Текст книги "Сны Великого князя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Матвеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

   Русским кораблям также выпало замкнуть список потерь обоих противоборствующих флотов в 1904 году – 12 декабря вышедший в составе эскадры на обстрел японских позиций броненосец "Орел", получил существенные повреждения в результате подрыва на мине (принято около 800 тонн воды, 5 убитых и 9 раненых), но остался на плаву и через два с половиной месяца был отремонтирован.

12. Во Владивостокском отряде

   Для базировавшегося на Владивосток отряда русских кораблей война де-факто началась 26 января 1904 года, когда в крепости, как уже упоминалось выше, объявили военное положение. А уже на следующий день командующий отрядом крейсеров капитан 1 ранга Н.К.Рейценштейн, получив приказ наместника Е.А.Алексеева начать военные действия и нанести возможно более чувствительный удар и вред сообщениям Японии с Кореей, вышел в море с 4-мя броненосными крейсерами.

   Этот первый рейд оказался не слишком успешным – разыгравшийся шторм вынудил прервать его досрочно и вернувшиеся во Владивосток 1 февраля "Бородино", "Полтава", "Очаков" и "Кагул" за время похода к проливу Цугару смогли потопить лишь один японский пароход ("Наканоура-Мару", водоизмещение 1084 т) и еще один пароход обстреляли.

   Впрочем, второй поход крейсеров Владивостокского отряда, начавшийся 11 февраля, завершился и вовсе ничем – за все время нахождения в море ни одного японского судна так и не было обнаружено и 17 февраля корабли возвратились в порт. Причем, как доложили командиру отряда береговые службы, 12 февраля к острову Русский эскадрой из 10 кораблей наведались японцы, но ушли обратно, так и не сделав ни одного выстрела.

   Далеко не столь безобидным стал визит к Владивостоку эскадры Камимуры десять дней спустя, 22 февраля, когда русские наблюдательные посты примерно в 9 часов утра обнаружили в заливе Петра Великого, к югу от острова Аскольд, 6 японских крейсеров – 4 броненосных ("Идзумо", "Адзума", "Якумо" и "Ивате") и 2 бронепалубных ("Касаги" и "Иосино").

   Оставив бронепалубные крейсера у острова Аскольд, японские броненосные крейсера подошли к полуострову Басаргина, и в 13.30 головной корабль открыл огонь из орудий. В течение часа японцы выпустили около 200 снарядов, подвергнув обстрелу строящиеся форты Суворова и Линевича, береговые батареи и восточную часть города и порта. Тем не менее, несмотря на интенсивность обстрела, ущерб от него оказался невелик – в корабли, к примеру, и вовсе не попало ни одного снаряда. Впрочем, вышедшие из гавани с запозданием русские крейсера – причиной задержки были осложнявшие маневрирование зимние льды, вызвавшие навал "Бородино" на "Полтаву", и собственные минные заграждения – противника также уже не застали и вынуждены были вернуться назад. Владивосток в тот же день приказом коменданта крепости был объявлен находящимся на осадном положении.

   Впоследствии японские силы еще не раз появлялись у Владивостока. Но основной их целью при этом были уже не обстрелы, а минные постановки у побережья русского Приморья. Так, сразу несколько минных заграждений были выставлены кораблями Камимуры на подступах к Владивостоку в ночь с 18 на 19 апреля.

   Впрочем, со стороны японцев это был слегка запоздалый шаг, поскольку как раз накануне, 17 числа, во Владивостокский порт вернулись из очередного рейда последние из отправившихся в него 13 апреля русских кораблей – крейсер "Полтава" и два номерных миноносца. Днем ранее в гавани отшвартовались остальные три крейсера, которые в этом походе действовали уже под флагом нового командующего – контр-адмирала К.П.Иессена, принявшего этот пост еще 4 марта.

