Текст книги "Некромант . Трилогия"

Автор книги: Андрей Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 64 страниц)

– Соскучился, – вполне серьезно ответил Керт. – Конечно, соскучился. Какое тут у меня веселье. Мог бы заглянуть как-нибудь. Посидели бы, поболтали бы о том – о сем…

– Ну, вот и заглянул, – усмехнулся Магистр. – Вот и болтаем…

– Заглянул… – протянул Керт. – Вон оно как… Так, значит, ты не за ней, – кивок назад, в сторону неподвижно стоящей за оскаленной и истекающей ядом стеной леди Кай. – Значит, ты ко мне… Это меняет дело, дружок. Меняет…

– Ну… – улыбнулся Кройссо. – Не то, чтобы – не за ней… Совмещаю, так сказать… Приятное с приятным.

– Совмещаешь… – покивал головой Абатемаро. – Конечно. Понимаю. Ты же теперь у нас господин занятой… Ты, это… – голос Керта стал совсем тихим. Вкрадчивым таким стал, но силищи в нем было – аж мороз по коже. – Мальчиков своих успокой. А то иж – напряглись-то как. Неровен день, не случилось бы чего.

Велла как стоял – так и стоял, даже ухом не повел. Похоже, что на слова друга своего старого реагировать он никак не собирался. А может, решил посмотреть, что дальше будет.

– Укроти псов, сказал! – Абатемаро рявкнул так, что эхо пошло по горам, а откуда-то сверху мелкой дробью сыпанула горсть камешков. Один из них клацнул Мею точно по черепушке и, отскочив, подкатился прямо Магистру под ноги. Уткнулся в пыльный сапог, качнулся пару раз и замер. А эхо все гуляло по горам, ничуть почти не утихнув.

Пробрало. Велла повернулся к троице с посохами и нехотя кивнул.

Медленно опустив свои жезлы-метелки, те разошлись в стороны, бросая на своего Генерала взгляды весьма далекие от почитания, что не укрылось от цепкого взора вампира.

– А дисциплинка-то хромает, Кройссо, хромает… Дал бы ты мне их денька на три-четыре, а я бы уж озаботился… Что скажешь? – Специально он его злил что ли?

Если специально, то пока безуспешно, потому как Магистр держал себя в руках отменно, хотя заходившие на скулах желваки говорили о том, что глубоко внутри что-то зреет и потихонечку закипает. Ну, так, с другой стороны, закипает – это еще не кипит, а запас прочности у Магистра был, похоже, не маленький.

Стоящий рядом с ним приор переложил искрящий молниями шар в другую руку и тем самым привлек к себе внимание вампира. Переключил, так сказать.

– А это что за юноша с тобой, Кройссо? Пылкий, но сдержанный. Молодец. Как ты когда-то. Представил бы, минсир Магистр… А то неудобно как-то.

– Шайя Фер, – буркнул Кройссо. – Мастер-приор… А это, Шайя, – Генерал широким плавным взмахом указал на вампира. – Керт Абатемаро. Мой злейший друг. В прошлом философ, магистр и приближенный Ее Величества. А еще – Глава Малого Дворцового Капитула и каторжник. Правда, амнистированный и от помыслов своих бунтарских отрекшийся. Я ничего не упустил, Керт?

– Это в прошлом, в прошлом, – замахал руками Абатемаро. – Все в прошлом. Таком далеком, что и вспоминать уже неловко.

– Верно. Не будем вспоминать. К чему это, если сегодня все выглядит иначе, но ничуть не хуже… Итак, Шайя, любить не обязательно, жаловать тоже, но остерегаться стоит: Керт Абатемаро – коронный вампир, граф Эрш Раффар и член Радужной Ложи. В общем, как сам видишь – личность выдающаяся, безмерно опасная, но болезненно, – просто, маниакально – благородная.

– Чем могу… Чем могу… – пробормотал Абатемаро и изыскано поклонился. Но не очень глубоко и взгляд свой при этом не опустил, продолжая держать всех под контролем и в напряжении.

– А вон там сзади, Шайя, как ты, наверное, уже догадался, – леди Осси, графиня Кай Шаретт, интесса Лиги и наша головная боль.

