Текст книги "Некромант . Трилогия"

Автор книги: Андрей Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 64 страниц)

Несколько раз Осси плевала и шла. Иногда специально. Просто чтобы проверить – а что будет?

Было! Каждый раз было! После шестой или седьмой демонстрации характера и упрямства пятилетняя тогда еще леди Кай зареклась от таких экспериментов и больше своеволия не выказывала…

«…Стой. Чуть назад. Хватит. Пригнись и два шага вперед. Стоп. Задери левую ногу как можно выше и повернись направо. Хорошо. Теперь переступай на нее…»

Осси выполняла команды послушно, как автомат. Даже глаза закрыла, чтобы не отвлекаться лишний раз.

В голову лезли явно навеянные ситуацией воспоминания об изнурительных занятиях акробатикой в приюте монастыря. Вспомнилось, как их, тогда еще совсем сопляков, годков семи, наверное, никак не больше, заставляли по полдня кряду биться на деревянных мечах, стоя на одной ноге. И горе было тому, кто проигрывал этот бой. А уж кто решался ногу опустить… Об этом даже вспоминать не хотелось.

А потом были вариации на эту тему. И стоя на бревне… И с завязанными глазами против трех «зрячих»… Чего только отцы-настоятели не придумывали для своих птенцов, чтобы полнее раскрыть их способности! И вот, поди ж ты, пригодилось…

«…Присядь. Вот так. Теперь шаг влево. Хорошо. Встань. Внизу в трех пальцах от пола нить – перешагни. Хорошо…»

Осси продвигалась вперед, словно в чудном, замысловатом танце, и это напомнило ей бальную школу. Кто мог бы подумать, что такому нехитрому занятию, как танцы, будут предшествовать такие долгие и изматывающие тренировки. Зато научили и голову держать, и спину, и телом владеть, и под ноги не смотреть. Только она сама, ну и, конечно, Хода знали, чего это стоило…

И вот сейчас она шла по коридору, танцуя под музыку, слышную только ей одной, будто открывала первый бал сезона…

«…Направо. Шаг. Стой. Налево. Перешагни. Выше ногу. Все – давай…»

Осси выполняла команды, даже не задумываясь, сколько уже позади и сколько осталось пройти, когда Хода неожиданно заявила:

«Все. Можешь расслабиться, мы пришли».

Открыв глаза, Осси обнаружила, что действительно стоит в конце коридора, а рядом у стены сидит Тям. Причем с таким видом сидит, будто торчит тут со вчерашнего вечера, да и вообще – всегда тут был.

– Как он тут оказался? – спросила Осси Ходу, понимая, что от самого Тяма сколь-нибудь вразумительных объяснений добиться будет сложновато.

«Ты не поверишь».

– И все-таки.

«Он просто появился. Взял и просто появился. Как призрак. Как радуга. Как…»

– Я поняла, – перебила Осси. – Значит, просто взял и появился…

Леди Кай вздохнула.

– Меня бы кто так научил – просто появляться…

«Успеешь еще! – хмыкнула Хода. – А знаешь, ты здорово шла! Жаль, не видела себя со стороны! Загляденье! Просто танец с призраком! Кавалера не видать, зато графиня наша – во всей красе. И спинку держит, и ножку тянет… И голова гордо так задрана, и глаза аж от удовольствия закрыты. Просто чудо как хороша была! Дома станцуешь для меня?»

– Всенепременно, – улыбнулась Осси и принялась разглядывать третьего мертвеца, который теперь находился совсем рядом.

Это действительно был вурлок. Молодой и сильный. Впрочем, это не мешало ему быть глубоко и безвозвратно мертвым, а потому – уже не опасным. Но там, где есть, вернее – был, один, там завсегда могут быть и еще… И не факт, что все остальные будут столь же мертвы и равнодушны. Можно было даже поспорить, что не будут…

Осси вздохнула и повернулась к двери.

