Текст книги "Последний блюз ночных (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Гл.29

– Где ваши автоматы?

Осман с Катей переглядываются:– Там, – указывают они на стену, по которой волнами ходит надпись: Всякий Зашедший… и фраза исчезает, стена разглаживается, Грёзы покидают эти места.

– Как же так, – хмурюсь я.

– Во мне крови много, – тряхнула рыжими шелковистыми волосами Катя, – камень буду поить.

– А успеешь? Метаморфозы происходят не мгновенно, а эти твари весьма быстрые.

– Успею, – неуверенно буркнула она, видимо вспомнив, как растерялась, когда её всасывало в стену.

– Если что, у меня пистолет имеется, – тихо говорит Костя Сталкер.

– Мы по консервным банкам стрелять не собираемся, – окидывает его высокомерным взглядом Катя.

– Оружие необходимо сделать, – Эдик смотрит на неё с лёгкой претензией.

– Так получилось, – чисто по-женски разводит руками Катюша.

Смотрю на него с интересом, знаю, просто так он ничего не говорит.

– В те трубки, – указывает он на груду металлолома, – впрессуем пули, что-то вроде копий будет, – он выуживает из кармана горсть серебряных пуль без патронов. – Какая никакая, всё же защита. Кстати, ребята, вы не задумывались, если у вас превращения будут происходить в тесном туннеле, что с вашими телами будет?

Оторопело переглядываюсь с Катей, ведь действительно, не подумали. Вероятно, сплющит, а может, нечто новенькое получится, как знать, в любом случае на душе разливается тревога.

Достаточно быстро делаем копья и наконец, чувствуем себя более-менее уверенно, но утробный рёв оборотней, засовывает уверенность куда-то глубоко.

– Выследили, – мрачнею я. – Костя, веди нас!

Он топчется на месте:– Нам туда, – указывает направление, из которого доносится жуткое рычание.

– Ищи другую дорогу. Есть другой путь? – в упор смотрю на него.

– Есть, но…

– Что но?

– Необходимо проникнуть в тот коллектор, – указывает он на ржавый люк, с навешенным на него массивным замком.

– Замок собьём, – уверенно говорю я.

– Дело даже не в замке, – мрачнеет на глазах Костя, – этот ход идёт под инфекционной больницей. Говорят там, сущности непонятные живут, да и заразу всякую сливают в канализацию.

– Гм, что делать? – смотрю на друзей. Мне не очень хочется лезть в ходы, заполненные микробами.

– Есть ещё один путь, но необходимо вернуться назад, пройти сточные воды…

– Идём через инфекционку, – резко перебивает его Катя, вероятно второе испытание дерьмом она не в силах выдержать.

Желаю возразить, что хрен редьки не слаще, но глядя на вмиг позеленевшее лицо напарницы, не решаюсь протестовать:– Сбиваем замок, – вздыхаю я.

Рёв оборотней раздаётся совсем близко, как по команде бросаемся к люку, действуем своими импровизированными копьями как рычагами, с трудом срываем дугу замка. Они расходятся со скрипом, сбрасываем его с петель, с усилием втискиваемся в узкий коллектор и заклиниваем куском толстой арматуры. Вовремя, в небольшую щель вижу, как появляются страшные существа.

Оборотни-волки собираются вокруг своего вожака, всклокоченные, жуткие, глаза как раскалённые угли. Они бегают в непосредственной близости от люка, с шумом втягивают воздух в ноздри, но поток воздуха, несущего смрад от канализации, заглушает наши запахи.

Тело одного из оборотней искажается, кости трещат, словно ломаются и вот, со стоном хрустит суставами человек. Я узнаю его, это инструктор по рукопашному бою, Алексей. Он быстро приходит в себя, отпихивает одного из оборотней, который вздумал лизаться как собака, внимательно осматривает туннель. Замечает наш люк, неторопливо идёт, поднимает сломанный замок, ухмыляется:– Привет, Кирилл, что сидишь как крыса, выходи, разговор есть.

– А не пошёл ли ты! – посылаю его куда подальше.

– Это не интеллигентно, разве нас так воспитывала партия? – Алексей дёргает люк с немыслимой силой, арматура жалобно взвизгнула, но, на наше счастье, лишь изогнулась. – И долго вы будете от нас бегать? – с некоторым разочарованием говорит он. – А поспаринговать со мной не хочешь? У меня к тебе предложение, выиграешь бой, мы вас отпускаем. Более того, даже если ты проиграешь, товарищей твоих не тронем.

