Текст книги "Сны Великого князя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Матвеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

   Прохладное, мягко говоря, отношение Алексея Александровича к государственным делам в целом и к делам флота в частности не составляло секрета даже для широкой публики, не говоря уже о членах царской фамилии. Никаких государственных идей, по замечанию С.Ю.Витте, у великого князя не было. Более того, как позже писал об Алексее в своих мемуарах другой великий князь – Александр Михайлович: "Светский человек с головы до ног, "le Beau Brummell", которого баловали женщины, Алексей Александрович много путешествовал. Одна мысль о возможности провести год вдали от Парижа заставила бы его подать в отставку. Но он состоял на государственной службе и занимал должность не более не менее, как адмирала Российского Императорского флота. Трудно было себе представить более скромные познания, которые были по морским делам у этого адмирала могущественной державы. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице".

   Легкая и беспечная жизнь нового генерал-адмирала в основном проходила на европейских курортах, преимущественно французских. Он надолго выезжал туда для отдыха, бросая в России все дела. Никакой работы, никаких обязанностей, только гольф, развлечения, поездки в игорные заведения Монте-Карло, лучшие отели и элитные рестораны, где услужить ему готовы были все – от хозяина до последнего официанта. Именно "стараниями" Алексея во Франции сделалось нарицательным выражение "жить по-великокняжески".

   Говорят, что свою роковую роль в пристрастиях и судьбе великого князя, человека, в сущности, доброго, играли женщины, с которыми он был близок и под влияние которых он попадал без оглядки, как мальчишка – и, как назло, на жизненном пути Алексею попадались лишь такие дамы, которым нужны были только его деньги.

   Таковой являлась и главная любовь всей его жизни – Зинаида Богарнэ, герцогиня Лейхтенбергская. Их страстный роман при вполне себе живом муже герцогини и его прямом попустительстве адюльтеру супруги давно являлся предметом скандалов. И все усилия Николая II воздействовать на своего темпераментного дядю не имели успеха. По свидетельству все того же Александра Михайловича, великий князь Алексей скорее пожертвовал бы всем русским флотом, только бы его не разлучили с Зиной. Не менее красочен в описании амурных томлений князя и Государственный секретарь А.А.Половцев: "Алексей Александрович думает только о том, как бы без нарушения приличий улизнуть (с заседания Госсовета) и вернуться к кровати Зины. Скука крупными чертами выражается на его лице". Потому преждевременная смерть Зинаиды Богарнэ в 1899 году в возрасте 44 лет стала для Алексея тяжелым ударом.

   Но не лучше Зины была и последняя любовница великого князя – француженка Элиза Балетта, актриса Михайловского театра. Алексей Александрович, будучи председателем Императорского общества покровителей балета, настолько активно ей протежировал, что она стала примой с самым высоким гонораром. Мадам Балетта была прямо осыпана дорогими подарками великого князя, за что и получила у петербуржцев прозвище "бриллиантовое величество".

   Был ли великий князь казнокрадом и коррупционером, как то ему приписывает молва? Вопрос непростой... С одной стороны, официальных обвинений в подобных грехах при жизни князя ему так и не было предъявлено. Но, с другой, слишком многие сходятся во мнении, что все те изысканные бриллиантовые и рубиновые вещицы, которыми щедро одарял своих пассий Алексея, и все его многочисленные зарубежные "загулы" вряд ли могли быть оплачены за счет одного лишь великокняжеского жалованья, получаемого от Министерства двора. И слишком многое указывает на то, что определенные заграничные заказы, сделанные в период пребывания князя на посту главы Морского ведомства, никак не могли состояться без солидных подношений лицу, уполномоченному вносить императору предложения о заключении соответствующих контрактов.

   Поэтому, возможно, именно соображениями расстановки на ключевые посты людей, которые не станут без лишней необходимости докапываться до фактической сути отдаваемых великим князем распоряжений, а не только лишь желанием продемонстрировать, хотя бы на первых порах, некое служебное рвение были вызваны кадровые перестановки в Морском ведомстве, ознаменовавшие начало работы Алексея Александровича на новом посту.

