Текст книги "Избранные рассказы (СИ)"

Автор книги: Андрей Бирюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

–А почему это я карточку эту никогда не видел у тебя? – спросил Сергей, когда молчание затянулось, и надо было что-то сказать, хотя, как ему казалось, отец ничего не ждал.

–А потому как ее и не было у меня. Мне ее Зинатулла в письме прислал, когда нашел меня. А карточку вложил, чтобы я поверил.

–Надо же, какой ты у меня был, батя. Где же это вы снялись? И когда?

Иван бережно взял карточку из рук сына и положил ее в карман пиджака.

–А это мы аккурат за месяц до того случая сфотографировались. Нас отпустили в город, чтобы мы почту для батальона взяли, а по пути нам ателье встретилось. Вот я и подначил Зинатуллу, давай, мол, снимемся. Он сначала не хотел, а я его уговорил. Кто бы мог подумать, что именно эта карточка нам поможет найти друг друга.

Иван замолчал. На его глазах неожиданно заблестела слеза. Сергей сделал вид, что не заметил, и подошел к окну, словно желая подышать свежим воздухом. Никогда он не видел отца в таком смятении чувств, и впервые в жизни не знал, как себя вести. Выручил сам отец.

–Да ты сядь, Сережа, сядь. Ну заплакал я, что уж там. Мы и на фронте порой плакали, когда товарищей своих хоронили. А сегодня и стыдиться этих слез причин нету.

При этих словах Иван достал из кармана платок и вытер глаза.

–Как он эту карточку сохранил, и как только она у него в этой свистопляске не затерялась, ума не приложу.

–Судьба, значит, папа.

–Судьба, – согласился Иван и снова вытер одинокую слезу.

–А как он тебя нашел, раз он тебе карточку прислал?

–Сумел. Он, Сережа, оказывается, почти всю жизнь везде писал, наших разыскивая.

–Многих нашел?

–Куда там. Сорок первый и сорок второй это самые страшные годы были. Не успеет писарь в списки пополнение внести, как половины из них уже нет. Много таких безымянных могил осталось за нами.

Иван помолчал, нервно теребя край скатерти.

–А вот меня сумел найти.

Сергей понял, что отцу очень трудно об этом рассказывать. Поэтому он решил просто переменить тему.

–Но до места я тебя все-таки довезу. И быстрее, и надежнее. Ты не будешь возражать?

–Спасибо, Сереженька, но как же ты выпивший за рулем поедешь? Гаишники тебя в момент в оборот возьмут. Так и прав недолго лишиться. Не надо, побудь дома. Я и сам найду. Гостиница у вас одна, так что не потеряюсь. А потеряюсь, у людей спрошу, помогут.

–Ну, насчет моих прав ты даже не беспокойся. Тут у меня все схвачено. Не переживай. Как остановят, так и отпустят.

–Отпустят его, – проворчал Иван. -Не кажи гоп, пока не перепрыгнул. Ты вот что, затею с машиной брось. Сказано, что один доеду, значит и быть так.

Немного помолчал, и уже более тепло добавил.

–Давай-ка, Сережа, выпьем еще по одной. Но я все же один поеду. Так надо.

–Ну смотри, батя. Давай, подставляй рюмку.

При этих словах Сергей взял бутылку и начал наполнять рюмку отца. В это время в коридоре послышался звук открывающейся двери и звонкий юношеский голос.

–Дед, это я, встречай. Мам, привет! Папа, здорОво!

Иван дрогнувшей рукой поставил рюмку на стол и вышел из-за стола. В дверях показался рослый и хорошо сложенный юноша.

–А ну, Сашка, иди-ка сюда. Дай на тебя посмотреть. Вымахал-то как! Выше меня уже стал.

Внук, явно довольный этим, рассмеялся.

–Растем, дед, стараемся.

Отстранив внука на расстояние вытянутой руки, Иван пристально вгляделся в его лицо.

–А с лицом у тебя что? Кто это тебе фонарей наставил?

–Да так, повздорили тут с одной чуркой. Нас в мусарню и забрали. Ну и по незнанке нам в отделении отсыпали ради гостеприимства. Между прочим, пап, тебя Козлов просил позвонить как можно скорее.

–Козлов? И что ему так надо и так срочно?

Саша пожал плечами и сел за стол.

–До чего же я есть хочу!

–Так, поесть всегда успеем. Быстро выкладывай, что там у тебя случилось. Козлов просто так не будет требовать срочно ему звонить.

