Текст книги "Последний блюз ночных (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

– А я куда попаду? – не унимается Костя Сталкер.

– Ты? Рано об этом думать. Живи долго, набирайся опыта, ты исследователь, это ценное качество.

– Я диггер.

– Да, это так, ты любознательный человек, – соглашается Марена. – Но мне пора, – она смотрит мне в глаза и меня больше не пронизывает леденящий страх.

– Позвольте мне сделать вам подарок! – в порыве чувств пискнула Катя.

– Мне? – невероятно удивляется Марена Свароговна.

Катюша снимает медальон с полированной серебряной пулей, смело протягивает богине.

– Давно я не получала подарков, а ведь как это приятно, – она вертит в руках медальон. – Серебро, это магический металл. Спасибо, девочка, – богиня с царственным жестом надевает на шею простенькое украшение. – Придёт время и этот медальон станет одним из самых могущественных амулетов на земле, – лукаво улыбается она и её голос возникает, словно внутри нас. Догадываюсь, слышим её лишь я и Катя. Неужели её информация столь важная, что её необходимо скрывать даже от наших друзей? – а называться он будет, – Марена Свароговно пристально смотрит в изумрудные глаза Катюши, – когтем Драгинии.

– Причём тут Драгиния? – не разжимая губ, пускает мысль Катюша.

– Гм, Драгиния… это твоё истинное имя, девочка-дракон, – в глазах богини мелькнули озорные огоньки.

– А как меня звать? – меня буквально трясёт от возбуждения, с надеждой смотрю в прищуренные глаза Великой дочери Сварога.

– Ты Андхараш, это истинное имя, которое передаётся от дракона к дракону по твоей линии. Но люди тебя знали по вторым именам, одним из которых было имя… Вирг – Бронзовый Дракон. В то время у твоей спутницы было имя Гзэла. Тогда вы первый раз тесно связали свою жизнь с людьми, – она продолжает говорить на телепатическом уровне.

Словно вихрь воспоминаний врывается в моё сознание, крутится хороводом, как листья сорванные ураганом, выстраивается мозаика из лиц, одно событие сменяет другое.

Я вижу прекрасный подземный мир: величественный океан, окружённый невероятными по красоте пещерными органами; живой лес, шевелящий корнями как гигантские сороконожки; пурпурный лес, населённый существами называющими себя эльфами; пещерные города, крыши домов напоминающие крылья бабочек, птиц и паруса кораблей… Затем, словно лечу над землёй. Воздух чист и свеж, внизу проносятся густые леса, глубокие озёра. В панике разлетаются могучие грифы, внизу тревожно трубят мамонты, зло шипят саблезубые тигры. Мне весело, я ощущаю в себе великую силу, мои крылья крепкие, чёрные когти сияют на Солнце, а на душе радость.

– Вирг, проказник, прекращай подпаливать хвосты орлам! – внизу скачет на диком жеребце Великий князь города Растиславль. Волей судьбы он стал мне отцом, а его сын – мне братом. А где же Гзэла?

– Я здесь! – пискнула рядом Катя.

Словно опускаюсь на землю и… под землю. Я в одном из подземных туннелей, в сыром, наполненном неприятными запахами, помещении. Рядом вздрагивает хрупкая девушка, глаза горят изумрудным огнём.

– Катюша, ты почему плачешь? – прижимаю её к груди, целую в макушку.

– Хочу туда!

– Что было, то прошло, – звучит мягкий голос Марены Свароговны, но вас ждут другие миры и прекрасные и… страшные. Вы в начале Большого Пути ваша жизнь будет интересной и вечной.

Внезапно воздух в мрачном помещении очищается, наполняется запахом свежих роз, тело Марены Свароговны наполняется светом, она взмахивает огненным платком, и растворяется в пространстве, рассыпав на прощание, тысячу алмазных искорок.

Гл.31

Потрясение огромное, не часто можно встретиться с богами такого ранга, некоторое время стоим молча.

Неожиданно Осман словно очнулся, сверкнул очами, повёл толстой шеей и, без всякого акцента произносит:– Невероятная женщина, в её присутствии чувствовал себя глупым школьником и… словно жизнь пронеслась в одночасье.