   В ходе этих перестановок исполняющим обязанности начальника ГМШ вместо Ф.В.Дубасова, еще до кончины Константина Николаевича отбывшего на Дальний Восток в качестве командующего Тихоокеанской эскадрой, был назначен Федор Карлович Авелан. Владимир Павлович Верховский сменил на посту председателя ККиС Павла Петровича Тыртова, которого ждало повышение до управляющего Морским министерством. Прежнего управляющего, Н.М.Чихачева, и ранее имевшего мнения по ряду вопросов морской политики, расходящиеся с воззрениями Николая II ("Удивительное упрямство" – именно так однажды отозвался о Чихачеве государь), но в бытность его начальником Константина Николаевича еще могущего хотя бы отчасти сдерживать их при себе, отправили в традиционный приют отставных чиновников высокого ранга – Государственный совет. А вот должность председателя МТК осталась за Лихачевым, поводом к чему, видимо, явились и огромный опыт Ивана Федоровича в таковом качестве, и удовлетворенность его своим постом вкупе с отсутствием излишних амбиций – адмиралу просто нравилось проектировать корабли, и, видит Бог, получалось это у него неплохо.*

   *Справочно:

   Как уже упоминалось выше, в нашей истории И.Ф.Лихачеву должность председателя МТК предлагалась в 1882 году – и никем иным, как Алексеем Александровичем. Потому сохранение им своего поста при великом князе Алексее в роли главного флотского начальника представляется вполне возможным.

   11 сентября 1897 года на квартире нового управляющего Морским министерством состоялось Особое совещание адмиралов флота, на котором обсуждался вопрос «об усилении кораблестроительной деятельности ввиду могущих возникнуть осложнений на Дальнем Востоке». Сознавая невозможность одновременного строительства флота и для Балтийского моря, и для Тихого океана, и имея в виду 10-летнюю судостроительную программу Японии, участники совещания решили основные усилия направить на пополнение Тихоокеанской эскадры, а на Балтике из современных кораблей ограничиться наличием уже строящихся двух броненосцев «святой» серии, четырех «адмиралов» и двух крейсеров типа «Паллада».

   При этом необходимый состав русской эскадры на Дальнем Востоке определили в количестве десяти новых эскадренных броненосцев, четырех броненосных крейсеров, десяти бронепалубных крейсеров-разведчиков первого ранга (по одному на каждый броненосец) и стольких же – второго. Усомнившегося в необходимости такого количества крейсеров второго ранга нового флотского начальника присутствующим все же удалось убедить в их необходимости на тихоокеанском театре – 20 крейсеров должны были "составить противовес" 18-ти аналогичным крейсерам японского флота.

   Однако же из всего требуемого в наличии имелись лишь строящиеся броненосцы "Пантелеймон" и "Георгий Победоносец" (в случае острой необходимости можно было пожертвовать интересами Балтийского флота и перевести на Тихий океан и два других балтийских броненосца "святой" серии) и броненосные крейсера-"бородинцы". И было вполне понятно, что силами только лишь отечественных заводов, как бы этого ни хотел новый управляющий Морским министерством*, проблему не решить. Поэтому после утверждения Николаем II в октябре 1897 года программы "усиленного судостроения", на которую выделялись дополнительные 90 миллионов рублей, постройка целого ряда кораблей, наряду с российскими предприятиями, была заказана и иностранным фирмам.

   *Справочно:

   П.П.Тыртов, если верить статье С.П.Сирого «Тринадцатый морской министр Императорского флота России адмирал Тыртов Павел Петрович», действительно был активным сторонником строительства кораблей преимущественно на российских верфях и из отечественных материалов.