За дверью не было ни чистого поля, ни морского берега. А был еще один коридор. Но на этот раз не прямой, а плавно загибающийся влево. Никаких гобеленов в нем не развесили, никаких нитей-паутинок, по уверениям Ходы, – тоже, а главное и самое приятное – не было в нем плавающих в воздухе мертвецов. Это резко улучшало настроение и вселяло надежду, так сказать…

С другой стороны, было бы глупо, наивно и крайне неосмотрительно предполагать, что все помещения замка забиты под завязку парящими мертвецами. Затейники, которые здесь все обустраивали много лет назад, наверняка предусмотрели программу развлечений намного более разнообразную, а посему расслабляться было совершенно преждевременно. Как раз напротив – следовало готовить себя к встречам новым, не менее неожиданным и наверняка более опасным.

Например, к встрече с зеркалами…

А зеркалами весь этот новый коридор, плавной дугой уводящий куда-то в глубь замка, был увешан просто сплошь. Причем красота эта явно не входила в смету, которую утверждали, когда возводился замок, а была наведена, по всей видимости, много позже людьми или созданиями совершенно иными. Цель, которую они при этом преследовали, была пока ясна не очень, но и хорошего ничего явно не сулила.

Одного только взгляда, брошенного на это сверкающее и отражающее друг друга великолепие, было достаточно, чтобы понять, что сюда стащили все зеркала, какие под рукой были и до которых смогли дотянуться. А когда они кончились или их не хватило, то подкупили и подтащили сюда еще, нисколько при этом не заботясь о создании чего-то целостного и гармоничного, а имея перед собой только одну-единственную цель – закрыть зеркалами все, что только возможно. И теперь они покрывали стены коридора от пола до потолка, не оставляя не единого зазора. И все они были разными. Одинаковых сыскать тут было невозможно.

Здесь были огромные парадные зеркала, которые вывешиваются на главных лестницах и в бальных залах. Были маленькие, украшенные витиеватыми ажурными финтифлюшками и явно когда-то принадлежавшие кокеткам и модницам. Были двух– и трехстворчатые, грубо выдранные из трюмо и приспособленные здесь для новых нужд. Настенные, настольные, ручные и карманные. В рамах и без. Круглые, квадратные и овальные. Дорогие и совсем дешевые, в которые и видно-то было еле-еле. В общем, сюда стащили все, что только могло отражать.

И оно отражало. Отражения гуляли по зеркалам. Множились, таяли в глубине и снова отражались, принимая немного искаженные формы, которые, опять же, множились, увеличивая и подчеркивая различия, пока не рождали нечто совсем новое и сильно отличное от оригинала.

Отражения жили своей жизнью. Они сидели, стояли, прогуливались по зеркалам и даже общались. А это означало, что с зеркалами было не все так просто, а имело тут место наложенное заклятие. И хорошо, если только одно.

Леди Кай, естественно, в своей жизни дело с подобными предметами имела и ранее. Да что там говорить – ее любимое домашнее зеркало так же жило своей жизнью, оставаясь, правда, при этом все-таки прежде всего зеркалом. Отражение, которое жило в нем, имело, в принципе, строго очерченные границы свободы, и основным его предназначением было все же – правдоподобно отражать, а уже потом только своевольничать в пределах допустимого.

Пределы и границы этих зеркал были, мягко говоря, неизвестны, но, учитывая, опять же, ситуацию, время и место… Короче говоря, ждать от множественных, к тому же сильно искаженных отражений леди Осси Кай, которые чем дальше, тем меньше походили на свой, с позволения, оригинал и прототип, чего-то хорошего и приятного не приходилось.

К тому же Осси показалось, что пару раз в зеркалах мелькнули фигуры и образы, совсем от нее отличные. А это, скорее всего, означало, что были тут и так называемые медленные зеркала, которые умели запоминать то, что они видели и чему были свидетелями, а потом проецировать это сколь угодно долго. Встреча с такими зеркалами, а особенно с тем, что однажды уже поселилось в них, а потом зажило своей жизнью, вообще не сулила ничего хорошего. Это не говоря уже о том, что стоили такие игрушки недешево, и просто так, пустой только забавы ради, по коридорам их обычно не развешивали. А раз развесили, значит, сильно нужно было… А раз нужно было… Куда приводит цепочка таких рассуждений, понятно, кажется, и дураку.