   Цель этого выхода Владивостокского отряда в море, как и смена главноначальствующего над ним, нуждаются в отдельном пояснении. Сразу после своего прибытия в Порт-Артур командующий флотом Тихого океана вице-адмирал С.О.Макаров приказал возглавлявшему Владивостокский отряд Н.К.Рейценштейну послать один из крейсеров на разведку к островам Цусима. Рейценштейн доложил о невозможности выполнения этого приказа из-за минной опасности и отсутствия во Владивостоке тральных сил. Такой ход мыслей подчиненного не нашел поддержки у Степана Осиповича, известного своей страстью к активным действиям. И главнокомандующему Е.А.Алексееву лег на стол доклад, содержавший вывод Макарова о том, "что там (во Владивостоке – прим. авт.) нужен адмирал". Решение по кандидатуре нового командира Владивостокского отряда было принято в тот же день, 24 февраля, а уже в начале марта Иессен прибыл к новому месту службы.

   В том же докладе наместнику Макаров, знающий, с какой настороженностью и даже опаской японцы относятся к российским подводным лодкам, испросил у него как Главнокомандующего русскими силами на Дальнем Востоке разрешения на переброску в Порт-Артур одной из двух находящихся во Владивостоке подлодок типа "Касатка" (это хотели сделать еще до войны, но так и не успели). Алексеев, слабо представляя себе роль этой "диковинки" в современной войне и, вероятно, не придавая особого значения боевым качествам крошечных в сравнении с современными броненосцами и крейсерами суденышек (или же зная, что во Владивосток планируется вскорости доставить по железной дороге две балтийские "касатки"), согласие на это дал, хотя и лишь спустя месяц. Поговаривали, что причиной такой задержки была не более чем чиновничья блажь Алексеева, не желающего безоговорочно потакать всем "прожектам" Макарова с учетом наметившихся между ними трений.

   Однако страховочные меры от обнаружения лодки японцами в свете приказа наместника не рисковать кораблями понапрасну потребовали разработки отдельной операции для проводки в Порт-Артур отряженного на это задание "Карпа". И пока раньше вышедшие из Владивостока "Бородино", "Очаков" и "Кагул" с 6 миноносцами наведывались к корейскому порту Гензан, оттягивая на себя безуспешно пытавшегося их ловить Камимуру и потопив за время похода два военных транспорта и столько же небольших каботажных судов, "Полтава" еще с двумя миноносцами буксировала "Карпа" (для сбережения его собственного запаса топлива) к Цусимскому проливу.

   Этот второй отряд, в отличие от действующего с "шумом и помпой" первого идущий сторожко, уклоняясь буквально от каждого встречного дыма, смог довести подлодку почти до Ульсана, после чего она отправилась в Порт-Артур своим ходом, а крейсер с миноносцами лег на обратный курс. Причем на пути домой этим кораблям, не скованным более охраной лодки, удалось захватить двигавшийся из Хакодате в сторону Кореи японский транспорт и привести его во Владивосток. А для введения в заблуждение японской агентуры во Владивостоке относительно того, куда делся "Карп", в крепости был распущен слух о гибели лодки со всем экипажем в результате подрыва на мине во время учебного выхода.

   Очередной рейд крейсерского отряда, с 7 по 12 мая, оказался не столь результативным – за все время нахождения на коммуникациях противника четверкой русских крейсеров было потоплено лишь две шхуны и один транспорт, перевозивший военную контрабанду. Зато в следующем, начавшемся 31 мая – сразу после получения из Чифу информации об активизации воинских перевозок японцев – и завершившемся 7 июня, русским сопутствовала удача.

   В этот раз крейсера наведались к островам Цусима, где "Бородино" потопил два японских транспорта ("Идзума-Мару" и "Хитачи-Мару"), а "Очаков" – еще один ("Садо-Мару"). Однако главным в данном случае было не количество пушенных на дно "купцов", а содержимое их трюмов. "Садо-Мару" перевозил 1350 солдат, еще свыше тысячи было на "Хитачи-Мару", но куда чувствительней для японцев была потеря другой части его груза – предназначавшихся для обстрела Порт-Артура 18-ти тяжелых 11-дюймовых гаубиц, которые не успели отправить по назначению из-за задержек с высадкой 3-й армии Ноги. Эскадра Камимуры в составе 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсеров, а также 8 миноносцев, получив сообщение о нападении на транспорты, оперативно выдвинулась с военно-морской базы Такесики на островах Цусима на поиск Владивостокского отряда крейсеров, но все их попытки отыскать русских оказались тщетными. А те на обратном пути еще более увеличили свой призовой счет, задержав в 150 милях северо-западнее острова Дажелет английский пароход, шедший с контрабандным грузом в Японию.