2. Великокняжеская «яхта» и «благодарность покровительнице»

   Первый иностранный заказ по личному указанию великого князя – в свете типичной географии его зарубежных вояжей можно ли было в том сомневаться?! – достался «союзникам»-французам. Учитывая загруженность верфей на Балтике и «принимая во внимание настоятельную потребность в крейсерах», Гаврскому отделению фирмы «Форж и Шантье» предложили к постройке крейсер по чертежам «Паллады» – на тот момент о конструктивных недостатках кораблей этого типа еще не было известно, да и иного столь же проработанного проекта в наличии не имелось. Однако же новый флотский начальник пожелал в последующем иметь возможность использовать новый крейсер также в качестве собственной яхты. Потому заложенная уже в ноябре 1897 года «Светлана» должна была получить, в отличие от прочих кораблей серии, с особой роскошью отделанные помещения для размещения князя и его свиты, благо значительные размеры крейсера позволяли таковые переделки.

   Лихачев, конечно, чертыхался – постоянно продвигавшийся Константином Николаевичем принцип серийности и унификации оснащения кораблей в этом заказе летел псу под хвост – но делал это украдкой. С начальственной блажью, увы, принято считаться в любой стране и во все времена – и посему Иван Федорович, за долгие годы общения со столичной аристократией изрядно поднаторевший в умении обуздывать в нужный момент свои "правдорубские" позывы и не желающий из-за опрометчивых высказываний оставлять флот без своего разумного попечения, заставил себя смириться и с барскими замашками нового главы Морского ведомства.

   Зато Лихачеву, уже столкнувшемуся с затруднениями при адаптации к постройке на российских верфях 125-тонных миноносцев Нормана, создатели которых пользовались метрической системой и размеченными в ней конструктивными элементами, удалось отстоять требование о применении французами при постройке крейсера сортамента сталей, максимально близкого по толщинам к прокату, выпускаемому отечественными заводами. В этом, конечно, был некий элемент перестраховки, но, в конце концов, корабли ведь строятся для боя – а ремонтировать их возможные боевые повреждения придется уже на российских верфях, применяя для этого русские материалы. И чем меньше при этом проблем с сопряжением броневых листов и корпусных конструкций – тем лучше. Позже это, несомненно, разумное требование было распространено и на заказы, выполнявшиеся германскими верфями.

   Еще один крейсер этого типа, получивший название "Диана", в декабре 1897 года доверили строить датской фирме "Бурмейстер ог вайн". И это определенно была благодарность со стороны великого князя столь поспособствовавшей его назначению вдовствующей императрице Марии Федоровне, датской принцессе по рождению, часто гостившей в Копенгагене и не забывающей об интересах промышленников у себя на родине. Плюсом этого заказа было уже то, что датчане изначально были готовы работать в "дюймовой" системе мер. Помимо того, и качество постройки на датской верфи оказалось как минимум не хуже, чем у французов и уж точно лучше, чем у отечественных корабелов. Во всяком случае, на мерной миле "Диана" со своими 19,74 узла оказалась самой быстроходной среди систершипов, переплюнув и оба отечественных крейсера, и "французскую" "Светлану", выжавшую 19,66 узла.*

   *Техническая информация:

   «Светлана», «Диана» («замещают» «реальноисторические» «Диана», «Светлана»): постройка – 1897/1901 годы, Франция («Светлана»), Дания («Диана»), Балтийский флот («Светлана»), Тихоокеанская эскадра («Диана»), бронепалубный крейсер, 3 вала, 4 трубы, 6000/6250 т, 118,11/120,78/15,80/6,60 м, 12000 л.с., 19,75 уз, 750/1000 т угля, 4000 миль на 10 узлах, броня хромоникелевая (палуба) и Круппа, палуба (карапасная со скосами) – 76 мм (скосы, карапасы, гласис машинного отделения)/38 мм (плоская часть), боевая рубка – 152 мм (бок)/38 мм (крыша), коммуникационная труба – 76 мм, элеваторы боезапаса – 38 мм, дымоходы (от броневой до батарейной палубы) – 19, щиты 152-мм орудий – 25 мм, 10-152х45, 12-75х50, 6-47, 2-37, 2-63,5-мм десантные, 3-381-мм т.а. (1 надводный, 2 подводных, 9 торпед), 20 мин заграждения.

