Текст книги "Мы из спецназа. Лагерь"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

ЧАСТЬ 1 ПЕПЕЛ И ПАЛЕВО

«Было все на перроне погашено, но состав я нашел без труда,

Влез в вагон и стою ошарашено – вижу: поезд пошел не туда…»

Валерий Брусков

Глава 1

Как обычно пили утренний кофе: Лосев с секретаршей Еленой – целебный цикориевый, все прочие – ядовитый бразильский. При этом без пикировок снова не обходилось: Шебукин, Сергей и Марат нападали на Лосева, Елена отважно за него заступалась. Подкованная по части фитотерапии и экологических брошюр, она яростно доказывала, что Россия подчистую отравлена европейскими сахарозаменителями и модифицированными продуктами, что даже исконный славянский хлеб давно перестал таковым являться. В число же опасных продуктов, по словам Елены, давно уже угодили все наиболее рекламируемые сорта кофе, лапши, кукурузы и чипсов. К этому же ряду, по слухам, примкнула с некоторых пор и водка. Разумеется, Елене не верили, – очень уж фантастичными выглядели заявления, а потому преспокойно продолжали пить кофе с водкой, заедая их модифицированными чипсами, закусывая модифицированной лапшой и модифицированной кукурузой. При этом тот же Маркелов с мрачноватым пафосом приговаривал:

– То, что Россия питается дерьмом, – не открытие. Возможно, даже, что от этого дерьма она и впрямь скоро загнется, только ведь и мы с вами россияне, а значит, как истинные патриоты, должны разделить участь родины – только и всего…

Сегодня, впрочем, традиционных шуток не касались, – говорили в основном о Стасе. При этом со всей старательностью избегали имен погибших девушек. Очень уж хорошо помнили всех троих – и ослепительную красотку Марго, и непутевую Натаху, и дипломатичную Зинаиду. В каком-то смысле осиротел не только Стас Зимин, – осиротела вся контора. Немудрено, что всех усопших успели неоднократно помянуть, а глазки жалостливой Елены уже вторую неделю оставались на мокром месте.

Попытка своими силами разобраться в том, что случилось на железной дороге, также не принесла успеха. Общими усилиями сумели составить портрет шахидки, но на этом все их успехи и завершились. Ребята из ФСБ описание смертницы приняли с признательностью, но в дело посоветовали не соваться. Это была их терра-инкогнита, на которой они играли по своим загадочным правилам. Правда, знакомый офицер клятвенно обещал держать в курсе насчет всех новостей, но и в это не слишком верилось. Да и как можно было что-то там расследовать, если непосредственный исполнитель был разорван на десятки фрагментов, а сам заказчик, скорее всего, проживал где-нибудь в Исламабаде или Эль-Джауфе. Собственно, и заказ его был, конечно же, неконкретен: взорвать что-нибудь побольше с максимальным количеством жертв и обязательной шумихой в прессе. А если так, то и мстить получалось некому. Разве что кому из своих, кто в свое время разжег джихад на востоке, но до этих бонз было не добраться. От собственного народа они поныне прикрывались броней из кевлара, миллионными банковскими счетами и десятками мускулистых горилл. Да и не изменило бы это ничего. Джин был выпущен из бутылки, и терроризм победно разгуливал по планете, взрывами, словно флажками помечая город за городом и столицу за столицей. Терроризм превратился в подобие рулетки.

В этот день присутствующих коллег огорошил новостью Дмитрий Харитонов. Накануне пропавший из поля зрения Стас соизволил наконец объявиться, а, объявившись, огорошил директора своим решением об уходе из конторы.

– Короче, разваливаемся, ребятки, – невесело подытожил Дмитрий. – Колька Сват погиб, Юрка Пусвацет в институт перевелся, теперь вот еще и Стас в дорогу намылился.

– Он что, спятил? – изумился худосочный Маратик. – Куда он собрался, чумовой? Наоборот в таком состояние только работа и может спасти. По себе знаю!

– Это уж кому как… – вздохнул рассудительный Лосев. – Одни работой спасаются, другие алкоголем, а третьи обстановку пытаются сменить.

