Текст книги "Последний блюз ночных (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Гл.13

– Как ты? – с тревогой заглядываю ей в глаза. Они сейчас у неё наполнены изумрудной зеленью, зрачки вытянуты, я не узнаю свою Катю.

– Всё прекрасно! Пещеру всю разнесла в клочья, теперь выбраться наверх проблем не будет, поднимемся по обломкам.

– Ты точно себя нормально чувствуешь? – приглядываюсь к ней.

– Почему спрашиваешь? Да я себя так хорошо никогда не чувствовала в жизни. Знаешь, Кирюша, мне понравилось быть драконом, скоро уйду из мира людей.

– Ты это серьёзно?

– Вполне. Сам посуди, что общего у нас может быть с ними? Они мерзкие, завистливые, даже не улитки, слизни.

– Ты изменилась, Катя, – с сожалением смотрю на её пылающие веснушки.

– Наверное, – равнодушно соглашается она. – А где ты был, что за святоши на нас напали? У тебя ноги в крови. Они, что, тебя пытали? – она не на шутку тревожится.

– Жилы на ногах хотели перерезать, – ухмыляюсь я.

– Эти попы? Зачем? – глаза округляются как у злой сильной кошки.

– Чтоб ползал, они хотят восстановить историческую справедливость.

– Какую справедливость? – не понимает Катя. – А давай мы их выследим и накажем. Не будут же они век сидеть за этой дверью. Гм, а где дверь? – неожиданно она замечает, что на её месте обычная скала.

– Мы их не дождёмся, они умерли почти две тысячи лет назад, – я подбираю кристалл сапфира, всматриваюсь в него. Он великолепен! Кладу в карман, может, для чего и пригодится.

– Так-то было прошлое?! – восклицает она, направляет на меня восторженный взгляд.

– Первые века, так называемой нашей эры.

– Да ну? – её пухлые губки даже приоткрываются в удивлении.

– Встретился с первыми христианами, с римским легионером подрался, с центурионом познакомился. А знаешь, кто меня освободил? По личному приказу императора Траяна, полководец Луций Квиет! – хвастаюсь я.

– Не фига ж себе!!!

– А то! – ухмыляюсь я.

– Здорово! Я б тоже хотела, хоть одним глазком поглядеть. Это тебе не на Биг Бен посмотреть и на толстую королеву, – язвит она, вспомнив высказывание моих одноклассниц.

– Мир очень необычный, – соглашаюсь я, – но для нас чужой. Зато я узнал, почему нас хотят убить попы. Мы как «кость в горле», стоим на пути у завоевателей мира.

– Теперь, когда поняла кто я на самом деле, меня ничто не остановит, – самодовольно изрекает Катя.

– Вырасти, сначала, – делаю ей осторожное замечание.

– Кирилл, ты как всегда несносен. Забыл, это у меня уже вторая жизнь, а может… миллионная, – задумывается она.

– А ведёшь себя, как подросток, даже сиськи ещё не выросли!

Она не обижается и неожиданно смеётся:– Вырастут, обещаю!

– Какая ты пошлая!

– Кто бы говорил! – звонко хохочет она.

Смотрю на неё, вроде уже прежняя девушка, вот только зрачки не принимают прежнюю форму, всё такие же узкие и глаза изумрудного цвета.

Катюша устроила хороший обвал, часть стены пещеры полностью рухнула, в просветы виднеется море. Ожидаю увидеть гребные суда, но виднеются стрелы морских кранов и серые бока, списанных под разделку, военных судов. Вздыхаю, сказка закончилась, начинаются будни.

Выбираемся на поверхность, ветер морозит кожу, как-то резко холодает.

– Раны сильно болят? – Катя видит, как я хромаю, даже носик морщит, так переживает.

– Терпимо.

– В травмпункт надо.

– Вопросов задавать будут много, с такими рубцами в милицию заявят, сами срастутся, в последнее время у меня всё быстро заживает, «как на собаке».

– Как на драконе, – ухмыляется Катя.

– Очки б тебе подобрать, – смотрю ей в глаза.