Леди Кай себя дурой обычно не считала, а потому и двигаться вперед особо не спешила. Она застыла на пороге, не делая пока того самого главного шага, который недвусмысленно обозначит ее намерения и поместит ее в начало предстоящего аттракциона.

А в том, что сразу же за этим шагом последует нечто, сомнений у интессы не было ни малейших, и спорить она была готова лишь о размерах и глубине этого самого «нечто», а также о вероятности благополучного из него исхода. Пока же она стояла у входа, и ей по большому счету ничего не грозило, ибо достаточно было сделать всего лишь один шаг назад, и тогда никакое, даже самое бойкое и самое отчаянное отражение до нее дотянуться не сможет уже никогда.

Беда же заключалась в том, что назад-то ей было совсем не надо. А надо-то было как раз таки вперед. И теперь она стояла и мучительно выбирала – ломиться ли ей напролом сквозь свои и не только свои отражения, которым такой расклад, скорее всего, придется не по вкусу, либо отступить и искать обходной путь. Ведь не может же тут быть всего одна дорога… Всегда можно обойти, срезать, удлинить, на худой конец пройти другим путем.

Оба варианта имели свои минусы. Потому как отступать назад означало опять прохождение под дрейфующими мертвецами, но, что самое неприятное, сквозь невидимую сеть, по всей видимости, этих самых мертвецов и изготавливающую.

Неуклонное и последовательное движение вперед, невзирая ни на что и вопреки всему, означало, скорее всего, кровавую бойню со своими же собственными я, материализованными зачарованной амальгамой и куском стекла. Беда лишь в том, что кусков этих было до отвращения много, да и неизвестно, как далеко тянулся этот коридор. А о том, чтобы извести все эти зеркала не сходя, так сказать, с места, не было и речи, опять же ввиду их несметного количества. Да и вряд ли можно было предположить, что это не вызовет адекватной реакции. Можно было не сомневаться, что вызовет…

Так что пока Осси стояла на пороге и, так сказать, на распутье и смотрела на тысячи своих отражений, мельтешащих в зазеркальных пределах. Причем, как ей показалось, некоторые из них уже заметили ее появление и теперь с нетерпением ожидали, какое же решение наконец примет их primas ego, [12]полностью к торжественной встрече изготовившись. В такой ситуации оставалось только гадать: выждут ли они положенного вступления на вверенную их попечению территорию или все же, видя нерешительность своего оригинала, ждать устанут и нанесут упреждающий удар.

«Фон начинает расти, – предупредила Хода, подтверждая тем самым неприятные подозрения. – Что думаешь делать?»

Осси ничего ей не ответила, потому что неожиданно обратила внимание на одну прелюбопытную деталь, которая до сего момента совершенно от ее внимания ускользала. Опустив глаза и убедившись, что Тям находится там, где и был, – около ее ног, Осси снова пробежалась взглядом по зеркалам, пристально вглядываясь в их мутную глубину.

Так и есть. Ни в одном из них Тяма не было! Ни в каком, что примечательно, виде – ни в естественном, ни в самом что ни на есть искаженном! Не желал он отражаться в зеркалах, и все тут!

– Сколько же у нас талантов, – прошептала Осси. – Позавидуешь просто!

«И что это нам дает?» – поинтересовалась Хода.

– Не знаю пока… – протянула Осси. – Но что-то наверняка дает. Надо только это что-то распознать и по назначению использовать.

Она задумчиво переводила взгляд с зеркал на Тяма и обратно.

– Знаешь-ка что, голубчик, – Осси легонько подтолкнула Тяма под его мягкую пушистую попу, – прогуляйся тут немного. Похоже, тебе это ничем особо не грозит.

