Текст книги "Мы из спецназа. Лагерь"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7

– Чего ты гонишь! Куда ее заберут?

– Туда же, куда и Лизку. Гостей обслуживать.

Игнат с такой резвостью подскочил на месте, что разом опрокинул стул и разложенное на нем домино. Порывисто шагнул к Шварцу.

– Черта-с два я ее пущу!

– А тебя, суслик, и спрашивать никто не будет. Ну? Чего ты на меня пялишься?… Они номер исполнять должны, вкурил?

– Какой, на хрен, номер! – Игната продолжало трясти.

– Во, дает! – лежащий на койке Дуст терпеливо переместил тлеющую сигарету, точно кисточкой выводя на стене скабрезный рисунок. – Ты чего, Натовец? Совсем, в натуре, припух? Уже и Таньку в собственность записал – так, что ли?

– Я спрашиваю, какой номер? – фальцетом выкрикнул Игнат.

– Ясно какой, – танец белых лебедей. Для того их сюда и привезли. – Шварц фыркнул. – Сначала, значит, на стол накрывать будут, а после, как все нажрутся, на этом же самом столе станцуют летку-еньку.

– Сначала они, а потом их, – ехидно добавил Дуст.

– Что ты сказал, урод! – Игнат ринулся к Дусту, в руке его неведомо откуда оказалась алюминиевая вилка.

– Ты что, озверел? Опять за вилку схватился! – Шварц едва успел перехватить парнишку, умело стиснул кисть с вилкой, заставив выронить столовый прибор на пол.

Дуст с подушкой в руках уже стоял возле кровати.

– Отпусти его! Мне по барабану – с вилкой он или без! Наверну пару раз по кумполу – и поумнеет. Мы с ним, как с нормальным, а он все грабки распускает.

– Убью!… – прохрипел Игнат.

– Это ты, что ли? – Дуст ухмыльнулся. – А может, мы тебя раньше заломаем?

– Сволочуга! – Игнат рванулся, но вырваться из рук Шварца было непросто.

– Главное, было бы из-за кого психовать, – продолжал Дуст. – Их же все равно загасят. Так что успокойся и забудь.

– Как загасят? – горло у Игната перехватило, он даже перестал барахтаться в руках Шварца.

– А так и загасят. Это я тебе стопудово говорю. И ничего ты тут своими криками не изменишь. Сегодня гостя зарубежного привезут, вкуриваешь? А шалаву твою сунут прямиком под него. Обычная разводка!

– Но за что?!

– Не за что, а для чего, – назидательно произнес Дуст. – Ты что, в первый раз слышишь, как такие дела делаются?…

– Они не могут их убить! – просипел Игнат.

– Да-а?… А помнишь, как Гусак Макса замочил? Мы тогда вместе следы подтирали, думали – никто и ничего, а что получилось? Любаша потом рассказывала, что Папа и это запомнил. Даже вроде как фотографии какие-то имеет. И, хрен, его теперь Гусак продаст кому-нибудь! Вот и с иностранцем то же самое сотворят. Чтобы до конца жизни потом гробовые платил.

– Да ты гонишь, сука! – паренек жалобно оглянулся на Шварца. – Он же врет, правда?

– Кривда! – Шварц разжал руки, отпуская Игната. – Ты, братан, прямо, как с крыши свалился. Видел же, как Коста харю Гусаку чистил? Спрашивается, за что? А за то, что Гусак на Таньку член поднял. Значит, в натуре, для иностранца берегут.

– Но нас же Капитан отмазал! Перед Папой! – Игнат в исступлении ухватил Шварца за грудки, бешено встряхнул.

– Не лепи горбатого! – Шварц толчком отпихнул паренька, заставив шлепнуться на кровать. Тебя он отмазал, верно, а насчет Таньки с Лизкой базара не было.

– Но зачем же мочить? – пролепетал Игнат. Кажется, к нему возвращался нервный тик, и вслед за глазом мало-помалу начинала подергиваться щека. – Мочить-то зачем?

– А на фига тогда студия нужна? Ее содержать, в натуре, нужно! Глянец поддерживать. Это ж бизнес. Самый обычный бизнес.

