Текст книги "Некромант . Трилогия"

Автор книги: Андрей Петерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 64 страниц)

Отличий в них было много. Отличались они и сложением, и прическами и оружием, которое исполины держали в руках, и даже…

«Ну ты даешь, – не удержалась от комментария Хода. – Отличия, конечно, есть – кто бы спорил… Но не думаю, что это так важно, и что подсказка в этом кроется».

Осси тоже не думала, а потому поспешила переключить свое внимание на белые плиты, аккуратно уложенные перед скульптурами.

Портальные камни в отличие от фигур, над ними возвышавшихся, казались совершенно одинаковыми, и, что там за различия такие в них хилависта давеча усмотрел, было не очень-то понятно. Похожи они были друг на друга как две капли воды, гладко отесаны и каким-то специальным образом от песка в котором утопали до самых краев защищены. Во всяком случае на поверхности у них ни единой песчинки не видно было.

Вот, пожалуй, и все, что показал беглый внешний осмотр, а потому следовало переходить к углубленному практическому изучению.

Не без содрогания подходила леди Кай к первому камню. Тому самому, что вчера отбросил их с хилавистой на несколько ходов назад.

Особой нужды в его осмотре, конечно, не было – и без того уже ясно было куда портал ведет. Но хотелось все-таки к ощущениям, которые он рождает, прислушаться. Хотя бы для того, чтобы потом с другими сравнить.

А то, что он может вдруг взять и сработать, особо леди Кай пока не тревожило. Во-первых, – потому что дороги такие сами собой обычно не открываются. А, во-вторых, – потому что ломать чужие порталы она была не обучена. Для того у нее хилависта под рукой был, и для того она его изо всех сил терпела. Ее же задача была много проще – искать и находить. Вот она и искала.

И как оказалось, в правильном направлении искала.

Едва только Осси ступила на чистую гладкую поверхность плиты, как услышала голос.

Не голос даже, а глас. Подобный грому.

– Ты все-таки здесь. А значит, мир смертных стал тесен. Для тебя…

Говорила статуя. Левая. Та самая, у ног которой стояла сейчас леди Кай.

Впрочем, «говорила» – это явно не то слово. Она грохотала. Извергала звуки, как вулкан извергает из недр своих пламя и камни. И такими же тяжелыми, как эти камни, были короткие рубленые фразы исполина, не сводящего с леди Кай своих холодных прозрачных глаз.

– Кто ты?

– Я – Азис. Ждущий. Я здесь, чтобы дать тебе выбор…

– Выбор?

– Да. Пять порталов – пять дорог, – прогрохотал исполин. – И ты должна решить… Какой ты пойдешь.

– Ну, раз должна, то решу… – протянула Осси. Вот только особой уверенности в ее голосе не что-то прозвучало. Похоже тут сложнее все было, чем вначале казалось. – А куда ведут они?

– Одна – назад, одна – вперед…

– А остальные? – Интесса поежилась, – как-то неуютно вдруг стало, вроде как холодок мягкой метелочкой по спине прошелся.

– Не знаю. Но думаю, смерть – много лучше… Чем то, что там ждет.

«О, как! – присвистнула Хода. – То есть, нам еще повезло…»

Осси покачала головой:

– Да уж. Есть из чего выбирать… И как нам узнать куда…

– Я подскажу. И если ты хочешь повернуть назад… Помогу.

– Благодарствуем, – хмыкнул хилависта. – Помог уже… Хватит. Больше не надо.

– Не надо, – согласилась с Ташуром Осси. – Нам нужно дальше… Ты знаешь какой портал ведет дальше?

Статуя молчала. Слишком долго тянулась эта пауза, и Осси уже было решила, что все – разговор окончен, но Азис вдруг заговорил снова:

– Я не помню, – признался он. – Слишком долго я ждал… Мне кажется это Р емис… Или Олис…

– Нет, ты себя послушай! – Заорал хилависта. – Может Ремис… Может Олис… Между ними, что – разницы никакой нет? Ты нас наотправляешь сейчас… Вспоминай, давай, башка каменная!

Исполин с прозрачными глазами, огромным двуручным мечом и полуторным достоинством внимания никакого на истеричные выкрикивания Ташура не обратил, пытаясь, по всей видимости, выудить хоть что-нибудь еще из дальних уголков своей памяти.