– Зачем, я прекрасно вижу.

– Прикрыть глаза, они у тебя нечеловеческие.

– Да, ну! Шутишь, что ли? – пытливо смотрит на меня, но начинает рыться в сумочке, выуживает зеркальце, долго себя рассматривает, – Класс! – с восхищением говорит она.

– Другим может не понравиться.

– Плевать!

– Может и да, а может, и нет. Всё же, маскировка не помешает, – с напором говорю я.

– Ладно, купим. А сейчас как мне быть?

– Глаза щурь.

– Парни будут липнуть, подумают ещё чего.

– Балаболка, – беззлобно улыбаюсь я.

– Вообще, здорово, – сияет Катя, – мои глаза как изумруд и рыжие волосы… сама от себя балдею!

– Мрак! – хмыкаю я.

– Ничего ты не понимаешь в женской красоте, – пренебрежительно фыркает она.

Совсем рядом возвышаются полуразрушенные башни, виднеются развалины стен и домов.

– Под той башней должен быть ход. Интересно, шеф там? – Катя пристально вглядывается в нагромождение камней и путницу засохшего кустарника.

– Шефа там точно нет, – спокойно говорю я, присаживаюсь на камень, хочу заново перебинтовать ноги.

– Ты знаешь, где он?

– В Москве, возглавляет особый отдел при авиагарнизоне. Это он подстроил с армией. На основании одной лишь половинки паспорта, не реально было бы мне попасть в неё под чужой фамилией. Тысячу раз проверили бы! А ему нужно было события направить именно таким образом, чтоб я попал в эту часть. Очевидно, немалыми связями и властью обладает наш шеф.

– Зачем? – Катя присаживается на корточки, помогает с перевязкой.

– Драконий камень.

– Он в Москве?

– Да, и я его видел, – вспоминаю пытливый взгляд Стелы, мерещится осуждение в её взоре, словно хочет что-то сказать, предупредить о чём-то важном. Тоска пронзает сердце. А вдруг я делаю не то? Не может у неё быть отец плохим. Затем выплывает, словно из сна, сюжет событий у заброшенного метро, волчьи следы, автоматные очереди, фраза брошенная генералом: «Обязательно сходи к заброшенному метро! Это, в первую очередь!». Такое ощущение, генерал Щитов сознательно послал нас на смерть. Против логики не попрёшь, кроме него никто не знал о предстоящем задании. Теперь понятно, зачем он погнал нас дилетантов, а не бойцов роты обороны. Определённо, он хочет от меня избавиться. Хорошо, что он не учёл одно обстоятельство, Осман заткнёт за пояс любого стрелка авиаполка. Не будь его с нами, привезли бы меня в Севастополь в цинковом гробу.

– А кто его владелец? – Катя даже прекратила перевязку, напряжённо вглядывается мне в глаза.

– Генерал.

– Целый генерал?!

– Настоящий, – хмыкаю я. – Он уже пытался меня убить.

– А вот это он не угадал! – в её глазах бушует настоящий шторм из зелёного пламени. – Решено, я с тобой еду! Пусть попробует справиться с нами двоими!

– Катюша, это может быть очень опасно, – хочу вразумить девушку.

– Мы напарники или ты это забыл? – вздёргивает она аккуратный носик.

– Он чудовищно силён.

– Ага, мы слабые, – усмехается Катюша.

Вспоминаю пещеру, где бушевала моя напарница, камня на камне не оставила, а ведь она может быть очень опасной, камень напоила кровью, как бы, не объединилась генералом.

– Тебя, что-то тревожит? – мигом догадывается девушка о моих тревогах.

– Меня? Как сказать. Ты как себя чувствуешь? – пытливо гляжу на неё, пытаюсь найти в лице следы зверя, но оно чистое, лишь глаза сияют словно изумруды.

– Странный ты, я же говорила, со мной всё в порядке. Это тебе помощь нужна, до сих пор кровь сочится.

– Почти нет, – отвожу глаза.

– Пойдём, проверим, контора наша существует или нет, – она поднимается на ноги, протягивает руку.

