Текст книги "Дорогой плотин (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– А, и ладно! Не хочешь говорить, не надо, – отмахнулся Андрей, уставившись в окошко. – О! Мы подъезжаем уже.

Все закрутили головами – увлечённые разговорами не заметили, как подъехали к своей остановке.

Троллейбус встал, двери отворились, ребята резво сбежали на улицу.

4

Тихий час путешественники «отрабатывали» на совесть. Сложная ночь сказалась, и всех повалило на кровати, несмотря на сильный зной, царящий в «покоях». Только Иван, будоражимый изнутри, полежав немного, ушёл на море.

Таня нашла его на кромке прибоя. Иван, только что вылезший из воды, лежал на гальке и лениво кидал камушки в набегавшую волну. Присела рядом.

– О, Танюша, – улыбнулся ей Иван. – Чего, отоспалась?

– Ага, теперь будет голова болеть до вечера, – поморщилась она.

– А ты искупайся.

– Да надо бы. Пойдём?

– Ну, пойдём, – Иван потащил её в воду. Татьяна сопротивлялась вяло, и вот уже они бултыхались в море.

Вода смывала все переживания, и отдаляла всё с ними произошедшее. Но когда, нарезвившись, они, весёлые, вылезли на берег, Таня спросила:

– А ты ж всё-таки чего-то не договорил, а? – сверкнула она тёмными глазищами. Иван залюбовался и не сразу осознал вопрос. – Ну, чего уставился? – брызнула она на него водицей.

Он встряхнул головой, как пёс.

– Да всё я сказал, чего ещё там размусоливать. И, вообще, ещё денёк-другой и всё позабудется.

– О, даже так?! С тобой точно там ничего не произошло?

– А что такое?

– Ну, просто последние годы ты только и твердил всем про наше скверное будущее, что нужно чего-то делать, и всё такое прочее… утомил всех даже. А тут на тебе! Забудется. Как же это так?

– А вот так! – насупился, было, Иван. – Увидел я лазейку, шанс, стало быть есть. И успокоился. Уверенность поселилась, что всё будет. Что справимся. Что не предрешено всё. Поэтому и отпустило меня.

Таня недоверчиво прищурилась на него. Иван глядел в горизонт.

– Ну, чего, чего ты на меня смотришь? – повернулся он.

– Пытаюсь высмотреть, чего там в твоей косматой головушке творится на самом деле. Ведь тебя пытай, ты не скажешь, пока не припрёт.

– Чегой-то? Всё как на духу, выкладываю, – усмехнулся Иван.

– Наглый ты, сил нет, – потянулась к нему Татьяна.

– Чего это за прелюбодеяния? – не к месту пошутил Иван, прикрывая глаза.

– Помолчи, – пробормотала она, касаясь губами его лица.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Иван смущённо заявил:

– Вообще, наверное, ты права.

– Так это понятно, но что конкретно ты имеешь ввиду?

– Я про то, что на душе что-то ещё есть, невысказанное.

– Ага. И что же?

– Просто оно не вызрело ещё, что ли, – Иван кинул камешек в воду. – То есть я не просто так, по всей видимости, все эти картинки про будущие миры глядел. Мне будто всё это показывали. Да не просто так, а чтобы понятие пришло, чтобы знание верное проклюнулось. Семена закинули, но когда они прорастут?

– Специально ты меня путаешь или, действительно, сам не разобрался, но я уже ничего не понимаю. То ты сказал, что отпустило, что уверенность появилась, то теперь, что ещё что-то у тебя не отбурлило… Эх, Ваня ты мой Ваня, – покачала она головой. Иван же нежные слова в конце словно и не заметил. – Всё это, конечно, пустышка твои слова про то, что отпустило. Вот ты даже, когда мы целовались, не про меня думал, получается.

– А вот здесь ты вообще не права! – горячо возразил Иван. – Как раз эмоции, с тобой связанные, они во мне и рождают все эти, как ты назвала, бурления.

– Во те раз! – удивилась Таня.

– Есть, конечно, дело для мужчины. Но я пока дела не нашёл (это, кстати, прискорбно, вот, например в войну в моё возрасте…)

– Ну, ты хватил, в войну! – перебила его Таня.