– Да, – пророкотал он наконец. – Кто-то из них… Поговори с братьями. Может кто-нибудь помнит… – и Азис замолчал. Теперь уже окончательно.

– Болван, из мрамора точеный, – проворчал хилависта. – Понаставили тут беспамятных… Ну, пошли к Ремису. Может, тот потолковей окажется. А то у этого, похоже, весь его словарный запас закончился…

– К Ремису… – хмыкнула Осси. – Легко сказать. А который тут Ремис?

Ремис оказался следующим, о чем он тут же и возвестил, едва только леди Кай вступила на вторую плиту. Но на этом везение и закончилось, потому что толковей он не оказался. Скорее даже наоборот. Он и говорил-то с трудом, будто и слов уже не помнил, и все что удалось добиться от этой огромной человекообразной скалы это то, что порталом по его мнению не мог быть ни он сам, ни некий неизвестный пока еще Т елис.

Все остальные звуки, которые ему удавалось исторгнуть из своих недр, больше напоминали грохот камнепада, чем нормальную членораздельную речь разумного – пусть даже очень ограниченного – существа.

– Значит, – либо Олис, либо – последний, имени которого пока мы не знаем – подвела промежуточный итог Осси.

– Ага, – эхом отозвался хилависта. – Либо-либо… Главное, что это не Азис-Ремис… Уж больно они мне не понравились… И не этот… Как его?

– Телис?

– Во-во. Телис. Он мне тоже уже не нравится. Нормальный портал, знаешь ли, телисом не назовут.

Спорить с этим его утверждением было сложно, это уж не говоря о том, что спорить с хилавистой вообще было себе дороже, и Осси перешла к третьему камню.

– Я З ехис, – возвестило изваяние голосом очередного очнувшегося ото сна вулкана.

– Зехис! – Взвизгнул хилависта. – Вот только тебя нам не хватало! Мало нам Олисов-Телисов было, так теперь еще ты…

Зехис оторвал свой взор от стоящей на портальной плите девушки и перевел его на Ташура, в бешенстве подпрыгивающего на самом краю острова. Долго смотрел. Тяжело. Будто взглядом пытался раздавить. А потом продолжил, вроде как к хилависте и обращаясь:

– Один из них говорит неправду…

– Один из них? – Хилависта заголосил так, будто его только что дверью прищемили. Да не простой, а массивной парадной и не один раз. – Из кого из них? Из этих?.. Из Азисов-Ремисов-Зехисов?

– Зехис это я, – истукан был просто воплощением невозмутимости. – Азис или Ремис. Не помню…

– И этот туда же, – закатил глаза хилависта. – Угораздило же нас с этими окаменелостями связаться.

А потом, помолчав, вдруг взвился:

– Это что ж получается? То есть, если никому тут верить нельзя, так это любой из них может быть?

Дошло значит…

– Выходит так, – вздохнула Осси. – Если врал Азис, то это могут быть и Зехис и Телис, а если не врал…

Хилависта застонал.

– Вот! Я же тебе говорил – тут понять ничего невозможно! Эй ты, придурок на всю голову амнезированный, – Ташур уставился прямо в немигающие глаза истукана. – Отвечай: где тут портал?

– Не помню, – пророкотало в ответ.

– Помню – не помню… Мозг включи! Не можешь мозг – хотя бы гиппокамп [61]свой базальтовый напряги!

Истукан молчал, тупо смотрел перед собой и напрягать, похоже, ничего не собирался.

– Ну, вот… – расстроился хилависта. – Ну, как тут… Ну, скажи, как… – Просто жалко на него смотреть было, как он переживал. Осси даже готова была простить ему если не все, то многое, – так он за общее дело убивался.

– Ладно, пошли дальше. Разберемся…

– Ты думаешь? – Хилависта с надеждой глянул на Осси. – Ты, правда, так думаешь? Ты сможешь? Потому что я – точно не смогу, – затараторил он. Даже скрипеть перестал от волнения. – Нипочем не смогу. Это же бред какой-то – Азис, Зехис… Эти бульники тут от скуки совсем уже из ума выжили…

– Смогу, смогу, – успокоила не на шутку разволновавшегося Ташура леди Кай. – А я не смогу, – Хода поможет. Так что, не переживай пока. Давай лучше послушаем, что нам следующий скажет. Кто там остался?

