Текст книги "Самая страшная книга 2014"
Автор книги: Андрей Буторин
Соавторы: Ольга Дорофеева,Олег Кожин,Дмитрий Тихонов,Алексей Жарков,Альберт Гумеров,Ирина Скидневская,Михаил Павлов,Дмитрий Костюкевич,Александр Юдин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)
Часть 6
Я решил написать эту историю, потому что так легче отличить правду от фантазий, порожденных разыгравшимся воображением. Прежде чем перенести все на бумагу, я по многу раз воскрешал в памяти случившееся, дробил на мелкие кусочки и вновь собирал, словно мозаику. Время имеет свойство добавлять нюансы, не имеющие отношения к реальности, но я не желаю терять четкости воспоминаний. Поэтому пишу.
Нынче весна, начало марта, пока еще вьюжит, и, дай Бог, холода продержатся еще минимум пару недель. Как это ни странно, но нам с Китти холод сейчас жизненно необходим. То, что для босяков равносильно бичу смерти, для нас – живительная сила. Правда, это больше относится к сестре, нежели ко мне.
Бедняжка скончалась примерно месяц назад. Должно быть, ее организм ориентировался на наше денежное состояние, потому что Китти протянула аккурат до момента, когда у нас не осталось ничего, кроме долгов. Тем не менее мы еще жили в совершенно опустевшей комнате – ведь мне пришлось продать все наше имущество. Работы не предвиделось. Никакого местечка ни на верфи, ни в каком-то другом месте.
Тело Китти исхудало до критического предела. У нее больше не было груди, бедер и живота, на их месте свисали пустые складки кожи. Казалось, будто смерть высосала сестру через соломинку. Щеки горели, словно их растерли уксусом. Приступы кашля напоминали, скорее, крики. В каждый спазм, вырывающийся наружу частицами легких, Китти вкладывала всю свою боль и отчаяние.
Доктор Лит, который из милости стал навещать нас бесплатно, лишь беспомощно молчал. Болезнь пожирала сестру изнутри, а я приближался к полному одиночеству.
Китти умерла легко. Сравнительно легко, потому что приступ кашля, во время которого у нее горлом пошла кровь, оказался коротким. Раньше такие приступы были куда длиннее. Когда он закончился, сестра спокойно лежала на кровати. Ее шея дергалась от глотательных движений. Видимо, Китти поняла, что сплевывать уже бессмысленно.
У меня не оказалось денег на похороны. Хозяйка разрешила пожить без квартплаты до тех пор, пока я не добуду гроб и место для погребения. Милая женщина, она дала мне немного серебра. Несколько шиллингов, чтобы оплатить работу гробовщика. Что касается могилы, то она посоветовала выкопать ее самому, чтобы не тратиться попусту.
Через день мы с Китти покинули комнату. Трупное окоченение превратило сестру в мумию, и мне не составило труда завернуть ее в одеяло. Взвалив сверток на плечо, я почти не ощутил тяжести. Казалось, там, внутри, никого не было. Китти стала легче вязанки хвороста.
Хозяйке я сказал, что несу труп на кладбище, где уже ждут гроб и могила. Она осенила меня крестом и поцеловала в лоб. Мне до сих пор совестно, что я обманул эту добрую женщину. Таких, как она, нынче редко встретишь. Все больше попадаются черствые, будто сухарь, люди.
Шагнув в зимнюю стужу, мы с Китти отправились не на кладбище. Я перенес сестру подальше от людей, в квартал, где стоят пустые дома, по весне предназначенные на слом. Внутри нет никого, кроме бродяг. Но там, где поселились мы с Китти, нас не отыщет ни один босяк. Я нашел замечательное местечко, вход в которое привален рухнувшими стропилами и совершенно не заметен, если его специально не искать.
Это просторный подвал, где раньше хранили всякую снедь. До сих пор там валяются черепки посуды и витает аромат специй. Внизу весьма холодно, так что с Китти ничего не случится. Она лежит на земляном полу, завернутая в свое одеяло и до боли похожая на Эверет.
Иногда я разворачиваю края, там, где находится лицо, и разговариваю с сестрой. Жаль, что она не способна ответить. По крайней мере, сейчас. Хорошо, что существует холод, который сохраняет плоть.
