Текст книги "Невидимка (СИ)"

Автор книги: Андрей Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

   – Да, – сказала она Юре, – про какого-то парня хотят тебя спросить. Расскажи им всё и они от тебя отвяжутся. А я тебе завтра позвоню. – И она удалилась из отделения, попрощавшись с ним (с Юрием).

   – Про какого ещё парня? – нахмурил брови Юра, когда автоматическая дверь за Аллой захлопнулась.

   – Недавно поступили сведения, что у тебя на чердаке...

   – Давай лучше перейдём на «Вы», – перебил его Юрий, заметно побагровев от потери терпения этих фамильярностей, – мне так удобнее разговаривать.

   – Ну хорошо, – согласился с ним допрашивающий. – Итак, нам поступила информация о том, что на чердаке Вашего дома прячется разыскиваемый преступник. И для Вас же лучше рассказать нам всё, что Вам об этом известно.

   – Как это, прячется? – не понял Юра, решив, что его опять разыгрывают. – Это что, новый «прикол»?

   – Не так чтобы, – ответил ему тот. – Но Вам об этом должно быть некоторое известно.

   – Это почему же?

   – Потому что сегодня этот разыскиваемый утерял у Вас на чердаке одну вещь и Вы должны были обязательно её обнаружить.

   – Дорогие мои, – проговорил Юрий с усмешкой в голосе, – я на своём чердаке последний раз был 16 лет назад. Какие вопросы?

   – Да, но сегодня утром был зафиксирован факт того, как Ваш дед, Василий Иванович, взбирался на чердак Вашего дома по лестнице. Это-то Вы не будете отрицать?

   – Мой дед? – переспросил он, ошарашено оглядывая всех до единого милиционеров. – Мой дед шестнадцать лет назад... – вырвалось из его уст не то, что он собирался сказать, но его тут же перебили:

   – Ничего подобного! Три года уже Ваш дед как отмечен в сводках милиции. За ним и убийства и грабежи и чего только нет, – говорил этот милиционер, пока другой вставлял кассету в видеоприёмник и на экране небольшого телевизорика Юрий мог разглядеть себя, обливаемого ливнем, в яркооранжевом комбинезоне, взбирающегося по деревянной лестнице на чердак и закрывающего следом за собой дверь; на этом месте запись и прервалась. – Сейчас очень много людей «умирает», – продолжал тот. – Их хоронят как положено, свидетельства о смерти получают. И всё! После этого за такими людьми тянется очень длинная цепочка преступлений. Но милицию не обманешь. Так что лучше рассказывайте всё как есть.

   – Но это какая-то чудовищная ахинея, – бормотал Юрий, как сам с собой разговаривал. – Мой дед действительно...

   – Да оставьте Вы в покое Вашего деда! – повысил тот голос. – До него мы ещё успеем добраться. Сейчас нас больше интересует тот писака, что живёт у Вас на чердаке. Недавно живёт. Позавчера «поселился».

   – Писака? – переспросил тут же Юрий.

   – Ну да, – отвечал тот. – Он проходил как-то лечение в психиатрической больнице, и врачи поставили ему диагноз под названием «писака». Представляете себе? Но мы-то понимаем, что в комбинезоне этим утром были Вы, а не Ваш дед. Потому что дед Ваш Вас не узнает, если встретит. И может убить.

   – Что Вы такое говорите?!

   – Значит так, – сказал ему тот, – единственная Ваша теперешняя задача, это сказать нам, находили ли вы сегодня на чердаке большой лист, исписанный мелким-мелким почерком.

   Вот тебе и раз! Юрий уже собрался этому милиционеру такого наговорить, но... вовремя одумался. И ответил:

   – Да, по-моему, я этот листок там – на чердаке – и оставил.

   – Едем немедленно, – отдал тот приказ сгрудившимся вокруг милиционерам. – Заодно и гражданина этого домой подкинем.

   На улице тем временем уже здорово стемнело.

   Юра залез в «УАЗ» уже не туда, где в этом уазе находился последний раз, а на мягкое креслице, вместе со всеми четырьмя милиционерами (какого чёрта они всей толпой собрались ехать за долбанным листом бумаги? – хотел бы он себя спросить, но в то же время понимал, что хороший «наряд» нужен везде; в любом деле. Не понимал он только единственного: какого чёрта тот наврал ему про деда?).