– Ой, ли! – недоверчиво хмыкаю я.

– Мамой клянусь! – коверкая язык под кавказский акцент, говорит Алексей. – Рита, подтверди, что я не обманываю, – неожиданно говорит он.

У меня земля уходит из-под ног, из стаи оборотней выходит питбуль. Неужели это моя Рита?

Огромный пёс подходит к люку, тыкается в щель, шумно втягивает в ноздри воздух.

– Рита, это ты? – голос мой дрожит, на глаза наворачиваются слёзы. – Что они с тобой сделали, девочка?

Она отпрянула, коротко взвыла, не торопясь потрусила к своим сородичам.

– Убедился, Рита с нами. Так ты принимаешь моё предложение? Ты ведь боец, Кирилл. Я не обманываю, если победа будет за тобой, идите на все четыре стороны, ни один оборотень вас не тронет.

– Врёшь, ведь.

– Да, нет же, мне самому интересно. В любом случае люк мы выломаем, повозимся чуток, но из этого коллектора вас по кускам вытащим.

– Не вздумай, – шепчет Катя, – нельзя верить оборотням. Вот и Ритка с ними заодно, – криво улыбнулась она.

– Может её заставили?

– Конечно, заставили, – недоверчиво говорит Катя.

– Они действительно выломают люк, с целой стаей оборотней мы не справимся. Давайте так, вы уходите, а я попытаюсь их задержать.

– И не подумаем, – решительно заявляет Катя.

– Послушай, напарница, сейчас не до сантиментов, один из нас должен остаться в живых, чтобы как-то противостоять Чёрному Дракону. Этот люк действительно надолго их не задержит.

– Он прав, – вмешивается Эдик, – ты с Османом уходи, а я Кирилла подстрахую.

– Не ломайте комедию! – вспылил я.

– О чём вы там шепчетесь? – слышится насмешливый голос Алексея. – Даю вам тридцать секунд принять решение. Кирилл, не разочаровывай меня, у меня к тебе были сплошь положительные эмоции, ты ведь, настоящий боец.

– Десять минут, – требую я.

– Значит согласен? Это правильно, а беспокойство за своих товарищей делает тебе честь. Пускай они уходят, я подожду десять минут, – понимает мои мысли и великодушно соглашается он.

– Кирилл, не делай этого! – Катя яростно шипит.

– Время пошло! – смеётся Алексей.

– Уходите, – в душе моей как волна поднимается злость.

– Ты всё взвесил? – не унимается Катя.

– Это единственно правильное решение, – уверенно говорю я.

Катя неожиданно меня обнимает:– Кирилл, ты понимаешь, ведь ты мне как брат, я чувствую это, постарайся выжить.

– Я не собираюсь умирать, – целую её в макушку. – Катюша, уводи людей.

Они исчезают, я остаюсь один, одиночество нахлынуло как вязкий туман. Считаю секунды, за люком прохаживается Алексей, беззлобно улыбается:– Десять минут прошло, товарищи твои уже далеко. Ты как, выходишь? – он отступает в сторону.

Вытягиваю арматуру, она с жалобным звяканьем падает у ног, открываю люк, глазами ищу Риту, но она затесалась в стае оборотней, никак не могу её там различить.

Спрыгиваю на землю. Алексей без боевой стойки, боком двинулся ко мне.

– Самое время вспомнить всё чему я тебя учил, – приветливо улыбается он.

Не свожу с него взгляда, вижу в глазах холодный огонь и радость ожидания.

– Никогда ещё не убивал драконов, – искренне говорит он и даже слюна стекла с губ.

– Что-то ты много говоришь, непростительно для бойца, – пытаюсь уколоть его я.

– Безусловно, ты прав, – легко соглашается он, – но просто другого времени для разговоров, к сожалению, у нас не будет.

Его выпад происходит стремительно. Интуитивно не стал отходить и делать блоки. Провожу сквозь его удар свой прямой и моментально сближаюсь, пытаюсь достать его локтем другой руки и коленом в пах, головой бью в нос.

