Текст книги "Псы кармы, блюстители кармы (СИ)"

Автор книги: Андрей Нимченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Несколько секунду ничего не происходило, лишь вращались, разбрызгивая падавшие сверху капли дождя, колеса. Затем брюхо фуры вспыхнуло, пламя перекинулось на землю и узкой дорожкой побежало обратно к кемпингу. Проследив направление его движения, Торм внутренне сжался. След из солярки тянулся к заправочному пистолету, валявшемуся в грязи рядом с цистерной. Когда все началось, в машину дальнобойщика, должно быть, как раз заливали топливо.

Прежде чем огненный ручей добежал до места, откуда он брал свое начало, произошло то, чего Торм опасался больше всего. Цистерна потеряла последние точки опоры и сорвалась с державшего ее каркаса. Тонны солярки хлынули на землю, мешаясь с грязью и водой, тут же, подергиваясь радужной пленкой, растеклись по кемпингу.

– Вставай! – раздался прямо над ухом голос Ли. Торм вскочил, одним махом оказавшись за спиной парня. Ли развернул мотоцикл и нажал на рычаг газа. Комья земли полетели из-под шипованой резины назад, туда, где огненная змея уже почти нырнула в перламутровое озеро из горючего. Они понеслись прямо на железный забор, затем резко свернули, едва не вылетев из сидений, и Торм увидел то, что до него заметил Ли. В дальней оконечности лагеря, позади груд строительного хлама, которые только что были бараками, в ограде была прореха. Под одной секцией забора в земле пролегла трещина. Она все ширилась, разрастаясь мелкими ответвлениями, будто вена с капиллярами сосудов. Столб одной из опор почти рухнул в нее, провалившись фундаментом, но удерживаясь навесу из-за сцепления с другими секциями. Железный лист слева от него выгнулся наружу: "Будто трамплин", – подумал Торм. По листу ползли несколько человек, уже почти преодолели преграду и готовились спрыгнуть на другую сторону. Еще несколько бежали к прорехе слева, опасливо обходя земные разрывы.

Внезапно трещина стала еще больше, у самого "трамплина" от нее отделился узкий змеиный язык и устремился к мотоциклу Ли по извилистой траектории. Снизу, из-под земли, вырывались клубы сизого газа, смешивались с дождем и тут же рассеивались.

Ли будто не заметил нового препятствия, рванул вперед, прямо к дьявольской расселине, успел проскочил несколько тонких трещин, шириной в одну – две человеческие ладони. А потом за их спинами вспыхнуло зарево, и рванула цистерна.

Волна горячего пара оторвала их от земли и пронесла над прорехой шириной метра в два. Торм успел посмотреть вниз и увидеть, как исчезают струи дождя и осыпающейся земли черной бездне. Потом переднее колесо коснулось твердого участка, они пронеслись еще двадцать метров, и мотоцикл снова оторвался от твердой почвы – чтобы приземлиться на железную плиту трамплина. Ли охнул, сжавшись над рулем, и Торм тоже сжался, стиснул бока парня в плохо контролируемом порыве – удержаться, схватиться хоть за что-нибудь. Правой щекой он прижался к затылку Ли. И в несколько коротких мгновений, оторвавшихся друг от друга, будто кадры фотосъемки, увидел, как распахиваются кругом хищные пасти планеты. Мятущиеся по кемпингу люди проваливались в них, иногда успевая зацепиться за край, но чаще исчезая в темной глубине. В это мгновение слух вернулся к нему, и сквозь гул и рокот стихии он сумел услышать их слабые крики. Маленькие, кукольные фигурки, сорвавшиеся в никуда. Слабые голоса, столь ничтожные по сравнению с голосом взбунтовавшейся планеты...

Они с Ли приземлились по левую сторону трещины за забором. Торм отбил себе пах, но зато оба были живы. Перескакивая через мелкие расселины, двигаясь вдоль больших, они катили от кемпинга. Торм иногда оглядывался – зарево на месте их недавнего пристанища уже начинало затухать, от лагеря время от времени отделялись точки – мотоциклы, и жирные кляксы – грузовые фуры тех, кому удалось спастись. Километров через пять кемпинг скрылся за горизонтом. Порою, въезжая на крутой пригорок, Торм снова видел его. Но потом перестал оглядываться.

