Текст книги "Дорогой плотин (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Это дело! Переход назад – это приятно, – обрадовался Андрей. Возвращение замаячило в конкретных планах.

– Я бы знаешь, ещё чего? В кино бы зашёл местное.

– Ты опять?!

– Шучу! Но газетку из киоска, может, стырим? Ну, подумаешь, одна газетка всего.

– Ещё и ворюга! А такой ведь хороший мальчик рос.

Наводнения всё ж не случилось. Друзья, выйдя из города, видели машины, робко возвращающиеся назад. Таких было мало, видимо, основная масса сидела вокруг по сопкам, ожидая проверенных новостей. А проверенного, похоже, ничего и не было. Каждый был сам за себя.

– Как же этот мирок их неустроенный меня напрягает! Что тогда в Москве, что тут. Вроде тайга, поближе нам должно быть, а нет какая-то жаба лезет отовсюду, подленькое чувствуешь на каждом шагу, – Андрея потянуло на откровенность. – Ведь посмотри, люди не люди, волки! Капитан вроде ничего… Но что это за дисциплина, что за организация, если ему за оружие приходится хвататься?

– Да, капитан нормально этого хлыща приструнил, согласен. Ты знаешь, Андрюх, я ж со своего «наблюдательного поста» тоже такое чувствую, хоть и отстранённо. Только ведь непонятно, как оно должно быть: в другое время мы, так и кажется всё не тем, как есть. Путано получается.

– Но понятно. Мы чужие, от этого и душевный неуют. Это ясно. Но подумай сам – мы там у себя, строим светлое будущее. И чего? Не построили? Или это вот светлое – оно вот такое сероватое? Как нам там у себя теперь быть, зная, что такая неприятность выйдет, как там не тужься?

– Да нормально быть! Ничего ж нам не сделалось от тех детских путешествий?

– Это как сказать. Танька, например, не изменилась, хочешь сказать? Я уж про Сёму пресловутого молчу.

– А что Танька?

– Ага, давай, изобрази наивного дурачка. Была гром-баба, гроза всех пацанов, а стала тихая красавица, вздыхающая по своим алым парусам. Хоть паруса и рядом, просто опущенные. Про тебя, про тебя толк, чего хихикаешь?

– Ну, я понял. А мы с тобой как изменились? Чем таким на нас повлияло, если ничего особенно не произошло – школа, институт. Как у многих.

– Не скажи. Случилась такая цепочка, что мы вот тут оказались. Вряд ли ж случайность?

Иван задумался. Они вновь шагали по дороге, былой бодрости уже не было, за день нахожено было немало, усталость цепляла вялые ноги, накидывала теней на лица.

– Может, и не случайность, – согласился Иван. – Ведь я сколько ещё раз пытался перейти там, у нас – и ничего. А тут раз, щёлкнуло – надо идти! И сразу случилось. Так чего, выходит, там, в детстве тренировка, что ли, была? А сейчас всё по-серьёзному?

– Не знаю, Ваньк, не знаю. Твои видения, твои переходы – знать, тебе и карты в руки, Андрей помотал головой. – Слушай, пора бы уже нам ночлег искать. Может, как раз за мостом слезем и возле реки поищем чего? Там кусты хоть какие-то, дрова есть. Чайку сделаем, а? – он указал вперёд.

– Это да, надо бы уже и отдохнуть. Устал, как собака, если честно. А за два дня надо будет километров шестьдесят отмахать ведь.

– Сколько?!

– А может, и поболе. Мы ж ехали часа полтора, а гнал он прилично. А чего ты? Сорокес сделаем, нормально будет.

– С тобой свяжешься, никакой жизни не будет, – заворчал Андрей, слезая с дороги на перпендикулярную тропинку.

– Так это, так же интереснее? – робко поинтересовался Иван.

– Интереснее ему, – продолжал бурчать Андрей, шлёпая по лужам.

Они продвинулись ещё немного и вышли к прибрежному кустарнику. Внизу вяло шебуршился Абакан. Тропинка вывалилась на небольшую полянку со следами костра.

– Загажено, конечно, – Иван окинул взором помойку кругом. – Но сойдёт для ночёвки, а?

– Вот ведь свиньи! И чего, если мы бы здесь родились, то, думаешь, такими же были бы? Спокойно бы глядели, да ещё и своего подбросили? Тьфу! – возмутился Андрей, пнул консервную банку и стал доставать из рюкзака продукты.