–Да мелочи, пап. Чурке одному наваляли слегка. Ну а тут менты, словно из-под земли.

–Ну что ты вечно суешься куда не надо? Я твои проблемы вечно улаживать не должен.

–Дались тебе эти чурки. Когда ты от них отвяжешься?

–Саша, ты что, серьезно? Вы избили человека только за то, что он, как ты говоришь, чурка? Разве так можно?

Саша только пожал плечам, явно не понимая, чем так встревожен его дед.

–Можно дед, можно. Чем мы хуже их? Помнишь, как они в 90-е русских из своих стран повыгоняли? И не смотрели, кто там, старики или дети были. И если мы этому просто чавку намылили, то те и насиловали и убивали. Скажешь, не было этого?

–Было, – согласился Иван. -Но это не повод, чтобы поступать точно так же.

–Повод, – не согласился с ним внук.

–Ты посмотри вокруг, дед, они же теперь к нам понаехали, всю страну в свои немытые лапы берут. Куда ни глянь – везде хачики бродят. Свои правила наворачивают. Все по-своему хотят. Слова им не скажи. Моя твоя не понимай. Не, дед, правильно мы сделали, что тому чурке наваляли. Пусть на себе почувствуют, что они там у себя с русскими делали.

При этих словах Иван махнул рукой и горестно вздохнул. Сергей, желая хоть немного разрядить обстановку громко скомандовал:

–Все воспитательные оставим на вечер, равно как и показательную порку. А сейчас, живо ноги в руки, и в ванную. Умойся и за стол. Выпьем за приезд деда.

–Бегу-бегу. Дед, я скоро!

Когда Саша скрылся, Сергей мотнул головой и, растерянно разведя руками, сказал:

–Не знаю, что и делать. Помешался на этих чурках. Хотя, по правде говоря, неруси вконец оборзели. Весь город заполонили. Куда взгляд не кинь – везде они. Только и слышно сплошное курлы-мурлы. Достали. Если их рядом два-три, еще терпимо. А как с пяток собьется в стаю, так хоть беги. Вот такие дела, батя нынче.

–А ты куда сам глядел, когда внук мой в такие дела ударился? Некогда было? Парня на бизнесы свои променял? Эх, ты!

–А кто его знает, батя, как так с ним получилось. Рос-то он нормальным парнем, это последний год с ним так повернулось. Даже и не знаю, откуда он всего этого нахватался. А бизнес мой тут ни при чем.

–Ни при чем.

Иван встал и раздраженно прошелся по комнате. Радужность утра куда-то исчезла, на смену ей навалилось какое-то тягостное чувство, словами его не выразить, вот и пытался Иван хотя бы шагами заглушить его. Но не получалось. Тяжесть и ощущение гадостности не уходили, оставались рядом. Он ощущал, как негодование и злость ширятся в нем и требуют выхода. Но срывать зло на сыне и внуке он не хотел, хотя и понимал, что сын и внук живут как-то не так, не по тем законам, что жил он с женою.

–Куда же наш мир катится? Что с вами такое сделалось? – заговорил он, внешне спокойный.

–В наше время ни чурок, ни хохлов, не было. Были только люди. Или хорошие, или плохие. Но это были люди. Что же вы сегодня не поделили, а? Вот, скажи, разве мы тебя плохо воспитали?

–Хорошо воспитали, батя, – засмеялся Сергей, но смех прозвучал как-то натянуто, и Сергей оборвал сам себя. Впервые в жизни он почувствовал себя не в своей тарелке рядом с отцом и не знал, что сказать и как себя дальше вести. На языке вертелись обрывки ответов, но, почему-то, он не мог пересилить себя и высказать их вслух. Спасло его только появление жены и сына. Увидев, как они заходят в комнату, Сергей облегченно вздохнул. Этот вздох не укрылся от глаз Ивана, но он решил ничего не говорить, чтобы не испортить настроения. «Потом поговорим», решил он, «а сейчас не место и не время для такого разговора.» Поэтому он взял себя в руки, улыбнулся и ободряюще кивнул сыну.

–Вот, мы и в сборе все, – весело сказал Наталья. -Давайте отпразднуем приезд нашего дорогого и любимого деда. Сережа, что ты заснул? Давай, наливай всем. Сегодня и я с вами выпью. За воссоединение семьи.

–Давайте. Но не только за это.