– Кто остался? Кто остался? – забормотал хилависта. – Запутался я уже в них… Кто остался? Этот, вроде, был… Ремис тоже был… Олис?

– Ладно, не важно. Сейчас узнаем, – и Осси наступила на плиту.

– Приветствую тебя, незнакомка. Я Телис.

– Телис… Телис… Ну, конечно, Телис, – забормотал хилависта. – Их же два оставалось. Этот – Телис, значит, последний – Олис. Все-таки я почти угадал, – обрадовался он. – Слышишь, Осси, я почти угадал.

Возвышавшаяся рядом громадина взирала на него с воистину каменным равнодушием, а когда Ташур наконец замолчал, прогремела трескучим раскатом:

– Он ошибается.

– Кто ошибается? – Не поняла леди Кай. – Хилависта ошибается?

– Зехис, – прогрохотало в ответ. – Зехис ошибается. Он все забыл…

На Ташура было больно смотреть.

Больше от этого говорящего валуна добиться ничего не удалось. Где находится нужный портал, он, естественно, не помнил и только, знай себе, талдычил, что Зехис ошибся и все, по своему обыкновению, перепутал, а на самом-то деле все совсем не так, как тот говорил, а вовсе даже и наоборот.

Словом, хилависта, при всей своей склонности к преувеличениям, был абсолютно прав – полная амнезия и повальная шизофрения гуляли по этому острову рука об руку и, вообще, – заправляли тут бал. Одна надежда оставалась на последнего истукана…

И звали его Олис.

От остальных своих собратьев он мало чем отличался – был не лучше и не хуже. Впрочем, хуже Ремиса быть ничего не могло, разве только бессмысленный бессловесный валун, валяющийся на обочине какой-нибудь дороги. Олис же, в отличие от упомянутого валуна, обладал сокровенным знанием, которым не преминул поделиться с вопрошавшей его леди Кай.

И знание это гласило, что только один из четырех его братьев сказал неправду. То есть – соврал, разыгрывая из себя убогого и на всю голову окаменелого.

Это откровение хилависту добило окончательно, ибо, по всей видимости, он где-то в глубине своей сложной и противоречивой души ожидал, что последняя статуя сойдет со своего пьедестала и самолично проводит его вместе с леди Кай прямо до нужного им портала, а может даже на прощание и ручкой помашет. А когда этого не произошло, он сник совершенно, потеряв последнюю надежду выбраться с этого клятого острова. Даже на Осси, похоже, не очень уже рассчитывал.

А зря.

Конечно первой этой задачку решила Хода. Практически в тот самый момент, когда последнего истукана заслушала – и решила. Но благоразумно до поры помалкивала, не желая лишать леди Кай заслуженных лавров. Ну и немного из вредности, конечно.

Осси, надо сказать, тоже потребовалось не очень много времени, чтобы собрать всю эту заявленную хранителями порталов чушь воедино. А когда она собралась, то, – вот оно чудо! – бессмыслицей сразу быть перестала, обернувшись картиной достаточно стройной и вполне даже логичной. Так что, пошептав себе под нос порядком уже поднадоевшие имена, и почертив немного пальцем на песке, Осси встала, отряхнулась и обратилась к Ходе:

– Олис?

«Олис, – подтвердил Страж. – Он и есть».

– Ну и чудненько, – кивнула Осси. – Пошли… Ваш выход, минсир [62]Ташур.

Глава четвертая

– Да уж… – глубокомысленно изрек хилависта. – Повезло нам, что ты с порталом на этот раз угадала… А то болтались бы сейчас неизвестно где, и всю бы эту красоту пропустили… – он повел глазами по сторонам, не прекращая набивать рот копченым окороком, вымоченным в темном пиве.

Просто невероятно было – сколько же еды в него влезает. Осси, вот, давно уже насытилась, запила незапланированную трапезу неплохим, хотя и немного горьковатым вином, почерпнутым из стоящего рядом бочонка, собралась и готова была двигаться дальше, а раздувшийся сверх всякой меры шар все жрал, жрал и жрал, при этом, к тому же, ни на миг не замолкая.

