Текст книги "Некромант . Трилогия"

Автор книги: Андрей Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 64 страниц)

Работали долго, слаженно и в полной тишине. Не до разговоров как-то было, да и промысел такой не самый веселый не особо располагал. Осси рубила и кромсала, а брат Эйрих стаскивал все получившиеся в результате такой переработки в кучу, которая в итоге выросла до довольно-таки приличных размеров. Не отвлекаясь от работы он время от времени бросал на Осси взгляды, в которых в очень сложной пропорции было смешано неподдельное удивление, немного страха и недоверия, почти искреннее восхищение и много чего еще.

Вот это самое «еще» заставляло сердце девушки биться неровно и очень-очень громко. А это, в свою уже очередь, вызывало к жизни новое покраснение кожного покрова и еще большее остервенение с которым леди Кай расчленяла трупы разупокоенных. В общем, – с огоньком работали.

При этом скалящийся по сторонам перстень некромансера тоже не просто так на пальце болтался, а также как и все принимал посильное участие в приготовлении к похоронам. На свой, правда, и не очень понятный непосвященным манер. В лужи стеклянные он покойников больше не превращал, но легкие туманные полутени из трупаков высасывал исправно, а после с видимым удовольствием их пожирал. По мнению Ходы – и Осси была, в принципе, с этим согласна, – одного этого было вполне для полного упокоения повергнутых врагов достаточно, но все же решили подстраховаться.

В итоге после очень напряженных трудов и двух-трех градом сошедших со лба потов, получили две кучи трупов, разделенных по простому и вполне очевидному признаку – по одежке. В одну кучу, которая возвышалась почти до крыши небольшой, приделанной к дому постройки, были свалены части разупокоенных, с сохранившимися кое-где бинтами и саванами, в другую – поменьше – братья Фатура, переметнувшиеся во главе с настоятелем под сень Странника и украсившие свои темно-синие сутаны алым знаком истинной веры.

В общем, когда закончили, сил уже не было никаких, и уставшие от скорбных трудов союзники тяжело опустились на ступени, ведущие в молельню. Продолжая при этом обмениваться как бы случайными и ничего незначащими взглядами. В общем, – росло напряжение…

– Что теперь делать будешь? – Осси прервала молчание первой.

– Не знаю… – пожал плечами Эйрих. – Восстанавливать. Возрождать… Теперь я тут за старшего, – он кисло улыбнулся, поглаживая амулет верховного настоятеля. – Потом пришлют, может, кого, а пока мне придется…

Он помолчал, продолжая невесело улыбаться своим мыслям, покачал головой и добавил:

– Но сперва в деревню сходить надо. Может, помогут чем. Да и пара людишек там есть – с собой позову… А там посмотрим… А ты?

– Я? – Осси пожала плечами. Как-то не готова она к такому простому вопросу оказалась. То есть, что дальше – понятно, вот только говорить об этом не хотелось. Тему откуда она тут взялась, и куда, собственно, следует пока удавалось обходить молчанием, и хотелось бы чтобы так оно и дальше продолжалось. Пока, во всяком случае, распространяться на этот счет она не торопилась. А дальше, – опять же, посмотрим…

– Да я, вот, тоже в деревню думаю… А потом – не знаю. Поглядим.

Брат Эйрих понимающе хмыкнул, но тему эту для леди Кай скользкую развивать, хвала Страннику, не стал. Леди Кай этого все же показалось мало, а потому, стремясь увести мысли собеседника еще дальше, задала вопрос, который надо сказать, интересовал ее и беспокоил изрядно:

– Слушай, Эйрих… – брови монаха чуть поднялись, но вслух он против такого обращения, – имея ввиду пропущенный девушкой титул «брат» – возражать не стал. Хода, правда, тут же тихонечко и довольно противненько хмыкнула, а Осси, осознав ту бестактность, которую невольно допустила, в очередной раз залилась краской. Просто ужас, до чего она себя неловко в компании с этим «братом» чувствовала. Во всяком случае, мысли ее были очень далеки от благочестивых, то и дело рисуя картинки совсем уже непотребные. То ли изголодалась она за время своих скитаний (да и до них, честно говоря, – давно уже ничего не было), то ли – не до конца еще очистилась ее кровь, сохраняя в себе малую толику настоящего вампира, но так или иначе, сидеть и просто разговаривать с этим довольно-таки симпатичным парнем у нее получалось из рук вон плохо. А, имея ввиду, более чем фривольные картинки, которые рисовало ее возбужденное воображение – так и вовсе не получалось.