Он ловко избегает моих ударов, резво отскакивает, довольно смеётся:– А как же каратэ, Кирилл? Изменяешь своим принципам, воруешь у меня приёмы. Впрочем, я даже рад, что ты так быстро учишься. В последнее время достойных противников у меня не было.

– Чего раскудахтался как курица, – я пытаюсь вывести его из равновесия.

Он не ведётся на мою провокацию, продолжает улыбаться. Откровенно говоря, меня это начинает нервировать. Алексей чётко реагирует на моё состояние и вновь атакует. Крутнувшись, сбиваю телом проходящие на разных уровнях удары, но сбиваемый его жёсткой подсечкой, падаю на спину, в падении вовремя бью ногой по его пятке, чем спасаю свой пах, выпрыгиваю через плечи, становлюсь на ноги.

– О, какая неваляшка! – цокает языком Алексей. Неожиданно заваливается назад, резко в сторону, тело производит немыслимую для восприятия, амплитуду – он качает «маятник».

В жизни не видел такого профессионализма, лишь слышал, что такой технике обучают в спецназе ГРУ.

На этот раз я не смог предугадать его движение, под рёбрами, словно нечто щёлкнуло и взорвалось, это прошёл импульс от удара, который не сломал рёбра, но разорвал мышцы внутри тела. Кровь выплеснулась во внутренности, от дикой боли темнеет в глазах, и будь я на ринге, это был бы чистый нокаут, но это не ринг, вторым ударом он меня убьёт. Великое чувство жажды жить делает немыслимое, ухожу от смертельного прямого удара в голову, подныриваю под локоть, наношу удар головой под сердце и мгновенно локтем вверх под челюсть. Щёлкнули, ломаясь, зубы, хрустнули выскочившие из своих мест шейные позвонки, голова Алексея свешивается вбок, улыбка исчезает.

– Говорила мне бабушка, нельзя недооценивать даже самого никчемного противника, – шепелявя, пытается шутить он. Его лицо вмиг сереет, Алесей пытается вставить позвонки на место, обхватив голову руками и выкручивая шею, но я не даю ему этого сделать, сшибаю подсечкой.

– Вот и всё, – замахиваюсь на него кулаком.

Он рычит, ловит мой кулак неожиданно отросшими клыками, кусает, ломая мне фаланги пальцев. Оглушительно щёлкают позвонки, входящие в свои места, из кожи лезет жёсткая волчья шерсть.

Алексей легко скидывает меня с себя, нависает надо мною, злобно клацают зубы, брызгает слюной.

– А как же правила! – возмущённо выкрикиваю я.

– Это бои без правил, – ужасно смеётся оборотень.

В отчаянии отпихиваю тяжёлую морду, он разъярённо скалится, жить мне осталось меньше секунды. В это мгновение цепляю на своей груди нитку, она рвётся и в ладонь падает серебряная пуля, подаренная когда-то Эдиком. Не задумываясь ладонью, вгоняю её в грудь волку-оборотню. Эффект превосходит даже самые смелые мои ожидания. Свирепый рёв потряс пространство, в ужасе завыли окружающие нас оборотни. Страшная рана рвёт грудь, обнажая рёбра, жгучая кровь льётся на меня. Алексей соскакивает с меня, зубами пытается вырвать серебряную пулю, это у него удаётся. Стремительно происходит регенерация, рана на глазах стягивается, а бросаюсь на оборотня, но даже тяжелораненый, он легко отскакивает, сбивает меня с ног тяжёлой лапой, вновь смеётся, но на этот раз отрывисто и злобно.

– Не будем ничего усложнять, Кирилл. Честно говоря, ты меня весьма удивил и позабавил, но время развлекаться с тобой, у меня больше нет. Моя стая голодная, товарищи твои могут уйти далеко.

– Но ты ведь обещал! – наивно выкрикиваю я.

– Вероятно, – соглашается он, – но на войне как на войне, проигрывают те кто, пытается вести войну по правилам. Если есть возможность обмануть врага, это делать необходимо немедленно.

Он открывает пасть, смрадное дыхание вызывает спазмы в лёгких, с ненавистью смотрю в его пылающие глаза:– Ты хоть иногда зубы чистишь? – язвительно изрекаю я.

– Похвально, какое самообладание, – щёлкает пастью оборотень и кидается на меня.

Словно в тумане слышу автоматную очередь. В то мгновение когда клыки должны были сжаться на моей шее, Алексей изгибается, громогласно ревёт, заливая меня кровью.