Внутри я нахожусь не более нескольких часов. Вполне достаточно, чтобы поспать и восстановить силы. Остальное время я брожу по улицам, доверяясь звериному чутью нищих и зная, что где-то там, в закоулках Лондона, мне встретится Эверет с матерью. Они не могут прятаться бесконечно. Разумеется, они все еще в городе; какой смысл покидать его в холодное время.
Нищенка нужна мне сильнее, чем воздух, потому что она отведет меня к НЕМУ. Тому, кто исцеляет самую безнадежную болезнь всего за десять фунтов. Настоящему джентльмену. Рано или поздно мы с ним встретимся, и Китти выздоровеет.
Днем я ищу их, а ночью собираю деньги.
Когда-нибудь я вымолю прощение за содеянное. Собирать нужную сумму подаянием слишком долго: пройдет весна, и, прежде чем я наберу достаточно денег, настанет жаркая пора. Китти не выдержит этого. Я тоже, потому что не могу представить себе лицо сестры, украшенное бутонами разложения. И не вынесу запаха…
Подаяние – слишком долгий путь. К тому же я не желаю скатываться в пропасть нищенства. Работу не найти, да и нет такой работы, где мне заплатят достаточно, чтобы воплотить в жизнь мой план. Поэтому я приношу их сюда. Людей, у которых есть деньги. Звериное чутье нищих безошибочно ведет меня к ним. Впрочем, если кто-то посторонний попадет в подвал, то никого не увидит, потому что я закапываю тела – благо, земляной пол не сильно промерз. Пока что их одиннадцать, и это плохие люди.
Они такие, потому что среди них проститутка с мужчиной, у которого, судя по одежде и кольцу на пальце, есть семья и хорошая работа. Я долго наблюдал за ними в забегаловке. Мужчина неумеренно пил, отпускал сальные шуточки и бесстыдно дотрагивался до женщины. Никто не убедит меня в том, что их жизни стоят дороже, чем жизнь Китти.
Это плохие люди, потому что там, в земле, лежит сутенер, торгующий живым товаром.
Плохие, потому что в компанию затесался мерзавец папаша, сделавший адом жизнь своей семьи.
С перерезанным горлом там лежит торговец опием, чье золото исцелит мою Китти. В Лондоне много подобного сброда, так что деньги меня уже не беспокоят.
Я молюсь, чтобы Китти выздоровела. Пусть молитвы не всегда помогают, но чутье никогда не лжет. Она будет жить.
Максим Маскаль
Старик Чельбиген
– Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?!
– Знаю, мам. Два часа ночи.
– И где ты шлялась? Мать с ума сходит! А чем от тебя разит? Ты что – курила?!
– Мам, успокойся. Я иду спать.
– Ах, успокойся?! Все! Мое терпение лопнуло! Завтра же отправлю тебя к бабушке, и будешь там жить все лето. Мать на двух работах вкалывает, а она со своими рокерами ночами пропадает. А как ты закончила десятый класс? Тройки, одни тройки!
– Две четверки, – уточнила Женя, стягивая с ног высокие черные сапоги.
– Да что ты говоришь?! Вот умница у меня дочка – две четверки! – Мать замахнулась было рукой, но лишь бессильно прислонилась к стене. – Что же с тобой творится? Я в твои годы позже девяти домой и прийти не смела, а ты… Эх, да что с тобой говорить.
– Вот и правильно, мам, к чему эти разговоры. У тебя была одна жизнь, у меня другая. Иди спать – проспишь на работу, – Женя повесила куртку на вешалку, проскользнула в свою комнату и захлопнула дверь. Через мгновение оттуда раздался грохот тяжелого рока.
– Выключи сейчас же, соседей перебудишь! – Мать стукнула в дверь. – Ох, за что мне это наказание?
