Текст книги "Дорогой плотин (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Друзья переглянулись.

– Так у нас нет ничего.

– А если найду? – алкаш гнусно засмеялся, довольный своей шуткой. – Чего-то странные вы какие, – он с прищуром оглядел их и сплюнул. – Да и хрен с вами.

– Колян! Ты чего там трёшься? Иди уже! – Из закутка неподалёку его позвали.

– Да иду-иду. Будто вроде знакомые у вас морды. Но какие-то вы мутные. Шлёпали бы отсюда, а то ведь наваляют… – и он поковылял к друганам.

– Понял? Вот такие вот, может, наши знакомые, – шепнул Ванька.

– Ага. Колян, понял? – Андрейка сделался вдруг словно прибитый. – Пойдём, что ли, к нашим? Видишь, народ начинает вылезать. Сейчас местные пацаны какие-нибудь появятся, в натуре огребём.

– А как же место глядеть?

– Вот и поглядели. Вон, клетка стоит. Думаю, там ваша изба и была, – Андрейка кивнул на прямоугольный заборчик. Внутри была площадка с футбольными воротцами и баскетбольными кольцами.

Ванька покрутил головой, пытаясь сориентироваться.

– А чего, вполне. Вон дальше понижение.

– Ну и пошли тогда, – у Андрейки вдруг испортилось настроение. Напрочь. Он зашагал назад.

Ванька, крутя головой, потянулся за ним.

Они отсутствовали не больше часа, но друзей их разморило, они посапывали на расстеленной телогрейке.

– О, дрыхнут опять, – буркнул Андрейка и тоже прилёг рядом, подсунул под голову руки и уставился сердито в небо. – Не, ну ты понял, чертовщина какая? Вон, алкаши кругом ходят.

– У нас они, что ли, не ходят? – неожиданно для самого себя стал защищать этот Мир Ванька.

– Да ходят, конечно, – тихо согласился Андрейка. – Но ведь они какие-то свои, что ли. Добрые. И потом, они ж не с утра уже колдыряют! Они сначала поработают, а потом закладывают. Да и не живут они долго, а эти, вон, старые, а всё туда же. Не знаю, может, у нас и ходят, но от них так сильно противно мне никогда не было. Или всё вместе просто: бабы эти на обложках, и дед этот сзади. Не знаю. Домой сильно захотелось. Кисло тут и совсем неинтересно, – Андрейка ковырял прутиком землю.

Ванька никак не мог понять смену настроения.

– Погодь, ну ты ж сам хотел разведать, чего там, где дома были – а теперь чего с тобой?

– Да не знаю я! Дед мне, наверное, не понравился очень.

– Слушай, а может, тебе, вообще, тут не нравится, а? И это, как подумаешь, во что наша деревенька превратится, так вот и сразу и фиговое настроение, а?

– Чего ты разакался? Может, и так. А ты, вон сам, не расстроился после того, как кладбище не нашёл, когда один сюда лазил? Вот то-то и оно! А как сюда снова захотел после морей своих? Тоже ведь не от радости большой, наоборот. Чего ж ты от меня хочешь?

Ванька, оглашённый таким напором, притих. Зашевелились братья, открыла глаза Таня.

– О, вы уже пришли, а чего ж нас не толкаете? – она попихала Антона, тот замычал, но глаза продрал.

– Чего толкать-то? Дрыхнете и дрыхнете. Андрейка, вон, вообще, никуда больше не хочет, домой только, – кивнул на смурного друга Ванька.

– Чегой-то? Андрюшк, ты чего? – спросонья Таня подобрела, но понятия действительности полного сразу не обрела.

– Да ничего! Не пойду я в ваши книги. Тут обожду.

Она пожала плечами, руками пытаясь расчесать волосы. Братья рядом присели, потягиваясь и позёвывая.

Они ещё полазали немного в овражке, осматривая окрест на предмет знакомых черт, выискивая привычные приметы. Радовались, когда находили, расстраивались горам всякого хлама и общей замусоренности. Андрейка полёживал на месте, погружённый в невесёлые думы.

– Может, уже пора? – предложила Таня.

Ванька взглянул наверх – солнце, действительно, уже поднялось.

– А чего, пойдём, попробуем. Дрюх, пойдёшь? – предложил. Тот покривился, хекнул, сплюнул, но встал. – Ага.

Они потянулись наверх из оврага, по асфальтированной дорожке мимо гаражей вышли сразу к дороге. Через неё виднелся магазин.

