Текст книги "Дорогой плотин (СИ)"

Автор книги: Андрей Ваон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Погодь! Самое главное, знаешь, чего?

Андрейка уж поднялся с порожка, отряхиваясь:

– Ну, чего?

– Мне так чётко привиделось, что если через плотину пройти нашу, то дома эти все и увидишь. Вот чего! – выпалил Ванька и сам испугался того, что произнёс.

– Да, Ваньк. Ты, понятно, что заболел сильно, но уж ерунду-то всякую теперь не разводи тут. Ладно, пошёл я. Бывай!

Ванька глядел в спину удаляющемуся другу, но уже не видел его. То, что видел, потерял среди мыслей и дум. Уже который день не давала ему покоя эта идея – пройти через плотину.

«Как выздоровею совсем – обязательно попробую», – решил он, и немного успокоился.

Ещё до мая он окончательно окреп, пошёл в школу и включился во все мальчишечьи дела, которые поглотили его с головой. Поначалу он постоянно пытался улучить момент, чтобы прошмыгнуть через плотину, прямо по водосбросу, как и привиделось ему во сне. Но то был удобный случай, но вода ещё шла весенняя, бурная. То, вода спа?ла, но ребята рядом были. То просто некогда было туда сбегать. Постепенно мысль эта, съедающая его по началу, начала слабеть и тухнуть в повседневных заботах. А уж когда грянул праздник, то и вовсе «плотинные» мысли заслонились насущным.

5

В окне лишь слегка начало сереть, а Ванька уж вскочил – он всю ночь ворочался, и волновался. На стуле висела с вечера выглаженная рубашка, на ней алел галстук. Он посидел на кровати, послушал. Тишина. Никто ещё и не думал вставать. Тут он совсем разволновался и ринулся в комнату родителей.

– Пап, пап! – громко зашептал он, слегка поталкивая отца. Тот заворочался.

– Ваньк? Ты чего?

– Так на демонстрацию проспим!

Пётр сразу вскочил и схватил часы.

– Так ещё четыре только. Ещё часок можно поспать, – и завалился обратно на кровать.

Ванька не успокоился и пошёл уже к деду. А дед как раз не спал – он начищал свой Орден. Ванька, заворожённый, замер. Он обожал эту первостепенную награду, он забывал обо всём на свете, когда дед доставал его.

– Ага, тоже не спиться, пацанёнок? Хороший сегодня день, чтобы долго спать, хороший. Сходим.

– Дед, а расскажи про войну, а?

– Чего ж тебе рассказать?

– Ну, как партизанили вы.

– Да… мало уж, кто в живых остался. Мы ж не молодые все были уже тогда. Потом голод, болезни, плен. Мало осталось, мало. Великая победа была, но и горе тоже великое, – дед Андрей затих и затуманился взором. Ванька не решался тревожить. Он всегда затаённо слушал рассказы деда о войне – ведь они были очень редки, эти рассказы. И отец совсем про войну не говорил, хотя тоже имел награды, успев зелёным юнцом дойти до Берлина. Тяжелой поступью прошлась Война по советскому народу, оттяпав кусок и у Мельниковых. Война была темой священной. И лишь в редкие дни Ванька слышал в разговорах отголоски тех трагических и героических дней. От бабушки и от дедушки.

– А расскажешь, как мост с танками взорвал?

Дед, оторвавшись от нелёгких воспоминаний, улыбнулся:

– Расскажу, Ваньк, расскажу. Как стопарь махану, и не такое расскажу, – он заскрипел, смеясь.

Тут уже и остальное семейство зашевелилось, разбуженное неспокойными родственниками. Бабаня сразу пожурила:

– И что вы всех перебудили, окаянные?

Собиралась колонна отца возле института. Народу толпилось прилично. Ванька с Андрейкой держались рядом, озираясь на взрослых. Особенно волнительно было Андрейке – он взирал уважительно на награды Ванькиного отца и деда.

Прежде, чем колонна двинулась, отдельные граждане успели опрокинуть по стаканчику. А то и по два. Но и без этого царило радостное возбуждение. Готовили транспаранты и флаги. Вскоре пошли. Мальчишкам всё это безумно нравилось. Они были возбуждены своей особой радостью, непонятной взрослым. Их распирала гордость. Это было не чувство толпы, это было ощущение коллектива и плеча товарища.