Открывшийся под статуей Олиса портал перенес леди Кай и Ташура не куда-нибудь в тар-тарары, и даже не на очередной остров из белого песка, а в место значительно более приятное и привычное. И в этом хилависта был безусловно прав.

Шагнув в ревущий столб света, взметнувшийся из-под ног каменного истукана, Осси оказалась в самой что ни на есть обычной, нормальной и абсолютно человеческой кладовке. И это не могло не радовать, тем более, что кладовка это была доверху набита очень даже приличной едой и, как позже выяснилось, весьма недурственными напитками. И это при том, что размеры ее были очень даже не маленькими.

Осмотревшись, а затем осторожно выглянув наружу, и убедившись, что ничего страшного и неприятного им пока не угрожает, леди Кай решила ненадолго здесь задержаться. Во-первых, чтобы немного подкрепиться, а главное – подкрепить исстрадавшегося и изнывшегося хилависту, а, во-вторых, – немного перевести дух, после довольно-таки напряженного времяпровождения, выпавшего на ее долю этим утром.

Задержалась, подкрепилась и перевела. А теперь вот дожидалась Ташура, который, похоже, решил истребить абсолютно все накопленные здесь запасы. Во всяком случае, останавливаться он, вроде бы, пока не собирался.

– Только ты уж, давай, голуба, в следующий раз сразу угадывай, – продолжал разглагольствовать хилависта, нимало не смущаясь тем, что при каждом слове у него изо рта вываливаются огромные куски пирога с сыром. – Так, чтобы с первого раза. А не то, второго, не ровен день, можно и не дождаться…

– Я не угадывала, – Осси нахмурилась. – Ни в первый раз, ни во второй.

– Ага, не угадывала она… – хилависта только что подобрал с пола потерянные куски и теперь старательно их заглатывал. – Скажи еще – знала.

– Знала, – кивнула леди Кай. – То есть, в первый раз, конечно, не знала. Но первый раз – это, вообще, – недоразумение. Ты просто не понял…

– Конечно. Не понял, – хмыкнул Ташур. – Куда мне убогому… А чего тут понимать, когда сама ясно сказала, что портал правильный!

– Да не говорила я, – Осси махнула рукой. – Ладно. Не важно… А, вот, во второй раз – действительно знала, что это Олис.

– Да? – Хилависта с недоверием посмотрел на девушку. Даже жевать перестал на какое-то время. – Знала? И откуда же?

– Так они сами нам все и сказали…

– Они? – Вскинулся Ташур. – Сказали?.. Что они сказали? Белиберду они сказали! Бред они полный несли! А вот умного что-то я ничего не услышал…

– Сказали, – упрямо стояла на своем леди Кай. – Вот смотри…

– Смотрю, – буркнул Ташур, с удовольствием принимаясь за птицу, вымоченную в соусе из чентурианских орехов. – Кстати, – пробовала? Обалдеть можно, какая вкусняха!

Потом подумал немного и вздохнул:

– И зачем я столько мяса съел… Теперь ведь не влезет… Ну, так, что у тебя там? На что смотреть-то? – И он принялся с наслаждением вгрызаться в покрытую румяной корочкой дичь, не забывая время от времени подлизывать бурый остро-пахнущий какими-то невероятными специями соус.

– На то, что они говорили, смотри.

– Ну?

– Помнишь, Олис сказал, что соврал только один из четырех?

– Помню, – буркнул Ташур. – Я все помню. Только смысла в этом бреде никакого не вижу.

– Это не бред, – продолжила Осси. – То есть, – не совсем бред. Вот подумай сам. Если соврал Телис, который сказал, что Зехис ошибается, значит Зехис сказал правду, а, следовательно, кто-то из первых двух тоже соврал. Так?

– Логично, – согласился Ташур, расправившийся к этому времени уже с половиной птицы и с удовольствием обсасывающий крылышко.

– А тогда получается, что из четверых соврали двое – кто-то из первых двух и еще Телис.

– Ты же сказала, что только один… – насупился хилависта.

– Правильно. Только это не я сказала, а Олис. А это значит, что Телис говорил правду.