Тям против прогулки не возражал и, фыркнув, больше для порядка, важно, вразвалочку вошел в зеркальный коридор.

Вошел и пошел себе дальше. И ничего ровным счетом не произошло.

Осси, затаив дыхание, наблюдала за тем, что будет дальше, сжимая в руке раздвинутый уже посох некромансера, готовая в любой миг кинуться на помощь и организовать спасательно-карательную операцию.

«Вроде тихо все», – прокомментировала пеший поход абрикосового пушистика Хода.

– Вроде да, – ответила Осси, сжимая посох так, что аж костяшки пальцев побелели.

Тям же тем временем прошел по коридору довольно далеко, не вызвав у обитателей зазеркалья никакого ровным счетом интереса. Они его будто в упор не видели и замечать не хотели. А может, и правда не видели?

При этом он по-прежнему ни в одном из зеркал не отражался. Быть может, потому, что собственная внешность его совершенно не интересовала, а может, по какой другой причине. Об этом можно было только гадать, совершенно причем бесперспективно. Зато сколь угодно долго.

Тям сделал еще шажок, затем остановился, обернулся и посмотрел на Осси своими широко распахнутыми глазищами – мол, ну что, хватит уже, или дальше идти?

– Тям? – интонация на этот раз была недвусмысленно вопросительной.

– Хватит, – улыбнулась в ответ Осси. – Давай обратно!

Тям радостно заковылял обратно, все быстрее семеня своими маленькими ножками и поднимая ручонки навстречу девушке. Ни дать, ни взять – просто малыш, который осваивает тяжелую науку хождения. Осси заулыбалась еще шире и протянула руки навстречу своей абрикосовой загадке. Прямо в них он и влетел, проделав последние шаги уже просто бегом.

– Молодец! Чудо ты мое! – похвалила Осси, поднимаясь и держа Тяма на руках. – Просто чудо!

«Зеркала, – вернула ее к реальности Хода. – Посмотри на зеркала!»

С зеркалами ничего не произошло. Как висели себе, так и продолжали висеть дальше. Со стен не пообваливались и от досады, что не могут отразить какого-то малыша, не полопались… А вот отражения…

Отражения пропали. Вернее, пропадали, тая прямо на глазах. Как сон – вроде еще видится что-то, вроде лоскуты какие-то перед глазами еще плывут, а целого мира уже нет… А еще через миг нет уже и лоскутов, соскользнувших в небытие. И остается лишь память, да и та – ненадолго…

Гасли в многочисленных зеркалах бесконечные отражения графини Кай Шаретт, таяли, растворяясь в застывшем навсегда стекле, и исчезали без остатка. Поддавшись всеобщему психозу, потухли и чужие тени в медленных зеркалах. И теперь все они отражали только самих себя, гоняя пустоту от амальгамы к амальгаме, преумножая ее и в ней же растворяясь.

Прошло совсем немного времени, и коридор был совершенно пуст – зеркала потухли и уснули, ничего больше не отражая. Вообще ничего.

Собрав в кулак всю свою волю, Осси сделала шаг, крепко прижимая к груди Тяма. Как любимую игрушку, как самое дорогое в мире существо, как спасительный талисман, оградивший ее от власти отражений.

Ничего не произошло.

Она сделала еще один шаг. Затем еще.

Зеркала спали.

И тогда она просто прошла по коридору.

Коридор оказался длинным, и идти по нему мимо темных уснувших зеркал пришлось довольно долго. В какой-то момент Осси даже подумала, что сложись все иначе и не помоги ей ее плюшевый друг – вряд ли бы она сама справилась. Не помогли бы ей ни посох, ни запасы кристаллов. Ничто не помогло бы против тысяч и тысяч ее отражений, когда обрушились бы они на нее все разом. И если бы не Тям – плутать бы ей сейчас по замку в поисках иного пути, который, конечно же, рано или поздно нашелся бы, но сколько времени на это было бы потрачено, да и сил…

В конце концов закончился и этот коридор, и Осси, без особого сожаления покидая его, вдруг поймала себя на мысли, что долго, наверное, еще не захочет видеть свое отражение – насмотрелась, что называется, досыта. Оставалось только надеяться, что это вскоре пройдет, а иначе придется ей распрощаться со своим не самым дешевым, а главное – таким привычным домашним зеркалом…

Глупо, конечно, но именно такие насквозь бытовые мысли блуждали в голове девушки в тот момент, когда она вышла в просторный зал.