– Эти все отговорки и оправдания понятны, время другое, и так далее. Короче, дела нет, но я в поисках. И вот, когда я через всякие эти поиски, мысли и размышления жизнь трогаю помаленьку, я понимаю, что только ты мне опорой мне можешь быть. Только когда ты рядом, всё во мне активизируется, и я понимаю, туда иду или сбился с дороги. Твои поцелуи, они гораздо больше для меня значат, чем простое удовлетворения желания, примитивного потакания своим инстинктам.

– Ой, как бы ты в отшельники не подался или в монастырь какой не ушёл, – деланно забеспокоилась Татьяна, на самом деле, маскируя свой восторг по поводу такого заковыристого признания.

– Так что ты эдакий катализатор, и я как раз тебя очень замечаю. Скорее, когда тебя рядом нет, вот тогда неладно мне и мыслится, и всё из рук валится.

Тут Таня уже не нашлась, чего вставить. Немного зарумянилась загорелыми щеками, но по-другому волнения соответствующего не проявила.

– Вань, а чего ты в комсомольской жизни не на передовой? Ведь, ясно же после всех наших приключений, что ты лидер по натуре.

– Ой, Танюш, мало мы эту тему мусолили, – наморщил лоб Иван. – Совсем не нравится вот эта карьера чиновничья. А ведь кто у нас в секретарях? Вот именно такие. Надеюсь, Юрик не до такой степени сибарит. Есть у него, конечно, эти намерения всякие ленивые. Но мы ж тоже рядом, тоже воспитывать умеем.

– Во-во, лидер-тиран.

– Ну, я ж говорил, уже мусолили, – кивнул Иван.

– Погоди, так ты мне ответил, чего там у тебя за ростки?

– Да где мне ответить, если ты мне поцелуем все речи заткнула? – засмеялся Иван. – Я ж говорю, сам до конца не понял, успокоился или нет. Очередное ли у меня волнение, или на путь наставляюсь какой. Сейчас, всё устаканится денёк другой, в Москву вернёмся, там и поглядим. Где, вообще, наши? Дрыхнут всё? Уж вечер скоро, – начал крутить головой Иван.

А как раз по лесенке спускался Андрей, а за ним шли Ольга и Лена. С заспанными лицами.

– Сонный отряд, шевелись, шевелись! – крикнул им Иван.

Те, зябко поёживаясь, не стремились приближаться к воде.

– Эх, была не была! – с гиканьем побежал в волну Андрей.

5

А в Москве уже вовсю дождило. Листва оборачивалась золотоосенними красками, деревенские колеи блестели глубокими лужами.

Мельниковы вовсю обсуждали переезд, уже появились первые очертания будущих улиц в новом районе.

– Вроде и парк будет, – сказал Пётр, разглядывая карту будущего района – где-то раздобыл.

Алёна устала обдумывать. По началу, так, чисто по-женски, загорелась. Стала думать-придумывать, как будут обживать обещанную «трёшку», какой этаж бы лучше достался и всё в таком ключе. А потом надоело.

– А в деревне всё лучше, – вздохнула она в который уже раз.

– Ну, Алён, ну чего ты? – не отрываясь от карты укорил её Пётр.

– Главное, чтобы ребята свадьбу здесь сыграли, – ещё разок вздохнула Алёна.

Заслышав про свадьбу, вышел из комнаты на общий разговор Иван. Бабаня сидела в кресле и тихонько вязала. Она теперь всё больше помалкивала, лишь иногда вставляла что-нибудь остренькое.

– Так, чего тут про ребят каких-то, свадьбу какую-то? – деловито осведомился Иван.

– Есть тут пара одна. Ершистые только оба. Девочка, правда, замечательная, но с характером. Но ведь если замечательные, то такие и должны быть, а? – подмигнула ему мать. – Петь, гляди, всё загорелый, курортник наш.

– Да, любит отдохнуть молодёжь, любит, – согласился Пётр. – Попробовали стройотряд, ан нет, лучше отдохнуть.

– Вот те раз! А в этом году мы не трудились, что ли? – взвился сразу Иван. – А для чего каникулы придуманы для студентов, а? – он поддался на лёгкую провокацию. Хотя, в общем, и сам не одобрял всякие там курорты. – А разве кто-то у нас не ездил на турбазу на Алтай, а? – выдвинул ответный ход.

– О, Алён, гляди. И, правда, ершистый. Скажи-ка мне, гусь лапчатый, вы жениться будете, аль нет?

– Обещаю, вы об этом узнаете первые, – буркнул рассерженный, и не выплеснувший ещё пока пар, Иван.

– Ага, но я так понимаю, что диплом сначала защитите?

