Текст книги "Последний блюз ночных (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Гл.26

– Я поняла, ты шутишь, – смеётся Катя. Она пытается обнять его за шею, но он отстранятся, дурашливое выражение исчезает с лица, глаза каменеют.

– Я не шучу.

– Как такое может быть, это же абстракция, вымысел, фикция, аллегория, наконец, – Катя едва не плачет.

– Всегда знал, дыма без огня не бывает, не просто так наши предки страшились этих существ. Вероятно, что и приукрасили, выдумали, но факт налицо, нам посчастливилось лицезреть то, с чем никогда не стоит встречаться. Как хорошо, что они иногда тоже спят, – хмуро ухмыляется мой друг.

Мой камень жжёт под одеждой, словно просит, чтоб его омыли кровью. У меня появляется сумасшедшее желание разорвать грудную клетку и поместить его рядом с сердцем. Смотрю на Катю, в её глазах буря зелёного огня, в руках держит драконий камень.

– Они только того и ждут, что бы мы поддались минутной слабости и отдали души во власть Чёрным Силам, терпи, Катюша, спрячь камень, – с трудом говорю я.

Она со стоном прячет его у груди, капельки пота скатываются с лица, губы дрожат, Эдик прижимает к себе, а она неожиданно плачет:– Я держусь из последних сил Кирилл, я хочу сунуть камень к сердцу.

Вздрагиваю от неожиданности, оказывается у неё те же мысли, что и у меня. Крепко взялись за нас, выдержать бы.

– Впереди завал! – выкрикивает Осман.

Едва успеваем затормозить, дрезина, противно скрежеща колёсами, под сноп искр, останавливается у груды ржавого лома.

– Однако, путь специально перекрыли, – Эдик с тревогой оглядывается назад.

Мрачное предчувствие сдавливает голову, очень не нравится мне это. Покидаем дрезину, ходим у завала, чего там только нет: и ржавые трубы, искореженные газовые плиты, шифер, разбитые унитазы, тяжёлые шкафы, просто мусор плотно забитый в холщёвые мешки, камни и т. п.

– Кто-то очень постарался. Неужели против нас поставили преграду? – я пытаюсь раскачать толстую трубу.

– Придётся назад ехать? – Эдик с тоской смотрит вглубь туннеля. – Но нам туда нельзя, – сам себе противоречит он.

– Мальчики, давайте попробуем разобрать кучу? – Катя старается крепиться, но голос дрожит.

– Ага, здесь мусора на несколько вагонов, – хмурится Герман Ли. В его голосе появляется отрешённость и мне не нравится его состояние. Ли ловит мой взгляд, раскосые глаза вообще превращаются в едва заметные щелочки, неожиданно я вижу в них фанатичный огонь, наверное, такой бывает у самураев.

Осман набычился, ходит как бык у завала, светит фонарём, вдруг ругается, отскакивает, стреляет из автомата.

– Ты чего? – подскакиваем нему.

– Крыса.

– Убил?

– Да, – Осман без особой брезгливости обхватывает голый хвост и тащит её к себе, крыса неожиданно дёргается, но звучит ещё одна очередь. – Теперь точно подстрелил, – рыкнул аварец и выдёргивает кошмарное создание величиной с небольшую свинью.

– Какая огромная, – Катя осторожно присаживается рядом, с любопытством тычет в неё стволом автомата.

– Она с другой стороны завала прошла, – уверенно говорит Эдик.

– Следовательно, есть крысиный ход? – Катя неуверенно улыбается.

– Ты, может, и протиснешься, но не мы, – грустно улыбаюсь я, – но попробовать стоит. Осман, лаз видишь?

– Очень хорошо. Судя по всему, крысы здесь часто ходят.

Взбираюсь на ящик, свечу фонарём. Мрачное зрелище, крысиный ход идёт между путаницы из кабелей, всюду битые бутылки, сломанные доски, консервные банки, осколки керамики и нестерпимо воняет крысами, их помёт повсюду.

– Я полез, – Осман снимает вещмешок с плеча, автомат и, толкая впереди себя, пытается влезть в узкий лаз. Долгое время у него ничего не получается, затем, зашатался в груде мусора тяжёлый шкаф и Осман потихоньку протискивается вовнутрь.