В комнате Женя приглушила громкость музыкального центра, который крутил диск ее любимой группы Tiamat. Стянула короткое черное платье и, оставшись только в чулках и трусиках того же цвета, упала на кровать. Длинные рыжие волосы разметались по подушке. Из-за этих волос и черной одежды в школе ее прозвали ведьмой. Она не возражала. Уж лучше быть ведьмой, чем милой девочкой-я-все-знаю, вроде тех, что сидят на первой парте. На любой вопрос учителя у них готов ответ, домашние задания всегда сделаны, контрольные только на «пятерки». А после школы – кружок вышивания, секция бальных танцев и бегом домой делать уроки. Перед сном повздыхают над клипами Димы Билана. Тоска. Да они даже не знают, кто такой Йохан! Женя нашарила на кровати пульт от центра и выключила музыку. Хотелось курить, но мама могла почувствовать дым и проснуться. Женя выключила свет и забралась под одеяло. Завтра ее ждет интересный день, они с ребятами договорились устроить вечеринку на кладбище. Женя не считала себя настоящим готом, как ее друзья, но они слушали такую же музыку, не слишком заморачивались учебой, и с ними было о чем поговорить. А один парень ей нравился даже больше, чем просто как друг. Возможно, завтра она позволит ему поцеловать себя. Или даже… Но нет, не стоит загадывать так далеко. Женя улыбнулась и задремала.
– Женька! Ах ты, стерва маленькая! Это что такое?!
От громких материных криков Женя проснулась.
Зевая, натянула футболку и вышла в коридор. Мать уже собралась на работу и стояла у двери в сером плаще.
– Это что такое, я тебя спрашиваю? – протянула она руку к дочери. На ладони лежала пачка сигарет и то, что Женя купила перед предстоящей вечеринкой.
Проклятье! Сигареты – ерунда. Мать все равно догадывалась, что она курит. Но какого черта она забыла вытащить из куртки презервативы? «Черные! То, что нужно для первого секса!» – весело думала вчера Женя в аптеке. Теперь было не до веселья.
– Мам, ты не думай, я…
– Не мамкай! Значит, вот чем вы занимаетесь на этих ваших тусовках?! Я тебе устрою сладкую жизнь, шалава малолетняя! Чтобы к вечеру сумку собрала. Едешь к бабушке в деревню – решено.
– Но мама!
– Никаких «но»! Бабушка за тобой присмотрит, а не будешь ее слушаться – получишь крапивой по заднице. Все поняла?
Женя знала, когда с матерью можно было спорить, а когда – нет. Когда такой тон – спорить бесполезно. Может, к вечеру она остынет?
– Поняла. – Женя сделала виноватое лицо.
– Я на работу, ключ твой забираю, чтобы сидела дома. В холодильнике борщ, разогреешь, с голоду не помрешь.
– Мне в библиотеку надо.
– Сказки своим дружкам рассказывай – Мать захлопнула за собой дверь. Ключ повернулся в замке, ознаменовав своим скрежетом начало домашнего ареста.
Полная задница.
Так Женя в самом начале летних каникул оказалась в богом забытой хакасской деревушке. Весь последний вечер в Новосибирске она ругалась с матерью, но та была непреклонна. Черные презервативы, найденные в куртке дочери-десятиклассницы, оказались последней каплей. Женщина надеялась, что несколько месяцев, проведенных вдалеке от соблазнов большого города, пойдут непутевой девчонке на пользу. Сутки в душном поезде, где мужики в затертых трико, наевшись «Доширака» и напившись «Балтики», пялились на молоденькую рыжую ведьмочку в соблазнительных черных чулках. Еще три часа в прокуренной маршрутке. И вот Женя стоит перед указателем с надписью «Абаза». Строго говоря, тут не деревня, а городок с населением в двадцать тысяч. Но это было для Жени слабым утешением. Почти каждый год мать собиралась съездить в Абазу, чтобы бабушка повидалась с внучкой, но всякий раз появлялись какие-нибудь дела. Теперь внучка приехала одна, хотя страшно этому противилась и даже мечтала взорвать вокзал, чтобы остаться дома.
– Женечка?
Девочка обернулась и увидела невысокую, крепко сложенную старушку в цветастом сарафане. Рыжие волосы были убраны в пучок, а на шее висели деревянные бусы.
– Внученька! – Старушка распахнула объятия и широкими шагами пошла к Жене.
– Привет, бабушка. – Она смущенно прижалась к пахнущему чем-то сладким плечу.
– А ты стала совсем большой. Надеюсь, что мы поладим. Ну, пошли домой?