Но вдруг Ванька омрачился. Он отрешился от событий и ушёл в себя. Вбуздораженный Андрейка не сразу заметил, что друг его поник. Только позже ткнул его локтем.

– Ты чего?

– Да так… чего-то подурнело.

Тут на сына обратил внимание и отец:

– Вань, что случилось, а?

– Да ничего особенно, видать, болезнь ещё не совсем отпустила.

– Э, брат! Тогда домой нам надо ехать!

– Как домой? А гуляния… – разочарованно спросил Андрейка – так роскошно начавшийся Первомай рисковал закончиться зелёной тоской в деревне.

– Не, пап, нормально всё ж, говорю. Так чего-то слегка, – отнекивался Ванька, сам нежелавший возвращаться раньше вечера.

Но весь день он так и ходил смурной, лишь изредка озаряясь настроением праздновавших москвичей и гостей столицы.

Вечером они вернулись все вместе, и слегка подвыпивший дед тоже был с ними.

– Ну, что, Ваньк, про мост рассказать? – он был уже готов рассказать и не только про мост, вот только внучок витал где-то далеко и грустил мыслями. Но Ванька кивнул. – Ага. Морозец, значит, вдарил только вот-вот…

А грустить Ваньке было от чего. Только мэишная колонна объединилась с бауманской, как в мозг возвратилась та картинка, что мучила его мозг во время болезни. Слегка позабытая, она выпорхнула вновь. Яркая и отчётливая. Тоже была демонстрация. Тоже шёл народ. Только флаги были какие-то странные, и люди были непонятные. И… и вот эти многочисленные «и» поразили его самые глубины души, не дав насладиться праздничным настроением.

6

– Ты чего сразу после парада скис? – спросил Андрейка по дороге в школу на следующий день.

– Слушай, Андрейк, а давай всё-таки слазаем под плотину, а? – вместо ответа Ванька задал свой вопрос.

– Под плотину? В Борисово, как тогда? – нахмурился друг, вспоминая давнишний разлад.

– Да не, под нашу, Шипиловскую, – с горячностью ответил Ванька.

– А, ты снова про видения свои, что ли?

Ванька кивнул.

– Тю… – Андрейка махнул рукой.

– Ну, Андрюшк, ну, давай, а? Чего тебе жалко, что ли? – Ванька начал упрашивать. Один он боялся не справиться с плотиной. – Или ты боишься? – прибегнул к нечестному приёму.

– Я?! Боюсь? Ты, Ваньк, ляпнешь же! Чего там бояться-то? Воды этой скользкой, что ли?

– Так это… всякое говорят, что дух Гамсона там летает, может в воду столкнуть.

Андрейка рассмеялся, но так, не очень уверенно. Все они были смелыми пионерами, но попробуй тут, победи предрассудки, которые с раннего детства вбиваются старшими поколениями.

– Ладно, схожу я с тобой, – великодушно одобрил Андрейка мероприятие. – Только объясни тогда уж, чего это даст?

Ванька с готовностью пустился в объяснения.

Что видение было связано с прудами и плотиной, что всё превращение их деревни через плотину связано.

– То ли сверху вниз надо пролезть, то ли снизу вверх…

– Эх, Ваньк, привиделось, а ты уж и подорвался, – усмехнулся Андрейка.

Ванька потупился. Они стояли уже возле школы, но никак не заходили, договаривая про свои дела.

– Понимаешь, покоя просто не даёт. И вроде подзабылось ближе к праздникам. Но на демонстрации – БАЦ и опять! Только не деревня уже была, а Красная площадь, улица Горького…

– И чего?

– И того, что похоже, вот как мы шли, только другое всё… я даже и объяснить не могу. Но ощущения такие же, как тогда, когда я болел. Вот и засвербило опять, прямо не могу.

– А Федотов с Мельниковым, как всегда, секретничают, – послышался насмешливый голос Таньки Митрофановой. Ванька сразу скукожился и замельтешил руками по портфелю.

– Нарисовалась, – задиристо ответил ей Андрейка. – И чего тебе, Митрофанова в свою школу не ходится? Каждый год ведь специально переводишься.

– А у вас учителя лучше. А я, может, к институту готовлюсь, – Танька красовалась специально, не стесняясь. – Да и мальчики у вас получше, – совсем разошлась она.

– Конечно, у вас там задохлики все. Если девчонка смогла их запугать, – хмыкнул Андрейка.