Как бы его ни засыпало, а это верная смерть, причём ужасная, крысы не преминут воспользоваться таким подарком судьбы, но Осман вроде пролез.

– Катя, теперь ты.

– Эх, причёску испорчу, – хорохорится она.

– Шапку на уши сильнее натяни, – советую я.

– Спасибо, напарник, за заботу, у тебя всегда, получается, утешить девушку. Слушай, Кирилл! – она едва не подскакивает на месте.

– Ты чего? – удивляюсь я.

– А как здесь Рита прошла? Она же такая здоровая в образе питбуля.

– Вряд ли она выбрал этот путь, думаю, есть другие, обходные пути, – мне становится очень грустно, едва сдержал слёзы.

– И всё же, она здесь прошла.

– С чего ты взяла?

– Посмотри, это не её вещмешок?

Действительно, в путанице из проволоки завяз знакомый предмет. Кидаюсь к нему, развязываю узел, в нём Ритины вещи.

– Значит, чтоб пролезть сквозь лаз, она приняла обличие человека, – делает вывод Эдик.

– Представляю, как ей сейчас непросто, – мне настолько становится за неё страшно, что для себя принимаю решение, если она выживет в страшных лабиринтах заброшенного метро, её не брошу. Образ Стелы, болезненно сжав сердце, отступает на второй план, перед глазами возникает трогательное лицо Риты, её неизменный румянец на щеках и пылающая любовь в глазах.

– Не раскисай, напарник, Рита в состоянии за себя постоять, – Катя жёстко смотрит, слегка прищурив, горящие изумрудным огнём, глаза. Она лезет крысиный ход и вскоре, забавно дрыгнув ногами, исчезает.

– Теперь ты, Эдик.

– Вроде как идёт кто-то. Слышите, шаги? – встрепенулся друг.

– Быстрее лезь! – толкаю его.

– Нет, я остаюсь, вы не успеете, – останавливается как вкопанный Эдик.

– У тебя нет автомата, лезь быстрее, – меня окатывает волной ужаса, все мы слышим тяжёлую шаркающую походку. В глубине туннеля вырисовывается силуэт огромной женщины.

– Всё же проснулась, – застонал Герман Ли, бросается на землю, прячется за ржавой арматурой и готовится к стрельбе.

– Эдик, ты нам мешаешь! – зло ору я, сильно толкаю в спину. Он падает, рассекает лицо об осколок бутылки, обтирает кровь, на лице возникает гримаса сожаления и нехотя протискивается в узкий лаз.

Падаю рядом с Ли, он отодвигается от меня:– Кирилл, я прикрою, уходи.

– Ты чего, считаешь, я тебя брошу?! – возмущаюсь я.

– Товарищ старший лейтенант, иди на хрен, говорю же, прикрою, зачем нам двоим погибать! – зло выкрикивает Герман Ли.

– Ну, уж нет, дорогой, ты мне не указывай, – щёлкаю затвором, целюсь в жуткую фигуру.

Она идёт медленно, знает нам деваться некуда. Под её весом прогибаются рельсы, ломаются шпалы, её единственный глаз горит мрачным огнём и она улыбается. О, какая страшная у неё улыбка! Душа вымерзает, кровь стынет в венах…

Нервы у Ли не выдерживают, он начинает беспорядочно стрелять, но пули веером расходятся вокруг её тела, как дождь от автомобильных дворников.

– Сука!!! – кричит кореец, выскакивает из завала, бежит к ней и в упор стреляет, но пули не причиняют ей ни малейшего вреда, всё так же разлетаются в разные стороны.

– Назад, Ли! – ору я, приподнимаюсь, чтоб бежать к нему. Но тут у Лихо вытягиваются руки, она хватает несчастного человека и, не раздумывая, бьёт о стенку. Череп лопается, мозги разлетаются по сторонам, Ли изгибается в агонии и свешивается в её руке как плеть.

Меня парализовало от ужаса, не могу сделать ни шага, застыл как столб, не в силах отвести взгляд.

Она присаживается, держит окровавленное тело, жутко улыбается:– Стой человек, стой, а я пока подкреплюсь, – звучит раскатистый голос, даже пространство вокруг содрогнулось. Легко разрывает тело, с наслаждением вонзает зубы в ещё тёплую плоть. Брызжет кровь, трещат кости, мне становится дурно, тихо съезжаю на землю.

