Текст книги "Веслом по фьорду!"

Автор книги: Андрей Белянин

ГЛАВА 2
Мама Рея

 
Существуют саги,
В которых много влаги:
Ладьи, архипелаги
И океаны браги.
Имеются легенды:
«Беовульф и Грендель»,
«Невероятный Гэндальф
И волшебный пендель».
 
 
Существуют сказки
Про масленые глазки,
Золотые маски,
Раскованные пляски, Пирамиды Сета,
В которых много света,
Где думают об ЭТОМ
И зимой и летом.
 
 
Существуют мифы,
Истории и байки —
В них живут калифы,
Жрицы и бабайки,
Один Одноглазый
(Пьёт медок один),
Разум долговязый
И Пламен Славянин!
 

(Библиотечный рэп в тему)

Шло время. Малыш рос. Зима сменяла лето. Когда Торн пропадал в походах, Рея рассказывала сыну длинные истории. В те долгие вечера жестокий ветер с воем затачивал скалы, бил в дерновую крышу, а фьордские пони философски жевали сено [17]17
  Среди лошадок выделялась кобылка в модно вязанной шапочке с прорезями для ушек. Две отрубленных ютских бороды, прялка, спицы, два вечера работы, делов-то! Балда была счастлива…


[Закрыть]. В котле варилась селёдка, домочадцы сидели по лавкам: женщины чинили льняные туники, юноши и старики беседовали о дальних странах, а Рея взяла на себя роль сказительницы:

– Я хочу рассказать тебе одну дивную историю о рабе по имени Пламен Славянин, – прошептала она на ушко семилетнему Гуннару. – Когда я была в твоём возрасте, мне поведал её твой покойный дедушка Сезар Велазен.

– Ух ты! – обрадовался сын и перестал мучить пленную зимнюю муху. – Что-то новенькое!

– У одного французского короля был сын. Когда принцу исполнилось восемнадцать, злые разбойники похитили его и отвезли в далёкий Константинополь. У юноши были рыжие волосы, поэтому все его называли Пламен Славянин – Огненный Раб. Принц ужасно уставал, таская тяжёлые камни наравне с могучими и выносливыми эфиопами и нубийцами. Его били кнутом, кормили постной похлёбкой без единого кусочка селёдки и не давали отдыхать. Но один эфиоп сжалился над Пламеном и сказал ему: «Я разобью твои цепи, а надсмотрщикам скажу, что ночью пришёл леопард и съел тебя, потому что ты был самый слабый».

– И они поверили? – не вытерпев, спросил маленький Гуннар.

– Поверили, – кивнула Рея. – Для убедительности чернокожие рабы расцарапали друг друга в кровь и съели самого толстого нубийца. Славянин бежал и вернулся в милую Францию. Старый король, не видевший сына больше года, давно считал его мёртвым, и, когда Пламен вошёл в замок и встретил своего отца, они расплакались.

– А разве викинги не разграбили замок французского короля?

– Дурачок, это было давно. Нет, не разграбили.

– А что было потом?

– Потом Пламен вернулся в Константинополь и выкупил рабов.

– И сделал своими рабами?

– Нет, – улыбнулась мама. – Предложил им выбрать между свободой и службой в гвардии его величества. Чёрные люди знали, что свобода не будет долгой – в Константинополе их снова сделают рабами, а служба в гвардии – почётное и хорошо оплачиваемое дело.

– Пламен молодец, – подтвердил малыш. – Я бы тоже взял их к себе в замок. Мама, а почему у нас нет замка?

– Потому, что нет. – Рея сунула ему миску с супом. – Поешь, а я буду рассказывать дальше. Увидев собственными глазами, как страдают люди, принц уже не хотел править страной. Светские приёмы, встречи с важными людьми и посланцами из других стран казались парню такими скучными, что он без конца, к негодованию своего отца, зевал и зевал.

– Я бы тоже зевал, не люблю посланцев, – высказался мальчик, деловито разглядывая содержимое миски. – Мам, а когда Огненный Раб начнёт драться с великанами? Мне скучно.

– Скоро, милый. Ведь Пламену тоже было скучно, и вот однажды принц вызвал чернокожих гвардейцев и сказал: «Я ненавижу рабство, и если вы любите свободу, как люблю её я, пришло время оседлать коней, взять мечи и покончить с этой гадостью».