Вскоре толчки почти прекратились – так же неожиданно, как и начались. Трещин больше не было. Они остановились, чтобы перевести дух.

– Ты захватил оба мешка, – удивился хладнокровию Ли Торм.

Парень пожал плечами. Он медленно наклонялся вперед, назад, в стороны, разминал затекшие мышцы. Лицо спокойное, только чересчур хмурое.

– Простите, что не смог помочь, когда дрались. Как-то лихо они нас закрыли, никто и не заметил.

– Ничего, – Торм думал о людях, за чьей спиной так быстро появились блюстители Кармы. Ему представилось, как из глубин планеты сквозь океан магмы несется к тонкой земной коре демон-разрушитель. Мятежный дух, чья плоть – потоки раскаленных пород, стремится вырваться наружу. Вихри бурлящей энергии вьются вокруг него, и как голодные чайки за кораблем, зная, что скоро им будет, чем поживиться, поспевают за демоном твари помельче – Серые Псы...

В Ростов они попали глубокой ночью, далеко объехав эпицентр землетрясения. В городе тоже трясло, и местами, на обветшалых окраинах, завалилось жилье. На улицах им трижды встретились колонны военных, двигавшиеся в направлении кемпинга – самая организованная часть нации уже начала принимать меры.

Заночевали в парке, на скамье, подальше от большого, покосившегося и проржавевшего колеса обозрения. Каким образом оно не рухнуло во время толчков, одному Богу было известно. Дежурили по очереди, каждую минуту ожидая нападения ночных хищников – местных банд, обиравших несчастных, у которых и так-то нечем было заплатить за постой даже в самой дешевой ночлежке. Неподалеку разместилась еще одна группа – человек двадцать, которые развели костер прямо по центру небольшой песчаной площадки на месте давным-давно украденной тротуарной плитки. Но Торм не захотел присоединяться к ним – было ощущение, что особняком они с Ли проведут ночь спокойнее. До утра их никто не тронул. Сон Торма, дежурившего в первую смену, был глубок и крепок. В сознание одного из "своих" – Свана, он проник только перед самым рассветом.

Глава 22. Сван.

Визит Дамы.

– О-о-о! – Боб сидел на диване, зарывшись длинными пальцами в свою нечесаную, чуть курчавую шевелюру. Я ходил по холлу, изредка задевая ногами брошенный им посреди ковра здоровенный сумарь. Его можно было бы убрать, но вид этого монстра немного поднимал настроение. Эта сумка, подаренная Бобу каким-то канадским хоккеистом, в длину была метра полтора-два, в высоту и в ширину – около метра. Толстый синий хабарь на молнии способен был вместить не только хоккейный доспех – все эти их нагрудники-наколенники – но и набор клюшек, шайб, массажиста и тренера в придачу. Боб оставил его мне, когда уезжал в Англию, а теперь вот решил прихватить с собой. Наверное, чтобы спрятаться в случае чего внутри.

– Да не бойся ты, – я был немного уставшим, на работе случился тяжелый день с очередным выговором. – Если ты уедешь, как они догадаются, что с тобой там были мы? Рост у нас с Меем самый обычный, лиц Ашот не видел, отпечатки обуви, скорее всего, давно затоптали. Ну, выкинем на всякий случай свои кроссовки – велика потеря, все равно старые. Да и потом – ночью же дождь моросил, все, что было, смыло! Плохо только, что вот так драпать приходится... Ты как в универе объяснил?

– Сказал, что по семейным обстоятельствам. И, видимо, надолго.

– Они твой адрес в Штатах никому не дадут? Хотя... кто ради восьми сотен баксов в Америку попрется – билеты дороже.

– Я им адрес оставлял только последний, в Лондоне.

Боб встал, подхватил свою огромную сумку и как-то неловко поплелся к двери.

– Ты это... Сообщи, как приедешь.