   – А почему дед мой может меня убить? – неожиданно спросил Юра того милиционера, с которым он с последним говорил, – если учитывать, что его «похоронили», пытаясь «надуть милицию».

   – Потому что он маньяк-убийца, – ответил тот каким-то хладнокровным-страшным голосом. – Три года назад на Морском кладбище была обнаружена разрытая его могила. Ни тела – ни гроба, даже памятника и того не было. После чего и потянулись друг за другом достоверные факты. Непонятно только, как этот Василий Иванович пролежал под землёй 13 лет!... – И он глубоко задумался, как будто три последние года его зациклило только на этом и он до сих пор не мог прийти в себя, и долго ещё не сможет.

   – Но разве вам не кажется, что это просто ПОЛНАЯ ЧУШЬ? – устало произнёс Юра; не спросил, а произнёс.

   – Нет, не кажется, – ответил за него другой. – Как ни странно, но мы все любому можем признаться в том, что мы крещёные. И я умоляю тебя, парень, не надо так скептически ко всему относиться. Последнее время у нас в городе происходит очень много странного. Причём иногда происходят такие вещи, что у героев твоих «страшных рассказов» повяли бы уши. Так-то. Но, даже если ты сильно нас попросишь, рассказывать ничего из происходящего мы тебе всё равно не будем.

   – Решу, что вы свихнулись? – поинтересовался Юра.

   – Возможно, – ответил тот. – А возможно, что решишь, что – например – ты свихнулся... Если по-настоящему не свихнёшься.

   Всё, больше они не разговаривали, а так и ехали молча, пока не приехали.

   Потом они вчетвером начали переворачивать весь чердак, поскольку того огромного, исписанного мелким почерком листа на чердаке нигде не оказалось, хоть Юра и точно помнил, как свои пять пальцев, что оставлял лист на чердаке и никуда его не девал.

   – Так может всё-таки тот парень его и забрал? – пятый или десятый раз задал им Юрий один и тот же вопрос, пока они тщетно надрывались, перерывая всё вверх дном.

   – Ну мы же его посадили уже! – десятый или двадцатый раз повторяли они ему ответ на вопрос.

   Так милиционеры и уехали ни с чем, оставив Юрия Владивостоцкого наедине с самим собой.

   И Юрий аж подпрыгнул от переполнявшего его счастья: наконец-то!... Наконец-то он смог сесть за свой рабочий стол и начать барабанить по клавишам «Макинтоша», даже и не обращая внимания, на какие клавиши нажимает и что за текст вырисовывается на мониторе. Давным-давно клавиатура его компьютера отлетала у него от зубов и он мог как Моцарт «играть на пианино с завязанными глазами». Пальцы его сами работали как заведённые, и, если внимания на них не обращать, то необходимо было обращать внимание только на то, какие мысли появляются у него в голове, чтоб не дай Бог на дисплей не проскользнуло ничего лишнего. Но в этот раз он смотрел на рядок книг Стивена Кинга, выстроившихся как талисман над столом с компьютером, только потому что знал что писать и мог смотреть куда угодно, только не на вырисовывающийся текст...

   Но... он сам не ожидал, что так неожиданно прервётся: взгляд его случайно упал на монитор... и ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁ уже наполняло весь экран трёх минут работы Юрия за клавиатурой.

   «Верни мне моё»... Что это значит?... Совпадение, или... Ведь нельзя же ТАК ошибиться: допустить такую ОПЕЧАТКУ.

   Однако, Юрий в следующий раз уже был повнимательнее и поглядывал на монитор, а не куда попало.

   Вообще, до этого Юра собирался написать о сумасшедшем старике, посланным его (Юры) покойным дедом за героем этого рассказа, и о свихнувшихся милиционерах, которых давно уже пора бы уволить по инвалидности и отправить в профилакторий, на улицу Шепеткова. Но написал он совсем о другом... Сам не понимая, почему, но рассказ изменился («секрет в рассказе, а не в рассказчике» давно стало для него девизом это знаменитое изречение его кумира и учителя, Стивена Кинга), как будто Юрий во время написания нашёл более интересную тему, чем «свихнувшийся город».