– Так и сказал? Мам, а он точно не был викингом?

– Нет.

– А когда появятся великаны?

Рея рассмеялась:

– Не терпится тебе. Хорошо. Как только принц произнёс эти слова, содрогнулась земля, попадали деревья и перестали работать фонтаны в парке. – (Глаза Гуннара заметно увеличились.) – Кто-то шёл ко дворцу, сотрясая землю и задевая за небо.

– Знаю, знаю! – не утерпел сын Торна. – Великан!

– Угадал. Гигантский повелитель рабства, с белой козлиной бородой, в высокой полосатой шапке со звёздами, услышав призыв Пламена, сам явился во Францию, чтобы сразиться со своими кровными врагами – славянами и викингами!

– Вот это да! – слегка обалдел Гуннар. – А как они будут биться? А как великан выглядел? У него был топор? А конь или повозка? А он ел селёдку?

– Давай по порядку. Он был ужасно грязный и уродливый. Вместо рук кнуты, из ушей свисали тысячи цепей, на ногах разломанные колодки…

– Пожалуй, страшнее, чем дядя Кетиль.

– Тише, Кетиль может услышать! – Рея прикрыла рот сына ладонью и покраснела. Кетиль перестал ковырять в носу ножом и покосился на них, шевеля волосатым ухом, – Коня великан съел, а повозки предпочитал ломать пополам. Как видишь, с такими руками топор ему не понадобился. Одного взмаха кнутов хватало, чтобы снести башню кому угодно! А его собственную раскроили давным-давно…

– Мам, это отвратительный великан, но он будет мой самый любимый великан, – серьёзно сказал мальчик и добавил: – Теперь я не буду убегать от дяди Кетиля.

Тем временем не раз упомянутый дядя встал с лавки на другом конце стола, издал победную отрыжку с троекратным утробным эхо и, экстремально почёсываясь спереди и сзади, вышел вон [18]18
  К сожалению, узнать, с какой конкретной целью Кетиль вышел из-за стола, не представилось возможным. В архивах данный человек больше ни разу упомянут не был. Да, собственно, кого это интересует?


[Закрыть].

Мальчик и мама проводили его с примерно одинаковым выражением лица. Так смотрят на самую мерзкую мерзость и пакостную пакость. Рея мысленно вознесла хвалу богам и вновь обратилась к сыну:

– Запомни, мальчик мой! Если ты не хочешь, чтобы девушки и овцы боялись тебя, а мужчины и белки смеялись над тобой и не брали в походы, никогда не будь таким, как он!

– Мам, за кого ты меня принимаешь?

– Хорошо. Хочешь знать, что было дальше?

– Конечно!

– Повелитель рабства остановился перед окнами и вызвал принца с гвардейцами на поединок. И они вышли.

– Сколько их было, мам, чёрных?

– Много, две сотни, а может, и три.

– Лучше три. А ещё я знаю цифру пять тысяч.

– Хорошо, один замечательный принц и его триста гвардейцев. Великан был огромный, но неуклюжий. Цепи закрывали глаза, кнуты путались, а люди только дразнили громилу, оставаясь невредимыми. И тогда повелитель рабства просто взбесился. Он вырывал деревья и разбрасывал их во все стороны. Представляешь, сколько вреда он причинил всему городу? Это же ходячая экологическая катастрофа.

– Мам, а летающее дерево может разрушить наш дом?

– Может, но так далеко бросаться не мог даже повелитель рабства. Так что, хвала Одину, досталось только Франции. И тогда храбрый Пламен вскочил на гигантскую ногу великана, затем перебрался на пояс, по волосам на груди дотянулся до шеи и подобрался к огромному уху. И закричал туда изо всех сил: «Сдавайся, чудовище, а не то мои ребята изрубят тебя на куски!» Но тот лишь рассмеялся в ответ. «Ничего вы мне не сделаете, документов у вас нет! – расхохотался злодей, размахивая кнутами. – До самой смерти вы будете записывать рунами на моём теле имена рабов, родившихся на свет!» Пламен задумался и вдруг хитро улыбнулся. «Но ты такой грязный, – сказал он. – На тебе столько песка, жира и мусора, что без купания никак не обойтись. Не можем же мы писать на жирном, карандаш соскальзывает». – «Купания?» – удивился грязнуля. «Обливания водой, купания, ныряния, – доступно объяснил принц. – Разве ты не знал?» – «А что такое вода?» – продолжал расспрашивать исполин. «У-у, как всё запущено… Эй, ты хотя бы знаешь, что такое плавать?» – «Не знаю». – «Хорошо, ради спасения города и замка мы все пойдём с тобой и будем вечно чесать твою спину, но при условии, что ты её как следует отдраишь. Для этого нам понадобится море, пойдём, покажу дорогу! И мыло одолжу, это в наших интересах, уж больно ты воняешь…»