– Ты нос-то не задирай. И на вас управа имеется, – она зыркнула на совсем притихшего Ваньку и пошла дальше.

– Вот чего ты, Ваньк, её боишься? Как явится, так вечно зажмёшься и даже пикнуть не можешь. Она, между прочим, больше всех просила рассказывать, как ты меня спасал. И долго всё ныла, что её не взяли. А братаны наши рисовались перед ней! Мол, чуть ли не речку перекрыли, чтобы нас уже обоих вытащить, – хихикнул Андрейка. – Они ладно, они ещё мелкими в неё втрескались и при ней теряют волю, и соловьями заливаются. А ты-то чего, а?

Ванька покраснел:

– Ладно, пойдём, звонок уже сейчас будет, – он ринулся к дверям.

– Фига себе! Чего это, значит, и тебя цепануло? Вот ведь вредная баба, – по-взрослому закачал головой Андрейка.

7

Через несколько дней они, выждав погоду посуше, потихоньку улизнули с футбола к пруду.

Время было ни день, ни вечер, где-то посередине. Из школы все уже вернулись, с работы ещё никто ни шёл, солнце светило и грело – условия в самый раз. По шоссе изредка шелестели грузовики и совсем редкие легковушки.

– Как Кольцевую запустили – больше стало машин, докажь?

– Так понятно, всякие перекрёстки образовались, да и добраться теперь легче, – согласился Ванька с другом. – Ну, чего, пришли.

– Пришли. Дальше чего делать?

Оба притихли в некотором волнении. Пионерский дух не до конца победил дух суеверий и верований. Они замерли у воды, медля делать решительный шаг.

– В воду надо будет лезть, как бы ты снова не заболел, – проявил как бы заботу Андрейка.

– Не заболею! Да и вода уже тёплая, – не очень уверенно возразил Ванька, щупая воду. – Надо разуваться, что ли…

Они, поёживались, полезли в прохладную воду. Подергивая засученные штаны, они пробирались по мелководью к шумящему потоку.

– Чего, в какую арку лезть? – перекрикивая воду, спросил Андрейка.

– Давай в среднюю, – Ванька не задумывался об арках до этого момента и сказал наугад.

Они пошлёпали по гулкой арке, вибрируя от внутреннего напряжения и холодной воды. Дошли до выхода. Ничего не произошло.

– Так, чего дальше?

– Ну, может, обратно теперь надо пройти?

Пошли обратно.

В конце концов, они перепробовали кучу возможных комбинаций. Залезали и вылезали через разные пролёты, ходили туда и обратно, меняли последовательность… Ничего не происходило, даже страх уже притупился.

Дрожа от холода, вылезли на солнце погреться.

– Чего-то ни шиша не выходит. Может, что-то не так всё же сделали, а? – Андрейка, несмотря на полный провал мероприятия, проявлял интерес. – Может, надо ночью там… или в полдень, наоборот?

– Не знаю я, – буркнул Ванька. Он был расстроен и разочарован.

– А покопайся в памяти. Чего-нибудь, может, ещё было, а?

– Да я ж тебе рассказал, чего было!

– Ну, не знаю, может, пруд там был, например, или дворец этот, – Андрейка кивнул в сторону Ленино.

Ванька задумался и вдруг покраснел. Он всегда краснел, когда волновался.

– Точно! Было!

– Чего было, чего? – Андрейка тоже заволновался, даже вскочил на ноги.

– Борисовская плотина была! Вот чего!

– Ух, ё-моё… – озадаченно протянул Андрейка. Борисово после того краеведческого похода они старились обходить стороной. Да и в разговоре упоминали только в связи с Танькой.

– Ну да – ё-моё, – кивнул Ванька. – Надо будет слазить. Только там посложнее будет пролезть. И местные ещё…

– Ну, с борисовскими проще сейчас – с Танькой поговорить просто надо.

Ванька с ужасом поглядел на друга.

– Чего ты так вылупился? Аа… – с пониманием улыбнулся Андрейка. – Да ладно тебе, придумаем чего-нибудь. Может, и так сможем незаметно.

– Ага, как же! В прошлый раз тоже незаметно хотели… А сейчас они всё время там на опорах ошиваются.

– Вообще, да. Получается, либо с ними там ходить – но это всё рассказать придётся.

– Нет! Никому ни слова!

– Да это понятно. Значит, выходит, нужно когда никого нету там. А это надо с Танькой поговорить, как ни крути. Она, конечно, зазнайка, но пацанское слово держит.