   Всю ночь и всё утро барабанил он по клавишам, так, что те аж нагреваться начали, но не на секунду не оторвался, пока не дописал до конца рассказ «Цирковой медведь» (рабочее название).

   Написал он о Владивостокском цирке; как полгорода собралось туда на супершоу: «На манеже десятиметровый медведь-гигант! Говорящий человеческим голосом медведь! Не пропустите это ЗРЕЛИЩЕ!!!» И зрелище стоило того, когда выкатили повозку со смирным гигантом. Подумать только – гигант добрее дельфина, обрадовавшийся такому неимоверному наплыву народа и заревевший «Привеееет, Владивостооок!!» Так и прошло бы шоу, если б «что-то» не изменилось внутри медведя и он не перестал бы рассказывать Самые Смешные анекдоты. Но... свой последний анекдот ОН закончил словами «... и пошли вы все на х...й!» ...Медведь взбесился и бросился на публику, десятерых или двадцатерых успев уже затолкать в свою полуметровую пасть. Он хватал народ горстями. Началась сильная паника: кучи до смерти перепуганных людей кинулись ко всем выходам. По медведю открыли огонь, но тот был словно каким-то киборгом (биороботом) – на него ничего не действовало. Но что было самое страшное, это что двери цирка не открывались: нельзя было ни войти не выйти. Юрий хотел закончить рассказ тем, что всё-таки с трудом, но двери поддались напору толпы и большая часть «участников шоу» всё же спаслась, но двери так и не поддались, – рассказ писался сам, вне зависимости от воли автора, – и медведь сожрал всех до единого. Потом на секунду остановился, громко рыгнул и разнёс одним ударом стену цирка, чтоб вырваться на улицу, как будто этого медведя одолел приступ клаустрофобии. На этом рассказ и закончился.

   И Юрий тут же включил принтер и отпечатал шесть листов, даже и не став проверять ошибки и проводить работку текста. После чего он, сложив всё в целлофановый мешок, прыгнул в «Хонду», пригнанную прошлым вечером милиционерами раньше чем он вернулся домой на «УАЗе» с «группой захвата». Он мчался в редакцию, ему нетерпелось похвастаться своей молниеносной-рекордной работой – широкоформатной новеллой, написанной за одну ночь (!).

   – Вот здорово! – воскликнул редактор, после того как Юра ему всё рассказал о своей последней работе. – Давай, почитаю! – И он бросив все до единого свои дела, уселся в передвижной стул и начал читать. Юрий тем временем двинулся в сторону бильярдной комнаты, чтоб хоть как-то убить эту часть приятного времени.

   – Юран! – остановил его на полпути этот тридцатилетний редактор, – погоди-ка на секунду.

   Юрий остановился перед порогом в бильярдную и вернулся назад. – Ошибок наделал?

   – Каких ошибок?! – слегка повысил тот голос, подёрнутый лёгким удивлением. – Ты чё мне приволок? – сунул он автору в руки его шесть листов.

   – Нормальный рассказ, – пожал тот плечами, ничего не понимая, и читая название... «ДОРОГОЙ КОРЕШ!» и ниже:

   "позволь изложить тебе некоторые детали. Понять тебе это будет также несложно, как понять собственную задницу и собственное дерьмо. Да и вообще, ты вроде не дурак и должен уметь «въезжать». Въезжать, например, что больно, когда бьют; больно, когда тебя разрывают по кусочкам. Понимаешь, о чём я?... Я о... «вернимнемоёвернимнемоёверни... и т. д.» Вот об этом я. Постарайся найти то, что ты потерял, пока тебе не стало донельзя хреново; пока я не «пошёл на рывок» (не совершил побег из своего «пионер лагеря») и не вернулся на ЧЕРДАК. Будь так добр. И я не стану ТАК ЗОЛ.

   Верни мне моё!

   До встречи.

   Я". И это всё, что можно было разобрать. Дальше шли сплошные абракадабры из букв, слов, предложений, знаков препинания и... то ли китайских, то ли корейских иероглифов.