–Сначала именно за это. Столько лет не виделись.

Иван не стал говорить, что если бы не Зинатулла, то, возможно, они бы еще несколько лет не увиделись бы. Застарелая обида на сына, как оказалось, все еще жила в нем. И ничего Иван не мог с ней поделать. Хотя понимал, что все равно сын ушел бы, пусть не так, как это случилось, но ушел бы. Как птенцы покидают свое гнездо, так и дети уходят, но Сергей, как считал Иван, не просто ушел, он попросту бросил его и свою мать, уехав в другую область, где начал заниматься бизнесом, и который поглотил его настолько, что он приехал даже на похороны матери, отделавшись лишь телеграммой, да крупной суммой денег. И это еще больше давало решимости Ивану не ездить к сыну, хотя тот изредка приглашал его к себе. И только письмо Зинатуллы подвигло его позвонить сыну и сказать, что он приедет на пару дней.

–А ты дед все тот же, боевой, – прервал его мысли внук. Все еще пребывая в своих мыслях, Иван проворчал в ответ.

–Не для того я родился, воевал и работал, чтобы подобно старой курице расплыться. Не той мы закалки.

–Значит, я в тебя пошел.

При этих слова Саша наложил себе полную тарелку салата, добавил туда кусок курицы и принялся есть с аппетитом, свойственным здоровой юности.

–Быть боевым быть – это у нас семейное. Верно, батя? Я ведь молодой был, тоже любил силушку показать богатырскую, – сказал Сергей и шутливо напряг бицепсы. -Во, как могём!

–Семейное… – проворчал Иван. Хотя и дал он себе слово молчать об этом, но почему-то получалось плохо. -Семейное…Кабы на доброе дело, то и разговору бы не было. А сдуру кулаки чесать – дело не хитрое. А той мысли, что когда бог ума не дал, так руками не смей рассуждай, в башку не приходит. Позорище, на фронт бы тебя, живо бы погань из головы выбило. Драть бы тебя, да боюсь, поздно.

–Так то, дед, на фронте. А мы вот в другом мире живем. У нас ремнем драть не положено. Ну что, давай за твой боевой дух, что ли?

–Пожалуй, я пропущу. До вечера погодю.

Судя по всему, Иван был готов разразиться очередной тирадой насчет ума и кулаков, но его опередил сын, который вовремя решил перевести разговор в иное русло.

–Кстати, а ты знаешь, Сережка, что дед твой сегодня со своим боевым товарищем идет встречаться? Шестьдесят с лишним лет не виделись. А сегодня увидятся.

–Да ну? Ну, дед, ты даешь! Да ты просто счастливчик. Это ж надо, шестьдесят лет! Мне и не прожить столько.

Сашкины глаза заблестели, и Иван на время позабыл, что несколько минут назад он сердился на него. Нет, такие глаза не могут быть злыми, не может человек с такими глазами наносить боль чужому человеку.

–Батя, покажи ему фото. Пусть внук твой увидит, какой ты в молодости бравый был. Учись, сынку, с кого пример надо брать.

При этих словах Иван снова вынул из внутреннего кармана пиджака фото и протянул его внуку. Тот жадно схватил его и пристально вгляделся в стоявших солдат.

–Ого, неужто это ты, дед? Прикольно!

Ивана аж передернуло.

–Паразит! Прикольно ему! Что вы за поколение такое, все вам смешное искать надо.

–Да ты что дед, я же горжусь тобой. Ты у меня самый лучший. Самый замечательный.

Иван посмотрел на Сашку, но лицо парня было настолько искренним в своих чувствах, что он решил не обострять ситуацию. Видимо, почувствовав это, Сергей встал и торжественно произнес:

–Давайте выпьем за нашего вечно молодого ветерана.

–Прикольно…– продолжил было Иван, но его перебил сын.

–Ну ладно-ладно, батя, давай потом об этом, ладно? А сейчас я Сашке соку налью, ну а мы уж с тобой водочки еще разок намахнем. Нам сегодня можно.

–Может не надо? – вмешалась Наталья. Тебе же еще папу везти.

–Да и мне еще друга встречать, выпившему, нехорошо будет. – поддержал Наталью Иван.

–Отказался батя от моей помощи, Наташа, сам хочет доехать. Не доверяет мне. Говорит, без меня ему быстрее и лучше будет.