Отпихиваю бьющегося в конвульсиях оборотня, не могу понять, что происходит, Алексей нашпигован серебряными пулями, это очевидно, ничто не может принести оборотню такие ранения, только серебро.

Очереди не смолкают, слышится рёв и скулёж, некто сражается с целой стаей оборотней. Рука висит плетью, кисть раздроблена волчьим укусом, дышу с трудом, внутри тела, вокруг лёгких плещется кровь, в голове плывёт кровавый туман, усилием воли заставляю себя не потерять сознание. Отползаю к стене, сквозь застилающую глаза черноту вижу, как из коллектора выпрыгивает Осман, Эдик и Катя со своими копьями и бросаются туда, где звучат, но уже с большими перерывами, автоматные очереди. Затем появляется Костя Сталкер со своим пистолетом, его лицо искажено от дикого страха, но он, пересиливая ужас, целится и стреляет в гущу беснующихся оборотней.

– Ритка, держись! – слышу Катин крик.

Рита? Широко открываю глаза. В голове, словно проявляется негатив, высвечивается образ хрупкой девушки, с храбростью, близкой к отчаянию, отбивающийся от наседающих на неё злобных оборотней. Вот у неё заканчиваются патроны, её заваливают на землю, острые клыки с остервенением рвут тело. Истошно кричит Катя, пронзая одного из оборотней своим импровизированным копьём, как медведь ревёт Осман, бешено вращает глазами, стремительно наносит колющие удары в оскаленные морды, Эдик сцепился с одним из оборотней, с трудом увёртывается от острых клыков, сухо трещат пистолетные выстрелы.

– Рита! – ползу к ней. Сердце словно сжимают тиски, горе от невосполнимой потери вырывает из груди рыдание. С содроганием вижу, как рвут её тело страшные твари. Словно во сне, вскакиваю на ноги, бросаюсь к ней на помощь. Разрываю руками метнувшегося ко мне одного из оборотней, ломаю позвоночник другому, впиваюсь зубами в горло третьему.

Мой напор оказывает неожиданное действие на страшных существ, они отпрянули, а я, весь в своей и чужой крови, бросаюсь на них. Непонятно, откуда у меня такая сила, но могу разорвать любого из оборотней. Они это понимают, подвывая в бессильной злобе, бросаются прочь, и исчезают в глубине туннеля.

– Рита, – опускаюсь на колени перед ней. Слёзы жгут глаза сильнее, чем боль в груди.

Непонятно как ещё теплится в ней жизнь, но чудесные свойства её организма неспособны залечить столь ужасные раны, она тихо угасает. Рита смотрит на меня с нежностью, лицо бледное, без её знаменитого румянца.

– Прощай, Кирюша, – едва различаю шёпот, – а я их обманула и видишь, как хорошо всё получилось… ты жив… а мы уходим, – в глазах блестят как росинки, две слезинки.

– Рита, любимая, зачем так говоришь? Ты выкарабкаешься, ты сильная, ты будешь всегда со мной.

– Любимая? Не обманывай меня и себя, это не так. Но тебя не осуждаю, главное я тебя люблю и не кори себя, здесь нет твоей вины, просто так получилось. И я, очень бы хотела, чтобы ты свою девушку любил, также как я тебя, – стон срывается с её губ, выступает красная пена.

– Зачем так говоришь, Рита, тебе рано умирать, это несправедливо, – бережно беру в ладони её лицо, но уже знаю, она… умерла.

– Пойдём, Кирилл, – трогает меня за плечо Катя, – они уже ушли в другой мир.

– Кто они? – встрепенулся я.

– Ну, – отводит Катя взгляд, – в смысле… она.

Гл.30

В груди словно бурлит расплавленный свинец, боль убивает сознание, но не физическая – не могу себе простить смерть Риты. Не свожу взгляда с её чистого лица, в нём нет даже изъяна, намёка на неправедность. Она была воином жестоким, бесстрашным, но справедливым и честным. Она как ребёнок безгранично верила в свои идеалы и не оступалась от своих принципов и в конце пути не отошла от них. Как же так, такая дикая несправедливость! Рыдания сотрясают грудь. Словно во сне вижу, как исходит из неё светлая дымка и не одна, а почему-то две, сплелись между собой и стремительно унеслись вверх, даже не заметив на своём пути преграды из сводов туннеля.