– Не знаю, – покачал головой Серега Маркелов. – Он же наш – от копчика до макушки! Куда он пойдет со своими рефлексами?

– Ну, может, в ментуру устроится? – предположил Михаил Шебукин. – А что, я ведь там тоже батрачил, знаю, что ребят путевых в милиции уважают.

– Уважают, но не ценят! – хмыкнул Маркелов. – Оклады-то – грошовые! Потому и дружат через одного с криминалом.

– Ну, ему это, положим, не грозит. – Качнул лобастой головой Лосев. – И деньги, сколько себя помню, его никогда не волновали.

– Потому и не приживется в ментовке!

– А по мне – так пусть отдохнет, – подала голос сердобольная Елена. – Все равно рано или поздно вернется.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж знаю… – загадочно произнесла секретарша.

Когда-то давным-давно Елена также не избежала краткосрочного романа с красавчиком Зиминым. Возможно, именно этот момент и побудил ее высказаться.

– А может, к Юрику Пусвацет в институт подастся. Тот ведь всех за собой тянул, говорил, что снова какими-то секретными разработками занялся. Даже заказами от военных хвастался.

– Так это ведь микросхемы с электроникой – а что Стас во всем этом смыслит? – Маркелов с сомнением фыркнул. – А главное: спецназ это вам не ангина – простыми таблетками не лечится. Если уж заболел, то навсегда. Он сам-то что говорил о своих планах?

Дмитрий пожал плечами.

– Говорил, что-нибудь мирное хочет попробовать. Мебель клепать или физруком в школу устроиться.

– Физруком? – изумился Маркелов.

– А что ты удивляешься? Парень он крепкий и детей всегда любил. Наверняка справится. Кроме того, давно известно: кого-то животные лечат, а кого-то – женщины с детьми. – Харитонов искоса взглянул на Елену. Секретов от нее у «кандагаровцев» не было, но некоторых тем все же старались в ее присутствии не поднимать. – Ты вспомни, подружки-то его никогда не рожали, вот он и тянулся к детям. Всю жизнь подбирал по шалманам каких-то беспризорников.

– А ведь это идея! – неожиданно воодушевилась Елена. – Может ему ребенка усыновить? Сколько их нынче гуляет-то по стране. Ни пап не знают, ни мам. Найдем какого-нибудь симпатягу и привезем к нему домой.

– Ага, в коробке из-под торта, обвязанного красным бантом… – Маркелов хотел было сказать что-то еще, но, споткнувшись о гневный взгляд Лосева, умолк. Неизвестно, какое бы направление приняла беседа, но возле дежурных мониторов обеспокоено шевельнулся Марат.

– Але, Димон! Похоже, клиент нарисовался. Только что припарковал на стоянке «Мерседес», теперь топчется у порога, жмет на звонок.

– А почему мы ничего не слышим?

– Так я звук отключил. Мы ведь никого не ждем, верно?

– Вроде нет… – Харитонов нахмурился. Неожиданности, какими бы они ни были, он не слишком приветствовал. Как говаривал персонаж одного известного фильма: «настоящая война всегда начинается вдруг». Так оно, в сущности, и получалось. В отличие от радостных событий, неприятности, проблемы и невзгоды предпочитают налетать внезапно – без джентльменских предупреждений, без уведомлений по телеграфу и телефону.

– О, Господи! Я ведь совсем забыла! – секретарша Елена подхватилась с места, качнув светлыми локонами, метнулась к своему столу. Коротко прошелестев бумагами, выдернула из середины стопки исчерканный лист. – Ну, да, вот же он! Малинин Сергей Захарович, работник рекламного бизнеса, предприниматель. Записывался еще на прошлой неделе. Только я за всеми этими бедами совершенно забыла…

– Что у него за дело?

– Не знаю, что-то связанное с дочерью.

– Ага, стало быть, опять семейные неурядицы. – Маркелов поморщился. – Какой-нибудь криминальный аборт или пиво с наркотиками. Пожалуй, нам стоит всерьез подумать о том, чтобы из сыщиков переквалифицироваться в психологов… А что? Те, говорят, нехило зарабатывают. Уж всяко покруче нашего.