Глава семнадцатая

По всей видимости, это был холл замка. Во всяком случае огромных размеров двухстворчатая дверь слева, к которой спускалось несколько широченных ступеней, сильно смахивала на парадный вход. Очень уж широкой и высокой была эта дверь. Да и украшена она была слишком богато, чтобы служить обычным, рядовым проходом из одной, пусть даже невероятно большой комнаты, в другую, пусть даже не уступающую ей размерами. Кроме того, высокие узкие витражные окна, симметрично расположившиеся по обе стороны от входа, также говорили в пользу этой гипотезы.

Все помещение холла делилось на три примерно равных по площади яруса, которые находились на разной высоте, тремя большими уступами поднимаясь от входной двери – к двери напротив, которая была чуть поменьше и чуть поскромнее. Но и она тоже, по большому счету, представляла собой памятник монументального зодчества и вполне могла соперничать своими размерами с воротами средней величины какого-нибудь столичного особняка.

Осси выскочила в зал на втором – среднем – ярусе, в самой середине его боковой, так сказать, стороны. Перед ней простиралось огромное, убранное каменными плитами пространство, на котором вполне могли разместиться и ее уютный домик в центре Фероллы, и парочка соседских с небольшим куском рыночной площади и фонтаном в придачу.

Фонтан, впрочем, тут наличествовал. Не очень большой, не очень богатый, но вполне достаточный для того, чтобы пустить пыль в глаза, когда надо и кому надо. Пока же он просто пускал воду, причем делая это наибанальнейшим и наипошлейшим образом – вода изливалась из пасти очередного несчастного зверя, которую старательно рвал, но так и не мог порвать (и это за столько-то лет) очередной герой-избавитель. Не справившись с такой несложной в общем-то задачей, он застрял здесь на многие-многие годы. И теперь, вместо того чтобы потягивать доброе вино или что-нибудь покрепче в компании себе подобных и ловить на себе нежные призывные взоры юных дев, он должен был вновь и вновь побеждать опостылевшие уже чудище-страшилище, которое на его геройские потуги ровно никакого внимания не обращало и плевать хотело. Что, собственно говоря, оно и делало.

Кроме фонтана на этом ярусе присутствовали колонны. Узкие, витые, отполированные до блеска и невероятно высокие, они робко жались по краям зала, оставляя совершенно свободным срединный проход от двери к двери, а точнее – от лестницы к лестнице. Были они, скорее всего, абсолютно декоративными, потому как потолка тут не было видно вообще. Настолько высоко он был вознесен, что свет от многочисленных и расставленных повсюду огненных чаш просто не мог туда пробиться, и от этого казалось, что колонны тянутся куда-то в пустоту, растворяясь там в темноте, вдали от людских глаз.

Скорее всего, этот, самый первый зал простирался ввысь до самой крыши и должен был по замыслу его создателей поразить воображение, потрясти своим величием и полностью подавить гордыню. Любой входящий сюда должен был почувствовать себя ничтожеством, песчинкой, которая затеряна в бескрайних просторах мироздания.

Нельзя сказать, что это им не удалось.

Ярусы были разделены пятью широченными ступенями, по которым в ряд могло пройти человек двадцать – никак не меньше. Причем совершенно свободно и не толкая друг друга. А по краям этих ступеней были расставлены огромные каменные вазы в два человеческих роста, украшенные сложнейшей резьбой и инкрустацией.