– Ладно... – он наклонился за своими безразмерными кроссовками, потом замер, что-то вспомнив, и усмехнулся, – Прикол вспомнил про слово "как". Когда я в первый приезд звонил домой, мама сильно ругалась. Я же с вахты в общаге Америку заказывал: кругом люди, разговоры. Она мне говорит: "Бобби! Я так и знала, что русские – матерщинники. Что там за гадости кругом говорят?!"

Я не понял.

– У нас в Америке тоже есть неприличное слово из трех букв – "как", – пояснил он. Потом помолчал и грустно продолжил, – не знаю, смогу ли сразу сообщить, что приехал. Наверняка дела всякие навалятся. Как получится.

– Почему не получится?

– Что?

– Почему не получится?

– Я сказал "как получится"... – Боб хлопнул себя по лбу и засмеялся, – теперь дошло.

Расставались мы уже менее грустно. Он кинул свой хабарь на заднее седло в такси и укатил. Вот так. Приехал, схлопотал по морде и уехал. Впрочем, идею-то с Ашотиком он сам предложил. Винить не кого.

Я вернулся в дом и собирался сварить кофе, когда раздался телефонный звонок. Голос на том конце показался мне знакомым. Говорила девушка, причем так, будто я обязан был ее узнать сразу.

– Слава! – не вопрос, а констатация факта, – надо увидеться. Я к тебе приеду. Ты где живешь?

– Кто это?

Она, похоже, удивилась.

– Странно, – обычно меня узнают. Это Катя, в баре познакомились, меня еще твой друг Игорь провожал. Но мне показалось, что ты тоже... был бы не прочь.

Получилось как-то двусмысленно.

– Где Бац? – спросил я.

– Игорь? Он у меня был. Потом домой пошел. С ним все нормально, не волнуйся. В общем, речь пойдет и о нем тоже. Так как?

– Что "как"? – этот разговор немного меня напрягал.

– Я заеду?

После секундного колебания я назвал адрес. В конце концов, компания мне сейчас не помешает.

Катя приехала быстро, будто была где-то неподалеку. Я едва успел плеснуть себе в бокал из бутылки с "Черным аистом".

– Привет, – она бросила на вешалку в прихожей кожаную куртку и прошла в дом, предоставив мне возможность изумляться.

Та девчонка из кафе – задумчивая, со стянутыми в узел волосами и с минимумом косметики на лице, демонстрирующая все задатки будущего "синего чулка", причем самой крепкой вязки, куда-то исчезла. Вместо нее была затянутая в черную кожу девушка-вамп. Ультракороткая юбка, тонкая кофточка и застегнутая на все пуговицы жилетка плотно облегали ее фигуру. Вырез на груди был так глубок, что почти не оставлял простора для фантазии. Косметики на лице было не то, чтобы много, но вот колер Катя выбрала мрачноватый. Коричневая помада с темной подводкой делала губы раза в два полнее, чем они были на самом деле, глаза подведены густо, как у самой младшей жены турецкого падишаха, тени под ними намекали на долгие ночи без сна. Взгляд из-под наклеенных ресниц такой томный, что между моими лопатками по позвоночнику скатилась целая лавина мурашек.

Катя уселась напротив камина на диван с потертой кожаной спинкой и водрузила красивую лодыжку на не менее красивую коленку.

– Быстро ты приехала... – обронил я, – коньяк будешь?

Она пожала плечами.

– Курить у тебя можно?

– Кури, – я поставил пепельницу на столик перед ней. Сел в кресло рядом, напротив, изучая это новое явление и спрашивая себя, хочу ли показывать Кате-вамп кабана в спальне. Кате-скромнице хотел. А вот этой...

"Вот что с женщинами делают две ночи, проведенные с Бацем!" – хохотнул в душе кто-то, по-хорошему изумленный успехами друга.

Коньяк Катя пила, как сок – крупными медленными глотками, вдумчиво. Совсем не похоже было, что в бокале у нее "Аист". Выдула все сто грамм – специально плеснул столько, чтобы посмотреть на реакцию, и серьезно так посмотрела на меня.

– Ваня, – сказала она, – ты не простой человек, – ты избранный...

– Да ну?! – я ожидал чего угодно, но только не бреда из подведенных коричневой помадой губ, – а как же Нео? Мистер Андерсон?