– Дуст прав. – Подтвердил Шварц. – Они не первый раз такое проделывают. Помнишь Колю Рыжего? Он ведь тоже в Думе одно время сидел. Папа у него землю просил в бессрочную аренду, так он в отказ пошел. Даже сам, падла, давить пытался. Вот в прошлом году ему и сделали подарочек. Любаша нимфетку подсунула, – он и запал. А когда утром проснулся, чуть кони не двинул. Вас-то тогда угнали из лагеря, а мы с Гусаком резиденцию отмывали.

– Зачем отмывали? – севшим голосом спросил Игнат.

– А затем, что кровью все было заляпано. Нимфетку-то прирезали. И Рыжего кровушкой помазали. Наверное, и на камеру все засняли. Короче, Рыжий с тех пор послушнее песика. Только что сапоги Папа не лижет…

– Ты давай не трепись, ботало! – одернул его Дуст.

– А чего? Все ведь уже знают…

– Все да не все… – покосившись на Игната, Дуст угрожающе пообещал: – Учти, если где стукнешь про это, Коста голову открутит.

– Да ладно тебе! Он же не вольтанутый, чтобы языком трепать. – Шварц покровительственно похлопал Игната по плечу. – Бешеный – это да, но мозги имеет. Почему и Капитан за него слово сказал.

– Ну, Капитан нам не указ – тоже конь темный. – Дуст криво улыбнулся. – Это Любаша на него глаз положила, потому и мазу за него держит.

– Любаша там или не Любаша, а Папа твердо сказал: Сильвера нет, и Капитан теперь за него… – Шварц хлопнул Игната по спине. – Ну, что, Натовец, может, дерябнем по маленькой? У меня в тумбочке пузырь початый.

– Не хочу, – Игнат очумело помотал головой. Он все еще не мог переварить услышанное. – Значит… Значит, Таньку они тоже собираются мочкануть?

– А это тебе, барашек, знать не обязательно! Меньше знаешь, дольше дышишь.

– Да и что тебе Танька? Ты за нее не переживай. Таких Танек еще, знаешь, сколько у нас будет! – Дуст присвистнул. – Нам главное – Папы с Костой держаться.

– Это он правду говорит, – Шварц кивнул. – Я слышал, в городе передел начинается. Новые-то ментов забодали, – совсем уже не делятся. Опять же с черными дружить начинают. Ну, а ментам это не в кайф. Короче, большая политика начинается.

– Причем здесь политика? – Игнат схватился за виски, с силой стиснул голову. Слова приятелей не желали оседать в мозгу. Он ровным счетом ничего не понимал.

– Как это причем? Ты думаешь, менты нас мочат, а мы их? А вот хрена! Им тоже, в натуре, стабильность нужна. Вот Папу и зовут обратно. Типа, арбитром. Может, даже на место смотрящего поставят.

– Точно! – Шварц с важным видом кивнул. – А уж тогда мы все поднимемся. Папа своих никогда не кидал. И тебя, дурака, заценит. Если, конечно, не будешь психовать…

Снова присев на кровать, Дуст снял с гвоздя свою царапанную, украшенную синим бантом гитару и, ударив грязными пальцами по струнам, гнусаво затянул:

Сегодня день рождения

У Семы фармазона,

Такое уж везенье -

Полжизни съела зона!

Эх, выпьем чифирочку

И вспомним ту девчушку,

Что жаркой летней ночкой

Тебя взяла на мушку.

Свиданье отменили,

На Сему кум серчает,

Нам счастья не дождаться,

Всё только обещают.

Полночи прогудели,

Под ругань вертухаев,

Лишь утром присмирели

Построились без хая.

И вышло так, что Семы

Уж не было в бараке,

Он в ночь ушел, и все мы

Поджались перед дракой.

Болели мы за Сему

Телами и душою,

Мела в степи поземка,

Как дворник с перепою.

Собаки след не взяли,

И не было им фарта,

Семена не догнали,

Такая вышла карта.

И больше не слыхали

Мы ничего о Семе,

Но знали: этот парень -

Он – ветром унесенный!…

Слова Дуста сработали не хуже детонатора. Разом вспомнилось все – и безумные глаза Татьяны, и ее слова насчет «занесенных ветром». Точно выпущенный из пращи камень, Игнат метнулся к Дусту. Ударом ноги выбил из рук гитару, кулаком мазнул по носу. Разумеется, на него накинулись сразу с двух сторон. И хотя силы были неравные, разъяренный Игнат никак не давал себя скрутить, молотя руками и ногами, не позволяя к себе даже подступиться.