–Да что ты такое несешь? А вы, папа, не слушайте его. Он, как пару рюмок пропустит, всякую ерунду нести может. Трепло. Ну и как же это вы сами-то? Далеко, ехать-то гостиницы. Пусть и правда Сережа вас довезет. Хотя… тебя тормознуть за запах могут.

–Ну вот, и ты туда же. Сколько вас учить можно, что у нас все схвачено, за все заплачено.

Иван снова досадливо поморщился, но на этот раз ничего не сказал. Он понимал, что десять лет разлуки не прошли незаметно. Что-то коренным образом изменилось в его сыне. Что-то основное, что затронуло не только его душу, но и души его жены и внука. Иван впервые с горечью осознал, что все годы после распада Советского Союза, он жил ничего не понимая, да и не стараясь понимать, что происходит вокруг. А когда сын уехал в город, мотивируя тем, что настала свобода и он хочет обустроить жизнь своей семьи не так, как прожил он, то тогда Иван окончательно перестал следить за тем, что творится в стране. В особенности и от того, что сын некоторым образом вычеркнул и умалил все то. ради чего он жил, сражался, работал. Умом Иван понимал, что не стоило тогда давать волю своей обиде, что следовало попытаться понять, и, может быть, даже принять то, чем стали жить люди в новой стране, но сердце не позволяло взять и просто отречься от всего того, чему были отданы лучшие годы его жизни.

Странное ощущение наполнило его, он видел рядом родные лица, родную кровь, но, тем не менее, они были страшно далеко от него. Протяни руку – и вот они, его сын, внук, сноха, все рядом. И одновременно далеко. Что-то страшное произошло в жизни, что развело его и его семью на два потока. Вроде бы вместе, но нет уже того общего, что делало их одной семьей. Словно выросла между ними стена, высоченная, гладкая, и захочешь – не перепрыгнешь.

–Заплачено, говоришь? Схвачено, значит? А жить-то когда научишься? Все деньгами меряешь. А вроде мы с матерью растили тебя не таким. Откуда тогда в тебе все это выросло, а? Неужто рубли тебе человека важнее? Хорошо, что мать твоя всего этого не слышит.

–Батя, давай потом об этом? А сейчас мы лучше за тебя выпьем. Долгих тебе лет, чтоб еще лет шестьдесят прожил, не меньше.

–Чтоб моих детей было кому воспитывать, – вставил свое лыко в строку Сашка. Иван покосился на него, но промолчал. «Не надо ссориться,» повторял он себе снова и снова. «Ведь это же моя семья, какая она бы ни была».

–Прыткий какой. Ты сначала работать начни, потом женись, а уж потом детей наделай, чтобы я их воспитывал.

–Дурное дело – не хитрое.

–Вот именно, что дурное, а на что иное мозгов нет, снова не сдержался Иван и тут же мысленно выругал себя.

Словно ощутив душевную борьбу, к нему подошла Наталья и слегка обняв его произнесла: -За вас, папа.

Все дружно чокнулись и выпили. И снова повисла неловкая тишина. Иван взглянул на часы и поднялся.

–Ну, мне пора. Поеду я. Сережа, может и вправду, подвезешь меня? Что-то я волноваться начал. Руки-ноги даже задрожали.

–Конечно подвезу, батя. Что за вопрос. А что ноги не держат, оно и понятно. Вы же шестьдесят лет не виделись. У меня точно так же было бы. Наташа, где мой таблетки от запаха?

–На верхней полке, в шкафу на кухне. И будь осторожен, не гони во весь опор.

Сергей вышел из комнаты, послышалось бренчание каких-то железок, затем удовлетворенное восклицание «нашел!» и Сергей снова появился в комнате.

–Ну что, батя, поехали?

–Поехали.

Иван поднялся из-за стола, обнял сноху и внука и ни слова не говоря пошел. ***

Солнце светило так, словно позабыло, что на дворе сентябрь, и Иван с удовольствием вдыхал свежий, напоенный теплом воздух. И он даже на какое-то мгновение пожалел, что машины Сергея стояла почти у самого подъезда.

–Видал, батя, какого зверя я себе приобрел? – с гордостью произнес Сергей, указывая рукой на 600-й Мерседес.

–Между прочим, немецкая машинка.

–В войну и пострашнее зверей видел. – буркнул Иван. -Ну, с какой стороны залезать в твоего зверя? Или так и будем стоять, покудова солнце не сядет?