   – Что за дерьмо! – размышлял Юрий вслух, перетасовывая всё время свои шесть исписанных этой ночью листов. – Я же рассказ писал! Я текст проверял, я не отводил глаз от дисплея!... Что за хренотень?!

   – Просто вчера ты переутомился сильно из-за этих ментов. И лучше тебе сейчас выспаться хорошенько в течении десяти часов – как минимум, – посоветовал редактор Мишаня уныло убирающемуся восвояси приятелю Юре, хоть тот его и не слышал. – Ёлки, всю ночь не спал!...

   То, что он переутомился, он понял уже в машине, пока возвращался домой и у него начали слипаться глаза. Он чуть не врезался в камаз, одиноко плетущийся по полупустынной дороге, когда выезжал из-за угла и едва не задремал. С трудом ему удалось избежать столкновения, в самый последний момент свернув руль в сторону и заехав на полянку, уступив лыжню этой неповоротливой громадине. Благо, что обочины дороги были выщерблены и по тротуару именно в том месте никто не прогуливался.

   Вернувшись домой, он поставил машину в гараж, закрыл на замок ворота своей высокой металлической ограды и не раздеваясь упал на диван.

   Ему ничего не снилось: ни роющиеся у него на чердаке милиционеры, не обращающие внимания на свои чердаки, которые явно не мешало бы «подремонтировать»; ни сумасшедший старик, вытаскивающий из-за спины свой окровавленный топор (в этот момент Юрий не разобрал бы, старик ли это, одетый по-зимнему, или его дед); ни ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕ...

   ...Пробудил Юру звонок в ворота; вместе со звонком в дверь, заборный звонок располагался у него в прихожей, и полчаса трезвонить не пришлось, чтоб выкинуть из головы Юрия весь сон, поднять его на ноги и направить к воротам, открывающего по пути дверные замки.

   Интересно, кто бы это мог быть? Алла в гости не ходит; она, обычно, звонит, и кому надо, сами приезжают к ней «в гости». Друзей у Юры не так много, чтоб каждый третий захаживал к нему на «угощения» как Виннипух с Пятачком. Так кто же это тогда, если родители имеют свои ключи от ворот и от Юриного дома?...

   Юра уже хотел было спросить, «кого там приволокло?!», на тот случай, если за воротами опять будут стоять цыгане, чеченцы или ещё какие-нибудь попрошайки, но не стал ничего спрашивать – надо ли?, открыв замок и распахнув дверцу ворот...

   – Вот тебе и «на»! – воскликнул Юра от увиденного за открывшейся дверью. – Лёха! Сто лет тебя... Где ты пропадал?!

   Это был Алексей Динамо (прозвище), друг Юриного детства. Армия унесла Алексея настолько скоропалительно, что Юра даже и заметить ничего не успел; после того как со старых мест переселился с родителями в этот дом, друзья детства стали навещать его всё реже и реже. Пропал Лёха, ну и пропал так пропал. А тут он появился с такой неожиданностью, что у Юры даже не было слов.

   – В армейке, – ответил ему тот, пожимая руку и входя в лоно двора. – А ты всё так и живёшь? Со стариками?

   – С какими стариками! Один живу. Ну чё, за пузырём сгонять?

   – Я за рулём, – объяснил Алексей, кивнув на приникший к самому забору белый «БМВ».

   – Ни хрена себе! – откровенно отреагировал Юра, глянув на машину. – Круто живёшь!

   – Да ну ты брось! – усмехнулся тот. – За одиннадцать-двести купил. Разве это машина?

   Они прошли в дом, поболтали о том о сём, провели безалкогольную встречу и уже неспеша перешли к разговору о женщинах, когда Алексей спросил Юру, нашёл ли тот себе подругу жизни, и Юра, ответив скромным кивком, тут же отпарировал, спросив:

   – Ну а у тебя как делишки в этом плане?

   – Жениться собираюсь, – ответил тот. – Неплохую деваху себе нашёл.

   – О! А как вы познакомились?

   – На дискотеке, – пожал тот плечами, как ни в чём не бывало.

   – Да ну ты брось! – хохотнул Юра. – Ты ж на дискотеки не ходишь.

   – Да шучу я, – согласился он с ним. – Через службу знакомств познакомились. – И уточнил. – Через «Джулию».