– Ну, чего, где-нибудь здесь и заляжем? Подстилку тут кинем, а?

– Да, давай. Я водички вскипячу, макарончиков сварим.

Они по-быстрому наладили нехитрый походный быт. Сгребли мусор в кучу, расчистили от веток место под лежанку, натаскали плавника для костра, расстелили старое одеяло, набросав под него сухой травы. На костре забулькало.

– Жрут маленько, – Иван звонок прилепил комара к щеке.

– Да несильно уж, всё-таки август.

– Но я под сеткой буду спать.

– Конечно, ночью навалятся. Особенно перед рассветом.

– А вот так прибрались, костерок горит, варится еда, и вроде бы всё то же самое, как у нас, – мечтательно проговорил Иван.

– Так это ж вечные дела: костёр там, вода. Хотя воду видишь, сами же с тобой перекрыть хотим. Вот, может, они тут, вообще, всё перегородили – вспомни, чего водила рассказывал? Так что не факт, что течёт всё то, что у нас текло.

– Зато мы делаем ракеты, и перекрываем Енисей. Андрюх, ну а как, как иначе?

– Да вот не знаю, я как! Про что и говорю, что путано и непонятно в душе?. Думаешь, мне не охота делать великие дела, перелопачивать всё вокруг? Да когда даже огород вскопаешь, и то удовлетворение. А тут стройка такая! Конечно, удовольствие, чувство жизни. Но только иногда и призадумаешься, а после путешествий с тобой, так, вообще, голова трещит от мыслей. Как бы так сделать, чтобы сооружать, но не ломать; строить, но не корёжить старое; подчинять природу, но не ломать ей шею; не плыть по течению, но и не иссушать это течение к чертям? Как найти тот баланс и грань, но которой сбалансировать?

– Мне дед Андрей, знаешь, чего говорил?

– Чего?

– Не сиди, сложа руки, но и смотри вдаль, чего там в этой дали руки понаделывавают. А я ему – как увидеть, чего получится? Это я ещё мелкий был, а соображал. А он – а ты смотри, чтобы людям было до?бро от деяний твоих. Да детям этих людей, да внуками. Так ладно и получится.

– Ну и чего? А как понять, что такого сделать, чтобы внукам было хорошо? Вот мы сюда заехали, тут, по идее, наши внуки могут быть. Чего мы им хорошего понаделали? Море рукотворное, чтобы купаться?

– Опять ты за старое! Я ж тебе говорил, что, может, это не самое лучше решение энергетических проблем – ГЭС наши пресловутые – но, на данный момент… тьфу! – Иван за разговором забылся, – На момент нашего шестьдесят девятого, мне лично представляется лучшим решением. Атомные кажутся много опаснее для природы, земли, потомков. Или сидеть без энергии – но это другой полюс, это сидеть, сложа руки. А обидно: столько знаний, умений, технологий, а применить некуда. Жизнь утекает мимо, не оставляя следа. Душа пустеет.

– А не думал ты, чтобы направить все вот эти знания и умения, про которые ты сказал, как раз на придумывание, как энергию в нужном количестве достать, не корёжа природу совсем?

– Как так совсем? Совсем не получится, мы своим рождением уже наследили.

– Хорошо, хорошо. Имел ввиду, чтобы усилия были направлены не на эффективность добычи энергии, то есть, не на то, чтобы как можно проще, с наименьшими затратами получить джоули, а так, чтобы пусть и дорого обойдётся, да поменьше разрушения планетарного будет. Вот как-нибудь так.

– Так вот, гидроэлектростанции всем этим требованиям и отвечает.

– Ага, а как насчёт аварии, которой стали свидетелем?

– А тут я бы спихнул на недобросовестность эксплуататоров, а никак не на создателей и творцов.

– Эх, Ваньк, по-моему, идеализируешь ты Союз.

Иван удивился словам друга, вылупился на него сквозь дым.

– Не, ты не думай, что я крамолу какую задумал! Ты ж меня тыщу лет знаешь. Я ж комсомолец, в конце концов! Уставился, как на врага народа, – Андрей заглянул в котелок. – И давай уже пожрём, в конце концов. А то желудок прилип к позвоночнику.

Они слили воду из котелка, кинули в дымящиеся макароны тушёнку и начали рубать ложками из одной посудины.