– Так мне впускать его или нет? – нетерпеливо буркнул Маратик.

– Конечно, впускай! Или у тебя деньги лишние завелись?

– Ага! У меня их куры не клюют!… – Маратик сердито щелкнул тумблером, отпирая внешний замок. Темная фигура на крохотном экране пришла в движение. Сергей Захарович, обладатель серебристого «Мерседеса» и потенциальный спонсор охранного агентства «Кандагар» торопливо юркнул в помещение.

***

В чем-то циник Маркелов оказался провидцем, и причина, по которой в офис «Кандагара» заявился господин Малинин, в восторг Харитонова не привела. Записавшийся на прием Сергей Захарович действительно был обеспокоен изменившимся поведением родной доченьки. Дело же объяснялось крайне просто: вчерашняя девочка-лепесток со сказочным именем Алена угодила по случайной путевке в лагерь. Не тот, в котором держат малолетних преступников, а самый обычный, предназначенный для цивилизованного отдыха детей и подростков. Раньше таковые именовались пионерскими, теперь же и названия толкового для них не сумели придумать. Кто-то толковал о скаутском движении, другие рассуждали о спортивно-оздоровительных центрах, – в итоге дело не трогалось с места, и службы, ведающие бывшими детскими лагерями, медленно, но верно приходили в упадок. Вот и этот лагерь представлял собой заведение более чем сомнительное. Немудреная реклама обещала множество витаминов, грамотных преподавателей и изощренный досуг, но главное – она подкупала ценой. В сущности, почти задаром родители имели возможность на месяц или два избавиться от своих докучливых чад. И, разумеется, избавлялись – с превеликой охотой приводя своих наследников и наследниц.

– Так в чем все-таки дело? – Харитонов мало-помалу начинал терять терпение. – Первый год прошел нормально, девочка вновь туда рвется…

– В том-то и дело, что рвется! – Сергей Захарович суетливо выхватил из кармана платок, начал его терзать и мять. – И насчет первого года я бы тоже не спешил с выводами. Вы поймите, ей четырнадцать лет – возраст, что и говорить, сумасбродный, а вернулась она оттуда совсем другой.

– Что значит, другой?

Сергей Захарович в смущении оглянулся на коллег Дмитрия. Те старательно делали вид, что занимаются своими делами. Елена и вовсе вышла в соседнюю комнату.

– Ну, вы, наверное, догадываетесь… Раньше Алена о таких вещах даже не поминала. Играла на фортепиано, книги читала. А теперь…

– Теперь у нее, конечно, мальчики на уме, улица, поцелуи. – Харитонов поморщился. – По-моему, это естественно, Сергей Захарович. Что вы хотите – подростковый возраст. Дети растут, гормоны в крови бурлят. Или вы хотите, чтобы ваша Алена до института в куклы играла? Увы, такого не бывает.

– Да нет же, тут совсем другое!

– А если другое, обратитесь к психоаналитику. Причем здесь мы?

– Прошу не давить на меня, я пришел по правильному адресу! – голос Сергея Захаровича сорвался. Кажется, он начинал заводиться. – Дело не в возрасте, дело – в лагере. Поймите, она серьезно изменилась.

– Мы все меняемся с возрастом.

– Тогда вам нужно взглянуть на то, что Алена привезла оттуда. Поверьте, это наводит на определенные раздумья.

– Так что же она привезла?

– Вот, – Сергей Захарович распахнул свой портфельчик и выложил на стол пластиковые наручники. К наручникам присовокупил плетку. – Как вам это нравится?

– Хмм… Забавно, но не более того. – Дмитрий пальцами проверил наручники на прочность. Игрушка хоть и была выполнена из пластмассы, но показалась ему довольно прочной. – Сейчас в магазинах детишкам и не такое предлагают.

– Да, но не девочкам же! Я понимаю, ребята покупают пистолеты, дубинки, наручники, но согласитесь, у девочек должны быть другие интересы.

– Должны-то должны, только сегодняшние девочки – совсем не те, которых мы знавали в свое время. – Дмитрий попробовал хлестнуть себя плеткой по ноге, – получилось довольно чувствительно. Покривив губы, положил пыточное орудие обратно.