– А, ладно. Чего-нибудь придумаем, – Ванька начал одеваться. – Главное, не заболеть опять.

Андрейка засмеялся.

– Ты чего?

– Подумал, что надо заболеть тебе, чтобы видение ещё раз пересмотреть, подробности там всякие.

– Да ну тебя! – Ванька пошагал в горку.

8

– Понимаешь, Таньк, надо нам там полазить возле плотины вашей, – Андрейка выловил Таньку на перемене. Ванька истуканом застыл рядом.

– Не зря вас краеведами зовут, – хихикнула Танька. – А чего от меня надо?

– Так ты ж старшая среди пацанов вроде, – почти польстил Андрейка.

– Слушаются меня, ага.

– Ну, и вот, когда там народу нет? А то нам бы без толпы.

– Чего, испугались, что ли? – Танька презрительно сощурила глаза.

– Ничего мы не испугались! – вдруг подал голос Ванька. – Не хотим, чтобы мешали, – словно испугавшись, что влез, буркнул он тихо.

– Смотри-ка, даже сам Иван Мельник заговорил! Ну, тогда точно, не испугались, – Танька куражилась.

– Танька, мы к тебе серьёзно, а ты… – Андрейка в досаде махнул рукой.

– Ладно тебе, я ж так, по-дружески.

– Раз по-дружески, то скажи, когда нам лучше придти, чтобы с пацанвой не пересечься.

Танька задумалась, что-то там прикидывая.

– Вот, в субботу хотели все идти змея запускать на поле. Кольке Иванову змея дед сделал, все и собрались его запускать.

– И ты пойдёшь? – неожиданно ревниво спросил Ванька.

– Собиралась, а что?

– Да так, просто, – вновь смутился Ванька.

Андрейка глядел на обоих.

– Так. Тогда в субботу часа в три мы придём. А взрослые там часто шастают?

– Да ходят на выселки, конечно. Да им плевать на нас. Так, бабка какая-нибудь начнёт выговаривать, да никто не слушает. Приходите, не бойтеся, мальчики, – она хихикнула.

– Ой, ладно, а!

– Всё, всё, молчу. А мне можно придти, поглядеть, чего вы там будете копать?

Друзья переглянулись.

– Ну, ежели не растреплешь, приходи, – решил Ванька и от своей решимости в отношении Митрофановой сразу покраснел.

Танька странно на него поглядел, да пошла к подругам.

– Не, странный ты, когда она рядом, ей-богу. На кой она нам там? Сам же её всегда сторонился.

– Да чего-то вырвалось, не знаю, – озадаченно почесал затылок Ванька.

9

Небо набухло тучами, шуршал в свежей зелени порывами ветер. Навалилась совсем невесенняя духота.

Ванька с Андрейкой встали на поле по пути в Борисово и обеспокоенно глядели вверх.

– Па?рит… Гроза будет, – предсказал Ванька.

– Да уж. Накроет нас тама прям. Да оно и к лучшему – эти «друзья» не сунутся. Сейчас змея своего запустят, да дождярой всех по домам и разгонит.

– А Танька, как думаешь, придёт? Чего-то неохота, чтобы она там шныряла. Чего мы ей скажем?

– Ну, чего-нибудь придумаем, если припрётся. В игру, мол, играем или мало ли чего! Ладно, пойдём к пруду, что ли.

Тут вдалеке загрохотало.

– О! Подходит.

Вскоре они подошли к плотине. Старинные белокаменные контрфорсы подпирали со стороны Наташинского мостка. Здесь тоже был маленький мостик, пешеходный. Под ним по водоскату стекала речка. Основная часть слива была замурована в водостоке с трубой.

– По трубе я точно не полезу, – заявил, разглядывая «фронт» работ, Андрейка. – Под мостком только.

– Да это понятно, – Ванька глазел, как раз на сложный проход. «А вдруг как раз туда и надо…»

– Мальчики, привет! – раздался голос сверху.

– Нарисовалась, – недовольно буркнул Андрейка, сплюнув в досаде.

Танька, в штанах с заплатами на самом видном своём месте, в клетчатой рубахе, спустилась к ребятам. Улыбалась.

– Ну, чего у вас тут за расследование?

– Да так, плотины вот все в округе хотим осмотреть. Как они там, чего, – невнятное промямлил Ванька.