– Так чего ты там предъявить хотел? – с набитым ртом пробубнил Иван.

Андрей вдыхал открытым ртом – зачерпнул слишком много, стало горячо.

– К тому, что, может, мы коммунизм и построили, да, похоже, он рухнул. Вспомни тот учебник по истории, погляди тут вокруг – значит, чего? Неидеальность вкралась, не всё там гладко у нас. Да это понятно, что даже в партии гнид всяких хватает. Я не про это, я про то, что, похоже, людям простым нутро тоже заменили. Негеройские они тут. То ли дело у нас на стройке. В кого ни ткни…

– А как же Орехова?

Андрей сразу споткнулся, замолк, только замахал активнее ложкой.

– Орехова? А чего ты думаешь, она тоже это… геройская, – подумал немного, потом махнул рукой. – А! Чего с тобой!

– Да погоди ты этот мир хоронить, может, тут перестройка какая случилась. Может, это коммунизм такой, – ляпнул вдруг Иван.

Андрей поперхнулся. Заржал.

– Ты, Иван, как бухнешь хрень какую-нибудь, аж неудобно становится. Коммунизм тут! Ага, и полицаи надсмотрщиками, – он снова засмеялся.

Увлечённые разговором и ужином, они не заметили, как к ним на полянке вышли трое.

– Здорово, парни! – растягивая «о», поприветствовал один из них, мо?лодец лет двадцати пяти с наглой рожей и широкими плечами. – И чего вы тут такого на нашем месте делаете, а? – он подошёл к костру сплюнул.

Андрей и Иван на голос обернулись, жевать прекратили, затихли. Но плевок их вывел из ступора, Андрей плюнул тоже.

– Ужинаем мы тут. А что это место чьё-то, нигде не написано, – уверенно ответил он.

Иван разглядывал остальных. Их наглость была не столь очевидна, да и ширина плеч поменьше. Выделялись животы под блестящими курточками. Они, вообще, были похожими, только ростом сильно разнились. Оба щекастые и с маленькими глазёнками. Изучали обстановку издалека, оставляя за главарём право на дознание. А то, что первый тип был главарём, стало понятно сразу.

– А почему ты такой дерзкий? – даже будто искренне удивился наглый. – Откуда вы такие, вообще, тут нарисовались? Из Абика, что ли?

Андрей начал накаляться. Иван, заметив напряжение друга, попробовал обстановку разрядить.

– Не, мы с ГЭС. Туристы мы. Путешествуем.

– А, туристы! То-то я гляжу, барахло у вас чудно?е какое-то. И чё, туристы, чего у вас интересного есть? – наглый присел на корточки, ещё разок сплюнул в костёр. Напарники подтянулись поближе. – Вы не очкуйте, чисто интересно просто, – наглый заржал.

– Вот, тушёнка у нас есть. Интересует? – Иван начал ёрничать, Андрей белел бешенством, но пока сдерживался в молчании. Лишь сжал кулаки.

– Какая ещё, на хрен, тушёнка?

– Говяжья. Из старых запасов. Не хотите?

– Ты, это, не очень борзей. Договоришься сейчас. Короче, часы там, навигаторы, фотики какие? Есть чё?

– Часы и компас имеются, а как же! В походе нужное дело. А чего вам так наше снаряжение любопытно?

– Слышь! Ты задолбал! Выкладывай, давай! – предводитель обозлился, перешёл сразу к главному. Предисловия закончились.

Андрей вскочил, Иван тоже приподнялся, загородил Андрея, одновременно утихомиривая.

– Чего ты грубишь? – Иван тоже начал накаляться. И им обоим было всё равно, что сейчас они были в меньшинстве. Назревала драка.

– Ну, всё, достал! – наглый махнул рукой, кулак просвистел мимо, а сам наглый согнулся пополам, получив удар в живот. – Ах ты, су… – договорить ему не дали, обрушив на землю.

– Э, хрена вы делаете?! – подельники высунули ножи, но даже с оружием были довольно робки и трусоваты. Андрей схватил здоровенный сук и резким движением жахнул низкого по руке. Тот взвыл, матерясь, и выронил нож. Высокий, затравленно поозиравшись, ринулся вон с поляны. За ним, рассылая угрозы, ломанулся и второй.