– Я ведь не все принес, – Сергей Захарович поежился. – В сумочке Алены мы нашли кое-что другое…

– Ну же?

Гость снова украдкой оглянулся на тюкающего по клавиатуре Маркелова, чуть подался к Харитонову. – Словом, мы нашли пачку презервативов и несколько фотографий.

– Фотографий?

– Да, но… Вы, наверное, понимаете, это были особые фотографии.

– В стиле «ню»? – пришел гостю на помощь Дмитрий.

– В общем, да. Там были другие девочки и она сама. Они явно кому-то позировали, понимаете?

– Ну, это и впрямь более серьезно. – Дмитрий черкнул на листке бумаге букву «Ф», тут же поставил знак вопроса. – Фотографии были сделаны «Поляроидом»?

– То есть?

– Видите ли, есть разница – печатали снимки в фотолаборатории или получили с «Поляроида». Этот аппаратик позволяет делать снимки моментально – так сказать, без посредников. Поэтому любительским «ню», а то и самым жестким порно может при желании заняться любой. Ну, а дети нынче пошли любопытные, вот и балуются. Кто задницу снимает, кто на природе резвится. Кроме того, фотографии нынче можно делать на обычных струйных принтерах. Всего-то и нужно иметь – цифровой аппаратик за пару тысяч и компьютер.

– Да, я вас понял, но у меня есть возражения. Дело в том, что это были хорошие качественные фотографии.

– Вы не принесли их сюда?

– Ну… – Сергей Захарович вновь поежился. – Там было всего два фото, и мы побоялись взять. Алена бы сразу заметила.

– А наручники с плеткой?

– Эти причиндалы она сама забросила под шкаф. Другое дело – фотографии, они и сейчас находятся при ней.

– Жаль, что мы не можем на них взглянуть. – Дмитрий покачал головой. – Обычно печатающий автомат оставляет на обратной стороне снимков фирменные метки, так что можно было бы определить, где сработали эту продукцию. Хотя… В большинстве случаев это тоже мало что дает.

– Но ведь кто-то их там фотографировал! Разве это само по себе не наказуемо?

– Увы, нет… – Дмитрий поневоле отвернулся от посетителя. На Сергея Захаровича жалко было смотреть. Конечно, отец – и конечно, раздосадован, но чем же ему помочь, если время на дворе такое? Конечно, презервативы в четырнадцать лет – несколько рановато, но куда хуже, если племя акселератов начинает обходиться без них. С фотографиями в стиле «ню» тоже ничего не присоветуешь. Да и что тут скажешь, если работа моделью или проституткой сегодня объявлена одной из самых престижных? Считай, каждый второй журнал шлепает обнаженку – и у нас, и у них. И что здесь можно посоветовать, если все упирается в обыкновенный человеческий фактор, в долбанную педагогику, которая поныне остается в России одной из самых мало оплачиваемых профессий.

– Конечно, мы и сами что-то просмотрели, – дрожащим голосом продолжал рассказывать Сергей Захарович. – Но ведь раньше нам удавалось с ней ладить. И никогда практически не ругались, все споры разрешали миром. А теперь она злая стала, агрессивная, слова не дает сказать. Мать у нее татуировку заметила. На руке и где-то в районе лопаток…

– Ну, татуировки сейчас многие делают. Поветрие такое.

– Так ведь курить начала! Матом ругается. Когда же такое было, чтобы девчонки ругались и дрались.

– Она еще и дерется?

– Увы… В школе под Новый год драку затеяла, старшекласснику чуть глаз ручкой не выбила. Нас потом на педсовет вызывали, стыдили прилюдно. А потом… – Сергей Захарович порывисто вздохнул. – Потом этого старшеклассника на улице нашли – со сломанным носом и сотрясением мозга.

– Вы думаете, ваша дочь…

– Нет, это, конечно, не она, но боюсь, у Алены появились друзья, которые запросто могли это сделать.