И тем не менее…

– Извини. Я хотела сказать – брат Эйрих…

– Ничего страшного, – улыбнулся брат (лучше бы он этого не делал!). – Все-таки мы с тобой, вроде как, в схватке породнились. Так что, когда мы наедине (вам надо объяснять, что с Осси при этих словах стало?) можешь по-простому, – Эйрих будто не замечал, что с девушкой творится. А может специально помучить решил. Парни они ведь такие…

– Я хотела спросить… – Осси облизнула внезапно пересохшие губы. А может и не пересохшие они были – кто знает… – Хотела спросить: а что тут у вас такое случилось? С чего они все повылезали?

– С чего повылезали, с чего повылезали… – хриплый сип хилависты прямо над ухом заставил Осси с Эйрихом подскочить на месте. Во всяком случае сердце замолотило как ненормальное, а очарование от того самого «наедине» испарилось моментально. – Жрать они захотели вот и повылезали! И не только они между прочим… в смысле – жрать захотели…

– Кто это? – Брат Эйрих будто в противовес залитой пунцовой краской леди Кай стал совершенно белым и уже медленно тянулся к отложенному в сторону мечу. – Это кто? – Голос его дрожал, и, по всему, видел он такого красавца впервые. Впрочем, понять его можно было.

– Кто-кто… – хмыкнул хилависта. – Норвик II Бросс. Не узнал?

– Нет, – пролепетал брат Эйрих. – Норвик?.. – Он, похоже, вообще ничего не понял, да и имя это ничего ему будто не говорило. Что странно в общем-то было…

– Да свой он. Свой, – поспешила успокоить его Осси. – И никакой он не Норвик, не второй, и уж точно, что – не Бросс. Это напарник мой. Ташур. Ташур, это – брат Эйрих.

– Эйрих, – задумчиво повторил хилависта. Будто на вкус он это новое для себя слово пробовал. – Что-то ты мне не нравишься, Эйрих… Какой-то ты странный… Не такой… Ты не из этих, случаем? – Хилависта стрельнул глазами в сторону груды тел сваленных у пристройки. – А то там в зале тоже, вот, один такой белый жрет чего-то. И он мне тоже не нравится…

– В зале? – Переспросила Осси.

– Жрет? – Почти одновременно с ней воскликнул монах.

Они переглянулись и вскочили, разворачиваясь к проему входной двери. Переглянулись еще раз и скрылись в темной пустоте зала.

– Совсем спятили, – вздохнул хилависта Постоял немного, поворочал глазами из стороны в сторону, а потом повернулся и крикнул вдогонку: – И, кстати, Эйрих… она для тебя высоковата будет, – после чего весь из себя довольный скатился вниз по лестнице.

Едва только Осси вместе с монахом вошли в зал, как тут же услышали странные звуки и почувствовали резкий запах, который ни с чем не спутаешь даже если очень захочется. Запах разлагающейся плоти.

Зажав носы и приготовив оружие, они принялись озираться по сторонам.

Глаза после яркого уличного света ничего в полумраке клешора не видели, а звуки как назло прекратились. По всему, их заметили, и теперь внимательно изучали на предмет возможной съедобности, так что положение Осси Кай и ее соратника выигрышным назвать было трудно. А то, что не выигрышно…

«Слева. За скамейками. На полу», – хвала Страннику были еще в их отряде те, кому, что тьма – что свет – все едино и глубоко безразлично.

Осси стала всматриваться в то место, которое ей указала Хода, и вроде как, действительно, что-то там на полу такое темнело. Да и зрение уже потихонечку к полумраку адаптировалось. А когда в темноте неожиданно блеснули красными угольками чьи-то глаза, то и сомнений в том, что там кто-то есть уже не оставалось. Как, впрочем, и в том, что другом этого «кого-то» называть не хочется.