–Сейчас, батя, пара секунд. Ну, а что касается зверей, так в мирное время у нас вот только такие звери водятся. Есть, правда, еще хищники о двух ногах, но те точно пострашнее твоих Тигров и Пантер будут.

Разговаривая, Сергей открыл дверь, и жестом предложил отцу сесть на переднее сиденье.

–Ну что, прямо до гостиницы едем, батя? С ветерком?

–С ветерком ему захотелось. Ты гляди, как бы с пьяных глаз в кювет не заехать. Будет тогда нам всем ветерок.

–Ясненько. Едем как положено, не превышая всех законов. Если ты не против, я по пути позвоню одному человечку. Надо уладить с Сашко дело.

–А я что? Машина твоя, делай что хочешь, коли ты в ней хозяин. Ты ж меня все равно не послушаешь. Давай, давай, улаживай свои дела.

Сергей поморщился. Ему самому не очень хотелось звонить Козлову, по крайней мере, при отце. Но если не позвонить, кто знает, что может из этого выйти? Времена стали меняться, и порой то, что пару лет назад можно было уладить парой сантиметров крупных купюр, сегодня уже требовало включения крупных звезд и кресел. А это, для бизнеса порой весьма чувствительно и накладно, не считая того, что прыткие журналюги взяли моду освещать все мелкие пакости и происшествия. И морду им, как это было раньше, уже не намылишь. Такие вот плюсы-минусы нашей жизни. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Отец, конечно, не одобрит всего, но если нет другого выхода, приходится играть по тем правилам, которые есть.

–Батя, это мой сын и твой внук. Я должен о нем позаботиться.

–Раньше надо было думать. Где ты был, когда он себе в голову всю эту чушь занес? Бизнесами занимался, гешефты делал. Вот и вышло так, как оно вышло.

Сергей ничего не ответил на гневную тираду отца, лишь вытащил из кармана телефон, и, ловко манипулируя одной рукой, набрал номер Козлова.

–Илья Семенович? Добрый день. Узнали? Да-да, именно я.

Помолчал, слушая ответ собеседника. Слегка поморщился, но продолжил ровным, невозмутимым голосом.

–Да, он сказал мне позвонить вам. Нет, детали он мне не рассказал, только то. что…

Неожиданно Сергей нажал на тормоз. Машино резко дернуло, слегка понесло, но все же Сергей вырулил и приткнулся к обочине. Искоса поглядывая на отца, он невольно понизил голос и продолжил слушать.

–Не может быть!

Но невидимый собеседник продолжал сообщать Сергею что-то весьма чувствительное и неприятное, поскольку Сергей немного побледнел и было видно, что пальцы, державшие трубку, побелели и сжались. Иван понял, что происходит что-то неприятное, и, возможно, жизненно важное. Но пока Сергей говорил, он не мог узнать, что именно, и потому, сидел словно на иголках, время от времени поглядывая в сторону сына.

–Я что-то могу сделать? Ну, там…

Пауза.

–Понимаю. Я думаю, что можно договориться. Мне только надо узнать. Где именно он и как его зовут?

В ожидании ответа он не глядя достал ручку и клочок бумаги.

–Я готов, Илья Семенович. Диктуйте, я записываю. Как вы сказали?

Резко дернувшись, Сергей растерянно посмотрел на своего отца. в глазах сына Иван прочитал такую боль и тревогу, что ему стало страшно.

–Илья Семенович, повторите еще раз. Я вас понял. Спасибо большое. Отзвонюсь вам, как только улажу.

Сергей положил трубку и уткнулся головой в руль. Иван молчал. Он понимал, что сыну очень тяжело, что произошло нечто, касающееся не только его сына, но и самого Ивана. Он еще не знал, что именно случилось, но его охватило грозное предчувствие беды. Лн повернулся к сыну и резко спросил:

–Ну что, решил и уладил? Говори, что там, не тяни. Я же вижу, что не спроста ты так дергаешься.

Иван поднял голову и невидящим взглядом уставился в окно.

–Батя, тут такое дело… Я… В-общем…

–Да не тяни ты кота за хвост. Что там еще?

–Как фамилия твоего Зинатуллы?

–Ну Аглиулин, так что с того?

Иван охнул и скрежетнул зубами.

–Похоже, батя, что, Сашка-то… и дружки его…

Иван вздрогнул. Он уже понял, что именно произошло, но теперь он хотел услышать это от сына.

–Да говори ты уже наконец? Что он у тебя натворил? При чем тут фамилия Зинатуллы? Ты язык проглотил, что ли?