   Стоимость «Светланы» – около 5,6 млн. руб., «Дианы» – около 5,4 млн. руб.

   Однако самым приятным моментом стала скорость постройки новых крейсеров – заложенные позже двух головных единиц серии, в строй они вошли раньше их («Диана» в феврале, а «Светлана» в мае 1901 года). Увы, но в плане оперативности работы отечественному военному кораблестроению, несмотря на все предпринимаемые меры, порою еще было чему поучиться у Запада.

 3. «Пересвет» – работа над ошибками

   Тем не менее, наряду с иностранными верфями следовало загружать работой и отечественные, благо как раз освобождались четыре стапеля после спуска на воду «бородинцев». И очередными кораблями, заложенными на них, стали вполне оригинальные и самобытные быстроходные «броненосцы-крейсера».

   Своим появлением в российском флоте эти корабли были обязаны прежде всего лично Лихачеву, болезненно воспринявшему неудачу с определением первоначального облика крейсеров типа "Бородино" и жаждавшему реванша за этот просчет. Еще одним "виновником" создания такого проекта можно было считать командующего эскадрой Тихого океана Е.И.Алексеева, на совещании в сентябре 1897 года ратовавшего за большее количество броненосных крейсеров для эффективного противодействия аналогичным японским кораблям. Его мнение, будучи услышанным главой МТК, явно упало на благодатную почву. Ну а точку в выборе типа будущих кораблей определенно поставила дошедшая до чинов Морского министерства информация о британском броненосце 2-го класса "Ринаун", оснащенном 10-дюймовой артиллерией главного калибра и развившем на испытаниях более 19 узлов...

   В то же время МТК отнюдь не игнорировал начисто уже имеющийся отечественный опыт, и новые русские броненосцы хотя и разрабатывались под несомненным влиянием английских идей, но в целом, с технической точки зрения, представляли собой скорее определенную "работу над ошибками", проведенную с проектом броненосного крейсера "Бородино".

   Прежде всего, увеличилось водоизмещение, хотя и не столь значительно, как на том настаивали некоторые из членов МТК – в очередной раз возобладали соображения экономии. Но и в рамках проектных 12000 тонн на этих кораблях, как и на "Ринауне", удалось применить в качестве главного калибра 254-мм орудия, причем уже нового образца, упрочненные по сравнению со ставившимися на броненосцы типа "Адмирал Ушаков" и с увеличенной начальной скоростью снаряда. Башни, разработанные для них Путиловским заводом, впервые в отечественном флоте получили не гидравлические, а электрические приводы наведения и обеспечивали достаточно высокую скорострельность благодаря значительному уровню своей механизации. Кроме того, 35-градусный максимальный угол возвышения делал пушки "богатырей" самыми дальнобойными в Российском Императорском флоте.

   Усилилось и бронирование новых кораблей – главный пояс подрос в толщину, при этом в рамках отпущенной нагрузки удалось защитить броней всю ватерлинию. Также появился верхний пояс, прикрывающий пространство между башнями главного калибра – правда, толщина его бронеплит, равно как и прикрытия казематов среднего калибра, осталась весьма умеренной. Но повышение качества броневого материала за счет применения на кораблях серии брони Круппа, производство которой уже осваивали отечественные заводы, в известной мере компенсировало этот недостаток. Правда, для реализации всех нововведений по части защиты пришлось отказаться от наличия полубака, что несколько снизило мореходность "богатырей" в сравнении с "бородинцами".