– Кирилл, нам необходимо идти, – настойчиво тянет меня Катя.

– Её надо похоронить, – глухо говорю я.

– Зачем? Тело без души просто обычная оболочка. Чаще думай о ней и мысли твои должны быть светлые, – с грустью говорит Катя.

– Мы всё сделаем, – Осман, Костя и Эдик склоняются над ней, бережно поднимают.

– Здесь есть выход в природную пещеру. Она небольшая, но в ней есть удивительной красоты пещерный орган, он словно оазис в этом жутком мире, Пускай она покоится там, – неожиданно говорит Костя Сталкер.

Действительно, под пластами обвалившегося бетона находится узкий лаз. С великим трудом протискиваемся в него, ползём, словно с вечность, мне кажется, сейчас стены сомкнутся и замуруют нас заживо, но вдруг он обрывается, и мы оказываемся в высоком зале. Со сводов свешиваются, словно хрустальные, сталактиты, в природной каменной чаше, замерла в неподвижности чистейшая вода, вместо песка переливается перламутром пещерный жемчуг и орган, величественный и прекрасный.

– Боже, какая красота! – вырывается у Кати возглас удивления.

– Эту пещеру я обнаружил совершенно случайно, у меня брелок с кармана слетел и закатился под обвалившийся бетон, увидел ход и не удержался, чтоб его не исследовать. Когда первый раз увидел эту пещеру, едва не задохнулся от восторга. Но она лишь этим залом и ограничивается, словно подо что-то была подготовлена, – Костя Сталкер освещает своды пещеры мощным фонарём.

– Вероятно, именно так оно и есть, – вздыхает Эдик.

Они бережно опускают Риту у величественных башен пещерного органа.

– Вот это, другое дело, – опускается рядом с ней Катя. – Прощай, подруга. Ты лучше нас, прости, если, что-то было не так, – целует её в лоб.

Лаз в пещеру заваливаем каменными глыбами, теперь ничто не потревожит её покой. Хотя, права Катя, её душа уже давно не с телом, но я испытываю огромное удовлетворение тем, что упокоили Риту таким образом.

Пылающая боль в перекушенных оборотнем пальцах и внутреннее кровоизлияние приносит невыносимые страдания, но мой организм вызвал скрытые резервы и происходит выздоровление. Кровь давно уже не течёт, рваные раны медленно, но упрямо стягиваются. Если так дальше пойдёт процесс, то часа через три, четыре всё заживёт как на собаке, то есть, как на драконе.

Оборотней мы отогнали, но глядя в темноту, ощущаем движение некой враждебной силы. Скоро она хлынет сюда, сметая всё на своём пути, сможем ли мы ей противостоять, вопрос. Тоннель узкий и, прав Эдик, стоит только нам превратиться в драконов и нас расплющит в его стенах. Всё же придётся идти под инфекционной больницей.

Появляются крысы, с шумом прыгают с ржавых труб, становятся на задние лапы, с интересом на нас смотрят, нюхают воздух и суетливо, с писком, бегут к мёртвым оборотням. Зрелище ужасное, кое-кто из оборотней начал перевоплощение в людей и на полдороги их застала смерть. Вот и Алексей стал наполовину человеком и от этого смотрится особенно жутко: лицо человеческое, но в серой шерсти, клыки застыли в вечном оскале, туловище искорёжено, а на фоне проступающей обычной кожи, жёсткая щетина.

Крысы, радостно попискивая, окружают трупы, они явно нам благодарны за столь щедрый подарок. Мне крайне неприятно смотреть, как они впиваются в мёртвую плоть, поспешно лезу в коллектор.

Незримый приказ вернутся назад, едва не срывает меня с холодных скоб, Катя со злостью ругается, но, сцепив губы, ползёт дальше. Ощущение, что меня стягивают за ноги, каждое движение становится мучительным, любой шаг, словно прыгаешь в пропасть. Догадываюсь, те два монаха плетут заклинания. Вспоминаю угрозу Алексея, когда он говорил, что магические силы под землёй усилятся, но я не задумывался, что будет такой эффект.

Катя останавливается, Эдик пытается помочь ей подняться, но она, словно превращается в зверя, с рычанием бросается на него.