Иван сглотнул слюну и процедил слова медленно и тягуче. Словно сам в них не веря.

–Это они твоего Зинатуллу побили. Сашка и дружки его.

–Сашка? Ты что, серьезно?

–Да. Серьезнее не бывает. Вот так оно вышло, батя. Что тут поделаешь.

–Сукин ты сын! Кого же ты воспитал? Ну конечно! Это все твои улажено и схвачено! Бизнесы ему важнее. Вот и прошляпил своего сына.

–Батя!

–Что батя? Вот теперь пущай сидит, ежели его посадят!

–Как ты можешь говорить такое! Ведь это же мой сын, твой внук!

–Раньше надо было думать. А ты теперь отмазаться хочешь. Сам натворил, а теперь в кусты? Что там тебе твой Семеныч насоветовал сделать, деньгами, небось, предложил умаслить? Так у меня таких денег нет и не будет. Да и были бы – не дал бы.

–Нет, батя. Там гораздо проще. Если твой Зинатулла согласится миром уладить, то Сережке только штраф будет.

–А дальше как? Он снова будет кулаками махать, а ты всю жизнь штрафами отдариваться будешь?

–Я его…

–Что ты его? Поздно уже, Сережа. Поздно. И тебе поздно, и мне поздно. Хорошо хоть, мать твоя до такого позора не дожила.

Вне себя от бушевавшего внутри гнева, Иван выскочил из машины, и, не сдержавшись, хлопнул дверью и пошел. Почти одновременно вышел из машины и сын. Он догнал отца и схватил его за руку.

–Батя! Куда ты?

–Счастливо оставаться. Домой меня не жди. Дальше я сам как-нибудь доберусь.

–Батя! Да подожди ты, батя!

Сергей попытался снова схватить отца за руку, но тот вырвал ее и пошел не оглядываясь. Сергей смотрел ему вслед и понимал, что отец уходит, и, возможно, навсегда.

***

Больница никого не радует. Даже тех, кто в ней работает. А пациентов тем более. И если ты попал сюда, то все, о чем ты думаешь, это поскорее отсюда выбраться. Вот так и Иван, хотя и спешил сюда, но зайдя в приемное помещение, невольно оробел. И страшного вроде ничего нет, вокруг обычные стулья, стойки, люди, а вот не лежит душа к таким местам, хоть ты тресни. От обилия народа, как больных, так и пришедших родственников, рябило в глазах. Стоял шум, негромкий, но надоедливый. Иван в растерянности теребил пиджак и не знал, куда и кому обратиться. Наверное, он все же как-то выделялся в этой разношерстной толпе, поскольку к нему подошла миловидная медсестра и спросила:

–Вам помочь?

–Да, дочка. Вот, товарищ у меня тут лежит, вчера привезли. Как бы мне найти его? Уж больно у вас тут запутано все. Куда идти и не знаю.

–Пойдемте, – засмеялась медсестра и потянула его за рукав. -Да пойдемте же, сейчас я вам покажу, куда надо.

Буквально в пяти метрах обнаружилась стойка, за которой сидела дородная женщина, с упоением читавшая какой-то глянцевый журнал.

–Тетя Нина, вот, помогите человеку, с визитом пришел.

–Здравствуй, здравствуй, племянница, – заулыбалась женщина и отложив журнал пристально посмотрела на Ивана.

–К кому пришли?

–Да вот, друг мой у вас тут лежит, вчера привезли. Повидать бы его.

–Друзей пускать не положено. Только родственникам, – строго ответила тетя Нина и взялась было за журнал.

–Послушайте, – взмолился Иван. -Друг это мой. Мы с ним с войны не виделись, сделайте милость, пропустите.

–С войны говоришь, не виделись? – протянула тетя Нина и снова вгляделась в Ивана. -Хм, может оно и так. Но не положено.

–Тетя Нина, да пропустите вы его, – пропела нежным голосом медсестра. -Я его как раз и провожу.

–Ах, Ленка, тебе бы все правила нарушать. А случись чего, отвечать мне! Может, он шелапутный какой, кто их знает?

–Да будет вам, вы на него посмотрите, аккуратный, трезвый, все как надо.

Тетя Нина шумно втянула воздух, словно принюхиваясь, и махнув рукой сказала:

–Бог с вами, идите. Но ежели что, смотрите у меня!