– Незваный гость хуже татарина. Подымайся и вали за своими дружками, – Андрей попинал лежачего бандита. Тот закряхтел, но встал, пошатываясь.

– Хана, вам, козлы, – плохо ворочая языком, тыча в ребят кривым пальцем, пригрозил тип. – Так просто вы не уйдёте.

– Давай, давай, ползи отсюда, – Иван взмахнул палкой. Предводитель вздрогнул и поплёлся в кусты.

Ребята уселись.

– Вот ведь мерзавцы! Ужин весь испортили, – Иван взял миску.

– Надо линять отсюда. Этот главарь их сильно обиделся. А такие ублюдки обиды не прощают.

– Это верно. Надо менять место дислокации. Отдохнули, называется.

– Так что, давай, доедаем и собираемся отседова.

– Лишний штришок нехороший к этому миру. Хотя, конечно, хулиганы везде сыщутся. Но наглость какая, а? Не ждали они будто сопротивления никакого. Это что ж, народец местный, получается, безропотно выкладывает всё, только на него прикрикни?

– Ну, всё ж таки они с ножами были. Но, вообще, ты прав, конечно, непуганые они совсем. Брр! Прямо снова накаляться начинаю, как вспомню рожи эти. Так, чего, хорош, собираемся?

Они покидали веши в котомки, прибрали кругом, зарыли банку консервную, засыпали костёр.

Вечер накинул вязкие сумерки, заросли будто загустели. Ребята пробирались на дорогу.

– Слушай, так они, если чего – или тут же и окопались, или здесь пойдут. Надо, может, в сторону податься? – предположил Андрей.

– Может, мы чуть в бок свернём, да где-нибудь в кустах и перекантуемся.

– Чего, прямо в зарослях?

– Ну, а чего, как раз и маскировка подходящая будет.

Они свернули с тропинки и сразу окунулись в «джунгли». В полутьме их цепляли какие-то «лианы», кусты, ветки, ноги путала крепкая трава.

– Вот ведь разрослось! – чертыхался Андрей.

– Ты не сильно ори, а то смысла в наших прятках тогда, – упрекнул друга за громогласие Иван. Андрей послушно притих, но ругаться, уже шёпотом, на растения не перестал.

Они шли таким нескорым образом до тех пор, пока темнота не стала – хоть глаз выколи.

– Всё, хорош. Падать надо, – скомандовал Иван, отдуваясь. – Грязные мы, наверное, как черти.

– Слушай, Вань, дождь будет? Давай, может, под ёлку заползём? Всё ж укрытие, – Андрей указал на еловые ветки, которые впотьмах самоопределись колкостью и запахом.

Они подлезли под дерево, на ощупь раскатали подстилку и улеглись. Головы кружило от пережитого, тело ломило усталостью, под боками буравились корни, но друзья почти сразу погрузись в сон. Ивану снилась родная деревня. Деревня была узнаваемой, но она была словно воткнута посредь высоких домов, широких улиц. Это был почти и не сон, это была почти действительность. Лишь только огромная плотина, перегораживающая борисовские пруды добавляла свойственной сну несуразности.

А Андрею ничего не снилось. Лишь промелькивал образ Оли Ореховой, да быстро пропадал. В последний раз явилась она ему под утро и молвила:

– Вставай, тварь позорная, – и пнула ощутимо в бок. Андрей открыл глаза, чувствуя ломоту в теле. Было светло, шуршал малоприметный дождь, наполняя взвесью атмосферу. Атмосфера была также загрязнена винными парами от вчерашнего типа. Тип нависал над друзьями, ухмыляясь. – Просыпайтесь, говорю, гадёныши. Думали сдристнуть по-тихому? – он усмехнулся.

Андрей угрюмо потёр лицо и глаза. Потряс Ивана. Тот сразу подскочил, въехав головой в нависающие ветки.

– Чего такое?

– Да вот, друзья наши соскучились, – Андрей кивнул на предводителя. В этот раз он был с округлой дубиной; ей он поигрывал, перекидывая из одной руки в другую.

– Вы это, не балуйте больше, – наглый присвистнул, послышался треск сучьев, ругань, и в поле зрения выпал пяток головорезов. Рожи были перекошенные от пьянки, глаза красные, губы кривились злобой. – Вот, ребята хотели посмотреть, кто тут борзый такой ходит по лесам. Не, ты прикинь, хотели запрятаться в наших зарослях, – наглый заржал. – Дурни, вы ж за собой, считай, след специальный оставили. Натоптали.