– А он вонял? – воодушевлённо уточнил Гуннар.

– Ещё как! Но не перебивай… Так вот, дошли они до Средиземного моря, и сказал Пламен: «Объясняю, как надо купаться. Встаёшь лицом к воде, затыкаёшь нос, рот, закрываешь глаза и делаешь сто шагов прямо. Постоишь, сосчитаешь до ста и можешь возвращаться на берег». – «Это и есть купаться?» – «Да, я буду ждать здесь». И сделал великан всё, что наговорил хитроумный Пламен Славянин: повернулся лицом к морю, захлопнул покрепче нос и рот, зажмурился и пошёл себе в самую пучину. Принц не ошибся в расчётах – злодей полностью исчез под водой, и больше его во Франции не видели.

– Здоровско!

– Ещё бы! – Рея сладко потянулась. – Однако уже поздно. Давай-ка спать, дорогой, а завтра будет новая история про Пламена Славянина. Дедушка Сезар любил их рассказывать, нам с тобой надолго хватит.

…Гуннар послушно лёг в постель, укрылся медвежьей шкурой, отвернулся к стене и долго водил пальцем по широкой доске, рисуя страшное чудовище, чтобы во сне сразиться с ним один на один.

ГЛАВА 3
Почти как Пламен

 
Было время – старушка-Земля не слушала Баскова,
Не носила тяжелый корсет из железных дорог,
И не знала сетей, кроме тех, что руками вытаскивал
Старый викинг из чистой воды, надрывая пупок.
На замшелой скале его внуки орали как демоны,
Чтобы страху нагнать на монахов с чужих островов.
Они были как будто из ветра холодного сделаны —
Ледяные глаза, только сила и минимум слов.
Всё растёт и стареет: мир умер, они – оттолкнули
драккары.
Носом в берег, в святую обитель, и в плоть топоры.
И богатство в руках, и ни капли божественной кары,
Только вороны каркнут «спасибо!», и то до поры…
 

(П. Морской. Из цикла «Мои скандинавы»)

Прошло десять лет. Ночью в сторожевой башне Друстара дежурили ветераны. Слух о злых викингах, наточивших топоры, здорово расшатывал нервы и простым жителям, и военным.

– Пароль?

– «Заря над Дунаем».

– Проходи.

Старый гасконский пехотинец сощурился, рассматривая вошедшего человека. И вдруг узнал, радостно поклонившись:

– Моё почтение, лейтенант Ганс Крайслер! Что вы делаете здесь?

Лейтенант оказался стройным молодым человеком двадцати лет. На голове – шлем с высоким гребнем конских волос. Собственные – длинные, русые кудри, – небрежно выбиваясь, спадали на плечи. Сын прославленного генерала барона Крайслера из Кеницы, поступил в действующую армию Франции накопить боевого опыта. Юноша проявил завидную смелость и мужество, участвуя в отражении разбойничьих набегов. Он прокашлялся и ответил:

– Комендант Валентине приказал проверить посты, капрал Педруго. Обход окончен – полный порядок. Хотите проверить, что бултыхается в манерке?

Начальник караула по-доброму усмехнулся в роскошные усы. Служба на передовой обещала ноль развлечений и много-много скуки. Тут, знаете ли, любой компании будешь рад. Знакомый офицер из Готии – компания хорошая.

– Ну и холод! Лето проходит… – начал разговор лейтенант, первым отпивая из фляжки. Глотнув, он с поклоном передал её стражнику.

– Вы, благородный Крайслер, вояка что надо! – похвалил его ветеран, втянув сразу грамм двести. – Редко я встречал отпрыска голубых кровей, чтобы любил службу, как вы! И вино, знаете ли, что надо!