   Подобно крейсерам типа "Паллада", новые броненосцы получили трехвальную машинную установку. Ее мощность – 15000 лошадиных сил по проекту, а на практике еще выше – позволила этим кораблям развить на испытаниях скорость от 19,09 до 19,44 узла, значительно превысив тем самым проектные 18 с половиной. Причем добиться такого результата удалось несмотря на строительную перегрузку в размере от 300 до 450 тонн – к тому времени, отчаявшись полностью искоренить оную, МТК старался хотя бы не допускать вовсе уж неприличных ее значений. В то же время платой за рост мощности машин стало уменьшение дальности плавания при одинаковом в сравнении с "бородинцами" полном запасе угля.*

   *Техническая информация:

   «Пересвет», «Богатырь», «Громобой», «Витязь» («замещают» «реальноисторические» «Пересвет», «Ослябя», «Победа», «Баян»): постройка – 1897-1898/1902-1903 годы, Россия, Тихоокеанская эскадра, эскадренный броненосный крейсер, 3 вала, 3 трубы, 12375/13250 т, 131,22/133,55/20,73/8,53 м, 15750 л.с., 19,25 уз, 1000/1875 т угля, 5000 миль на 10 узлах, броня Круппа, полный пояс по ВЛ (2,21 м высоты), центральная часть пояса по ВЛ (91,85 м длины) – 190,5 мм (с середины начинает утоньшаться к нижней кромке до 114 мм), пояс по ВЛ в оконечностях – 76 мм, траверзы центральной части пояса по ВЛ – 190,5 мм, верхний пояс (65,61х2,13 м) – 114 мм, траверзы верхнего пояса – 114 мм (угловые, примыкают к нижним кольцам барбетов башен ГК), палуба (карапасная со скосами) – 51 мм (в пределах пояса по ВЛ)/63,5 мм (карапасная в носу и корме вне центральной части пояса по ВЛ)+25 мм (батарейная палуба в пределах верхнего пояса), казематы СК – 114 мм (бок и траверзы)/38 мм (тыл)/25 мм (крыша и пол), элеваторы боезапаса 152-мм и 75-мм орудий (выше батарейной палубы) – 38, барбеты башен ГК – 178 мм, башни ГК – 203 мм (бок)/51 мм (крыша), боевая рубка – 229 мм (бок)/57 мм (крыша), коммуникационная труба – 114 мм, 2х2-254х45, 12-152х45, 12-75х50, 12-47, 4-37, 2-63,5-мм десантные, 4 пулемета, 4-381-мм т.а. (подводные, 8 торпед).

   Так называемая «богатырская» серия или «богатыри».

   Стоимость каждого корабля – около 10,5 млн. руб.

   Первые два броненосца («Пересвет» и «Витязь») заложили в октябре 1897 года соответственно на Балтийском заводе и Галерном островке, «Богатырь» – в ноябре того же года опять-таки на Балтийском заводе, а завершающий серию «Громобой» – в январе 1898 года в Новом Адмиралтействе. В строй они вступали в период с апреля 1902 по февраль 1903 года.

   Неопределенность, скажем так, "видовой принадлежности" новых кораблей с учетом комплекса имеющихся характеристик приводила к тому, что в дальнейшем в официальных документах их периодически именовали то броненосцами, то броненосными крейсерами. Но, к какому бы классу их не относили, главным стало то, что в их лице Тихоокеанская эскадра получила-таки действенный противовес японским броненосным крейсерам.

   А между тем параллельно с постройкой новых кораблей великим князем Алексеем реализовывались и иные формы "освоения" средств Морского ведомства, к огромному бюджету которого он в силу занимаемой должности имел теперь открытый доступ. В частности, помимо заказа во Франции хотя бы обладающего боевой ценностью крейсера-яхты (что, кстати, давало отныне вполне легальный повод для поездок за границу – с целью "инспектирования процесса строительства") одним из первых шагов великого князя на посту главного начальника флота стало также возведение своей новой резиденции – отличавшегося изрядной роскошью Алексеевского дворца, построенного в 1898-1899 годах на набережной реки Мойки. Однако самые ценные "приобретения" Алексея Александровича были еще впереди...