– Тебе плохо, родная? – Эдик крепко прижимает её к себе.

– Мне очень плохо, – стонет она, лицо искажено, скрипит зубами.

– Что мне сделать для тебя?! – в большой тревоге восклицает Эдик.

– Ты меня свяжи и… Кирилла… тоже, – закатывает глаза Катя.

Меня словно выворачивает наизнанку, неведомая сила тянет вниз, да так, будто с тела сдирают мясо, а ещё начинаются галлюцинации, словно наяву вижу, как сверху опускается тяжёлый каменный блок. Он настолько реален, что я едва в ужасе не прыгаю вниз, но словно вторым зрением наблюдаю, как Осман легко проходит сквозь него. Люди не видят его, только это открытие удержало меня на месте.

Чувства парализованы, я не понимаю и не ощущаю, как меня связывают, но, по-видимому, сделано это вовремя, так как в следующее мгновение теряю последние капли рассудка. Сознание плющит злая сила, испытываю настоящие физические мучения, меня настойчиво зовут, мне необходимо бежать.

Затем начинается полный кошмар. Полчища упырей накидываются на меня, впиваются в шею, рвут тело, дробят кости, высасывают мозг. Появляется Вий, долго смотрит в глаза и я, каменею. Затем, некто лохматый, с рогами на лбу, разбивает тело кувалдой и с жутким смехом, то что от меня осталось, сметает жёсткой метлой в совок, и швыряет в раскалённую печь. Вот и всё, закрываю глаза, ухожу в глубины Вселенной. Внезапно выплывает светлое облако, формируется в женский образ, и с удивлением и счастьем вижу Риту.

– Не дождутся! – весело смеётся она. На лице играет так знакомый мне румянец, в глазах озорство. Она дунула на меня, и завертелся хоровод из звёзд.

– Ты жива, Рита? – успеваю крикнуть я.

– Конечно!

Словно просыпаюсь и горестно вздыхаю, я в сыром помещении, пахнет лекарствами, плесенью и грязными бинтами, рядом стонет Катя.

– Да развяжите уже меня, кусаться уже не буду!

– Катя, ты как? – с беспокойством спрашиваю я.

– Выпить хочу.

– Неужели так всё плохо?

– Наоборот. Эдик, развязывай меня быстрее! – Катя скидывает с себя верёвку, разминает затёкшие руки, затем, с радостным писком бросается на шею Эдику. – Здорово, теперь их заклинания на нас не подействуют, я это точно знаю!

Хмурый Осман перерезает на мне сильно затянувшийся узел. Ясно как день, изрядно я подёргался, вот и на руках виднеются рубцы от впившихся верёвок.

– Едва их не порвал, хотел, было, кулаком в лоб тебе зарядить, – угрюмо говорит он.

– Неужели сильно бесновался?

– Катюша сильнее, – хмыкает Осман.

– Ребята, что произошло? – Костя Сталкер не совсем отошёл от потрясения. – Вы так рычали, чешуя на коже появлялась, даже когти вылезли.

– Напали на нас, Костя, с трудом отбились, а мне вот, – глаза у меня стекленеют, – Рита помогла.

– Так это была она?! – восклицает Катя. – Представляешь, в самый критический момент она появляется в виде сияющего силуэта, щёлкает мне по носу пальцами, говорит, что у меня чудесные духи, называет лучшей подругой и сдувает в эту комнату. А вот лица её так и не разглядела. Всё думала, кто это? – печально говорит Катя.

– Нам необходимо быстро уходить. В хорошие времена под инфекционкой опасно задерживаться, а сейчас и подавно, – Костя Сталкер с тревогой оглядывается. – К этому ручью не подходите, из лаборатории сливают всякую гадость.

Как по коже граблями, проскрежетал звук открываемой двери, петли явно никогда не смазывали, кто-то, с усилием дыша, протискивается в узкую щель слегка приоткрытой двери.

В самый последний момент прячемся за грудой мусора. Тусклый свет от его фонаря в конвульсиях забегал по стенам, освещает наше убежище, скользит в сторону, упирается в грязную речушку.

Грузный человек постанывая, волоча ногу, приблизился к воде, с трудом опускается на колени, бормочет что-то напоминающее молитву, зачёрпывает ладонями воду, жадно пьёт.

– Что он делает?! – в ужасе восклицает Костя Сталкер.