– Козлы! – орал он. – Предатели! Только и умеете лапшу на уши вешать!

– Да кто тебе вешает-то, кто?! – Шварц левой рукой отвлекал внимание паренька, примеряясь для решающего броска. Бить кулаком он опасался, – знал, что мог и убить.

– Да вы же и вешаете! Суки подлые! В кореша лезете, а сами Таньку мочить хотите! Да я сам вас первый замочу!…

Шварц наконец-то улучил момент, метнулся вперед, ударом плеча опрокинул подростка на кровать, заломил ему руки за спину. Подскочивший сбоку Дуст помог связать жертве руки, несколько раз с силой молотнул по ребрам.

– Вот курва! Мы с ним, как с другом, а он нам гитару ломать!

– Да вы понятия не имеете о дружбе, уроды! – Игнат изогнулся всем телом, попытался пнуть Дуста, но не достал. В ответ получил безжалостный тычок, заставивший его скукожиться телом. Впрочем, дергаться было и впрямь глупо, – спеленали его крепко. Тем не менее, приподняв голову, он поглядел в лицо Шварцу и сказал, как выплюнул:

– Вы и друг дружку продадите при первом удобном случае. И Гусака, и Папу с Любашей!

– А ну, заткни ему хайло! – рыкнул Шварц.

Дуст навалился на паренька всем телом, грязным полотенцем начал завязывать рот. Отдуваясь, обтер руки о свисающий край простыни.

– Зря мы простили этого гада! Правильно Шнобель предлагал: надо было Машку из него сделать.

– Успеем еще. – Шварц подмигнул напарнику. – Времена – они тоже переменчивые. Может, и вовсе в бочажок его спустим. К Ангелу, типа, в гости. Чтобы, значит, не скучал кореш.

– Ты шутишь?

– А чего мне шутить? Сам прикинь, сколько он знает всего. И разболтает первому встречному. Тебе это надо? Мне лично нет. Опять же и места там, на дне, еще много. Хватит на пяток таких харь.

Дуст сумрачно взглянул на притихшего Игната.

– Ну, что, слышал, чувачок? Вот и не квакай раньше времени. Успокоим, как не фиг делать!

– Помоги-ка! – Шварц поднялся с места, подхватил связанного Игната за ноги.

– Куда ты его?

– Под койку, понятно. – Шварц ухмыльнулся. – Чтоб, значит, привыкал к петушиному месту…

***

Ей, конечно, надо было присутствовать в зале, но Капитан – этот сукин кот испортил все настроение. По опыту зная, что пускать на самотек подобные вещи нельзя, Любаша достала из холодильника бутылку «Смирновской», отважно набулькала себе половину бокала. Чтобы не получилось «окосеть» сразу, туда же плеснула отечественного тоника с английской этикеткой, высыпала в блюдечко баночку креветок. Подумала, что лучше было бы закусывать икрой, но чертов Папа всю икру велел нести в зал, дабы дорогие гости не знали ни в чем отказу. И то сказать – скуповатым стал их старенький мафиозо. Раньше машину мог подарить, не моргнув глазом. А то и квартиру. Теперь же времена настали насквозь капиталистические – то бишь, прижимистые и полунищие. Счет шел буквально всему – деньгам, водке, тем же баночкам с икрой, пусть даже везли их не из магазина, а прямиком от приволжских браконьеров. Да и само мероприятие красноречиво говорило само за себя. В одном «флаконе» Папа норовил совместить два значимых мероприятия – слет собственной, убывающей с каждым годом империи и операцию, затеянную специально под приезд Ларсена. Впрочем, не так все было и глупо. И гостям будет лестно поглядеть на живого англичанина, и самого дипломата будет легче потом прижать, сообщив, что помимо всего прочего он успел погулять и на «воровской свадьбе». То есть, никакой свадьбы они, разумеется, не праздновали, но именно так со времен батьки Махно именовали бандитские посиделки…

Для полноты ощущений не хватало еще сигареты, и Любаша немедленно закурила, закусывая каждый глоток щедрой ложкой креветок, усугубляя вкусовой эффект «верблюжьим» табаком. Скорее всего, и «Кэмел» был липовым – из какого-нибудь Шанхая, а то и вовсе дыры вроде Биробиджана или Соликамска, но это уже не играло никакой роли. Как известно, кайфовать можно под живой звук, а можно и под фанеру. Во всяком случае, билеты туда и туда стоят одинаково.