– Что?! – она не поняла.

– "Матрицу" не смотрела?

– Прекрати, я вполне серьезно. Меня послали сюда не просто потрепаться с тобой или чтобы ты попытался затащить меня в постель. Я хочу рассказать тебе, что творится с тобой в последние дни.

А может, "Матрицу" все же смотрела? Раз оделась как Тринити. Боже, какие идиотские мысли в голову лезут...

– Я что-то не понял... – я сказал это серьезным тоном, потому что осознал: откуда-то эта девчонка знает о том, что со мной что-то творится.

– Ты прекрасно понял! – Катя стукнула бокалом о столешницу, будто поставила восклицательный знак, – сколько раз за последние месяцы ты избегал несчастного случая? Почему, как ты думаешь, с тобой постоянно случаются неприятности?

Я пробормотал что-то невразумительное, автоматически подсчитывая. Итак, что мы имеем. Три падения с лестницы за месяц: дважды подвернулась нога, которая раньше ничего такого себе не позволяла. Один раз наступил в скользкую лужу – какая-то "аннушка", чтоб ей пусто было, маслице разлила... Дважды пытались ограбить. Один раз отмахался трубой, другой – убежал. На работе срываются заказы, вчера вечером в общественном туалете на этаже кто-то разобрал выключатель и я влез в него пальцами. Током тряхануло основательно. Что еще? Неделю назад чуть не сбила машина – отделался ушибленным бедром. А потом в баре клеилась девица – отшил от греха подальше, почувствовал, что здесь пахнет сифилисом или даже похуже... Кажется, все.

– Судьба меня не баловала, Катерина, – наконец, сказал я, – но что с того? Не только у зебры бывают черные полосы. Иногда они даже затягиваются. Не усматриваю тут ничего сверхъестественного.

– А в баре? Ты ведь увидел меня. Так?

– Увидел? – переспросил я. Она произнесла это слово, будто имела ввиду нечто большее, чем обычно оно означает.

– Почувствовал, определил, засек – как тебе больше нравится. Смысл в том, что ты понял – со мной что-то не так. О чем же ты еще пытался предупредить Игоря, как не о том, что я опасна?

Я вспомнил тот серый смерч, и тоненькие ручейки света, убегавшие к нему от Баца.

– Ты сказала, что с ним...

– Да все нормально. Твой друг так полон энергией, что мог бы общаться со мной еще неделю безо всякого для себя вреда.

В ее словах было что-то, от чего меня передернуло. Будто откинул плед на любимом диване и увидел, что под ним свернулась, жирно поблескивая кольцами, ядовитая змея. Это был не страх, скорее ощущение близости смерти – не твоей лично, а просто Смерти, как реального, имеющего физическое воплощение, существа.

– Те светящиеся линии, которые я видел – они настоящие? – от опасности, которую я вдруг ощутил, кожа покрылась мягкими, беззащитными пупырышками.

– Вполне, – Катерина откинулась на спинку дивана, осознав, что "клиент дозрел", – дай еще коньяка.

Я щедро плеснул в бокал. Потушил и тут же закурил другую сигарету.

– Они не только есть – эти линии. Они определяют, сколько тебе отпущено на этом свете. Ты веришь в вампиров, Сван?

Я не смог удержаться, скептически посмотрел на нее и голосом Дроздова из "В мире животных" сказал:

– А сегодня, дорогие друзья, в рубрике "Они живут среди нас", мы поговорим о вампирах и оборотнях. Покровительственная окраска этих милых зверушек делает их незаметными днем. А ночью они выходят добывать пропитание...

– Молодец, – Катя отпила из бокала и поставила его на край стола, – это хорошо, что ты не теряешь присутствия духа. А бояться меня, кстати, не надо. Я хочу помочь.

– Я и не боюсь, – сказал я.

– Тогда пойдем.

Катерина резко встала, так, что скрипнула черная кожа на ягодицах.

– Куда? – я и не подумал подняться.

– На улице ждет машина. Когда я увидела вас в баре, рассказала о тебе одному человеку. Он самый опытный из нас – наш вожак. Он согласился помочь тебе. И он все объяснит – я не смогу это сделать так хорошо. Идешь?