Спускаемся в расщелину, но нас настигает разочарование, нет даже следа от входа и всё же, я чувствую, под землёй, что-то есть.

– Или ещё ничего не построили, или… нас не хотят впускать, – спокойно заявляет Катя.

– Тропа существует, сюда приходят, – замечаю я.

– А вон кости обглоданные, – она указывает на белеющие черепки.

– Собаки кого-то загрызли?

– Или оборотни, – хмурится Катя.

Он появляется неожиданно, спрыгивает к нам, с интересом смотрит. Это долговязый парень, за спиной бухта из верёвки, на поясе болтаются самохваты, карабины и прочие скальные принадлежности.

– Привет! Вы из какой группы?

– В смысле? – не понимаю я.

– На Пионерку пришли тренироваться?

– Ты скалолаз? – догадываюсь я. Возле пещерного монастыря есть скала, с маршрутами разной категории сложности. Она не высокая и, поэтому, прозвали её Пионеркой.

– Спелеолог, но и скалолаз, соответственно, – он раздувает ноздри. – Подранок, что ли? – замечает мои кровоточащие ноги.

– Странно как-то говоришь, – открывает глаза Катюша.

Долговязый спотыкается об её взгляд, становится как побитая собака.

– Интересные у тебя глаза, – едва не скулит он.

– Какие есть, – фыркает Катюша.

– Так вы не из группы Гены Бороды? – озирается по сторонам парень.

– Мы сам по себе, – недоброжелательно отвечаю я.

– Катера не ходят. Как добираться будете, с такими травмами? – сочувствием замечает парень.

– Попробуем на автобус сесть.

– Так, обвал произошёл, – пока бульдозеры подгонят, это только к утру. У нас палатки. Если хотите, можете, переночевать. По ночам здесь очень холодно, околеете, как пить дать. У нас аптечка имеется, если надо, антибиотик вколем.

– Как думаешь, Катя? – нерешительно говорю я, резон в словах спелеолога, безусловно, есть.

– Ну, если он будет себя хорошо вести, можно и заночевать, – снисходительно воркует она, взгляд полон понимания и пренебрежения.

– Мы не хулиганы, – словно обижается парень.

– Это понятно… вы спелеологи, – насмешливо морщит нос девушка.

Наш новый знакомый игнорирует её слова, ловко запрыгивает наверх, протягивает руку Кате, но она делает вид, что не видит вытянутой руки, без проблем выбирается сама.

На этот раз идём не сквозь монастырь, в обход, мимо заброшенного кладбища. Очень скоро выходим к туннелю, разделяющего владения пещерного монастыря от внешнего мира.

Гулко звучат шаги, наш проводник периодически оборачивается, словно проверяет, не убежали ли мы.

Выходим на простор, даже воздух хочется вздохнуть сильнее. Справа, между высокими деревьями, виднеются палатки, вьётся дым от костра, слышатся голоса, звучит гитара.

У стены, сложенной из грубых блоков, горит костёр, два парня, в специфической одежде спелеологов, сидя на камне, ощипывают голубей. Тут же, на площадке перед скалой, молодые ребята и девушки, готовятся к штурму Пионерки, на земле разбросаны верёвки, кто-то делает обвязку на груди, крепят рогатки, самохваты, карабины. Мужчина, в потёртой штормовке, в несуразной панаме, внимательно наблюдает, поигрывая на гитаре. Замечает нас, с интересом смотрит.

– Привет, – здороваюсь со всеми.

– Здорово, – откликаются кое-кто.

Наш проводник подходит к мужчине:– Ребята до дому добраться не могут, пусть переночуют.

– Пускай, мест для всех хватит. А вы кто такие? – обращается к нам.

– Так, подъехали, монастырь поглядеть. Да вот, катера не ходят, а ещё обвал, говорят, произошёл, – я пристально глянул на нашего проводника.

– Что с ногами, лейтенант?

– Зацепился.

– Хорошо зацепился, всё в крови. Алёнка, принеси аптечку? Вы садитесь. Сейчас голубей жарить будем, – он откладывает гитару, – тебя, как звать, девица?