–Спасибо вам, – ответил Иван, и посмотрев на медсестру, добавил

–И тебе, дочка, спасибо большое.

Он уже собрался идти, как его остановил голос тети Нины.

–Голова твоя бедовая, а куды идти-то собрался? Ты бы хоть сначала номер палаты узнал, прежде чем бежать сломя голову.

–И то правда, совсем запутался. – засмеялся Иван.

Поиск Зинатуллы продолжался недолго. Всего через пару минут тетя Нина нашла номер палаты, в которую его положили и выдала ему белый халат.

–Смотри тока, не долго там.

–Да мне только повидать бы, и сразу назад, – пообещал Иван и заторопился вслед за медсестрой.

Идти тоже было недалеко, всего-то делов, что подняться на второй этаж и пройти с десяток метров. Дойдя до палаты, Иван вдруг становился и почувствовал, как задрожали ноги. На лбу появилась легкая испарина, и. возможно, он даже побледнел, поскольку медсестра Лена встревоженно посмотрела на него и спросила:

–С вами все в порядке? Может вам от сердца чего-нибудь дать?

–Все в порядке, дочка. Волнуюсь я страшно. Шестьдесят пять лет не виделись, шестьдесят пять! Даже боюсь заходить.

–Да вы не волнуйтесь, смелее, – и с этими словами медсестра распахнула дверь и слегка подтолкнула Ивана в спину.

Иван сделал шаг и сразу же увидел Зинатуллу. Тот лежал на ближней к окну койке. Голова его была перевязана, в руку была воткнута капельница. Сперва Иван подумал, что он спит, но тут же Зинатулла открыл глаза и медленно повернул голову. Первое мгновение он просто смотрел на Ивана, но через секунду глаза его широко раскрылись, и он прошептал:

–Ну, здравствуй, Иван, вот и свиделись мы с тобой.

–Здравствуй, Зинатулла, здравствуй старый хрыч!

–Да и ты не помолодел, Ванька, прах тебя побери! Ну проходи давай, что ты в дверях столбом встал, иди сюда скорее.

Иван бросился к Зинатулле и опустился на стул.

–Зинатулла, дорогой ты мой! Ох и вид же у тебя!

–Погоди ты с этим. Дай-ка я тебя обниму.

Он неловко попытался приподняться, но не получилось. Тогда Иван осторожно нагнулся и обнял Зинатуллу за плечи. Оба замерли и замолчали. Иван почувствовал, как слезы наворачиваются на его глаза, но ему было все равно приподняв голову, он увидел, что точно такие же две влажные дорожки бегут по лицу его боевого друга.

–Сколько же лет минуло! Господи!

–Что нам годы, Ванька? Кысмет у нас такой с тобой. Чтобы встретиться. Говорил я тебе, что выживем? Говорил. Говорил, что встретимся? Говорил. Все по-моему и вышло.

Иван невольно рассмеялся.

–Ты вроде про кысмет насчет себя только говорил.

–Шайтан тебя забери! Дурная твоя голова, если так считаешь. Ежели мы с тобой одной шинелью укрывались, одну корку хлеба на двоих делили, неужели ты думаешь, что аллах за это только одному мне дал счастье дожить до победы?

–Старый ты черт! На все у тебя есть ответ

–Не такой уж и старый я, Ванька. А ну-ка, отодвинься немного. Дай-ка я еще раз на тебя погляжу.

Оба смеются. Потом молчат некоторое время

–Ах, Ванька-Ванька. Знал бы я тогда, что ты уйдешь… ни за что бы не пополз фрицев смотреть.

–Так надо было, Зинатулла. Не мог я поступить иначе. Со мной вместе и ты бы пропал, и батальон бы погубили. Да что я говорю, ты и сам бы так же сделал, черт ты немаканный.

Зинатулла посмотрел на него немигающим взглядом и вздохнул.

–А меня ведь судить сначала хотели, за то, что тебя бросил. Комбат уже за трибуналом послал. Спасибо батальонному комиссару, он вступился. А когда немцы в атаку пошли, комбат мне спасибо сказал.

–Война, что тут скажешь.

–Война. Она, брат, еще и не такое вытворяла. Кому расскажи – не поверят. -Выходит, не подвел твой кысмет.

–Кысмет, Ваня, никогда не подводит. – засмеялся Зинатулла. -Судьба нас не зря столько лет хранила.

Они снова замолчали. Иван дотронулся до повязки на голове Зинатуллы и спросил слегка севшим голосом.