 4. Крамп «срывает банк»

   В конце ноября 1897 года, прознав об огромных суммах, выделенных на усиление русского флота, и объявленном Морским министерством конкурсе проектов, к которому были допущены и иностранные заводы, на берега Невы срочно прибыл глава известной американской судостроительной фирмы из Филадельфии «Вильям Крамп и сыновья» – Чарльз Крамп – с весьма заманчивыми предложениями, а именно построить «самые лучшие в мире» корабли и к тому же в кратчайшие сроки.

   Вряд ли подобная формулировка могла отражать конкретные технические элементы предлагаемых к постройке кораблей, но факт остается фактом: пока проекты конкурентов, коими выступили не менее солидные кораблестроительные фирмы в лице немецкой "Крупп" и итальянской "Ансальдо", по всем правилам рассматривались в МТК, Крампу, имеющему на руках одни лишь обещания, по контракту от 11 декабря 1897 года официально передали заказ на строительство двух броненосцев в 12500 тонн каждый на общую сумму в 9,5 миллиона долларов (почти 19 миллионов рублей). Совсем уж удивительным стало то, что это крайне дорогостоящее и заключенное в обход всех принятых правил соглашение было высочайше утверждено также крайне скоро – уже 20 декабря 1897 года. И можно подразумевать какие угодно поводы для такой покладистости российской стороны и такой спешки, но, как теперь говорят, наличие "существенной коррупционной составляющей" видится наиболее вероятной их причиной.

   Впрочем, до закладки заказанных кораблей и Крампу, и Морскому министерству пришлось потратить немало сил и нервов за обсуждением их будущего облика.

   Крамп в качестве прототипа предлагал американскую "Айову", но заказчика этот уже устаревший по своим параметрам броненосец не устраивал. Поэтому в основу проекта по решению МТК был положен "Пересвет" – но с увеличенным на 500 тонн водоизмещением, заменой артиллерии главного калибра на 12-дюймовую и трехвальной энергетической установки на двухвальную, обеспечением максимально полного бронирования и 18-узловой скорости. Опасаясь за достижение контрактных скоростных показателей, проектировщики Крампа, как выявилось при рассмотрении первоначально представленных ими чертежей, чрезмерно заузили корпус, что существенно снижало метацентрическую высоту. Для сохранения характеристик остойчивости на требуемом уровне – в том числе с учетом заявленного уже в ходе проектирования требования о наделении защитой 75-мм орудий и ожидаемого в этой связи роста верхнего веса – МТК добился увеличения ширины корпуса. Также Лихачев категорически отверг первоначально предлагавшиеся американцами котлы Никлосса, настояв на применении уже принятых в качестве единого образца для крупных броненосных кораблей российского флота более надежных котлов Бельвиля и не разрешив их форсировку на испытаниях на максимальную скорость. Башни главного калибра, которые американцы хотели изготовить сами, по настойчивым просьбам Металлического завода, как раз высвобождающегося после изготовления башен для "святой" серии и готовящегося открывать новую башенную мастерскую, заказали в итоге именно ему. Зато Крампу под предлогом опасения за выполнение всех пожеланий русской стороны по конструктивному устройству будущих кораблей удалось выторговать увеличение проектного водоизмещения броненосцев сначала на 400 тонн (в связи с установкой более тяжелых "бельвилевских" котлов), а позже – еще на 350 (под требование о прикрытии броней противоминной артиллерии). Также с учетом дополнительных грузов и изменения размерений кораблей МТК было санкционировано снижение на полузла их скорости по проектному заданию.

   Вообще же стремление Крампа в слишком многих вопросах облегчить себе жизнь за счет вольной трактовки ряда положений контракта вынудило Морское министерство направить в Америку специально сформированную "наблюдающую комиссию". Ее полномочия не ограничивались только согласованием и составлением окончательных спецификаций – в последующем комиссия должна была вести наблюдение за ходом строительства кораблей и в целом заниматься всеми вопросами "по постройке, снабжению и вооружению заказанных судов". С момента прибытия комиссии в Америку (13 февраля 1898 года) отсчитывался и срок постройки новых броненосцев.

