Текст книги "Борьба за господство на Черном море"

Автор книги: Андрей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Действительно, ведь весь процесс корректировки, как и наблюдение результатов стрельбы с самолета, носил исключительно субъективный характер и никакими средствами объективного контроля не подтверждался. Более того, артиллеристы иногда пренебрегали выдаваемыми летчиками корректурами и продолжали стрельбу на прежних установках прицела и целика – о чем летчики, естественно, не знали, но с самолета начинали поступать доклады, что снаряды ложатся по цели. А сколько раз было так, что авиация по каким-либо причинам вообще в последний момент отказывалась от выполнения задач? Таким образом, получается, что заведомо известное неучастие ВВС флота в операции не являлось критичным, поскольку на практике от нее ничего и не ожидали. К сожалению, последующие события 1943–1944 гг. во многом подтвердят этот вывод.

Однако вернемся к набеговой операции. Четыре назначенные тральщика вышли из Поти в 4 часа 26 декабря с небольшим запозданием против намеченного срока, а эсминцы покинули эту базу в 19 часов. В 10:52 26 декабря, когда разведывательно-ударная группа находилась в 100 милях западнее Поти, показался самолет-разведчик, который в дальнейшем в течение 3 часов 20 минут вел непрерывное наблюдение за движением группы. За это время с тральщиков сбрасывали глубинные бомбы в районе обнаружения одного или двух перископов, но они не сделали главного – не легли на ложный курс, как это предусматривалось планом. В 14:20 самолет противника скрылся. Полагая, что он вызовет бомбардировщики для атаки тральщиков на разведанном уже курсе, командир дивизиона в 14:35 послал радиограмму в адрес ВВС флота с просьбой выслать авиацию для прикрытия тральщиков – но, естественно, никто не прилетел. В 14:45 В.А. Янчурин донес по радио командиру бригады на «Сообразительный» об атаке подводной лодки и об обнаружении тральщиков самолетом противника.

Здесь надо отметить, что в течение всего боевого похода дисциплина в эфире не соблюдалась. В общей сложности В.А. Янчурин послал двадцать семь радиограмм, из которых двадцать шесть были переданы и приняты четко и без задержки, но одна вовсе не дошла до адресата. Как вы думаете какая? Та самая, первая, о самолете-разведчике. Ее передали в 14:45 командиру бригады, приняли на узле связи флота, но не отрепетовали на флагманский эсминец. А на «Сообразительном», несмотря на несение радиовахты для связи с группой тральщиков, упомянутую радиограмму не приняли. В.А. Янчурину доложили, что на переданную в 14:45 радиограмму квитанция не получена, но он не отдал приказание передать ее вторично. Таким образом, В.Г. Фадеев оставался в неведении, что скрытность уже потеряна и что скорее всего продолжение операции бессмысленно: противник как минимум на время укроет все свои конвои в портах.

На тральщики приняли полный запас топлива, что позволяло произвести довольно продолжительный поиск. По плану они должны были в 17:15 27 декабря определить свое место по все тому же острову Змеиный и произвести затем с 18:00 27 декабря до 14:00 28 декабря поиск на коммуникациях противника в районе Сулина – Бугаз. Но из-за задержки с выходом в море, а затем из-за почти двухчасовой потери времени, вызванной неисправностью машин на Т-407, ударно-поисковая группа, получив утром 27 декабря обсервацию по маяку Керемпе, подошла к району острова Змеиный с большим опозданием, в темноте и в плохую видимость.

Для подхода к берегу избрали проверенный 13 декабря путь, по которому первая группа тральщиков отходила в море после боя в Жебриянской бухте. Но на самом деле тральщики имели невязку более чем в 10 миль и находились значительно ближе к берегу. Отчасти это объясняется штурманским вооружением кораблей, которое ничем не отличалось от такового времен Русско-японской войны. Видимость в районе не превышала 1 кб, поэтому в 0:00 28 декабря, считая себя в 20 милях на юго-юго-восток от знака Бурнас, командир дивизиона решил уменьшить скорость хода до 8 узлов и маневрировать на достаточном удалении от минных заграждений, поставленных в прибрежной полосе нашими кораблями в 1941 г.