Иван то ли кивнул, то ли пожал плечами.

Алёна с Петром переглянулись.

– Таня придёт на обед? – поинтересовалась Алёна.

– Откуда ж я знаю, она мне не докладывает, – грубовато ответил Иван.

– А вот хамить не сто?ит, – осудил отец.

Иван смахнул с лица будто пелену.

– Да, мам, прости. Завели вы меня, будто я лентяй какой. А я, между прочим…

– Ладно, ладно. Знаем мы всё, – успокоил его отец. – Мы уж так, подкололи тебя по-дружески, а ты прямо весь взъерепенился. Юмор тоже надо понимать.

– Юмор, хе, – хмыкнул Иван. – Шутники.

Тут, предварив стуком своё появление, вошла Татьяна.

– О, и сапожки у неё не кирзачи какие-нибудь, а модные с цветочками, – сразу отметил обнову Иван, помахивая книгой, заложенной пальцем.

– Здравствуйте, – улыбнулась всем Таня.

– Привет, Танюш, – обрадовалась её появлению Алёна. – Проходи. Мы уж скоро и обедать будем.

– Алёна Васильевна, давайте я вам помогу? – предложила Алёна. – А то я такая молодец, вечно заявляюсь к вам на готовенькое.

– Ну, Тань, ты же знаешь, что мы тебе рады всегда в любой момент. Успеешь ещё наготовиться, – подмигнула ей Алёна. – Как мама?

– Всё хорошо, спасибо. Она вот, кабачок передала, – Таня достала из авоськи здоровенный кабак.

После обеда Иван увлёк Таню к себе в комнату. Диплом, конечно, вместе они не писали. Но всё-таки советовались и по учебным делам. А не только целовались. Хотя и это тоже. Иван врубал приёмничек, он тихонько гундел-пел у них под боком. Когда в выходной день была нелётная погода, было очень приятно сидеть в тепле беседовать о чем-нибудь таком умном с близким человеком. Сегодня и был как раз такой случай.

– Вань, ты хоть одну главу начал уже? – спросила Таня про учебное.

– Да ну! Так рано? Я с юрником обговорил идею. Он мне карт-бланш дал в рамках направления. Я уж и новизну придумал. Он даже удивился, сказал, что это основа для диссертации может быть.

– Даже так? А я вот потихоньку начала прорабатывать то, что с Алексеевым придумали вместе.

– Ну, ты ж у нас отличница, тебе полагается.

– Хочу напомнить тебе, что для красного диплома у меня лишняя четвёрка имеется, – подняла палец Алёна.

– Да ну! Сути это не меняет. Отличницей всегда была, отличницей и осталась. Такая у тебя натура, – Иван, сидя на кровати, притянул её голову и поцеловал в маковку.

– Вот, навесил ярлык и, чего хочешь делай. Нетерпим к чужому мнению, – вздохнула обречённо Татьяна. – Так я к тебе за советом же.

– О, это мы чего, сейчас диплом будем обсуждать?

– Ну, да, – пожала плечами Таня.

– И чего-то там писать, думать и высчитывать?

Она кивнула.

– Скучно же, – скривился Иван и откинулся на кровать.

– Как скучно? Разве не ты мечтал о научной работе? Разве не ты, считай, уже ведущий аспирант кафедры? – удивилась Татьяна.

– Так я ж говорю, я новизну уже предложил, мы над ней будем работать, а ты хочешь со мной по стандартной теме. Какой-нибудь там измеритель температуры?

– Расхода! – возмутилась Татьяна. – Ты даже тему моего диплома не помнишь!

– Вот, я же говорю – всё понятно, и никакой новизны. Проторенная дорожка.

– Как это никакой новизны?! Мы новый метод будем применять! Если получится, конечно.

– Новый? – Иван присел. – Ну-ка расскажи.

Татьяна тихонько усмехнулась. Так, чтобы Иван не заметил. И достала папочку и журнал, явно библиотечный.

– Смотри-ка, уже и с литературой поработала, – похвалил Иван.

– Конечно, я ж не лежу на кровати цельными днями, – невзначай обронила Таня. Конечно, Иван совсем даже не лежал. Но это вообще, а в данный момент, он как раз был на лежанке. Но он уже переместился за рабочий стол. Статья его увлекла, и колкость Тани он не заметил. Она, довольная, наблюдала за ним. Вдруг он откинулся на стуле, отложив журнал.