– Немудрено, ведь перед нами была богиня Смерти, – у Эдика вздрагивает бородка, он зачем-то теребит её пальцами, капельки пота блестят на лице, глаза лихорадочно блестят.

– Ты путаешь, – Катя укоризненно смотрит на него, – она не Смерть, а дающая Переход в иной мир.

– Да, конечно, – опускает глаза Эдик, – она уж иная.

– Это она тогда была иной, а сейчас та, которой и должна была быть, – с убеждением говорю я.

– Значит, смерти нет? – в глазах Кости Сталкера сияет радость.

– Это для кого как, кто к чему привык, если сильно захотеть, можно уйти в НЕБЫТИЕ, – с иронией говорит Катя.

– Это не для нас, – уверенно заявляет Костя Сталкер, мы… исследователи.

– Однако, нам пора, – я поднимаю импровизированное копьё с серебряной пулей вместо наконечника. – Куда нам идти, Костя?

– Можно по тоннелям, но…

– Что-то не так?

– Я впервые боюсь их, – он со страхом смотрит в темноту.

– Но другого пути нет, верно? – вкрадчиво спрашиваю я.

– Можно пройти часть дороги по поверхности и спуститься непосредственно в станцию Кропоткинскую. Есть там один коллектор, ведёт на нижние уровни. По молодости спускался по нему, затем возле него поставили милицейский пост. Всё думал, зачем его охранять? Ход неинтересный, ведёт в замкнутую полость, что-то вроде гигантского каменного мешка, – Костя Сталкер запнулся на миг, – это то, что вы ищите.

– Там их цитадель! – уверено восклицает Катя, хищно сверкнув глазами, огненные искорки вырвались из ноздрей. Теперь я уже знаю, у неё всегда так бывает в момент крайнего возбуждения.

– Решено, идём по поверхности, – соглашаюсь я.

Пришлось идти к двери, в которой скрылся хопотун. Хотя Марена Свароговна и сказала ему нас не трогать, всё одно, неизвестно, что на уме у мёртвого колдуна.

Дверь противно скрипит, впереди мраморная лестница ведущая вверх. Ступени влажные от постоянной сырости, на них растёт мох, по ним ходят не часто ходят. Перила, на удивление, прочные, основательные, когда-то изготовленные из хорошего дерева, вероятно из дуба или из лиственницы.

В своё время пытались сюда проводить освещение, о чём говорят следы прогнившей проводки, не удивлюсь, что это было в царское время. Вполне возможно, инфекционная больница до революции была чьим-то дворцом.

Через два пролёта выходим к ещё одной двери, с ней пришлось повозиться, петли вконец заржавели, но, под натиском могучего плеча Османа, проорав как кот, которому наступили на хвост, нехотя открылась.

Помещение, в котором оказались, является подвалом и как обычно захламлено. Тусклая лампочка едва освещает серые стены, вдоль которых громоздится всякий хлам: покореженные панцирные кровати; множество ящиков; гнутые стеллажи, забитые пыльными склянками, старыми журналами; в углу, сиротливо жмущиеся друг к другу, ждут своего часа с десяток гробов… и всюду витает запах лекарств вперемешку с плесенью, один лишь он может навеивать уныние, но, вкупе с гробами, возникает оторопь, хочется быстрее покинуть сие место. Нечто зловещее витает здесь, вероятно хопотун частый гость здешнего подвала.

– Старайтесь ничего не трогать, – Костя Сталкер боком проходит мимо сваленного в кучу грязного тряпья. – Как-то один бич заночевал в этом подвале, подцепил неведомую заразу, мясо с костей сходило, умер в невероятных мучениях. Его похоронили на заброшенном кладбище, предварительно засыпав могилу хлоркой.

– Однако, весёлое место, – вздрагивает Катя, для её обострённого восприятия, это явный перебор.

Эдик приостановился у ящика забитого ветхими книгами, взгляд загорелся.

– Ничего нельзя трогать, – осаживает его пыл Костя Сталкер.