В.А. Янчурин надеялся, что с рассветом видимость улучшится; это позволило бы подойти к берегу для уточнения места и приступить затем к поиску. Но фактически поиск начался раньше, чем предполагалось. В 4 часа, когда тральщики, идя курсом 232°, находились по счислению в 14 милях от берега, справа на траверзе на расстоянии 15–20 кб неожиданно обнаружили полосу высокого берега. Стало ясно, что тральщики находятся где-то между знаком Бурнас и селением Будаки, то есть в районе своего минного заграждения № 1/54, но где именно – неизвестно. Поэтому решили отойти на 10–11 миль в море, чтобы дождаться улучшения видимости.

Если до этого момента еще существовала надежда на случайную встречу с конвоем противника, то вскоре она улетучилась: в 5:45 В.Г. Фадеев по радио приказал В.А. Янчурину показать свое место. Не подлежало сомнению, что противник, получив днем 26 декабря донесение от самолета-разведчика о движении на запад четырех наших кораблей, не только приостановил движение конвоев, но и усилил наблюдение на постах службы связи, в частности на радиопеленгаторных станциях. Таким образом, радиотелеграфные переговоры, производившиеся утром 28 декабря в водах, контролируемых противником, не только подтвердили нахождение советских кораблей, но и с достаточной точностью указали их место. Однако комбриг, не имея в течение двух суток связи с тральщиками, не выдержал и нарушил радиомолчание.

Схема маневрирования разведывательно-ударной группы 27–28 декабря 1942 г.

В 7 часов командир дивизиона приказал тральщикам застопорить машины для проверки счисления путем измерения глубин места [74]74
  На тральщиках эхолоты отсутствовали, а имелись механические лоты Томсона.


[Закрыть]. Вскоре после этого вошли в полосу густого тумана. В 8:45 В.А. Янчурин без всяких на то оснований в свою очередь нарушил правила скрытности, послав на «Сообразительный» радиограмму с донесением, что плавание происходит в тумане по счислению, а потому он намерен подойти к берегу по расчету, произвести артиллерийский обстрел и затем начать отход, о чем и просит указаний. На эту радиограмму последовал ответ: «Добро».

Тральщики, снова рискуя попасть на одно из наших оборонительных минных заграждений, пошли к берегу, который в дальнейшем то открывался, то скрывался в тумане, и около 10 часов, когда видимость ненадолго улучшилась, произвели с расстояния в 36 кб обстрел консервного завода и зданий в районе знака Бурнас, имея точкой наводки трубу завода. В результате обстрела на берегу традиционно возникли пожары, имелись разрушения нескольких зданий. Всего израсходовали 113 100-мм выстрелов. Учитывая точность плавания кораблей, сказать точно, по какой трубе они стреляли, сложно. А уж задаваться вопросом, какие объекты разрушили на берегу – вообще бесполезно. В документах Контрольной комиссии в Румынии обстрел Бурнаса не встречался – то ли его румыны не заметили, то ли при этом пострадали исключительно гражданские лица.

Прекратив обстрел, тральщики в 10:20 легли на курс отхода. Произведенная затем обратная прокладка показала, что путь тральщиков ночью и утром 28 декабря по случайности удачно расположился в проходах между своими минными заграждениями. Итак, поиск на коммуникациях противника прекратили значительно раньше намеченного срока. Впрочем, еще ранее того, днем 26 декабря, стало ясно, что этот поиск едва ли принесет успех.

Кстати, мы имели единственный с начала войны случай, позволявший тральщикам произвести минную разведку непосредственно в зоне боевой деятельности своих подводных лодок. Они вполне могли на пути отхода в пределах мелководной полосы идти с поставленными змейковыми тралами, так как примерно этим же путем пользовались наши подводные лодки, обслуживавшие позиции № 42 и 43. Естественно, планом операции это не предусматривалось – но ведь все руководство на месте находилось в руках тральных сил! Но инициатива большинства офицеров уже была придушена существовавшими реалиями той жизни. Весь обратный переход прошел без всяких происшествий, и утром 30 декабря корабли возвратились в Поти.