Левая лестница вела на нижний ярус, располагающийся около входной двери. Он был относительно пуст, в том смысле, что ни фонтаном, ни исполинскими колоннами похвастаться не мог. А вот верхний, насколько могла судить отсюда Осси, имел несколько более сложную топографию.

Во всяком случае кроме следующей двери на нем присутствовало еще две лестницы. Широкими изогнутыми рукавами они расходились от центра зала в стороны, забираясь крутой дугой вверх, и соединялись на некоем подобии балкона, непосредственно над дверью. По краям балкона темнели проходы куда-то в глубь замка, и, по всей вероятности, они, как и центральная дверь под ними, вели в главный зал – на второй его уровень.

Стены вокруг были увешаны огромными портретами, выполненными в одном, не очень затейливом, но зато весьма пафосном стиле, и изображали они людей, леди Кай совершенно незнакомых. Большей частью это были надменного и важного вида мужчины в нарядных парадных мундирах. Иногда, правда, попадались портреты женщин, причем некоторые из них были совсем еще юными, что, впрочем, не мешало им взирать сверху вниз довольно презрительно и недружелюбно.

Вдоль стен через равные интервалы на высоких пьедесталах были расставлены огромные и абсолютно одинаковые статуи. Они изображали могучего, атлетически сложенного воина, замершего в караульной стойке, опираясь на широченный двуручный меч, но при этом почему-то совершенно обнаженного. Что означал подобный почетный караул и по какой причине он был лишен парадных одеяний, для Осси осталось загадкой. Но, как бы то ни было, угрозы он явно не представлял.

А угроза и для здоровья, и для самой жизни в зале присутствовала. Причем явная и непосредственная. И бросилась она в глаза сразу же, едва только Осси переступила порог этого немыслимых размеров холла.

В разных местах зала – к стенам, колоннам, вазам на лестнице, к нескольким статуям странного голого караула – лепились большие коконы, накрученные из чего-то кожистого и липкого. На вид они были скользкими и истекали желтовато-прозрачной влагой, более всего похожей на лимфу. Было ее, правда, слишком много – с бурдюков этих текло, как с сосулек по весне. Впрочем, и сами коконы были размеров не маленьких – уж раза в полтора больше, чем Осси, – это точно.

Были они какого-то весьма неопределенного и невнятного цвета – что-то между светло-коричневым и серым, а вся поверхность их была испещрена сложнейшим узором сосудов кровеносной системы. Причем иногда встречались вены (или артерии – кто их там разберет) с палец толщиной, весьма рельефно выделяющиеся на общем фоне тончайшей склизкой кожицы. Сквозь тонкие стенки кровеносного узора было видно, как толчками прокачивается по сосудам густая темная жидкость, очень похожая на кровь, но в то же время слишком для нее густая.

Лимфа, или что это там было, сочилась на поверхность прямо сквозь поры кожи, собираясь в небольшие, блестящие в свете огня саламандр капельки, которые затем стекались, сливаясь в капли побольше. А потом потихонечку улитками сползали вниз, прокладывая себе кривые изломанные ручейки сквозь мутную слизь. Затем все это шмякалось на пол, со звуком, совсем не напоминающим веселую весеннюю капель, где и натекало в здоровые мутно-желтые лужи какой-то густой и не очень аппетитной субстанции.

Внутри этих истекающих, словно толстяк, обливающийся потом в жаркий летний день, бурдюков постоянно что-то ворочалось, шевелилось и как будто вздыхало, отчего коконы эти периодически сильно раздувались, значительно увеличиваясь в размерах. От этого постоянного шевеления и бултыхания внутри бурдюки-коконы, прилепленные к своим опорам нитями слегка отвердевшей слизи, раскачивались из стороны в сторону, иногда весьма заметно проседая вниз, словно на стропах-резинках. Видела Осси такой аттракцион на прошлогодней ярмарке и уже собралась было испробовать, да что-то отвлекло тогда.