– Это старинные книги…

– Здесь столько заразы, – Костя настойчиво толкает Эдика вперёд.

В конце подвала виднеются пару крупных ступеней, и едва просматривается ещё одна дверь, убыстряем шаг, хочется быстрее покинуть эти стены.

За спиной с грохотом что-то падает, как один резко поворачиваемся, выставив копья.

– Крышка с гроба свалилась, – нервно хохотнул Костя Сталкер. – Наверное, плохо лежала.

– Может быть, – соглашаюсь я, – но желательно убираться отсюда как можно быстрее.

Боковым зрением вроде как увидел, нечто бесформенное метнулось к куче тряпья и затаилось.

На этот раз дверь легко открылась, петли явно смазаны, налицо следы цивилизации. Но, сразу за ней ещё одна дверь-решётка и с противоположной стороны висит массивный замок.

– Завхоза надо звать, – неуместно шутит Эдик.

Осман просунул в дужку замка кусок арматуры, краем глаза замечаю, как тряпьё зашевелилось.

– Ломай! – выкрикиваю я.

Звякает железо, дужки разлетаются, поспешно скидываем замок с петель и выскакиваем из подвала.

– Ты что-то увидел? – беспокоится Катя, мне показалось, контур дракона вырисовался над её телом, глаза полыхнули изумрудным огнём.

– Дверь необходимо подпереть. В подвале кто-то есть, определённо не человек.

Осман заклинивает дверь куском арматуры, поднимает на меня печальный, как у притомившегося быка, взгляд:– Это тот, живой покойник, что с богиней общался?

– Нечто другое, – подумав, говорю я.

Короткий ход ведёт на первый этаж больницы, в коридоре виднеются лампы дневного освещения, бросающие белый свет на окрашенные светлой краской стены, появляется ощущение стерильной чистоты и… тишина.

Выбираемся в коридор, с одной стороны многочисленные двери с табличками, с другой стороны большие окна, с улицы, на четверть заваленные снегом.

– Пусто, – удивляется Катя, словно в ознобе передёргивает плечами. – А где люди? Или здесь всегда так? – растерянно улыбается она.

Костя Сталкер хмурится, с напряжённым вниманием оглядывается по сторонам, тянется за пистолетом:– Вообще то, здесь лаборатории, технические помещения. Вероятно, ещё очень рано, сотрудники не пришли на работу.

– Одиннадцать утра, – заглядывает в часы Эдик.

– Тогда, непонятно…

– Так ведь, война идёт, ребята, – напоминаю я им.

– Москва в руинах, – вспоминает Костя Сталкер, – а больница целая.

– Раньше хорошо строили, – Осман опирается на копьё, лицо мрачное, словно высеченное из камня.

Прижимаясь к стенам, почти крадёмся по коридору. Не покидает чувство опасности, впрочем, с недавних пор, оно постоянное, но сейчас особенно яркое. В любую секунду жду подвоха, напряжение на приделе, вероятно я вспотел, по крайней мере чувствую сырость за воротником.

Переход в другой отсек разделяет дверь со стеклом, осторожно заглядываем сквозь стекло. Виднеются палаты, сбоку стол, за ним спит дежурная медсестра. Показывается человек в белом халате, вероятно врач. Вызвав во мне немалое удивление, спокойно проходит мимо спящей и вроде как даже улыбнулся. Странное отношение к своим подчинённым. Явно строгости, в этом заведении, не хватает. Спать на рабочем месте в таком заведении!

Дверь одной из палат открывается, санитары выкатывают носилки с лежащим на них человеком. Врач подходит, щупает пульс у больного, удовлетворённо кивает, носилки увозят к грузовому лифту.

– Выходим, что ли? – неуверенно спрашиваю я.

Эдик качает головой:– Подождём немного.