Дмитрий черкнул на листочке буковку «Ж», что означало «жертву», после чего откинулся в кресле. История нравилась ему все меньше – и прежде всего тем, что была самой банальной. Папашу, конечно, жаль, но помочь ему представлялось крайне проблематичным. Там, где во взрослые игры начинают играть подростки, любой мент торопливо поднимет руки и отойдет в сторону. Потому как законов необходимых не придумали и нет надлежащих мер наказания. Да и какие там законы, если в стране миллионы сирот и беспризорников – куда больше, чем солдатиков в действующей армии. И немудрено, что иные дела этой «четвертой колонны» способны ввергнуть в шок даже самого прожженного прокурора. Потому в свое время и выпали в осадок следователи из Новосибирска, разрабатывая пойманную на окраине шайку малолетних убийц. Насколько помнил Харитонов, самому маленькому накапало всего-то семь годков, а на счету главного рекордсмена шайки было более пятнадцати трупов! Вот и судите-рядите о человеческом милосердии! И можно ли казнить одиннадцатилетнего преступника, который резал бомжей и сверстников словно крыс и баранов?…

– А почему бы вам не организовать для дочери какой-нибудь круиз? Или скажем – поездку в Европу с посещением реабилитационных клиник? Насколько я понимаю, в средствах вы не слишком стеснены?

Ударь он гостя кулаком в лоб, эффект был бы, наверное, не меньшим. Лицо Сергея Захаровича пошло пунцовыми пятнами, а сам он съежился в кресле, сделавшись на пару вершков ниже.

– К сожалению, я вынужден перед вами извиниться… – пролепетал он. – Наверное, это было глупо и самонадеянно, но я действительно боялся, что вы меня не примете. Потому и назвался предпринимателем.

– Вот как? – брови Дмитрия чуть дрогнули. – Кто же вы на самом деле?

– Видите ли… На самом деле, я всего-навсего композитор. Пишу музыку для детских театров, иногда работаю на заказ. Словом, доходы мои крайне невелики… – уловив перемену в настроении окружающих, клиент суетливо передернул плечами, заговорил более торопливо: – Но я, конечно, знал, что вы частная контора. Мне говорили, что вы работаете за деньги.

– Увы, это так. – Подтвердил Дмитрий. – Мечтал бы работать бесплатно, но сами должны понимать – аренда, накладные расходы, оборудование…

– А еще риск, – добавил за его спиной Маркелов.

– Верно, – Дмитрий неохотно кивнул. – Мы существуем на этом рынке сравнительно недавно, но уже потеряли нескольких людей. У нас и контору пару раз взрывать пытались, и домашним угрожали.

– Вы хотите сказать, что даже вас…

– А чем мы отличаемся от обыкновенных людей? Тоже из плоти и крови – с одной-единственной жизнью.

– И одной-единственной лицензией, – снова добавил Сергей Маркелов, – которую у нас проще простого отобрать.

– Вот именно, – кивком подтвердил Дмитрий. – Кроме того, сегодня, куда ни плюнь – непременно попадешь в крутого, и каждый, в принципе, способен нанять киллеров или воровскую бригаду. А у этой публики, к сожалению, всегда преимущество.

– Но почему?!

– Да потому, уважаемый Сергей Захарович, что это их мир, и этим ребяткам нравится играть по его правилам. – Дмитрий пожал плечами. – Нам же в этом мире многое не по душе и многое откровенно претит. Собственно, потому мы и пытаемся защищать людей, как можем и как умеем. Но для эффективной обороны нужны средства – и средства немалые.

– Я все прекрасно понимаю! – клиент по-птичьи замахал тонкокостными руками. – Конечно, я не богат, – какие там деньги у периферийных музыкантов! Здесь на Урале даже Пантыкин с Сиротиным не больно жируют, а мне и вовсе приходится подрабатывать в оркестровой яме.

– Могу только посочувствовать, – пробормотал Дмитрий.

– Да, но я хотел сказать другое! Я нашел человека, который согласен помочь! Точнее – он согласен вам заплатить.

– Даже так?