Иван с Андреем хмуро огляделись вокруг – вчера в темноте они изрядно наследили, и вычислить их местонахождение с рассветом особого труда не составило.

– Чего вам надо? – буркнул Андрей.

– Нам чего надо? Не, прикинь, он ещё спрашивает! – наглый тип резко обозлился и вдарил дубиной по ноге Андрею. Боль заискрила в глазах. Андрей скривился, схватился за ушибленное место. – Проучить надо, вот чего! Да заодно проверить, чего в ваших мешках вонючих. Чуете, парни, какой турист вонючий? Хуже бомжа.

– Линять надо резко. В разные стороны. Они пьянющие, не догонят, – пока тип громыхал перегаром, Иван нашептал план. – Давай, на раз-два. Подстилка – фиг с ней, сидоры только хватаем.

Андрей, сморщившись от боли, кивнул.

– Раз-два! Пошли! – ребята резко рванули из-под ёлки, мимо раскисших в алкоголе бандитов. Их предводитель лишь метнул вслед дубину, но та застряла в кустах.

– Чё встали? Догнать козлов! – в ярости заорал он. Пьяная орава нестройными рядами ринулась вслед.

Ребята же уже немного оторвались. Иван, продираясь через обдающие капелью заросли, вымок в минуту. Слева он слышал шум пробирающегося Андрея. Сзади глухо шумела погоня.

– Андрюх, если что встречаемся в Майне в этой, возле плотины! – крикнул он, глубоко дыша.

– Принято!

Они разбежались в разные стороны, путая преследователей. Те, путаясь в траве, задохнулись в своём похмелье, упали на траву. Предводитель пытался поднять нерадивых соратников, но был послан куда подальше. Субординация отсутствовала, как и дисциплина.

Иван, сверяясь с компасом довольно скоро вылез на дорогу. Увидел недалеко несколько здоровенных автомобилей, стоявших на опушке возле шоссе. «Ага, отребья этого рыдваны», – решил он. Без раздумий уверенно повернул налево: до дороги, по которой они приехали ещё стоило дойти. Направление – северо-восток. «Чёрт, надо было на перекрёстке уговариваться. Куда ему тут ещё деваться, а ждать на дороге нельзя» Он шёл, одиноко разбивая всю ту же мокрую взвесь, погруженный в думы. Влажная муть поглотила звуки, и казалось, что жизнь кругом замерла. Иван остался наедине с дорогой. Думалось особенно легко.

«Смолкло всё, не скажешь, где ты и как… Идти хорошо и свободно, если не вспоминать про уродов этих. Да и уроды ли они? Если тут жизнь такая кривобокая, то и люди чаще оступаются, сваливаются с нужной тропинки. Знают ли они, вообще, какая она – нужная тропинка? Ведь нас там, в Союзе не спрашивают, ведут. А мы согласные… ну почти согласные, ломим послушно и безропотно» Мимо пролетел автомобиль, оставив шлейф выхлопных газов. Иван поморщился. «Не, не так уж и безропотно. Сколько всяких размышлений и сомнений. Только уверенность не пошатывается, она лишь проверяется на прочность. Почва под ногами есть, а руки уж свободно тогда вертят. За воздух хвататься не надо. Человека его ведь и надо тянуть, подталкивать. Во времена доисторические – чего? А того, что жизнь сама по себе не давала расслабиться, вот хомо сапиенс и прогрессировал. Вынужденно. А как только условия сложились сладкие, да гладкие, человечишко готов на диване лежать, да думу думать. Лень разливается, воля притупляется. Это если про среднего говорить гражданина. Вот тут, яркие примеры кругом. А чуть петух какой клюнул, засуетились, задёргались, всё наружу попёрло – а если не нажито ничего правильного, то изнутри только гадость одна и лезет».

Иван активно разговаривал сам с собой. Мысленно. Он думал, как шёл – ровно, в спокойствии. Беспокойство за ближайшее непонятное будущее растворилось в сонной погоде. Даже про друга про своего не волновался: «Андрюха тёртый калач, выберется».