Женя подхватила свой рюкзак и, стараясь не отставать, пошла за бабушкой. Для своих лет та оказалась весьма энергичной. Минут через пятнадцать они подошли к частному деревянному дому, вокруг которого росли березы. Ставни были выкрашены в веселенький голубенький цвет, калитку украшала металлическая табличка «Осторожно, злая собака».
– Не бойся, собаки нет. Здесь живем только я и мой кот – Бабушка подмигнула Жене.
По дороге она успела расспросить внучку о маме, школе, городе, друзьях, погоде и куче других вещей, поэтому Женя чувствовала себя, словно после допроса с пристрастием. С каким облегчением она бы сейчас залезла в горячую ванну с пеной и солью! Потом приняла бы душ и, закутавшись в полотенце, села бы перед компьютером, чтобы проверить форумы и дневники, где собирались ее виртуальные приятели. Но, конечно, ванны у бабушки не было, как и Интернета. И если вместо ванны бабушка предложила Жене сходить попариться в баню, то компьютер было заменить абсолютно нечем. «А пошло оно все в баню», – вздохнула девочка и сама пошла туда же.
Лучше бы она ходила грязной. Но кто мог знать, что именно в этот вечер старик Чельбиген выйдет из леса? Она просто оказалось не в то время не в том месте. Ей не повезло. Ведь она ни в чем не виновата. Именно это твердила себе потом Женя, когда раздирала руки в кровь от страшного зуда, а кашель сгибал ее пополам. Она отхаркивала кровь на белые бабушкины наволочки, а перед глазами все стояло то жуткое лицо, которое она увидела среди деревьев, когда, в чем мать родила, выскочила из бани, чтобы вылить на себя ведро ледяной воды.
– Девочка! Эй, девочка! – отвратительный старик вышел из-за деревьев, неуклюже перевалился через низенький заборчик, отделяющий бор от участка, и засеменил в ее сторону.
Увидев его, Женя пронзительно завизжала и, опрокинув полное ведро, бросилась обратно в баню. Накинув на дверь крючок, она, тяжело дыша, прислонилась к влажной двери. Кто это был? Изъеденное мелкими язвочками морщинистое лицо, крючковатый нос, с которого, казалось, капали отвратительные зеленые сопли. А глаза? Маленькие, будто вдавленные в глазницы, они блестели каким-то нездоровым блеском. Женя прислушалась. Ушел? Она повернулась, пытаясь найти в двери достаточно большую щель, чтобы выглянуть во двор, но тут дверь затряслась от сильных ударов. Девочка испуганно вздрогнула. Откуда в этом полуживом старикашке столько силы?
– Открой, милая! Дай взглянуть на тебя! – хрипло заговорил старик за дверью.
– Пошел к черту, старый извращенец! – набравшись смелости, прокричала ему она.
– Не обижай дедушку, я не сделаю тебе ничего плохого, открой, – не переставая колотить в дверь, просипел старик.
– Убирайся!
Хлипкого крючка надолго не хватит. Удерживающие защелку гвоздики были готовы уже вылететь из отсыревшего дерева. Что же делать? Да, веселенький городок, подумала Женя. Судорожно нацепив прямо на голое тело майку и джинсы, которые она ранее сбросила тут же в предбаннике, девушка прошла в горячее помещение бани, где было небольшое окошко, задернутое стареньким платком. От жара печки тело под одеждой покрылось потом. Женя отдернула занавеску. Да, сквозь это окошко вполне можно пролезть. В предбаннике старик по-прежнему стучал в дверь, что-то приговаривая. Если она выскочит из бани с этой стороны, то успеет добежать до дома. Смахнув липкий пот со лба, Женя огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно разбить стекло. Уже замахнувшись тяжелым ковшиком, она заметила, что стекло в раме удерживают лишь несколько ржавых гвоздей, с силой потянула за один, и он вышел из стены. Расправившись с остальными, она осторожно вынула стекло и прислонила его к стенке. Путь свободен. Тут она поняла, что уже несколько минут не слышит старика. Женя на цыпочках вернулась к двери и прислушалась. В этот момент дверь бани вновь затряслась под ударами.
– Открой, девочка! Я только хочу посмотреть на тебя!
– Пошел прочь! – выкрикнула Женя и, не теряя времени, бросилась к окошку.