Эсминцы «Сообразительный» и «Беспощадный» на переходе из Поти в район боевого предназначения днем 27 декабря, северо-восточнее Синопа, обнаружили свой самолет типа МДР-6. Вечером они определили место по маяку Керемпе, после чего эсминцы легли на курс 333°, чтобы к утру 28 декабря подойти к району маневрирования, назначенному уже не вдали от берега, как во время предыдущего похода, а в 20 милях от участка побережья Кундукская прорва – Будакский лиман. Если бы корабли действительно маневрировали на этой линии, то они оказались бы совсем рядом с минными заграждениями S-42 и S-32, и при этом под очень острым углом к линиям этих заграждений. Но на самом деле эсминцы не дошли до этого района, так как утром 28 декабря из-за плохой видимости не удалось уточнить свое место по острову Змеиный.

Рано утром 28 декабря в 55 милях от острова поставили параванные охранители и в дальнейшем эсминцы маневрировали переменными курсами в 22–27 милях восточнее острова. Около 10 часов, после того как командиру дивизиона послали ответную радиограмму с разрешением на отход, корабли лети курсом на юг. Около 12:30 в 50 милях юго-восточнее острова Змеиный параванные охранители убрали, после чего эсминцы пошли курсом на запад, чтобы произвести поиск на линии Констанца – Севастополь. Не обнаружив на этом курсе противника, корабли на достаточном удалении от внешней кромки своих оборонительных минных заграждений у Севастополя повернули на юго-восток и днем 29 декабря возвратились в Поти.

Последний набег на коммуникации в западной части Черного моря уж если и был успешным, то только в том смысле, что все благополучно вернулись в базу. Причинами безрезультатности операции посчитали не ошибки командиров бригады и дивизиона, а прежде всего зимние метеоусловия, и потому на некоторое время решили операций у румынских берегов не проводить. Тем более, что для ударных надводных кораблей возникла масса задач в районе Таманского полуострова.

Борьба на германских коммуникациях между Крымом и Таманью, год 1943-й

В результате успешных наступательных операции Красной Армии войска противника, находившиеся на южном крыле советско-германского фронта, потеряли значительную часть своих сухопутных сообщений и вынуждены были усилить перевозки морем. С весны 1943 года в полную зависимость от снабжения по морю попала северо-кавказская группировка германских войск, оказавшаяся изолированной на Таманском полуострове.

Движение судов противника проходило по следующим основным маршрутам: Одесса – Севастополь, Констанца – Севастополь, Севастополь – Феодосия – Керчь, Феодосия – Анапа, Керчь – Анапа, Керчь – Тамань, Керчь – Темрюк, Керчь – Геническ, Геническ – Темрюк. Всего по этим трассам в 1943 г. прошло 2030 судов вместимостью 135 000 брт. Среднемесячное прохождение конвоев вдоль черноморского побережья колебалось от 29 до 105, увеличившись в мае – июне до 200. Наиболее интенсивное движение транспортных средств противника наблюдалось летом и осенью между портами Таманского и Керченского полуостровов. По данным разведывательного отдела штаба ЧФ, в Керченском проливе среднемесячное прохождение судов колебалось от 310 до 1372 единиц (сентябрь).

Стремясь обеспечить свои коммуникации от воздействия сил Черноморского флота, германское командование минировало подходы к Севастополю, Евпатории, Феодосии и Керченскому проливу, усиленно охраняло транспортные средства береговой артиллерией, авиацией и надводными кораблями. Транспортные суда противника совершали переходы как в дневное, так и в ночное время. В светлое время суток они следовали в конвоях, прижимаясь к берегу.