Теперь настал черед кланяться приору, что он и сделал со всей походно-полевой учтивостью. Осси в ответ помахала рукой, презрев даже такие упрощенные правила этикета. Хватит и того, что называется. Да и, вообще, ее чего-то на озорство пробило.

– Ну, теперь ты доволен? – Видно было, что Кройссо весь этот балаган раздражает и бесит до крайности, но сил сдерживаться пока хватало. Хотя все меньше их уже становилось.

– Ну, во всяком случае, лучше стало, – протянул Абатемаро. – Вообще, должен тебе сказать, Кройссо, власть тебя сильно испортила. Она, конечно, всех без исключения портит, но и ты не устоял. Что обидно… Нельзя быть столь неучтивым, грубым и все время переть напролом. Пролому это, знаешь ли, может однажды не понравиться. Ты и раньше-то терпением особо не отличался, а сейчас его что-то совсем подрастерял.

– Зато у тебя, я смотрю, его хоть отбавляй.

– Есть немного, – склонил голову Керт. – Работаю над собой, благо времени у меня теперь хватает. А ты бы тоже, вот, – над собой бы… А то, смотрю, все силы на благо кладешь. Да не на свое – на чужое. Себе-то совсем почти не оставляешь. Так ведь и помереть, Кройссо, не долго. Раньше времени…

Осси никак не могла избавиться от ощущения, что за пустыми, почти бессмысленными фразами, которыми перекидывались эти двое, крылось что-то иное, глубинное. Не подтекст даже, а подсмысл, если только допустимо такое понятие. Будто продолжали они какой-то давний свой спор-разговор, уже не пытаясь даже собеседника своего в чем-то убедить, но и не находя в себе сил эту тему раз и навсегда оставить. И при всем том, Осси поклясться была готова, хоть на мече – хоть на крови, – зла эти двое друг на друга не держали и друг дружке не желали. Такая вот хитросплетенная любовь-ненависть…

– Ну, помирать я пока не собираюсь. Так что, Керт, не надейся. А за совет спасибо. Нервы, и, правда, сдавать стали, – и ведь, действительно, искренне он это говорил, вот штука-то какая… – Сейчас вот дело это закончу и отдохну. И буду над собой работать. Все, как ты велишь.

– Не закончишь, – тихо это Керт так сказал. Как бы даже про себя. Очень тихо.

– Что?

– Не закончишь, говорю. Дело свое. Сейчас, по крайней мере. Позже – может быть, но не сейчас…

Кройссо искренне удивился и глаза у него от этого стали большими и смешными, как у ночной птицы. А в сочетании с немного крючковатым носом это выглядело совсем забавно.

– Почему не закончу? Ты же не станешь…

– Стану, – улыбнулся Абатемаро. – Еще как стану… Леди тут по моему приглашению, а это значит – вроде как гостья… Так что извини, мой друг, но стану… Да и барышня, – он обернулся на Осси, – уверен, что постоять за себя сможет. Я уж не говорю, что нас тут побольше будет. Так что…

– Вот оно, значит, как… – Кройссо задумался.

То ли он действительно до этого считал, что встреча со старым другом совершенно случайна и ничем серьезным не чревата. То ли надеялся, не пойми на что, – как людям это обычно свойственно. А теперь вот понял вдруг, что и встреча не случайна, и надеяться особо не на что. Попытаться-то, конечно, можно, но расклад явно не в его пользу и результат, мягко говоря, непредсказуем. Так что планы, похоже, пришлось теперь ему менять и перекраивать. Спешно и на ходу.

А Осси стояла и из последних сил пыталась удержать в себе совершенно идиотское, детское и уж точно, что никоим образом недостойное взрослой леди, желание показать ему язык. Уж больно хотелось. Подмывало и распирало, так сказать.

Так это было приятно после десятка дней непрекращающейся войны, оказаться в роли маленькой девочки, за которую добрый и могущественный дядюшка все уже решил и наилучшим образом устроил. Только что за руку при этом не держал. Просто упивалась она этой своей новой ролью. И язык все-таки показала. Не удержалась…

То есть, может быть, и удержалась бы, но Хода попутала – напомнила излюбленную формулу из давних монастырских времен: «Лучший способ покончить с искушением – это ему уступить».