С трудом протиснувшись в узкое отверстие, она выбралась наружу и, присев на корточки, прислушалась. Похоже, старик все еще был у двери. Пригнувшись, Женя побежала к дому через заросли кустов малины, до крови раздирая руки о ветки. Только захлопнув за собой дверь и задвинув засов, она глубоко, с облегчением вздохнула. Из кухни вышла бабушка, вытирая полотенцем перепачканные мукой руки.
– Попарилась, внучка? – улыбаясь, спросила она, но потом заметила исцарапанные руки тяжело дышащей девочки. – Что случилось, милая?
– Там был ужасный старик, бабушка, он ломился ко мне!
– Что ты такое говоришь? – всплеснула руками женщина, роняя полотенце.
Бабушка быстро подошла к окну и успела заметить, как старик исчезает в лесу.
– Ох, Господи, это же Чельбиген, – только и выдохнула она.
Позже, вечером, когда они сидели на кухне за большой тарелкой румяных пирожков, бабушка рассказала внучке старое хакасское поверье.
– Древние хакасы называли мужчин, имеющих физический изъян и злых по характеру, Чельбиген ап-чах – старик Чельбиген. Раньше верили, что по земле бродит такой дух – страшный, уродливый и злобный, который питается красотой и счастьем людей. Он сулит людям богатства за частичку их красоты. Была легенда, что одна девушка променяла свои зеленые глаза на сундук золота. Взамен Чельбиген отдал ей невзрачные серенькие глазки. Вот только не принесло ей счастья богатство, стала она жадной, родня и друзья отвернулись от нее. Так и умерла она в одиночестве, трясясь над своим золотом, словно Кощей.
– Ну и сказочки у тебя, бабушка, – рассмеялась Женя, проливая чай. – Ты хочешь сказать, что это дух ко мне в баню приходил? По-моему, это был просто старый извращенец.
– Сказка ложь, да в ней намек, добрым девицам урок, – строго сказала бабушка, словно в подтверждение прописной истины махнув половинкой пирожка, – У нас, знаешь ли, городок маленький, да никто не знает, где этот Чельбиген живет. Был бы он просто стариком – все бы знали, где его изба стоит. А нет. Он просто выходит изредка из леса, как вот сегодня. Где же он все это время прячется? Не в берлоге же.
– Может, у него избушка в лесу? Или вообще он где-нибудь в соседней деревне живет, а к вам в гости ходит, когда в бане женский день? – со смехом предположила девочка.
– Все бы тебе хиханьки да хаханьки, вся в мать, – вздохнула бабушка. – Ладно, давай со стола убирать да ко сну собираться. Но на будущее ты будь осторожней. Больше, я надеюсь, он не покажется, но осторожность никогда никому не вредила. Встретишь его еще раз, ни о чем с ним не говори – сразу домой беги, поняла?
– Поняла, поняла.
– А я завтра с мужиками поговорю, вдруг кто еще видел Чельбигена. Тогда надо будет шептухам сказать – пусть заговоры проведут, отгонят духа подальше.
– Заговоры? Да у вас тут весело, вот где настоящая готика, – покачала головой Женя, одним большим глотком допивая чай.
Уже две недели Женя жила в Абазе. С бабушкой они поладили. Женя откопала на чердаке целый сундук старых книжек, и теперь они заменяли ей Интернет. Она могла целый день проваляться на раскладушке, которую вытащила на веранду, с увесистым томиком, периодически проваливаясь в сладкую дрему. Вечерами несколько раз даже посмотрела с бабушкой ее любимую «Кармелиту». Бабушка с увлечением смотрела этот сериал, не пропуская ни одной серии. За полчаса совместного просмотра она успела рассказать внучке обо всех героях этой цыганской саги, так что Жене начало казаться, что она смотрит «Кармелиту», по крайней мере, год. Бабушкин телевизор ловил всего два канала – первый и второй – поэтому кроме новостей, российских сериалов и медицинских передач смотреть больше было нечего. Женя с грустью вспоминала свои полсотни кабельных каналов, особенно рок-канал, где крутили клипы и концерты ее любимых музыкантов. Хорошо, что она хотя бы привезла с собой плеер и пару десятков дисков. У бабушки из музыки было только радио на кухне, передающее сплошной «Маяк». Однажды Женя с удивлением услышала, что с кухни доносится песня Йохана. Она вскочила с раскладушки и успела как раз перед тем, как бабушка потянулась, чтобы выключить приемник.