Польщённый похвалой, барон снял шлем и присел на парапет. Когда из-за туч выползал серп луны, высокие стофутовые стены Друстара отбрасывали зловещую тень на крутые овраги. Крепость заслуженно считалась неприступной.

– Помните про осторожность, лейтенант. Окажись мы с вами в Норвегии, давно бы отдыхали на сырой земле… Каждому по стреле – и всё, пятки врозь…

– Викинги – плохие стрелки и не так хороши в ближнем бою, как про них привирают перепуганные монахи, – ответил молодой человек, пересаживаясь в более уютное место.

– Ну, знаете ли, господин барон! Вы ни черта не знаете. Юты, даны, скифы и прочий сброд реальной силы не имеют, тут я с вами согласен. Но настоящий викинг?!

– Видел, позавчера, – небрежно сплюнул юноша. – Врать не буду, делегация, посетившая губернатора Доместоса, производит впечатление. Все в шкурах, бородатые. С рогами и нерасчесанными волосами на ногах.

– Советники короля Парисии слабаки, лейтенант. В политике я не профессор, но расширение империи на запад – это, знаете ли, серьёзная ошибка! – Захмелевший капрал укоризненно уставился прямо в стену перед собой. – Если б мы, гасконцы, не охраняли границу здесь, а прусские стрелки, в верховьях Рейна, то Силезия и западные провинции давно бы ушли к викингам.

– Поэтому я и говорю: военный опыт приходит только в бою.

– А я так считаю: нет войны и не надо! Бог свидетель, если решатся на осаду, удержать крепость будет ой как нелегко…

– Капрал! О чём вы?! Она неприступна! В гарнизоне две когорты пехотинцев, пол-легиона стрельцов и меченосцев! А жратвы хватит трижды отпраздновать Рождество!

– Вроде достаточно, если кланов соберётся два или три. А вот поднимутся пять-шесть сотен, что тогда?

– Да хоть тысяча! – горячо вскочил юноша. – Голые дикари с топорами из сырого железа, вечно пьяные, немытые, не читающие серьёзной литературы, а какое-то мифическое фэнтези с великанами и богами! Тьфу! Против нашей цитадели без тактического руководства, без осадной техники, без планомерного подкопа и разрушения стен винторезами они ничего не сделают!

– Если имеешь дело с викингами, мой господин, то о тактике и стратегии можно смело забыть. Они же сущие демоны, если не сказать хуже. Да вспомните хоть того парня, что сопровождал делегацию…

– Неуклюжий? С глазами навыкате?

– Это отпрыск вождя – Торна Кузнеца. Имя паренька – Гуннар. В свои годы он уже великолепный боец, прошедший школу сотен сражений. Сколько ему, по-вашему?

– Моих лет?

– Ошибаетесь, ему всего пятнадцать!

– Невероятно! – насмешливо фыркнул сын генерала.

– Ну, знаете ли, говорят, парень владеет мечом, как губернатор Доместос вилкой.

– Всё равно он сопляк!

– Раз дети викингов такие, представьте себе, каковы тогда родители. Помню, встретил я раз одного…

Капрал не договорил, он окаменел. Застыли и часовые. Молодой барон напрягся, но не услышал и не увидел ничего подозрительного.

Гасконцы молча проверили оружие и заняли позиции. Караул действовал, как хорошо смазанные часы, правда, не тикал и не пытался трезвонить.

Вместо этого капрал Педруго снял со стены горящий факел. Огонь пожирал тишину ночи. Если смотреть на крепость снаружи, можно было видеть, как пятно света легло на хмурую физиономию вояки. Он разжал пальцы, и факел сорвался вниз. Пятно света, разбрасывая искры, сползло к основанию стены и разбилось на сотни быстро потухающих брызг. Ничего…

Ветеран внимательно прошёлся взглядом по дну ущелья. «Ни черта не видно, но мне послышался звон стали…» – подумал он.

Стражи вздохнули, будто вслед за факелом с плеч свалилось тяжкое бремя. Крайслер облизал пересохшие губы. Он участвовал в поединках, сражениях и прославился бесстрашием, но никогда не испытывал такого странного беспокойства, как в эти минуты.

– Идите отдыхать, лейтенант.