– Ага, плотины. Я с вами тогда.

– А как же змей?

– Да ну их! Собрались толпой, гогочут, ничего у них не выходит. Да и гроза вон, приближается, они все и домой засобирались, – в подтверждение Танькиних слов снова громыхнуло. Раскатисто и громко.

– Что-то долго она собирается, – Ванька поглядел на небо. А сюда они не придут?

– Не. Они там сахарные все, а сейчас того и гляди ливанёт.

– Ладно, слезай к нам. Вместе тогда пойдём, чего уж, – Ванька вдруг стал смелее – его заботила плотина, и всякие лирические волнения отошли на второй план. Андрейка удивлённо посмотрел на друга, но лишь пожал плечами. Хозяин – барин.

Они подошли к плещущемуся потоку. Пованивало тиной. Обычно под стоком, на краю небольшого прудика кучковались рыбаки. Сейчас никого не было – всех распугала наваливающаяся гроза. Дождь всё не начинался, хотя гремело уже со всех сторон. Сверкали в большом количестве и молнии.

– Эка шибает! – восхитился Андрейка.

Ванька же озабоченно смотрел на предстоящий путь – нужно было вскарабкаться по террасам слива, осклизлым и залитым тонким слоем воды. Он полез первым, за ним ловко двигалась Танька, и после неё, стараясь не упираться в её заплаты глазами, полз Андрейка.

Когда они залезли наверх и стали аккуратно пролезать под мостик к краю дамбы, грохнуло особенно сильно, они даже присели. Танька тихонько взвизгнула. И тут же ливануло. Вода будто выросла из земли и из пруда, стеной отгородив от ребят пространство. Слова потонули в шуме. Они забились под щербатый мост, выискав место посуше. Сразу дохнуло свежестью, а пото?м и холодом.

– Так и задрыгнем тут, – прокричал Андрейка, начав намокать от брызг. А стояли они босиком в прохладной воде.

– Да уж, и не высунешься, – поддакнула Ванька, поглядывая на Таньку. У той уж губы посинели от холода. – Зря ты за нами увязалась, заболеешь.

– Вот ещё! Я ж не некоторые, которые чуть что, сразу воспалением болеют, – скривила губы Танька, и отвернулась. Ванька вспыхнул и тоже отвернулся.

– Кажись, стихает, – вступил в зачинавшуюся ссору Андрейка. А дождь, действительно, заметно умерил свой пыл. А затем и вовсе прекратился.

Друзья пошагали на выход, завершая ритуал «прохода». Пока они вертелись под мостом, в воздухе что-то изменилось. Изменилось так, что они сразу почувствовали. Почувствовали, что воздух не тот, звуки не те, и свет даже будто изменился.

Ванька резко распрямился из-под мостика, ошарашено оглядываясь.

– Сработало… – еле пробормотал он.

– Чего? – друзья его выбирались вслед. – Чего бормочешь?

Они прервались на полуслове, обалдели от увиденного.

Пруд был, даже кое-какая растительность была, особенно по левому берегу. И мостик был, и плотина шумела позади. А вот окружение давило неузнаваемо. Белые громады зданий высились на правом берегу, горизонт застилали целые скопища этих строений, а впереди маячил мост.

– Что за хреновина?! – не сдержал Андрейка бранных слов. – Как так? Где… где всё?

Танька молчала, с открытым ртом озираясь по сторонам.

– Точно, как в видении! Всё так! Вон, и мост есть! – быстро заговорил в волнении Ванька. – Всё, нету наших деревень тут. Пруд только и остался из нашего.

Они медленно выбрались на мост, и пошли по берегу. Было пустынно – погода продолжала погромыхивать, небеса набухшей серостью грозили того и гляди полить дождём.

– Это чего ж получается, а, мальчики? – сказала Танька. – А дом мой где теперь?

– Нету, Таньк, тут дома твоего, вона – футбольное поле тут теперь и, вон, площадки какие-то. А чуть дальше дома эти огромадные, – Ванька, как опытный экскурсовод, махал руками, показывая.

– Постой, Мельников! Ты чего такое городишь? Как нет дома моего? Давай, возвращай его!

– Как я тебе его верну-то? Видишь, всё кругом какое! Не наше.

– Не знаю я ничего про наше или не наше! Я домой хочу, не хочу ваших домов огромадных и полей футбольных! – в глазах её появились слёзы, а голос дрогнул.