Вот Осси и уступила. То есть показала.

Магистр Кройссо этого жеста обидного, правда, все равно не заметил – настолько был погружен в свои невеселые и тяжелые думы. Зато все остальные насладились зрелищем в полной, что называется, мере. Среагировали, правда, все по-разному.

Шайя прыснул со смеху, чем заслужил грозный взгляд своего Генерала, аколиты, явно приняв на свой счет, насупились еще больше и перехватили посохи покрепче, а вампир Абатемаро – защитник и опора уставших и замученных девиц – показал кулак, хоть и видеть-то нечего и не мог, потому как стоял спиной с заложенными назад руками. Вот одну из них в кулак и сложил. Да еще и потряс им для пущей убедительности.

Но зато на душе у Осси совсем спокойно стало. Светло и беззаботно. Только что птицы не пели.

Не пели они, по всему судя, и у Магистра Веллы. Во всяком случае, мрачнел он прямо на глазах, и видно было, что размышления его ни к чему путному не приводят и выхода из тупика найти он тоже не может.

Конечно, его можно было понять. Смести небольшой заградотряд, так некстати, оказавшийся на его пути, труда особого не составило бы даже для мага рангом пожиже. У Кройссо же, да еще вкупе с Шайей и тремя послушниками мощи и сил на это хватило бы с лихвой. На пару таких отрядов хватило бы. И еще на пяток улов в придачу…

Но и мозгов, чтобы этого не делать, хвала Страннику, в небесах извечно рыщущему, у Магистра тоже хватало. Уничтожить вампира и его маленькую, но сильно превосходящую его собственные силы армию, можно было только, стерев их с земли. Всех и разом.

А всех – это значит, и старого друга, и леди Кай, и что печальнее всего – Слезу, из-за которой вся эта кутерьма и затевалась. А такой вариант устроить, понятно, никого не мог. Не устраивал он и Магистра Веллу.

А если не всех и не сразу, а по одиночке да по частям, то шансов у Кройссо не было никаких. И он это понимал прекрасно. При таком раскладе выигрывал вампир. Или Осси, – это уж как вам угодно будет. Не суть… А суть, что и скорость, и численное превосходство, и чего уж, там, греха таить – и сила тоже – были на их стороне. А посему…

– Ладно, – голос Магистра был сух и мрачен, как самая темная ночь. – Мы уходим… Леди Кай, я все же надеюсь на ваше благоразумие. Очень надеюсь. Вы знаете, где меня найти. А ты… – Кройссо посмотрел на вампира, покачал головой, но договаривать не стал. – Все. Уходим, – бросил он своим и, не дожидаясь пока они подчинятся приказу, развернулся и сделал шаг в сторону перевала.

И тогда…

Глава пятнадцатая

Ул по кличке Алор заложил крутой вираж, намереваясь с клекотом пронестись над строем вурлоков и пугнуть напоследок отступающего врага. Чтобы, значит, помнили, не забывали, и впредь неповадно было.

Траектория его падения была рассчитана, что называется, в мгновение ока и в это же самое время выверена до толщины волоса. Ошибки быть не могло.

Во-первых, просто потому, что не могло, а, во-вторых, еще и потому, что никогда раньше их не было. Чувствовал себя в воздухе Алор уверенно и непринужденно и вираж такой был для него не забавой и не шалостью, а просто образом жизни. По сути, он даже ничего не рассчитывал и не выверял, а просто летел, и было для него это также естественно и незамысловато, как для нас дышать, для Ходы – говорить, а, скажем, для Мея – откусывать головы.

Вот Мея-то он и не учел…

Хотя, по большому счету, и не мог он его учесть, потому как видел его впервые. Повадок его посмертно-кошачих не знал и не ведал. А про страстную «любовь» Мея к своим собратьям даже и не догадывался. С другой стороны, ограниченная разумность, она ограниченная и есть. Что с нее взять…

Два оставшихся ула мгновенно распознав в этом вираже своего товарища классический демонстрационно-устрашающий маневр, решили его поддержать. Причем не только морально, но и непосредственным, так сказать, участием. И вот уже с неба в полной тишине, изредка разрываемой раскатистым гортанным бульканьем, валились все три ула – то есть звено воздушной поддержки Керта Абатемаро в полном своем составе, и во всей красе.