В замке давно ждала мягкая постель. Молодой человек медленно шагал вдоль стены сквозь ночь и думал о спокойных переулках родного сонного Кеница.

Друстар падёт?

А то! [19]19
  Да, чёрт побери!


[Закрыть]

* * *

Утреннее небо брезгливо насупилось, и ад выплеснулся на землю, как помои из старого ведра. Тысячи демонов набросились на затаившуюся крепость. Бледная луна, не успев раствориться в рассвете, дрожала от их страшного рёва, готовая свалиться в обморок.

Звенело железо о железо. Единственный вопль сигнального горна потонул в океане звуков. Заспанные французские легионеры, полуголые, без оружия, выскакивали из казарм, чтобы пролить кровь. Увы, так ничего и не поняв, они проливали на холодные плиты свою собственную. Офицеры в прокуренных номерах борделей наперёд сочиняли оправдательные рапорты, одновременно пытаясь попасть обеими ногами в панталоны. Под дикий рёв викингов это получалось как-то не очень…

О защите Друстара можно было забыть. Даже о самозащите…

Размахивая факелами, захватчики с севера заполняли укрепление, как раскалённое олово глотку. Их было вроде бы и не слишком много, но, тем не менее, везде и сразу.

– К оружию! – хрипло кричал Крайслер, он пытался добежать до ближайшей казармы. Его мучила мысль: где у этой замечательной крепости нашлось слабое место? Почему северные варвары так легко преодолели крутые стены и стражники не остановили их? Ох уж эти викинги… живут как лисы в норах среди дёрна, едят руками, убивают собственных младенцев на начинку для пирога! И как только они могут так неэстетично воевать с благородными дворянами Европы?! Возмутительно!

Враги напоминали ему пьяных троллей. Ревели, вопили, орали, прыгали, кусали собственные щиты, пускали пену изо рта и даже рвали на себе тельняшки. С одним таким Крайслер и столкнулся нос к носу…

Алая кровь с обоюдоострого топора брызнула офицеру в лицо. На фоне разгорающегося пожара силуэт казался чудовищно большим. Но Крайслер не смутился. Да, большой, да, неистовый, но в любом случае не тролль. Обычный враг – из плоти, крови и всего остального. Да ещё наверняка и ест руками, грязный дикарь! А раз так, значит, меч аристократа его поразит. И пусть он имеет опыт многих боёв. Против опыта есть сноровка, против силы – смекалка, а против…

Острие меча встретилось с лезвием топора – вырвался жёлтый сноп искр! Внезапный выпад – и горло дикаря разорвано, и он с хрипом валится к ногам Крайслера.

На земле варвар выглядел ещё внушительнее. Нет. Всё-таки это настоящий тролль! Ганс перекрестил труп, втайне надеясь, что тот воспылает подобно нечисти, но огня вокруг и без того было предостаточно.

Зарево пожаров опередило робкий рассвет. Времени на отдых не полагалось. Зверя сменил следующий зверь. Враги сцепились и отскочили, оценивая друг друга. Барон узнал подростка, которого два дня назад встретил на переговорах. Этой ночью они с капралом вспоминали о нём. Гуннар – сын Торна! Лейтенант устыдился короткой слабости: робеть перед вчерашним ребёнком недостойно европейского офицера, и поединок надо решить быстро. Не раздумывая, немец замахнулся тонким мечом, но…

Гуннар с ловкостью белки увернулся. Меч варвара описал блестящую дугу и прошел сквозь бедро Крайслера. В дополнение к этому малец вмазал противнику кулаком в висок. Барон молча рухнул на кучу бородатых трупов и вынужденно пропустил самые жаркие эпизоды агонии друстарского гарнизона.

Он не увидел героической смерти коменданта Валентине. Прославленный полководец встретил смерть в полном вооружении, в сопровождении трёх телохранителей из корпуса беспощадных – элитных гвардейцев монарха. Все вместе рыцари были похожи на скалистый остров, через который проносится ураган. Их могучие удары валили врагов наповал. Но, несмотря на храбрость, остров утонул в железном мареве…

Молодой барон не видел кончины Доместоса. Губернатор появился на балконе, белый, как простокваша, и мокрый, словно тюлень. Вельможа размахивал пухлым кошельком и просил оставить жизнь «бедному старику». Ради этих серебряных монет его и закололи.