Указав кончиком меча на затаившуюся в углу тень и махнув Эйриху рукой, Осси осторожно двинулась вперед, чуть забирая вглубь зала и обходя неизвестного по небольшой пологой дуге. Новоиспеченный же служитель Апостолата напротив – крался почти прижимаясь к стене, и, таким образом, подобраться к неизвестному они должны были с двух сторон. Да и деваться тому уже некуда было.

Он правда и не собирался. В смысле – деваться… Заметив Осси и Эйриха, едва те только появились на пороге зала, и по достоинству оценив их маневр и тактическую выучку, мертвец, – а это был именно мертвец – отбросил то, над чем сопел и чавкал, выпрямился и не спеша развернулся к монаху. То ли брата своего узнал, то ли – дамой просто пренебрег, не усмотрев в ней для себя угрозы, но, как бы то ни было, а интессе это только на руку сыграло.

Мертвец был странный: мертвый, но… почти живой.

И ошибался хилависта – ничего трупак этот тут не жрал. А вот, что он делал – не понятно. От лица его, почти полностью, кстати, уже восстановившегося, и покрытого какой-то не то слизью, не то – какой-то другой пакостью, тянулись к отброшенному на пол телу такие же склизкие нити – сопли, как их назвала про себя леди Кай. Было их много, и он будто отклеивался от своей жертвы. Во всяком случае нити эти истончались и одна за другой лопались, разрушая эту противоестественную связь. А когда лопнула последняя, мертвяк прыгнул прямо на Эйриха, легко уклонившись от наносимого удара, просто поднырнув под пронесшееся над самой его головой лезвие. Прыгнул и сбил нового Оссиного приятеля с ног.

Застучала, перекатываясь по плитам, деревянная рукоять длинного меча, тихо лязгнул о камень стальной клинок, и Эйрих остался без оружия и один на один с валящимся на него сверху шустрым покойником.

А тот, стремясь закрепить успех после только что проведенной операции по обезоруживанию и обездвиживанию уже подмял под себя оглушенного страшным ударом юношу и теперь изо всех своих сил сдавливал его шею своими огромными ручищами. И уже опять распускал свои клейкие слюни-сопли, тянущиеся к побелевшему от ужаса лицу Эйриха. Но в тот момент когда контакт с этой мутно-серой пакостью был уже, казалось, неизбежен, Осси мощнейшим ударом ноги отбросила настырного мертвеца к стене и тут же с разворота ударила мечом.

Гаситель дело свое знал и не подводил никогда. Не подвел и на этот раз. Да мало что не подвел, так еще и, отделив сопливо-слюнявую голову от бренного тела, на пару ладоней углубился в камень – столько силы-ненависти вложила в этот удар леди Кай.

– Спасибо, – прокашлял Эйрих, растирая сильно покрасневшую шею, все еще хранящую отпечатки двух огромных ладоней. – Спасибо, я твой должник…

Осси собралась было ответить, но в это время сбоку послышался какой-то полустон-полувсхлип.

– Глесс! – Вскрикнул Эйрих и рванулся было к лежащему чуть в стороне телу, но был остановлен властной и неожиданно твердой рукой интессы.

– Это Глесс, – повторил он. – Он наш. Из братьев…

– Подожди, – сказала Осси, продолжая удерживать монаха. – Что-то не так тут… Не нравится мне…

– И мне он не нравится, – поддержал ее своим скрипом невесть откуда взявшийся хилависта. – Тот, что раньше тут был мне очень не нравился, и Эйрих твой не нравится. А этот – еще меньше! Не жилец он…

Тот, кого Эйрих назвал Глессом был еще жив – шевелился, но видно было, что это все – агония и рефлексы. Сам он уже походил на полуразложившийся, растекшийся по полу труп, истекающий зеленоватой слизью, сквозь которую все отчетливей проступали кости скелета.

«Не жилец, – поддержала Ташура Хода. И это на Оссиной памяти было в первый раз, когда ее соратники проявили столь слаженное единодушие. – Он сейчас сам мертвяком станет. Кончай его!»

Не жилец повернул к леди Кай свое как-то совсем уже не по-человечески обострившееся лицо с сильно выпирающими скулами и вытекшим прямо на щеку глазом, снова что-то прохрипел и дернулся, явно намереваясь подняться…

– Бей! – Заорал хилависта. – Бей, чего ждешь, дура!

