великой Эвт. Чёрт, никогда о таком не слышал. Карающая длань… Что это может быть? И снова эта Эвт, будь она не ладна!».

Я нехотя опустил ладони на откидной стол. Рыцарь бесцеремонно подхватил меня за кисть, двумя пальцами. Даже никогда не считавший себя щуплым, я нервно сглотнул. По-другому это было не назвать – лапа. Огромная лапа паладина размерами походила на медвежью. Я тотчас подумал, что, если бы этот великан захотел причинить мне вред, ему бы не понадобилось оружие. Закончив осмотр, Маркус проговорил:

– Очень быстро затягивается. У вас завидная регенерация.

– Вполне обычная, это вы подоспели вовремя. Инквизитор не успел, как следует, со мной поработать.

– Да уж как же, не успел. Слышал я, ваши крики. Будьте покойны, такое и сквозь стены услышишь.

Я не успел ничего возразить, как вдруг рыцарь быстро заговорил.

– На этом пальце ноготь неправильно растёт, он его повредил, видимо, когда колол вас. Это легко исправить. Будет жечь, но лучше потерпеть и сделать прямо сейчас.

Внезапно Маркус, сжал мои пальцы и простёр над ними кисть свободной руки. Карету озарил тёплый свет, бьющий, казалось прямо из ладони паладина. Я почувствовал тепло, сменяющееся жжением. Очень зачесалась кожа, а затем плоть начала дымиться. Я зашипел от боли, какую давно не ощущал и дёрнул руку на себя. Рыцарь держал крепко, но едва завидев моё перекошенное от боли и гнева лицо, тотчас ослабил хватку, и экзекуция прекратилась.

– Что это было?! – прорычал я, ошеломлённо глядя на ожог.

– Врать не буду, – спокойно ответил паладин. – Проверка. Моя сила исцелила бы живую плоть, но вам причинила вред.

– Сила? Да кто вы вообще такой? – вскричал я, вскакивая со скамьи.

– Маркус Авалос, паладин, – терпеливо проговорил рыцарь.

– Вы прекрасно поняли о чём я! – цедя слова сквозь зубы, бросил я. – Что это за свет?!

– Я упомянул, что нам предстоит долгий разговор, в ходе которого, вам многое станет понятно.

– Как часто за время этого разговора вы попытаетесь нанести мне вред? – мстительно осведомился я.

Рыцарь глянул на меня с упрёком. Я вдруг ощутил стыд. Он явно не пытался строить мне козни, проявлял терпение и участие, пусть и многого не договаривал, хотя, быть может, ещё попросту не успел сказать всё.

– Больше не попытаюсь, – всё тем же бесстрастным голосом заявил паладин. – Я и сейчас не хотел этого делать. Моя сила соткана из мельчайших частиц солнечного света, которые преломляются сквозь мою душу, словно через призму. Так я могу исцелять людей, несерьёзные раны – вполне.

– Никогда не слышал о подобных талантах, – проговорил я, успокаивая дыхание и вновь садясь на место.

– Это немудрено. Многие годы назад… Да, что там годы… Века! Сила ушла из нашего мира… Хотя, если точнее, не ушла, а была рассеяна. Человечество погрузилось во мрак неведения. Падение нравов, упадок, разложение. В кромешной тьме остались лишь те, кто покорился злу.

– Некроманты? – бросил я наугад.

– Некроманты, – подтвердил он. – Хотя, изначально, их не задумывали такими. Они должны были служить проводниками заблудших душ, а стали узурпаторами, тюремщиками и палачами.

– Это слово, которым вы представились… Паладин… Что за идею вы преследуете? Вы противостоите некромантам? В этом ваша цель?

– Не всем, а лишь тем из них, кто преступил божественный закон – поработил чужую душу. Я истребляю вампиров.

– Похоже, что я зря начал задавать вопросы, – хмыкнул я, подняв усталый взгляд на Маркуса. – У меня в голове каша.

– У нас очень мало времени, но лучше и правда начать издалека.

Постучав по стенке за своей спиной, рыцарь выкрикнул.

– Алейо, как найдёшь подходящее место для привала, останавливай!

– Да, господин! – донеслось снаружи.

Обратив на меня взор, полный торжественности, словно отец собирался поведать сыну о величайшем деле своей жизни, Маркус вкрадчиво заговорил.