Из мерной ходьбы Ивана выдернул гул машин сзади (до этого пролетела лишь одна навстречу), прошиб пот волнительный – а если это бандюки? Иван скакнул в кювет и побежал в придорожные кусты. Отмахав несколько десятков метров, он упал на мокрую траву. Сквозь жидкие растения просматривалась дорога. «Так и есть. Они», – Иван разглядел, как неторопливо по дороге ползли страшные машины. «Осматриваются, похоже. Ищут», – он плотнее вжался в землю. Бояться ему особо не стоило – весь болотного цвета, он удачно терялся на воне блёклых трав и желтоватых ив. «Плохо. Теперь они будут впереди. По кустам, что ли шариться? Эх…» Машины смолкли вдали. Иван приподнялся.

– По компасу придётся идти, – он знал, что находится от нужного перекрёстка недалеко, но при такой облачности можно было заплутать и на ста метрах. – А срежу-ка я!

Он сверился по компасу, высмотрел азимут. И направился ровно на восток. Довольно скоро он пересёк просёлочную дорогу, а чуть позже справа показались заборчики и небольшие домишки. «Дачи», – решил путешественник. «Теперь можно и без компаса, пойду вдоль заборов, явно они к шоссе выходят».

Вскоре он вышел-таки на шоссе в сторону плотины. Иван понял, что это нужное шоссе по направлению и по качеству дороги. «Точно оно», – кивнул сам себе и пошлёпал по обочине.

Иван шагал целый день, мерно оставляя за собой километры. Погода рассветлела, видимость улучшилось. Но ничего интересного не открылось: плоская степь с небольшими пригорками, желтоватая от августа и пыли. В этой котловине лето было столь тёплое, что жители растили арбузы. Только вот многолетние растения южных широт не приживались – зимой трещали континентальные морозы.

Прорыва плотины так и не случилось, но граждане все будто попрятались – пережидали. Одни ждали сообщения от властей, которые и так заявляли, что всё под контролем и в порядке. Другие снаряжали разведчиков, не доверяя официальной информации. И те, и другие, сидели по сопкам, в тревоге поглядывая на юг. Слухов расплодилось множество: говорили про сотни жертв, перекособоченную плотину, покорёженные сооружения. Уверенности ни в чём не было, нервы натянулись, вот и сидел народ по закоулкам и ждал. Потом, так и никто ничего не выждав, а просто устав висеть в непонятном состоянии, люди стали возвращаться по домам. А пока Иван шёл по пустынному шоссе, лишь изредка встречались ему быстрые машины.

По его прикидкам, под вечер (отдыхал он всего два раза, с перекусами), он оставил за спиной километров сорок-сорок пять. Ноги гудели, поясницу ломило, но главное, он избежал мозолей – обувь была удобной и прилаженной.

– Можно искать, где бы приложиться, – разрешил он сам себе. Да только кругом было шаром покати – даже кюветы и те были лысые. – Как последний человек, что ли, в канаве валяться?

Но нет, на его удачу, метрах в трёхстах справа завиднелся оазис с деревьями возле небольшой лужицы прудика. Там Иван и забазировался. Поужинал, распределив харч на оставшийся день, запил водой из фляжки. «Надо будет в селении пополниться водицей. Хотя, по плану, должен выйти к Енисею – из него и напьюсь» Утомлённый, он был не в силах размышлять здраво и шустро, и про Андрея всё ему виделось в тёмном свете. Он не знал, не мог придумать, что делать, если друга он не встретит. Сколько он может его ждать, и можно ли уходить с условленного места встречи. Не находя ответов, он плюнул на бесплодные рассуждения, отпустил себя в сон.

Ночь прошла без приключений, но вот организм и безо всяких происшествий бастовал. Накопилась усталость. С трудом разогнув ноги-руки, Иван встал, размялся. Понюхав воду в прудике, умылся. Глотнул немного воды из фляги, съел несколько сухарей и двинулся вновь вперёд.

Примерно через час его обогнала угловатая большая машина. Обогнав, водитель дал по тормозам и остановился впереди. Иван напрягся, приготовился дать дёру. Стал крутить головой, осматривая пути к отступлению. Из правой двери автомобиля выпрыгнул Андрей.

– Андрюха! – заулыбался Иван.

Андрей же бурно замахал руками, подзывая друга к себе.

– Скорее, сюда! – закричал он.

Улыбка у Ивана сползла, он неуклюже побежал, с трудом переставляя непослушные ноги.

– Запрыгивай! – Андрей открыл заднюю дверцу.