* * *

К вечеру Друстара не существовало. Гордая крепость превратилась в свалку дымящихся руин. Не тронутые огнем тела легионеров все равно кинули в пламя и сожгли: закапывать их слишком большой труд, но и дышать разлагающейся мертвечиной викинги тоже не хотели. Много пепла разлетелось по вольным просторам Карпатских гор…

Кучка уцелевших гасконцев покидала крепость на собственных ногах и один беглец – на телеге. Капрал Педруго хоть и с костылём под мышкой, но передвигался сам, за что благодарил Господа. На носилках болтался избитый Гуннаром Крайслер.

Когда сознание вернулось, он с трудом приподнял голову. Услышал свой неровный, слабый голос:

– Капрал? Как вы?

– Хотите узнать, почему жив? Повезло, знаете ли. Викинги нахлынули через час после вашего ухода. Я получил сильнейший удар в грудь, но спасла броня. Упал в эту самую повозку, благо на сено. Но крепость была обречена. Обречена! Говорят, объединилось десять кланов, а то и больше. Неслыханное дело!

– Что с губернатором? Генералом?

– Святой Пётр вовсю заботится о них, – философски изрёк капрал. – Им теперь лучше, чем нам.

– Понятно. Кого-нибудь вообще спасли?

Педруго пожал плечами:

– Мы все, кто остался, включая лошадь.

Барон опустился на душистое сено. Рана на бедре не давала покоя. Он собрался с духом и спросил:

– А я?..

– Вы храбрец, лейтенант. – Ветеран снова опередил с ответом, – Горнист видел, как вы отважно выпотрошили огромного берсерка. То ещё зрелище! Это потом волчонок Гуннар вас повалил. Странно, что не добил… А я тут как тут, перенёс вашу честь на эту телегу и наложил на рану повязку с сыром рокфор. И если викинги демоны, он – будущий Сатанаил! Чуть не сбросил меня со стены! Такие Гуннары или гибнут быстро, или обретают славу при жизни и вечно живут в сагах. Правда, у викингов что воин, что разбойник – всё одно.

– О боже…

– Нет причин стыдиться, мой господин, вы бились достойно. Раны не смертельны, жить будете. Дам совет, если позволите. Уходите подальше, на восток. Здешняя глушь полна варваров, и Друстара, поверьте, больше не будет…

* * *

Примерно в то же время в побеждённой крепости бушевал пир. Захватчики вынесли из подвалов мясо и вино, сложили в кучу доспехи и оружие и быстренько «накрыли поляну». Трофеи пока не распределяли: страсти должны поутихнуть. Понимали – дыхание битвы, дым и пьяный угар легко приведут к междоусобице, а викинг не убивает викинга хотя бы в первый день победы.

Пленницы дожидались новых супругов – викинги из Долины Зверя долго не держали рабов, они их продавали. Разумеется, в первую очередь женщин. Ибо кому же охота, чтобы по возвращении новая рабыня счастливо разболтала новой хозяйке, как именно, в какой позе и сколько раз её взял «верный» муж госпожи…

Торн, сын Айфона, был пьян и счастлив. Ел жареную баранину, жир каплями застывал на седеющей, некогда русой бороде. Запивая щедрыми глотками медовины из тяжёлого золотого кубка, он всё пристальнее присматривался к французскому вину и богемским ликёрам. Зала, полная победителей, гудела, рыгала и пыталась петь «Из-за острова на стрежень…».

Его сын, юный Гуннар, неспешно примерял плетёные стальные кольчуги из общей кучи секонд-хенда, нужных размеров не было.

– Отец, я первым взобрался на стену и сбросил трубача! Значит, мне полагается первым выбрать доспех и жену… Или парочку жён, как ты считаешь?

– Недоносок! – едва не поперхнувшись, ответил Торн. – Тебе просто повезло.

– Но, папа!

– Ещё немного, и план провалился бы! Как ты мог уронить кинжал?! Испугался? Тот гасконский лис на стене сразу почуял неладное. Хорошо, что у него куриная слепота…

– Это роковая случайность, па! Ремень перетёрся!

– О, великий Один, будь так любезен, брось в него сотню градинок покрупнее, чтобы не верещал!