Дожидаемся, когда врач уходит, коридор пустеет, лишь дежурная медсестра уверенно спит, притомилась, верно, кто его знает, как она провела ночь. Легонько толкам дверь, в нос бьёт характерный запах лекарств, с лёгким привкусом хлорки. Проходим мимо спящей женщины, она не шелохнулась, словно потеряла сознание. Катя останавливается рядом, пристально смотрит. Из-под накрахмаленного белого чепчика дежурной медсестры выбиваются густые пряди светлых волос, голова безвольно лежит на сцепленных руках, чуть в стороне лежит открытый журнал. Резко звучит сигнал вызова, ожидаю, что женщина встрепенётся, но ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Она… мертва, – Катя отступает в сторону, пухлые губы вздрагивают.

Эдик пытается нащупать пульс и сожалением подтверждает догадку Кати. Тем временем звонок разрывается, кому-то из больных в палате плохо.

– Четвёртый номер, – замечает Костя Сталкер. – Что делать будем?

Катя уверено идёт к палате, из которой подаётся сигнал. Спешим за ней, сжимаем в руках копья, кто его знает, что за больные там лежат.

То, что там видим, повергает в шок. В палате три кровати, на них, привязанные ремнями, лежат люди, двое из них без сознания. Каждому в вены воткнуты иглы, кровь, по прозрачным трубочкам, стекает в объёмные кастрюли, стоящие на полу.

– Что за чёрт! – ругаюсь я, выдёргиваю иглы из рук.

Один из больных, смог освободить одну руку, и до сих пор жмёт на кнопку звонка. Это седой, смертельно бледный старик, его губы беззвучно шепчут непонятные слова, глаза, под закрытыми веками, лихорадочно двигаются.

Катя склоняется над стариком:– Что вы хотите сказать, дедушка? – её голос дрожит от переживания.

Старик с усилием открывает глаза, взор мутный, он пытается рассмотреть её, наконец, взгляд фокусируется, он долго смотрит на Катю.

– Беги отсюда, дочка, – с огромным трудом говорит он.

– Да, что у вас тут случилось? – Катя лихорадочно расстегивает ремни.

– Что тут непонятного, – прищурившись, говорит Эдик. – Кому нужна кровь таким странным образом?

– Здесь вампиры, не думайте, что дед сошёл с ума. Действительно, сюда пришли самые настоящие вампиры, – с ужасом шепчет старик. – Боже, за что мне такое наказание под старость?! – в отчаянье восклицает он.

Дунуло ветром от резко открывшейся двери, мы отпрянули к окну, выставив копья. В палату заходит врач, следом, подпирая дверные косяки, протиснулись два санитара.

– У нас гос-ти? – слышится до боли знакомый голос.

– Вита-с? – неприятно удивляюсь я.

Упырь вздёргивается как от удара током, лицо искажается:– Какая прият-ная встреча. Зачем сюда пришли, у вас что, здесь лежат род-ственники?

Два санитара злобно ухмыльнулись, на неживых лицах качнулись мутные глаза и их взгляды застывают на наших лицах.

– Поменял дорогой костюм на белый халат? – с презрением говорю я.

– К твоему сведению, я дипломированный врач, – оскалился Вита-с.

– Это видно, – с призрением улыбаюсь я. – Зачем ты здесь?

– Я не понимаю твой вопрос?

– Зачем сменил цивилизованную Прибалтику на дикую Россию? – с иронией говорю я.

– Ах, это… я в командировке, стажирую молодых специалистов.

– Этих, что ли? – кошусь на живых мертвецов.

– Не-ет, это санитары, специалисты сейчас будут здесь, – зловеще ухмыляется Вита-с.

– На что ты надеешься, забыл как я тебя и твою команду подпалил? – я смотрю на холёное, но до синевы бледное лицо упыря и пытаюсь понять, что он предпримет в следующую секунду. А он не торопится, видно знает что ждёт. Вита-с криво улыбается:– Да, плеваться огнём умеешь, но и у нас есть кое-что в запасе.

– Не сомневаюсь, – я качнулся в его сторону, вставив копьё.

– Ну, против меня сии штучки бесполезны, – с лёгким разочарованием, говорит Вита-с, – рядовых упырей, разве, что до истерики доводить, – ехидно добавляет он.