Под водочку сигарета дотлела в два счета и, сунув в зубы следующую, Любаша достала из портмоне стодолларовую купюрул. Свернув ее трубочкой, подожгла от зажигалки, полюбовавшись на вялый желтоватый огонек, прикурила. Мельком подумала, что точно также они могли бы раскурить с этим ёханым Капитаном и те три тысячи, что она ему посулила. Неизвестно кто придумал прикуривать от банкнот, но вещь была и впрямь занятная. Особенно, когда это видели все окружающие. Собственно, публичность процедуры и заставляла млеть курящих, получая оргазм от чужой зависти. В одиночку же поджигать валюту было откровенно скучно…

В дверь с той стороны робко поскреблись, а чуть погодя она разглядела знакомую физиономию. Это был Саня Чибисов или, проще говоря, Чибис – местная шестерка, идеально подходящая на роль соглядатая. Именно Чибис приглядывал за теми или иными ребятками, и он же снабжал Любашу всеми последними лагерными новостями. Ростиком Чибис запросто мог сойти за десятилетнего, но в реалиях ему было значительно больше. Раннее взросление выдавала россыпь угрей, густо облепивших его крупный негроидной формы нос. У него и усики даже имелись – редкие, но длинные. Пучок черных волос курчавился у него и на массивном подбородке. Всю эту поросль малолетний доносчик, конечно же, не сбривал. Любаша всерьез подозревала, что он по сию пору не знает, как это делается. Зато Чибис знал многие другие вещи – подчас далеко не детские. Собственно, на этом она его и взяла, вербанув сразу и на всю жизнь. Углядев однажды, как подросток подглядывает за ней в окно, Любаша находчиво пригласила паренька внутрь. А в следующие несколько минут Чибис практически признался ей в любви до гробовой доски. Конечно, в нем говорили разукрасившие его физиономию гормоны, но ей это было тогда без разницы. Практически ни за что она получала верного раба, и вот уже на протяжении двух лет этот раб исполнял все ее требования, не отказываясь даже ночью стоять на шухере, подсматривая и подслушивая.

– Ну? – она подняла на Чибиса тяжелый взгляд, и паренек поневоле вжался лопатками в стену. При этом даже страх не в силах был совладать с его незрелыми чувствами. Он продолжал пожирать глазенками ее грудь, и Любаша заметила, что колени подростка возбужденно подрагивают.

– Это Алька! Подружка Натовца. – Выпалил Чибис. – Вышла оттуда минуты через три после тебя.

– А он? Он ее не провожал?

Паренек честно помотал головой.

– Ясно… – Любаша придвинула к краю стола бокальчик поменьше, плеснула туда водки. – Пей, оголец, заслужил.

– Да я ее как-то не очень… – паренек замялся. – Мне бы лучше шоколада.

– Знаю, какого тебе шоколада нужно. – Любаша ухмыльнулась. – Пожалуй, что и дам. И шоколада, и мармелада… – забросив руки за спину, она преспокойно стянула через голову блузку. Щелкнув миниатюрной застежкой, позволила своим килограммовым прелестям вывалиться наружу. В лицо опешившему Чибису уставилась пара набрякших сосков. – Ну, что, хочешь меня, шпаненок недобитый?

Голова подростка мелко затряслась.

– Ладно… Награжу тебя сегодня по-царски. Заодно и себя потешу… – Любаша кивнула в сторону двери. – Закрой-ка на запор. И окна занавесь.

Подросток покорно исполнил команду.