Короче говоря, внутри этих развешанных по залу кожаных мешков бурлила, в полном смысле этого слова, жизнь. Причем, по всей видимости, не самая приятная и абсолютно чуждая.

Впрочем, то, что жизнь, спящая внутри коконов, является чуждой и крайне недружелюбной, было ясно и так, ибо принадлежали эти коконы вурлокам, готовым, кстати, вылупиться в любой момент. И чтобы это понять, не надо было долго наслаждаться этим ярким зрелищем, а достаточно было вспомнить то, чему учили. А поскольку учителя были хорошие и учили добросовестно, невзирая, так сказать, на пол и на лица, то хорошо тренированная память выдала готовый ответ прямо сразу же. При первом же взгляде на всю эту красоту и выдала. А потом еще и подтвердила, воспользовавшись подсказкой, которая была оставлена в коридоре, где плавал один из уже вылупившихся.

Так что можно сказать, что встреча, которая сейчас должна была состояться, была давно уже ожидаемой и запланированной. Правда, более приятной она от этого почему-то не становилась.

Больше всего кожистых бурдюков было развешано на нижнем ярусе – фанфары для входящих через главную дверь, не иначе. На верхнем Осси насчитала всего четыре, а все остальные расположились на ее уровне. Всего их выходило восемнадцать, и из них чуть меньше половины были совсем рядом. Практически под рукой. И с ними-то и надо было разобраться в первую очередь. Потому как или мы – их, или они – нас. Такой вот жестокий мир…

Поскольку вурлоки еще спали, хотя активность их стремительно росла, и это было видно абсолютно невооруженным взглядом, – судя по всему, почувствовали уже присутствие твари, – то могучую артиллерию в виде посоха можно было пока попридержать. Сэкономить, так сказать. А пока время еще было, можно было воспользоваться, для того, чтобы поджарить вурлоков прямо в их колыбельках, другим, не менее эффективным, но значительно более дешевым способом. Требующим, правда, некоторого напряжения, ну, такова уж наша жизнь, ибо за все в ней, так или иначе, взимается плата.

Еще раз быстро и внимательно осмотрев помещение и наметив цели, Осси закрыла глаза и постаралась мысленно представить себе картину, которую она только что наблюдала. Когда она прорисовалась во всех мелочах, девушка удержала ее в памяти и открыла глаза для необходимой корректировки.

Увы, но, как обычно, две картинки, мысленная и реальная, совпадали не во всем. Требовалось мастерство высочайшего уровня, помноженное на большую практику, чтобы вот так – на раз «выхватить» кусочек мира и ничего при этом не упустить. Такой силой Осси еще не обладала, но кое-что все же могла. Во всяком случае на занятиях подобными вещами в монастыре она уверенно входила в тройку лучших. А по числу целей даже превосходила остальных учеников на две – ей удавалось удерживать восемь. Отец Шока, обучавший их этому искусству, мог, правда, работать по двадцати четырем, и при этом не промахивался ни разу. Но шел он к этому ни много ни мало тридцать с небольшим лет, а опыт леди Кай в этом смысле был скромнее. Значительно скромнее.

Подогнав мысленную картинку под реалии, Осси еще раз закрепила ее в памяти, а затем снова проверила. Теперь вроде бы все совпало. Впрочем, так всегда казалось… Тем не менее фазу номер один можно было считать законченной. Цели были выбраны, распределены, и траектории движения к ним проложены. Наступала фаза два.

Вытянув перед собой обе руки, Осси вызвала огненный шар и начала его перекатывать – будто снежок лепила. Снежок этот, правда, получался из настоящего пламени и рос довольно быстро, по мере того как Осси подкачивала туда свою силу.

Фокус был в том, чтобы уловить ту грань, когда накопленной шаром энергии будет достаточно, чтобы без сомнения поразить цели, оставаясь при этом стабильной. Чуть меньше энергии – и все закончится в буквальном смысле пшиком, над которым долго потом будут смеяться сытые вурлоки. Чуть больше энергии – и шар станет неуправляемым и развалится прямо в воздухе, а то и в руках. Не говоря уже о том, что такая «перенакачка» просто выпьет из леди Кай всю энергию и оставит ее полностью опустошенной, беззащитной и с дикой головной болью. Последняя, впрочем, быстро пройдет, когда накинувшиеся на нее твари, не встретив достойного отпора, играючи оторвут ей голову.