Достаю камень, он пылает и пульсирует, словно сердце. Вита-с в ужасе отходит, но вновь появляется язвительная ухмылка:– Я так думаю, здесь нет места, чтоб развернуться дракону, разве что, тебе придётся разрушить больницу, а здесь больные, – он скорбно корчит лицо.

Непроизвольно оглядываюсь на старика, тот парализован диким страхом, глаза выпучил, едва заметные губы трясутся, он переводит на меня взгляд полный мольбы, пытается, что-то сказать, но лишь воздух свистит из лёгких.

– Нелюдь ты, Вита-с, – с отвращением говорю я.

– В самую точку попал, – блеснул узкими клыками упырь.

– А я всё же, попробую напоить камень кровью, – внезапно пискнула за спиной Катя.

– О, ещё один дракон, то есть – дракониха, – с насмешкой наклоняет голову Вита-с, в глазах зажигается красный огонь. – Здание рухнет. Людей не жалко?

– Думаю, они здесь уже все обречены. Вряд ли, чем им поможем, но благо для их душ будет, если изведём всех вас, – зло говорит Катя.

– Допустим больных не жалко, но товарищей своих пожалейте, они люди. Неужели возьмёте грех на свои души, – злобно ухмыльнулся упырь.

Катя растерянно глянула на Эдика, тот ободряюще кивнул. Осман каменеет, с силой стискивает копьё, даже металл погнулся, Костя Сталкер упёрся в подоконник, в руке выплясывает, бесполезный для этих целей, пистолет.

– Мы прикроем их своими телами, – с едва заметной растерянностью говорит Катя.

– А успеете? – хмыкает упырь, с клыков стекает тягучая слюна.

– Мы попробуем, – воодушевляюсь я, мне кажется, Катюша блефует, возможно, получится его одурачить. – Вот что, Вита-с, мы уходим, а ты нам не мешай. Старика с собой заберём, – тоном, не терпящим возражения, заявляю я.

– Старика зачем? – искренне удивляется упырь. – Он всё равно умрёт, крови в нём почти не осталось, и неизвестно, чем он болеет. А, вообще, мне странен такой альтруизм у людей… гм, вы драконы, – поправляется он.

– Думаешь, лишь живые упыри способны на своих плечах таскать мёртвых упырей, – с презрением говорю я.

– Согласен, бывает и люди проявляют сострадание к ближнему своему, – соглашается Вита-с, нарочно громко вздыхая, за его спиной глухо заржали мертвецы. – Знаете, а я не возражаю, вы можете уйти, если это у вас получится, – он, не сводя с нас голодного взгляда, пятится к двери, толкает недовольно рыкнувших санитаров и, они выходят.

– Что скажите? – осторожно спрашиваю я.

– Здесь есть некий подвох, – шевельнул узловатым пальцем Эдик.

– Он уверен, что мы обречены, видели как он пялился на нас, уже предвкушает вцепиться в наши шеи, – черты лица у Кати заострились, кожа побледнела, даже веснушки растворились, но глаза пылают как у дикой кошки, она едва сдерживает рвущуюся из неё ярость.

– Осман, посмотри, что делается за окном, – аварец понимающе смотрит на меня, копьём сдвигает штору, осторожно выглядывает в образовавшийся просвет, отшатывается.

– Через окно никак? – догадываюсь я.

– Весь двор забит потусторонними, а ещё… из чёрной волги вышли два священника.

– Что, люди? – удивляется Костя Сталкер.

У меня мороз прошёл по спине, уже знаю, кто это, сам бросаюсь к окну. Их моментально узнаю, это мои давние знакомые, как говорится, привет из седой старины, военная группа созданная святым Кметом для борьбы с драконами.

Мужчины мрачно озираются по сторонам, они в длинных пальто, головы непокрыты, снег мигом припорашивает их волосы на голове и окладистые бороды. Один из них держит знакомую мне магическую книгу. Остроухий упырь, взмахнув крыльями, нетактично зависает над ними, корчит рожу, плюётся, размахивает тощими руками. Один из священников стремительно выбрасывает руку с крестом сверкающим драгоценными камнями, миг ослепительной вспышки и снег смешивается с хлопьями испепелённого упыря. Потусторонние возмущённо взревели, но появляется Вита-с, взмахом руки гасит гнев, криво улыбаясь, спешит к ним, кланяется, жмёт им руки, что-то быстро говорит, поглядывает на наше окно.