Ванька в растерянности стоял, не зная, что ответить.

– Говорил же, зря её взяли, – зашипел Андрейка. – Но, так-то она права – как нам назад теперь?

Тут Ванька понял, что про назад он ничего и не знает. Он даже и не думал, как назад. Он почесал голову.

– Назад? Надо, может, это… ещё раз пролезть?

– Может? То есть, ты чего, и не знаешь, выходит?

– Ну, как не знаю, я и сюда дороги не знал, видишь, само ж получилось.

– Получилось! – передразнил друга Андрейка и полез обратно под мост. Остальные поползли за ним.

Они попробовали и туда, и сюда, и с одной стороны, и с другой – ничего не происходило.

– Мда… чего делать теперь?

Они сидели в задумчивости на берегу. Танька тихонько всхлипывала. Безнадёжность и ощущение бездомности, потери всего овладела ими, и было совсем не до окружающего их непонятного мира.

– Слышь, краевед несчастный, покопайся там в видениях своих, может, было ещё чего?

Ванька пожал плечами, задумался ещё крепче. Вдруг лицо озарилось, он вскочил.

– Точняк! Перепутал я, болван! – здесь вход, там выход! – он махнул рукой в сторону Шипилово.

– Где там? – друзья тоже заволновались.

– Ну, там, под шипиловской плотиной.

– А ежели её здесь и нету, плотины, а? – прищурился Андрейка.

– Нету? – Ванька озадаченно уставился вдаль. – Не, должна быть! – уверенно закончил он пререкания. – Пойдёмте. Надо только по кустам ныкаться, мало ли, чего здесь за люди.

– И кто знает, какие порядки.

– Мальчики, только вы меня не бросайте, – жалостливо попросила Танька. И куда только подевалась гроза всех местных пацанов?

– Таньк, ты чего? Русские своих не бросают, – Ванька храбрился и начал строить из себя героя.

– Ладно, пойдём уже, – охолонул его Андрейка.

Они, крадучись, пошли вдоль берега, прижимаясь к песчаной полоске возле воды.

– Может, всё-таки по дорожке пойдём? – предложила Таня, указывая на многочисленные асфальтированные дорожки, пересекающие явно парковую зону.

– Не, надо к кустам жаться. Народ лучше обходить стороной, – Ванька кивнул на редких граждан. Но, хотя они и старались прятаться, любопытство брало верх – они частенько притормаживали, разглядывая необычно одетых граждан.

– А велик, велик, ты видал, какой? – Андрейка кивнул на пролетевшего мимо них велосипедиста, разодетого, как попугай.

– Ага.

Идти было не так уж и далеко – в своём мире этот путь они проходили минут за сорок. Но тут они постоянно отвлекались, старались прятаться и продвигались медленно. Погода продолжала пугать своей неустойчивостью, поэтому гуляющих было немного.

Подошли к мосту, который рассекал пруд пополам. Посредине был насыпан островок. Сверху по дороге сновала уйма машин, да и сама дорога была широченная.

– Ого! Какие машины! – вся троица заворожено уставилась на дорогу, где проносились невиданной формы автомобили.

– А это троллейбус, гляди! – Ванька указала на «рогатого» с номером «71», горящего яркими лампочками.

– Ладно, хватит пялиться, а то не дойдём никогда.

– Или милиционер какой-нибудь остановит, а мы явно отличаемся от тутошних, – согласился с другом Ванька.

После моста они вышли к родной местности – совсем, прямо самой-самой родной. Замерли, выйдя на пригорок, отсюда в их мире открывался вид на Шипилово, а хутор прямо подходил к воде.

– Ни одного домика не осталось… – выдохнул Ванька. Как ни готовил он себя к тому, что тут тоже всё по-другому, как ни явственны были его видения – реальность стукнула пребольно.

Андрейка тоже глядел, хмурясь, не мог оторваться.

– А, теперь вам тоже несладко? – чуть злорадно заметила Таня. Она уже отошла от шокового расстройства. Более того, в ней взыграло чисто девичье – она особенно пристально разглядывала встречающийся женский пол, отмечая вызывающие одежды.

Мальчики понуро глянули на неё и, не отвечая, пошли дальше. Вот уж и дорожка. Контуры сохранились, только покрыта плиткой и асфальтом, а сбоку не дома, а какие-то клетки. Ребята заволновались, но уже не от изменений вокруг, а от того, что подходили к плотине – вдруг её не будет. Но вот показалась. Почти и не изменилась. Кое-где подкрашено, побелено.