– Когда-то их было трое. Первым в мир пришёл Великий Лот. Он создал себе жену Эвт, а затем подарил той сестру – Атрашу. Лот и Эвт – муж и жена правили миром живых, а Атраша – бестелесный бог сумрачных пустошей, правила миром мёртвых. Но однажды между ними случился раскол. Атраша, завидовавшая счастью старшей сестры Эвт, сумела отравить Лот, и первобог впал в вечный сон. Атраша спрятала его тело под чёрным солнцем мира, который тайно создала. Она назвала его Амбраморкс – мир тюрьма. Тогда Эвт пошла войной на Атрашу. События, что произошли после, едва не стоили жизни всему живому. Богини бились веками. Создавались ордены и культы, взращивались последователи. Поняв, что не могут одолеть друг друга один на один, богини начали создавать из своей силы сущности или как их ещё называют отражения. Всего отражений было двенадцать, по шесть на каждую из сестёр. И тогда… порядка семисот лет назад случилась самая страшная битва, какую помнил наш истерзанный мир. Победителей не было, остались лишь проигравшие. Человечество впало в забытье, а боги и их отражения растворились, словно исчезнув.

– Они перебили друг друга? – вступился я.

– Вроде того. Может не все погибли, но те, что уцелели обессилили настолько, что мир лишился самого главного чуда – магии. Среди людей перестали рождаться те, кто обладал отголоском божественной силы. Мы надолго затормозились в развитии, стали разобщены, да и пережитки войны, в которой многие народы оказались по разные стороны баррикад, тоже не просто забыть.

– На минуту вернёмся к тому, что ты со мной сделал, – остановил его я.

– Да, – кивнул паладин впервые улыбнувшись. – Ты всё правильно понял. В мир возвращается сила. Снова стали появляться те, кто может быть носителем огня первых трёх.

– Но ты причинил мне вред. Наша сила чужеродна?

– Совершенно так, – снова кивнул рыцарь.

– Значит, мы с тобой, как ты выразился, по разные стороны баррикад? – уточнил я, только теперь заметив, что мы перешли на «ты».

– И да, и нет. Война Сестёр окончена! Сила возвращается в наш мир! Мы с тобой, – он вдруг встал, и фанатичный блеск в глазах паладина вызвал у меня оцепенение. – живём в особое время! В век, когда мир вновь увидит чудеса! Мы должны сделать всё, чтобы сохранить силу и приумножить её.

– Кто мы, Маркус? – спросил я напрямую.

– Я представляю Орден Пера и Луны.

– А как же Карающая плеть великой Эвт?

– Фальшивка для инквизитора.

Я грустно улыбнулся. Враньё. Враньё. И ещё раз враньё. Я так от него устал и сам так в нём погряз, что давно перестал чувствовать и ощущать себя иначе, как игроком, актёром на сцене какого-то безумного театра.

– Я уже дважды встречался с представителями этого ордена… – начал я, но паладин меня тотчас перебил.

– Нет, не дважды! Лишь однажды. Вампир ударил первым! Это и правда были наши люди. Они присматривались к тебе, пытались понять, изучали! Он убил их обоих, обратив на свою сторону, а затем использовав, чтобы поймать тебя.

Я тяжело вздохнул и расхохотался.

– То есть мы снова возвращаемся чёртовому некроманту, который вампир, да ещё и высший, как теперь выяснятся! Ваш разговор с инквизитором происходил при мне! Ты же сам утверждал, что высших не существует.

– Не существовало и очень давно. Не сотню лет, как думает Матей Кнедлик. Много дольше. Но мир меняется! Сила снова возвращается в него, и падший некромант стал высшим вампиром.

– Очень хорошо, – проговорил я, чувствуя такую ярость, что готов был поклясться, услышу ещё хоть одну ложь – залеплю ему в морду. – Тогда как я, безвольный мормилай, смог убить высшего вампира, который ранее меня же и создал?!

– Ты не безвольный мормилай. Ты смог освободиться. Ты прошёл через Амбраморкс. Только ты и мог его убить, как равного! Только на тебе и не было его власти, потому, что ты его творение и проклятие.

– Которое тот не добил… – пробормотал я.

– Что? – переспросил Маркус.

– Так… Пустое… Ладно, оставим эти древние сказки. Уж, извини, но на сегодня с меня хватит. Но последний вопрос. Зачем вам нужен я? Пусть и освободившийся мормилай. Я убил своего создателя, я разыгранная карта.