– А теперь иди сюда, – Любаша подтянула к себе Чибиса и в одно мгновение стащила с него джинсы. С удовольствием убедившись, что орудие подростка давно уже пребывает на взводе, она без лишних слов опрокинула его на спину. Быстро разоблачившись, взгромоздилась сверху, устричной свой пастью без труда заглотила юношеский перчик. Прелюдии ей, в самом деле, были не нужны. Ей нужна была схватка и, руками прищемив тщедушные плечики Чибиса, она начала отплясывать привычный шейк, не давая партнеру ни малейшей передышки. Глаза она не закрывала, однако все равно видела перед собой не Чибиса, а Стаса, его литые мышцы, каменное лицо и усмешливые глаза. Непрошеное видение еще больше ее завело, заставив ускорить любовный танец, усиливая натиск. И немудрено, что к подобному Чибис оказался не готов. Она гнула его и ломала, закручиваясь телом, словно пружина, змеей откидываясь далеко назад. Очень скоро Чибис, не выдержав, начал постанывать. Не от удовольствия, – от боли. Однако и тогда Любаша продолжила свои атаки, оставляя на плечах малолетки красные пятна, мускулистым своим крупом почти расплющивая тельце добровольного соглядатая. Остановилась она, только когда он тоненько закричал. Собственно, и не крик ее остановил, а полная невозможность партнера продолжать брачные игрища. Заляпав ее лоно липким и теплым, он давно уже кончил, а, следовательно, и проку от него больше не было. По крайней мере, в данный момент и в этой постели…

Дотянувшись до оставленных на столе сигарет, хозяйка лагеря снова закурила. Легла рядом с Чибисом, грубовато ткнула в заплаканное лицо одну из своих грудей.

– На, говнюк, успокойся. И слушай меня внимательно… Придется сделать для меня одну вещь. Сделаешь?…

Впрочем, Чибиса можно было и не спрашивать. Без того было ясно, что ради Любаши он пойдет на все. Вернее – ради ее бесподобного тела.

– Так вот, та телочка, что выходила из вагона, – спокойно объяснила она, – уже прописана на кладбище. Это не я сказала, – Папа. Короче, шлепнуть ее должны уже сегодня, но перед этим… Перед этим я хочу, чтобы ты ее трахнул. По-настоящему, по-мужски. В точности, как это сделала я с тобой. Я тебе и разрядник дам. Будет рыпаться, вырубишь.

– А если… – Чибис робко взглянул на свою обожаемую соседку. – Если у меня не выйдет?

– Захочешь, выйдет. – Любаша с улыбкой потрепала подростка по щеке и тут же заметила, как шевельнулось в паху у Чибиса. – Вот видишь, все, в натуре, получится!…

Глава 8

Здание консульства Ларсен покинул только к концу рабочего дня, когда дежуривших в машине «кандагаровцев» уже стало клонить в сон.

– Наконец-то, легок на поминках! – Дмитрий хмуро сличил оригинал с изображением на фотографии и остался доволен. – Похоже, тот самый…

Фотография, полученная от знакомого журналиста, была цветная и весьма качественная, но принцем на ней Чарльз Ларсен отнюдь не выглядел. Подобно большинству сытых европейцев он отличался высоким ростом и свежим цветом лица, однако красотой отнюдь не блистал. Курчавые волосы его напоминали всего лишь медную стружку, массивный волевой подбородок походил на женское колено, а выпуклые, широко расставленные глаза отличались скучноватой невыразительностью. Во всяком случае, Харитонову этот тип сразу не понравился, и оттого морока с ожиданием возле здания консульства показалась еще более тягостной.

В отличие от частных сыщиков, англичанин выглядел бодрым и подтянутым. Взирая на его решительную походку, Тимофей Лосев тут же прокомментировал:

– Могу спорить, этот увалень пользуется накладными плечиками.

– С чего ты взял? – усомнился Харитонов.

– А сам взгляни! Вон, у него какой пиджачище! Без плечиков так не бывает. У меня жена такие же к пальто своему пришпандоривала, так что нагляделся.

– Не знаю… По мне – так обычный клифтяра. По крайней мере, видно, что все качественно – от пуговиц до воротника.

– Может, и качественно, только я так скажу: в трудную минуту накладные плечики не помогут. Бьюсь об заклад – он и одного раза на турнике не подтянется.

– А ему это без надобности. За бабки, что лежат в бумажнике этого ферта, за него всегда найдется, кому подтянуться.

– Ничего! Сегодня, я так чую, ему и бабки не помогут.

– Ни бабки, ни дедки! – тут же смешливо отозвался Дмитрий. Мысленно он уже приготовился, что Ларсен сядет в иномарку, но этого не произошло. Если верить, архивам ГИБДД, Чарльз Ларсен владел вполне симпатичной «Маздой» бежевого цвета, но работник дипломатической службы возле сияющей «мыльницы» даже не остановился. Пройдя чуть дальше, он по-хозяйски распахнул дверцу отечественной «девятки» и, умудрившись не стукнуться макушкой, юркнул в кабину.