В этих условиях 1 января 1943 г. нарком ВМФ определил задачу по нарушению морских коммуникаций Румыния – Крым – Тамань как одну из главных для Черноморского флота. Находившемуся в то время на ЧФ начальнику Главного морского штаба поручили проследить за реализацией флотом этого приказа. Однако командующий Закавказским фронтом считал иначе и 24 января поставил перед флотом задачу: действиями подводных лодок, надводных кораблей и авиации прервать морские сообщения изолированных на Таманском полуострове германских войск.

Поскольку Черноморский флот оперативно подчинялся Закавказскому фронту, то нарком уже 30 января модифицировал свою задачу от 1 января, сделав акцент на коммуникации противника с Таманским полуостровом. Это же он подтвердил 4 февраля:

«Действиями флота и авиации прервать коммуникацию противника между Таманским полуостровом и Крымом. Для этого все усилия авиации направить для действий в Керченском проливе, а при благоприятной обстановке использовать также и катера».

Таким образом, морские перевозки противника в западной части Черного моря опять стали объектом воздействия почти исключительно подводных лодок. Усилия же ударных надводных кораблей были нацелены на район к северу от линии Ялта – Новороссийск. При этом считалось, что в данных условиях обстановки противник вот-вот побежит с Тамани в Крым, а также учитывалась ледовая обстановка в Керченском проливе и отсутствие у немцев ледоколов [75]75
  У немцев в Керченском проливе имелся ледокольный буксир «Solombala», бывший советский «Соломбала», потопленный у Мариуполя и затем поднятый. Однако 30 января 1943 r. он наскочил на обломки затонувшего судна и 3 февраля затонул.


[Закрыть]. Объективно получалось, что немцы вынуждены заниматься перевозками в открытой части моря, где станут относительно доступны для советских кораблей. Кроме этого планировалось нанесение ряда ударов по портам в основном силами авиации.

На случай массовой эвакуации из порта Анапы на крупных транспортах командующему эскадрой вице-адмиралу Л.A. Владимирскому приказали подготовить две поисково-ударные группы кораблей эскадры для действий на сообщениях противника с Крымом: крейсер «Ворошилов» и три эскадренных миноносца, а также лидер «Харьков» и два эскадренных миноносца. Кроме того, на эскадру возлагалась задача во взаимодействии с ВВС провести выход эскадренных миноносцев на сообщения Анапа – Феодосия. В качестве запасной цели обстрелять порт Анапы. Как мы видим, в январе 1943 г. командование Черноморского флота для блокады изолированной с суши группировки планировало использовать корабли эскадры до крейсеров включительно.

Командиру бригады траления и заграждения контр-адмиралу В.Г. Фадееву Военным советом приказывалось: в период с 8 по 15 февраля во взаимодействии с ВВС сделать выход двумя базовыми тральщиками на коммуникацию Анапа – Феодосия. В качестве запасной цели обстрелять пристань Соленое озеро.

Командирам бригад торпедных катеров капитану 1-го ранга A.M. Филиппову и капитану 2-го ранга С.С. Савину поставили задачи: действуя торпедными катерами из Туапсе и Геленджика, систематически производить поиск плавсредств и кораблей противника в районе Анапа – Керченский пролив – Феодосия.

Командиру бригады подводных лодок контр-адмиралу П.И. Болтунову приказали иметь на позициях от мыса Тарханкут до мыса Опук пять подводных лодок, уделив особое внимание непрерывности обслуживания позиций и ночным действиям.

Считая эти меры недостаточными, командование флота с 8 февраля установило блокаду побережья от Анапы до Феодосии, продолжительность которой предполагалась 10 суток. Цель блокады – не допустить эвакуации войск противника с Таманского полуострова в порты Крыма морским путем. В состав блокадных сил выделялись два эсминца, два базовых тральщика, четыре сторожевых катера МО, шестнадцать торпедных катеров (по восемь от каждой бригады), две подводные лодки и авиация флота. Резерв – эскадренный миноносец, базовый тральщик, два катера МО и все торпедные катера.