   Работы на стапеле над "Ретвизаном" (головной) и "Победой" начались уже в марте-апреле 1898 года и продвигались они действительно весьма споро – сказывалась достаточно высокая квалификация американских рабочих и насыщенность завода станками и механическим инструментом. При этом Крамп, крайне заинтересованный в максимальном ускорении всех работ по броненосцам в расчете на возможные очередные русские заказы, принял решение устанавливать паровые котлы уже во время стапельного периода (обычно во всех странах это делалось во время достройки корабля на плаву). В целом рискованная операция оправдала себя, позволив затем существенно сократить сроки достройки кораблей у заводской стенки.

   Однако имели место со стороны американского промышленника и очередные попытки выторговать себе более комфортные условия работы. В частности, требование о применении на кораблях самых современных образцов брони (крупповской и палубной никелевой) Крамп, воспользовавшись недостаточно четкими формулировками в контракте, согласился выполнить только при условии их дополнительной оплаты, причем заказывать броню пришлось сторонним подрядчикам в лице американских фирм "Бетлехем стил компани" и "Карнеги стил компани".

   Впрочем, подливала масла в огонь сопутствовавших стройке взаимных претензий заказчика и подрядчика и сама российская сторона. Так, едва не довела Крампа до истерики задержка с поставкой Металлическим заводом башен главного калибра. Морское министерство, опасаясь, что в этой ситуации к американцам за задержку сдачи кораблей нельзя будет применить никаких санкций, было вынуждено взять изготовление башен на жесткий, чуть ли не ежедневный контроль.

   В итоге Крамп все же немного не уложился в трехлетний срок, сдав заказчику "Ретвизан" и "Победу" спустя полтора месяца после оговоренного момента его истечения, в конце марта 1901 года. Но и этот срок казался просто фантастическим. Также крайне удивительным для российской стороны стало то, что американской фирме удалось полностью избежать перегрузки новых броненосцев – недостижимый, увы, результат для отечественных судостроительных заводов. Более того, наличествовал даже некоторый недогруз кораблей – около 100-150 тонн.

   Но имелся и не столь радужный момент – несмотря на превышение мощности машин над проектной, головной "Ретвизан" так и не развил требуемую скорость, хотя недобор оставил менее одной сотой узла. "Победа" также не блеснула в этом отношении, выдав на испытаниях 17,53 узла, но это был ее максимум, как ни старались американцы. Причиной был, по-видимому, неоптимальный шаг гребных винтов. После недолгих дебатов в Санкт-Петербурге решили все же и для головного корабля считать контрактную скорость достигнутой, а по прибытии броненосцев в Россию попробовать изменить шаг винтов и провести повторные испытания.

   Вероятно, признавая долю своей вины в срыве сроков постройки, Морское министерство не стало применять штрафные санкции и выплатило Крампу всю причитающуюся по контракту сумму, а также еще около двух миллионов рублей за дополнительные и не предусмотренные контрактом работы (кроме того, миллион рублей получил за изготовление башен Металлический завод).

   В то же время с учетом обширного и не всегда приятного опыта общения с американским подрядчиком от дальнейшего сотрудничества с ним решено было отказаться. Поэтому еще два корабля по чертежам "Ретвизана" (обязательность предоставления их копий российской стороне была отражена в контракте при его заключении, что к тому времени становилось уже обычной практикой) для формирования однотипного броненосного отряда была заказана образованному в 1896-1897 годах Адмиралтейскому судостроительному заводу. Этот завод вобрал в себя судостроительные мощности Галерного островка и Нового адмиралтейства, окончательно выделенного из состава Санкт-Петербургского порта. Помимо того, он получил общее правление с Балтийским заводом, который с 1894 года также перешел в полное ведение казны.* Полукоммерческая организация деятельности нового предприятия, опробованная еще в период действия "Положения о новом судостроении", давала ему все возможности для быстрого и качественного сооружения боевых кораблей всех классов.