– Ну что, дадим белокурой бестии фору? – Харитонов положил ладони на руль, но заводить двигатель не спешил.

– Ага! Всегда обожал соревнования с гандикапом. Тем паче – все равно знаем, куда эта цыпочка направится. Сначала подцепит где-нибудь Гусака, а после помчится в лагерь… – Лосев обернулся к спящим на заднем сидении Маратику с Мишаней и командирским басом озвучил команду «подъем».

– Ну вот, опять… – недовольно поглядев в окно, Мишаня яростно начал растирать лицо. Маратик отреагировал более деловито – неспешно сунулся в лежащую по соседству сумку и, услышав лязгнувший там металл, мгновенно успокоился.

– Может, зря все-таки не прихватили гранат? – поинтересовался Мишаня. Лицо его выглядело серьезным, он отнюдь не шутил.

– Не чуди! – Лосев поморщился. – Там же дети, о каких гранатах ты мелешь!

– Прежде всего, там братки. А дети, если верить Стасику, по корпусам сидят и от ширева тащатся.

– Все или не все, а осколочки у нас шарят на полсотни с лишним метров. Так что воздержимся…

Глядя на удаляющуюся «девятку», Харитонов наконец-то завел двигатель, тронул машину с места. Минут десять они колесили по городу, не отставая от «девятки», но и не особенно к ней приближаясь. Это было совсем несложно, так как Ларсен скорость держал вполне умеренную.

– А он не спешит! – заметил Маратик. – Правила соблюдает, сучок!

– Ничего, этот сучок мы сегодня обломаем! – свирепо пообещал Мишаня, но, увы, желаниям его не суждено было сбыться. Стоящего на обочине мужчину со старомодным портфелем из кожзаменителя они разглядели лишь в самую последнюю секунду, когда хозяин сумки рассеянно шагнул под колеса автомобиля. Раздраженно скрежетнули тормоза, рабочий «мерс» качнулся на месте, ударом посылая незадачливого прохожего на асфальт.

– Ну, придурок! – Дмитрий в сердцах ударил рукой по баранке. – Откуда только взялся!

– Давай, Маратик, глянь, что там с ним, – распорядился Лосев. – Если проблемы, поможешь.

Фыркнув, Марат распахнул дверцу, легко выпрыгнул наружу. Впрочем, уже через пару мгновений лицо его исказилось.

– Черт!

– Что там еще?

– Похоже, копец.

– Что?!

– Аптечку, говорю, давайте! У этого мудака вся башка кровью залита…

На этот раз наружу вылезли и Лосев с Харитоновым. В машине оставили только Мишаню, сторожащего оружие. Беглого взгляда на лежащего мужчину хватило, чтобы понять: придурок с портфелем хлопнулся капитально – с максимально возможными осложнениями. Для себя и, к сожалению, для них. Впрочем, ломать операцию все равно было никак невозможно.

– Лось, давай в машину, трогаем дальше! – рявкнул Дмитрий. – Ты, Марат, берешь аптечку, остаешься здесь! Что делать, сам знаешь. Окажешь первую помощь, вызовешь эскулапов и так далее.

– Да знаю я все! Только понять не могу, откуда у него столько кровищи! – Марат поднял на Дмитрия удивленные глаза. – Черепушка-то целая, гадом буду!…

А в следующую секунду все их недоумения разъяснились. Во всяком случае, с удивительной травмой вопросы отпали сами собой. Внезапно ожив, «труп» резко привстал, умудрившись одной рукой поймать замешкавшегося Маратика, а другой наставить на Харитонова пистолет. И тут же рядом остановились две машины. Тяжелый джип нахально перегородил дорогу, вторая легковушка притиснула «Мерседес» сбоку. Выскочившие наружу люди радушия отнюдь не выказывали. В руках двоих поблескивали «Макаровы», третий сжимал хорошо знакомый им автоматик под славным названием «Кипарис». Этот самый автоматик и нырнул с проворством щуки в салон «Мерседеса», предупреждая попытку Мишани вооружиться.

– Спокойно, федеральная служба! – мужчина в плаще продемонстрировал багровые корочки. – Люди вы грамотные, так что без глупостей!