Были установлены три линии блокадного дозора. Первая из них проходила внутри нашего минного заграждения у Анапы и у входа в Керченский пролив. С наступлением темноты и до рассвета на ней находились торпедные катера. Вторая линия шла от Анапы до Феодосии. В темное время суток на второй линии несли дозор эсминец, базовый тральщик и два сторожевых катера. Третья линия блокадного дозора – две подводные лодки развертывались в Феодосийском заливе [76]76
  С 25 февраля по 15 марта в районе от м. Чауда до Эльчин-Кая нарезали еще две позиции подводных лодок.


[Закрыть].

Перед ВВС флота поставили следующие задачи:

– в течение светлого времени суток просматривать не реже чем через каждые два часа район Анапа – южное побережье Таманского и Керченского полуострова, Феодосия и подходы;

– иметь на аэродроме Геленджик в готовности к вылету, по данным воздушной разведки, не менее трех Ил-2;

– всей бомбардировочной авиацией днем и ночью наносить удары по портам Тамань и Анапа (не менее 50 % всех самолето-вылетов по Анапе);

– прикрыть истребительной авиацией надводные корабли, находящиеся на второй линии блокадного дозора.

В утвержденном Военным советом флота плане операции по блокированию войск противника на Таманском полуострове определялся порядок действия и смены блокадных сил, устанавливалась организация командования. Всеми блокадными силами руководил командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский со своего ФКП в Геленджике.

Почти сразу после утверждения плана блокадных действий начали его корректировать – но не в связи с изменением условий обстановки, а из-за некачественной оценки противника. Так из-за уязвимости дозорных эсминцев от атак торпедных катеров противника с 18 февраля их перестали высылать в блокадный дозор, а с 25 февраля прекратился выход базовых тральщиков на вторую линию блокады в район мыс Чауда – Эльчин-Кай.

По указанию наркома ВМФ с конца февраля основные усилия ВВС флота перенацелили на удары по сообщениям противника в Керченском проливе. Авиация начала ставить там мины. С 8 февраля по 3 марта бомбардировочная и штурмовая авиация произвела 65 бомбовых ударов по портам Таманского и Керченского полуострова, совершив 885 самолето-вылетов и сбросив свыше 178 т бомб. Наибольшему воздействию подверглись Тамань, Анапа и Гадючий Кут. По порту Тамань авиация нанесла 17 бомбовых ударов, по Анапе – 13. В Керченском проливе наша авиация поставила 17 мин. Постановка мин, как и бомбовые удары, производилась в темное время суток.

Кроме разрушений портового хозяйства, авиация повредила две быстроходных десантных баржи типа MFR. 26 февраля получила тяжелые повреждения и была впоследствии брошена в Керчи баржа F-176. На другой день, 27 февраля, получила тяжелые повреждения баржа F-535, перевозившая артиллерийскую батарею на конной тяге.

За этот же отрезок времени торпедные катера сделали 69 выходов для несения блокадного дозора, эскадренные миноносцы совершили семь, сторожевые корабли – два, базовые тральщики – одиннадцать выходов. Одновременно корабли обстреляли Анапу, Благовещенскую и гору Опук. В ночь на 28 февраля группа торпедных катеров во взаимодействии с авиацией произвела набег на порт Камыш-Бурун (Керченский полуостров). Результаты всех этих рейдов достоверно неизвестны, но зафиксированных потерь в плавсредствах противник не имел.

В начале февраля 1943 года отрезанная от сухопутных путей сообщения северо-кавказская группировка противника имела в своем составе 398 000 солдат и офицеров, 110 000 лошадей, 34 000 конных повозок, 25 000 автомашин, большое количество другой техники и ценного имущества. Поскольку еще в период наступления германское командование создало на Таманском полуострове значительные запасы имущества, боеприпасов и топлива, то вся эта группировка могла достаточно долго воевать, даже если бы Черноморский флот смог полностью прервать морские коммуникации. Тем более что 4-й воздушный флот Германии располагал большими силами транспортной авиации, которая осталась в его распоряжении после уничтожения Красной Армией Сталинградского котла. Транспортная группировка включала в себя в том числе авиагруппу KG 200, имевшую на вооружении Fw-200 «Кондор». Только они с 4 по 13 февраля доставили на полуостров 116 т боеприпаса, 50,4 т горючего, 75,6 т продовольствия и 12 т технического имущества. Обратными рейсами было вывезено 830 раненых, 1057 командированных и 55 т меди.