– Стой, бабушка! Это же Tiamat!
– Ой ты? – удивилась бабушка. – А я думала, что за черти воют?
– Этой композицией шведской группы Tiamat мы завершаем нашу передачу «Железный марш». До встречи в следующий четверг, – сказал ведущий.
– Ну, дела, – Женя удивленно покачала головой – Я и не знала, что на «Маяке» такую музыку гоняют.
– Гоняют, гоняют. Слава Богу, раз в неделю. У нас бабульки уже и письма на радио писали, чтобы этих чертей не включали, а они все гоняют. У Петровны однажды чуть инфаркт не случился, когда они заорали, словно их режут.
Женя чуть не умерла со смеху, когда это представила. Все еще улыбаясь, она полезла на чердак, где тайком от бабушки курила привезенные из Новосибирска сигареты. Оказалось, что ее запас подходит к концу. В последней пачке осталось всего несколько штук. Аккуратно затушив окурок в баночке из-под кукурузы, она вернулась на кухню.
– Бабушка, тебе в магазине ничего не надо? – Женя уже несколько раз ходила в магазин и на рынок за покупками.
– Хлеба можно взять, макароны кончились. А ты чего собралась-то? Тебя же обычно из дома не выгонишь.
– Мне батарейки в плеер нужно.
– Возьми тогда пару буханок хлеба, макарон пачку, что еще? Маслица можно и муки, пирожки будешь кушать?
– Буду, бабушка, давай пакет.
Проклятый пакет, который хранился у бабушки наверно еще с советских времен, не выдержал и порвался прямо в тот момент, когда Женя перебегала дорогу. По асфальту весело покатился батон, вслед за ним запрыгали батарейки и сигареты, из-за которых Женя поругалась с продавщицей. Паспорт ей, видите ли, подавай! В итоге все равно продала, но нервы потрепала. Женя принялась собирать покупки, и тут перед ней резко затормозила белая «Нива». Из машины вылез молодой парень в помятой рубахе в красную клетку и удивленно уставился на Женю. Скажи только что-нибудь, и я тебе по яйцам врежу, хмуро подумала она.
– Тебе помочь? – Он присел рядом с ней и поднял с дороги пачку масла, которая изрядно помялась при падении.
– Спасибо, не надо, – проворчала девушка.
– У меня в машине есть пакет, – поднялся он, не выпуская пострадавшую пачку из рук.
Несколько машин, сигналя, объехали Женю. Парень включил в «Ниве» аварийный мигающий сигнал и вернулся с пакетом. Они быстро собрали туда продукты.
– Давай подвезу, – предложил он.
Женя растерянно молчала, а он забрал у нее пакет и пошел к машине. Вздохнув, она пошла за ним и забралась на переднее сиденье. Взревев мотором, «Нива» резко тронулась с места.
– Тебе куда? Прости, не представился, я – Паша.
– Женя. Улица Рудная, девяносто второй дом, возле бора.
– Понял, мигом домчу. Не против музыки? – Он щелчком отправил кассету в магнитолу. – Первый раз вижу в Абазе девушку в неформальной майке.
– Что? – не поняла Женя.
– Я про твой прикид. – Он кивнул на майку с изображением черепов и надписью Tiamat. – В нашей деревне девчонки только по «Иванушкам» сохнут.
Тут, словно выждав нужный момент, ожили динамики. Салон «Нивы» заполнило грохотание Metallica. Парень убавил громкость и снова взглянул на Женю, видимо, ожидая ее комментария про музыкальные предпочтения абазинских девушек.
– «Иванушки» – отстой, – сказала она. – Можно я тут у тебя покурю?
– Закурил сам, угости водителя. – Паша протянул ей спички.
Некоторое время они молча курили.
– А ты чего, сам неформал?
– Нравится, – просто ответил он, выбрасывая окурок в окно.
– Ясно.
– А ты крутая, – неожиданно заявил он, сворачивая на бабушкину улицу, – Может, как-нибудь еще прокатимся?