Траектория движения Алора в самой нижней своей части, а точнее – в точке выхода из задуманного им пике, пересекала сферу досягаемости Мея, о чем сам Алор, понятное дело, ни сном, как говорится, ни духом не знал и не ведал. Да и дела ему до этого, по большому счету, никакого не было.

А, вот, Мею было. Да еще какое… Уж больно он ненавидел этих летунов, и свежа еще в памяти была та такая неудачная драка, когда не смог он ни защитить, ни уберечь свою неловкую и неуклюжую, но такую забавную подружку…

А потому он прыгнул.

С места и без подготовки. Как умел.

Неожиданно для всех.

Неожиданно для Осси, которая даже и не поняла в первый момент, что за пепельный ветер взвился из-под ног. Неожиданно для коронного вампира Керта Абатемаро, совсем недавно, нежно и любовно наглаживавшего эту милую и такую ласковую кису. Неожиданно для вурлоков, над которыми обезумевшим вихрем пронеслась безмолвная тень, для Кройссо Веллы, Шайи и для замерших в недоумении аколитов. Ну и, конечно же, это было совершенно неожиданно и для самого Алора, в последний миг раскинувшего в стороны свои перепончатые крылья, в попытке затормозить и избежать столкновения.

Безуспешно.

Не был бы Мей Мейем, если бы не учел такого простого и очевидного маневра и позволил бы это сделать.

Не позволил.

Перелетев замерших в полуприсяде вурлоков, Мей с чудовищной силой врезался в Алора, сминая к бесам хрупкие крылья и с треском ломая кости. Предсмертный вой ула вспорол тишину ущелья, и тут же смешался с истошным криком Кройссо.

– Нет!

Но было поздно.

Прав все-таки был Абатемаро. Как не крути – прав. Хромала дисциплина у магов. На обе ноги хромала.

Нервы, и без того натянутые до самого крайнего предела, не выдержали нового напора эмоций и впечатлений, и аколиты, и так уже сильно напрягшиеся после неясного и непонятного для них маневра ула, а потом еще и стремительного как молния броска Мея, воя этого перенести уже не смогли.

Как отмашка он для них был.

Ничего толком не поняв, – а понять-то кроме леди Кай вообще никто ничего не мог – и, соответственно, ни в чем не разобравшись, маги посчитали катящийся к их ногам клубок нападением, и посохи их хвостатые один за другим полыхнули жгучим ветром.

– Стой! – Где-то далеко, будто в запределье надрывался Магистр Велла, безуспешно пытаясь остановить своих подопечных. – Стой, кому говорю! Назад!

Слишком поздно. Драка уже заварилась и процесс, так сказать, пошел.

Вурлоки, едва только почуяв шевеление нарастающего поля в волосатой бахроме посохов, прыснули во все стороны, а, теперь пропустив над собой первый удар аколитов без какого-либо вреда для себя, устремились к магам. Двое из них неслись прямо по стене ущелья, цепляясь за малейшие неровности отвесной стены, причем скорость их бега была просто ужасающей. Пятерка оставшихся, тем временем, неторопливо заходила полукругом, явно намереваясь отсечь послушников от их оперативного командования, то есть – от Кройссо Веллы и Мастера-приора.

Осознав это, и понимая, что бойцам его сейчас придется весьма и весьма туго, Шайя рванулся было к ним, но Кройссо рывком отдернул его назад, довольно бесцеремонно ухватив приора за рукав. Да еще и шар из рук выбил.

Почему-то в этот миг хрустальный звон перекатывающегося по камням, но не разбившегося, шара был единственным звуком, который слышала леди Кай. И это притом, что других шумов, скрежета, хрипа и окриков вокруг хватало, ибо бой уже кипел во всю, расплескиваясь по сторонам, как вырвавшийся из-под контроля огонь.

– Назад! – Еще раз рявкнул Кройссо, оттаскивая упирающегося приора подальше от эпицентра схватки. – Уходи, дурак! Не поможешь! Сдохнешь только зазря!