– Да, интересно, – а вид заимел совсем скучный. Таня недоумённо поглядела на него.

– Думаешь?

– Не, ну, правда же.

– Вань, чего не так?

– Танюш, да так всё, так! – поспешил заверить её Иван.

– Чего я не знаю, что ли, тебя? Когда такое лицо, значит, чего-то тебе в голову втемяшилось. Чего ты там увидал? – она притянула журнал к себе, стала читать.

– Чего ты мне не веришь? Хорошая затея, я бы тоже за такую взялся. Ну, правда же!

– Хм… Ну, а что тогда? – продолжала докапываться до него Татьяна.

– Да схватил твой журнал и вспомнил. Читал тут «Техника Молодёжи», и там проект один был интересный описан.

– Понятное дело, для мальчиков там всё интересное должно быть.

– Это да. Но одна статья мне особенно понравилась.

– Про картографию чего-нибудь? – попыталась угадать Таня, зная увлечения своего друга.

– Нет. Точнее, не совсем, – улыбнулся Иван.

– Про реки?

– Да, почти. Почти что про плотины. Не, точно про плотину.

– Так… – теперь уже уныло спросила Татьяна.

– Да ну, чего рассказывать, – видя такие настроения, махнул рукой Иван.

– Ты не маши, рассказывай, раз уж загорелся.

– Да ты закисла сразу, как только про плотины услыхала.

– Это я так. Внимательно слушаю, – Таня взяла себя в руки.

Иван скептически её оглядел и продолжил.

– В общем, про Берингов пролив речь там шла. Знаешь, где это?

Таня фыркнула в ответ.

– Не фырчи, я так, на всякий случай. Короче говоря, написано про то, чтобы соединить два континента, две части света, две страны… нет, стран больше, конечно, соединят. Это давно мысли такие ходят. Собственно, когда-то там, десять тысяч лет назад, уже часть человечества естественным мостом воспользовалась.

– Это индейцы, что ли?

– Ну, тогда они были ещё не индейцы, но про них речь. Было холодно, уровень океана был низким, прошли посуху.

– А может, по льду?

– Может по льду, свечку не держал, – развёл руками Иван. – В общем, про переправу давно уже думали. Жаль, конечно, Аляска не наша давно, но это отдельный вопрос. Мост какой-нибудь там сварганить.

– Так он же широченный, пролив этот!

– Около девяноста километров. Собственно, это основная сложность. Так бы давно сделали, но уж больно всё фантастически выглядит. А представь себе экспресс Париж – Буэнос-Айрес, – улыбнулся Иван.

– Так у нас даже до Якутска дороги нет железной! – возразила Татьяна.

– Это дело наживное. Сейчас вот БАМ, потом и за Якутию возьмёмся. С Чукоткой. Пока нет экономической целесообразности такие прожекты возводить. Эдак, и не одна держава разориться. Тут нужно взвесить. Вот про это и сказано.

– Тебя экономический расчёт привлёк, что ли? – удивилась Татьяна.

– Да не! До этого, вообще, далеко, конечно. Собственно, пока это лишь фантазия автора статьи.

– Так в чём суть? Пока только вокруг, да около. Или я ошибаюсь, и выступление в самом разгаре?

– Иронию принял, потом прореагирую, – кивнул Иван. – Короче говоря, автор статьи пишет, мол, коли всё равно мысль эта настолько грандиозна, чтобы осуществиться, ну, по крайней мере, в ближайшее время, то чего бы тогда не дополнить её.

– Чем это ещё дополнить? Мост он и мост. Пусть и в девяносто километров.

– А вот и нет! Плотина! – радостно воскликнул Иван.

– Чего плотина?

– Не просто мост, как переправа единственного, считай, предназначения, а перегородка водяная.

– Погоди, – скривила рот Таня, – ты хочешь сказать, что этот чудак из журнала предлагает запрудить океан?! Ха!

– Не, не так. Прудить никто ничего не собирается, – замахал руками Иван. – Там же течения мощные. Это понятно, сужение серьёзное промеж двух обширных жидких масс с разными температурными и другими характеристиками – Северно-Ледовитым океаном и Тихим. Между ними есть водообмен. Холодная вода с севера, более тёплая с юга. То есть там течения присутствуют.

Таня нахмурилась, задумалась.

– Чего, прямо, как Гольфстрим?