Иван без лишних слов залез, захлопнул за собой. Андрей вскочил вслед.

– Погнали! – скомандовал он водителю.

Иван вгляделся. За рулём сидел парень в кепке с длинным козырьком.

– Володя, – представился он.

– Иван.

– В общем, Ваньк, Володька спас меня. А сейчас спасает и тебя уже. Хмыри эти следом несутся. Володя нас до Майны подкинет, там мы зашифруемся и ага, – впопыхах рассказывал Андрей. Потому притих. – И это, Вань. Так получилось, что я всё рассказал.

– Как рассказал?

– Ну, вот так. И, главное, Вова поверил.

– Да ладно!

– А чего такого? Я ни от чего не зарекаюсь, парни. Я чего в Сибирь поехал – потому что тут всякое такое постоянно происходит.

– Володя из Москвы. Путешествует по стране на машине, – пояснил Андрей.

Иван не узнавал друга – обычно нелюдимый, Андрей сложно всегда шёл на контакт. А в этом мире он так, вообще, всех врагами считал и только что не рычал. Откуда вдруг эта дружественность к очередному случайному персонажу?

– Эээ… а чего случилось, расскажи? – хотелось ему знать подробности Андреева «спасения».

– Да я не в ту сторону ломанул по дороге, затерялся. Вышел в деревню. Точнее, дачи вроде. А тут как раз эти бандюки подъезжают – видно покружили по округе, нас поискали и вернулись на базу. А база у них – хоромы такие! Но не суть. Я как увидал машины здоровенные их (на дороге, как мы вылезли, я их заприметил), тыр-пыр по сторонам, везде заборы, я как мышь в углу запертая. Тут раз, Володя из калитки выходит. И, видать, внешность у меня затравленная была, да и парень понятливый…

– А чего тут понимать? Субъект шарится, едут джипари здоровенные, ясно же, что нужно или за шкирман и сдавать, или прятать. Джипы мне с предыдущего дня ещё не понравились, поэтому выбрал второй вариант, – пояснил Володя, крутя баранку.

– Ага, я шнырнул в калитку. И затаился. Джипы проехали, я хотел назад сунуться. Да только из дворца этого бандитского народ начал шастать туда-сюда.

– Да баб по избам ищут, шатаются везде. Я в этой деревне несколько дней провёл – снял у бабушки комнатку, отдохнуть, помыться. Так она про этих отморозков чего только не рассказывала, – он горько усмехнулся.

– В общем, Володя предложил мне перекантоваться до темноты, пока эти не утихомирятся. И так получилось, что я разговорился. Ну, да, сам не ожидал, – Андрей увидел в зеркале вопрошающий взгляд Ивана.

– Дерябнули, наверное? – подмигнул Иван.

– Не без этого, – кивнул Андрей. – В общем, Володя, как узнал, куда мне надо, взялся с утра подвезти. А тут я ему и, вообще, всю подноготную выложил. Паспорт показал. И это… Володя не просто поверил, он с нами хочет.

– Куда с нами? – опешил Иван.

– Ну, туда, в шестьдесят девятый.

– На экскурсию, что ли?

– Иван, я понимаю, некоторую наглость своей просьбы и, вообще, полный авантюризм. Все мы… ну, в наше вот время, то есть, смотрели фильмы и читали книжки про всякие временные парадоксы. Я уж, если верю в это (признаться, не до конца – но посмотреть на вас любопытно, и в сумасшедший дом я вас не повезу), то и последствия всякие должен предусматривать.

– А что ты имеешь в виду под последствиями?

– Не охота вам лепить банальщину про бабочку от Брэдбери… не читали? Ну, короче, смысл в том, что если человек лишний, то есть, из будущего в прошлое попадает, то он там инородное тело и каждое его действие, даже самое незначительное, может будущее кардинально изменить. То есть если вы в будущее ездите, то вроде никакой такой опасности. А вот если в прошлое… Вы же не были в прошлом? – этот Володя будто каждый день имел дело с путешественниками во времени. Видно, что просто развлекался – интересно брешут парни, чего ж не подыграть.

– Не, вроде нет.

– А как же Сёма, Андрюх?

– А! Точно! Мы тогда до революции побывали. Но вроде не было последствий. Если, конечно, самого Сёму не считать.

– Вроде не было, да.