Великанша ест долго, обгладывает кости, высасывает мозг и не сводит с меня своего единственного взгляда. Так и сидим друг против друга. Неожиданно я очнулся от нестерпимой боли, мой камень горит как термит, вспыхивает надежда, осторожно тянусь за ним.

Тем временем Лихо, доедает последние куски, швыряет остатки в меня, озирается, видит разлетевшиеся мозги, начинает соскрёбывать со стен и с шумом обсасывать пальцы. Видя, что она отвлеклась, тихонько отползаю к крысиному ходу. На моё счастье она не замечает моих движений, считает, деться мне некуда.

Драконий камень горит, причиняя нешуточную боль, но я не стал его вытаскивать, стиснув зубы, лезу в узкий лаз. Моментально распарываю руки об осколки стекла, но не замечаю боли, упорно вползаю всё дальше и дальше, каждое мгновенье, ожидая, что меня схватят за ноги, но бог милует, меня выдёргивают друзья.

– Что у вас произошло? – выкрикивает Катя.

– Ли погиб, – опускаю взгляд.

Внезапно завал содрогнулся от мощного удара, вниз полетели ящики, камни, зашатались брёвна.

– Уходим! – кричу я.

Вновь удар, многотонная куча сдвигается с места, мусор сыпется под ноги. Не сговариваемся, бежим. Лихо Одноглазое бушует долго, но даже ей не под силу сдвинуть десятки тонн преграды. Грохот стихает, но мы ещё долго несёмся по шпалам как трусливые зайцы.

Неожиданно звучат пистолетные выстрелы, пули жужжа, проносятся над головами, рикошетят о стены, высекая искры, шлёпаются где-то вдали.

– Что за чёрт! – падаем между рельсами, пытаемся разглядеть, кто стреляет.

Выключаем фонари, перекатываемся другую сторону, держим наизготовку автоматы, пытаемся рассмотреть, кто стрелял. С противоположной стороны так же благоразумно гасят фонари, но им невдомёк, что Катя и я видим в темноте, конечно не так как при освещении, но довольно сносно, словно окружающий мир в чёрно-белом свете.

Прижавшись к стене туннеля, замерли три человека. Они напряжены и готовы моментально открыть стрельбу на любой отблеск света и возникший шум. Мне не составит труда размазать их по стенам, держу под прицелом, палец дрожит на курке, но выстрелить не могу, я ощущаю чужой, дикий страх, они на гране помешательства, а я словно тире, перевожу прицел то от одного человека, то к другому. Боюсь, Катя не выдержит и начнёт поливать чужаков очередями.

Неожиданно она грозно пищит:– Эй, вы трое, я вас вижу, бросайте стволы! – её девчачий голосок, звонко пронёсся под сводами туннеля.

Они вздрагивают, один из них лихорадочно стреляет на голос, пули щёлкают в опасной близости, но два других отступают в сторону торчащих из стены скоб.

– Стоять! – грозно командую я и полоснул очередью над их головами.

Двое мужчин, как подкошенные падают на землю, прижимаются к рельсам и, укрываясь за ними, ползут прочь. Я не даю им скрыться, вновь стреляю. Люди замирают и не пытаются отвечать на мою стрельбу, очевидно оружие имеет лишь один из них. Он единственный не упал на землю, распластался по стене, в руке дрожит пистолет.

Вновь грозно пищит Катя:– Ты не понял, оружие на землю!

На этот раз человек отбрасывает пистолет в сторону:– Вы кто такие? – наконец решил спросить он.

– Очнулся! Вы всегда первым делом стреляете, затем спрашиваете? – поднимаюсь я.

– Вы люди? – звучит хриплый голос.

– А ты кого хотел лицезреть?

– Значит, люди, – он сглатывает, словно пытается сдержать рыдание.

Включаем фонари, не спеша идём к ним.

– Подъём! – командую я.

Двое мужчин нехотя встают, они напряжены до предела, ощущаю безумный страх, в любой момент готовы сорваться с места и нестись, куда глаза глядят.

– Вы что, мужики или нет?! – Катя тоже чувствует их эмоции, и её это нервирует.