– Нет, такого прямо ламинарного потока, как речной, там, конечно, нет. Но движение вод очень активное, как пишет этот друг. Мощь ни с какими реками, конечно, не сравниться. И, конечно, тут зарыт огромный энергетический потенциал.

– Точнее, затоплен.

– Что? А, ну, да. И в таком разрезе я вот и назвал это плотиной. Не том смысле, что она что-то там запруживает (хотя, в зависимости от конструкции и масштабов, возможен и такой исход, но отдельная песня, открывающая, конечно, совсем другие горизонты), а в том, что это гигантская дамба с турбинами.

– Да, я уловила суть. Смущает, конечно, масштабность.

– Ну, фантастично выглядит, да, – согласился Иван.

– Я только вот не поняла, чего тебя так зацепило? Я сколько этот журнал не листала, частенько там такие фантазии высказываются.

– Танюш, ну ты чего, не понимаешь, что ли? – в глазах у Иван прямо заполыхало. – Это ж ПЛОТИНА всё равно. Если потенциально хоть мысли такие были, то что это значит?

– Что?

– Переход! – торжественно заключил Иван. – И не просто переход, это должен быть какой-то переход всех времён и народов… хм… каламбур своего рода.

Глаза у Тани округлились. До неё дошло. Она испуганно закачала головой.

– Нет… Нет! – тихо проговорила она.

– Чего нет, Танюш? Я когда это всё понял, у меня всё в голове и сложилось. Сразу стало понятно всё.

Но Таня резко засобиралась, схватила свои вещи и выскочила из комнаты. Иван обомлел и ринулся и за ней.

– Куда ты?!

Не прощаясь, она выскочила в сени, на ходу одеваясь, прыгнула в сапожки и выбежала под дождь.

– Таня! – крикнул Иван в открытую дверь, метнулся за обувью, но потом и отбросил сапоги в сторону, присел. – Ну и ладно!

Выглянула Алёна.

– И чего это такое было?

– Да… – махнул неопределённо рукой Иван.

– Чего ещё за «да»? Обидел девочку и ещё тут сидит. Бегом за ней! – Алёна рассердилась.

– Никого я не обижал! – попытался воспротивиться Иван.

– Он ещё ерепенится! Быстро, тебе говорят! – Алёна была сурова, как никогда. Иван, обескураженный необычным поведением матери, начал вновь натягивать сапоги.

– Да не пойду я никуда! Женских ваших бесов ублажать вечно! – психанул и он, брыкнул ногой скидывая надоевший сапог, ушёл к себе в комнату, грохнув, как водится в таких случаях, дверью.

– 1975. Чукотка

1

– Ты чего, всё в мэнээсах ходишь? – Иван глотнул кваску, опёрся о столик.

Андрей прихлебнул в ответ пивка. Кивнул.

– А чего, меня ценят. За рацухи процент капает. Да переведут и так скоро, чего рыпаться? Ты лучше мне скажи, мы махнём летом, аль нет? Или опять прошлёпаем сезон?

Апрель неожиданно вдарил совершенно летними температурами. Основные водяные потоки уже отгремели, но всё равно отовсюду ещё сочилось. Земля набухла влагой, деревья почками. Друзья прогуливались в выходной день в парке Горького, но припекло, и они решили промочить горло.

– Никак нельзя пропускать! Или в этот раз, или уж никогда. Нависло совсем, тянуть нельзя. Пойдём, что ли, на причал, – предложил Иван, взяв кружку с квасом.

Пока шли до ступенек к помосту на воде, Андрей успел задуматься о другом.

– Вань, а ты Таню давно видел? – с хитрым прищуром он хлебнул пива и присел на деревянный насест.

Иван тоже отхлебнул, но так в кру?жке лицом и замер.

– Чего это ты вдруг?

– Да стало вот интересно.

– Андрюх, я уж и не помню, когда, если тебе так интересно, – Иван овладел собой, надел маску якобы равнодушия. – А что? Живём не особенно рядом, работаем в разных местах – где мы можем встретиться?

Иван лукавил. Больше того, он беспросветно врал. Каждый раз, когда оказывался на Каширке на автобусной остановке, стремился затеряться в толпе, чтобы не встретиться, и не быть замеченным. Очень он опасался увидеть Таню. Сил на спокойное «привет» могло и не хватить.

– Ага, ну да, – скептически кивнул Андрей. – Чего там на кафедре? – перевёл послушно тему.

А Ивана вдруг захлестнуло.