Я покачал головой: ехать на ночь глядя в компании девушки, спрашивающей тебя, веришь ли ты в вампиров – увольте! Катерина поняла, что так меня из дома ей не вытащить.

– Хорошо, – она села, – спрашивай.

– Откуда ты узнала, что со мной что-то не так?

– Я не спроста спросила тебя про вампиров. Конечно, мы не пьем кровь, но кое в чем схожи с ними. Мы забираем силы у других людей. Это дает определенные преимущества, и способности, о которых ты не подозреваешь. Но киношному вампиру достаточно иметь клыки, чтобы полноценно питаться. Нам же требуется гораздо больше. Прежде всего, нужно видеть силы, которые окружают каждого, уметь собирать линии судьбы с защитных коконов и адаптировать их для себя. Это приходит не сразу, но когда научишься, твои глаза открываются. Ты замечаешь, к каком состоянии находится тот или другой человек, здоров ли он, удачлив ли. Сразу отмечаешь тех, кого недавно выпили твои собратья, и кому осталось жить считанные дни.

– Что происходит с теми, кто... на кого вы нападаете?

– Считается, что защитные лини вырабатывает душа. Когда человека выпивает один из трансов, энергетический баланс у него чаще всего нарушается. Это как раз и произошло с тобой. Барьер истончился, и тебя начали атаковать существа с ТОЙ стороны. Цель их – энергия, которую ты вырабатываешь, твои эмоции, чувства, и, прежде всего, боль. Когда мы испытываем физические страдания, в инфернальные сферы низвергается настоящий водопад силы! Твоему кокону уже не восстановиться. Если не дать тебе сейчас энергетическую подпитку – не выживешь. Как при диабете, когда постоянно нужен инсулин. Так что это счастливое совпадение, что ты встретил меня.

– Счастливое для кого?

– Для тебя, конечно. Вместе выжить проще.

– Научите меня воровать чужую энергию?

– У тебя нет другого выбора. Относись к этому проще – ты не виноват, что стал жертвой. Времени осталось не много, ты уже практически на грани. Продержался даже дольше, чем обычно. Но раз увидел линии, значит, скоро наступит конец. Пойдешь с нами – получишь многое. Не пойдешь – через пару недель простишься с жизнью.

– Кто это сделал? – спросил я.

– Выпил тебя? Не знаю. Сможешь это выяснить сам со временем. И отомстить – наши законы этого не запрещают. Ты хотел бы отомстить?

Я ничего не сказал в ответ. Просто потому, что понял – я стакан с химическим раствором неизвестной формулы, а сейчас в меня суют лакмусовую бумажку. Ненавижу, когда со мной это делают.

Переварить услышанное было не то, чтобы трудно – нереально трудно. Я сразу поверил ей, и тут же душу скрутило в какой-то воющий комок. Этот ком рвался наружу, сметая на своем пути все усилия сдержаться и не закричать. Вот как, оказывается, чувствует себя приговоренный, когда ему сообщают о казни. Сначала будто ударили по голове мешком с песком, а потом, когда оглушение проходит, наваливается нестерпимый, удушающий ужас. Я не знаю, откуда взялись силы, чтобы задать следующий вопрос. Наверное, отупение от удара прошло не до конца. Или помог главный человеческий обманщик – чувство, что С ТОБОЙ такого произойти не могло.

– И часто приходится... питаться?

– Понемногу всегда, если не хочешь, чтобы именно на тебя с неба неожиданно упал самолет.

– Как часто умирают доноры?

– Мелкими подпитками "овцу" не убьешь. Но когда нужны силы для дела, требуется хороший запас и приходится выпивать жертву до конца.

Произнеся последнюю фразу, Катя зажмурила глаза. Я подумал – ей не хочется вспоминать, но потом заметил тонкую, раздвоенную складочку в уголках губ. Нет, то не было выражение сожаления. Так улыбаются, когда вспоминают о чем-то приятном. Меня передернуло. Вот, значит, какая ждет жизнь впереди. Буду убивать людей и улыбаться, вспоминая об этом.