– Перетёрся! Вот, сам смотри.

– Скажи, почему ты наказываешь меня таким потомством, Один? Ремень у него перетёрся! Послушай, Гуннар, может, я ещё должен тебе трусы менять и мыть голову раз в неделю? А ещё жениться он собирается!

Баранья нога застыла на пути ко рту. Кузнец покосился на чадо, раздумывая, то ли дать ему тумака, то ли и вправду женить. В кубке осталось ещё на пару глотков. Торн решил отложить решение, хмыкнул и заорал:

– Мы победили, братья!!! Вот – трофеи, вот – вино, у нас была славная битва. Друстара, этого полена в глазу викинга, нет его больше!

– Йоу! – ответил радостный хор.

– Скажи им, папа! Прочти им стих! – восторженно кричал Гуннар.

– Я вошёл в эту крепость, как нож в масло!

– Да, как он вошёл в неё! – поддержал хор слева.

– Я рубил их топором!

– И каким топором! – отозвался хор справа.

– Я собрал серебра и золота кучу!

– Как, уже собрал, и без нас?! – удивились и слева, и справа.

– Да ладно вам, это враки, просто стихи такие…

Кузнец нахмурился и замолчал.

– Папа начал писать стихи! – вновь обрадовался Гуннар.

– Заткнись! Просто вырвалось. И не смотри так. Я что, дурак, приносить себя в жертву на кромлехе? Для этого есть специально откормленные поэты. Ладно, неважно! Выпьем же за победу, бешеный сосунок! И, кстати, мотай на ус: стёганка из оленьих шкур намного прочнее и легче любого из этих железных платьев. Проверено.

Гуннар послушно отбросил кольчугу, принял наполненный родителем кубок и осушил его. Широкая улыбка озарила мрачное безбородое лицо.

– Вкусно!

Он стал мужчиной и воином, как герой любимых сказок Пламен Славянин. Пламен сильный, храбрый, тот самый, который кладёт великанов на лопатки и охмуряет самых красивых гномих. Сказки эти знала только мама Рея, а маме рассказывал дедушка Сезар, которого Гуннар никогда не видел. Рыжеволосый воин был куда круче летающего сына Карла, вечно пьяного похитителя инфантильных детей из дурацкой страшилки.

А хитрый Пламен мог бы угнать любого коня, даже восьминогого скакуна Слейпнира, принадлежащего Одину. Тут было на кого равняться, правда?

– Сынок, чего замечтался! Давай спой с нами! – весело заорал Торн. – Эй, Бьярни, сыграй-ка нашу песню на скрипице! Да погромче!

Первыми запели струны, а за ними слаженно подтянулся и крепкий мужской хор:

 
Голодные боги
вернулись домой,
был в Асгарде вечер,
мир и покой.
Им каши хотелось
овсяной поесть и
выхлебать мёду
бочек так шесть.
Наполнился ими
волшебный чертог,
и каждый на кухню
отнёс то, что смог:
икряную сёмгу
доставил Эгир,
а Фрейя – козлов
круторогих и сыр,
овсяной крупы
и суровых быков
им Тор подогнал
сорок восемь голов.
И так сделал каждый,
кто в Асгард пришёл.
Вдруг Фригг закричала:
«Похищен котёл!»
Она суетилась,
ключами звеня:
«Совсем закрутилась,
простите меня!
Я, право, не знаю —
висел в очаге,
я мыла его
накануне в реке!»
Сгустились бровей
непролазные чащи —
где же найти
котёл подходящий?
Знаем, что в Миргарде
есть молодец
по имени Торн —
превосходный кузнец!
И боги послали
к людям гонца
в Асгарда кущи
позвать кузнеца.
Раздвинулись тучи,
над фьордами ночь,
вот этот викинг,
что должен помочь.
Предстал перед ними,
не верит глазам.
«Умеешь?» – «Умею!»
«Тогда по рукам!»
Он молотом Тора
пластины клепал,
а Ньёрд ураганом
мехи раздувал.
И вот котелок
полон каши висит.
«Спасибо, норвежец,
что хочешь – проси!»
Просил он удачи в
дальних краях,
попутного ветра
и рыбы в снастях.
Чтоб новые земли
с высокой травой
встречали ладью
с безземельной семьёй.
Чтоб каждый поход
приносил серебра,
а мёд на пиру
веселил до утра,
чтоб в Миргард его
вернули тотчас.
Сказано – сделано,
он среди нас!
Будем же вместе,
лихие бойцы,
старые волки
и злые мальцы!
Боги ведут
нашу дикую рать,
мы не позволим
богам голодать!
 