А два оставшихся ула уже валились на аколитов сверху. Траектории их падений должны были сойтись на невысоком рыжеватом парне, который, едва только осознал это, как тут же тоненько взвыл и, отбросив в ужасе посох, прикрыл голову руками.

Не обращая внимания на скулящего рядом собрата, его напарник возился с какой-то малопонятной, похожей на рыбный садок штуковиной. Затем что-то щелкнуло, штуковина раскрылась и метнулась вверх навстречу улам, стремительно разворачиваясь в блестящую серебром сеть, опутанную острыми трезубыми крючьями.

Тем временем, вурлоки, ломящиеся к цели по стене ущелья, уже вплотную подобрались к аколитам и изготовились к прыжку, который разом покончил бы со всем этим фарсом.

И ведь так и было бы все, да только в самый последний момент кто-то из лиловых, – в суматохе боя Осси так и не разобрала, кто именно, – успел плеснуть в готовых уже спрыгнуть сверху кровососов, мутным желтоватым дымом из небольшой склянки. Этого оказалось достаточно, чтобы атака их захлебнулась, а сами они растеклись по камням шипящей и неприятно пузырящейся массой.

Почти в этот же самый момент ловчая сеть, подброшенная магом, встретила рушащегося сверху ула. Обмотала его, впиваясь в шкуру острыми зубьями крюков и с жутким хрустом, от которого аж зубы свело, разорвала летуна на мелкие, сочащиеся кровью лохмотья. Дождь мертвой плоти осыпался на площадку, окрашивая все вокруг цветом крови, а в воздухе повис терпкий сладко-солоноватый запах.

Первую волну нападавших маги отбили.

Не сказать, что легко, но, во всяком случае, без потерь. Правда делить эту свалку на волны атак можно было с большой-пребольшой натяжкой, потому как, расправившись с улом и двумя вурлоками, аколиты тут же столкнулись со всей остальной братией, основательно раззадоренной и разъяренной гибелью своих сотоварищей.

Пятерка оставшихся вурлоков продолжала двигаться в сторону ощетинившихся посохами магов, и сближение это ничего хорошего лиловым не сулило. В довершение всего последний из улов уже заходил на новый разворот, подбадривая себя пронзительным свистом, и изготовившись к атаке. То есть, распахнув елико возможно свою зубастую пасть и растопырив когтистые лапы.

Шансов у магов не было никаких, и не помогла бы им ни помощь Магистра Веллы, ни поддержка приора, и только Керт Абатемаро мог остановить намечавшуюся бойню. Лишь он один, и никто кроме него. И, собственно, собирался он уже это сделать, – во всяком случае, леди Кай полагала, что рот он открыл именно для этого. Но не склалось…

Еще немного – еще чуть-чуть и успел бы, наверное. Но…

В этот самый миг клубок из двух сцепившихся в смертной схватке тел – Мея и никак не желающего испускать дух ула – докатился до ног рыжего мага.

Рыжий был парнем молодым, и, верно, оттого – невыдержанным и нервным. Во всяком случае, за время скоротечного боя показал он себя именно так, и уж никак не опытным хладнокровным бойцом. Нервическая натура его проявилась и в этом, в общем-то, достаточно безобидном эпизоде… Безобидном, потому как ни Мею, ни, уж тем более полудохлому полузагрызенному улу дела до рыжего не было ровным счетом никакого. Настолько они были поглощены собой. А точнее – друг другом.

Рыжий же их появление у себя под ногами истолковал совершенно неверно, и в страхе, не думая, и совершенно не просчитывая последствия, повел в их сторону только что подобранным с земли посохом.

Под напором рожденного посохом ветра жидкая волосня навершия взметнулась во все стороны и полыхнула жаром, который почувствовала даже Осси, стоящая от аколита довольно далеко. Будто жгучим пламенем лицо в лицо дохнуло. И это более чем в десяти шагах. Можно представить, что же творилось там – в непосредственной от него близости…

Ул умер сразу. Вспыхнул, как факел и тут же магический ветер прервал его мучения. Словно ножом отсек. А Мей…

Мея просто сдуло с площадки.