Катя, прищурившись, оглядела мужчину, здорово у неё получилось, чисто по-женски:– Я Катя, а вы скалолазы?

– Спелеологи. Меня звать Владимир Петрович, а это моя группа. Когда-нибудь по скалам лазали?

– Когда-нибудь лазали, – ухмыляется Катюша, присаживается у стены.

– Хочешь попробовать? – с улыбкой смотрит на неё мужчина.

– Можно и попробовать, – прищурившись, соглашается Катя.

– Тогда иди к скале. Виолетта, дай ей штормовку и калоши, обвязку сделай!

– Что, прямо сейчас уже? – невольно струхнула Катя.

– А чего тянуть, – улыбается Владимир Петрович.

– Снимай ботинки, – хрупкая девушка расстилает на траве одеяло, выкладывает на него бинты, перекись водорода, йод и прочие лекарства.

Морщась от боли, разматываю куски шарфа, полностью пропитанные кровью.

– Однако?! – восклицает Алёнка. – Вам, словно ноги хотели перерезать, где ты так успел пораниться?

– Места надо знать, – улыбаюсь я.

Владимир Петрович, так же, осматривает мои раны:– Достаточно серьёзно, но уже заживают и кровь давно остановилась. Поранились дня три, четыре назад? – он внимательно смотрит на меня, – а в тоже время, кровь на перевязках свежая, непонятно.

– Мне самому непонятно, – искренне сознаюсь я.

Наш проводник потянул носом:– Угу, точно свежая, – подтверждает он.

– Ты бы, Вова, гостье нашей помог обвязаться, – быстро глянул на него Владимир Петрович.

Вова тоскливо смотрит в сторону Кати:– Виолетта сама справилась, – замечает он.

– Пойди на страховку.

– Это можно, – нехотя соглашается он и оживляется:– Сашок страховку взял.

– Саша молодой, проследи, чтоб три оборота вокруг дерева было.

– Как скажешь, Петрович, – поник Вова. С удивлением догадываюсь, он побаивается Катю.

А в это время Катя, распластавшись как лягушка, вцепилась в скальный выступ, но попа перевешивает и девушка обрывается. Саша умело её ловит, и Катерина вновь лезет покорять Пионерку. Вновь неудача, пятая точка сильно тянет к земле. Чувствую, она начинает злиться, прыгает как ящерица, и у неё, получается, пройти первый уступ. С земли проносится восторженный вопль, народ развлекается.

В это время Алёнка мажет раны мазью, плотно перебинтовывает, и я испытываю невероятное облегчение.

– Спасибо. Где так научилась перевязки делать?

– У нас все умеют, мы же спелеологи, – она сдувает со лба светлую чёлку. – А ты, на каких самолётах летаешь? – с любопытством заглядывает в глаза.

Так мне хочется сказать, что на МиГах, но вздыхаю, не хочется ей врать:– Я не лётчик.

– Как же так, форма лётная? – она даже расстраивается, я обманул её ожидания.

– Технарь я, инженер.

– Жаль, – простодушно замечает Алёнка. – И с парашюта никогда не прыгал?

– И с парашюта не прыгал.

– Значит обычный связист, – вздыхает девушка.

– Это верно, – соглашаюсь я.

– А форма такая красивая…

– Алёнка, чего пристала человеку, – прикрикивает на неё Владимир Петрович.

– Ладно, я пошла, повязку не водой не мочите, – она с жалостью глянула на меня.

Тем временем Катюша прошла пол дистанции.

– Вправо не иди, там сложный маршрут, влево забирай! – кричат ей с земли. Это они зря так советуют, зная Катю, точно поползёт на самый сложный участок. Так и есть, резко заворачивает вправо, моментально натыкается на уступ, отрицательно выходящий из стены. Долго пытается взобраться на него, пока не получается.

– Вышла на маршрут высшей категории сложности, – с интересом говорит Владимир Петрович, – отчаянная, но всё равно сорвётся.

– Это опасно? – тревожусь я.