– Ты больше не мормилай в привычном понимании этого слова. В момент смерти высшего вампира происходит выброс его силы, энергии душ, которую он накопил за годы своего существования. Если бы рядом не было другого некроманта, пострадал бы целый регион. Сила некроманта могла поднять мёртвых в радиусе пяти вёрст. Нет ничего хуже, чем осквернённый погост… Крупный город мог кануть в небытие. Но Крампор цел и процветает. Это значит, что ты не безвольный мормилай. И, чёрт подери… Как тебя по-настоящему зовут?

– Алексей Яровицын.

– Значит не полянец, а рус, – хмыкнул рыцарь, глядя на меня стальным взором. – Алексей Яровицын, ты больше не мормилай, ты – некромант.

Глава 4

Доброта и ум – свойства старости. Но лишь безрассудство молодости позволяет этим качествам созреть.

Костёр потрескивая пожирал хворост. С вечера Алейо насобирал изрядное количество сухих веток, должно было хватить на половину ночи. Оруженосец рыцаря оказался совсем ещё молодым парнем, едва ли достигшим совершеннолетия. Его непослушные чёрные кудри торчали во все стороны. Большие карие глаза смотрели с вызовом и азартом. Юноша явно гордился своим статусом при таком господине. И он, и рыцарь спали под моей неусыпной стражей. Остановившись на привал, мы поужинали, после чего Маркус собрался было назначать ночной караул, но я его огорошил.

– Мне не нужно спать, ты должен знать, – сказал я, видя его замешательство.

Рыцарь и правда показался мне сконфуженным. Мы так долго разговаривали в дороге, что паладин будто забыл, кем в действительности является его спутник. Кроме того, Маркус столь настойчиво твердил о необходимом доверии, что теперь пришёл его черёд продемонстрировать не только лояльность, но и веру.

– Прошу вернуть мне оружие, – добавил я, заметив, что он сомневается. – Ночная стража дело опасное. А мы, кажется, поняли друг друга. Думаю, теперь нет нужды в прежнем ограничении.

– Ты прав, – сдержанно ответил паладин.

Когда на поясе вновь оказалась верная сабля, на душе стало намного спокойнее. Я стал менее нервозен и мнителен, чем, казалось, несказанно обрадовал спутников. Алейо уснул очень быстро, закутавшись в спальный мешок. Маркус спал в карете. Боковые скамьи и откидной столик в экипаже раскладывались в прекрасную двуспальную кровать. Я слышал, как рыцарь ворочается и кряхтит. Часа два он не спал. Я не видел Маркуса, но мне достаточно было слышать его сопение. Ночное чутьё никогда не подводило. По прошествии трёх часов его дыхание выровнялось, и он забылся тревожным сном. Я знал, что вопреки всем словам и уговорам, рыцарь не доверяет мне до конца. Просто не может. Его долгий и сбивчивый рассказ, бередил мою душу, посеял сомнения и породил бесчисленные вопросы, но всё же… подарил надежду, или её иллюзию. Нельзя жить одной лишь местью, как невозможно бесконечно лгать или вечно трястись от страха. Рано или поздно, любой попросту не сможет выносить подобное и найдёт в себе силы разорвать порочный круг любыми доступными средствами.

«Ольга Хшанская, до чего же ты мелка и глупа, – подумал я. – Не знаю, кому ты служишь, чья рука направляла твою бессмысленную месть, но я не стану искать с тобой встречи. Не буду лишь по одной простой причине – ты сама того не ведая, сыграла в моей судьбе пусть и роковую, но решающую роль. Ты лишила меня дороги назад. Желания исчезнуть и затеряться. И пусть будет навечно проклята даже сама эта мысль, но забрав у меня Агату, ты вверила мне что-то иное. Это ещё нельзя назвать ни целью, ни смыслом. Но я хочу разобраться. Чувствую, что должен. А долг для офицера, пускай и мёртвого, это не пустой звук. Когда-то я клялся служить своему отечеству. Теперь… Не послужить ли чему-то большему?».

Я снова был один в темноте и вновь глядел в бесконечную синеву ночного неба, наблюдая за тем, как далёкие звёзды вспыхивают и угасают. На душе разливалось леденящее спокойствие, нарушаемое лишь редкими сполохами работающей мысли. Перед тем, как отойти ко сну Маркус поведал мне ещё одну тайну. Думаю, он тогда ещё боялся меня оттолкнуть, но попросту не мог терпеть и желал поделиться чем-то сокровенным, во что верил. Рыцарь оставил меня один на один с ребусом, который, как ему самому казалось, он уже разгадал.