Первым разулся Ванька и полез в арку.

– Чего вы застряли? Вместе ж надо! – позвал друзей. Те заторопились и сунулись к нему. В проходе притихли, не решаясь идти дальше. – Ладно, была не была! Аааа! – Ванька закричал и побежал, брызгая во все стороны. Андрейка с Таней ринулись за ним.

Выскочили наружу. Тишина, только птицы слегка гомонят. Гроза, отшумев, отходила на юг.

– Получилось, – прошептал Ванька, – Получилось! Ура! – уже заорал он.

Они запрыгали по мелководью, крича и вереща.

– Э! Орлы! Хорош орать! – из-за дерева выглянул рыбак – дядя Егор.

– Да мы это… заигрались, дядь Егор, – пролепетал улыбающийся Ванька.

– Ага, игруны. Идите-ка отсюда, горлопаны, – сурово добавил мужичок, перезакидывая удочку. После грозы не клевало.

И они ушли, подобрав мокрые штаны, шлёпая сырыми ботинками.

– Ладно, мальчики – весело было, но я пойду. Потом как-нибудь ещё сходим, да? – Таня была снова уверенна, игрива и иронична. – Только вы уж подготовьтесь, чтобы без сюрпризов, ладно?

– Как это без сюрпризов?! Попала в другой мир, и чтобы там всё было понятно и обычно? Чего ты говоришь такое? – вдруг разозлился Ванька за «свой» этот новый мир. Ведь это его открытие, а она, будто в магазин пришла.

– Ладно, Ванюша, не серчай. Я ж так, по дружбе. Всё, увидимся, – она махнула изящной кистью и пошла лёгкой походкой в обратную сторону.

– Выпендрёжница, – оценил Андрейка. – Ладно, чего ты разошёлся? Она ж девчонка. Чего с неё взять? Пойдём по домам.

Они были вымотаны впечатлениями, и сил на обсуждение не осталось. Это уже в кровати, Ванька ворочался с боку на бок, потом лежал на спине, упёршись взглядом в потолок, бурлил от приключившегося. «А в какой же год мы попали? Ведь всё, как говорил отец – машины, дома, дороги. Люди только какие-то чудные. А домами так всё застроено, что и не продохнуть. Как же они там живут?» Он мучил себя вопросами, не находя ответа. Так и не спал почти до рассвета, взбудораженный. Лишь под утро забылся недолгим сном.

10

На следующий день решил, что пойдёт один.

Долго рассуждал: «Нечего их с собой водить пока. Разведаю сам сначала. Интересно только, сколько можно там шастать? Чтобы тут не хватились… хм… в тот раз погода прямо совместилась, там были где-то час-полтора. Здесь как раз тоже гроза затихла. Похоже, что сколько там, что столько и тут. Надо чтобы и до?ма не засекли, и чтобы Андрейка не узнал».

А Андрейка не дремал. Он тоже был пропитан небывалым путешествием.

– Ну, чего, может, прямо после школы ещё разок и попробуем?

– Не, думаю, надо погодить пока, – уклонился Ванька.

– Чего годить-то, Ваньк? Надо поскорее узнать, как там и чего.

– Подготовиться надо, время выгадать.

– Фу-ты нуты! Чего тут готовиться? Чего выгадывать?

– Ну, там – понять, куда ходить, куда не ходить, какое время лучше выбрать. И потом, надо же с борисовскими не пересечься! А то представь, вся эта орава за нами увяжется.

Андрейка замолк, задумался.

– Насчёт борисовских – это ты прав, это нужно продумать. Только это дело не сложное – с Танькой договориться, и готово! А вот остальное – это ты чего-то мутишь! Там по месту и узнаем, какое время лучше. Риск это дело такое… Давай, что ли, в среду и попробуем, а? А то завтра меня отец припахал. До вечера проболтаемся.

– Давай на среду. Идёт, – согласился Ванька. «Ага, вот завтра я как раз и сбегаю туда один. Главное, чтобы борисовские не заметили», – вероломно он состроил план, исключив из этого плана друга. Хотя делал он это совсем не от эгоизма, совсем наоборот. Он хорошо запомнил не только ошарашенность и страх за себя в том мире, но и волнения за то, что затащил чёрти куда своих товарищей. Его терзала вина, что из-за своих видений он подверг их непонятной опасности и риску. «Решено. Дома скажу, что футбол до вечера. Должно хватить времени».