– Ну и что? Думаешь, понятней что ли стало?

– Сейчас станет, – улыбнулась Осси. – Раз Телис сказал правду, то Зехис действительно ошибался, а это значит, что и Азис и Ремис говорили правду.

– Да? – Отозвался Ташур, с хрустом перемалывая своими крепкими зубищами костяк несчастной птицы. – Это значит, что это именно это значит?

– Да. Азис сказал, что портал – либо у Ремиса, либо у Олиса, а Ремис был уверен, что не у него. Что получается?

– Что? – Эхом отозвался хилависта.

– Получается, что портал это – Олис… – Осси замолчала победно улыбаясь. – Видишь, – все просто.

– Просто? – Хилависта сыто рыгнул. – Вот это было просто… А то, что ты тут несешь… – он еще раз рыгнул. – Заразилась ты от них что ли? Мало мне эти остолопы мраморные мозг выносили, так теперь еще ты принялась… Хватит уже! Угадала и угадала. Молодец! Возьми, вон, с полки буженинку! А лучше вот из той кадушки, дзяпшу из фасоли с грибами и чесночком попробуй. А меня оставь со своими этими «правда-неправда», «соврал-обманул»… А то у меня уже голова болит.

– Это у тебя от обжорства голова болит, – усмехнулась Осси. – Да и где у тебя голова, если ты сам по себе – голова?

– А, вот, где надо, – огрызнулся Ташур. – Видишь, ты даже голову от тела отличить не можешь, а туда же: «он сказал, это значит…». И вообще, если дзяпшу не будешь, то пошли уже! Сколько тут торчать можно?

Осси только рот от такой наглости открыла. А хилависта, как ни в чем не бывало, подкатил к двери, которая словно почуяв его приближение, уже потихоньку распахивалась. Причем, сама-собой, и невзирая на предусмотрительно запертый засов и наложенное интессой заклинание – не самое сложное, правда, но все ж таки… Вот так, вот… Что называется легким усилием мысли…

– Ну, идем, или как?

– Идем, – ответила Осси, хотя ответа от нее никто, по большому счету, и не ждал, потому что хилависта уже выкатился в коридор и из поля зрения пропал.

Ну, а поскольку других выходов из кладовки не было, то получалось, что путь к очередному порталу проходил именно там, и леди Кай двинулась вдоль по коридору вслед за Ташуром, не забывая при этом заглядывать в двери, которых было тут превеликое множество, – ибо никогда не знаешь, что где укрыто, и где что найдешь…

Коридор был подстать кладовке. То есть, таким же обычным, нормальным, добротным и ухоженным. Не в том смысле, что по нему без устали сновали туда-сюда разные непонятные личности, а в том, что содержался он в идеальном порядке: старая кирпичная кладка хоть и потрескалась в нескольких местах, но выглядела вполне надежно – не крошилась и не обваливалась, светильники, закрепленные на стенах были доверху залиты маслом, светили ровно и не чадили, а пол, выложенный каменными плитами был старательно выметен. Словом, хозяева – кто бы они ни были, – следили здесь за чистотой и порядком со всей тщательностью и прилежанием.

Окон тут не было и в помине, и это вполне недвусмысленно намекало на то, что находилась Осси где-то в подвале, где обычно и располагаются всевозможные кладовки, погреба и все такое, без чего не обходится ни одно хозяйство, особенно если оно большое. А то, что оно большое не было у леди Кай никаких сомнений, потому как все двери, которые располагались по правой стене бесконечно длинного коридора вели в помещения, сильно походившие на ту кладовку, в которую она попала, покинув остров пяти статуй. Различалось только их содержимое.

Одна комната была отведена под небольшой винный погребок, заставленный одинаковыми как на подбор бочонками, в другой хранился садовая утварь, содержащаяся в образцовом порядке, а в третьей – по которой бродила теперь леди Кай, была сложена отслужившая уже свой век мебель. Самая простая, незатейливая, но все еще в неплохом состоянии. Но даже эти ненужные уже больше никому вещи были не свалены абы как, а сложены и расставлены очень аккуратно, почти бережно.

По всему, заправлял всем этим хозяйством большой педант и аккуратист, сумевший создать и поддерживать почти идеальный порядок даже в таких – далеких от чужих глаз местах.