– Женщина? – очнулся один из мужчин.

– Козлы вы! – ругается Катя.

Мужчины с облегчением вздыхают:– Славу богу, люди, – неуверенно улыбаются они.

– Что вы тут делаете? – спрашиваю я.

– Мы диггеры.

– Нашли место для развлечений, – фыркает Катя.

Я разглядываю их. Тот, что стрелял, значительно старше двух других. На вид лет тридцать пять, лицо в щетине, в грязных разводах, скуластый, длинные волосы убраны под потерявший цвет платок, повязанный на пиратский манер. Одет в штормовку, сшитую из брезента, за плечами плотно подогнанный рюкзак, на поясе громоздкая аккумуляторная батарея.

Два других, совсем молодые, может, даже армию не отслужили. Они так же в штормовках из брезента, на ремнях аккумуляторы, головы в защитных касках с пристёгнутыми фонарями.

Старший надевает на голову фонарь, включает свет.

– Военные, что ли? – удивляется он.

– Где то так, – насмешливо отвечаю я, поднимаю пистолет, засовываю в карман.

– Отдай мне его, – дрогнул голос мужчины.

– Опять стрелять будешь.

– Я думал вы не люди.

– А кто? – притворно удивляюсь я.

– Вы что, не знаете? – опешил мужчина.

– Да знаем уже, – не стал выделываться я. – Удивляет то, зачем вы сунулись на этот уровень?

– Знали бы, не полезли, – хмурится мужчина. – Всё неожиданно произошло. Вначале Белого диггера увидели, конкретно напугались, влезли в какой-то коллектор, вышли на неизвестный ход, побродили. Затем решили, что нам тогда померещилось, оно всегда под землёй так бывает, надышишься всякой гадости, и галлюцинации возникают. Только идти обратно, крыса вскочила, не поверите, с хорошую собаку. Много на своём веку видел крыс, даже с крупного кота, но с таким монстром встретился впервые. Затем ещё выскочило пару штук, злые, нас не боятся. Стрелять бесполезно, таких тварей из пистолета не завалить, из АКМА, разве что, – он с завистью косится на наши автоматы, – дёрнули от них, загнали они нас в ещё один туннель. Крыс собралась целая стая, окружили со всех сторон, злобные как черти, я едва не обмочился со страху, – хмыкает мужчина, – но ужасы начались позже. Девчонка появляется, в полевой военной форме, идёт, как по бульвару, беззаботная, разве что не посвистывает, за плечами миниатюрный автомат. Я даже думал, это игрушка. Но она сдёргивает с плеча, как начала шпарить из него, с десяток крыс положила, но как патроны закончились, отбрасывает автомат. Я тут же вмешиваюсь, стреляю из пистолета, боюсь, сейчас на неё бросятся крысы. А она мило улыбается, и, – мужчина делает эффектную паузу, смотрит нам в глаза, поверим мы или нет, – оборачивается в страшного пса. Представляете – она оборотень! Как начала рвать крыс, те в ужасе разбежались. Затем рычит, кровь застыла в венах, но трогать нас не стала, умчалась вглубь туннеля. Ну, что на это скажите? – мужчина смотрит на нас, пытается найти в глазах следы скепсиса.

– А что тут говорить, это Ритка, – ухмыляется Катя.

– Не понял? – встрепенулся мужчина.

– Тут и понимать нечего, она из нашей команды.

– Вы… тоже оборотни, – глаза у мужчины лезут на лоб, он отодвигается в сторону.

– Люди мы, – вмешиваюсь я и протягиваю пистолет. – А зачем ты с оружием ходишь?

Мужчина осторожно его берёт, обхватывает ребристую рукоятку, слегка успокаивается:– Под землёй всякое бывает, иной раз с уголовниками встретишься, или с ненормальными какими, один раз на сатанистов напоролись, они тётке живот распороли, ходят вокруг с кадилами, мычат что-то, едва ноги унесли.

– В милицию обратились?

– Менты сюда в жизнь не полезут, им бы беззащитных прохожих трясти, – с омерзением в голосе произносит мужчина, он явно не в ладах с властью. – Вы точно не оборотни? – вновь спрашивает он, и, не дождавшись ответа, высказывает предположение. – А вдруг это всё галлюцинации? Вы реальны?