   Состоявшийся 15 июня новый выход Владивостокского отряда в море обернулся первыми потерями уже для русских. На подходах к корейскому порту Гензан один из сопровождающих крейсера миноносцев (N 314) получил повреждение рулевого устройства при касании камня. Руль исправить не удалось, а буксировка миноносца одним из крейсеров замедляла движение отряда, мешая тем самым выполнению задания. Поэтому миноносец пришлось затопить с помощью подрывного патрона, предварительно сняв с него команду, артиллерию и боезапас.

   За время этого похода, завершившегося 20 июня, отряду удалось уничтожить несколько мелких пароходов и шхун и захватить корабль, следовавший из Японии в Корею с лесом для строившейся дороги Фузан-Сеул-Чемульпо. Заметив в районе острова Цусима эскадру Камимуры (все те же 4 броненосных и 2 бронепалубных крейсера и 8 миноносцев), русские крейсера отошли, не приняв боя.

   Последующие события на дальневосточных рубежах России вряд ли тянули на сильный ход с японской стороны, максимум – на разведку боем, хотя и представляли собой единственную в этой войне попытку японцев ступить на исконно русскую территорию (Квантунский полуостров к таковой все же отнести было нельзя). Выразилась она в высадке 23 июня на юго-западном побережье полуострова Камчатка, в устье реки Озерная, десанта в количестве 150 человек при одном орудии под командованием отставного флотского лейтенанта С.Гундзи – этот отряд прибыл на 4 шхунах с острова Шумшу, принадлежавшего к японским Курилам. Но находиться на русской земле японцам довелось не слишком долго – уже 16 июля отряд русской пехоты поручика М.Сотникова, совершивший марш из Петропавловска-Камчатского, внезапно атаковал и разгромил японский десант в деревне Явино. Потеряв 17 человек, японцы на шхунах ушли обратно на остров Шумшу. При этом командир японского отряда С.Гундзи был взят в плен.

   За то время, пока русские сухопутные войска гоняли японцев по Камчатке, на море Владивостокский отряд понес еще одну потерю – 4 июля, в день выхода отряда в очередной рейд для действий на путях сообщения восточных портов Японии на выставленном японцами возле острова Скрыплева минном поле подорвался и затонул русский миноносец N 308. Один член его экипажа в этом инциденте погиб, еще пять получили ранения. Впрочем, на планах русских данная потеря не сказалась и уже 9 июля прошедшие через Сангарский пролив в Тихий океан крейсера задержали английский пароход "Арабия", шедший в Йокогаму с контрабандным грузом. Судно с призовой партией направили во Владивосток.

   На следующий день у входа в Токийский залив, в виду японских берегов "Бородино", "Полтава", "Очаков" и "Кагул" досмотрели и потопили два парохода, английский "Найт Коммандер" и германский "Теа", следовавшие с военной контрабандой на борту, уничтожили несколько японских шхун, а к концу дня захватили английский пароход "Калхас", который после досмотра был направлен во Владивосток. Вечером крейсера повернули на север, так как угля оставалось только на обратный путь.

   Возвращение крейсеров в порт, состоявшееся 19 июля, было поистине триумфальным. Факт появления русских кораблей в Тихом океане, у берегов Японии, всколыхнул весь мир. В торговых кругах началась паника, на поход крейсеров активно реагировала мировая биржа. Резко возросли ставки по фрахтам, некоторые крупные пароходные компании и вовсе прекратили рейсы в Японию.