   – Чё, правда, что ли?

   – Да, – не врал тот. Хоть он и был изрядным любителем посочинять да приукрасить действительность, но армия в нём многое изменила, и теперь он мог различать, где говорить правду, а где не врать. – Первая оказалась блин-комом, а на второй я собираюсь жениться. Такая вот история.

   – Да чем же тебе первая-то насолила? – огорчился Юрий за судьбину Владивостокских девушек. – У меня их хоть и двенадцать всего, да и то глаза и мозги разбегаются: каждый раз жребий приходится выкидывать, прости меня Господи. Но – что поделаешь – СИТУАЦИЯ. А у тебя-то что так?

   – Да девка ничего так себе была, – охарактеризовал он внешность, духовность и разум своей первой (блинкома) девушки. – И не было между нами тоже ничего. Но... какая-то у неё зацикленность прогрессировала: по ходу разговора я понял, что она мечтает выйти замуж за писателя.

   – За писателя?! – У Юры аж глаза вспыхнули, но вида он старался не подавать: не обязательно Лёхе Динамо знать о том, что его друг преуспевающий писатель (печатающийся, правда, под псевдонимом).

   – Ну! – хохотнул Алексей, решив, что Юру насмешило это. – Но к какой едрёной матери из нас с тобой писатели? Верно?

   – Точно, – согласился с другом Юра. – Пусть идёт, Толстого себе ищет. – Рассмеялся он за компанию с Алексеем.

   Алексей с самого детства ненавидел книжки; смеялся над их толщиной, если кому-то попадались слишком толстые; называл их «библиями», и прогуливал «литературу» (литру). Этот комплекс, надо полагать, сохранился в нём и по сей день. И отношение ко всем до единого писателям, поэтам и вообще художникам, как к «бородатым, четырёхглазым чмырям», меняться у него, если и собиралось, то только в отрицательную сторону.

   – Может мне когда-нибудь и придётся расплатиться за это перед «чистилищем» или хрен его знает, чем, – говорил Алексей, – но читанов я не могу переваривать.

   – А что же она хоть читала? – так просто – как бы к слову – полюбопытствовал Юра. – Небось женские, любовные книжки?

   – Кого там! – усмехнулся он. – Ужасы! Стивена Кинга. И читала и писала. Какую-то там «кладбищенскую эпопею» заканчивала. Вампиры, оборотни... Давай, лучше, о другом говорить, – надоела ему эта тема.

   – Да погоди секунду, – попросил его Юра. – А кто она хоть была-то?

   – Да оно тебе надо? Ты ж в школе на двойки учился и читать не...

   – Ну скажи! – настаивал тот.

   – Что сказать-то?! Мало тебе своих двенадцати? Не рвись, юноша!, эта девочка не для тебя; она не для кого. Она сильно умная...

   – Не скажешь?

   – Ну ладно, – снизошёл тот, пожав плечами. – Джулии стольник заплатишь, она тебя представит этой подружке. Телефон назовёт 457-605. Скажет, что зовут Аллой. Блондинка. Высокая. Девятнадцать... Ты чё, Юрок?

   У Юрия же в глазах потемнело ещё после того, как он услышал телефон... И то, что девушке этой 19 и зовут её Аллой (и, что к нудизму она неравнодушна... но это уже не для эфира), он мог уже и не слушать.

   – Да нет, ничего, – ответил он сразу, как в глазах его прояснилось. – Ты прав, давай лучше о другом поговорим... о другой.

   – Во! – обрадовался тот. – Давай! А то я щас засну здесь.

   И они поговорили и о другом и о всём на свете, не затрагивая одну лишь тему творчества и Аллы... которая ему в течение всего дня так и не позвонила. Но позвонил ей он сам, сразу после того как его друг вспомнил о «делах», наговорившись с – с годами изрядно поскучневшим – Юрком вдоволь, и поспешил к «бимеру», через пару секунд сорвавшись с места и оставляя на грунтовой дороге следом за своим авто шлейф пыли и гравия, корча из себя эдакого делового человечка, везде и всюду не успевая за собственной тенью.