* * *

А где-то далеко-далеко бьющийся в экстазе Реас вне себя проорал застольную песню викингов не своим голосом и без чувств упал на влажные от пота подушки. Вот уже пятнадцать лет подряд в доме на холме творилось неладное. Герцог Делян Пощаков постепенно отошёл от государственных дел, и теперь все заботы его заключались в поиске новых и новых врачей для единственного ребёнка.

Реас превратился во взрослого тридцатилетнего мужчину, но это, пожалуй, всё, что можно было бы сказать о нём хорошего. В остальном он являл собой пример загадочной болезни, которой не успели дать названия, а лечили его чем придётся – врачи предпочитали честному отказу от медицинских услуг подолгу водить богатого клиента за нос, а затем с прискорбием объявляли, что случай «чрезвычайно запущенный и осложнённый клинически». Получив расчёт, исчезали, а их место занимали другие. Которые также исчезали с набитыми кошельками и неопределённым диагнозом…

С того самого дня, когда Реас и астроном Галлий влезли на башню, странные приступы видений стали регулярно накатывать на юношу. Поначалу это происходило раз в неделю. Обычный окружающий мир словно подменяли другим – ветреным, морозным, пропитанным запахами океана и рыбы, наполненным ржанием фьордских пони и горьким дымом очага… Он видел и слышал, что происходит, понимал речь норвежцев и даже их тайные мысли. Хотя практической пользы с этих «иллюзий» было ноль…

Спустя полгода видения посещали его каждую ночь. Казалось, кто-то или что-то привязало душу молодого человека к миру викингов, прошило корабельными заклёпками и обрекло вечно наблюдать за их жизнью. Перестав спать ночью, Реас высыпался днём, и так каждый день в течение многих лет. Занятия, библиотека, диспуты, дворянская служба – всё пошло прахом.

Старик Галлий, пользуясь случаем, оригинально предложил Пощаковым свои услуги: чтобы не терять работу, вызвался записывать то, что расскажет Реас. Кто-то из врачей, оказавшихся рядом, одобрил идею. Постоянные наблюдения за больным были крайне желательны для успешного лечения. Ну на худой конец для описания болезни в диссертации…

И вот, услышав эту длинную складную песню, пропетую на чистом норвежском, старик обмакнул перо в чернила и вкрадчиво попросил:

– Реас, дружок, ты не мог бы поскорей перевести эту чудесную вещицу?

Мужчина приподнялся на локте и проорал пьяным голосом Торна Кузнеца:

– Бьярни! Какой олень тёрся низом живота о твои уши?! Заберите у него скрипицу!

Астроном что-то поискал в тексте и вписал новую строчку на предыдущей странице.

– И всё же, – вновь попытался он, – попробуй перевести, а?

Реас зарылся в подушки и не отвечал. Старик положил перо и подул на исписанный лист. Жаль, обычно в таких случаях парень с лёгкостью переводит услышанное, даёт подробные пояснения, повторяет эпизоды, если потребуется. Но на сей раз, похоже, «переходник» совсем вымотался…

– Хорошо, попытаемся завтра…

Галлий встал и сладко потянулся. За окном занимался рассвет. Примерно через три-четыре часа новую историю получат кукеры [20]20
  Скоморохи, наиболее востребованные зрителем театралы Средних веков. – Примеч. переводчика.


[Закрыть]– на ближайшей ярмарке с нетерпением ждут продолжения театрализованного представления «Невероятные приключения пьяного Торна Кузнеца и его бешеного сына Гуннара Торнсона». Народу нравится, да и десять процентов от выручки неплохое подспорье на старости лет. Остаётся лишь быстренько изготовить копию, но для этого ещё достаточно времени и фантазии. Старик наполнил дежурный кубок итальянским вином, вмиг осушил и под мотив песенки викингов принялся старательно переписывать «ночной улов», щедро дополняя его своими мыслями, кровавыми зверствами и сценами нескончаемого сексуального насилия…