– Может, – ответила она, вылезая из машины с пакетом в руках.
Она хлопнула дверцей и, не оглядываясь, пошла к дому. Паша коротко посигналил на прощанье и умчался, подняв облако пыли. Открывая калитку, Женя улыбалась.
Поздно вечером она лежала в своей комнате и читала «Братьев Карамазовых». Вот уж странное дело. Раньше она просто терпеть не могла всю эту классику, которую проходили в школе. Ей куда больше нравилось читать Стивена Кинга, Дина Кунца и другие истории ужасов. Чтобы хоть как-то отвечать на уроках, она использовала книжку «Русская литература в кратком изложении». К примеру, огромная «Война и мир» занимала там всего страниц пятьдесят. Чтобы ответить на тройку, этого вполне хватало. Но, ясное дело, Стивена Кинга в бабушкином сундуке не было. От нечего делать Женя взяла наугад несколько книг Достоевского и с удивлением должна была признать, что ей нравится. Кинг, конечно, круче, но и Достоевский оказался неплохим мужиком. Из зала доносился храп бабушки, которая заснула перед телевизором, когда в окошко что-то стукнуло. Будто камешек. И еще раз. Женя отложила книгу и подошла к окну. Перед домом стояла белая «Нива», а Паша занес руку, чтобы бросить новый камешек. Женя быстро вскочила на подоконник и высунулась в форточку. Приложив палец к губам, она страшно зашипела на парня.
– Тихо ты! Бабушку разбудишь. Сейчас выйду.
Уложив под одеяло несколько курток из шкафа, она создала видимость спящего тела. Затем накинула ветровку, сунула в карман сигареты, осторожно открыла окно и вылезла на улицу. Вечернюю тишину городка нарушали только песни сверчков, редкий лай дворовых собак и гул мотора автомобиля. Паша уже сидел внутри. Женя видела, как в темном салоне горит огонек его сигареты. Она аккуратно прикрыла створки окна и пошла к машине. Садясь, как можно тише захлопнула за собой дверцу.
– Привет.
– Привет.
Он мягко тронулся, не зажигая фар, и колеса зашуршали по сухому асфальту. Отъехав на безопасное расстояние от бабушкиного сна, Паша включил ближний свет, который выхватил из темноты толстого рыжего кота, перебегающего дорогу. Он включил магнитолу и прибавил скорости. Белая «Нива» летала по пустой дороге, а в динамиках Курт Кобейн пел про сердце в коробке.
– Сто лет не слушала «Нирвану», – усмехнулась Женя.
– Не нравится?
– Очень нравится. Сделай погромче.
Они выехали на набережную, и в днище машины заколотили мелкие камушки щебенки. Паша свернул на какую-то уходящую вниз неприметную дорожку. «Нива» наклонилась под крутым углом, и они съехали прямо к реке. Парень выключил мотор. Всего в нескольких метрах от машины текла горная речка. Паша взял с приборной доски пачку легкого «Бонда». Такие же сигареты курила и Женя. Он зажал губами сразу две, чиркнул спичкой и протянул ей зажженную сигарету.
– Мерси, – Она глубоко затянулась.
Так ей еще никто не прикуривал. Она опустила окно и выпустила дым в темноту, из которой пахло речной тиной.
– У вас тут всегда так тихо?
– Кроме пятницы.
– А что в пятницу?
– Дискотека возле ДК. Все колбасятся под «Иванушек», а потом идут на берег пить водку.
Женя рассмеялась.
– Внучка!
– Что, бабушка?
– Жених твой приехал!
– Иду!
Они встречались уже третью неделю, почти каждый вечер. На «Ниве», которую Паша брал у своего отца, они объездили весь городок вдоль и поперек несколько раз. Хотя, конечно, особо здесь не покатаешься – все улочки можно было исколесить минут за сорок. Но Жене нравились эти поездки. Так приятно сидеть рядом с парнем в старенькой машине под громкую музыку, вдыхая смешанный аромат мужского одеколона, бензина и табака. Паша взял у нее диски, переписал их на кассеты, и теперь в поездках их часто сопровождали песни Йохана и других ее любимых музыкантов. Паше они тоже понравились, хотя сам он отдавал предпочтение более традиционному року – Metallica, Nirvana, Deep Purple. Так, меняя кассеты, они колесили по городу, неторопливо разговаривая или просто молча. И это молчание было не натянутым, как часто бывает между недавно познакомившимися людьми. Нет, казалось, что они знакомы уже долгие годы, и такое молчание – тоже своего рода общение.