Такой вот получался баланс между смертью и смертью…

Шар тем временем вырос уже до заданных ему пределов. На этот раз Осси наметила себе десять целей, что несколько превышало ее реальные возможности, но с другой стороны – где еще учиться, как не в бою…

На каждого из выбранных вурлоков было отведено почти по троекратному энергетическому заряду. Этого должно было в принципе хватить для их полного упокоения, учитывая дистанцию поражения и примерную массу тела каждого. На всякий случай Осси уточнила свою эмпирическую оценку у Ходы, которая ее благосклонно одобрила, молниеносно проведя в уме сложнейшие вычисления.

Качнув еще чуточку энергии – на всякий случай, на дорожку, так сказать, – Осси замерла и закрыла глаза, опять вызывая к жизни сохраненную в памяти картинку.

Ладони начинало жечь от свернутого в них пламени, а воздух вокруг стал весьма ощутимо и очень быстро нагреваться. Начинали потихонечку потрескивать опаляемые жаром волосы. Но это было не страшно. Небольшие издержки, так сказать… Хуже, что, почуяв серьезные изменения в окружающем их мире, активно заворочались два ближайших к Осси кокона. Их беспокойство моментально передалось всем остальным, которые тоже заерзали в своих бурдюках, пока еще не совсем понимая, что к чему… А ближайшие – так те уже совсем были готовы вылезти, чтобы посмотреть, что тут происходит.

Медленно всплывала, будто проявляясь во всех подробностях и мельчайших деталях, картинка, обретая постепенно все большую глубину. Когда она стала более чем реальной и неправдоподобно объемной – будто сразу со всех сторон смотришь, Осси выдохнула наконец спусковое заклинание. Статичное изображение ожило жирным огненным росчерком, который почти сразу разделился на десять сыпящих искрами путей, по которым понеслись огненные снаряды. Каждый к своей цели.

Осси открыла глаза, и в тот же миг шар, парящий между ее ладоней, качнулся и, резко набрав скорость, рванул вперед, в точности повторяя видение. Будто на бис выступал.

Немного всколыхнулся мир, потемнело в глазах, и чуть поплыла от перенапряжения голова. Но сразу же все прошло – это Хода качнула немного своей энергии. Поделилась, поддержав и укрепив, так сказать… За что ей отдельное спасибо.

Осси отступила на шаг назад, левой рукой выхватывая Гаситель, а правой – срывая с пояса посох некромансера.

Началось.

Дальше все происходило очень быстро. Бой в замкнутом, даже таком огромном, пространстве всегда скоротечен – либо ты, либо тебя…

Рассыпался на десять шаров поменьше выпущенный леди Кай заряд, и вот уже десять смертей, шипя и раскидывая в стороны искры, прочертили в воздухе тропки к своим целям. А потом один за другим с грохотом стали взрываться, словно фейерверк на празднике сработал. Десять почти одновременных взрывов осветили зал много ярче, чем невинные пляски саламандр в чашах-светильниках, раскрасив зал в красное и запустив гулять между далекими стенами раскатистое грохочущее эхо.

В разных концах огромного зала вспыхнуло десять факелов жидкого огня, сжигающего и плавящего все, до чего он мог дотянуться своими голодными языками.

Девять шаров попали в цель. Один все-таки промазал. Совсем чуть-чуть, совсем немного отклонился он от намеченной траектории в самом начале своей короткой жизни и в результате с грохотом влепился в стену в двух ардах от висящего кокона. Заливая все вокруг огненными каплями и шипя от неутоленного голода и досады, он быстро издох, в то время как остальные девять расцвели шикарными цветками, получив богатую пищу.