– Для какого дела? – я изо всех сил старался не выдать своего истинного отношения к ее рассказу. Слова о том, что можно брать понемногу, не нанося большого вреда, слегка успокоили меня. Достаточно, чтобы поглубже загнать воющий ужас. Мне нужно было это умение. Нужно было хотя бы узнать о нем побольше, чтобы принять решение.

– Дела бывают разные, – весело сказала кожаная "вампирша", разглядывая меня уже с некоторой благосклонностью. Наверное, ей импонировал мой проснувшийся "интерес", – всем хочется жить красиво, а для этого нужны деньги и влияние. Если примкнешь к нам, все это у тебя появится. Сможешь путешествовать, покупать тачки, обзаведешься нормальным домом. И главное, никого не будешь бояться.

– Чем тебе не нравится мой дом? – спросил я.

– Нормальный, – ответила она, – но размаха нет. Хочешь, поможем выселить соседей? Прикупишь их участки и построишь на месте своей избушки что-то поприличней. С сауной, бассейном, бильярдной.

– Полем для гольфа?

– Ну, не сразу. Не стоит так выделяться – замучишься от всяких интересующихся твоими доходами отбиваться.

– И все это взамен чего?

Она пожала плечами:

– Все имеет цену. Тот, кто дает тебе новую жизнь, на время становится твоим поводырем и хозяином. Пять лет ты будешь работать на него. А потом – свободен и иди, куда хочешь. Если, конечно, не решишь остаться.

– А если уйду раньше?

– Мир слишком жесток, чтобы молодой транс мог справиться с ним в одиночку. Ты даже не представляешь, сколько тебя подстерегает опасностей.

– Ты же сказала, что можно будет никого не бояться.

– Да, никого – из обычных людей. Но кроме них существуют силы и существа, не бояться которых невозможно.

– И все же, что будет, если я нарушу условия.

– Спроси об этом у Ираклия сам.

– Это тот человек, о котором ты говорила? Самый опытный среди вас?

– Да.

– А насколько он опытен?

– Все! – Катерина театрально резко встала. Боже, как мы любим эффектные жесты! Жаль, что они у нас выходят какими-то мужеподобными... – Времени отвечать на вопросы у меня нет. Или идешь со мной, или... прощай. Разбирайся со своими проблемами сам. Но имей ввиду: если тебе повезет и ты выживешь, то прежде чем ты научишься контролировать процесс питания, убьешь всех своих близких – у них с тобой самые прочные энергетические связи. Твоему организму нужны будут силы, и они потекут по пути наименьшего сопротивления. Причем, расстояния значения не имеют, будь жертва хоть в Австралии, все равно ты ее достанешь – такова плата за духовное родство. Я видела нечто подобное однажды. Девка уехала от парня в Магадан, а после его смерти проткнула себе пузо ножом. Мерзкая история.

С этими словами она двинулась к выходу.

– Постой.

Катя остановилась, глянула через плечо.

– А почему Ираклий решил помочь именно мне?

Она ответила не сразу, поначалу просто смотрела на меня странным взглядом, и я заметил румянец, заливший ее щеки.

– Я попросила об этом.

Она больше ничего не стала говорить, накинула куртку, сунула ноги в свои белые сапожки – я услышал перестук каблуков о кафель в прихожей, и стукнула дверью. Я быстро встал, подошел к камину, открыл в углу дверцу тайника, замаскированную под кафельную плитку. В маленьком сейфе лежал подарок – короткий, 13 сантиметров, "дерринджер". Отличное оружие для защиты в ближнем бою – девятый калибр, два ствола. Я распотрошил пачку патронов от "браунинга", лежавшую здесь же, и зарядил оба. Никогда им не пользовался и, надеюсь, не придется. Но что-то мне подсказывало, что лучше на эту встречу "голым" не ходить.

Она ждала меня в машине, как я и предполагал. Красная спортивная "Тойота" в свете уличных фонарей блестит, будто озерная гладь на закате.

– Решился? – она открыла переднюю дверцу, – я была уверена.

Ну что ж, значит, блефовали мы оба. Но этот раунд выиграл все же я.