– Тише, ты, – вздёрнулась на него Катя.

Мужчина встрепенулся, вероятно, услышал возглас Кости, поднимается с колен, водит глазами по тёмному помещению, раздувает ноздри, пытается унюхать наше присутствие, но воздух, пропитанный адской смесью лекарств, плесенью и гнилью, забивает обоняние.

Я хорошо вижу темноте и, вглядываясь в этого человека, начинаю понимать, это ещё одна проблема для нас. Ничего живого в его лице не вижу, кожа синюшная, в струпьях и язвах, нижняя губа отвисла и течёт с неё липкая слюна.

– Мора, это ты? – разносится его замогильный голос.

Воздух словно уплотняется, в опасной близости от нас падают камни, образуется большой проём. В него с трудом протискивается огромная женщина в белой одежде, с распущенными косами, в костлявой руке держит кровавый платок.

– Плёткой тебя от нехолощённого коня, – раздаётся её глубокий грудной женский голос.

– Ещё скажи, тележной осью наотмашь, и с первого раза, – охотно принимает её шутку грузный мужчина.

– Именно с первого удара, второй, тебя оживит, – выдавливает смешок Мора. – Зачем меня звал, хопотун, по делу или так? Смотри, когда-нибудь допросишься, дочерей на тебя напущу, – сурово сдвигает она брови.

– Снова шутишь? Я мёртвый колдун, дочки твои, мне до одного места, – цинично сплёвывает он на пол.

– Ты прикуси язык, не ровен час, оживлю тебя и отдам им на потеху, – беззлобно говорит она, утирается кровавым платком, не замечая нас, проходит совсем рядом, я даже почувствовал её запах, словно давно увядших роз.

– А знаешь, – неожиданно грустнеет хопотун, – а я не прочь отдаться твоей старшей дочери, Невеи.

– Влюбился, что ли? – усмехается страшная женщина.

– По духу близки мы.

– Знаешь, что я скажу, – наклоняется к мёртвому колдуну Мора, – ты рылом не вышел, Невея не для таких как ты.

– Словно в душу наплевала, – морщится хопотун.

– Рассмешил, души у тебя нет, и была ли она когда-то у тебя, сомневаюсь!

– Когда-то была, – задумался мёртвый колдун, – но я быстро и очень выгодно её продал.

– А выгодно ли? – с большим скепсисом говорит Мора, склонив большую голову.

– Вероятно, нет, раз ты Невею мне не отдаёшь, – раздувает ноздри хопотун.

– Заладил, Невею ему подавай! А, что ты для этого сделал? Вселяешься в покойников, по ночам сосёшь кровь и заедаешь живых людей. И это ты считаешь хорошей работой?

– На что учился, – хмыкает мёртвый колдун.

– Вот и не дёргайся. Зачем меня звал?

– Так ты сама пришла, – хопотун в недоумении пожимает плечами.

– Я прихожу тогда, когда требуется массовый мор напустить, – Моровая Дева встряхивает распущенными косами.

– В принципе, да.

– Что, да?

– Время пришло, новый бог требует больших жертв.

– Как мне надоели все эти ваши новые боги! То один, то другой и всем нужна лесть, поклонение и человеческие жертвы.

– Ты ли это говоришь, Мора? – удивляется хопотун. Ты опустошала целые страны и, если память мне не изменяет, даже континенты.

– Когда люди свергли своих старых богов, исчезла Совесть и душа стала товаром, я вычищала скверну, надеялась на обновление. Часто после пожара кедровые орешки трескаются и выпускают новые ростки, так и с людьми.

– Всё новое, а идеи старые, – задумался хопотун. – Толку никакого.

– Э нет, кое-что прорастает.

– Уже проросло, люди друг друга терпеть уже не в силах.

– Неужели надвигается революция?

– Верхи не могут, низы не хотят, – охотно соглашается мёртвый колдун. – Потусторонние выходят на поверхность, людей, всех до единого, скидываем в Пекло.

– Идея не очень хорошая, – Мора прикусывает губу, – и весьма грубая. Если людей не останется, и вы сгинете.

– Это как? – с нижней губы потянулась слюна.

– Тупой ты, а ещё Невею хочешь, – с брезгливостью косится на него Мора. – Еды для вас не станет! Друг друга заедать будете? – страшно улыбается она. – В общем, пока сама не разберусь, мор напускать не буду, – решительно говорит она.