Закончив свою краткую экскурсию по миру провинциального антиквариата, и уже пробираясь меж потрескавшихся от времени столов и шкафов к выходу, Осси зацепила край холщевого покрывала, накинутого на высокое старинное зеркало.

Скорее всего, огромное серое полотнище и так держалось на честном слове, самым своим краем цепляясь за угол резной рамы, а может это был каприз судьбы, посчитавшей, что пора бы уже напомнить леди Кай, что расслабляться в незнакомых местах ни в коем случае не следует, но, как бы то ни было, а широкое, как парус рыбацкой лодки, полотно беззвучно скользнуло на пол, взметнув небольшой клуб пыли, и обнажив мутную поверхность старого зеркала.

Закручиваясь словно дым на ветру, полотнище стекло вниз прямо на замешкавшегося и не ожидавшего такой подлости хилависту, перепугав его до смерти, и заставив несколько раз оглушительно чихнуть. Покончив с этим важным и интимным делом, Ташур задергался из стороны в сторону, изрыгая громогласные проклятия в адрес «идиотской тряпки» и «неуклюжей коровы у которой глаза не пойми откуда растут», но положение его от этого нисколько не улучшилось.

С трудом сдерживая хохот Осси нагнулась чтобы помочь бедолаге выпутаться из спеленавшей его словно мумию материи, но совместная их с хилавистой борьба за свободу и полную независимость привела к тому, что положение его только ухудшилось. Окончательно запутавшись в широких складках пыльного савана, хилависта обессилено замер и теперь только злобно шипел, призывая все горести Вуали на головы «бережливых остолопов, сваливших сюда всякий хлам и никому ненужную рухлядь».

Наконец он сдался:

– Ладно… Вытаскивай уже!

А потом, прошипев что-то неразборчивое, добавил, явно делая над собой усилие:

– Пожалуйста!

«А, может, так оставим? – Предложила Хода. – Смотри, как здорово – не видно его и почти не слышно».

Осси хмыкнула.

– Что? Что ты удумала? – Завизжал хилависта, как резанный, мотаясь из стороны в сторону в своем тряпичном плену. – Снимай! Снимай быстро, тебе говорю!

– Да снимаю я. Снимаю, – улыбнулась Осси, распутывая холстину. – Не волнуйся! И не крутись!

Высвобожденный Ташур откатился в сторону и заворочался на месте, пытаясь стряхнуть с себя пыль и путину.

– Не волнуйся … Ишь ты, – не волнуйся… – бормотал он. – Посмотрел бы я, как ты бы на моем месте не волновалась… Сама-то, вон, чистая, поди…

Осси поднялась с колен и повернулась к зеркалу.

Чистая? Да, вроде, чистая. Только растрепанная… Будто ураган ее расчесывал. Хотя, если вспомнить тот ветродуй, который ее охаживал, когда она на остров мантихор высаживалась, то так оно, пожалуй, и было. Да и потом тоже, все оно как-то не на пользу прическе шло…

Осси вздохнула и начала приводить себя в порядок, украдкой поглядывая на хилависту, который со своей задачей успешно справлялся и от повисших на нем клоков паутины уже почти избавился.

Впрочем, ей тоже потребовалось не так уж много времени, чтобы наскоро расчесаться и затянуть волосы в хвост. Покончив с этим, она вновь повернулась к зеркалу, чтобы оценить результат…

Повернулась и обомлела.

Сначала даже не поняла. А когда поняла, то все равно не поверила, и даже руку подняла, чтобы проверить.

Нет, все верно… Волосы ее были собраны в хвост, по сторонам не болтались и на плечи не спадали.

А вот с отражением ее дело обстояло совсем иначе.

Из зеркала на нее смотрела леди Кай, не сказать чтобы с навороченной, но все же довольно-таки аккуратной прической, которую не то чтобы в походных условиях, но и дома-то просто так не сделаешь.

Некоторое время отражение в зеркале наслаждалось ее растерянностью, а затем ухмыльнулось.

Причем, как-то нехорошо оно это сделало.

Не по-доброму.