   Достигнутый успех следовало закреплять, и 30 июля отряд снова вышел в море. Добычей русских в это раз стали два пущенных на дно японских парохода (причем один из них тянул не менее чем на 6000 тонн) и три рыболовецкие шхуны. Еще одно английское грузовое судно, шедшее с контрабандным грузом, отправилось во Владивосток в качестве приза. В порт корабли вернулись 7 августа.

   Два этих похода, несомненно, удачных, потребовали после своего завершения тщательной переборки механизмов на крейсерах отряда, порядком "раздерганных" за время их активной боевой работы. Для прохождения через эту процедуру всех "бородинцев" потребовалось около месяца, а совершить очередной выход на коммуникации противника отряд смог 13 сентября, вернувшись обратно через десять дней.

   В этот раз добыча русских была, возможно, не слишком обильна числом, но зато весьма ценна – им удалось утопить три парохода, везущих подкрепление для армии Ноги, в том числе один, транспортировавший парки осадной артиллерии (120-мм гаубицы Круппа в количестве 24 штук). Сопровождавший столь важный груз наконец-то отремонтированный после подрыва 2 мая на мине крейсер "Акицусима" ввиду явного превосходства русских вступить в бой не решился и ретировался за подмогой, но русские крейсера к моменту ее появления уже успели убраться подальше от "места преступления".

   Японцев уже начали изрядно нервировать результаты деятельности Владивостокского отряда, и Того после получения сведений о том, чем завершился последний его рейд, вынужден был для повышения возможностей эскадры Камимуры по поиску столь долго остающихся безнаказанными русских крейсеров вернуть в ее состав крейсера "Нанива" и "Такачихо", ранее изъятые командующим японским флотом в состав собственных сил под Порт-Артуром для замены кораблей, отправленных в ремонт после сражения 25 мая у Цзиньчжоу.

   Этот шаг японского адмирала едва не привел к желаемому результату и очередной поход Владивостокского отряда, начавшийся 26 октября, вылился в преследование русских кораблей обнаружившей их эскадрой Камимуры в составе 4 броненосных и 4 бронепалубных крейсеров. К счастью для русских, встреча с японцами состоялась незадолго до наступления сумерек. Короткая перестрелка перед самым закатом не привела к попаданиях ни у одной из сторон, а в ночи Владивостокскому отряду удалось оторваться от противника. До обнаружения японцами крейсерам удалось потопить лишь две небольшие японские шхуны.

   Тем не менее, невзирая на увеличившиеся риски, 16 ноября Владивостокский отряд в составе 4 броненосных крейсеров и 7 миноносцев снова вышел в море. Но в этот раз его целью были не операции на коммуникациях противника, а оказание содействия прорыву во Владивосток вышедших из Порт-Артура крейсеров "Аскольд", "Баян" и "Рюрик" со вспомогательным крейсером "Ангара". И уже к концу дня 18 ноября и порт-артурские, и владивостокские крейсера с сопровождающими их кораблями отшвартовались в гавани, сумев и найти друг друга в море, и избежать встречи с японцами.

   В обратный путь, загрузив необходимыми в Порт-Артуре припасами "Ангару", "Лену", на которой до того отремонтировали начавшие барахлить котлы, и еще два транспорта из числа ранее захваченных Владивостокским отрядом, обладавших приличной грузоподъемностью и хорошим ходом (19-20 узлов), "отряд прорыва блокады" отправился 28 ноября 1904 года. Одновременно с ними порт покинул и Владивостокский отряд – его задача состояла в отвлечении сил японцев от более ценной добычи.

   С этой задачей владивостокские крейсера справились – после отделения от "отряда прорыва блокады" им удалось обнаружить и потопить на подходах к порту Хакодате два японских транспорта, и, имея на хвосте эскадру Камимуры, убраться восвояси. В порт они вернулись 3 декабря.