– Эти, что ли, книги твои? – кивнула Таня.

– Угу. Пойдём?

Они робко подошли – открыто. Звучала какая-то песня. Пели не по-русски.

– По-французски поют, – деловито пояснила Таня.

– Да откуда тебе знать?

– У меня дома пластинки есть с музыкой заграничной. Дедушка с фронта привёз.

Ребята с сомнением покачали головой, но упорствовать не стали.

– Давайте зайдём, что ли? – Ванька набирался решительности.

– Боязно чего-то, – выразил опасения Антон.

– Ага, мало ли чего там, – вторил ему брат.

– Ладно, чего трусить-то? Пошли! – Андрейка рванул на себя дверь и шагнул внутрь. Следом протиснулся Ванька, а потом уж и остальные.

Ванька толкнулся в спину остановившегося друга. Тот, утратив первоначальный порыв, замер истуканом.

– Чего ты? Давай, проходи, – зашипел Ванька.

При входе стоял дяденька в костюме, чуть поодаль кучковались женщины в юбках и жилетах, такая у них была форма.

– Здраассте, – чуть заикаясь, пролепетал Ванька. Подтолкнул друзей. Те тоже поздоровались еле-еле. Козины, вообще, лишь рты пооткрывали – им хотелось исчезнуть отсюда поскорее.

– Здравствуйте, ребята. Проходите, что вы там столпились? – тётенька в очках была дружелюбна. Удивлённо разглядывала ребят. Остальные служители осматривали вошедших и вовсе подозрительно. Особенно пристально вглядывался «костюм».

Ванька, схватив за руку Таню, прошмугнул внутрь. Братья не выдержали, прыснули на улицу, шепнув Андрейке: «Будем в овраге, где были». Тот кивнул и деловито пошёл следом за Таней.

И всё. Ванька сразу пропал, растворился в корешках, названиях, авторах и книжных полках. Вертел головой, никак не мог зацепиться за что-то конкретное. Сокровища обрушились на него в изобилии, он потерял понятие, чего вокруг и как. Таня же спокойно вместе с Андрейкой стала ходить по рядам, неторопливо разглядывая шкафы. Тётенька в очках пожала плечами, да оставила подростков в покое.

Наконец, Ванька нашёл, что ему надо. Он схватил книжку «История России» и аккуратно, дрожащими руками стал листать. Энтузиазм и восхищение обилием книг быстро сошли на нет. Глаза наполнились тревогой, лоб совсем не по-детски наморщился.

Андрейка же, наоборот, будто скинул своё плохое настроение, нашёл себе развлечение – книжка с картинками про танки.

Таня же продолжала кружить вокруг, никак не найдя себе интересного пристанища.

– Таня! Иди сюда! – зашептал из угла Ванька, держа в руках здоровенную книгу.

Та неторопливо подошла к нему.

– Чего ты, как змея? Нормально нельзя позвать?

– Нормально?! Ты посмотри, чего творится… Нормально, – он был весь всклокочен и вроде как дрожал.

– Чего ты там увидал?

– Да вот же, смотри, тут всё, чего после нас… ну, после того времени, нашего было. Аа, чёрт! Мы ж вам не сказали… Короче, сейчас на дворе, не падай в обморок только. Сейчас две тысячи тринадцатый год! Пятьдесят один год после нас!

Таня несколько криво улыбнулась. Хихикнула.

– Ладно врать-то!

– А чего мне врать? Тебе мало, какой всё кругом другое? Это что, думаешь, за десять лет такое делается?

– А откуда ты взял? Да так точно – пятьдесят один год, чего не сто?

– Газеты мы видели, вот откуда! – Ванька продолжал говорить возбуждённым шёпотом. – В общем, вот, две тысячи тринадцатый и всё! И вот, гляди, учебник по истории.

– И чего в учебнике? – Таня почувствовала внутри нехорошее. Заворочалось, набухло.

– Фигня полная, вот чего… Смотри, вот наше примерно время. Тут вот про Хрущёва, двадцатый съезд – это как раз мы недавно проходили. У вас тоже было? Ну вот. Тут про это, значит. Потом Брежнев будет главным… Вроде есть такой. Но это всё цветочки, – Ванька нервно хмыкнул. – Дальше я тут полистал… А! Вот тут интересно – Олимпиада у нас будет… ну, была. В восьмидесятом году.

– Это чего, тридцать лет мне когда?