–Очень больно?

–Бывало и хуже. – протянул Зинатулла, и Иван понял, что ему совсем не хочется говорить об этом. Поэтому он отвел глаза в сторону и сказал:

–Зинатулла.

–Что тебе, старый ты хрыч?

–А ведь это мой внук был там.

–Где твой внук был?

–С теми, что тебя били. Прости меня, Зинатулла.

Зинатулла пристально посмотрел на Ивана и вздохнул. Ответил он не сразу, словно бы не зная, что сказать.

–За что тебя простить, за внука? Брось, Ваня. Как у вас говорится? Бог простит. Так и у нас, аллах, который мудр и велик, простит его. Милосердия лишён только гиблый человек, а мы с тобой, Ваня, живы еще, не подверглись погибели. Коли фрицы побить не смогли, то нам сам черт не брат.

–Стыдно мне, Зинатулла, за него и за сына стыдно. Видимо, где-то не доглядел, где-то упустил. Мой грех в этом тоже есть.

Зинатулла погладил Ивана по руке.

–Полно, Ваня. Не надо корить себя. Что мы могли сделать после войны сразу? Мы же после победы сразу на стройки, да на поля. Нам пахать да строить надо было. Сколько немец разрушил, сколько горя вокруг людского было. До того ли нам было, чтобы детей воспитывать, и успевать при этом?

–Может оно и так. Но знаешь, как мне стыдно и обидно…

Зинатулла взял Ивана за руку и слегка притянул к себе.

–Перестань. Мы свое дело в жизни сделали, плохо ли, хорошо ли, но сделали. Большое и важное дело. Страну построили, защитили ее. Если что и было не так, так мы своею кровью отплатили. Вот такой кысмет у нас был.

Откинулся на подушку и снова пристально посмотрел Ивану в глаза. На этот раз Иван встретил его взгляд, пытливый и вопрошающий.

–Просить за него хочешь? – спросил Зинатулла.

–Нет, не буду. Не смогу.

–Я знал, что не будешь. Не такой ты человек.

Помолчал. -Только я тебе так, Ваня, скажу: пусть он живет, я зла не держу. Ни на него ни на других глупых. Ему своя дорога в этой жизни указана. Молодой он еще и глупый. Может, еще и наладится все. На все воля аллаха.

–Зинатулла!

–Не надо, Ваня, больше об этом. Покличь-ка ты лучше медсестру.

–Тебе плохо? – встревожился Иван.

–Ну что ты, – рассмеялся Зинатулла, -как может быть плохо, если ты здесь, рядом? Ну что ты застыл, кличь, говорю, медсестру.

–Сестра!

Медсестра зашла почти сразу, словно ждала за дверью.

–Ну, что тут у вас? Кому плохо?

–Вот, товарищ мой зовет вас.

–Что случилось? Вам стало плохо?

–Ничего не плохо.

Тут Зинатулла поманил девушка пальцем. Та подошла поближе, и, Зинатулла хитро и заговорщически улыбаясь, прошептал:

–Сообрази-ка нам девушка, по сто грамм фронтовых! Товарищ мой по фронту пришел, шестьдесят лет искали друг друга. И нашли вот.

–В вашем состоянии я могу только валерьянки накапать. – рассердилась не на шутку медсестра. -А вы у меня спирту просите. Не стыдно, дедушка?

–И в самом деле, что ты надумал? Вот выйдешь из больницы, мы с тобой непременно выпьем.

–Вот-вот, а пока спирт только для протирки места для уколов. И больше не сметь просить. Все равно не дам. Не положено! Взрослые люди, а ведут себя как дети.

И с этими словами она вышла из палаты.

–Строгая какая. Совсем как наш комбат, верно Ванька?

–Помню, как же. Хороший мужик был. Строгий, но солдата любил. Я часто его вспоминал. Что с ним стало, Зинка, дожил до Победы?

–Погиб он, Ваня, в восточной Пруссии, в сорок пятом. За месяц до победы.

Иван опустил голову.

–Земля ему пухом.

–Всем павшим земля пусть будет пухом.

Оба замолчали. Затем Зинатулла спросил:

–Ваня, а ты бы хотел прожить еще пятьдесят лет?

–Я-то хотел бы, да кто нам позволит? Мы и так с тобой загостились на этом свете. Как говорит мой Петька, время другое настало. Получается, вроде мы с тобой, как бы лишние. Пора уже, на вечный покой.