– Видите ли, он тоже в определенном смысле жертва. – Сергей Захарович судорожно вздохнул. – Сын этого человека посещал лагерь вместе с моей дочерью. Правда, они были в разных корпусах, но его информация в некотором роде совпадает с тем, что я рассказал ранее. Собственно, на машине этого человека я сюда и приехал…

Глава 2

– Хмм… – Дмитрий переглянулся с Лосевым. Клиент перестал нравиться ему окончательно. Не тем, что в одночасье оказался бедным музыкантом, а тем, что начал знакомство с непростительной глупости, а именно с того, что попытался обмануть профессиональных сыскарей, которым ничего не стоило установить его истинный статус. Если бы в офис захаживали исключительно добропорядочные граждане, можно было бы отнестись со всей снисходительностью к этому человеку, но стены «Кандагара» успели повидать не одну сотню сомнительных типов, среди которых в равной степени встречались и авантюристы, и сумасшедшие, и откровенные бандиты. Тратить на них время Дмитрию совершенно не улыбалось, благо он наперед знал, что дела подобного рода завершались говорильней, сопровождающейся истерикой, плачем и угрозами.

– Есть предложение! – преувеличенно бодро заговорил директор «Кандагара». – Вы свое дельце подробнейшим образом опишете на бумаге и оставите у нас. Мы же со своей стороны обязуемся проверить все сообщенные факты и, спустя месяц или два…

– Через три дня начинается первая смена. – Перебил его Сергей Захарович. – Поскольку сладить с дочерью мы не в состоянии, она снова отправляется в лагерь.

– И что вы хотите от нас?

– Вот! – композитор достал из того же портфельчика пухлую денежную пачку и аккуратно выложил ее на стол, – это аванс за работу.

– Какую работу?

– Я хотел бы, чтобы вы внимательно присмотрелись к этому заведению. А заодно взяли бы под скрытое наблюдение мою дочь и Игната.

– Я так понимаю, Игнат – это тот самый парнишка, что отдыхал в лагере вместе с вашей дочерью?

– Совершенно верно. Они даже были в одном отряде… – Сергей Захарович неловко поежился. – Я, видите ли, тоже пытался проводить свое маленькое расследование – даже собирался поработать в лагере, у них вроде имелись вакансии. Но Алена категорически нам запретила. Узнав о моем намерении, пригрозила, что вскроет себе вены.

– Даже так?

Композитор потерянно кивнул.

– В общем, я встречался с этим Игнатом, а там вышел и на его отца. Не сказать, чтобы он очень взволновался, но кажется. некоторым беспокойством я его все же заразил.

– Что значит – кажется?

– Видите ли, он – директор крупной автобазы. Ремонт запчастями, торговля иномарками и все такое. Словом, человек состоятельный и абсолютно занятый.

– Настолько занятый, что не смог придти сюда вместе с вами?

– Увы, это так. Но он уполномочил меня вести переговоры от его имени. Он тоже заметил, что с сыном произошли не самые лучшие изменения… – Сергей Захарович нервно сунулся руками в карман, достал сложенный вчетверо листок. – Кстати, вот и его заявление.

– Заявление?

– Вернее – доверенность на ведение дела, где он гарантирует оплату вашего труда. От себя лично я тоже постараюсь внести посильную сумму, хотя скажу откровенно: конкурировать с ним мне не под силу.

– Куда уж вам против директора автобазы… – Дмитрий придвинул к себе доверенность, скользнул глазами по рукописным строкам. Подпись была вполне отчетливой, и сомнительной силы документ директор даже не постеснялся украсить красивой фирменной печатью. – Мда… Должен предупредить: если мы возьмемся за это дело, мне все равно придется с ним встретиться.

Заметив на лице композитора подобие смятения, Дмитрий поправился.

– Ну, если не встретиться, то хотя бы переговорить по телефону. Надеюсь, у вас есть его реквизиты? Факс, телефон, электронная почта?

– Да, разумеется! – вновь пройдясь суетливыми движениями по своим карманам, Сергей Захарович достал старенький измятый блокнотик, откуда-то из сердцевины извлек украшенную голограммой визитку. – По-моему, тут есть все, что вас интересует: факс с почтой и рабочие телефоны. На обратной стороне номер его мобильного.

– Хорошо, – Дмитрий нехотя кивнул. – Оставьте заодно и свой телефончик. Как только у нас что-нибудь решится, я сразу с вами свяжусь

– Визиток у меня, к сожалению, не водится, – Сергей Захарович стеснительно улыбнулся. – Но, если позволите, я запишу вам прямо тут.