Ванька посчитал:

– Ну да, тридцать. Да какая разница! ОЛИМПИАДА! Понимаешь? Только не всё понятно – там не все приехали, американцев не было. Чего-то там с Афганистаном связано, я не вникал. Дальше пролистнул. И вот тут, скажу тебе, полный крантец! Всё, капут. Гляди.

Ванька раскрыл учебник пошире, они уже сидели на корточках, уткнув головы в книгу.

– Ага, вот, – Ванька тихонько забубнил, зачитывая. – 26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ, тем самым официально распустив Союз ССР и его институты власти. Поняла? – Ванька тяжело дышал, будто не абзац прочитал, а стометровку пробежал.

Таня взяла у него книгу и вдумчиво, шевеля, порой, губами перечитала. И ещё на других страницах поглядела. Оторвала взгляд от книги, уставилась невидящим взором в стену. Тут подошёл Андрейка.

– Ну, чего вы тут расселись? Пойдём, может, уже? Надоело тут шляться, – не добившись ответа, Андрейка тоже присел. Чего вы контуженные какие-то, а?

Таня молча сунула ему раскрытый учебник. Он поглядел вопросительно на неё, на Ваньку и что-то в их лицах подсказало не задавать лишних вопросов. Он стал читать. Крякнул. Хмыкнул. Выругался. Оторвал глаза от текста.

– Ну, охренеть, дорогие товарищи. Чего я ещё могу сказать. Страну, выходит, нашу похерили. И вот теперь тута полицаи и ходют.

Вдруг он резко изменился в поведении. Заозирался, придвинул голову друзей к себе поближе.

– Тикать надо поскорее. Тикать! Ежели они СССР порушили, то… Знаете, чего фрицы с пленными делали?

– А причём здесь фрицы и пленные? – изумился Ванька.

– А притом! Те тоже Союз хотели с землёй сравнять, да не вышло, кишка тонка оказалась. А у этих вот, – он потряс книгой, – получилось. И чего, как ты думаешь, они будут делать с теми, кто советский остался, а?

– Да ладно тебе, мирные граждане тут вроде кругом… – Ванька неуверенно огляделся.

– Вроде… а вспомни того алкаша. Ведь он совсем не наш алкаш, не советский. Не, братцы, двигать надо домой. Я ж сразу тебе сказал, что фигово здесь. Лучше уж там, где Сёмка был. Там мне так неприятно не было. А здесь – так и ждёшь подвоха на каждом шагу. Давай, смываемся.

– Так я не до конца даже этот учебник проглядел. Тут, вон, ещё, – Ванька перехватил книгу, – до две тысячи десятого.

– Ну, как хочешь, можешь тут торчать, а лично умываю руки. Тань, ты со мной?

Таня, немного приглушённая (который раз уже в этом непонятном Мире), смотрела на друзей, мало чего понимая.

– Я?

– Ну, ты, ты! Есть тут ещё разве Тани другие кругом? О! Будете телиться вечно! – Андрейка приподнялся.

– Ладно, стой. Вместе пойдём.

Они тихонько стали пробираться к выходу. В магазине уже появился народ. Люди ходили, выбирали, вчитывались и вглядывались. На выходе мрачный «костюм» снова внимательно пригляделся к ребятам, хмуро осмотрев с головы до ног.

Друзья по стеночки протиснулись к дверям, а дальше стремглав выскочили на улицу.

– Ффух! А то будто воздуха уже не хватать стало, – выдохнул Андрейка. – Не, домой, домой!

Все вместе шустрым шагом, мелкими перебежками добрались до оврага. Подошли. Сверху услышали голоса.

– Кто это? – глухо спросила Таня.

Ванька подошёл поближе к краю, заглянул через ветки.

– Мужики какие-то… Похоже, разливают. А братанов нету.

– Вот так и знал ведь, – Андрейка сплюнул. – Лопухи! Где их теперь искать?

– Может, рядом где-то тут заныкались?

– Да они ж, ежель струсят – ищи-свищи, – махнул безнадёжно рукой Андрейка.

Алкаши же, заслышав рядом шум, сами примолкли, стали вглядываться в кусты.

Ванька зашипел на друзей.

– Давайте вдоль оврага туда, вниз пройдём, может, чуть дальше заховались? – тихонько предложил он.

– Да… фиг их найдёшь, – махнул вновь рукой Андрейка. – Ладно, пойдём, чего сидеть? Тем более не охота с этими дела иметь, – он кивнул вниз, откуда уже собирались вытолкнуть гонца, разобраться, что за шум.