– Да прячусь я, конечно, от неё, прячусь. Чего уж тут скрывать. А чего я ей скажу, Андрюх?

– Ну, не знаю, можно же поговорить просто, не чужие люди вроде.

– «Просто поговорить», – усмехнулся Иван. – Да даже когда просто подумаю про неё, будоражусь. А уж, когда покажется, что в толпе она, так и, вообще, сердце колошматится, не остановишь. А если у неё кто-нибудь есть? Так это удар для меня будет. А так, конечно, лёгкость ушла без неё. Это да, – Иван поставил квас, отыскал какую-то веточку и стал постукивать ей об ступеньку.

– А может, и нет никого у неё? А ты просиживаешь время впустую, а?

– Как это впустую? У меня интересная работа, друзья имеются, увлечения – пожал плечами Иван. Но не очень неуверенно.

– Сам же сказал, что в работе лёгкость ушла. Значит, даже работе вредит.

– Сказал. Вредит. Но если она не приемлет принципиальное моё Я, а? – с жаром заговорил Иван. – Если ей это поперёк горла, что и слушать не хочет, и убегает? Как с этим быть? Не могу же я все эти свои стремления взять и похерить ради любви там какой-то! Нет, нет, старина! Надо перетерпеть! И лёгкость былую обретём, – он стал остервенело хлестать прутиком.

– А какие у тебя стремления, которые ты не можешь отбросить, а? Пролив с переходом, что ли? – саркастически прищурился Андрей. Провоцировал. Сознательно.

– Пролив! Пролив! А Тане это заноза, понимаешь? Не просто она там с чем-то не хочет меня делить, не собственница она, нет. Не согласна она с таким подходом, вот и всё! Переломить не может, но и уживаться не желает.

– Да откуда ты так уверен? Вы ж гордецы оба! А, может, всё изменилось, повзрослела чуток.

Иван с подозрением глянул на друга.

– Это чего, сводничество, сейчас, что ли? Ольгина рука тут?

– Чего? Ты края ты гляди! Ещё и подкаблучником меня назови! – вспылил Андрей.

– Ну, про подкаблучника я ничего не говорил. Но вот разве по-мужски лезть в чужую личную жизнь? – с упором на последние слова стал выговаривать другу Иван.

– Не в чужую! И не лезть! А помочь заблудшему другу.

– Ха! А чего это вы так решили? Это же всё-таки вы, я правильно догадался?

– Ну да, мы, – неохотно кивнул Андрей.

– Ну, вот. Чего ж это я, выходит, по-вашему мальчик неразумный? Сам не разберусь? Пусть шишек набью, но зато же сам!

– Так зачем на собственных ошибках учиться, если можно на чужих?

– Это какие чужие ошибки, можно поподробнее сейчас? – удивился Иван.

– Ну, не совсем прямо конкретный пример, но совет же мы можем дать? Со стороны виднее. А ты в собственном котле варишься, и сбоку поглядеть и не можешь.

– Не могу, – согласился Иван. – Но зато правильнее самому через это всё пройти, нет разве?

– Упрямый! – развёл руками Андрей. – Хоть кол на голове теши!

– Нет, кол лучше не надо, – улыбнулся Иван своей никому не нужной победе.

– Ладно, давай про поход. Если в этот раз должны, то не поздно ли собираемся?

– Так у нас с прошлых подготовок основное всё есть, – с радостью вернулся к любимой теме Иван. – Подрихтую сейчас список, в мае из снаряги чего надо купим. В июне продукты. А форма… а форму мы с тобой, вроде и не теряли, так ведь?

– Это всё детали, ладно. Если ты говоришь, что всё нормально, в этом вопросе я тебе доверяюсь. Но ты лучше расскажи, чего ты вновь на переходе зациклился? Я не Татьяна, но всё-таки сомнения меня гложут. А твои объяснения первые я, признаться, уже подзабыл.

– Ну, ты помнишь, как после Крыма вроде бы успокоение снизошло на меня?

– Да, ещё ты говорил, что после того, как увидел, что шанс есть выпутаться из всей этой истории… ну, которую мы видали в будущем этом, будь оно неладно.

– Именно! И, хотя, конечно, нельзя сказать, что я прямо совсем успокоился – делать всё равно чего-то надо, с «верхотуры» это понятно было. Толкнуть себя, всю историю в другую колею – нужны усилия. Это понятно. Но, действительно, брожения притихли во мне вроде. А тут эта статья про пролив.