– Послушайте, мы преследуем нарушителя… – попытался было объясниться Дмитрий, но его даже не стали слушать.

– Все – после! А сейчас живо в машину!

– Эй, капитан или как там тебя! Ты сам не понимаешь, чем рискуешь… – Лосев не договорил. Резкий удар по переносице ослепил его, а в следующий миг в лицо Тимофею ткнулся пистолетный ствол.

– В машину, толстяк! И вы все – туда же!… А будете болтать, одного нам разрешено оставить здесь. Хладным и бездыханным…

Скорее всего, эти ребятки блефовали, но в том и сила всякого блефа, что очень часто он смахивает на правду. Кроме того, лучше других «кандагаровцы» знали, что иные умники из органов безопасности по-прежнему бряцали оружием, откровенно тоскуя о временах, когда в этой стране они были не просто властью, а были всем. Потому и боялись того же КГБ не только в Союзе, но и на всей планете – от Сиднея до Манхэттена. Самое же грустное крылось в том, что этих «иных умников» следовало опасаться и сейчас. Несмотря на век интернета и демократии, несмотря на то, что большая часть землян сумела избавиться от холеры и чумы…

Секундное колебание завершилось капитуляцией, но что-то такое на лице у Дмитрия все-таки отразилось. Во всяком случае, в миролюбие Харитонова эти ребятки не поверили. Человек с узким, костистым лицом, приблизившись к нему, ткнул пальцем в грудь, скрипучим голосом поинтересовался:

– А рация у тебя, засранец, откуда?

И случилось абсолютно непростительное: купившись на детскую обманку, Дмитрий на мгновение опустил взгляд, и немедленно рукоять чужого пистолета, описав резкий полукруг, ударила его по черепу. Боли он почти не почувствовал, но, совершив противоестественный прыжок, асфальт вдруг оказался возле самых глаз, и наступившая тьма влажно дохнула в лицо кровью. Что особенно обидно – своей собственной, хлынувшей из ноздрей двумя горячими фонтанчиками…

***

Свет вернулся к нему с запозданием – в виде тусклого плафона, забранного в решетчатый намордник, в виде капель, в строгой очередности срывающихся с низкого бесцветного потолка. А после Дмитрий услышал голоса и разглядел каменные стены, бетонный потолок и собственных, прикованных к трубам отопления товарищей. Незнакомый тип, заметив его пробуждение, грубовато ткнул в губы горлышком пластиковой бутыли, рванув за ворот, помог подняться на ноги.

– Пей, придурок!

– О, наконец-то! Вижу, в нашем полку прибыло. – К Харитонову бодро шагнул офицер – тот самый, что еще совсем демонстрировал на улице красные корочки. – Значит, можно продолжать разговор. А то ваши товарищи совсем без вас заскучали. Прямо даже чуть не поссорились с ними…

– Что вам нужно? – Дмитрий тряхнул головой, проверяя свое состояние. Вспомнив о кровотечении, попытался достать из кармана носовой платок. Попытка оказалась неудачной, поскольку собственные руки оказались также скованными. Тем не менее, платок он умудрился вынуть и испачканные губы кое-как обтер.

– Нам нужна информация о тех троих ваххабитах, на квартиру к которым вы заезжали на днях.

– Вы имеете в виду задержанных бандитов?

– Террористов – скажем так, – офицер смотрел серьезно, и темные глазки его не сулили ничего хорошего. – Террористов, занимавшихся в нашем городе подрывной деятельностью.

– Не понимаю… Вас интересует адрес их проживания?

– Нет, нас интересует кое-что другое… – заложив руки за спину, офицер неспешно прошелся взад-вперед.

– Что именно?

– Ну, во-первых, нам хотелось бы знать сегодняшние их намерения. Где, когда и что они собирались взрывать? Какое оружие прятали у себя на квартире? Какое количество членов сумели завербовать в свою организацию? Какие наркотики распространяли среди наших граждан?… А еще вам придется рассказать о том, какую литературу вы сумели у них найти. Я имею в виду газеты и брошюры ваххабитского толка.