Они, пригнувшись, проскочили «опасное место», спустились в овраг, пошли по низине в сторону пруда. Присутствия братьев не ощущалось.

– Может, они к плотине пошли, а?

– Да они у нас плутают, когда мы чуть в сторону отойдём. Где им тут чего-нибудь найти!

– А мы им рассказывали, как отсюда, вообще, вылезать, а? Чего-то я позабыл?

Андрейка пожал плечами. Ванька посмотрел на Таню.

– Как же надоели ваши эти «отсюда», «туда»! Надоел этот мир твой кривой, где и страны нашей нет! Людей только корёжим твоими этими переходами, – Таня неожиданно психанула, возмущения выливая то на обоих, то конкретно на Ваньку. – Вот и братьев… где их теперь искать?!

Ванька обалдело глядел на неё.

– Э, Митрофанова! Ты придержи коней! Не ты ли обидки кидала, когда мы тебя брать не хотели, а? А теперь, выходит, мы и виноваты? Ты за базар отвечай, я ведь не погляжу, что ты девчонка! – вступился Андрей.

Таня и так возбуждённая, вспыхнула, на глаза накатили слёзы.

– Ребят, ну хватит, ну чего вы? – умоляюще сказал Ванька. – Не хватало нам ещё тут разругаться. И так дело табак, а ещё вы добавляете. Тань, понятно, что всем нам не по себе, но чего ты, действительно, а? Вернёмся, тогда обвиняй, а сейчас лучше спокойными быть. Ладно, а?

Таня, на вид уже несколько виноватая, кивнула, закусив губу. Ванька глазами показал Андрейке, чтобы тот потерпел, девчонка же, мол. Тот покачал головой.

– Ты, Митрофанова, конечно, авторитетный у нас «пацан», но всё же и края, они для всех имеются. Мы за тебя, в конце концов, перед Коляном впрягались.

– Ладно, хорошо. Она уже и так вся не своя, – Ванька помолчал. – Это. Надо братьев находить и сваливать к чёрту отсюда, – решительно добавил после паузы. – Пошли к пруду, там по берегу к плотине. Будем надеяться, что они сообразили. Только это, давайте через кладбище пройдём. Ну, точнее через то место, где оно было.

И пошли дальше. Кладбище было через дорогу, они перебежали, продолжая высматривать Козиных. Народу кругом уже было прилично, на них поглядывали, но без сильного любопытства. Они забежали в березняк.

– О, как чувствовал ведь! – Ванька, торжествуя, указал пальцем чуть дальше на большое дерево. Под ним притулились оба брата. Саша привалился к берёзе, Антон чего-то копошился рядом. Друзья рванули к ним. Подбежав, увидели кровь и рваные штаны на Саше.

– Фига се! Чего тут с вами?

– Да местные тут обалдели совсем! Лётают на каких-то штуках, не видят никого! Мы, это, из магазина выбежали, в овраг. Чутка посидели – раз! Мужики спускаются, мы дальше рванули.

– Так рванули, что через дорогу перебежали? – Ванька оглядывал израненного Сашу. Нога была изодрана, ладони кровоточили тоже. – Прямо на асфальт завалился с ходу? – тот кивнул. – Надо ж промыть. Сань, ты идти сможешь? – Тот кивнул. Ему было больно, и разговаривать ему было сложно, только и кивал. – Давайте сейчас побыстрее к плотине, там домой. А уж на месте и промоем. А тот тут и вода, небось, грязная.

– Так это… рванули мы…

– По дороге расскажешь. Айда! – Ванька помог встать Саше, тот захромал. – Мда… Давай, опирайся на меня.

Ванька подхватил друга с одной стороны, Андрейка с другой. И они поковыляли к плотине.

Все запыхавшиеся, раскрасневшиеся, они приплелись к плотине. Саше было худо. Он был бледен.

– Неважнец ему. Придётся в травмпункт в Ленино тащиться. Всё, пошли нельзя больше ждать.

4

Этот переход не прошёл бесследно. Кому прилетело ремня, кто на койке провалялся неделю, а у Ваньки был серьёзный разговор с отцом. Пётр пытался выудить из сына, чем таким они занимаются, однако малой ушёл в глухую оборону и ничего секретного не выдал. Хотя ему ой, как хотелось поделиться. С друзьями уже было переговорено, но братья Козины и слышать ничего больше не хотели после того, как Саша был весь изранен местным парнем на непонятной доске с колёсиками. Точнее не сами парнем, он Сашу сбил на всё ходу, а там асфальт, яма… Таня стала какая-то тихая, а Андрейка плевался и махал рукой на это неприятное будущее. Стремились забыть. Вот только Ваньке покоя не было.