   Юра же вошёл в дом, взял свою «моторолу» и набрал номер Аллы. Гудело минут шесть, после чего трубку кто-то снял и раздалось вялое, сонное «алё» из мужского голоса. Отец Аллы.

   – Аллы нет? – спросил Юрий, надеющийся на обратное.

   – Нет, – безразлично отозвался тот. – И вчера не было и поза-поза-вчера. Так что домой к ней лучше не звонить. Где эта дрянь шляется, хрен её разберёт. У неё... – Юрий выключил свой сотовый. Он, конечно, хотел попросить этого человека выбирать выражения, но вспомнил о том, что в руках у него не трубка телефона-автомата, с которой можно разговаривать хоть целый день, а потом спьяну разбить её о стену, вывернуть телефонный аппарат, упасть рядом и проспать двое суток.

   Давненько уже в Юриной голове сформировалась мечта, жениться на редакторше или писательнице. И он просто-таки лелеял эту мечту; с каждым месяцем всё сильнее и сильнее разрасталось в нём желание найти пару себе-сапогу. Но разве мог он догадываться, что так легко и просто повстречает он «собственное зеркальное отражение» (если пол не принимать во внимание). Но почему она и словом не обмолвилась о своём хобби, ответив только на его вопрос о её увлечениях, что любит делать людям приятное. Стало быть, она любит преподносить людям сюрпризы?... Ну что ж, неплохой она им двоим с Динамой сюрприз преподнесла. Оставалось только, либо дождаться её звонка, либо случайно повстречать её где-нибудь на улице, потому что по себе Юра знал, что если кого-то или что-то специально начнёшь где-нибудь отыскивать (невесть где), то 2-3 процента тебе остаётся для положительных результатов поиска.

   Но пока он решил попробовать написать рассказ про своего бешенного медведя... Другими словами, убить время. И сразу, как на дисплее напечаталось «МЕДВЕДЬ» (так он решил на этот раз назвать свой рассказ), «моторола» запикала.

   – Алла? – тут же подскочил он с места, сам не зная, почему.

   – Дерьмо на лопате! – ответил ему грубый мужской голос. – Надень гандон на свою Аллу.

   Чёрт возьми, кто это ещё?! – Если продравший две минуты назад глаза с бодуна Аллин отчим решил согнать на нём свой психоз, то это просто невозможно: Алла не даст ему ничей номер телефона – не друга не врага (если и даст, то его долго уговаривать придётся). Так кто же это всё-таки?...

   И Юрий не упустил возможность поинтересоваться:

   – Это кто? – спросил он чисто из любопытства.

   – Тупым быть проще, чем догадаться, – ответил ему грубый голос.

   – Это ты о себе? – полюбопытствовал Юрий.

   – Нет, это я о твоей чувихе, Алле, – донёсся ему ответ. – Хотелось бы тебе с ней встретиться ещё раз?... Ещё бы! – Говорил голос, усмехаясь, в то время как у Юрия не всё укладывалось в голове и от этого не хватало запаса речи. – Значит так, слухай сюды, если хочешь повидаться с ней, выйди на улицу, набери на телефонном автомате шесть шестёрок и мы с тобой обсудим детали. А сейчас я вешаю трубку. Добряк?

   – Э! – заорал ему Юрий, – не вешай трубку! Я у телефона. Давай...

   – По сотовому тебе нельзя долго разговаривать, – объяснял ему голос, – очень скоро тебе может потребоваться куча бабок, а уличные автоматы работают нахаляву. Всё, отключайся немедленно! – И раздались гудки.