С каждым новым словом аккуратное личико службиста нравилось Дмитрию меньше и меньше. И дело было даже не в том, что, ухоженное и гладко выбритое, оно напоминало новенький китайский утюжок, а в том, что этот человек нес форменную околесицу – точь-в-точь как в старые времена, когда ретивые служащие НКВД вынуждали признаваться в шпионаже в пользу инопланетян, вытягивая из подследственных абсолютно бредовые показания. Во всяком случае, с этим офицером сложно было достигнуть взаимопонимания – Дмитрий понял это сразу – нюхом, почти по-собачьи учуял в мужчине чужого. Было ясно, что офицер играет с ними в свою особую игру, правила которой, конечно же, никогда не раскроет.

– Вы что, издеваетесь? – Он оглянулся на своих друзей. – Откуда нам все это знать? Это ведь ваши коллеги забрали террористов у нас из-под носа.

– Наши коллеги? – белесые бровки офицера чуть дрогнули. – Тогда почему я не видел протокола задержания?… Вашего задержания, я имею в виду? Почему вас так быстро отпустили? Или, может, речь шла о специальном прикрытии?

– Какое еще прикрытие? О чем вы толкуете?

– Я говорю об операции прикрытия, главной целью которой являлось проведение взрывов в наших городах. Крушение поезда было только разминкой, я так понимаю. А далее готовилась серия терактов по всему Уралу.

– Какой-то бред!…

– Это не бред, гражданин Харитонов! – чеканным голосом произнес офицер. – И для вас же будет лучше, если вы скорее это поймете.

– Что?… Да я просто отказываюсь вас понимать! – Дмитрий поднял перед собой скованные наручниками кисти. – Объясните, какого черта нас арестовали?

– Это еще не арест, – всего-навсего задержание.

– Секундочку! Законы я знаю не хуже вашего, и то, что происходит сейчас, именуется произволом!

– А ты спроси у него еще разок ксиву! – посоветовал Тимофей. – Сдается мне, эти субчики липу нам показали.

Пистолет одного из охранников немедленно поднялся в направлении Лосева.

– По-моему, ты снова напрашиваешься? Или я мало тебе выдал?

– Почему же, мне хватило…– Тимофей недобро ухмыльнулся. В каком-то смысле он был прав, – выглядел «кандагаровец» немногим лучше Харитонова. Чуть выше переносицы у него красовалась жутковатая гематома, и широкая ссадина рассекала правую щеку до самой челюсти. Тем не менее, срывать злость он не спешил, терпеливо дожидаясь своего часа. Хорошо зная Тимофея, Харитонов ничуть не сомневался, что напарник уже сейчас готов взорваться, а что такое «взорвавшийся» Лосев, надо было рассказывать отдельно. Во всяком случае, ребяткам, задержавшим их, Дмитрий не завидовал.

– Что ж, специально для вас еще раз демонстрирую. – Офицер федеральной службы вновь развернул перед лицом Харитонова бордовое удостоверение. – Ну, что? Удовлетворены?

– Честно говоря, не совсем, капитан Раков. – Намеренно громко произнес Харитонов. – Или вас лучше по отчеству называть – Вадим Сергеевич?

– Зовите, как хотите. – Офицер бросил в сторону прикованных пленников понятливый взгляд. – Главное, чтобы они вам поверили.

– Не так-то просто верить, когда не видишь логики. Помнится, в прошлый раз нас тоже капитан задерживал – из вашего же ведомства. Так что удостоверение – еще не доказательство.

– То есть?

– Видите ли, Вадим Сергеевич, в офисе у нас есть цветной принтер, так вот на нем подобный документик можно сработать менее, чем за минуту…

– Может, с ними по-другому поговорить? – скрипучим голосом предложил один из службистов. – Чего мы церемонимся? Здесь ведь определенно статья за пособничество.

– Что, что? – Дмитрий заинтересованно склонил голову. – Какая статья, я не расслышал?

– Мой коллега не оговорился. – Подтвердил офицер. – Вы, ребятки, можете оказаться в числе пособников террористов. И это еще не самое худшее!

– Да ну? – хмыкнул из угла Маратик. – По-моему, хуже некуда.

– Хуже всегда есть куда. – Умудрено возразил капитан Раков. – В вашем случае это может оказаться статьей о государственной измене.

– Что за байду ты нам гонишь, капитан! – не выдержал малорослый Мишаня. Во время задержания он также получил пару неласковых ударов, а потому выглядел сейчас встопорщенным воробьем. – Какая, на хрен, измена? Может, ты нам еще и продажу плутония предъявишь?