– Ты чего, Ванюшка, последнее время кислый ходишь? Отец внушение сделал? – одним вечером, уж росил вовсю август тёмными ночами, дед Андрей подсел к внуку, скучающему на завалинке.

Ванька кивнул, рисуя прутиком узоры на пыльной земле.

– Ну, так это… Так и до?лжно же, а? Я б ему за такие дела ремня всыпал!

– За какие дела, дед? – Ванька буркнул обиженно.

– Как за какие? Вона, с Сёмкой с этим чего приключилось! А Сашка Козин израненный весь, а? Да и вся ваша компашка смурная теперь ходит, ни от кого слова не добьёшься. Понятно дело, что родителям твоим волнительно. Чего ж обижаться, а?

– Да я не обижаюсь, дед. Не обижаюсь. Просто грустно как-то… Знал бы ты, – вырвалось у Ваньки, он сразу осёкся. А дед слух имел хороший.

– Ага, значить, есть чего там за душой-то, а?

Ванька покачал головой, ушёл в отказ.

– Не хочешь говорить, заставлять не буду. Только чего в себе носить?

Ванька будто вынырнул из тёмной воды, вскинул лицо, вгляделся в деда.

– А ты не разболтаешь?

– Тю, Вань! Партизаны, они бывшими не бывають! Обижаешь. Могила!

– Да не, не буду говорить, подумаешь, что я чокнулся или башкой где ушибился, – снова понурился Ванька.

– Э, внучок. Тут такие дела сейчас творятся, что всё небылицами кажется. Так что уж, давай, вещай. Я послушаю.

И Ванька решился. Рассказал всё. Поведал и про плотины, и путешествия свои с деталями и в красках. Про Сёму рассказал. Подошёл к главному. Дед слушал молча, глядел вдаль, ничем не выдавая своей реакции.

– И вот зашли мы в книжный этот. А страшно – жуть. Братаны так и слиняли – от этого, кстати, с Сашей и случилось… это вот… А в книжном я не сразу, но нашёл нужное мне – про историю современную. Ну, за двадцатый век. Понятно, всё там любопытно, хоть и крупные детали лишь обозначены. Там Олимпиада всякая, генсеки… Ладно. И, представляешь, дед, нету там нашей страны, нету! – с отчаянием воскликнул Ванька, поблёскивая глазами.

– Как так нету? – будто очнулся дед Андрей.

– Да кто его знает, как! Не успел я толком понять. Но чёрным по белому написано, что прекращает существование СССР. Из республик страны отдельные получились. А чего там дальше было… будет, я не успел. Решили драпать поскорее оттуда. Там же полицая разгуливают. Мы и слиняли, хорошо ещё братанов нашли.

– Да… Дела… Понятно, чего ж тут не загрустить. Профукали, значит, гады? – дед сразу, безоговорочно и без лишних вопросов поверил внуку. Поверил, и даже не сказать, чтобы поразился. Возмутился, рассердился – но не удивился. – А я ведь говорил, что Никитка это толстомырдый до добра не доведёт. Сначала на Сталина навалился, потом на хлебушек! А там, значит, уже и страны не осталось. Вот ведь сволочь какая выискалась, – совершенно не стесняясь внука, понёс крамолу. Ванька изумлённо глядел на распаляющегося деда.

– Да там после Хрущёва ещё были… я не запомнил.

– Были! Конечно, были! Да только он у нас культ личности развенчал. Вот с него зараза и пошла. Не, Ваньк, надо чего-то делать. Я помру, а тебе жить! Детям твоим жить. А чего там? Там полицаи, автомобилей тьма и всё коробками жилыми огромными заставлено? Разве ж это жисть?

– Так ты сам же говорил, что деревню по любому ликвидируют!

– Говорил! Говорил! Только ведь по-людски можно сделать, а можно вот… как ты рассказал.

– А чего делать-то, дед?

– Знаю, знаю, с чего всё началось. Кольцо это поганое накинули на нас, вот оно нас и удушит.

– Какое кольцо?

– Да вот эту, дорогу кольцевую как заделали, так всё и началось.

– Что началось?

– Да много, чего… Жизнь наша деревенская, в первую очередь, кончилась, Ванюшк. Эх… Может, и правда, в Сибирь тебе податься, а? – уже задумчиво, будто и не Ваньке адресуя вовсе, сказал дед.