Интересно, что бы сказала мама, если бы узнала про Пашу? Женя ей ничего не рассказывала, когда они созванивались. Бабушка секреты внучки тоже не выдавала – говорила лишь, что девочка ведет себя хорошо. Этот парень был совсем другим, не таким, как ее новосибирские знакомые. Честно говоря, по ним Женя даже не скучала. О том, что она собиралась поцеловаться с тем парнем на кладбище и даже на всякий случай купила презервативы, теперь и думать было неловко. То ли дело Паша. Когда он несколько вечеров подряд не смог приехать, она скучала. Сидела на чердаке, курила и думала о нем. Неужели это и есть любовь?
Бабушка заметила перемены в поведении внучки. Но никакого недовольства не высказывала, шутливо называя парня женихом. Поначалу это немного злило Женю, но потом перестало. Жених? А может, и так. Хотя Паша пока лишь чмокал ее в щечку на прощанье, он, похоже, был именно тем, с кем бы ей хотелось провести вместе всю жизнь. Женя старалась не думать о том, что через полтора месяца ей нужно возвращаться в Новосибирск. С Пашей они это тоже не обсуждали. Он был на год старше и собирался осенью поступать в местное ПТУ. На вопрос о том, не хотел бы он поехать куда-нибудь учиться в вуз, парень лишь отшучивался – мол, кому я там нужен. Она не стала развивать тему, впереди у них еще больше половины лета.
Этим вечером они решили съездить на рыбалку. Паша уверял, что в реке водятся огромные хариусы. Женя согласилась, хотя и никогда в жизни не ловила рыбу. Это, кстати, очень удивило Пашу.
– Никогда не была на рыбалке? Ты шутишь?
– Что тут такого? Я же не удивляюсь, что ты никогда не был на рок-концерте.
– Почему не был? В прошлом году к нам из райцентра приезжала местная группа «Последняя весна».
– «Последняя весна»? Ой, как круто. А я ходила на Scorpions и «Алису» – вот это настоящие концерты.
– Ладно, твоя взяла, я неудачник. Но кто виноват, что в Хакасию никто выступать не приезжает?
– Это точно. Ну, будешь в Новосибирске – свожу тебя куда-нибудь.
– Договорились.
Они выехали за город, затем переехали мост и свернули на лесную дорогу. «Нива» затряслась по кочкам. Примерно через полчаса дорога внезапно кончилась, уткнувшись в огромный пень, заросший мхом. Но Паша останавливаться не собирался. Объехав препятствие, машина, ревя мотором, поехала по какой-то заросшей колее. Еще около получаса они ехали по этой заброшенной тропе, пока не оказались на небольшой полянке. Паша заглушил мотор.
– Приехали.
Женя вылезла из машины и с удовольствием потянулась, разминая затекшие руки и нога. Сквозь стволы сосен, которые окружали полянку, виднелась широкая река По дереву пробежала белка, зажав в зубах огромную шишку.
– Красота! Теперь я понимаю, почему ты не хочешь отсюда уезжать…
– Да, конечно, красиво, но когда видишь это каждый день, становится скучновато. Сама же рассказывала – у вас там рестораны, магазины, «Скорпы» приезжают. А тут что? Деревня, – усмехнувшись, махнул рукой Паша.
– Зато там нет такой природы. Кому нужны эти рестораны, когда можно приехать на рыбалку, а не пылиться среди многоэтажек. Может, мне сюда переехать? Возьмешь меня в жены, построишь домик возле реки, корову заведем, хозяйство.
– И городская девчонка будет доить корову, стоя по колено в навозе?
– Не такая я и неженка, как ты вообразил!
– Вот и проверим. Сейчас наловим рыбы, будешь ее чистить и уху варить, – Он протянул ей удочку.
– Да не вопрос, – ответила она, закинув удочку на плечо и спускаясь к воде.
– Ты туда столько соли высыпала? Влюбилась, что ли? – спросил Паша с ложкой в руках.