Затем, внимательно осмотрев леди Кай, оно скривилось и качнуло головой, всем своим видом выказывая, что ни внешний облик, ни богатый внутренний мир своего визави оно не одобряет, и широко улыбнулось… Распахнув пасть, что называется, от уха до уха, и явив острые, почти треугольные зубки, коими рот его был утыкан в великом множестве.

И прежде, чем леди Кай успела что-нибудь сообразить, отражение рвануло вперед, к ней, совершенно спокойно преодолевая тонкую стеклянную преграду, и оборачиваясь мутной темно-серой тенью, струящейся из зеркала.

Тень эта прожигала амальгаму, будто пергамент, заставляя ее дымиться, сворачиваться и прорываться черными дырами с горящими и расползающимися в сторону краями. Дыры эти росли, множились, объединяясь в нечто единое, пожирающее собой все пространство зеркала, а из них истекали все новые и новые ручейки теней вливаясь в сгусток, набухающий прямо перед глазами леди Кай.

«Назад!» – истошно заорала Хода, но было уже поздно, потому что сгусток этот разбух, сделавшись непроницаемо-черным, вытянулся вперед и в стороны, края его сначала размылись, а затем принялись клубиться и завиваться, выворачиваясь тонкими вертлявыми щупальцами.

Народившийся сумрак обернулся чем-то жирным и вязким, и это что-то метнулось вперед, сшибая леди Кай с ног и не давая дышать.

Все это произошло, что называется, в мгновение ока, и прежде, чем Осси успела что-то предпринять, она оказалась на полу полностью обездвиженной.

Густая черная мерзость залепила уши, нос и глаза, полностью лишив интессу зрения, и теперь норовила просочиться в рот сквозь плотно сжатые губы. Дыхания не хватало, лицо, будто исколотое тысячами раскаленных иголок, горело, а где-то под крепко зажмуренными веками крутились, сталкиваясь и наезжая друг на друга, радужные колеса. От этого жутко тянуло в сон, и даже невыносимая боль в висках не могла удержать Осси по эту сторону реальности.

Она чувствовала, что сползает, соскальзывает в мягкое, убаюкивающее небытие, оставляя свое не нужное больше ей тело тому… Тому, кто… Тому, кто страстно этого желал. Но даже это не могло удержать ее в сознании и она скользила дальше и глубже, и только рука ее, подчиняясь раз и навсегда вбитым рефлексам, продолжала судорожно сжимать рукоять меча, такого никчемного и бесполезного перед лицом этого нового врага.

Осси тонула. А вместе с ней тонули мысли, растворяясь в вязкой темноте выплеснувшегося отражения, тонули воспоминания, угасая и испаряясь в окутавшем ее безвременье, а мечты… Мечты и желания покинули ее плененную душу первыми, освобождая место для новых целей и устремлений, порожденных чужим телом и чуждым миром.

Все быстрее вращались радужные колеса, все бледнее они становились, и все больше жгло опаленное дыханием тени лицо. Осси срывалась в бездну, и не было, казалось, в целом мире силы способной это остановить…

Впрочем, сила такая была, и была она совсем рядом. Слеза Лехорта, бережно упакованная в походном рюкзаке леди Кай, способна была вызвать к жизни если не саму погибель, то очень близкое ее подобие, и шутя и играючи стереть с лика земного не только пару старых зеркал с одичавшими от скуки отражениями, но и саму эту Ступень Странника, отправив ее в бесконечный дрейф по волнам забвения. Вот только…

Вот только не знала этого Осси Кай. А если б даже и знала, то все равно не дотянулась бы до Слезы, ибо к этому моменту даже проблеска мысли уже не было в ее сознании. Она угасала…

Все, что произошло с леди Кай, случилось слишком быстро даже для хилависты. Но все же его рефлексы, подстегнутые к тому же узами крови, породившими в самом его сердце невыносимую жгучую боль, оказались быстрее. Да и не могло его отражение чье-то врасплох застать, даром, что и сам он был порождением зазеркальных глубин.