– О, вы и в прошлом, значит, побывали! Но, в общем, наверное, это не обязательно. Это ж всё в кино, для интересности добавляют. А как на самом деле, кто знает. В общем, я бы рискнул, я ж ничего не теряю. То, что вы не мошенники, это точно. А я отдыхаю, в отпуске – чего мне не попробовать?

– А как же риск?

– Риск? Ты про то, что если я не вернусь? Хм, – Володя задумался. – Сейчас, погоди. – Он стал смотреть в зеркало заднего вида. – Вроде нет их, а? – обратился он к Андрею. Тот тоже оглянулся.

– Вроде не видать. Мы с утра только поехали, один их хмырей заметил меня, как я в машину садился. И давай шуметь. Только они пьяные все были. Но зашебуршились, поэтому мы гнали. И тебя, вот, поторопили. Но вроде нет преследования.

– Так вот, про риск чего я думаю. То есть, если мы версию берём ту, что вы излагаете: вы возвращаетесь путём перехода через плотину (этот момент я не очень уяснил, ну да ладно), я, допустим, увязываюсь за вами; смотрю, как чего, а потом назад с вашей же помощью. Вот. И, допустим, что самое страшное для меня может быть – я туда, «к вам», попадаю. А назад никак не получается. Это ж плохой вариант как будто? То есть застреваю в Советском Союзе со своим мозгом начала двадцать первого века. Так, выходит?

– Вроде как. Вон, Сёму мы нашего вспоминали. Он же как раз так и застрял. Лет на десять. Не особо радостно ему вроде было. Поэтому ты бы подумал. Родственники, друзья, привычный уклад. Это нам непонятно, как тут, вообще, жить можно, обратно скорее хочется. А тебе-то всё тут привычное и родное.

– Да в том всё и дело, ребят! Что, как чужой я на этом празднике жизни. Вы не поглядите, что похож на всех тех, кого вы тут видели.

– Разных мы видели. Мы, в целом, жизнь тут не поняли.

– Ну, не важно. В общем, родителей у меня нет – детдомовский я. Друзья не нажились, я учился, потом сразу давай работать. Девушки никакой постоянной не образовалось. Так что гол, как сокол. Даже и цацек никаких не нажил, вот, драндулет только и есть, – Володя похлопал по рулю. – Не могу, не получается у меня с удовольствием устроиться в этой колее. Через натугу всё. Строишь планы, вкалываешь, вроде не хуже других, но удовольствия нет. Знаете, как таких, как я называют? Совок.

– Совок?

– Наверное, это попозже появилось, когда перестройка там всякая, или, может, диссиденты придумали. В общем, это так поклонников советского уклада жизни называют. В самом уродливо-негативном представлении. Всё худшее и собрали.

– Не понял. Этот совок – поклонник СССР при том, что СССР уже нет?

– Да, так и есть.

– То есть ты поклонник, а кругом, в основном, народ ругает прошлое?

– Не то, чтобы кругом. Ностальгируют, конечно, многие. В основном, в провинции. Те, кто хуже жить стали. Но вот в столице, где разжирели граждане совершенно по-буржуйски, там это точно моветон – СССР вспоминать в положительном ключе. Я ж сам только детство раннее помню. Поэтому, что с меня возьмёшь? Да и каждый субъективен. Кто твердит про бесплатное образование и медицину, промышленность, ракеты и балет, а кто пеняет пустыми прилавками, отсутствием сапог и соковыжималок, серостью, зашоренностью и цензурой. Но я не просто так симпатизирую из противоречия или ещё там чего. Я ж философию развёл, статистику изучил – вот и получилось, что граждане делом занимались. Общим делом. А не наживали себе кусок, думая непрестанно о собственном комфорте, развлечениях и не стремились к гедонизму поголовно. А это у нас и наблюдается. Мне бы, конечно, оппонентов найти у вас – а вы вроде не похожи. Комсомольцы, небось, на стройке века молодёжной, да?

– Комсомольцы и на стройке, да, – Ване стало весело.

– Вот, поэтому вы меня вряд ли разубедите, ещё и поддакнете. А собственные убеждения проверять следует непрерывно на прочность. Хотя, может, я, как попаду к вам, как увижу всё такое примитивное на мой, вот текущий взгляд (не то, что современная Россия, а, в целом, прогресс какой-никакой идёт, покажется всё устарелым), так и захочется назад. Но, повторюсь, хочется рискнуть.