   После ухода "Лены", в прежних походах выполнявшей роль отрядного угольщика, и ввиду начавшегося ледостава отряд зимой 1904-1905 годов и в первый весенний месяц в дальние походы не выходил, ограничиваясь патрулированием вод, окружающих Владивосток. Еще одним фактором, снизившим оперативные возможности отряда, стала навигационная авария "Бородино" 11 декабря 1904 года, когда он коснулся корпусом банки Клыкова в заливе Посьета – ремонт пострадавшего корабля завершили только к концу февраля.*

   *Справочно:

   В основу описания данного случая легло аналогичное происшествие с крейсером «Громобой» 30 сентября 1904 года.

   Японцы, более озабоченные обстановкой под Порт-Артуром, тоже не проявляли в это время у Владивостока видимой активности, сведя свои усилия в основном к разведке и минным постановкам. Хотя память о том, что прошлой зимой противник, невзирая на ледовую обстановку, вполне мог покидать гавань для дальних рейдов, все же вынуждала их держать крейсера Камимуры в постоянной готовности к выходу.

   Такое положение дел изменилось 1 апреля, когда из штаба наместника, проинформированного Макаровым о выходе Тихоокеанской эскадры на прорыв из осажденного Порт-Артура 31 марта 1905 года, была получена телеграмма с приказом командующему Владивостокским отрядом крейсеров К.П.Иессену немедленно выйти в Корейский пролив для оказания порт-артурским силам содействия в прорыве. Сообразно полученному приказу отряд из 4 крейсеров ("Бородино", "Очаков", "Полтава", "Кагул") и 6 миноносцев-150-тонников вышел в указанном направлении 2 апреля.

   Много кто из моряков, людей поневоле суеверных в свете могущества стихии, с коей им приходилось иметь дело, заметил, что это будет 13-й по счету дальний боевой поход отряда, связав данный факт с большой бедой, подстерегающей их в море. И судьба, увы, не преминула оправдать такие ожидания. 3 апреля 1905 года у острова Ульсан Владивостокский отряд был перехвачен эскадрой вице-адмирала Камимуры в составе 4 броненосных ("Идзумо", "Адзума", "Ивате" и "Токива") и 2 бронепалубных ("Нанива" и "Такачихо") крейсеров, а также 4 миноносцев.

   На этот раз у Иессена имелся прямой приказ оказать помощь прорывающейся Тихоокеанской эскадре и потому он принял бой, хотя расклад сил наконец-то встретившихся лицом к лицу противников был все же не в пользу русских – у японской эскадры имелось превосходство даже просто "по головам", не говоря уже о технических характеристиках оппонентов. Несмотря на это, русские упорно стремились ко входу в Корейский пролив. Японцы же, напротив, пытались "отжимать" их на обратный курс во Владивосток, хотя и получалось это так себе – "по паспорту" японские корабли имели преимущество в скорости, но реально в завязке боя максимальный ход обоих противоборствующих отрядов был примерно одинаков и не превышал 17-18 узлов, что не давало японцам возможности совершить "охват головы" противника. Причина крылась в уже изрядно изношенных к тому времени механизмах японцев, особенно на "Адзуме". Русские же крейсера за преимущественно бездеятельную для них зиму, напротив, успели пройти докование с очисткой корпуса и осуществить переборку машин.

   Первые залпы прозвучали около 5.00 утра, после сближения сторон на дистанцию 6 миль, после чего перестрелка с переменным успехом шла примерно до начала восьмого и за это время повреждения от артиллерийского огня в той или иной мере успел получить каждый из ее участников.

   Для японцев наиболее опасным оказалось попадание в крышу каземата 152-мм орудия на "Ивате" выпущенного "Полтавой" 203-мм снаряда, вызвавшего детонацию боезапаса не только в пострадавшем каземате, но и в находящемся под ним. Огромной силы взрыв вывел из строя также одну палубную шестидюймовку, лишив японский корабль почти половины средней артиллерии по стреляющему борту, а еще одно 76-мм орудие оказалось повреждено. У русских сильнее всего пострадал шедший вторым "Очаков", которому помимо попаданий от непосредственного оппонента – "Адзумы" – досталось и несколько легших перелетом снарядов с головного "Идзумо", при этом как минимум два 152-мм и один 203-мм снаряд угодили в небронированную носовую оконечность на уровне ватерлинии. От принятой воды русский крейсер сел носом, получил небольшой крен на правый борт и вынужден был сбавить ход до 15 узлов, что потребовало и от прочих кораблей отряда снижать скорость для сохранения строя.