И Осси ударила.

Ударила, отделяя нарождающуюся нежизнь от праха, и заставляя смерть, недовольно ворча и пятясь, убраться обратно в свое логово.

С глухим и очень неприятным звуком ударилась о пол срубленная голова, и тут же вспыхнул в этом месте ослепительный столб белого огня. И сразу же всех их – и Осси с Ходой, и хилависту, и преподобного брата Эйриха поволокло-потянуло к открывшемуся порталу, нисколько не заботясь о комфортности передвижения и не спрашивая ничьих желаний.

Глава шестая

– Прости, – Осси сидела на поваленном дереве и жевала травинку. Горьковатый сок зеленого листа был для нее как добровольно наложенная на себя епитимья [71]. – Он уже почти мертвым был. Мы ничего не могли сделать…

– Я понимаю, – кивнул Эйрих. – Я все понимаю. Просто жалко, что так все… Мы с ним друзьями были.

Он с треском переломил об колено толстенный сук, подбросил деревяшки в костер и вздохнул:

– Жалко… А что этот… там с ним делал? Правда что ли… – Эйрих замялся, но потом пересилил себя и с трудом, но все-таки выдавил: – жрал?

– Жрал, жрал, – пробурчал хилависта, с трудом перемалывая своими зубами огромный кусок колбасы.

К слову сказать, пока Осси вместе с монахом расчленяла оживших, а после уже упокоенных мертвецов, Ташур тоже времени даром не терял, восстанавливая украденные у него силы вместе с калориями. Не терял он его и сейчас, безостановочно что-то пережевывая, так что запасы, пополненные было в кладовке монастыря таяли просто с ужасающей скоростью. Хилависту это, правда, нисколечко не смущало, а усилия его по части восстановления формы уже почти увенчались успехом. Во всяком случае на полусдутый мяч он больше не походил, да и размера уже был почти как и прежде. В общем, – обошлось, можно сказать…

– Только не так жрал, как… – Ташур замялся, подыскивая сравнение, но так ничего подходящего и не найдя, вздохнул. – Ну, типа, как мы. В смысле, что не зубами… Он его ментально поедал.

– Как поедал? – Переспросил Эйрих.

– Господи, – закатил глаза хилависта. – Да откуда ж вы такие беретесь на мою голову? Мало, что странный ты какой-то, так еще и книжек, похоже, не читал!

Переполненный праведным гневом он аж подавился и долго-долго кашлял, брызгая слюной и вылетающими изо рта кусками телячьей колбасы во все стороны.

– Вот… – наконец откашлявшись заявил он. – Видишь к чему приводит.

Что и куда приводит было не понятно, но уточнять на всякий случай ни Осси, ни Эйрих не стали. Вместо этого Эйрих снова переспросил:

– Так как он поедал?

– Кто? – Уставился на него хилависта. Даже жевать перестал. – Ты о чем вообще, тупоумок?

Теперь настала очередь монаха хлопать глазами в мучительных попытках сообразить не дурак ли он.

– Ну этот… Ты говорил, что не так, как мы – не зубами…

– А, – протянул хилависта. – Ты все об этом… Ментально он его поедал. Мен-таль-но! – Раздельно, по слогам повторил Ташур. – Он из него жизненную силу вытягивал. Видел, какой он стал потом… Еще немного и совсем как человек был бы. И те трое, помнишь? – повернулся он к Осси. – Которых ты заморозила… Они тоже из нас, мрази гнилостные, жизни сколько повытянули… Твари… Ненавижу…

Он долго еще чего-то бормотал себе под нос, дожевывая колбасу, а потом вздохнул:

– Вот так они и восстанавливаются. А просто жрать… Зачем им? Они же мертвые! Неужели непонятно? – Он с осуждением посмотрел на Эйриха, причем так все это искренне было, что тому даже как-то неловко стало: действительно, мог бы и сам сообразить…

– Ты, вот, лучше скажи, – закрыв тему про упокойников и способах их пропитания, хилависта повернулся к девушке. – Сюда ты нас на кой притащила? И как портал открыла? Говорила, вроде, что не умеешь? Врала, что ли?