Так как боеспособность транспортных авиагрупп оказалась выше, чем в ходе Сталинградской операции, то в строю ежедневно находилось до 120 машин из 160–180 по списку. Вследствие этого в среднем в день на плацдарм доставлялось около 182 т грузов (данные за 4 февраля – 30 марта 1943 года). Это почти в два раза больше, чем получалось в Сталинграде.

Таким образом, ожидавшегося со дня на день бегства немцев с Таманского полуострова не произошло, а потому операция по блокаде полуострова в целом прошла вхолостую. С уходом к середине февраля льда из Керченского пролива основные перевозки стали осуществляться через него, они достаточно надежно прикрывались минными заграждениями и полевой артиллерией. Из корабельного состава в проливе могли пытаться действовать только боевые катера.

Противник осуществлял перевозки через Керченский пролив как десантными баржами типа MFR, армейскими паромами типа «Siebel», так и средствами 770-го саперно-понтонного полка. Кроме этого к середине июня 1943 г. через пролив построили подвесную канатную дорогу Еникале – мыс Чушка. Ее максимальная пропускная способность достигала 1000 т в сутки. С середины февраля приступили к постройке нефтепровода, а в июне начались подготовительные работы по сооружению моста через Керченский пролив с готовностью первой очереди к декабрю 1943 г. Одновременно шли работы по оборудованию пристаней в Тамани, Сенной, Темрюке.

В период весенней распутицы подвоз снабжения для германских войск, расположенных на Черноморском побережье Северного Кавказа, резко сократился. Это вынудило противника начать морские перевозки в Анапу. Первые две десантные баржи совершили рейс из Керчи в Анапу 22–23 февраля – то есть как раз в те дни, когда эсминцы и тральщики были убраны с линии блокадного дозора, а маломореходные торпедные катера из-за штормовой погоды оставались в базах.

В период с 23 февраля по 20 мая германские суда совершили 90 рейсов на линии Керчь – Анапа, в каждом рейсе участвовало три-четыре MFR. С 20 мая конвои, состоявшие из пяти-шести десантных судов, начали совершать дневные рейсы. В связи с возросшей минной опасностью и атаками советской авиации с 1 июня в состав конвоев включались катерные тральщики, прорыватели минных заграждений и самоходные артиллерийские баржи. Конвои противника в течение дня из Керченского пролива приходили в Анапу (расстояние 50 миль), быстро разгружались и засветло успевали возвратиться в Керченский пролив. В районе Анапы и частично на пути следования они прикрывались истребительной авиацией.

Всего за время с 23 февраля по 20 сентября 1943 г. из Керчи в Анапу и обратно прошло 190 конвоев (совершено 360 рейсов). По данным противника, только 30 конвоев, то есть примерно около 16 %, подвергались атакам сил Черноморского флота. Причем из 30 случаев 3 раза атаковали подводные лодки и 27 авиация.

За это время между Керчью и Анапой подводники и катерники побед не имели. Советские самолеты потопили:

• румынский лихтер CNR-1134;

• германский буксир (22 марта, Ил-2 в Тамани);

• итальянский торпедный катер MAS-574 (20 апреля, МБР-2 в Анапе, впоследствии поднят);

• штурмовой бот (6 мая, Ил-2 в Анапе);

• десантные баржи MFR F-309 и F-367 (19 мая, Ил-2 у станицы Благовещенская);

• MFR F-304 (19 мая, Ил-2 у Тамани);

• MFR F-328 (27 мая, Ил-2 в трех милях восточнее м. Железный Рог);

• MFR F-332 (30 мая, Ил-2 у Анапы);

• паром «Netty» (1370 т) (30 мая, DB-7B «Бостон» у юго-восточного побережья Крыма);

• «Birgit» (1971 брт) (12 июня, DB-7B «Бостон» р-н мыса Тарханкут);

• транспорт «Витязь» (30 июня в Тамани под флагом РОА);

• MFR F-144 (7 июля, DB-7B «Бостон» в Ялте);

• катерный тральщик R-33 (19 июля, Пе-2 в Ялте);

• две баржи (26 июля, Ил-2 у станицы Благовещенская);

• торпедный катер S-46 (10 сентября, Пе-2 северо-западнее Новороссийска).