После разговора с дедом, Ванька всё порывался сходить ещё раз, «последний». Но всё не складывалось, да и решимости не хватало. А когда, наконец, уже в октябре, он полез привычным маршрутом (борисовские давно всё позабыли, у них теперь были другие развлечения, – драка с мальчишками из Братеева), то ничего у Ваньки не вышло. И так залезал он, и эдак. В ту сторону и другую, ничего не выходило. Рискуя заболеть, он весь вымок в этих блужданиях по мелководью, но так и не добился перехода. «Да, видимо, кончился запал… Знать, так тому и быть», – вынес вердикт Ванька, и продрогший, поплёлся домой. «Собственно, а чего я ещё хотел узнать? Главное понятно ведь… Только как с этим жить?».

– 1969. Сибирь

1

– Э, Ванёк! Хорош филонить! – прикрикнул на Ивана Шихов, пуча, будто от натуги, свои навыкате глазки.

– Задумался, – Иван продолжил долбить лунку. Закладывали взрывчатку.

– Задумался он! А когда взрывать будут, тоже здесь задумаешься? Смотри ведь, никто не окликнет. – Шихов строил из себя командира.

– Вот ведь послал Бог бригадира, – вполголоса буркнул Андрей Федотов, отбрасывающий камушки.

– Да пёс с ним.

– Так-то оно, конечно, так, а работать с ним не шибко удобно.

– «Шибко», – передразнила Оля Орехова, проходившая мимо. – Вот он, оплот деревенской словесности!

– Хочу напомнить, Орехова, что мы – москвичи, в отличие от некоторых, – не остался в долгу Андрей. Иван молчал, витал где-то, но от долбления уже не отвлекался.

– Ой-ой, знаем мы эту вашу «Москву». Куры, гуси и картошка за домом.

– Слушай, ты чего хочешь, а? – Андрей воткнул лопату и стал вытирать руки.

– Ой, всё-всё! Ухожу. А то грозные «москвичи» меня поколотят. – Она повернулась и стала удаляться, демонстративно виляя задом. – Шибче надо работать, шибче! – смеялась она, исчезая в деревьях.

– Вот ведь баба вредная, – злился Андрей.

– Ты чего сегодня неспокойный такой, а? – словно очнулся к реальности Иван.

– Да нормальный я.

– Ага, нормальный. На пучеглазого реагируешь, на вертихвостку эту.

– Надо ей сказать в следующий раз, что с её фамилией она наверняка родом из наших земель, – улыбнулся, наконец, Андрей.

– Ну, так себе подколка, – подмигнул Иван, и они продолжили работать.

Сразу после сессии они вдвоём пошли и записались в стройотряд. «Пора уже! Полентяйничали в прошлом году…», – подгонял Андрея Иван. Да тот и не сопротивлялся – второй курс, они перестали быть перваками, скоро уже и в старшекурсники перейдут. Пора. Конечно, Таня Митрофанова увязалась за ними. Андрейка покривился, Иван смутился, но запретить они не могли. Ещё с их курса отправились несколько ребят. И одна девочка – Оля Орехова, невысокая изящная брюнетка с едким характером.

«И чего мне с ними делать?», – разлился мыслью Иван, лёжа на койке после отбоя. Сон не шёл, и мысли активно бурлили в неуставшем мозгу. А подумать было, над чем. Когда ты объект воздыхания таких девиц, которые сами охмуряют десятки парней, то задумаешься поневоле.

С Таней так и не складывалось ничего – как дружили с детства, будто стесняясь друг друга, так и продолжили дружить. Он в старших классах ушёл в учёбу и спорт, на девочек не распылялся. Она упорно следовала за ним: он в МЭИ, она туда же; он на лыжи, она сдала на первый разряд; он в турклуб, она там секретарём. Вот и в стройотряде она рядом. Он не избегал её, нет. Он чувствовал, что то чувство, что зашевелилось ещё тогда, в детстве никуда не подевалось. Но непонятно откуда взявшаяся недооценка самого себя не позволяла ему обратить свои симпатии в ухаживания. «Не, не моего полёта птица. Вона, даже в этой брезентухе она тут первая королева. Не говоря про старшаков, прорабы, увиваются. На кой ей я…» А Таня смотрела на него своими огромными глазами и горько усмехалась. Они перебрасывались ничего не значащими словами, поддерживали друг друга – и всё, будто стену вкопали, да колючей проволокой обнесли.