Едва заметив – даже не заметив, а только лишь угадав намерение тени выплеснуться наружу, он моментально покрылся влагой, – будто испарина на гигантском лбу выступила, и заблестел, резко увеличивая свое альбедо [63]. А в тот момент, когда леди Кай с грохотом приложилась об пол, он, будто устав отражать чужой свет, вспыхнул сам, да так, что стоявший рядом комод вмиг обуглился, а в комнате на краткий миг не осталось ни одной тени. Все они сгорели в белом пламени вспыхнувшего над самым полом солнышка.

С хрустальным звоном разлетелось в мелкие осколки полотнище зеркала, а черную мразь, опутавшую неподвижно лежащую на полу леди Кай, сдуло солнечным ветром будто пыль. Сдуло и сожгло дотла, не оставив даже пепла, и развеяв в воздухе без следа. Лишь долгий протяжный крик еще долго гулял от стены к стене, но Осси его не слышала. Как не слышала она и тяжелого вздоха хилависты, только что спасшего ей жизнь…

Очнулась она оттого, что кто-то вылизывал ее лицо огромным шершавым языком, как делают это пастушьи собаки в горах, спасая занесенных лавиной людей. Прикосновения эти были приятными, нежными и в то же время омерзительными. Причем, чем дальше, тем больше брезгливости они рождали и, наверное, именно это нарастающее в ней чувство гадливости и привело ее в себя окончательно.

Застонав, Осси приподнялась и села, облокотившись на почерневший от недавней вспышки комод, и, поднатужившись, отпихнула двумя руками хилависту, все еще продолжавшего вылизывать ей лицо.

– Все-все. Хватит…

Хилависта с сомнением глянул на нее, но возражать не стал, чуть откатившись назад.

– Ну как ты?

– Ничего… – Осси поморщилась и потерла висок. – Голова раскалывается… Жутко просто…

– Пройдет, – буркнул Ташур. – Всегда проходит, и сейчас пройдет.

Что-то не весел ее герой был. Да не то, что – не весел, а просто – хмур, как туча.

– Спасибо тебе… Если б не ты – не знаю, чтоб со мной было…

– Если б не я – тебя бы уже не было, – проскрипел хилависта. – А если б не дурь твоя, то ничего бы этого вообще не было.

– В смысле? – Снова поморщилась Осси. Каждое слово, каждый звук рождали новую боль, отзываясь глухим ударом молота в голове.

– В смысле, что незачем было тогда в предел отражений солнечный свет тащить и им там махать во все стороны! И в смысле, что говорил тебе к зеркалам не лезть больше! – Заорал хилависта, и каждое его слово било как бог-колокол, чьи удары слышны за десяток горизонтов от Фероллы.

От крика его у Осси снова все поплыло перед глазами, и она покрепче ухватилась за толстую ножку шкафа, чтобы снова не грохнуться на пол. А хилависта не унимался:

– Говорил, или нет?

– Говорил, – прошептала Осси. – Не кричи так… Голова…

– Голова? – Взвился Ташур. – Ах, извините! Голова… Как же это я забыл?.. Голова… А ничего, что из-за тебя мне пришлось сомбору [64]укротить? У тебя, вот, голова болит, а ее больше нет!

– Сомбору? – выдохнула Осси. – Какую сомбору?

– Какую… – передразнил хилависта. – Сехену. Только тебя ж это не волнует, никчемка! А Сехена она… Она была такой красивой, – вздохнул он. – И доброй… Стихи любила…

– Красивой? – Осси тряхнула головой, позабыв, что делать ей этого сейчас никак нельзя. – Доброй? Ты что – ее знал? Эту… Эту… тень?

– Кому тень, а кому… – хилависта сокрушенно вздохнул. – Знал. И еще как знал… Мы с ней… Впрочем, теперь это уже не важно, а тебе – так и, вовсе, не интересно… В общем, знал!

– А как?.. – Осси поняла, что ничего, – вообще ничего, – не понимает. – Как ты мог ее знать, когда ты тут никогда не был?

– Где не был? – Теперь настала очередь удивляться Ташуру.

– Ну, тут. На Ступени на этой.

– А причем тут Ступень? Она же из зеркала…

– Ну, да, – согласилась Осси. – Из зеркала. А зеркало где стоит? Тут.

– Какая разница, где оно стоит, – снова заорал хилависта. – Не смыслишь ничего в этом, так и молчи! Я тебе почему тогда говорил, чтобы ты зеркал избегала?