Согласитесь, что цифры проведенных судов между Керчью и Анапой просто несопоставимы с потерями. И еще обратите внимание: немцы предпочитали проводить конвои днем, а не ночью, то есть на принципе силы, а не скрытности. Немцы считали, что мощью Черноморского флота в данном районе можно пренебречь – и оказались правы.

Помимо конвоев Керчь – Анапа, противник осуществлял регулярное сообщение десантных судов, буксиров и лихтеров между Феодосией и Таманью. До середины июля 1943 г. на этой трассе прошло 25 конвоев. Каждый из них обычно состоял из трех-четырех MFR, одного-двух буксиров или лихтеров. Движение конвоев осуществлялось в основном в темное время суток. Пять из 25 конвоев подверглись атакам наших самолетов. В результате были потоплены германский торпедный катер S-505 (бывший итальянский MAS-570, 3 мая штурмовиками Ил-2 в Феодосии) и лихтер «Gerasimo» (17 июня пикировщиками Пе-2 у мыса Опук).

Более энергично действовали наши подводные лодки, которые восемь раз атаковали немецкие конвои, но ни в одном случае не достигли успеха. Выпущенные торпеды большей частью проходили под днищем мелкосидящих транспортных средств. Одна из торпед, выпущенных 17 июля подлодкой М-111, попала в транспорт «Adelheid», но не взорвалась.

Таким образом, блокада группировки германских войск на Таманском полуострове не состоялась. Пожалуй, это был первый яркий показатель того, кто реально хозяин на Черном море. Одно дело – разовая набеговая операция, другое – систематические боевые действия в течение полугода.

Во второй половине марта 1943 г., когда стало ясно, что противник не собирается «бежать» с Таманского полуострова, командование Черноморского флота отказалось от блокадных действий в том виде, в каком они проводились до сих пор. Директивой Военного совета ЧФ от 14 марта 1943 г. боевая деятельность подводных лодок переносилась на морские сообщения, связывающие Севастополь с портами западного побережья Черного моря. Для действий у Южного берега Крыма от Ялты до мыса Чауда оставили лишь одну позицию, но в мае 1943 г. в районе Анапы в течение шести суток находилась еще одна подводная лодка. Задачу борьбы с морскими перевозками противника на сообщениях Керчь – Анапа и Керчь – Феодосия возложили на торпедные катера и авиацию, а в районе Керченского пролива – исключительно на авиацию.

Боевыми действиями торпедных катеров на морских сообщениях руководил командир Новороссийской военно-морской базы контр-адмирал Г.Н. Холостяков. Базируясь на Фальшивый Геленджик, торпедные катера группами (обычно два-три катера) осуществляли ночной поиск плавсредств противника в районе Анапа – Соленое озеро – мыс Такиль – Феодосийский залив. Только в мае месяце, используя туманы, торпедные катера совершили четыре дневных выхода, в которых приняло участие в общей сложности 13 единиц. Всего же за время с 1 января по 9 октября 1943 г. для поиска плавсредств противника торпедные катера совершили 84 выхода с участием 283 единиц. Но поскольку противник осуществлял перевозки в дневное время, поиски судов противника заканчивались безрезультатно. Попытки торпедных катеров проникнуть на сообщения в Керченском проливе севернее Камыш-Буруна также оказались безуспешными. Перевозки в проливе производились севернее косы Тузла и только в дневное время. Ночью навигационные огни в проливе не зажигались.