Смел о.Снесло вместе с мелкими камешками, нанесенной откуда-то сухой пожухлой листвой, и прочим бессмысленным мусором. Только мелькнул перед глазами его кувыркающийся в воздухе силуэт с широко растопыренными лапами. Мелькнул, оставил за собой тающий в сумерках след пепельного дыма, и Мея не стало.

Осси рванулась вправо – к провалу, надеясь на чудо и пытаясь рассмотреть что-нибудь на дне ущелья. Да не что-нибудь, – а Мея. Пусть поломанного, покалеченного, разбитого, но живого.

Тщетно. Слишком темно уже было. И слишком глубоко.

Слишком глубоко даже для мертвого кота…

Выжить после падения с такой высоты он не мог. Да и никто не мог бы. Есть как в жизни, так и в смерти нечто, что сильнее и больше нас. И хотим мы этого или нет, но порой нам приходится с этим столкнуться. Иногда раньше. Иногда позже…

Мей ушел.

Тихо. Безмолвно.

Как всегда мягко по-кошачьи ступая, он перешел из нежизни в смерть, и затерялся на ее бескрайних просторах. На этот раз навсегда…

Словно адский колокол внутри бухнул. Выжигая сердце и выхолаживая душу. Острые иглы предвечной стужи пронзили тело леди Кай и вырвались вовне. И закружился, заплясал в воздухе невесть откуда взявшийся снег. Будто ледяное дыхание смерти дотянулось до этого уголка мира. Из самых своих дальних загробных пределов…

Медленно. Очень медленно поворачивалась от пролома леди Кай.

Медленно и тяжело скользил ее взгляд по площадке и по застывшим на ней фигурам. Вроде и двигались они, а вроде, и нет… Будто снулые рыбы они были. Будто в вязком медовом сиропе вязли.

Вот еле передвигая ноги, чуть сдвинулся в сторону тройки магов огромный вурлок с черной, блестящей, будто вымазанной земляным маслом шкурой. С хорошо заметным усилием рвался он сквозь внезапно охватившее его и всех вокруг оцепенение. Рвался, выбиваясь из сил, кладя на это всю свою мощь до последней капли, а сдвинулся всего-то на волос – не больше…

Вот словно на старой блеклой гравюре замер с широко распахнутыми глазами Магистр Велла. Замер и тянул, тянул на себя приора, застывшего в какой-то нелепой позе с перекошенным от беззвучного крика лицом…

Замерзли звуки. Застыли причудливой отвратительной бахромой растрепанные навершия посохов. Уснули, замороженные молнии в подпрыгнувшем на кочке, но так и не упавшем обратно на землю магическом шаре Шайи. И даже ветер притворился мертвым на то время, пока Осси совершала свой разворот спиной к пролому, ставшему просторной могилой для ее друга и лицом к тем, кто должен был за это заплатить.

За его смерть и за ее боль.

За то отчаяние, которое захлестывало ее всю, не оставляя места ни для чего больше. И не было в ней уже ни капли милосердия, и ни капли жалости. Лишь холодный расчет и черная как наступающая ночь злоба.

А снег все падал и падал, покрывая собой все вокруг. Но как ни старался, не мог он ни спрятать, ни укрыть жуткую боль. Не в его это было силах.

И тогда взошла радуга.

Не в том смысле, что в небе повисло бесполезное разноцветное коромысло, и даже не в том, что контуры всех предметов раскололись, разбежавшись по всем цветам спектра. Нет.

Просто мир стал другим.

Иным.

Цвета стали ярче, богаче и стало их больше. Серая кожа вурлоков не была больше одинаковой, ровной и уныло серой. Она играла и переливалась сотнями – да что там сотнями – тысячами оттенков серого. Живых, подвижных и перетекающих один в другой и в следующий.

Каждая песчинка на земле, каждая выступ и трещина на скале лучились неземными красками, сверкая ярче иного алмаза. Да что там песчинка и трещинка… Сам воздух был напитан краской и наполнен сотнями разноцветных слоев, пронзающих и проникающих друг в друга, закручивающихся сложнейшими запутанными спиралями, но при всем этом не смешивающимися и не теряющими своей чистоты и насыщенности.