– Это уже не люди, Костя, – вздыхаю я. Смутно понимаю, справиться с ними будет сложно, даже в образе драконов.

– Может, попробуем уйти подземным ходом? – смертельно бледнея, предлагает Костя Сталкер.

– Нам не дадут этого сделать, – я вспоминаю некую тварь, ждущую в подвале.

– Мы будем драться! – с яростью пищит Катя.

– Их там целая армия, – содрогается Костя Сталкер, но рукоятку пистолета берёт удобнее.

У Османа вздуваются мышцы, с жалобным стоном отзывается стиснутое в руках копьё.

– Значит, будем воевать, – без энтузиазма говорю я. Мне понятно, шансов у нас никаких. Или есть?

Эдик погружён в мысли, глаза прикрыты, внезапно он словно очнулся от сна:– Кирилл, может, раков половим, обсудим наши действия в спокойной обстановке?

– Не понял? – и внезапно вспоминаю свою способность путешествовать по Реальностям. – А ведь раки – это хорошо! – радуюсь я, – но как мы туда попадём все вместе?

– А если за руки взяться, – изрекает Эдик прямо так гениальную идею.

– За руки, так просто?

– А чего выдумывать, – хмыкает Эдик.

– Это о чём вы сейчас говорите? – с надеждой спрашивает Костя Сталкер.

– Осман, бери старика, – воодушевляюсь я, пропуская вопрос Кости.

– Он умер, – глухо говорит аварец.

– Как плохо, – расстраиваюсь я, в то же время знал, он долго бы не прожил, почти всю кровь слили мерзкие кровососы.

– Они идут сюда, – Костя Сталкер отпрянул от окна.

С моих пальцев срывается синий огонь:– Быстрее хватаемся за руки!

Синий туман взметнулся вихрем, холодные кристаллы ломаются, рассыпаются на множество игл и взлетают ввысь. Бесчисленное количество юрких лент, сплетаются в клубки и моментально расцветают, словно сказочные астры, затем превращаются в молнии и с треском разрывают пространство.

Синий мир словно потрясён вторжением стольких людей, я и сам удивлён, что он принял всех нас, вот только куда идти, любой шаг может закончиться смертью. Вспоминаю Отстойник с ядовитой атмосферой, где могут существовать лишь драконы, да и то с трудом, но есть миры похожие на Землю, есть прошлое и будущее, есть параллельные миры, есть и не отличающиеся от настоящего, но идущего со сдвигом во времени как в одну сторону, так и в другую.

Реальностей бесчисленное множество, альтернатива есть, выбор огромный… вот только где он, тот единственный путь?

Словно подсказка, выплывает широкая лента, мерцает немыслимыми оттенками цветов, она словно подсказывает: «коснись меня». Желание её потрогать возникает у всех, протягиваем руки и… нас швыряет в воду, пена забивает рот, кругом клокочут водовороты, мы несёмся к ревущему водопаду, с воплями проваливаемся в него, душа летит в пятки, но, падаем вниз и выплываем на бурлящую поверхность, жадно хватая воздух.

Течением оттаскивает от стены из воды, отплёвываясь, плывём по чистой реке.

– Катя, где ты? – кричу я.

– Здесь! – она плывёт по-собачьи, смешно загребая руками, но держится воде вполне прилично. Рядом, страхуя свою подругу, уверенным брассом плывёт Эдик. Чуть в отдалении, очумев от происшедшего, качаются на воде Осман и Костя Стлкер.

Мы плывём мимо безжизненных скалистых холмов, пристать к берегу невозможно, хорошо хоть вода тёплая и чистая. После грязного подземелья, тело наслаждается чистотой и свежестью, вода в реке невероятно мягкая и приятная. Не удерживаюсь, глотаю, испытываю головокружение от прилива сил. Мне кажется это первородная вода, не осквернённая деятельностью человека.