Он собрался, было, вырвать листок из блокнота, но Дмитрий едва успел его опередить, сунув под нос канцелярский фирменный квадратик. На секунду ему вновь стало жалко этого седого человека. Ведь наверняка неплохой человек и музыку, возможно, пишет неплохую, а вот не фартит человеку – и все тут! Существование влачит жалкое, копеечки по вечерам пересчитывает, – немудрено, что дочурка из дома рвется. Насмотрелась, небось, фильмов с нынешней роскошью и поспешила записать папашу в бомжи…

Не откладывая дел в долгий ящик, Харитонов тут же взялся за телефон. С третьей попытки сонная секретарша уразумела, наконец, чего от нее хотят, и соединила с потенциальным клиентом.

– Да, я слушаю.

Харитонов даже поперхнулся. Он ожидал услышать властные рокочущие интонации, но телефонная мембрана донесла до него тонкий подростковый голосок.

– Здравствуйте, это по поводу заявления Сергея Захаровича. Насчет детского лагеря…

– А, это тот композитор? Да, знаю такого. Сегодня машину ему одолжил. Он ее часом не разбил еще?

– Да нет, все в порядке.

– И то хорошо. А то трясется за свою дочку, как осенний лист.

– Вы полагаете, для страхов нет оснований?

– Почему же нет? Возможно, и есть, только что толку? Тут трясись, не трясись, а дело свое жизнь все равно сделает. Если дочка – значит рано или поздно все случится.

– Что вы имеете в виду?

– Известно, что! И девственность потеряет, и из дома сбежит. Хотя, конечно, если у них там какая-нибудь секта – баптисты-иеговисты какие-нибудь, это уже серьезнее. – Обладатель тонкого голоса сумрачно вздохнул. – В таком возрасте мозги закомпостировать – раз плюнуть. Короче, я не знаю, что он вам наговорил про свои заморочки, но лично мне нужны гарантии того, чтобы пацана не замуровали в какой-нибудь религиозный курятник. Игнат – парень с характером, может сорваться. Сами, небось, знаете, какие у них в этом возрасте нервишки.

– А что он сам вам рассказывал?

– Да ничего! Попробуй, выжми из него слово!… Только я ведь не слепой – вижу, что он натурально скурвился. И учиться стал хуже, и огрызается, сучонок такой! Мне, конечно, по барабану, где он там отдыхает и как оттягивается, но если его кто с пути сбивает, это уже западло.

– Словом, вы тоже согласны заплатить?

– В общем, да. Но при наличии жесткого результата.

– Что вы называете результатом?

– Известно – что! Факты! Кто, где, когда и в какой форме. Если есть конкретные виновники, то нужен компромат, улики и тому подобная фанера… Думаю, не мне вас учить, как это тесто выпекается.

– Что ж, будем считать, что договорились!… – отключившись, Дмитрий взглянул на Сергея Захаровича. – Деньги свои пока заберите.

– То есть как?

– А так, спрячьте в сумку. А дня через два или три мы сами вам позвоним.

– Значит, вы согласны заняться лагерем?

– Скажем так: мы подумаем. Обстоятельно и неспеша. Постараемся навести какие-нибудь справки.

– Что ж, и на этом спасибо. Буду ждать вашего звонка. – Часто кивая, композитор забрал со стола плетку, наручники и деньги, неловко попятился к двери. Стоило двери за ним закрыться, как Серега Маркелов развернул свое кресле к Харитонову.

– Ты что, действительно, собрался взяться за эту ерунду?

– А у нас есть выбор?

– Ну, во-первых, у нас есть дело о теракте! Не забывай, погибли подружки Стаса! Или ты решил спустить все на тормозах?

– Я-то не решил, только кто будет слушать наши пожелания? Сунемся туда – и живо получим по носу. Те же эфэсбэшники кислород в пару дней перекроют.

– Интересно, каким это образом? Воевать с нами, что ли будут?

– Дубина! Им это без надобности. Сам ведь рассуждал насчет лицензии, а им это спроворить – раз плюнуть. – Дмитрий покосился в сторону возвратившейся с кухни Елены. – Что там у нас с заказами? Появилось что-нибудь путное?