– Людей жалеешь? – ухмыляется мёртвый колдун.

– Как заговорил. А ты копни в своей памяти, ведь тоже был человеком. Неужели в тебе нет ни капли жалости?

Хопотун поскрёб голову, возвёл мутные глаза к верху:– Я не знаю значения этому слову, – искренне сознаётся он.

– Странно, и зачем когда-то мы с вами подобными заключили союз?

– Наверное, чтоб наблюдалось равновесие, – рискнул заметить он.

– В последнее время всё больше убеждаюсь, это было ошибочное решение, – поджимает губы Мора.

– Но новый бог…

– Я богам не присягаю, я сама богиня. А он не бог, лабораторная крыса, как впрочем, и все вы. Нужно будет, сама его задавлю, – её грудной голос наливается небывалой силой.

Хопотун ёжится под её взглядом, он мёртвый, но и ему становится страшно, видно есть нечто страшнее смерти.

– Но его убьёт другой, – неожиданно говорит она и странно улыбается. – Это его судьба и вмешиваться в неё не желаю.

– Ты как-то изменилась, Мора, – скукожился мёртвый колдун.

– Это так, я вновь становлюсь… Мареной Свароговной, – её окровавленный платок вспыхивает ослепительным пламенем, распущенные косы заплетаются, руки наполняются силой и здоровьем, на щеках вспыхивает румянец.

– Ты какая-то не такая! – отползает в сторону мёртвый колдун.

– Пришло время старым богам возрождаться вновь, – её глаза ярко сверкнули как холодные звёзды, на чувственных губах играет брезгливая улыбка. – Меня забавляла твоя фамильярность, но сейчас вызывает отвращение. Союз между вами и нами, с этой секунды, разрушен, но я тебе даю разрешение уйти. В то же время, встретишься с этими людьми, обходи их стороной, пусть для тебя это будет законом, – Марена неожиданно указывает ладонью в нашу сторону.

Меня словно окотили холодной водой, оказывается, она знала о нашем присутствии с самого начала. Словно разжалась пружина, встаю на ноги, почтительно склоняю голову перед богиней.

Хопотун злобно скрипнул зубами и пятится за дверь.

– Брысь! – торопит его Марена. Очевидно, её теперь тяготит присутствие мертвого колдуна.

Богиня подходит совсем близко, и воздух трещит от переизбытка электричества:– Интересное сочетание человека и дракона. Даже не знаю, чего в тебе больше, – Марена доброжелательно смотрит на меня. – А ты девочка, – ласково обращается к Кате, – на девяносто процентов дракон, даже удивляюсь, как твоя душа вселилась в тело человека. – Мужчины, – обращается она к Осману, Эдику и Косте Сталкеру, – вы бы поднялись с пола, он холодный и грязный, не ровен час дочери мои появятся, – вероятно, Марена шутит.

– А ты кто, женщин? – Осман в своём репертуаре, он хоть и боится её, но авторитеты у него должны быть лишь глубокие старцы с корявыми посохами и орлиными взорами.

– Я то? Пожалуй, твой вечный сон, – улыбается она.

– Тихо, ты, Осман! – предостерегающе одёргиваю его я.

– Меня многие забыли, – с горечью в голосе говорит Марена, окидывая нас льдистым взглядом.

– Вы богиня Смерти, – уверенно, но с дрожью в голосе говорит Эдик.

– До этой минуты была ею, – с грустью соглашается она, – но теперь я вновь стала богиней Перехода. В своё время люди, своими мыслями, сделали меня кошмарным созданием. Я выполняла их бредовые желания, раз они того сами хотели. Люди забыли, что смерти нет, они её выдумали, и стали отчаянно цепляться за жизнь в теле, забыв, что это только маленькая часть существования души. Но каждая душа нуждается в теле лишь для своего совершенствования. А далее, её ждёт Переход в другие миры, иной раз в Светлые, иной раз… в Тёмные.

– Рай и Ад? – очнулся от оцепенения Костя Сталкер.

Марена Свароговна подавила в себе смешок:– О, как всё запущенно! Хотя ты в чём-то прав, для кого-то жизнь вне тела покажется Раем, а кому – Адом, как говорится, кто на что учился, – с озорством встряхивает она пушистыми косами.