– Я зачитаю тебе небольшое литературное произведение, – сказал он, прежде, чем ушёл в карету. – На его счёт имеются разные мнения, кто-то говорит, что это не более чем баллада, иные считают пророчеством.

– Какая версия ближе тебе? – спросил я.

– Последняя, – серьёзно ответил он. – Надеюсь, ты понимаешь, что праздно развлекать тебя поэзией, не входит в мои планы.

Я кивнул.

– Текст очень старый. Писался и дополнялся в разные времена и разными людьми. Внемли и постарайся запомнить хотя бы суть.

Слова, сказанные рыцарем, огненными буквами запали мне в память, впечатались в подсознание. Я снова и снова возвращался к тексту, обдумывая и смакуя каждое слово.

Капли воды собираются в море,

Пролитые скорбным дождём.

Ветер взметнёт пыль знамён, суля горе.

Они снова сойдутся втроём.

Мне вдруг представился ветхий иссохшийся старец, откладывающий перо и засыпающий. На его место тотчас явился другой, чуть моложе, но тоже древний, словно ему было не менее ста лет. Подхватив выпавшее из прежней, уже исчезнувшей руки перо, словно упавшее знамя, он принялся писать дальше:

Истины свет затерялся в тумане,

Уши заткни, и зажмурив глаза,

Внемли шёпоту душ в талисмане,

Под призрачным небом подняв паруса.

Старик выронил перо из трясущихся пальцев, его глаза закатились, и он осел, роняя голову на грудь. Вскоре его не стало, на месте, где всего мгновение назад сидел человек, покоилась лишь горсть песка, который тотчас смахнул внезапный порыв ветра. Видение продолжилось, но теперь за столом сидел юноша в монашеской рясе. Он запыхался, будто только что куда-то бежал, и теперь писал очень быстро.

Рождается свет за земным горизонтом,

Во мраке ночном вспыхнут сталью мечи,

Он выступит пламенным яростным фронтом,

Явившись с изнанки, как дым из печи.

Место последнего писаря заняла пожилая женщина. Несмотря на преклонный возраст её глаза не утратили блеска и ясности. Она посидела некоторое время, будто не решаясь взять перо в руки, а потом обмакнув его в чернила, начала писать.

Услышьте, пророки, другим разнесите!

Явится из ночи неспящий герой,

Недобрый, незлой, неживой, неубитый,

Придет нерождённый, что выбран судьбой.

С рассветом мы двинулись в путь. На вопрос, куда же мы в действительности направляемся, Маркус ответил весьма уклончиво.

– К моему другу. Я хочу показать тебя ему.

– И кто же твой друг?

– Он был мужем и отцом, князем и полководцем. Сейчас он никто, почти как ты. Его как бы нет, он перешёл на иной уровень бытия.

– Очень вдохновляюще, – хмуро заметил я. – И зачем мне это знакомство?

– Ты можешь у него многому научиться.

– А если я не хочу?

Я уж было подумал, что рыцарь собирается проигнорировать мой вопрос, но тот всё же ответил.

– А какой выбор у тебя есть? – пробасил Маркус, глядя на меня в упор. – Погрязнуть в убийствах и терроре, пока тебя снова не поймают? Может, ты рассчитываешь заслужить отпущение грехов и спасение души? Серьёзно? А у кого именно, ты не думал? Алексей, ты в ловушке, так же, как и любой носитель божественной искры, отголоска их силы. Так же, как и я сам. Ты не сможешь жить обычной жизнью, даже если убедишь себя в том, что, то существование, что ты влачишь – это жизнь!

– Я про другое, – нехорошо усмехнулся я. – Кто сказал, что я хочу помогать тебе? Я выслушал лишь одну сторону конфликта, но их же две, не так ли?

Паладин аж побледнел от негодования и теперь уже ничего не ответил. Оставшуюся часть пути в тот день мы провели в молчании, каждый наедине со своими мыслями. К вечеру мы достигли города под названием Сканьда. Маркус распорядился, чтобы Алейо остановился у первого попавшегося трактира или постоялого двора, поскольку задерживаться в его планы не входило. Однако, нам пришлось проехать мимо семи подобных заведений, прежде, чем Алейо сообщил хорошие новости: есть свободная комната!

– Зачем нам вообще комната? – спросил я, когда попросту устал от игры в молчанку. – Вы оба вполне поместитесь в экипаже, а мне спать не надо. Могли бы миновать поселение.