   Состояние "Очакова" не осталось незамеченным японцами, и примерно в 7.20 Камимура отдал приказ первым трем крейсерам своего отряда сосредоточить огонь на поврежденном русском корабле, а "Токиве" вести беспокоящую стрельбу по всем прочим целям, в зависимости от того, какая из них будет более удобной. Увы, этот шаг противника принес свои плоды, и уже скоро.

   Нельзя сказать, что участвовавшие в сражении у Ульсана русские крейсера были совсем уж плохи, но все-таки в ряду прочих отечественных броненосных кораблей того времени "Бородино" и его систершипы считались в определенной мере "гадкими утятами". Создаваемые изначально как рейдеры и лишь позже перестроенные в нечто похожее на японские "эскадренные" крейсера, они, однако, так и не стали в итоге достойными кораблями линии – для этого на них было все же маловато брони. При этом установленные на высокобортные корпуса "бородинцев" тяжелые башни, не предусмотренные изначальным проектом (особенно носовая, водруженная на полубак, которым не решились пожертвовать), вкупе с иными статьями строительной перегрузки изрядно снизили их остойчивость. Сейчас все эти качества сработали против "Очакова".

   Русский крейсер продержался под совокупным огнем трех японских, которые, в отличие от него, были отменно хороши именно для таких, сугубо боевых, а не крейсерских задач, около получаса. В этой фазе боя на "Очакове" были повреждены мостик и дымовые трубы, вышла из строя носовая башня главного калибра и почти все орудия среднего калибра на стреляющем правом борту. Но самыми опасными для крейсера стали еще три 203-мм "подарка", которые он "словил" носом, после чего крен от обширных затоплений достиг 11 градусов.

   Точку в судьбе русского корабля поставил восьмидюймовый "фуросики" с "Идзумо", попавший в многострадальную носовую оконечность в 7.54 и буквально разметавший сталь корпусных конструкций. Напором набегающей сквозь проделанные им и предыдущими попаданиями "ворота" воды прорвало переборки, крен стал быстро расти и в 8.03 вышедший из строя "Очаков" повалился на правый борт, перевернулся и затонул. Стремительность гибели корабля привела к тому, что из 827 находившихся на его борту человек спастись удалось лишь 12, которых подобрали русские миноносцы.*

   *Справочно:

   За основу описания гибели «Очакова» взяты обстоятельства потопления броненосца «Ослябя» в Цусимском сражении.

   Иессен, оставшийся с тремя поврежденными кораблями против четырех японских, к которым начали подтягиваться ранее не участвовавшие в схватке «Нанива» и «Такачихо», здраво оценил свои шансы на продолжение боя и отдал приказ о повороте на обратный курс во Владивосток. Но крейсера Камимуры, почуяв вкус крови, продолжали идти за русскими, осыпая их снарядами.

   Остановил преследователей самый удачный за весь этот бой выстрел русских, автором которого опять оказалась "Полтава". Переместившись на второе место в строю после гибели "Очакова", она вела дуэль с "Адзумой", добившись не менее пяти достоверно зафиксированных попаданий в японский крейсер. Но роковым для этого порождения верфей номинальных союзников Российской империи (не торопившихся, однако, с реальной помощью и, более того, недавно отказавших своим партнерам в крупном военном кредите*, что позволяло потом многим твердить о каре Божьей за грехи лукавых франков) оказался всего один русский бронебойный 203-мм снаряд.

   *Справочно:

   В этом мире, как и в нашей действительности, после получения директивы из Парижа французские банкиры Нецлин, Готтингер и прочая 14 марта 1905 года сорвали подписание контракта о займе в 300 млн. рублей правительству России.