Однако, где бы пристать, с беспокойством кручу головой, вдруг скалистый берег тянется на многие километры. Но вот, берег идёт вниз и возникает настоящий дремучий лес. Огромные деревья, излучающие силу и здоровье, тесно примкнули к реке, пустив толстые, сытые корни в живительную влагу. На отмелях резвятся бурые медведи. Лось, враждебно глянув в их сторону, осторожно уткнулся в воду и пьёт, вздрагивая роскошными ветвистыми рогами, встревожено водя длинными ушами.

Проплываем мимо, видим лесную дорогу, выходящую прямо к реке, небольшой причал, сложенный из брёвен и привязанная лодка, плавно качающаяся в такт набегающих волн.

Из последних сил гребём к берегу, но течением упрямо сносит в сторону, беспокоюсь о Кате, она хоть и упрямая, но плавает ой как плохо, видно уже наглоталась воды. Её лицо цвета недозрелого помидора, губы пытается плотно сжимать, но в погоне за воздухом судорожно открывает их и вновь хлебает воду. Так долго продолжаться не может, поворачиваю к ней. Благо её поддерживает Эдик, Костя Сталкер с Османом крутятся рядом, так же узрели неприятную ситуацию.

– Катюша, как ты? – беспокоюсь я.

– Нормально! – Катя очередной раз глотает воду, лицо и вовсе зеленеет, тушь течёт, рыжие волосы торчат как испуганные сосульки.

– Осторожненько загребай к берегу!

Словно заработали лопасти колёсного парохода, передние руки Катюши лихорадочно загребли, вызывая белую пену, видно она считает, что развила неслыханную скорость, но река неумолимо стягивает её на середину.

– Эй, дедушка, мы здесь, ау! – кричит Катя.

Боже, неужели тронулась умом?! В душе восклицаю и изрядно пугаюсь я, но по инерции бросаю взгляд на берег. В лодку лихорадочно взбирается старый бородатый человек, вот он садится за вёсла и стремительно приближается к нам. В несколько мощных гребков приближается к нам, хватает Катюшу за шиворот и вытягивает из воды как мокрого котёнка. Мы с трудом переваливаем через борт, падаем на дно лодки, шепчем слова благодарности.

– Ох, и чудные вы, – посмеивается старик. – Что в реке забыли? Вероятно, в водопад угодили? – он смотрит на нас добрыми глазами, но в их глубине таится настороженность и ожидание.

– Как вы вовремя появились, дедушка, – слабо улыбается Катя, рукавом утирая лицо и всё больше размазывая тушь. Её глаза поблёкли, но всё, же светятся зелёным огнём, вероятно у меня такие же, но старик спокойно смотрит нам в глаза, видимо много на своём веку повидал необычного, его сложно удивить.

– Где мы? – встрепенулся Костя Сталкер, пытается усесться удобнее, роняет пистолет, суетливо засовывает его в карман.

Старик неодобрительно хмурит брови, вероятно знаком с подобными вещицами.

– Как же вы не знаете где вы? Или вы занесенные Потопом?

– Каким потопом? – вылупил глаза Костя Сталкер.

– Чудно, – хмыкает старик, правит лодку к причалу, нос тыкается в брёвна, он ловко кидает верёвку, подтягивает борт.

Выбираемся на причал, полной грудью вдыхаем аромат леса, он пьянит и в душе возникает некое ожидание чего-то необычного. Старик, бодро вышагивая, ведёт вглубь леса.

Под ногами приятно пружинит постилка из перепревших листьев. У обочины, заманчиво блестят шляпки мокрых грибов, а в ветвях шныряют озабоченные птицы. Хитрая лисица осторожно показала острую мордочку и благоразумно исчезла в густых зарослях, пушистый соболь выскочил на ветку, просверлил глазками-бусинками, стремительно прыгнул на другое дерево и затерялся в зелёной листве, страшно прокричал лесной зверь, я догадался – это лось заявляет права на данную территорию.

Не терпится задать старику массу вопросов, но он идёт быстро, едва поспеваем. На вид ему едва за шестьдесят, но смутно догадываюсь, он неизмеримо старше, что-то в его облике есть невероятно древнее.