Слои эти были и тонкими, как кисея, и густыми и рыхлыми, как задремавшее на земле облако. Они били из земли причудливыми фонтанами и опадали вниз спутанными нитями серпантина, расцвеченными как волосы ангела. Казалось, все в этом мире рождало свою радугу, расплескивая ее в окружающее пространство как ауру, как крик самой жизни.

И ведь не только предметная материальность порождала все это великолепие. Деяния, помыслы, причины и следствия – все это тоже оставляло свой след. Буйство света и разгул красок являлось сутью вещей и явлений, сложнейшим переплетением взаимосвязей вдруг разом открывшееся взору леди Кай. Все, что раньше было сокрыто от понимания под толщей очевидной бессмысленности и бессвязанности вдруг стало явным, логичным и, безусловно понятным. Это было так же, как видеть магию. Только больше – полнее и ярче.

Леди Кай видела щупальца ядовито желтой мысли, расползающиеся по посоху бородатого, одетого в потрепанный походный балахон мага. Видела готовый распуститься бутон темно-фиолетового цветка там, где они переплетались в спутанной бахроме навершия. Что означал этот цветок, и какие беды и несчастья он сулил и готовил, она не знала. Но знала, что ни в коем случае не должна позволить ему раскрыться. И едва только она поняла это, как тут же сверкнул кнутом ослепительный луч, ударивший по набухающему бутону, который в тот же миг осыпался в воздух бледным прахом.

Осси стояла посреди замершего замороженного мира и держала в руке, провисший как плеть, сверкающий илийским хрусталем луч, только что разрушивший в самом своем зародыше заклинание боевого мага. Она разжала пальцы, и кнут-луч истек светом, растаял, оставив после себя мерцающую дорожку едва видимых глазу серебристых искр. И долго еще они висели в воздухе неподвластные ни ветру, ни снегу, ни течению времени.

Чуть в стороне зависла над землей похожая на туманное веретено Хода. Веретено это едва заметно вращалось, и движение это было единственным, что нарушало замороженную упокоенность остановленного мира. Не считая, конечно, все сыплющего и сыплющего с небес снега и только что взметнувшегося в ударе луча-кнута. Но то было, как бы, овеществленное проявление воли самой леди Кай – ее нематериальное магическое продолжение, а это вращение жило-существовало само по себе, неподвластное ничему и всему остальному вопреки.

В очередной раз, восхитившись сокрушающей все заклятия мощью Ходы и ее потрясающему упрямству, Осси бережно раздвинула руками лоскуты желтоватого тумана, наброшенного на нее верным Стражем, и вышла из-под развернутого над ней щита.

Тончайший как игла игривый лучик, протянувшийся от замершего поодаль шара Шайи, кольнул глаз, и Осси, усмехнувшись про себя, взялась за него рукой и осторожно потянула. Шар поплыл к ней. Сначала нехотя, медленно, будто с опаской и превознемогая страх, но затем, будто признав ее право повелевать, ускорился, и уже через мгновение леди Кай перекатывала его в руке, рассматривая узор уснувших в глубине молний.

Заполучив непонятную, но явно смертоносную игрушку, Осси вновь повернулась к тройке магов. Поднимающаяся из глубин ее подсознания злоба уже била через край, требуя возмездия и справедливости. В том смысле, как понимала ее разъяренная и обезумевшая от потери друга вампирша, естественно. А в ее понимании справедливость означала – смерть. Мгновенную и окончательную, и рассусоливать тут было нечего.

Леди Кай набрала полную грудь морозного воздуха, прикрыла глаза и, вскинув руки вверх, резко опустила их, окрасив окружающий мир в цвета крови. То ли от резкого напряжения, то ли, отзываясь вызванным магическим вибрациям, но клыки, почти незаметные после утоленного на мельнице голода, вдруг рывком удлинились, в клочья разодрав десны и причинив жуткую боль. Рот сразу же наполнился кровью, и это было, что называется, последней каплей. Как добрый глоток свежего деревенского первача мигом срывает с разума покровы цивилизованности, так и этот глоток собственной крови разом превратил леди Кай в зверя.