После прорыва обороны противника в районе Новороссийска и с началом ускоренной эвакуации германских войск с Таманского полуострова, торпедные катера совершили с 16 сентября по 9 октября девять выходов на коммуникации мыс Такиль – Феодосия. В них приняло участие в общей сложности 30 катеров. Дважды они вели бои с торпедными катерами противника, прикрывавшими эвакуацию своих войск с Таманского полуострова и вывод плавсредств из Азовского моря в Севастополь.

Около 23 часов 17 сентября торпедные катера № 35 и № 45, вышедшие из Геленджика для поиска в районе Анапы, внезапно подверглись обстрелу германскими торпедными катерами с дистанции 100–150 м. В результате на катере № 35 ранило командира звена, и катер получил четыре пробоины в корпусе. Наши катера не успели открыть огонь и, оторвавшись от противника, начали отходить в базу. Вторая встреча с торпедными катерами противника произошла в 23 часа 29 сентября, когда наши торпедные катера № 12 и № 33 осуществляли поиск плавсредств на коммуникации в районе горы Опук. И в этом случае советским катерам пришлось отступать. Все это совершенно естественно, так как в бою пулеметов с артиллерией у отечественных катеров не было никаких шансов на победу.

Из всех девяти выходов только в одном случае, а именно в ночь на 4 октября, двум торпедным катерам, возвращавшимся после набега на Феодосийский порт, удалось встретить десантную баржу и три небольших судна, шедших в охранении группы торпедных катеров. Но и в этом случае советские катера отказались от атаки и отошли в базу.

Последний и безрезультатный выход на коммуникации таманской группировки противника две группы торпедных катеров совершили в ночь на 6 октября. Одна из них в составе четырех катеров (№ 32,62,72 и 102) безуспешно пыталась встретиться с конвоями противника у Феодосии, а вторая (№ 35,106 и 115) осуществила бесплодный поиск в южной части Керченского пролива. Во время поиска катер № 106 сел на мель в районе Соленого озера.

Торпедные и поступившие на флот минные катера [77]77
  Катера типа Я-5 с 24-ствольной пусковой установкой 82-мм НУРС М-8.


[Закрыть]использовались также для нападения на порты Анапа, Камыш-Бурун, Кучугуры и пристань Соленое озеро. Всего катера нанесли свыше 30 ударов по различным портам, в которых участвовало в общей сложности около 90 единиц. Свыше 25 выходов сделали катера для удара по Анапе, но только пять из них закончились обнаружением судов противника – что, правда, результата не принесло.

Для увеличения эффективности действия торпедных катеров на морских сообщениях противника в мае приняли решение использовать их для минных постановок в районе от Анапы до южного входа в Керченский пролив. Перед 2-й бригадой, усиленной десятью специально оборудованными торпедными катерами из 1-й бригады, поставили задачу забросать минами различных образцов обширный район, через который проходили коммуникации противника, заставив тем самым немцев водить свои суда за тралами. Последнее обстоятельство должно было облегчить удары нашей авиации по плавсредствам противника на переходе морем.

После дооборудования торпедные катера оказались наиболее подходящими для постановки мин в данных условиях. Имея малую осадку, они могли ходить по ранее выставленным нами оборонительным минным заграждениям. Большая скорость хода позволяла выйти и поставить мины за темное время суток, что отвечало требованиям скрытности. Наконец, благодаря своим малым размерам катера могли подходить близко к берегу (10–12 кб) и заходить на Анапский рейд.

Первую минную постановку торпедные катера произвели в ночь на 25 мая. Восемь катеров с минами в обеспечении четырех катеров-дымзавесчиков и восьми самолетов МБР-2 поставили 24 донные мины у южного входа в Керченский пролив и восемь донных мин у входа на Анапский рейд. С 13 июня торпедные катера начали массовые постановки якорных мин, которые продолжались до сентября 1943 г. Всего в течение четырех месяцев торпедные катера поставили 447 мин и 160 минных защитников. В числе выставленных мин 55 магнитных донных образца A-IV, 111 речных образца Р-1, 56 образца 1908 г. и 225 образца 1926 г.