Катя совсем запыхалась, расстегнула пятнистый бушлат, пот заливает лицо, но пытается не отставать от старика.

– Дедушка, куда мы идём?

– Как куда? Здесь одна дорога, скоро выйдем к предгорному Скиту, на всю округу он один.

– А кто там живёт? – Катюша резко сдунула рыжие волосы, упавшие на глаза, слегка отстала и вновь припустила за стариком.

– Многие там живут, – уклончиво говорит он. – Матушка всем рада, кто в гости приезжает, кто навсегда селится.

– Ваша матушка? – удивляется Катя.

Старик хмыкает, с интересом смотрит на девушку:– Однако, вы точно, Потопом занесённые.

– А что, действительно, был потоп? – осторожно спрашиваю я.

Старик замедляет шаг, разворачивается, хмуро смотрит на нас из-под нависших бровей:– Странные речи вы говорите, словно не жили здесь никогда.

Неуютно становится от его взгляда, даже Осман отводит глаза, а Костя Сталкер покрывается красными пятнами, Эдик, напротив, не скрывает восхищения. Кажется, старик глянул в самую душу, а может, так оно и есть, в следующую секунду его лицо добреет:– Нет, вы не враги, – неожиданно заявляет он, – в то же время я не вижу вас здесь, словно и не родились вовсе.

– А как вас звать, дедушка? – несколько смущаясь, спрашиваю я.

– Спасом кличут, – старик улыбнулся в густую бороду.

– А отчество, какое у вас? – почтительно спрашивает Эдик. Кажется, он потрясён некой догадкой, не часто, когда либо, я видел у своего друга такое детское выражение на лице.

– Просто, Спас. Сирота я, давно меня нашла Матушка, обогрела, накормила, прошёл через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, стал жрецом. Сто лет назад предсказал падение осколков разрушенной Тархом Лели на землю и, вследствие этого, Потоп.

– Какой Лели? – не понимает Костя Сталкер, пропустив сквозь уши – «сто лет назад».

Старик некоторое время молчит, затем, со вздохом отвечает:– Третей луны нашей благословенной Земли. Остались Фатта и Месяц, Мать Сыра Земля до сих пор успокоиться не может, лишь у Ирийских гор благодать, а всюду хаос и разрушения. Боги оберегают эту землю, и Белая река Ирий несёт целебную воду.

– А зачем Тарх Лелю разрушил? – я вспоминаю встречу с ним, когда он был ещё ребёнком и очень хотел увидеть меня в образе дракона. Сложно поверить насколько могучий он стал, интересно б его сейчас увидеть.

– Представители Серых, Кощеи, обосновались на ней, хотели Землю уничтожить, как в своё время испепелили Дею. Тарх не позволил этого сделать коварным Кощеям, они сгинули вместе с Лелей… Но за свободу надо платить, Даарию скрыл Великий Потоп. Воды Лели, тот Потоп сотворили, на Землю с небес радугой пали, ибо Леля раскололась на части, и ратью Сварожичей на Землю спустилась, – Спас погружается в мысли, мрачнеет, – но видится мне, часть Кощеев переселились на Фатту, и ждёт её участь Лели.

– И останется один Месяц, наша Луна, – в потрясении говорит Катя.

Старик вновь пронизывает нас взглядом, качает головой, в глазах возникает понимание, он догадался, откуда мы прибыли, но молчит.

– А чем была Дея? – Катю грызёт любопытство, едва не повизгивает от нетерпения.

– Одна из множества земель Великой Расы, – будничным тоном произносит Спас.

Тропа, по которой идём, резко выносит нас на простор. Впереди виднеются зелёные горы, на верхушках которых белеют шапки вечных ледников, а на долине перед ними, стоят красивые бревенчатые дома, они словно обхватывают кольцом прекрасный резной терем. Рядом площадь, а на ней застыли, сверкая золотом и серебром, два летательных аппарата – виманы.

– Вон та, золотая колесница – Йогини-Матушки, а серебряная – Тарха – Великомудрого, – с почтением произносит Спас.