   *Справочно:

   В реальности Адмиралтейский судостроительный завод в указанном его виде начал действовать с января 1908 года.

   Постройка броненосцев на стапелях, освободившихся после спуска на воду «Паллады» и «Авроры», началась только в декабре 1898 и январе 1899 года – русские верфи в данном вопросе зависели от сроков поступления документации из Америки. Тем не менее, Морское ведомство, видя активные приготовления Японии к войне, всячески форсировало достройку этих кораблей и их отправку к будущему месту службы. В результате в казну новые броненосцы, получившие названия «Орел» и «Слава», были приняты соответственно в июне и мае 1903 года и успели-таки усилить собой Тихоокеанскую эскадру незадолго до начала военных действий.

   В целях ускорения постройки целый ряд элементов оснащения кораблей – от броневого проката до оборудования камбузов – заказывался в Америке тем же контрагентам, что выделывали их для "Ретвизана" и "Победы". Но работы хватило и отечественным предприятиям: так, например, машины для броненосцев изготовил Балтийский завод, а башни главного калибра – Металлический. Поскольку из-за решения целого ряда иных, более насущных вопросов на головных кораблях серии так и не поменяли винты, их конструкцию на "Орле" и "Славе", дабы не задерживать строительство, тоже оставили прежней. Как результат, две последних единицы серии, к тому же получившие, в отличие от кораблей американской постройки, 100-150-тонную перегрузку, особой скоростью также не блеснули – она составила соответственно 17,44 и 17,51 узла.*

   *Техническая информация:

   «Ретвизан», «Победа», «Орел», «Слава» («замещают» «реальноисторические» «Ретвизан», «Князь Потемкин-Таврический», «Цесаревич», «Бородино»): постройка – 1898-1899/1901-1903 годы, САСШ («Ретвизан», «Победа»), Россия («Орел», «Слава»), Тихоокеанская эскадра, эскадренный броненосец, 2 вала, 3 трубы, 13250/13875 т, 116,43/118,26/22,63/8,38 м, 15000 л.с., 17,5 уз, 875/1500 т угля, 4500 миль на 10 узлах, броня Круппа, полный пояс по ВЛ (2,13 м высоты), центральная часть пояса по ВЛ (75,67 м длины) – 229 мм (с середины начинает утоньшаться к нижней кромке до 152 мм), пояс по ВЛ в оконечностях – 102 мм, траверзы центральной части пояса по ВЛ – 203 мм, полный верхний пояс (2,13 м высоты), центральная часть верхнего пояса (75,67 м длины) – 152 мм, верхний пояс в оконечностях – 76 мм, траверзы центральной части верхнего пояса – 152 мм, палуба (карапасная со скосами) – 63,5/51 мм (в пределах пояса по ВЛ – соответственно скосы и плоская часть)/76 мм (карапасная в носу и корме вне пояса по ВЛ)+38 мм (крыша каземата СК и батарейная палуба между траверзами каземата СК и верхнего пояса), каземат 152-мм орудий на батарейной палубе – 152 мм (бок и траверзы)/38 мм (разделительные продольные и поперечные переборки между орудиями в каземате, пол выгородок орудий в каземате), 4 отдельных каземата 152-мм орудий на верхней палубе – 152 мм (бок и траверзы)/51 мм (тыл)/38 мм (крыша), казематы 75-мм орудий – 76 мм (бок)/25 мм (тыл, пол, крыша и разделительные переборки в казематах), барбеты башен ГК – 254 мм (над батарейной палубой)/152 (под батарейной палубой до нижней (броневой) палубы), башни ГК – 254 мм (бок)/51 мм (крыша), боевая рубка – 254 мм (бок)/51 мм (крыша), коммуникационная труба – 127 мм, 2х2-305х40, 12-152х45, 12-75х50, 16-47, 4-37, 2-63,5-мм десантные, 4 пулемета, 4-381-мм т.а. (подводных, 8 торпед).