– Я притащила? – Удивилась Осси. – Я думала ты его открыл…

– Ты думала? – Воскликнул Ташур. – Это что-то новенькое! Думала-думала, но ничего, видно, у тебя не получилось! Не умеешь ты пока еще думать!

– Знаешь что!.. – насупилась Осси.

– А что? – Вскинулся хилависта. – Что ты сделаешь? Колбасу у меня отберешь? – И он заглотил сразу половину оставшейся половины. – Не отберешь – не успеешь…

Эйрих захохотал, а Осси только рукой махнула.

– Ты не открывала… Я не открывал… – хилависта перестал паясничать и сразу стал очень серьезным. – Значит, он сам открылся. Открылся и нас сюда притащил. Это плохо…

– Очень плохо? – Забеспокоился Эйрих.

– А сам-то как думаешь? – Ехидно осведомился Ташур. – Раз нас сюда не спросясь притащили… Я, вот, например, сюда не хотел и не собирался! – Хилависта уставился на монаха своими огромными синими глазищами. – Может ты хотел?

– Нет, – мотнул головой Эйрих. – Я в деревню хотел…

– Вот видишь, – вздохнул Ташур. – В деревню… А теперь забудь, дорогой, про деревню… И про монастырь, кстати, тоже забудь…

– Как забудь? – Опешил Эйрих. – Это как же? Мне ж туда… вернуться…

– Забудь, – отрезал хилависта. – Никуда ты теперь не вернешься. Ты тут где-нибудь портал видишь?

– Нет.

– Вот и я о том же. Нет тут никакого портала, а мы – есть. А это значит, что кто-то нас сюда зачем-то закинул, а как и для чего… Непонятно. В общем, забудь.

– Ничего себе, – Эйрих замолчал и как-то сразу вдруг поник. Подломило его, похоже, это известие. Не готов он к такому повороту был. Он сидел опершись на толстую сучковатую палку и тупо смотрел в огонь, полон своих невеселых дум.

Осси тоже молчала. Не то чтобы она расстроена сильно была. Нет. Во всяком случае, о том, что они не через тот портал прошли она вообще не переживала. Пока, по крайней мере, а там – видно будет… Да и кто сказал, что портал не тот? Ташур? Так откуда ему знать как оно тут все на Ступенях устроено?

А то, что Эйриха с ними утащило… Так этому она даже рада была – если честно. Не очень-то с ним расставаться хотелось… Это уж не говоря о том, что боец он был неплохой и пригодиться в ее нелегком деле очень даже мог. Так что, как не крути, а только плюсы от этого выходили…

А ко всему этому, она еще и отдохнувшей была и полной сил. Когда они вывалились из портала на эту полянку тут было ранее утро. С того момента прошло уже почти полдня и теперь они выспались, поели и, в общем-то, почти пришли в себя. Так что тут тоже не так все плохо было. А даже и наоборот.

Она поворошила палкой в костре, и огонек, было уже совсем потухший, вновь весело заплясал. Тишина кругом стояла просто сказочная. Только угольки уютно потрескивали, да где-то рядом птичка в ветвях чирикала. Пахло дымом и сладкой теплой осенью. Просто благодать в этой роще была. Особенно после монастыря и того, что там творилось… Отдыхали, в полном смысле – и телом и душой. Вот только настроение Эйриха в эту идиллию единения с живой природой как-то не очень-то вписывалось, и Осси, чтобы отвлечь его немного от грустных дум и размышлений подвинулась поближе.

– Слушай, так ты так и не дорассказал тогда – что там случилось в монастыре-то?

– А? – Эйрих оторвался от своих мыслей и повернулся к девушке. – Что?

– Ты мне начал рассказывать, что случилось, но нас отвлекли…

«Отвлекли» – это она хорошо сказала… Немного, так, отвлекли. Сначала, чтобы разупокоенного обратно в прах уложить, потом, – чтобы друга Эйрихова от мук избавить, причем способом тоже весьма и весьма радикальным, а затем, – чтобы вообще через портал невесть куда вывалиться. В общем, – отвлеклись ненадолго… Зато теперь, вот, снова к прерванному разговору вернулись. Будто и не было ничего.

– Что случилось? Да…

– Вот, что, голуби мои ненаглядные, – встрял хилависта. – Давайте, вы по дороге уже наворкуетесь. А то – слишком долго мы тут уже. Скоро корни пустим, а там и прорастем как кусты.