   В 9.25 он попал в двухдюймовый скос броневой палубы напротив барбета кормовой башни, прошив до этого небронированный борт прямо над верхней кромкой пояса. Совокупный угол встречи снаряда с броней скоса на дистанции, разделявшей в этот момент два корабля, составил чуть более 70 градусов и практически без отклонения от нормали по горизонту, чего оказалось достаточно для поражения цели.* Фактически это был тот нечастый случай, когда русский бронебойный снаряд сработал именно так, как задумывалось его создателями – проломив скос, он с положенной задержкой полноценно разорвался в недрах корабля. К тому времени в погребе восьмидюймовых снарядов, в который угодил выстрел «Полтавы», их оставалась едва ли четверть от штатного комплекта, но «Адзуме» хватило и этого.

   *Справочно:

   Автор напоминает, что в этом мире бронебойный снаряд русской 45-калиберной восьмидюймовки весит 112,2 кг, а за основу описания данного попадания взяты данные по бронированию «Адзумы» из работы А.С.Александрова и С.А.Балакина «Асама» и другие" и по углам падения и пробивной способности близких по массе японских снарядов такого калибра из статьи С.И.Титушкина «Корабельная артиллерия в русско-японской войне» в выпуске «Гангута» N 7.

   Порожденная сдетонировавшими снарядами взрывная волна, пройдя по подачным трубам, сорвала с погона, подбросила и перекосила кормовую башню «Адзумы», разрушив все ее внутреннее оборудование. Но более значимым было то, что взрыв разрушил днище крейсера под погребом, открыв воде путь внутрь корабля. Кроме того, свою лепту в начавшееся затопление внесли и продолжавшие вращаться деформированные в результате взрыва валы машинной установки, которую не сразу сподобились остановить. В результате распространение воды стало неконтролируемым и корабль с серьезным дифферентом на корму начал уходить под воду.

   На русских кораблях взрыв и начавшееся после него оседание "Адзумы" кормой не могли не заметить, и обнадеженный Иессен рискнул бросить в атаку на занятого спасением крейсера врага свои миноносцы, ранее следовавшие на некотором отдалении от основных сил отряда. Увы, это было не лучшее решение – выйти на дистанцию торпедного удара они так и не смогли, остановленные яростным огнем японцев, и при этом потеряли миноносец N 311, уничтоженный со всей командой прямым попаданием с "Токивы". Еще два миноносца до того, как отвернуть от цели, успели получить относительно небольшие повреждения от японской противоминной артиллерии.

   Тем не менее, этот последний наступательный порыв русских вкупе с продолжающимся редким, но оттого не менее опасным огнем с крейсеров Иессена стал наравне с исчерпанием боезапаса у кораблей Камимуры причиной того, что примерно в 10 часов утра противоборствующие стороны наконец разорвали огневой контакт и разошлись каждая своим курсом.

   Впрочем, судьба не закончила с испытаниями для русских в этом походе. 5 апреля, уже на подступах к Владивостоку, у острова Русский "Кагул", шедший концевым и в силу этого в финале предшествующего боя дольше всех обстреливавшийся японцами и наиболее пострадавший, напоролся правым бортом на японскую мину.* Взрыв на стыке машинного и котельного отделения, затопление их обоих, наличие на борту, по которому произошел взрыв, трех крупных подводных пробоин, из которых взрывом выбило временные заделки, и слишком быстро с учетом всего этого прибывающая вода, с поступлением которой уже не справлялись все водоотливные средства, сделали свое черное дело. Крен крейсера нарастал, и стало ясно, что до порта ему не дойти. В итоге оставшиеся русские корабли сняли с "Кагула" команду. Крейсер же спустя полчаса лег на правый борт и скрылся под водой.

   *Справочно:

   В основу описания данного случая легло аналогичное (за исключением наступивших последствий) происшествие с крейсером «Громобой» 11 мая 1905 года.