– Страховка верхняя, но маятник получится серьёзный. Проволочёт по скале, получит жёсткий массаж мышц, в следующий раз умнее будет.

Катя долго пытается найти обходные пути, всюду неприступная скала, отрицательно заваливающаяся к земле.

– Отцепляйся, я тебя удержу, – кричит Сашок, ему уже надоело стоять у дерева с концом верёвки.

Нет, теперь Катю можно содрать, разве, что с куском скалы, умирать будет, а завершит задуманное! Она находится у трещины в стене, перелезть её шансов никаких, но за этой трещиной удобные выступы и выбоины, по ним легко выйти наверх скалы.

– Ослабь страховку! – пискнула Катюша.

– Не понял? – удивляется Саша.

– Ослабь, тебе говорю!

– Зачем?

– Ты дурак, что ли? – Катя повисает на одних руках и начинает раскачиваться.

– Что она делает? – привстал Владимир Петрович. – А ведь у неё это единственный выход, раскачаться и перелететь на другую сторону, но это могут делать лишь с громадным стажем спортсмены. Вряд ли получится, оборвётся, сто процентов, а маятник здесь уже нешуточный, побиться может.

Народ весь собирается у Пионерки, такое они редко когда наблюдали.

– Ослабь страховку, – неожиданно соглашается Владимир Петрович.

Саша с удивлением смотрит на своего руководителя, скидывает пару петель и в это время Катя летит через широкую трещину, едва не промахивается, но успевает зацепиться пальцами за небольшой выступ. В потрясении от жёсткого рывка она несколько секунд висит на одной руке, но изгибается и словно сливается со скалой. Через некоторое время, без особых проблем, поднимается на вершину. Снизу раздаются восторженные вопли.

– Однако! – удивляется Владимир Петрович.

Оказавшись на земле, Катя, с прищуром оглядывает окруживших её спелеологов. Её поздравляют, знакомятся, предлагают записаться к ним в секцию, а она, улыбаясь, как королева садится у костра, где на прутьях жарятся голуби.

– Голуби городские? – насмешливо спрашивает она.

– Обижаешь, – хмыкает один из парней, – дикие.

– Тогда кусочек съем, – говорит девушка с таким видом, что делает этим им небывалое одолжение.

Вова садится рядом:– неплохо у тебя получилось, хвалит её, затем повёл носом, – голубей не пережарьте, сочности не будет, пусть уж лучше, чуток с кровью.

– Вова в своём репертуаре, – смеются ребята, – дай ему волю, вообще ел бы их сырыми. Катя глянула на нашего проводника, из-под ресниц вырывается зелёное пламя. Вова вжимает голову в плечи, глаза забегали, явно чувствует себя не в своей тарелке.

– Необоснованно рисковала, – делает замечание ей Владимир Петрович, – но выход был единственно верным, – добавляет он. – В секцию к нам хочешь?

– Я б с удовольствием, мне понравилось, но я с Кириллом в Москву уезжаю, – неожиданно говорит она.

– Жених твой? – ухмыльнулась Алёнка, окинув меня внимательным взглядом.

– Брат, – неожиданно заявляет Катя.

Я в удивлении вскидываю на неё глаза, а она, как ни в чём не бывало, получает слегка обгоревшую голубиную ножку, с наслаждением кусает, хрустя голубиными косточками.

– Пережарили! – недовольно хмыкает Вова, брезгливо нюхает воздух, сползает с камня и словно исчезает.

– Опять гулять пошёл, – замечают из толпы.

– И часто, он гуляет? – как бы, между прочим, спрашивает Катя.

– Под вечер всегда уходит. Лунатик! – ребята смеются. Судя по всему, его никто серьёзно не воспринимает.

Как хорошо около костра. Стемнело, ветер утих, на небе огромные звёзды, Владимир Петрович играет на гитаре, голос у него с хрипотцой, но очень приятный.

В основном песни о горах, о друзьях, совсем немного о любви. Ароматный дым струится вверх, на треноге подвешен закопченный казанок, в нём аппетитно булькает каша с тушёнкой.