– Где про дамбу-плотину-мост?

– Угу. Прочитал, воодушевился просто самим проектом, – Иван помолчал, хлебнул кваска. – Про переход это уже пото?м в голову стукнуло.

– И так стукнуло, что с Татьяной разбежались вмиг?

Иван с укором посмотрел на друга.

– Вот отчего такой примитив сложился относительно нашего с ней поведения, а?

– Ну, а чего такого? Ты загорелся, она вспыхнула, оба загордились поговорить о такой ерунде, оно и выросло в гору недомолвок и проблем, – удивился Андрей.

– Вот-вот, я и говорю, что корня ты и близко не видишь! – горячился Иван. – И, вообще, это к делу не относится.

– Это как сказать, – тихонько пробубнил Андрей в свою кружку.

– Чего ты там?

– Да нет, я молчу. Продолжай, пожалуйста, – махнул рукой, приглашая Андрей.

Иван хмуро поглядел на него, но продолжил.

– Про переход, значит, задумался…

– Сержант Сидоренко! – сзади незаметно подошёл милиционер. Ребята удивлённо посмотрели со своих сидушек на него сверху вниз. – Что же это вы, товарищи, нарушаете порядок?

– Где ж мы нарушаем?

– Да вот, жалуются отдыхающие, что кричите, вот-вот драка начнётся.

– Да ну, товарищ сержант, какая драка? Мы – такие же отдыхающие.

– В общем, я вас предупредил. Теперь вы под особым присмотром.

Иван вскочил, вытянулся в струнку.

– Слушаемся, товарищ сержант!

Сержант смерил его спокойным взглядом.

– Не ёрничай, студент. Не надо, – улыбнулся Сидоренко. – Всего хорошего! – приложил руку к фуражке и был таков.

– Чего мы тут, сильно орали, что ли? – оглядывался Андрей. – Нельзя уже и поговорить эмоционально.

– Ну, формально он прав, – успокоился Иван. – Мало ли тут мамаша какая-нибудь с детьми. Вот и поступил сигнал. Нужно отработать. Он же был вежлив?

– Он да, а ты начал чего-то выкобениваться.

– Да это я так…

– Ладно, чего там. Рассказывай дальше. Пивка, что ли, ещё взять? – задумчиво глянул на открывшееся дно в кружке Андрей.

– Да возьми.

– И возьму, – ответил Андрей, но остался на месте. – Но сначала тебя дослушаю.

– В общем, стал я размышлять. И качнуло меня немного в сторону от проторенной дорожки – мол, да какой бы это ни был переход, чего мы там не видели в будущем?

– Ничего хорошего.

– Ну да, как-то так. Мало приятного. Вот и думаю, что нового может быть, да и зачем.

– Ага, Таньку взбесил, а потом задумался.

– Не, я перед тем задумался. Кажется, – добавил Иван после паузы. – Тьфу ты! Опять ты меня сбиваешь! Задумался, значит. А что, думаю, если та лазейка в нужную, в правильную жизнь не из нашего места, что если мы её, эту точку, уже проскочили.

– Не понял сейчас. Как это не из нашего? Какую ещё точку?

– Вот такую! Ту самую, из которой ещё непоздно было бы попасть на нужный путь.

– Погодь, хочешь сказать, что сейчас уже поздно может быть?

– Ну!

– А сверху этого видно не было? Тогда в Крыму?

– Сколько я не прокручивал в голове воспоминания, не могу сказать уверенно. Но подозрения, что так оно и есть, во мне окрепли. А тут, думаю, этот переход такой глобальный он может нам помочь охватить и прошлое тоже.

– В смысле? Куда мы попадём? То есть, куда ты хочешь, чтобы мы попали?

Иван только что стоял, возбуждённо размахивал руками, а тут сразу сник, сел обратно, руки повесил на колени.

– Да вот не знаю. Но знаю, что надо попробовать. Что Берингов пролив место уникальное. И там всякое возможно. Как и чего – это на месте можно узнать, но сгонять и проверить нужно.

– Ага, вот на этом у вас разлом и произошёл!

– Чего? Какой разлом? – вскинул на друга непонимающий взгляд Иван.

– Ну, с Татьяной.

– Тьфу ты! Кто про что….

2

Балкон был открыт настежь, в квартиру врывались звуки стройки. Во дворе возводили поликлинику.