– Ты успокойся, – тревожусь я, – Осман, дай коньяк.

Мужчина судорожно делает несколько крупных глотков, передаёт бутылку притихшим парням, переводит дух:– Ух, хорошо как, потеплело, – вытирает рот, благодарно улыбается.

– Очухался?

– Вроде да, – он вновь тянется за бутылкой, разрешаю ему сделать ещё пару глотков, затем решительно забираю, так всё может выпить.

– Спасибо, – он совсем расслабился, счастливая улыбка трогает губы. – Как хорошо встретить нормальных людей.

– Вы нам льстите, – ехидно улыбается Катя, из-под контактных линз вырывается мимолётное зелёное пламя.

Потихоньку и я начинаю приходить в себя. После встрече со страшной великаншей и такой нелепой и кошмарной смерти Ли, пребываю словно во сне, да ещё диггеры добавили стресса. Осман и без того замкнут, а сейчас вообще, словно в его душе потух огонь.

– Вот что, доставайте кружки, помянем Германа Ли.

– У вас товарищ погиб? – с участием спрашивает мужчина.

– Друг.

– Здесь, да?

– Да будь оно не ладно, это метро, – вздыхаю я, – наливаю коньяк в кружки. – Ли был настоящим героем, пусть его душа уйдёт в мир, где будет ему спокойно, помянем, – не чокаясь, пьём.

Некоторое время сидим, молча, пропускаем через себя происшедшие события. Пока всё не в нашу пользу, с трудом выживаем, но что ещё ждёт в пути, не хочу и думать, благо враждебную магию не ощущаем, Рита оттянула всю её часть на себя. А может, только том месте были развешены магические сети? Может это и так, но не попасть бы в другие ловушки. В любом случае нам идти только вперёд, у нас единственный выбор, если не мы, кто остановит генерала? После смерти Германа Ли, лютой ненавистью наливается сердце, пощады от меня не жди. Как назло в душе возникает образ генерала Щитова, полный благородства и мужества, скрипнул зубами, сплёвываю на пол.

– Нам пора! – резко поднимаюсь, перекидываю через плечо автомат. – Вы знаете направление к станции Кропоткинская? – я обращаюсь к диггерам.

– Вам к ней сверху подойти или… снизу? – осторожно спрашивает мужчина.

– Снизу.

– Могу показать только приблизительное направление. Ходят слухи, исчезла там большая группа диггеров. Хотя, кто-то говорит, видели их, как они оформляли загранпаспорта. Вероятно, нашли нечто ценное и слиняли за рубеж. Но по мне ближе первый вариант, некоторых из этих людей лично знал, не хапуги, не променяют социалистические ценности на загнивающий западный мир. Сгинули они там, – уверенно говорит мужчина.

С удивление глянул на него, шутит что ли. Проявление такого патриотизма для нас, долго живших в двухтысячных годах, вызывает недоумение. Как же так, с такой быстротой исчезли идейные мысли, мечта в светлое будущее рухнула в «грязь», в погоне за наживой потянулся народ на запад, стал забывать родной язык, засоряя его иностранными словечками. Всё так быстро произошло, как лавина сорвалась с гор, стали забывать своих предков, смеяться над словом Родина, а ведь её мы не выбираем, так же как и отца с матерью. Золотой Телец стал богом, то, за что в древности сажали на кол, получает статус закона, ростовщичество становится второй религией. Людские души перестают эволюционировать, отпала необходимость, что-то выдумывать, изобретать, можно отдать деньги под проценты и получать прибыль из воздуха – чистой воды паразитизм. Невероятный процесс деградации души. Дойдёт до того, что обесценится человеческая душа и будут её «пачками» скупать всякие тёмные сущности, на манер тех, что засели в своей империи зла под станцией Кропоткинской. Неужели за всем этим стоит генерал Щитов?

– Вначале нам необходимо подняться ярусом выше, затем в туннель, где мы видели… Белого диггера, – запинается мужчина. Вероятно, ему страшно не хочется вновь встречаться с призраком. Его ребята засопели, но выражать неудовольствие не стали, очевидно, доверяют своему старшему товарищу. – Затем надо выйти к узкоколейке. Впрочем, что я объясняю, – вздыхает он, – я покажу путь. Единственно, до конца с вами не пойду, со мной ребята, я в ответе за них, – мужчина отводит взгляд, вероятно боясь, что его заподозрят в трусости, но мы и не собираемся этого делать, у каждого своя жизнь и судьба.