Девушки по очереди помешивают кашу, парни из-под углей выгребают печёную картошку, кто-то поджаривает кусочки хлеба на прутиках.

Алёнка прижалась к крепкому парню, что-то говорит ему в ухо, тот только ухмыляется. Он мощный, грудная клетка как щит, на скуластом лице прогуливаются бугры лицевых мышц, его взгляд спокойный, несколько отрешённый.

– А мой Миша в десанте служил, – невпопад говорит Алёнка, видимо хочет показать своё превосходство над Катей.

– А у Кирилла орден Красной звезды есть, – ехидно парирует она.

– Катя! – я одёргиваю свою напарницу.

– Что, действительно орден есть, покажи? – удивляются спелеологи.

– Не одел, – улыбаюсь я.

– А почему? – с вызовом спрашивает Алёнка.

– Не захотел.

Алёнка хмыкает, но в рассуждения не стала влезать.

– В Афганистане служил? – баском спрашивает Миша.

– Нет.

– А за что дали? – слышится тоненький голосок Тани. Она миниатюрная, пухлые губки, но с хорошими формами девушка.

И тут я срываюсь! Рассказываю про бой, сравнимый, разве, что со Сталинградской битвой. В небе пикируют истребители, из-за кустов пуляют танки, я же, отбиваюсь от полчищ разъярённых диверсантов.

Первую минуту меня внимательно слушают, даже дыхание затаили, затем все гогочут как гуси за изгородью, они поняли мою шутку и, надеюсь, больше вопросов задавать не станут.

Когда все успокоились, с котелка стали накладывать по тарелкам душистую кашу, звучит голос Алёнки:– И всё же, за что тебе дали орден?

Грустнею от этого вопроса:– В засаду попали, в перестрелке меня ранили, – угрюмо говорю я.

Миша с понимание посмотрел на меня, прижал к себе Алёнку, шепнул её что-то на ухо, она поджала губы, вроде даже покраснела.

Ночь в самом разгаре, часть народа уже отдыхает в палатках, кто-то ещё возится у костра, Владимир Петрович рассказывает оставшимися немногочисленным слушателям о своей встрече с великим Кастарэ, французским спелеологом, в честь которого, на Караби яйле назвали одну из пещер. Катя ковыряет погоревшую кашу, взятым у кого-то плоским ножом.

– Второй час ночи, пошли спать, Катя, – я откровенно зеваю.

– Ты иди, я по своим делам схожу, – напарница встаёт и словно кошка скользит вдоль стены.

– Катя, подожди! – Алёнка срывается с места.

– Мальчики налево, девочки направо, – кто-то бросает шутку.

Девушки растворяются в ночи. Все вползают в палатки, я тоже лезу, но некое нехорошее предчувствие заставляет меня выползти обратно. Встал, вглядываюсь в темноту.

Давно должны прийти. Мне становится неуютно, оглядываюсь вокруг, костёр догорает, никого уже нет, вокруг темнота, едва виднеется древняя стена, впереди чернеет скала, сзади стоят молчаливые деревья.

Только собираюсь идти вслед девушкам, возникает знакомый силуэт. Катя неторопливо бредёт вдоль стены.

– Катя, ты одна?

– А почему я должна быть с кем-то?

– Алёнка где?

– Ах, Алёнка? – Катя словно вспоминает что-то. – Обычная дура, увязалась за мной, а тут Вова появляется, Луна, что ли на него действует, в волка обратился, я это прекрасно вижу, а Алёнка нет. Я нож достала, иду на оборотня, Алёнка кидается на меня, вцепилась в руки, держит меня и истерически орёт, а тот смеётся, пасть разинул. Я ей под дых ножом и дала, чтоб не мешала, я же говорю, дура, затем Вове голову оторвала, но для этого пришлось перевоплотиться.

– Катя, что ты натворила?! – всплёскиваю руками.

– По твоему, мне должны были оторвать голову? – с вызовом смотрит на меня, глаза светятся зелёным огнём, от девушки пахнет кровью и смертью.

– Катюша, ты в зверя превращаешься!

– Звери они, а я дракон.