Осси с Эйрихом переглянулись, вздохнули и начали собираться, потому как, во-первых, хилависта был прав – и засиделись они на этом месте уже изрядно, а, во-вторых, – спорить с ним было себе дороже, да и вообще – бессмысленно.

Сборы были недолгими – костерок затоптать, остатки колбасы прибрать, да мечи нацепить. Дольше спорили куда идти.

Мнения, как это обычно бывает, разделились на совершенно противоположенные, причем каждый свою правоту отстаивал насмерть, выдвигая понятные только самому себе доводы. В конце концов, устав спорить, Осси решила положиться на мнение Ходы, которая уверяла, что «вон за теми кустами и деревьями обязательно должна быть дорога», и двинулась в указанном направлении. Остальным ничего не оставалось, как насупившись и бурча себе под нос что-то не очень для интессы лестное, последовать за ней.

Причем, брат Эйрих особо на этот счет не возражал, ибо в лесу этом прежде никогда не бывал и мнения своего на этот счет не имел, а бурчал и хмурился – понятно, Ташур, у которого по любому поводу и без оного вовсе всегда было свое мнение, радикально отличное от других.

Но все же двинулись.

Дороги за кустами не оказалось, как не оказалось ее и за деревьями, хотя Ходу это нисколько не смутило и на все вопросы она отвечала, что «все хорошо, и надо еще немного потерпеть – скоро будет».

Потерпели.

Потом еще.

В тот момент, когда Осси уже вполне всерьез начала задумываться о правильности своего выбора, а парочка, следующая за ней по пятам была как никогда готова к бунту, дорога все-таки показалась, и это сразу примирило всех.

Дорога была обычной – лесной, не очень запущенной, но и не сильно торной. И, по всему, видно было, что ездили по ней не так, чтобы очень часто. Но все-таки ездили.

Совершенно неожиданно для леди Кай никаких споров о том, в какую сторону двигаться на этот раз не возникло – все единодушно, не сговариваясь и даже не обсуждая, повернули налево, хотя это направление было ничем не лучше и не примечательнее, чем, скажем, – направо. И, тем не менее…

Повернули и пошли. И смогли наконец вернуться к прерванному разговору.

– Так насчет монастыря?

– Да, – улыбнулся брат Эйрих. – Все никак не расскажу… Значит, было так. Началось все два дня назад. Причем, мы даже не поняли сначала, что оно началось… В общем, сидели мы вечеряли…

– Что делали? – Переспросил хилависта. – Ты, давай, по-нормальному говори!

– Ужинали, – пояснил монах. – После вечерей молитвы…

– Не понял, – в голосе Ташура скользнуло раздражение. – Это как это? Вы, что – там по расписанию ели, что ли?

– Ну, да. Утром – завтрак, потом днем – обед…

– Ты мне дурака тут не корчи, – разозлился хилависта. – Я сам знаю, что обед – он сразу после завтрака, а никак не наоборот. И когда ужин, я тоже, представь себе, знаю. Не понимаю только, как вам в головы ваши на макушке бритые пришло еду к молитвам привязать: вот уж одно на другое совсем не похоже… – он рассержено запыхтел, искренне недоумевая – как это некоторые в нелепой своей несуразности могут употребление пищи ради чего-то другого отложить.

– Не слушай ты его, – махнула рукой Осси. – И не отвлекайся, а то так никогда не дорасскажешь.

– Ладно. Не буду, – кивнул Эйрих. – Так вот… Мы ужинали, и как раз тогда прибежал брат Хесса. Ворвался в залу такой весь – лицо белое, губы дрожат, ряса порвана и аж заикается… «Там, – говорит. – Внизу. В покойном зале…» Ну, это где святые у нас схоронены были, – пояснил Эйрих.

– Я знаю.

– Так вот, говорит: там внизу мертвецы пробуждаются. Один уже повылез, и к нему, а он сразу – к нам, а они – в дверь ломиться. Видно уже несколько их повылазило… – Эйрих вздохнул.

– Да ты не волнуйся, – попыталась успокоить его Осси. – Это все уже… Прошло.