   "Шесть шестёрок, – задумался Юрий, – номер телефона. Надо же! – Ему казалось, что эта цифра в воздухе витала – до неё оставалось только додуматься и позвонить, задав пару каких-нибудь глупых вопросов, осведомившись что это за номер и что он собой может представлять. А уж потом смело вкладывать его в какой-нибудь роман или повесть. Замечательный телефон дьявола города Владивостока; дьявола, который живёт под землёй – чуть-чуть ниже канализационного уровня (уровня, в котором, по мнению Юрия обитают не только крокодилообразные крысы-мутанты, комары-чудовища и тьма-тьмущая всевозможных демонов с привидениями, но и... колодцы миров и измерений; их так много, что лаборатории, расположенные там же, сходят с ума от разрастающегося их количества и творят чёрт знает что) и заведует не только всем сверхъестественным, а много чем ещё... Но в данный момент в голову Юрию все эти ребяческие мысли о «телефоне дьявола» не лезли. Сейчас он задумался о том парне, который по мнению местного ОВД «прятался у него на чердаке», потому что Юрий подумал, что если б этот парень ему и позвонил, то кроме "...вернимнемоё... и т. д. " он от него ничего бы больше не услышал. Но этот человек с низким мужским голосом, явно был не тот парень; в этом Юрий пытался уверять себя с каждым шагом, приближаясь к одному из уличных автоматов, у которого стояла очередь из двух человек и какая-то толстая болтунья никак не могла наговориться. Но Юра не торопился никуда; ему вообще можно было бы никуда не звонить, приняв всё, что пару минут назад услышал по своему сотовому, за чистый блеф. Но что-то заставляло его выстаивать эту очередь и готовиться к долгому – как заметил ему тот – разговору, плюнув на всех, кто будет поёрзывая тщетно дожидаться его (как эту неугомонную толстушку-болтушку, которая возможно и сама не понимала, о чём она тараторит с такой скоростью).

   Она тараторила бы пока телефон не сломался, если бы парень, что нервно выкуривал уже наверно десятую сигарету, пока она общалась через трубки с ещё большей болтушкой, постоянно её перебивая на каждом полуслове; этот парень стоял над её душой и канючил, что ему всего лишь насчёт зарплаты надо узнать, и как она его не игнорировала, но он достал-таки её, что та, недоговорив со своей подругой, швырнула трубку о стену, едва не разбив её (трубку) и матернувшись на этого парня, вошла в подъезд ближайшего дома. Парень узнал насчёт зарплаты, погрустнев, услыша не то на что надеялся; второй, видимо попал на «занято» и прослушав 8-10 нудных коротких гудков, повесил задумчиво трубку на место и счёл свой телефонный разговор оконченным. Тут-то и пришло время набирать Юрию 66-66-66. Так он и сделал. И, прежде чем заговорил всё тот же низкий неприятный (неприятный от того, что по коже во время его звучания невольно пробегают мурашки) голос, не донеслось ни единого гудка, сопровождающегося на противоположном конце провода позваниванием телефона, предлагающего снять трубку и начать разговор со слова «алло».

   – Если ты думаешь, что тебя «прикалывают», то считай, что ты начинаешь тупеть, – говорил голос, обращаясь к Юрию. – Представь себе, что Аллы своей ты никогда не найдёшь.

   – Ну и что ты с ней сделал? – полюбопытствовал Юрий в том тоне, который соглашался с этим голосом в том, что он (Юрий) начинает тупеть.

   – Догадайся, – ответил тот. – Включи в работу воображение. Неужели у тебя нет воображения? – Спросил голос с театральным состраданием.

   – Значит так, – заговорил тот из трубки, выдержав двух-трёх секундную паузу, – твоя реальная позиция на сегодняшний день: околотить свой дом досками и убраться из него к едрёной матери. Подойдут мои люди и помогут тебе заполнить нужные бумаги. И тогда мы заложницу отпускаем и ты, как помеха, роли никакой для нас уже не играешь. Как тебе такая растасовка?

   – Ты хочешь выгнать меня из дому? – уточнил Юрий то, что уточнять не было необходимости, но сказать ему на это было больше нечего.

   – Не выгнать, дурак!, а предостеречь от серьёзной опасности. Тебе только кажется, что тебе в скором будущем ничего не угрожает. Но я тебе ещё раз повторяю: ты включи в работу своё богатое воображение – свою безграничную фантазию.

   – Знаешь что, – говорил ему Юрий, – вообще-то мне сейчас не о чем с тобой разговаривать, кроме единственного... – и, быстро решившись, спросил: – Ты у меня на чердаке никогда не был?

   – Может быть и никогда, – ответил тот, – а может быть и именно я утерял там большенький листок с началом своего – не самого удачного – романа. А ты, случайно, листок этот не читал? Только честно, потому что врать мне бесполезно.

   – Значит ты и есть тот «писака»? Мне менты мно-ого о тебе рассказывали. И всё это...