– Во-первых, рыцарь не спит со своим оруженосцем на одной постели, – хмуро заметил Маркус.

– Это не постель, а банальное походное удобство, которое сэкономит деньги и время, – парировал я. – Минувшей ночью Алейо прекрасно скоротал ночь под открытым небом.

– На пороге январь, Алексей.

– И весьма тёплый, даже вода не замёрзла.

– Я не хочу без нужды проверять парня на прочность. Если можно заночевать в тёплой постели, мы так и поступим, – безапелляционно заявил Маркус. – Во-вторых, нам нужно пополнить съестные припасы, всё равно пришлось бы заезжать в город.

Сказать по правде, мне очень не хотелось снова оказываться в городе, пусть даже это и не был Крампор. Маркус по сути похитил меня, выцарапав из лап инквизиции подлогом. И меня, и его искали, я в этом не сомневался. Голубиная почта наверняка разнесла приметы беглецов во все города Поларнии. От того, я не понимал, как Маркус может быть столь беспечен. В конце концов я озвучил рыцарю свои опасения.

– Ты мыслишь верно, – кинул он. – Но ошибся в одном… Просто не знаешь текущей ситуации. По стране прокатилась волна арестов. Не ты один был задержан городовой стражей, а затем передан инквизиции. Похоже, что они решились пройтись широким бреднем в надежде на щедрый улов.

– То есть ищут многих? Но кого?

– Да, многих. Полагаю, не все согласились добровольно оказаться за решёткой. Слухи об облаве на ведьм и алхимиков ходили давно. Кроме того, грамота, которую я оставил Матею Кнедлику не только фальшивка, но была обработана специальным составом. Один приятель постарался.

– Любопытно, – хмыкнул я. – Инквизитор жив?

– Конечно же, жив. Бог с тобой, я же не мясник какой. После нашего отбытия она должна была сгореть, выбросив дурманное облако. Он вряд ли вспомнит, кто именно приходил, и о чём мы говорили.

– Неплохо, – довольно буркнул я. – Ещё вопрос. Ты сказал, что ищут ведьм и алхимиков. Ведьм? – уточнил я. – Маркус, тебя послушать, вся Поларния это одна большая сказка, в которой оживают мифы и легенды.

– Смешного тут ничего нет, – покачал головой рыцарь. – Ведьмами их называют условно. Это скорее для простолюдинов объяснение, чтобы не мешались, да содействовали. Пугалка для дурачков! Вообще они ищут носителей искры, иными словами дара, каким владеешь мы с тобой. Природа этого дара их не волнует.

– Что вот так гребут всех подряд?

– Всех, кто вызвал своими действиями подозрение.

– Подозрение в чём? И зачем им все? Не все же преступники.

– Алексей, когда я хочу тебе что-то рассказать, ты кривишь рожу, а когда спрашиваешь сам, не веришь. Что ж, слушай ещё одну, как ты говоришь сказку. Я думаю, грядёт война! Отражения – создания Эвт и Атраши, просыпаются в людях, но их сила распылена между десятками, сотнями, может даже тысячами душ. Их начали собирать. Кто именно и зачем, я сам ещё не знаю. Но ясно одно, у кого будет больше таких душ, тот получит неоспоримый перевес.

– Война Сестёр окончена, Алексей! – проговорил я, внимательно следя за его реакцией. – Мы должны сделать всё, чтобы сохранить силу и приумножить её. Так, кажется, ты говорил, да? А теперь речь идёт про неоспоримый перевес. Ты мне многого не договариваешь, Маркус. Так не пойдёт.

– Неделя пути до замка моего друга. У него ты получишь ответы на все вопросы.

– Если это не очередная ловушка, из которой я уже не выберусь.

– Ждёшь, что я стану тебя уговаривать? – рассерженно выпалил Маркус. – Не дождёшься. Хочешь уйти? Знаешь, что? А, катись! Видят боги, я сделал всё, что в моих силах.

Я смерил его нахальным взглядом и отвернулся.

«Когда и куда катиться, я тоже решу сам».

Покинуть город с рассветом не удалось. Крики разъяренной толпы разносились над крышами, эхом отскакивали от стен, проникая даже в самые темные закоулки. Маркус едва заслышав приближающийся гвалт, вышел, дабы разузнать, что стряслось. Вернулся он по обыкновению мрачным, объявив, что городское ополчение перекрыло все дороги.