– Ну, да… Прошло… В общем, мы потом разобрались – первым-то Святой Жармет восстал, а за ним другие уже, почти сразу. А как они полезли все, так мы их попытались сначала там сдержать, а потом уже, – когда они дверь сломали, – так и отошли. А когда отходили, наставник лестницу обрушил…

– Да, это я видела, – кивнула Осси. – Хорошо обрушил. Ни щелочки не оставил… Только как же они оттуда выбрались?

– Так через погребную – там второй ход был, а его мы прикрыть не успели. А когда сунулись, так они уж тут – во дворе…

– И много их было?

– Да уж хватало… Монастырь-то, считай, уж лет пятьсот стоит. А там не только к святым причисленные лежали. Для них-то отдельный зал заведен, а в общей-то зале, так их, наверное, больше сотни было…

– Ничего себе! – Проскрипел хилависта. И не понятно было – восхищен ли он стойкостью братьев, сумевших такую прорву умертвий удержать и извести, или же наоборот – поражен их глупостью и недальновидностью.

– Да, – брат Эйрих истолковал реплику по-своему и, естественно, в свою пользу. – Тяжело пришлось, и если б вы не поспели… – он глянул на девушку, а ее от этого опять в краску бросило. – То и мне бы там лежать, – монах вздохнул.

– Ну, так, а с чего все началось-то? – Спросила Осси.

– Да, – поддержал ее хилависта. – Чего они повылезали вдруг? Лежали себе и лежали и вдруг, на тебе, – вылезли. Так не бывает…

– Не бывает, – согласился монах. – Да только кто его знает, чего там произошло… Вроде, как сначала все нормально было. До самого прихода Странника… А Странник – что? Пришел да ушел…

– Кто? – Переспросила Осси, не поверив своим ушам. – Кто пришел-ушел?

– Странник, – повторил Эйрих. – Я вот думаю: может это после него так…

– А когда он ушел? – С дрожью в голосе спросила леди Кай.

– Куда он ушел? – Почти одновременно с ней выкрикнул хилависта.

В общем, «когда-куда» получилось…

Эйрих, не ожидавший, что слова его вызовут столь бурную реакцию даже остановился.

– Ушел он как раз в тот день, когда все это началось. Утром. А куда… – он пожал плечами. – Откуда ж мне знать…

Осси смотрела на хилависту, а тот на нее. Причем рты у них обоих были одинаково открыты и со стороны это, наверное, смотрелось очень глупо. Глупо они себя и ощущали. Причем, оба. И в этом, безо всякого сомнения, было полное единение их противоположностей.

– Странник значит? Утром? Рассказывай! – Потребовала Осси. – Все и подробно.

И Эйрих начал рассказывать, хотя рассказывать-то особо нечего было.

С его слов выходило, что пришел Странник ночью. Просто вынырнул из плотной пелены дождя, постучал в ворота и попросился переночевать. На утро долго о чем-то шептался с настоятелем, потом прошелся по залу, пристально вглядываясь в лица монахов. Смотрел, будто насквозь буравил своими серыми глазами, да так, что нехорошо делалось. И все это молча. Ни звука не проронил. Эйриху, правда, улыбнулся и, вроде как, даже собрался что-то сказать, но потом передумал. Ухмыльнулся только, будто увидел что-то забавное, а потом ушел. Слегка припадая на правую ногу и опираясь на посох.

– Нда… – глубокомысленно изрек Ташур после того, как брат Эйрих замолчал, и в воздухе на какое-то время повисла тяжелая, никем не нарушаемая пауза. – Дела… Что-то я ничего не понимаю… А ты?

«А я понимаю, – подала голос Хода. – Кажется…»

– Да я и сама, по-моему, уже понимаю… – Осси на мгновение задумалась, а потом обратилась к монаху: – Скажи, брат Эйрих, а ты знаешь кто такой Норвик II Бросс?

Эйрих пожал плечами:

– Ну, Ташур так назвался, но вообще-то это больше на королевское имя похоже – раз он ни какой-нибудь там, а второй.

– Похоже или знаешь? – Не успокаивалась Осси.

– Не знаю, – признался Эйрих. – А что?

– Ну? – Осси повернулась к Ташуру. – Теперь тебе понятно?