– Да практически ничего. Звонили из одного кондоминиума, просили поймать взломщиков домофонов. Говорят, не успевают менять.

– Вот здорово-то!… – фыркнул Маркелов.

– И еще магазин один жаловался, – продолжала Елена, – заведующая сообщила, что их шпана донимает. Милиция помогать не берется, вот и решили выйти на нас.

– Что еще за магазин?

– Бывший гастроном «Снежок», теперь из него супермаркет сделали.

– Вроде помню такой… – Харитонов кивнул. – Только он ведь совсем небольшой.

– Ну да, обычный гастроном. Но сейчас же время такое, – из любого ларька норовят «суперрынок» сделать.

Дмитрий задумчиво пожевал губами.

– В супермаркетах обычно своя служба охраны. У них что, нет таковой?

– Да нет, есть. Потому-то милиция и не хочет помогать. А заведующая объясняет, что в охране у них случайный народ, разбегаются при первом появлении шпаны. А те, видно, почуяли слабину, теперь наведываются чуть ли не каждый день.

Поморщившись, Харитонов забарабанил пальцами по столу.

– А что с казино? Они ведь хотели брать нас в ответственные консультанты.

– Уже не хотят. – Елена пожала плечами. – Верно, решили обойтись своими силами.

– Или нашлись шустрики, что перехватили заказ. – Предположил Серега Маркелов.

– Возможно, – Дмитрий кивнул. – Словом, сам видишь, куда ни кинь – везде клин… В конце концов, почему бы и не пощупать этот лагерь? Хоть какая-то перспектива.

– Да какая там перспектива! – Маркелов фыркнул. – Я, конечно, извиняюсь, но девочку кто-то потискал – вот она и вскипела. Ей же всего четырнадцать – считай, самый опасный возраст. Они в эти годы, как бешенные, – на любой сук готовы надеться. А уж если кто поцелует да умело дефлорирует, то уж точно вывернутся наизнанку. И на каторгу пойдут, и на иглу. Все равно как жены декабристов.

– Что, что?

– А ты как думал? – Маркелов выпятил нижнюю губу. – Это пусть в учебниках истории про героическую любовь трендят, – я-то знаю, как оно в жизни бывает.

– И как оно бывает?

– Да так и бывает – либо орально, либо анально. Другой бы на месте папаши радовался, что дочка презервативы в сумке таскает, – значит, не совсем еще дура, а он жаловаться побежал! И нечего тут запрещать, потому как подростковый токсикоз – дело нешуточное. – Маркелов вернулся к своему экрану, возабновил игру в покер. – Это я по себе, бляха-муха, помню. Иной раз голова кружилась на пляже, чуть в обморок не падал. Была бы техника, как сейчас, тоже занялся бы порнухой.

– Интересное признание… Ну, а вы что думаете? – Харитонов взглянул на Маратика с Тимофеем.

– Ты у нас директор, – ты и думай. – Лосев налил себе из принесенного секретаршей кофейника, с шумом отхлебнул из огромной кружки. – Проверить этот лагерный гадюшник, конечно, не мешает, да только под каким видом мы туда сунемся?

– А мы и соваться не будем. – Дмитрий хитровато улыбнулся. – Для этого у нас есть Стас.

– Что? – глаза у Марата полезли на лоб. – Он же увольняться собрался!

– Пусть увольняется. – Дмитрий продолжал улыбаться. – А этот лагерь мы ему на посошок подсунем.

– То есть как?

– А так. Ты вспомни, о чем он мне толковали, – ему же отвлечься нужно, с детишками поиграть, воздухом свежим подышать – вот и пусть дышит. Уверен, в лагере ему понравится.

– Он же в школу собирался устраиваться!

– Какая разница – лагерь или школа? Кроме того, насколько я помню, школы начинают работать с первого сентября, а сейчас на дворе конец мая. Вот и пусть поработает в этом местечке. Все-таки природа, дети. Отдохнет, отвлечется, – заодно, глядишь, и порнографистов этих вычислит.

Лосев ошеломленно переглянулся с Маратом.