Иван собирался. Он рылся в груде вещей на своём балконе. Откидывая лыжи, палки, другие зимние «прибамбасы», он извлекал всё потенциально нужное для похода. И, хотя у него был список, он иногда подолгу глядел на некоторые предметы, размышляя не только о том, нужны они будут или нет, но и о том, откуда они взялись, и водится ли за ними какая-нибудь история.

– Ну, что ты над каждой штуковиной застываешь? – тихо подошла мать. – Давай, помогу тебе?

Алёна, конечно, переживала. Конечно, она возражала до поры до времени против такого путешествия. Не взывая к разуму, а к чувствам. Но натыкаясь из раза в раз на раздражение сына, попытки отговорить прекратила. Теперь вся её энергия уходила на сборы Ивана.

– Мам! Да сам я соберусь! Единственно, в дорогу нам курочку запечёшь?

– И курочку, и пирожков, – с готовностью закивала Алёна. Тут подошёл и Пётр.

– Вань, вы из Провидения-то как дальше? – отец давно уже выпытал у него план маршрута. Уже он знал детали предстоящего пути лучше самого Ивана.

– Пап, ну ты же знаешь – на катере до Лорино.

– Ну да, ну да, – закивал отец. – А чего вы всё-таки не на вертолёте сразу к проливу, а?

– Так мы ж в поход, а не на турбазу.

– Поход? А я думал, поход, это когда прямо из дома всё начинается, – за банальными провокациями Петра пряталось то же родительское беспокойство. Кроме того и, в целом, план «экспедиции» ему казался не очень разумным. Как ему казалось, необходимого опыта и подготовки у ребят не было. Но он один раз подлез к Ивану с советами, другой – получал неизменно суровый отворот. Не обиделся, но теперь регулярно изводил Ивана поддёвками. Тот, хоть и привык, постоянно заводился. Обстановка из-за этого была напряжённой. Компромисс был где-то на узкой полоске, на которую никак не удавалось вырулить. Иван давил упрямством и на уступки не шёл.

– Не, ну, конечно, мы могли бы пешком отсюда начинать. Но тогда прощай работа, семья, Москва. Мы на это «пойтить не могём». У нас лишь модель «экспедиции», – начал терпеливо, сдерживаясь, объяснять в который раз Иван. – Вот сколько можем на себя взвалить, столько и берём.

– Вот я про что и говорю – не многовато ли? – прищурился отец.

– Пап, ну хватит уже, а? Нормальный у нас опыт! Нормально мы подготовлены. Много умеем. Это не авантюра! – с упором в конце проговорил Иван. И засверкал гневно глазами.

Пётр в досаде махнул рукой и ушёл с балкона. Иван уселся на один из баулов, сложил локти на перила и уставился вдаль. Хотя дали особой не было – всё пространство было загромождено домами.

– Ванюш, ты ж нас тоже пойми, – Алёна обняла сына. Тот и не сопротивлялся. – Попробуй в родительскую шкуру окунуться.

Иван лишь вздохнул. Алёна потрепала его по макушке и вышла с балкона.

Конечно, Иван всё понимал. Но и раздражение погасить своё не мог. Вообще, он находился в разобранном состоянии. И предстоящее путешествие было ему нужно, как воздух. Вдохнуть туманов тундры, вытряхнуть из головы ненужное, обрести свежесть – за этим, в том числе, он так стремился. И родительские тревоги не могли стать препятствием. Наоборот, он злился на них, что они не могут понять его душевных метаний. «Мама, кажется, до сих пор сердится за Таню на меня, какая уж тут помощь», – понимал он переживания родителей головой, но прочувствовать не мог. От этого трудноразрешимого конфликта и вздыхал.

3

Моросило. От промозглости Иван подёрнул плечами. Во Внуково он прибыл сильно заранее. Институтская буханка (он договорился) вывалила вещи возле входного козырька. Здесь он и остался, ожидая Андрея. Одному всё равно несподручно было перетаскивать всё к грузовому отделу.

«Рановато припёрся. Как всегда», – констатировал Иван. «Прямо хоть штормовку доставай – захолодало. Нечего! Привыкай, там тепло не будет», – приказал себе.

Тут подкатил «пазик».

– Андрюха, наверное, – проговорил замёрзшими губами Иван.

Точно, из тёмных недр выскочил Андрей. Улыбался широко.

– Чего это ты так лыбишься? – двинул бровью Иван.

– Сейчас узнаешь.

– Чего ты там удумал ещё?