   Самым обидным для русских во всей этой ситуации было то, что 3 апреля во Владивосток прибыл отряд крейсеров контр-адмирала Н.И.Небогатова («Диана», «Светлана», «Жемчуг», «Изумруд», «Штандарт» и «Держава»), прошедших вокруг Японии через пролив Лаперуза. Увы, этим кораблям не удалось присоединиться к ушедшим днем ранее крейсерам Владивостокского отряда. Случись это – кто знает, возможно, исход сражения кораблей Иессена с отрядом Камимуры в Корейском проливе был бы и иным, ведь, как показал опыт войны, крупные российские бронепалубники могли доставить хлопот и броненосным оппонентам (тем более с учетом довооружения «Дианы» и «Светланы» перед походом восьмидюймовой артиллерией). Впрочем, после экстренной бункеровки отряд Небогатова тоже отправился навстречу Тихоокеанской эскадре, прихватив с собой захваченный во время крейсерства угольщик со всем его грузом (на прорывающихся кораблях по опыту войны прогнозировали повышенный расход угля после полученных в бою повреждений) и став еще одним фактором, заставившим Того отказаться от дальнейших попыток остановить продвижение русских кораблей из Порт-Артура во Владивосток.

   Тем временем же русские и японцы подсчитывали потери после боя 3 апреля. А их было немало...

   У японцев затонул "Адзума", на котором погибло 137 человек (оставшиеся почти 600 членов экипажа спас своевременно отданный командиром приказ об оставлении корабля), тяжелые повреждения получили "Идзумо" (29 попаданий, 12 убитых, 37 раненых) и "Ивате" (около 20 попаданий, 50 убитых, 58 раненых). Легче всех отделалась "Токива", на долю которой пришлось 12 попаданий, но в основном малыми калибрами, незначительными были и ее потери в людях – всего 1 убитый и 14 раненых.

   Русским не повезло больше. Помимо погибших "Очакова" и "Кагула", на котором из 834 членов команды после боя и подрыва на мине недосчитались 193 человек, сильнее всего досталось крейсеру "Бородино" – 45 попаданий снарядами всех калибров, 70 убитых и 104 раненых. Наименее пострадавшей оказалась "Полтава" (ей, похоже, удавалось не только метко стрелять самой, но и избегать вражеских снарядов) – около 30 попаданий, 37 человек убито и 93 ранено. На одном погибшем и двух поврежденных миноносцах имелось еще 22 убитых и 5 раненых.

   Стоит отметить, что на момент возвращения во Владивосток Иессен достоверной информацией о гибели "Адзумы" не располагал – тот окончательно затонул уже после ухода русских. Тем не менее, имея в виду донесения командиров миноносцев, видевших этот корабль в ходе неудавшейся атаки достаточно близко и как один твердивших, что "Адзума" тонет, сел кормой почти по верхнюю палубу, до порта не доведут", в телеграмме наместнику Карл Петрович, подслащивая пилюлю после всех понесенных потерь, сообщил о предположительном потоплении японского крейсера. И хотя в той войне обе стороны грешили преувеличением своих достижений, в данном конкретном случае это сообщение оказалась вполне правдивым.

   Впрочем, потенциальное недовольство Алексеева и без того миновало Иессена – свою задачу по оказанию прорыва Тихоокеанской эскадре тот все же выполнил. Камимура, имея после боя в Корейском проливе неповрежденными лишь два бронепалубных крейсера и только один относительно целый броненосный, но с почти полностью расстрелянным боекомплектом, вынужден был не ловить Макарова, а идти в порт для исправления повреждений и погрузки снарядов. После этого отряд из наспех залатанного "Идзумо", "Токивы", "Нанивы" и "Такачихо" присоединился к силам Того, также пребывающим в далеко не лучшей форме. Однако еще раз попытаться помешать упорно идущей к своей цели русской эскадре японцы так и не решились, и 6 апреля та, уже под командованием Дубасова, сумев встретиться по пути с отрядом крейсеров Небогатова (и ведомым им угольщиком, содержимое трюмов которого оказалось как нельзя кстати), отшвартовалась на рейде Владивостока. На подходах к базе, дабы не допустить повторения судьбы "Кагула" и провести корабли через выявленные ценой его гибели минные заграждения, эскадру встречали дозоры миноносцев.