   – Всё это не для тебя, – перебил его тот.

   – Вот как? – усмехнулся Юрий. – Чтобы правда не выколола мне глаза? Ну а что же тогда для меня, если не это?

   – Ну, например, продолжение того, что ты не дочитал. И много-много чего ещё. Всё это исключительно для тебя. То, о чём ты мечтал, но на что у тебя не хватало фантазии, мастерства, времени и... Господа Бога, который поставляет многим творцам материал для работы.

   – И всё это вместе с – разумеется – Аллой, которая в данный момент находится в полной неопределённости – наверняка ей понадобилось уехать куда-то, – ты меняешь на мой дом, – сделал Юрий вывод. – Я не спорю, может меня впереди и подстерегают какие-то не приятности, но... тебе не кажется, что с твоей стороны неплохо было доплатить?, ну, хотя бы, какой-то залог для некоторой уверенности.

   – Денег, что ли? – незаметно усмехнулся тот.

   – Денег, родной, денег. Сейчас все только о деньгах и говорят.

   – Не думай о деньгах, – произнёс ему голос. – Сейчас для тебя деньги, это ГЛУПОСТЬ. Подумай лучше о чём-нибудь гораздо большем.

   – Ну и что же ты для меня собираешься сделать?

   – Сделать я могу дохрена чего, – ответил тот. – Вся проблема в том, что ты со мной ещё не встречался и даже не догадываешься, ЧТО я могу собой представлять.

   – И не дай Бог мне догадаться или встретиться с тобой! Да? – усмехнулся Юра.

   – Ну, не так чтобы и «не дай бог», – произнёс тот скромноватым голосом. – Страшного такого для тебя во мне пока нет. А встретиться, мы обязательно с тобой встретимся. Но только после того, как начнётся плохо либо хорошо. Я надеюсь, ты понимаешь, о чём я.

   – Я много чего понимаю, – говорил Юрий, в то время как неподалёку от него уже остановилась какая-то парочка и неподалёку от парочки – невысокий кучерявый старичок с клюкой, очень сильно напоминающий собой Белянчикова из любимого Юриного телесериала «Клубничка», который давным-давно закончился.– Я также не исключаю и то, что это всего лишь...

   – Да-да, – дополнил тот за него, – «блеф». Понимать, это твоё право. Твоё право также искать разницу между хорошим и плохим, в зависимости от того, что тебе придётся выбрать. Но помни, время не стоит на месте. И, даже если ты и примешь какое-нибудь решение к сегодняшнему вечеру, то всё равно можешь опоздать. Понимаешь? Так что позванивай по тому же номеру в течение нескольких минут. Не буду тебя задерживать, а то люди – трое людей – тоже хотят позвонить.

   – Ты что, где-то рядом? – спросил Юрий. – Откуда ты знаешь, сколько здесь кого?

   – Нет, Юраша, – усмехнулся в ответ голос, – я далеко. От твоего телефона я ЧЕРТОВСКИ далеко! Просто я могу многое чувствовать. Спроси, например, у того старичка с клюкой, который час, и он обязательно пошлёт тебя на три буквы, могу спорить.

   – А ты с ним сговорился! – «угадал» Юрий.

   – Нет. Просто... – попытался он объяснить причину, подобрав нужные слова. – Просто во мне всё есть. Понимаешь? Всё, что ни возьми, всё есть. Так-то. А теперь я разъединяюсь. И вот что: сделай хорошее дело, попроси молодых людей, что стоят за тобой следом, уступить место старичку; они, в отличие от него, никуда не торопятся и говорить по телефону собираются долго и о какой-то ерунде. А ты мне ещё позванивай, если что надумаешь, – и раздались гудки.

   Юрий, повесив трубку, посмотрел на старичка и молодых людей; и, действительно, в отличие от молодёжи, старичок как будто дожидался не телефона-автомата, а стоял в очереди в общественный туалет, справить малую нужду. И сразу, как молодёжь двинулась к телефону, готовая оттолкнуть Юрия, если он начнёт загораживать им дорогу, Юра обратился к ним: – Молодые люди, вы не возражаете, если старичок вперёд вас позвонит? Он буквально полсекунды у вас отнимет.