А тут для усугубления прилипла эта желчная Оля. Вот от неё хода не было. Отпускала свои шуточки, злилась, иногда и хамила откровенно. Доставалось и Андрею – друг всегда рядом, его и задевало. А иногда адресовалось и прямиком Андрею. Тем не менее, Ивану Оля эта нравилась. И в противовес тому родному, надёжному, но откуда-то из детства чувству к Тане, Оля будила в нём нечто новое, взрослое.

«Все беды от баб. Гадость ведь какая подумается… Но так-то я, конечно, отвлекаюсь на них. Так можно и травму получить. И совсем даже не душевную, а вполне осязаемую. Придавит камушком каким, или дерево по котелку треснет… Не, надо завязывать с девицами», – резюмировал он, будто многоопытный ловелас.

– Чего ты там всё ворочаешься? – недовольно буркнул сонный Андрей.

– Э, хорош болтать! – зашуршали из угла многоместной палатки.

– Да сплю я, сплю! – шепнул Иван и, повернувшись на другой бок, почувствовал, что, действительно, засыпает. Принял решение и успокоился.

2

С утра полило. Верхушки сопок отхватило низкими облаками, и низкая вата цеплялась за кедрачи и лиственницы. Мигом образовалась хлюпающая грязь, камни стали сколькими. Сырость быстро распространилась по палаткам, одежда стала волглая, кругом зашмыгали носами.

Сидели под навесами, завтракали. Гора пшёнки дымилась в алюминиевой миске. Иван смахнул каплю с носа, сунул в себя ложку горячего.

– А масло где? – возмутился сидящий рядом Андрей.

– К завхозу вопросы, кончилось масло вчера ещё, – отбрил претензии повар.

– Отощаем, – пробубнил с набитым ртом Иван. Глаза улыбались. Погода погодой, а настроение у него сегодня было что надо. Решение «по девкам» принято, и грустить не о чем. «Поработаю сегодня в удовольствие, погода шепчет».

– И так дрыщ, куда тебе, – вставила Оля, ковыряясь ложкой в миске. – Как вы, вообще, с таким удовольствием это наворачиваете? – глядела на уминающих парней.

Рядом сидела и Таня, она скромно, но тоже с аппетитом поедала завтрак. После слов Оли стала загребать ложкой побольше, демонстративно запихивая «вкуснятину».

– Кто не работает, тот не ест, – отреагировал Иван на колкость Оли, выскребая остатки. Заржали с Андреем. Оля открыла рот ответить, но быстро не придумалось, и она смолчала.

Тут появился из административного барака Шихов.

– Так, сегодня на работы в створе требуется бойцы.

– О! Мы хотим, – сразу дёрнулся Иван.

– Желтоваты вы для таких работ, тут опытные товарищи требуются.

Но опытные товарищи были неактивны, и Шихов записал Ивана с Андреем.

– Кстати, говорят, что нормальный люд в бараках не живёт, им в Черёмушках дома настроили, – умывались после завтрака, сплетничали.

– Так то нормальный, а мы кто – студни всего лишь. Да ладно, жарища бахнет, у них там ад в этих бетонных коробках. А у нас тут тишь, романтика.

– Ага, жарища! Вон, в палатке хоть выжимай, а только первый день дождит. А тут, говорят, по нескольку дней тучары залипают.

Народ уходил на работы, лагерь пустел. Таня задержалась, застывшим взором упёрлась сопку напротив лагеря. Иван, залезая в кузов транспорта, глянул на её печальную спину, вздохнул.

– Танюш, вечером в кино идём? – не удержался, крикнул; сам понял, что вчерашние решения вновь перечеркнул.

Она вздрогнула и обернулась посветлевшим лицом.

– Ты чего, дурень, делаешь? – Андрей схватился за борт – машина тронулась. – Сейчас Ольга озвереет – она же слышала всё. Или ты чего, решил что ль?

– Да само вырвалось, уж больно грустная она, – покачал головой, досадуя, Иван.

– Вот и будешь теперь разгребать. Сам. Мне и так за тебя прилетает постоянно.

Иван не ответил, понуро спрятался под капюшон штормовки.

Тайга пахла мокрым. Кругом всё посерело, осенними тонами заштриховав зелень. Шуршало и капало, скрадывая остальные звуки. На дороге мигом образовались шоколадные лужи. Земля принимала на себя небесную влагу.

Зилок раскачивался и поскрипывал, разбивая лобовым стеклом капли.