Он двигается вперёд, за ним молчаливые парни, мы следом. Останавливается у ржавых скоб, торчащих из стены как лапы сороконожки.

– Поднимемся по одному. Будьте внимательны, кое-где ступеньки сломаны, да и скользкие очень, плесенью обросли, руки надо будет помыть, жжётся сильно.

С этими словами уверенно цепляется за скобы, быстро лезет вверх и исчезает в вертикальном коллекторе.

Скобы действительно скользкие, покрыты сочащимися наростами, гнусно пахнут и жгут, словно серная кислота. К тому же, из стен выплывают маленькие светящиеся шарики, ведут себя как шаровые молнии, то беспорядочно шныряют, то подлетают к нам, в неподвижности зависают, словно изучают, иной раз выпускают яркие электрические щупальца и присасываются к нашим телам. Пытаемся отгонять их, но они назойливые как мухи.

– Пустое, они безобидные, не обращайте внимания, чуть-чуть высосут энергии, но совсем чуть-чуть, – раздаётся голос мужчины.

– И много тут подобных прелестей? – щелчком сбиваю огненный шарик, но на его место влетает другой.

– Много, но если не нарушать кодекс диггеров, практически вреда не приносят, иной раз даже помогают.

– Что за кодексы?

– Всё очень просто: не ломать коммуникации, не оставлять за собой мусор, убирать чужой, вежливо относиться ко всяким проявления жизни или смерти…

– Вы натуральные ассенизаторы, – фыркает Катя.

– Без этого нельзя, это не наш мир и вести следует тактично, – поспешно соглашается мужчина.

Наконец-то выбираемся из коллектора, мужчина ведёт к трубе, из которой со звенящим шумом струится вода.

– Здесь руки помоем, это одно из немногих мест, где чистая вода, её даже можно пить.

– Звать то, как вас? – опомнился я.

– Меня знают под прозвищем, Костя Сталкер, а пацаны: Иван и Серый, – тщательно смывая с рук жгучую плесень, обыденно говорит мужчина.

– А я Кирилл, этот боец – Катя, – она нахмурилась, поджала губы, обожгла меня недовольным взглядом. – Эдик и Осман, – представляю своих товарищей.

– Что это? – встрепенулся Эдик. – Вроде как взрывы?

Замираем, даже дыхание задерживаем. На пороге слышимости едва различаем подземный гул.

– А не электричка это идёт? – высказываю предположение я.

– Нет, – раздувает ноздри Осман, – это действительно взрыв, но глубоко под землёй.

Вибрация пробегает по стенам, гул усиливается, внезапно содрогается пол, со стен падают камни.

– Однако, на подземный ядерный взрыв похоже! – восклицает Костя Сталкер.

Множество белёсых сущностей выплывают из стен, развивая призрачными волосами, проносятся мимо, ввергая наши души в смятение и панику.

– Они в ужасе, – щёлкая зубами от дикого страха, заявляет Костя Сталкер, провожая округлившимися глазами, потусторонних существ.

Затем стены туннеля сотрясает целая череда мощных разрывов, пол ходит ходуном, из многочисленных трещин повалил белый дым, рвутся трубы, со свистом вырывается вода, леденящий душу стон проносится в чёрном пространстве и… всё стихает.

Стоим в полной тишине, пытаемся осмыслить происшедшее.

– Что скажешь? – обращаюсь к Эдику.

Он некоторое время молчит, затем неуверенно говорит:– Определённо взрывы. Неспроста всё это. Может, военные проводят испытания? – впервые без всякой логики говорит он.

– Угу, под Москвой, – скептически хмыкает Костя Сталкер. – Кстати, это в направлении вашей станции. Что же там происходит, чёрт возьми?

– Это начало войны, генерал начал военные действия, схлестнулись две силы, – говоря это, я уверен в своей правоте.

– А кто встал у него на пути, мы же, здесь? – с недоумением моргнула Катя.