– Ничего мне не понятно! – Рявкнул хилависта. – И чем дальше, – тем мне непонятнее! И, вообще, причем тут Его Величество?

– Величество? – Удивился Эйрих. – Какое величество?

– Потом объясню, – отмахнулась Осси и снова обратилась к Ташуру: – Ты слышал, что говорят будто Ступени во времени затерялись?

– Слышал-то – слышал. Только не понимаю, как это… Как они могут затеряться, когда вот они тут, и мы по ним ходим.

– Ходим, – согласилась Осси. – Только не сейчас.

– Что значит не сейчас? А когда? Это не они затерялись, это ты уже разум свой совсем потеряла! Ты послушай только, что ты несешь!

Истеричные выкрики хилависты на девушку особого впечатления не произвели. Привыкла уже. А потому продолжала Осси втолковывать своему напарнику открывшуюся ей истину спокойно, и не повышая голоса. Как убогому.

– Время тут течет по-другому, понимаешь? Вообще почти не течет. Острова эти, в воздухе плавающие, так и остались в том времени, когда Странник по ним шлялся. Оттого их и с земли не видно, что вроде как и нет их в сегодняшнем нашем дне. Оттого и про Норвика нашего тут не знают и слыхать – не слыхивали. И оттого, наконец, со дня пришествия Странника прошло тут всего… Сколько прошло? – Осси повернулась к Эйриху. – Когда он в монастырь к вам взошел?

– Три дня, – растерянно ответил монах. – Три дня назад. А на следующий день ушел…

– Вот, три дня всего прошло! Теперь ты понимаешь? Мы не за посохом с тобой идем! Мы за самим Странником по пятам!..

– Эвон как… – протянул хилависта. – Тогда понятно… А я и смотрю…

На что он смотрит и что при этом видит, он не договорил, а вместо этого, полностью оправившись от этого невероятного известия, накинулся на Осси:

– А что раньше молчала?! Сказать не могла?! Все для себя берегла и дурака из меня строила! А я этого не люблю. Этого никто не любит, а я больше всех не люблю… – в общем полностью он в себя пришел, смирился с этой новой для него мыслью и обрел былую форму. А это значит, что отряд Оссин вновь пребывал в состоянии полного душевного равновесия и ничто больше ничьи умы не смущало, а потому двинулись дальше.

«А знаешь, это многое объясняет», – вдруг подала голос Хода.

«Что именно?» – Ответила Осси тоже мысленно, дабы не смущать монаха и не вдаваться в ненужные подробности о сущности Стража.

«Присутствие Странника. Я думаю, что он, если, конечно все, что ему приписывают хотя бы на половину правда…»

«Наверное, правда».

«Так вот, если – правда, то он обладает такой силой и такой энергией, что в его присутствии эти неконтролируемые выбросы вполне могут привести к тому, что мертвое обретает подобие живого».

«То есть, он мертвецов поднимает? Как некромансер, что ли?»

«Не поднимает! Они сами поднимаются. Независимо от его желания. Типа, как побочный эффект».

«Хорош эффект, ничего не скажешь», – на этом мысленный их разговор был закончен и Осси повернулась к Эйриху.

Дорога скользила по редкому почти прозрачному лесу, под ногами шуршала подсыхающая осенняя трава, сзади что-то тихо себе под нос бубнил хилависта, а Осси все рассказывала, рассказывала и рассказывала Эйриху про новую жизнь, которая осталась где-то во вне, про лихие пролетевшие давно уже столетия смуты, про новое устройство этого распрекрасного мира, и, конечно же, про себя. А тот слушал, внимал, жадно ловя каждое слово, охал и ахал и интересовало его, кажется, ну просто все. И не в последней степени сама леди Кай, и от этого на душе становилось совсем хорошо, а огонь в сердце разгорался все больше, и поднималось откуда-то из груди сладкое томление и ожидание чего-то замечательного, что непременно должно было еще случиться. В общем – идиллия…

И продолжалась она весь долгий день, а к вечеру вдалеке показалась деревня. Но не та, естественно, в которую так рвался брат Эйрих, – та осталась где-то в бескрайней дали безвременья, – а другая, никому из путников неизвестная, но оттого не менее желанная, потому как – где деревня, – там и жизнь, и постоялый двор, и люди, и новости.