– Хорошо хоть близко ехать, а то всю кашу можно расплескать, – отметил качество дороги Андрей. Машина подтверждая, ухнула вниз и уткнулась бампером в камень. Ребята кувырнулись к кабине.

– Держи, держи кашу! – потирая плечо, поднялся Иван. Андрей держался за голову. – Крови нет?

– Да вроде нет, но шишак будет.

Из кабины матерился Витя, но не вылезал, разглядывая в открытую дверь масштабы озера, в которое бухнулась машина.

– Вот ведь, в душу-мать, не было такой ямы! Не было! Едрёна вошь! Всё, парни, пёхайте дальше сами, я буксир буду ждать, – сказал он ребятам.

– Да уж понятно. Тут близко. Вызвать кого?

– Да скажите, но, наверное, проезжать будут, вытянут.

– Ладно, скажем, что застрял, пусть сами думают.

– На то и начальство.

– На то…

– Вы уж это, парни, простите… набили шишки-то? Я вроде аккуратно, но чего вымыло тут, как ни старайся… надо заплатку делать, а то ещё народ сыпется.

– Ладно, чего уж. Почапали мы. Бывай.

Они пошлёпали по склизкой дороге, бухая сапогами по камням и песку. Идти оставалось около километра, и уже слышались сквозь шум дождя скрежет экскаваторов и грохот самосвалов. Шли молча в темпе, разогревая озябшие организмы.

– Потеплело, что ль? – Иван выглянул из-под капюшона на смурное небо.

– Шагаем быстро, вот и потеплело, – ответил Андрей. Они подходили. Лес оборвался, дорога вывалилась к реке.

Енисей двигался махиной, широкой полосой мчал воды туда, на север, в Карское море. Иван остановился, в очередной раз, поразившись мощи великой Реки.

– Да… такая ширина, и так быстро течёт! Стихия!

– И эту стихию перекроем напрочь! – хмыкнул Андрей.

– Перекроем. Как пить дать. Ты только представь: будет нависать двести метров стена.

– И на хрен с той стороны затопит всё.

– Ну, во-первых, там горы, так что тут тебе не Братск; во-вторых, тут уж надо считать: последствия негативные, последствия позитивные. Ведь погляди, энергия от ГЭС она самая… самая такая невредная, что ли. Не жжём ничего, отбросов нет. И пока вода будет, будет и электричество. Да, деревни надо перенести. Вон, даже городок цельный, Шагонар, говорят, затопит. Полосу тайги затопит. Климат изменится. Река свою природу потеряет. Это всё грустно, печально, согласен, – Иван замедлил шаг, разговаривая вроде с Андреем, на самом деле, дискутировал с собой, уминая внутренние противоречия. Андрей хмуро топал рядом, не нарушая монолога. – Но ведь без энергии ничего и не сделаем мы, человеки! Ни шиша не сможем! Пока вот это лучшее, чего есть. Атомные, они, конечно, круты. Похоже что это будущее. Но там ведь такие отходы ой-ой! Неизвестно ещё, как оно потом откликнется. А тут да, природу под себя подминаем, корёжим. Но ведь не безвозвратно всё! Устаканится – озеро, считай, получится. Сколько таких озёр в горах бывает? Сель сошла, обвал – бац! Озерцо. Поначалу переходной процесс, притирается стихия. Сложно. Люди опять же привыкшие. Но потом, а? Должно всё в колею войти, будто так и было. Главное, подойти тщательно, не халтурить. И потом энергию куда надо пускать, не разбазарить.

Он себя, наконец, уговорил. В очередной раз. И уже бодрее пошёл к каморке управления. Андрей, усмехнувшись, не отставал.

– Куда надо пускать… А если полицаи, а? – буркнул он тихонько, но Иван услыхал. Резко обернулся, сразу потемнел лицом и обвис плечами. Что-то захотел сказать, да смолчал и так, кислый, зашёл в здание.

К полудню дождь не ослабел ни на чуть-чуть, наоборот, припускал иногда мощным ливнем. Вода в реке была пока прозрачная, лишь там, где в неё сгружали кубометры гранита из кузовов, там мутнела, завиваясь водоворотами.

– Половодье будет, ага, – Иван сидел вверху столба, крутил провода. Андрей под ним возился с предохранителями. Сегодня они были за монтажников. Дело было не особо искусное, но требующее аккуратности и ловкости. Ребята за несколько недель себя зарекомендовали с лучшей стороны, и допустили их на эти работы с лёгкостью.