Во вторник сразу после школы, пообедав, убедившись, что друг уехал с отцом, сославшись на футбол, быстрым шагом удалился в Борисово. «Расписание» борисовских на сегодня он не узнавал, поэтому, приблизившись к деревне, стал красться.

– Чёрт! – тихонько выругался. Возле плотины возились местные. Они затеяли какую-то игру и скоро покидать насиженное место совсем не собирались.

Ванька сидел за кустом, ожидая, когда же проход освободиться. Однако детвора не торопилась, с гиканьем и уханьем играя в войнушку. Ванька уже отсидел ноги, да и время поджимало. Он решился.

– А, ладно! – Ванька подскочил и шустро побежал к плотине. Снизу, от маленького прудика. Его заметили не сразу, и он успел подлезть под мостик. Тут засвистели.

– Шипиловские! – заорали сбоку. И вся толпа, улюлюкая, ринулась за пришельцем. Ванька же, как был, в ботинках по воде метнулся на выход из-под мостика. И когда он вылез наружу, крики преследования резко оборвались. Он выглянул. Так и есть, переход состоялся. Он снова был в этом загадочном и непонятном мире. Но он сразу заметил, что было всё не так, как в прошлый раз. Вдалеке, возле моста (мост на месте) не было здоровенной церкви. Да и дорожек было меньше возле пруда. Ходя дома эти огромные, голубые, белые и коричневые также закрывали, казалось, треть неба.

Ванька вылез и неспешно пошёл вдоль берега. План его был отойти от пруда на юг. Хотел пройти там, где привык видеть колхозное поле, сады и край Борисова. Потом по прямой перейти Шипиловский овраг, родные места и закончить возле школы. Спуститься к плотине уже шипиловской и вернуться домой. План был, что придавало уверенности. Но уверенность быстро схлынула, когда он увидел, что кругом полно людей. Люди были разные: пожилые и молодые, с колясками и велосипедами; они прогуливались, играли, сидели на лавочках. Одеты они были, само собой, чудновато. «Кепку надо снять. Не ходят здесь пацаны в кепках», – сразу отметил путешественник, и запихал головной убор в карман.

Он поднялся по взгорку в сторону от пруда, заглубляясь во дворы домов. Изнутри всё тоже было чудно? – везде заборы, угловатые машины, кругом асфальт. На него оглядывались и посматривали. Но он старался прошмыгнуть поскорее, отчего прямого контакта с местными товарищами избегал.

Ванька был хорошо обучен ориентироваться по солнцу, поэтому, когда он вышел на большую улицу с оживлённым движением, он повернул чётко на запад и двинул в сторону родного оврага.

«Интересно, какой день недели тут? Ведь должны же работать люди – отчего так много народу на улицах? Ага, вон школьники явно. Портфели, группкой идут. Форма только странная» Ванька неторопливо шёл, вертя кругом головой. На него вроде и не очень обращали внимание. Взрослым было не до странного паренька в широких штанах и холщовой рубахе, а своих ровесников Ванька старался избегать. Издалека завидев таких, прятался в проулки. «У пацанов лица не сильно дружелюбные. Точно пристанут, не отмахаешься» Тут дома (Ванька ясно понял, что в этих огромных зданиях живут – вон, и бельё на балконах сушилось) расступились и он вышел на простор. Впереди шумела огромная дорога – под ней они пролезали в прошлый раз, подлезали под мостом через Борисовский пруд. Слева тянулся сад, зажатый коробками домов, дорогами и прочим асфальтом. Ванька пытался понять, где он относительно своего домашнего мира.

– Не, не наш это сад, поле у нас здесь было, – решил он, разговаривая сам с собой тихонько вслух. – Ага, вот тут овражек к пруду, а следующий за ним уже наш. Значит, за тем домом кладбище.

Кладбище. Тут Ванька по-настоящему испугался. Испугался, что не найдёт его – именно захоронения предков казались ему чем-то незыблемым, что не рушится веками. «А если его нет, может это и не продолжение нашего мира… как же не быть кладбищу? Ведь там же прадед…», – Ваньке вдруг стало грустно. Он тряхнул головой, не давая себе размякнуть. И решительно пошёл вдоль шоссе на юг, решив зайти в обход к родному оврагу.