Взвыв подобно раненому волку, и выбросив в этом вое всю свою боль и горечь утраты, Осси плеснула в существующую картину бытия немного новых красок и удержала эту вновь созданную реальность, придав ей нужную форму.

Некоторое время не происходило ничего, а затем из земли под ногами тройки магов показались тоненькие – не больше волоса бледно-желтые жгутики. Сначала один. Потом другой, третий…

Прямо на глазах они росли, удлинялись и становились все толще, толще и толще. Совсем немного времени понадобилось им, чтобы окрепнуть и дотянуться до замерших под непрекращающимся снегом аколитов.

Тик-палонги. Десятки. Сотни безмерно ядовитых змей, опутывали ноги, туловища и руки магов, лаская их своими разделенными на три части языками и грубой, как терка, кожей безжалостных убийц. Обездвиженные, но не потерявшие сознания и разума маги с расширенными от ужаса глазами следили за жуткими тварями, опутавшими их тела.

А палонги продолжали и продолжали свой танец, свивая кольца, переплетаясь, замирая перед глазами несчастных и вылизывая их своими бледными холодными языками. Но ни одна из змей не ударила мага.

Пугали, но не жалили.

Играли, но не убивали.

Хотя, наверное, лучше, если бы не тянули, а разом оборвали приговоренные жизни…

С ужасом и ненавистью смотрел на вампиршу Кройссо Велла. Всей душой рвался к ней – убить, разорвать, уничтожить. Но тщетно. Скованный по рукам и ногам незримыми путами замороженного времени, ничем не мог помочь он своим обреченным собратьям. И, кажется, леди Кай только что нажила себе врага.

Лютого, беспощадного.

Такого, который не перед чем не остановится – только волю дай… Вот только волю-то давать ему Осси и не спешила. Не входило это пока в ее планы. Не стоило с этим до поры торопиться, а там, как говорится – будем посмотреть…

Шайя Фер вел себя не в пример спокойнее. Взглядом не воспламенял, да и ненависти в нем особой тоже не чувствовалось. Если что и проскальзывало в нем, так это, скорее, – сожаление. То ли благородства в нем побольше было, то ли не привык еще миром повелевать, а потому и менее болезненно воспринял столь агрессивное неповиновение, но как бы то ни было, а вел он себя скорее как проигравший битву воин, нежели как затаившийся до времени убийца.

Абатемаро стоял чуть в стороне от леди Кай, и та лишь краем глаза видела как вздуваются мускулы на его груди, с треском разрывая тончайший силонский шелк, как иносторонним огнем полыхнули его зрачки и как он с тихим как смертный вздох шипением выпустил клыки и когти. Зрелище это, бесспорно, впечатляло, но роли никакой уже не играло, потому как Осси Кай продолжала разматывать кровавое действо своей мести.

Теперь, когда троица магов была густо опутана скользкими блестящими телами тик-палонгов, можно было переходить к следующему пункту программы. Что леди Кай и сделала, быстро пробежавшись пальцами по тонким золотистым линиям-струнам, связывающим ее со змеями. Будто на хафаре [50]сыграла.

Спутанные и перехваченные ослепительно горящими узелками струны вздрогнули, переплетаясь золотой паутиной, и тут же эхом отозвалось кольцо некромансера, полыхнув короткой вспышкой…

Необходимая для модификации окружающего мира сила текла рядом широким и нескончаемым потоком. Бери и черпай. Вот леди Кай, прикрыв глаза, взяла и черпнула. Нимало не заботясь при этом о том, откуда взялась вдруг так кстати эта сила. То есть, иными словами, то, чего так опасался преподобный Кройссо Велла, свершилось. Леди Кай, сама того не понимая и не желая, черпнула силу из бездонного колодца Слезы.

Когда Осси снова открыла глаза, палитра красок в окружающем ее мире несколько изменилась, сместившись больше в область серого. Следствием этого, невинного на первый взгляд, изменения явилось то, что тик-палонги, до этого довольствовавшиеся простым ползанием по телам своих жертв и изредка дружеским сдавливанием их в своих тугих кольцах, почувствовали неодолимое желание прокладывать себе путь насквозь.